Язык в коммуникативных алгоритмах разрешения противоречий Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

ДИАГНОСТИКА СОЦИУМА

Язык в коммуникативных алгоритмах разрешения противоречий

Статья посвящена проблеме разрешения противоречий в речевых коммуникациях. В качестве примеров соответствующих коммуникативных алгоритмов приводятся правовое и научное взаимодействие субъектов. Выявляются языковые средства и герменевтические возможности снятия конфликтогенности.

Ключевые слова: язык, коммуникации, противоречия, научные коммуникации, правовые коммуникации, герменевтика, снятие конфликтогенности.

А.Ш. Руди

Язык давно и прочно вошел в систему центральных проблем современной философии. Данное обстоятельство обусловлено выявленным значением языка как «дома бытия», онтологической репрезентации мира. Наряду с множеством аспектов исследований непреходящий интерес вызывают возможности языка как средства коммуникации людей. Обращение философии к категории коммуникации зачастую требует предварительного обоснования, как характерное скорее для социологических и психологических изысканий. Однако в XX веке это понятие было вписано в философский терминологический аппарат, прежде всего благодаря работам К. Ясперса и Ю. Хабермаса. При этом сама проблема взаимодействия человека с человеком и обществом является объектом изучения философии с самого момента возникновения этого типа рефлексии. Значимость данного феномена оценивается мыслителями чрезвычайно высоко, независимо от исходных методологических позиций, будь то экзистенциализм, диалектический материализм или персонализм. Эффективность коммуникаций выражается в полноценном взаимодействии социальных субъектов, в способах гуманного разрешения неизбежно возникающих противоречий.

Механизмы разрешения противоречий в правовых и научных коммуникациях

Наиболее значимыми коммуникациями, как правило, являются те, которые связаны с разрешением

© Руди А.Ш., 2010

серьезных противоречий. Потому целесообразен анализ наработанных в них технологий взаимодействий. В бытии общества и человека без труда обнаруживается бесконечное множество взаимополагающих и зачастую практически взаимоисключающих объективных феноменов: индивидуального и коллективного, единичного и множественного, части и целого, волеизъявления и детерминации, должного и действительного. Противоречия эти подчас трагичны, способны самым неблагоприятным образом изменить жизнь индивида и ликвидировать целые сообщества, для предотвращения чего человечеством на протяжении всего его существования разрабатываются различные механизмы. Их примером являются все нормативные системы, в частности — правовая. Право с математической непредвзятостью выверяет все варианты развития противоречий в поиске варианта оптимально приемлемого. Удобство применения правовых механизмов для регулирования конфликтов обеспечивается сущностными свойствами права: оно служит всеобщей равной мерой, подразумевает формальную свободу всех адресатов этой равной регулятивной меры, устанавливает в качестве цели и ведущей ценности всеобщую справедливость. Так же по степени остроты рассматриваемых вопросов буквально судьбоносны научные коммуникации.

Важность принимаемых решений, охват заинтересованных в них лиц, высокая степень социальной ориентированности обусловливает чрезвычайно детальную регламентированность действий субъектов научной и правовой деятельности. Регламентации подлежат объект, предмет, цель, средства, методы, формы, язык коммуникаций, ролевые позиции коммуникантов.

Можно сказать, что научные и правовые коммуникации являются образцом разрешения противоречий, тем более в острой конфликтной форме последних. Здесь просматривается следующий алгоритм коммуникативных процедур.

1. Минимизирован эффект неожиданности, так часто дезорганизующий участников политического, экономического, бытового, спортивного взаимодействий.

2. Нивелирована эмоциональная составляющая общения, являющаяся в конфликте решающим фактором. Очевидно стремление оперировать доводами разума и рассудка в научном и правовом дискурсах, что отражается в соответствующих профессиональных принципах деятельности.

3. Все ключевые коммуникативные акты в науке и праве заранее планируются и организуются. Перед самой коммуникацией осуществляется подготовительная работа (расследование, составление текста речи обвинителя и защитника перед судом; научная экспертиза, сбор отзывов рецензентов и оппонентов перед защитой диссертации).

4. В процессе коммуникации ясны ролевые позиции всех участников. Здесь практически исключены скрытые коммуникативные интенции:

эксплицированы и четко обозначены мотивы и стремления субъектов. Насколько туманны, «запутаны» проблемы, разрешаемые наукой и правом, настолько прозрачны научные и правовые коммуникации, способствующие этому разрешению.

