CC BY
1
Научная статья УДК 81'272+81'373.47
Язык вражды в сетевом пространстве полиэтничных регионов Северного Кавказа: функционально-прагматический анализ конфликтогенов
С. Н. Бредихин1, Е. А. Авдеев2, Б. А. Шишкин3
1,2,3Северо-Кавказский федеральный университет, Ставрополь, Россия 1bredichinsergey@yandex.ru, 2ewg.avdeev@yandex.ru,3boris-shishkin.work@yandex.ru
Аннотация.
Ключевые слова:
Благодарность:
В статье производится функционально-прагматический анализ конфликтогенов как ключевого компонента языка вражды. Эмпирической базой исследования стали посты из социальной сети ВКонтакте и мессенджера Telegram в сетевом пространстве полиэтничных регионов Северного Кавказа. Ключевыми элементами конфликтогенеза выступают пейоративы, критические замечания, обвинения, оскорбления, проклятья, порицания и сарказмы. Причем в электронных СМИ доминируют мягкий и средний язык вражды. В комментариях частотны стереотипные зооними-ческие этнофолизмы.
язык вражды, конфликтогенез, сетевой дискурс, пейоратив, этнофолизм, этноконфессиональный конфликт, полиэтническое пространство
Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского научного фонда, проект № 23-28-00237 «Риски конфликтности трансформации социокультурных оснований идентичности молодежи Северного Кавказа»
Для цитирования: Бредихин С. Н., Авдеев Е. А., Шишкин Б. А. // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Гуманитарные науки. 2024. Вып. 6 (887). С. 9-17.
Original article
Hate Speech in Network Space of the North Caucasus Multiethnic Regions: Functional and Pragmatic Analysis of Conflictogens
Sergey N. Bredikhin1, Evgeniy A. Avdeev2, Boris A Shishkin3
123North Caucasus Federal University, Stavropol, Russia
1bredichinsergey@yandex.ru, 2ewg.avdeev@yandex.ru,3boris-shishkin.work@yandex.ru
Abstract.
Keywords: Funding: For citation:
The article provides a functional and pragmatic analysis of conflictogens as a key component of the hate speech. The empirical basis of the study is the online postings from the VKontakte social network and the Telegram messenger in the network space of the multiethnic regions of the North Caucasus. The key elements of conflictogenesis are pejoratives, critical remarks, accusations, insults, curses, censures and sarcasm, the soft and medium of hate speech dominates. Stereotypical zoonymic ethnopholisms are frequent in the comments.
hate speech, conflictogenesis, network discourse, pejorative, ethnopholism, ethno-confessional conflict, multiethnic space
The study is supported by Russian Science Foundation. Project No. № 23-28-00237 "Risks of Conflict in the Transformation of the Socio-Cultural Foundations of the North Caucasus Young People's Identity"
Bredikhin, S. N., Avdeev E. A., Shishkin B. A. (2024). Hate Speech in Network Space of the North Caucasus Multiethnic Regions: Functional and Pragmatic Analysis of Conflictogens. Vestnik of Moscow State Linguistic University. Humanities, 6(887), 9-17. (In Russ.)
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность проблемы распространения языка вражды и снижения интегративного потенциала языка межнационального согласия в сетевом пространстве полиэтничных регионов Северного Кавказа, связана со сложным полиэтничным и поликонфессиональным составом населения, а значит, и с реально существующими этносоциальными и эт-ноконфессиональными противоречиями. В полиэтничных сообществах негативные коммуникативные практики, ярко проявляющиеся в социальных сетях, могут выступить триггером межнациональных и межконфессиональных конфликтов, провоцировать агрессию и насилие по отношению к той или другой этнической и религиозной группе. Социальные сети и мессенджеры способствуют расширению ареала употребления языка вражды, мгновенно тиражируя модели конфликтивизации коммуникации, создающие негативные, оскорбительные или враждебные коннотации.
Развитие информационных технологий принципиально расширило возможности применения комплексного лингвистического инструментария при изучении конфликтов. Провоцирование современных этноконфессиональных конфликтов зачастую происходит в медиасреде в новых формах дистантного деперсонализованного общения. Мобилизация общественного мнения осуществляется посредством продуцирования и распространения вербальных и невербальных средств воздействия на установки и поведение индивида. Языком вражды становится любое высказывание, которое расценивается как оскорбительное по отношению к этническим и религиозным группам. Социальные сети и мессенджеры способствуют расширению ареала употребления языка вражды, продуцируя и распространяя негативный, оскорбительный или враждебный контент.
Поставленные выше проблемы определяют предметное поле исследования: анализ применения языка вражды в сетевом пространстве полиэтничных регионов Северного Кавказа, оценка конфликтогенности сетевого контента, выявление и анализ функционально-прагматического потенциала вербальных маркеров конфликтогенности.
В круг исследовательских задач входит: сбор и анализ контента основных сообществ ВКонтакте и Телеграм-каналов Ставропольского края, Республики Дагестан и Карачаево-Черкесской Республики; создание корпуса на основе стратифицированной выборки постов и комментариев, содержащих конфликтную интенцию; выявление единиц языка вражды и анализ их суггестивного конфликтогенно-го потенциала.
ЯЗЫК ВРАЖДЫ В ОТЕЧЕСТВЕННЫХ И ЗАРУБЕЖНЫХ ЛИНГВОКОНФЛИКТОЛО-ГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ
Важным фактором, усиливающим конфликтные риски, является язык вражды, широко применяемый в сетевых коммуникациях. Деструктивная роль языка вражды усиливается в связи с развитием информационных технологий. Медиасреда становится не только отражением социальных отношений, но и инструментом мобилизации общественного мнения в аспекте провоцирования конфликтов. Воздействия на сознание человека осуществляется в рамках интенционального введения в высказывание семантических маркеров конфликтивизации. Лингвоконфликтология в настоящее время уже выделилась в отдельное направление языкознания со своей термино-системой и теоретико-методологической базой [Брокмейер, Харре, 2000]. Немалое значение при изучении конфликтогенности языка вражды имеют исследования стратагемно-тактического варьирования в дискурсивных практиках коммуникативного и реального конфликта Мы- и Они-групп (мажоритарных и миноритарных социумных образований) [Dijk van, 1997].
Труды Т. Кинни посвящены классификации моделей (вербальных, символьных и поведенческих) в агрессивных интерациях, активизируемых с помощью экспликации стереотипов, нетерпимости, девиаций в деонтической модальности [Kinney, 2008.]. Значимым при изучении языка вражды становится анализ функциональной прагматики и манипуля-тивного конфликтогенного потенциала этнофолиз-мов [Mullen, RozeU, Johnson, 2001; Mullen, Leader, Rice, 2009]. Современные исследования интенцио-нальных девиаций гармоничного взаимодействия подчеркивают наличие нескольких факторов топи-кальной конфликтивизации общения: состав участников общения, возможности дерогативного пласта языковых элементов, вертикальный контекст, каналы и средства дистанцирования в коммуникативном взаимодействии [Benesch, 2012]. Д. Боро-мис-Хабашхи рассматривает вербальные средства конфликтивизации через призму культурологического подхода к анализу политического дискурса [Boromisza-Habashi, 2013]. Негативные для общества результаты конфликтогенного общения в соци-оантропологическом аспекте анализируются в ряде зарубежных исследований [Mazid, 2012; Waldron, 2012; Aguilera-Carnerero, Azeez, 2016; Ramdev, Nam-biar, Bhattacharya, 2015].
В отечественной лингвистике данная проблематика анализируется как с теоретической, так и с практической точки зрения. В работе
А. В. Гладилина на основе классификации медиа К. Б. Енсена описываются функциональные ограничении использования языка вражды. Выделяются способы его продуцирования на различных уровнях медиапространства [Гладилин, 2013]. Исследование Е.В. Тихоновой концентрируется на проблематике новых медиа,эксплицируя ее с позиции взаимосвязи языка вражды и легитимизации информации, автор также уделяет внимание этнофолизмам, рассматриваемым как один из маркеров языка вражды [Тихонова, 2015]. В. В. Комарова и Н. А. Осьмак, на примере анализа сетевых коммуникаций Финляндии, анализируют специфику функционирования языка вражды в рамках лингвосемантического анализа контекстов [Комарова, Осьмак, 2020].
Е. Н. Василенко определяет язык вражды как совокупность коммуникативных средств, вербали-зирующих тот или иной вид дискриминации или нетерпимости, основанный на стереотипах [Василенко, 2021]. В работе Т. Ю. Пантелеевой анализируется когнитивно-семантический аспект конфликтивиза-ции с определением четкого перечня семантических маркеров языка вражды [Пантелеева, 2016]. Лингвистические и экстралингвистические (социокультурные) факторы функционирования языка вражды также находятся в поле зрения исследователей. Отмечается, что лексика языка вражды применяется не изолированно, а системно, фокусируя внимание на этнической принадлежности сторон, порождая стереотипное мышление [Лопаткина, 2021].