5. Коммуниканты, согласно научным и правовым коммуникативным нормам, периодически меняются ролями создателя и адресата сообщений, потому что ключевые принципы процессов требуют учета всех данных, всех мнений и позиций, внимания к «мелочам». Создатель и адресат сообщения в научной и правовой коммуникациях являются равными по всем основным параметрам партнерами. Интенции коммуникантов понятны друг другу еще до вступления в непосредственное общение. Передающий сообщение всегда преследует несколько целей: собственно передать информацию об объекте, убедить адресата в истинности этой информации, в научной среде этот перечень дополняется стремлением выявить свою роль в получении этой информации. Так, ученые, вступая в общение, обычно преследуют конкретные цели, к которым следует отнести обмен и передачу информации; обмен деятельностью и инновационными приемами, средствами, технологиями; формирование отношения к себе [3, с. 283—289.]. Сбор фактических сведений и теоретических данных, выдвижение гипотезы, ее доказательство и проверка информативной состоятельности речевых актов, текстов также представляют собой жестко регламентированную процедуру. В научных коммуникациях информация может выступать самостоятельной ценностью (тем более в фундаментальных исследованиях). А в правовых она — средство, подлежащее использованию для гармонизации социальной жизни решением, которое будет результи-ровать в свою очередь коммуникативный процесс.

6. Оба типа коммуникации осуществляются посредством специально выработанного языка. Можно выделить несколько его характерных особенностей.

а) Унифицированный категориальный характер. Профессиональный понятийный язык предупреждает информационные шумы, коммуникативные ошибки и барьеры, обозначенные в свое время Ф. Бэконом как «идолы площади».

б) Выстраивание речи коммуникантов в соответствии с нормативными требованиями к порядку изложения мыслей, последовательности информационных позиций. Само взаимодействие организовано сообразно постоянному плану и ролям субъектов.

в) Ясность языка, в котором соотнесены слова и понятия.

г) Фиксация и постоянная актуализация единых для всех участников общения ценностей — «истины» или «справедливости». Здесь слово — не просто средство выражения мысли и воздействия на слушателей, но и ориентир действий, момент «схватывания» бытия, где истина или справедливость — центр всех смысловых значений.

д) Четкая артикуляция результата коммуникации, требующего согласования дальнейших действий коммуникантов, призванного создать общую для них понятную, непротиворечивую, гомогенную реальность.

Овладение определенной языковой структурой не столько упрощает язык, формализуя его (что справедливо служит одним из оснований для тревог о судьбе современных языковых практик [см., например: 7, с. 271.]), сколько формирует личностную культуру индивида. Языковая картина мира конструирует вполне определенную реальность. Здесь обоснована направленность образовательной системы формировать у людей правовую культуру и культуру самостоятельного мышления посредством усвоения соответствующих знаний, выраженных соответствующей терминологической лексикой.

Необходимо заметить, что, будучи развивающимися системами человеческого взаимодействия, и наука, и право не подразумевают неопровержимость всех своих постулатов и каждой отдельно взятой нормы. Парадигма как теория и модель постановки проблем, принятая в качестве образца решения исследовательских задач, существует в статусе норматива лишь до определенного времени. В фундаментальной науке эпохальные прорывы, ее развитие практически всегда связаны со снятием тех или иных запретов на границы познания, отказа от тех или иных устоявшихся убеждений, в том числе и заблуждений. Причем заблуждение в науке не означает невежества ученого [см., например: 5; 2, с. 101—103].

В правовых коммуникациях также есть отработанные механизмы учета специфики каждой отдельно взятой ситуации, подпадающей под действие той или иной нормы права. Процесс правотворчества в принципе является постоянным в здоровом государстве, осуществляясь на основе профессиональной рефлексии, так одним из источников права может служить судебный прецедент.

История правовой и научной деятельности знает множество примеров деструктивного разрешения конфликтов. Однако в качестве условных образцов минимизации негативных последствий весьма привлекательны отработанные в них механизмы успешного разрешения противоречий: обязательная фиксация всех противоположных позиций, противоречивых фактов и их дальнейшее последовательное рациональное осмысление. Избегание конфликта, умалчивание сведений, не достаточно тщательная организация накопления и систематизации информации, языковые, технические, психологические и иные коммуникативные барьеры предупреждаются соответствующим регламентом, согласно которому только и возможны рассмотренные типы взаимодействия.

Как правило, ситуации острых социальных противоречий обусловлены различием субъективных взглядов на сложную реальность, каждый из которых по-своему справедлив. Здесь задачей коммуникантов является совместный выход на новое понимание действительности, служащий объектом исследования герменевтической философской традиции.