Язык вражды может рассматриваться в контексте манипулятивных приемов, направленных на достижение определенных целей. Однако, как пишут Я. А. Фомичева и С. В. Шустова, такой подход часто приводит к усугублению напряженности между сторонами конфликта, а также усложняет поиск компромиссов [Фомичева, Шустова, 2023].
В исследованиях феномена языка вражды рассматриваются различные аспекты проблемы. Сетевое пространство полиэтничных регионов Северного Кавказа, имеющих высокий конфликтогенный потенциал, находится в зоне высокой вероятности продуцирования негативного контента, информационных атак и всплесков на этой основе этнокон-фессиональной конфликтности.
ЯЗЫК ВРАЖДЫ В ВК-СООБЩЕСТВАХ И ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛАХ ПОЛИЭТНИЧНЫХ РЕГИОНОВ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА
Методологическими основами данного исследования являются работы в сфере конфликтоген-ности языка вражды в отношении этноконфес-сиональных сообществ [Dijk van, 1997]. Анализ
также опирается на дополненную классификацию А. М. Верховского, применявшуюся для изучения этнической и религиозной ксенофобии, в семиотическом поле которой исследователь выделяет жесткий, средний и мягкий язык вражды [Верховский, 2002]. К мягкому языку вражды были отнесены все тексты, создающие пространство конфликтоген-ности; средний уровень характеризовался присутствием конфликтных призывов и утверждений, дискредитирующих этнические, конфессиональные и социальные группы, а жесткий - наличием прямых и завуалированных призывов к насилию и дискриминации. Данная модель комплексного анализа функционально-прагматического потенциала конфликтогенов позволяет не только определить конкретные лингвистические средства продуцирования языка вражды, но и обнаружить их взаимосвязь с конфликтными коммуникативными тактиками.
МЕТОДИКА СБОРА ДАННЫХ
С ноября 2023 года по январь 2024 года проводился сбор и анализ контента основных сообществ ВКонтакте и Телеграм-каналов полиэтничных регионов Северного Кавказа. По каждому региону из обоих интернет-ресурсов на основе метода стратифицированной выборки, было выделено по 110 записей (публикаций и комментариев), содержащих конфликтную интенцию. Эмпирической базой исследования стали 330 записей из социальной сети ВКонтакте и мессенджера Telegram. При анализе конретных микроконтекстов высказывания приводятся в оригинальном виде с сохранением авторской пунктуации, графики и орфографии. Особенности употребления лексических маркеров конфликтогенности определялись на основе лексико-семантическо-го и коммуникативно-прагматического анализа. Каждый пост маркировался одним или несколькими элементами: брань, вульгаризм, пейоратив, этнофолизм; мягкий, средний, жесткий.
Данный подход позволил определить наиболее конфликтогенные компоненты, которые формируют и расширяют дерогативную область интенсификации языка вражды различных уровней (прежде всего мягкого и среднего) и основываются на экспликации этнических и конфессиональных стереотипов, распространенных в сетевом пространстве Северного Кавказа. Анализ функциональной прагматики и контекстуальной семантики этнофолиз-мов демонстрирует региональные тенденции употребления пейоративных этнических номинантов и обертоны, которыми наделяются этнофолизмы в сетевых коммуникациях.
КОНФЛИКТОГЕННОЕ СЕТЕВОЕ ПРОСТРАНСТВО РЕСПУБЛИКИ ДАГЕСТАН
На основе проанализированных данных по Республике Дагестан была составлена таблица частотности употребления конфликтогенов и коммуникативных тактик, сгруппированных по уровням модели А. М. Верховского. Результаты анализа представлены в виде диаграммы (см. рис. 1).
Рис. 1. Частотность употребления конфликтогенов в сетевом пространстве Республики Дагестан
Пейоративы составляют большую часть потенциально конфликтогенных единиц (62,5 %). Рассмотрим несколько примеров:
1. GuLizar, обоснованные тезисы?) Неплохо, неплохо. Электричество и вода есть, но не всегда, и не везде, в казалось бы богатейшей рабсее, которая ...здит про многополярный мир, про ярчайшую экономику, на серьезных щах!)1
Пейоратив шайтан, который продуцент соотносит с представителями сексуальных меньшинств реализует тактику обвинения в негативном влиянии миноритарных социальных групп нетрадиционной ориентации, следовательно, ее возможно отнести к среднему уровню языка вражды:
3. Чеченцы жуткие националисты3.
4. Аллэн, а вообще жиды хуже фашистов, в Палестине настоящий геноцид. Такие же, как и хохлы4.
В обоих примерах присутствует отождествление этноса и идеологии (националисты; хуже фашистов), что способствует негативизации образа этнической группы, а присутствующие критика и оскорбления говорят о наличии среднего и мягкого языка вражды.
Далее рассмотрим этнофолизмы (14,3 %) как маркеры интенции к конфликтивизации высказывания. В рамках исследования было выявлено две основные группы этнофолизмов.
I. Прямые этнофолизмы, содержащие в себе название этноса или традиционные этнофолизмы:
1.
2.
Как ты свой образ жизни уйдя во все тяжкие с урусами?5
Пора просто Дагестану и другим республикам жить своей жизнью, а не слушать Москву, которая для рузззких6.
Василий, весь в дидов - сталинских стукачей, слился в споре, и побежал стучать таким же жалким ничтожествам из администрации ВКуй-такта, как и ты сам. Жалкое зрелище. Хотя чего еще ожидать от сутулого русофашика?©1
Пейоративный топоним рабсея образованный по лексико-синтаксической модели телескопиро-вания (раб + Россия), демонстрирующий презрение продуцента сообщения к государству. Его употребление в сочетании с водным словом казалось (бы) и прилагательным богатейший формирует саркастический вектор в иллокуции адресанта. Общая критическая интенция представленной записи может говорить нам о ее нахождении на среднем уровне языка вражды.
2. Это время шайтана! Красная луна - это когда мусульмане становятся гомосексуалистами! Убеги от шайтана в мечеть, спасись от красной луны!2
1Здесь и далее сохранены орфография и пунктуация источника. Прим. авт. - С. Б., Е. А., Б. Ш. URL: https://vk.com/ wall-34422067_24339819?thread=24339827&reply=24344956
2URL: https://t.me/netipichnaya_makhachkala_2/3942
Как можно заметить, в этих примерах отождествляется этническая группа и идеология (русофашик), намеренно допускаются орфографические ошибки, демонстрирующие презрение продуцента к автору стимульного высказывания (рузззкий), а также присутствуют этнофолизмы-архаизмы (урус).
II. Скрытые этнофолизмы, значение которых выводится из контекста:
1. Мурад, ну чумазые с кишлоков тоже получают дотации и компенсации с РФ, но как были обезьянами так ими и остались, ни образования ни производства, только помидоры как и 100 лет назад8.
3URL: https://t.me/dagnews24/9478?comment=453639 4URL: https://vk.com/wall-30985860_39272?thread=39277&reply=39334 5URL: https://t.me/official_atypical/18511?comment=14171002 6URL: https://t.me/netipichnaya_makhachkala_2/3967?comment=201738 7URL: https://vk.com/wall-30985860_39153?thread=39246&reply=39248 SURL: https://vk.com/wall-30985860_39319?thread=39329&reply=39342
2. Яков, спасибо свиньям тут и так не были рады, куда бы не наступила свинячья нога там начинает вонять1.
Зооморфные этнофолизмы, способствующие формированию негативных образов: обезьяны -представители этносов Северного Кавказа, свинья -еврей. Культурные особенности этнических групп также служат основой для продуцирования этно-фолизмов (с кишлоков).
Анализ брани (18,8 %) и вульгаризмов (14,3 %) показал, что зачастую они играли роль усилителей конфликтной интенции, реализующейся в рамках угроз, обвинений, оскорблений, критики и проклятий:
1. Твари... хуже шайтанов2.
Оскорбление, прямая угроза этнической группе говорит о маркировании жесткого языка вражды;
2. Archidam, если с... тут у нас болота какаго х... приезжаете сюда??3
Маркирование среднего язык вражды с бранной лексикой.
Далее обобщенно рассматривается частотность записей трех уровней языка вражды. К мягкому языку вражды (44,7 %) были отнесены все записи, способствующие конфликтивизации коммуникации. В качестве примера можно привести следующее:
1. От этой нечисти хорошего ждать нельзя никогда4.
2. Клоун на намаз вставай иди в джамаате делай вот для тебя в первую очередь джигьат5.
К среднему языку вражды (42,8 %) относились записи, содержащие конфликтные призывы и конкретные утверждения, дискредитирующие те или иные группы:
1. Оля, ты кого это террористами щитаеш людей которые 75 с лишним лет ущемляют6.
2. Чмошники весь петушатник нодо закрыт певцы и блогеры пазорные7.