Герменевтическое снятие конфликтогенности

Нормативность правовых и научных коммуникативных процедур призвана преодолеть непонимание между сторонами взаимодействия. Достижение понимания служит специальной задачей юридической герменевтики, а В. Дильтей видел перспективы развития герменевтики вообще как научной методологии, позволяющей разрешать противоречия в научном дискурсе. Согласно М. Хайдеггеру, понимание — не столько способ познания, сколько способ бытия [6]. Человеческое бытие — бытие понимающее. Х.-Г. Гадамер утверждает, что понимание — форма первичной данности мира человеку. Оно — основа отношения и к текстам, и к миру [1]. Герменевтика как философия понимания, исходя из вышесказанного, имеет онтологически-универсальный статус.

Для ориентации в мире человек стремится понять бытие во всей противоречивости последнего. Человек находит в мире значения и смыслы, даже осознавая, что вне и без его субъективного внимания в мире нет ни значений, ни смыслов. Там, где противоречия возникают под действием человеческого фактора, понимание особенно важно. Процедуры понимания необходимы, по мысли В. Дильтея, для постижения целостности — Жизни (духовно-исторического мира) [см. 4].

Сущностной чертой человеческой жизни является ее историчность. История представляется в данном контексте не как завершенное прошлое, а как незавершенный процесс жизни, частью которого мы являемся. Человек существует исторически не в силу «предоставленности» историческим условиям, а в силу своего отношения к ним и к ими обусловленным своим возможностям. Выход за пределы своей ситуации (в которой пребывает человек), ее трансцендирование делает возможным понимание другой исторической ситуации (в которой находится другой человек). Одно событие может являться пересечением множества исторических ситуаций. Диалог и стремление к конструктивному содействию не возможны без понимания детерминант поведения другого. Искомое понимание в свою очередь, согласно герменевтическому кругу, требует осмысления исторической ситуации, социокультурной традиции, системы символов, представляемых другим. Уяснение исторического контекста возможно при нахождении смысла действий других, слагающих традицию и продолжающих ее существование. В этом случае не сила отрицания, а способность сохранения и интерпретации в процедуре снятия дают шанс конструктивного разрешения противоречия.

Первичным способом постижения мира служит фиксация его признаков в языке. Язык представляет собой естественную и общезначимую репрезентацию мира. Язык выражает смыслы, обнаруживаемые в процессе понимания-объяснения бытия, отражает образ жизни и жизненные ориентиры человека и в этом качестве может выступать средством управления человеческим поведением. Язык по природе своей предназначен для по-

нимания индивидами друг друга, индивидом — мира. Обозначая явления понятиями, человек задает себе ориентиры в бытии.

Ознакомление с иным языком неизбежно при столкновении с иной культурой. Очевидно, что конфликтогенным является субъект, не способный к принятию незнакомого ранее, не понятного, не известного. Он тяжело переживает изменения внешнего мира, его внутренний мир подвержен внутриличностным конфликтам. Он не настроен на понимание, на открытость своего сознания иным, нежели у него, мировоззренческим позициям, убеждениям, принципам людей. Именно в этом случае востребованы унифицированные схемы научных и правовых коммуникаций. Метаязык культур — язык научный и юридический — позволяет преодолевать непонимание. Здесь обнаруживается справедливость замечания М. Хайдеггера о том, что в самом языке открывается истина. Здесь осознается ключевое значение диалога, отмеченное Х.-Г. Гадамером, как способа обнаружения сущности явлений, которая и становится условием понимания. Понять, по его мысли, означает разъяснить в первую очередь суть вещей, и лишь во вторую очередь — выделить и понять чужое мнение в качестве такового. Наиважнейшим из всех герменевтических условий видится, таким образом, некоторое предпонимание, вырастающее из обращенности субъектов к познанию одного и того же предмета. При этом Х.-Г. Гадамер отмечает, хотя и в качестве второстепенной задачи, необходимость понять говорящего. Но так же, как и у М.Хайдеггера, у Х.-Г. Гадамера позиция автора сообщения все еще является сомнительной с точки зрения герменевтических процедур, и к ней не следует апеллировать. Представители герменевтики небезосновательно убеждены, что смысл текста всегда превышает его понимание автором. Эксплицируя данные установки с текстового объекта на социальное событие, мы обнаруживаем, что, действительно, объект представляет собой нечто иное, чем даваемые ему характеристики в речи его участников. Понятие герменевтического круга ориентирует субъекта понимания события, в частности — конфликта — на распознавание и интерпретацию как внутрисистемных связей данного феномена (причина — следствие, раздражение — реакция), так и связей конфликта с элементами внешней — социокультурной системы.