Жесткий язык вражды (12,5 %) отражал прямые и завуалированные призывы к насилию и дискриминации:
^Ши https://vk.com/wall-30985860_39495 https://t.me/official_atypical/16015
https://vk.com/wall-30985860_39369?thread=39381&reply=39406 1пА^://1те/пе^рю|-|пауа_так11ас11ка1а_2/4185?соттеП:=207689 https://t.me/dagnews24/9376?comment=422585 https://vk.com/wall-30985860_39157?thread=39251&reply=39298 https://t.me/official_atypical/18525?comment=14193971
1. Андимир, на язык вы хорошие, но нутро у вас гнилое. Жаль что Гитлер в свое время не стер ваш народ с лица земли8.
2. Сатаны в облике людей, пусть Аллагь уничтожит вас каждого, конченые проклятые трусы9.
Исходя из приведенных записей логично прийти к выводу, что в основе любого текста, содержащего язык вражды, прежде всего, лежит негативная интенция продуцентов, а специальные лексические единицы (в примерах: нечисть, чмошники и т. д.) играют роль интенсификаторов конфликтной коммуникации.
КОММУНИКАТИВНЫЙ КОНФЛИКТОГЕНЕЗ СЕТЕВОГО ОБЩЕНИЯ В КАРАЧАЕВО-ЧЕРКЕССКОЙ РЕСПУБЛИКЕ
Диаграмма частотности употребления языка вражды в Карачаево-Черкесской Республике демонстрирует сходство в его распределении с Республикой Дагестан (см. рис. 2). В целом следует отметить, что данная тенденция присутствует во всех проанализированных регионах Северного Кавказа, поэтому далее будут рассмотрены наиболее показательные случаи применения языка вражды.
Рис. 2. Частотность употребления конфликтогенов в сетевом сленге Карачаево-Черкесской Республики
В проанализированных записях, содержащих пейоративную лексику (54,7 %), были обнаружены фразеологические единицы с негативной коннотацией, характерные для среднего и мягкого языка вражды:
1. А соседям равно не докажешь. Будут орать, что это карачаевская порода! Что в лоб, что по лбу10.
https://vk.com/wall-34422067_24340770?thread=24340778&rep 1у=24340857
https://t.me/dagizvestiya/14484?comment=194307 https://vk.com/walМ91028325_44439?гер!у=44452
2. Россия, как мать Тереза, всех сюда собирает, уехали из России пусть там и сидят1.
Среди этнофолизмов (25 %) выделяется «скрытая» группа, в которой присутствует зоо- и бестиа-морфизм номинирования этносоциумов. Был обнаружен этнофолизм обозначающий палестинцев, а именно чернота пустынная:
Да нет, я как раз говорил, что не. этой черноте пустынной помогать, своим помочь не могут на другом фронте2.
В Карачаево-Черкесском блоке отчетливо репрезентативны результаты анализа жесткого языка вражды (8,9 %). В мессенджере Телеграм неоднократно встречались записи идентичного содержания с завуалированным призывом к насилию в виде молитвы, дуа, как в графической форме (см. рис. 3), так и в текстовой:
О Алла^ сочти их число, и уничтожь их одного за другим, и не оставляй из них никого!3 (Пер. Корана Ш. Р. Аляутдинова)
Дуа, которое делал I (ророк, сллла Ллаху аляйхи васаллям, против Иудеев.
V J Ui j lilt fflll
liil ^jjUj
«О Аллах, сочти число их
и уничтожь одного за другим и не оставляй из них никого!».
МАРКЕРЫ ЯЗЫКА ВРАЖДЫ НА ПУБЛИЧНЫХ СТРАНИЦАХ СТАВРОПОЛЬСКОГО КРАЯ
В Ставропольском крае также наблюдается общая для всех регионов тенденция в распределении частотности употребления языка вражды (см. рис. 4). Однако диаграмма демонстрирует несколько отличительных черт.
Рис. 3. Дуа против неверных
Ставрополье
Рис. 4. Частотность употребления языка вражды в сетевом пространстве Ставропольского края
Прежде всего регион является лидером по употреблению этнофолизмов (27,3 %):
I. Прямые этнофолизмы:
1. И тут жидва обосновалась...4
2. За последние три года в Ставрополь завезли очень много чучмеков из средней Азии. Добром это не кончится5.
3. Хохлы предатели были есть6.
II. Скрытые этнофолизмы в комментариях к постам, освещающим правонарушения, совершенные представителями определенных этнических групп:
Во всех случаях цитируемая дуа была использована по отношению к евреям. Отдельно стоит отметить, что в первом случае присутствует намеренное искажение смысла текста молитвы. Продуцентом утверждается, что автором данной дуа является Пророк Мухаммед, призывающий встать против иудеев. Однако в оригинале молитва является частью хадиса № 1509 суннитского сборника «Сады праведных» Имама Ан-Навави [Ан-Навави, 2008]. Дуа была связана не с иудеями, а с сыновьями аль-Хариса, который был арабом-язычником и одним из противников зарождающегося ислама.
1URL 2URL 3URL
https://t.me/chp_kchr/10268?comment=395284
https://t.me/chp_kchr/10658
https://t.me/chp_kchr/9942?comment=380486
1. Очередной горный козел, смелый только со стариками и женщинами1.
2. Сто процентов хамло черномазый. Да гнать таких тварей с края, пусть едет в свой аул, ослов пасти, тварь конченая.8
В Ставропольском крае присутствует значительная доля брани (19,1 %) и вульгаризмов (1,6 %):
2URL 3URL 4URL 5URL 8URL
https://vk.com/wall-11023354_124704
https://vk.com/wall-72648766_113382?reply=113445
https://t.me/chp_chat26/110022/110022
https://t.me/chp_chat26/100343/100343
https://t.me/chp_26stv/9203
1. Как же эти мрази достали... и как достали подстилки, которые позорят нашу страну, культуру, нацию и религию. Надеюсь эту мразь посадят1.
2. Черно.пый урод, у себя в кишлаке ты так сделал и прокляли весь род, с гор спустились хозяевами жизни себя почувствовали2.
Соотношение уровней языка вражды также является одной из отличительных черт региона. В Ставропольском крае преобладает мягкий язык вражды (53,1 %), выраженный в форме критики, порицания и высмеивания:
1. А ведь 80 лет назад некоторые народы Кавказа не просто «предлагалось выселить», а вывозили вагонами далеко на Восток. Не помнят люди историю3.
2. Унижают достоинство Россиян в многонациональной России4.
При этом в регионе наименьшая доля жесткого язык вражды, в основном проявляющаяся в завуалированной форме:
1. Тавро на лоб, чемодан-вокзал-Киев5;
2. Сергей, приклад в землю и пальцем левой ноги. Точно поможет6.
Для выявления основных тенденций в употреблении языка вражды была составлена свободная таблица частотности, объединяющая три анализируемых региона. Результаты были представлены в виде диаграммы (см. рис. 5).
В целом, в данных регионах преобладает мягкий и средний язык вражды, жесткий язык вражды практически не применяется., Во-первых, подобное положение связано с законодательным регулированием составных частей жесткого языка вражды. Данное обстоятельство не позволяет коммуникантам продуцировать тексты данного уровня.
1URL: https://t.me/govorun26/18297
2URL: https://vk.com/wall-112490744_67689?reply=67693
3URL: https://vk.com/wall-112490744_66807
4URL: https://vk.com/wall-33274858_74338?reply=74354
5URL: https://t.me/chp_26stv/8915?comment=94229
6URL: https://vk.com/wall-156389586_376757?thread=376783&reply=376824
Во-вторых, в настоящее время уровень напряженности межнациональных отношений в данных регионах и в целом на Северном Кавказе невысокий. Отсутствие крупных межэтнических конфликтов также проводит к тому, что язык вражды в основном представлен в мягких и средних формах.
□ Дагестан ■ КЧР ■ Ставрополье
II1 ..
Брань Вульгаризмы Пейоративы Этнофолизмы Мягкий Средний Жесткий
Рис. 5. Употребление языка вражды в полиэтничных регионах Северного Кавказа
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В проанализированных записях, относящихся к языку вражды, преобладают единицы пейоративной семантики. Пейоративы являются доминантным маркером конфликтивизации, что объясняется их универсальностью в экспликации отрицательной оценки. Критические замечания, обвинения, оскорбления, проклятья, порицания и сарказмы, а также топонимы с пейоративным компонентом и имена нарицательные составляют поле дерогативной коммуникации, на основе которой формируется язык вражды. Эффективным средством конфликтивизации являются зооморфные этнофолизмы, сопутствующие им брань и вульгаризмы служат интенсификаторами конфликтной интенции, реализующейся в рамках угроз, обвинений, оскорблений, критики и проклятий в адрес представителей группы «иных», выделяемых на различных основаниях (этнических, конфессиональных, идеологических и т. д.). Наибольший процент единиц пейоративной лексики был выявлен в записях, размещенным в дагестанских ВК-сообществах и Те1едгат-каналах, что объясняется резонансными инфоповодами конфликтной мобилизации. В сетевом контенте рассматриваемых полиэтничных регионов доминирует мягкий и средний язык вражды.