Коммуникативные возможности (лат. сошшытсо — делаю общим, связь) установления общих смыслов и связей в чистом виде представлены в языке. Фактически совместное речевое общение ориентировано не столько на понимание речи друг друга субъектами, сколько на понимание ими объективной действительности. Общение — это совместная деятельность по интерпретации, разъяснению себе действительности с помощью другого человека. Естественно, для успешного освоения реальности требуется их взаимное понимание в процессе совместной духовно-практической работы.

Индивид (коммуникатор) в речи осуществляет множество коммуникативно значимых актов, в качестве наиважнейших из которых можно выделить:

• сообщение информации;

• выражение субъективного восприятия информации;

• демонстрация эмоционального отношения к коммуниканту;

• побуждение коммуниканта к определенной реакции;

• рефлексия, направление речевого действия не только во вне, но и во внутрь.

Достижение единого смыслового пространства имеет процессуальный характер, как результат, характеризующий отношения, оно не долговременно. В каждом следующем случае общения прежних коммуникантов вновь требуются совместные усилия по нахождению понимания и согласия. В то же время, наличие совместного духовного опыта создает благоприятную почву для дальнейшего взаимодействия. Совместный духовнопрактический опыт, необходимый для формирования общего смыслового пространства, приобретается в совместном экзистенциальном переживании общего культурного пространства, при осуществлении работы воли и интеллекта, направленной к обоюдно приемлемой цели. Не только сообщающий прилагает усилия для того, чтобы быть понятым, но и воспринимающий сообщение должен прилагать усилия для того, чтобы понять.

Процедуры конструктивного разрешения противоречий как механизма снятия конфликтогенности предполагают не простое осознание причин поведения оппонента и его исторической ситуации. Смысл понятия снятия конфликтогенности раскрывается при обращении к концепции развития (индивида, ситуации, мира). В гегельянской теории первый этап развития обосновывается тезисом, который затем снимается на втором этапе, — в антитезисе. Снятие не означает ни абсолютного упразднения, ни абсолютного принятия и сохранения в неизменном виде тезиса или антитезиса, так как последующая ступень развития в антитезисе вбирает в себя то позитивное, что содержала ступень предыдущая в тезисе. На третьем этапе снимается и антитезис, позитивные элементы которого также сохраняются на более высокой ступени — в синтезе обеих предшествующих ступеней тезиса и антитезиса, так что снятие на этой последней ступени выступает как отрицание отрицания. Снятие одновременно есть как сохранение, так и упразднение, сохраняя, оно вместе с тем выдвигает требование прекратить, положить конец.

Снятие конфликтогенности путем обретения понимания ситуации и всех ее участников требуют выхода индивидуального «Я» из самозамкну-того состояния, готовности к деконструкции внутренних смыслов, к усложнению и развитию своего мира, сосредоточения на чувствах, мыслях, действиях «другого», пробуждая в себе сочувствие, формируя созвучное «другому» направление мыслей, волеизъявления.

Таким образом, следует заключить, что целенаправленная работа сознания субъекта позволяет обрести понимание противоречивой реальности для снятия таким образом конфликтогенности в различных социальных

взаимодействиях. Большой потенциал преодоления несогласия, конфронтации и неприятия другого обнаруживают в себе алгоритмы коммуникаций, выработанные в системах науки и права. Ясный, информативный, релевантный, строгий язык этих типов взаимодействий является своеобразным эсперанто в процедурах слушания и понимания.

Литература

1. Гадамер Г.-Г. О круге понимания // Актуальность прекрасного / Г.-Г. Гадамер. — М.: Искусство, 1991.

2. Кун Т. Структура научных революций. М., 2003.

3. Литвинов А.В. Научный дискурс в свете межкультурной коммуникации // Филология в системе современного университетского образования. Материалы научной конференции 22—23 июня 2004 года. Выпуск 7 / Университет Российской Академии образования. Филологический факультет. Кафедра истории мировой литературы. Кафедра общего языкознания и русского языка. Редакционная коллегия: Н.А. Литвиненко, О.В. Карпова. Москва: Издательство УРАО, 2004.

4. Рикер П. Герменевтика и социальные науки / П. Рикер [Электронный ресурс]. Режим доступа: http: // www/ philosophy.ru/lib

5. Садовничий В.А. Знание и мудрость в глобализирующемся мире (пленарный доклад) // [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.philos.msu.ru/ congress/rector/index.html

6. Хайдеггер М. Бытие и время. М: Республика, 1993.

7. Хайдеггер М. Путь к языку // Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993.