112,4*
I Oil
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Брокмейер Й., Харре Р. Нарратив: проблемы и обещания одной альтернативной парадигмы // Вопросы философии. 2000. № 3. С. 29-42.
2. Dijk van T. Discourse as structure and process. London: Sage, 1997.
3. Kinney T. A. Hate Speech and Ethnophaulisms // The International Encyclopedia of Communication. Blackwell. 2008.
4. Mullen B., Rozell D., Johnson C. Ethnophaulisms for ethnic immigrant groups: the contributions of group size and familiarity // European Journal of Social Psychology. 2001. Vol. 31 (3). P. 231-246.
5. Mullen B., Leader T.I., Rice D.R. Complexity and valence in ethnophaulisms and exclusion of ethnic out groups: What puts the "hate" into hate speech? // Journal of Personality and Social Psychology. 2009. Vol. 96 (1). P. 170-182.
6. Benesch S. Words as Weapons // World Policy Journal. 2012. Vol. 29 (1). P. 7-12.
7. Boromisza-Habashi D. Speaking Hatefully: Culture, Communication, and Political Action in Hungary. Pennsylvania, 2013.
8. Mazid B.-E. M. HateSpeak in Contemporary Arabic Discourse. Cambridge Scholars Publishing, 2012.
9. Waldron J. The Harm in Hate Speech. Harvard University Press, 2012.
10. Aguilera-Carnerero C., Azeez A.H. Islamonausea, not Islamophobia': the Many Faces of Cyber Hate Speech // Journal of Arab & Muslim media research. 2016. Vol. 9 (1). P. 21-40.
11. Ramdev R., Nambiar S.D., Bhattacharya D. Sentiment, Politics, Censorship: The State of Hurt. SAGE, 2015.
12. Гладилин А. В. «Язык вражды» в традиционных и новых медиа // Вестник Челябинского государственного университета. 2013. Вып. 21 (312). С. 144-153.
13. Тихонова Е. В. Стереотипизация и дискриминация этнокультурных групп: «отмывание информации» и «язык вражды» новых медиа // Мировое культурно-языковое и политическое пространство: инновации в коммуникации. М.: РУДН, 2015. С. 485-503.
14. Комарова В. В., Осьмак Н. А. Этнофолизм как элемент языка вражды // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Гуманитарные науки. 2020. Вып. 5 (834). С. 117-127.
15. Василенко Е. Н. «Язык вражды» как форма проявления конфликтов, основанных на стереотипах // Труды БГТУ. Серия 4: Принт- и медиатехнологии. 2021. 2 (249). С. 90-97.
16. Пантелеева Т. Ю. «Язык вражды» в парадигме юрислингвистики: когнитивносемантический и правовой аспекты // Известия Южного федерального университета. Филологические науки. 2016. Вып. 3. С. 96-103.
17. Лопаткина С. В. Семантико-структурно-функциональный анализ языка вражды в современных массме-диа // Вестник Омского государственного педагогического университета. Гуманитарные исследования. 2021. Вып. 4 (33). С. 76-81.
18. Фомичева Я. А., Шустова С. В. Язык вражды как коммуникативная категория // Теоретическая и прикладная лингвистика. 2023. Вып. 9 (4). С. 147-156.
19. Верховский А. М. Проблема этнической и религиозной нетерпимости в российских СМИ. М.: Панорама, 2002.
20. Ан-Навави М. д. д. А. З. б. Ш. Сады праведных. М.: Ummah, 2008.
REFERENCES
1. Brockmeyer, J., Harre, R. (2000). Narrativ: problemy i obeshhanija odnoj al'ternativnoj paradigm = Narrative: the problems and promises of one alternative paradigm. Voprosy filosofii, 3, 29-42. (In Russ.)
2. Dijk, van T. (1997). Discourse as structure and process. London: Sage.
3. Kinney, T. A. (2008). Hate Speech and Ethnophaulisms. The International Encyclopedia of Communication. Blackwell.
4. Mullen, B., Rozell, D., Johnson, C. (2001). Ethnophaulisms for ethnic immigrant groups: the contributions of group size and familiarity. European Journal of Social Psychology, 31(3), 231-246.
5. Mullen, B., Leader, T. I., Rice, D. R. (2009). Complexity and valence in ethnophaulisms and exclusion of ethnic out groups: What puts the "hate" into hate speech? Journal of Personality and Social Psychology, 96(1), 170-182.
6. Benesch, S. (2012). Words as Weapons. World Policy Journal, 29(1), 7-12.
7. Boromisza-Habashi, D. (2013). Speaking Hatefully: Culture, Communication, and Political Action in Hungary. Pennsylvania.
8. Mazid, B.-E. M. (2012). HateSpeak in Contemporary Arabic Discourse. Cambridge Scholars Publishing.
9. Waldron, J. (2012). The Harm in Hate Speech. Harvard University Press.
10. Aguilera-Carnerero, C., Azeez, A. H. (2016). Islamonausea, not Islamophobia': the Many Faces of Cyber Hate Speech. Journal of Arab & Muslim media research, 9(1), 21-40.
11. Ramdev, R., Nambiar, S. D., Bhattacharya, D. (2015). Sentiment, Politics, Censorship: The State of Hurt. SAGE.
12. Gladilin, A. V. (2013). Hate speech in the traditional and new media. Bulletin of Chelyabinsk State University, 21(312), 144-153. (In Russ.)
13. Tikhonova, E. V. (2015). Stereotipizacija i diskriminacija jetnokul'turnyh grupp: "otmyvanie informacii" i "jazyk vrazhdy" novyh media = Stereotyping and discrimination of ethnocultural groups: "information laundering" and "hate speech" of new media. Mirovoe kul'turno-yazykovoe i politicheskoe prostranstvo: innovacii v kommunikacii (pp. 485-503). Moscow: RUDN University. (In Russ.)
14. Komarova, V. V., Osmak, N. A. (2020). Ethnofolism as an element of hate speech. Vestnik of Moscow State Linguistic University. Humanities, 5(834), 117-127. (In Russ.)
15. Vasilenko, E. N. (2021). "Jazyk vrazhdy" kak forma projavlenija konfliktov, osnovannyh na stereotipah = "Hate speech" as a form of manifestation of conflicts based on stereotypes. Proceedings of BSTU. Series 4: Print and media technologies, 2(249), 90-97. (In Russ.)
16. Panteleeva, T. Yu. (2016). "Jazyk vrazhdy" v paradigme jurislingvistiki: kognitivnosemanticheskij i pravovoj aspekty = "Hate speech" in the paradigm of legal linguistics: cognitive-semantic and legal aspects. News of the Southern Federal University. Philological sciences, 3, 96-103. (In Russ.)
17. Lopatkina, S. V. (2021). Semantiko-strukturno-funkcional'nyj analiz jazyka vrazhdy v sovremennyh massmedia = Semantic-structural-functional analysis of hate speech in modern mass media. Bulletin of Omsk State Pedagogical University. Humanities studies, 4(33), 76-81. (In Russ.)
18. Fomicheva, Ya. A., Shustova, S. V. (2023). Jazyk vrazhdy kak kommunikativnaja kategorija = Hate speech as a communicative category. Theoretical and applied linguistics, 9(4), 147-156. (In Russ.)
19. Verkhovsky, A. M. (2002). Problema jetnicheskoj i religioznoj neterpimosti v rossijskih SMI = The problem of ethnic and religious intolerance in Russian media. Moscow: Panorama. (In Russ.)
20. An-Navavi M. d. d. A. Z. b. Sh. (2008). Sady pravednyh = Gardens of the Righteous. Moscow: Ummah. (In Russ.)
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРАХ
Бредихин Сергей Николаевич
доктор филологических наук, профессор
профессор кафедры теории и практики перевода Северо-Кавказского федерального университета
Авдеев Евгений Александрович
кандидат философских наук
доцент кафедры философии и этнологии Северо-Кавказского федерального университета Шишкин Борис Андреевич
аспирант кафедры теории и практики перевода Северо-Кавказского федерального университета
INFORMATION ABOUT THE AUTHORS
Bredikhin Sergey Nikolaevich
Doctor of Philology (Dr. habil.), Professor
Professor of the Department of Theory and Practice of Translation North Caucasus Federal University
Avdeev Evgeniy Aleksandrovich
PhD, Associate Professor of the Department of Philosophy and Ethnology North Caucasus Federal University
Shishkin Boris Andreevich
Postgraduate student of the Department of Theory and Practice of Translation North Caucasus Federal University
Статья поступила в редакцию одобрена после рецензирования принята к публикации
08.04.2024 17.05.2024 20.05.2024
The article was submitted approved after reviewing accepted for publication
