Язык советской действительности: семантика позитива в обозначении лиц Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Червиньски П.

Катовице, Польша ЯЗЫК СОВЕТСКОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ: СЕМАНТИКА ПОЗИТИВА В ОБОЗНАЧЕНИИ ЛИЦ

УДК 811.161.1(09) СНТИ 16.21

Аннотация. Статья содержит разработку начального фрагмента системной модели, лежащей в основе советского образа и представления действительности в отношении тех позитивных признаков, которые поощрялись и развивались, внедряясь в языковое сознание носителей языка. Основу модели составляют параметры, выводимые из значений слов и словоупотреблений, характерных для языка советского времени, в двух проекциях - заряженного и не заряженного советской системой (идеологией) отношения к обладателю экспонируемого далее как ведущего и акцентированного признака. Параметры (их четырежды два) подразделяются, каждый, на пять оснований, отображающих смысл выхода из состояния покоя (возбуждение) с переходами (от направленности, поддержки выхода и возвращения) к достижению результата. Проецируемая и продуцируемая модель показана в действии и своих отражениях для семантики слов, называющих лиц, человека, с точки зрения необходимых советской системе и также в нем продуцируемых и проецируемых свойств. В предлагаемой разработке описываются в указанном отношении такие слова, как гвардеец, боец, солдат, часовой, коммунист, большевик, марксист и т.п. Показано их обусловленное выводимой моделью и отнюдь не случайное место. Действующая и соответствующим образом устроенная на основе валентностных соотношений, представленная как уровневая система может служить примером организуемых идеологическим и политическим (пропагандистским, манипулятивным) способом, имеющим выход в язык и сознание, концептуальных и семантических построений.

Ключевые слова: язык советской действительности, обозначения лиц, семантика позитива, языковая картина мира, язык и идеология, парадигматическая модель описания.

Сведения об авторе: Червиньски Петр, доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой русского языка.

Место работы: Силезский университет. Контактная информация: ul.Zytnia, 12. 41-205, Si E-mail: czerwinski.piotr@gmail.com

Chervinsky P.

Katowice, Poland LANGUAGE OF THE SOVIET REALITY: SEMANTICS OF POSITIVE IN DESIGNATION OF PERSONS

.27, 16.21.29 Код ВАК 10.02.19; 10.02.20

Abstract. The article contains a development of an initial fragment of system model underlying the Soviet image and representation of reality concerning those positive attributes, which were encouraged and developed, taking root in language consciousness of native speakers of Russian. The basis of model is made with parameters deduced from the meanings of words and word-usings, characteristic for language of the Soviet time, in two manifestations - charged and not charged by the Soviet system (ideology) attitude to the owner of exhibited further as conducting and emphasized attribute. The parameters (four twos) are subdivided, everyone, into five bases displaying sense of an exit from a condition of rest (excitation) with transitions (from an orientation, support of an exit and returning) to achievement of result. The manifested and produced model is shown in operation and its reflections for semantics of words naming persons and man, from the point of view of necessary to the Soviet system and also in him produced and manifested properties. In the offered development there are described in the specified attitude such words, as гвардеец, боец, солдат, часовой, коммунист, большевик, марксист etc. It is shown their caused by deduced model and completely not casual place. Working and in appropriate way arranged on a basis of valency parities submitted as level system can serve an example organized ideological and political way (propaganda, manipilation) having an output in language and consciousness, conceptual and semantic constructions.

Key words: language of the Soviet reality, designation of persons, semantics of a positive, language world picture, language and ideology, paradigmatic model of the description.

About the author: Chervinsky Petr, doctor of philology, professor, head of the chair of Russian language. Place of employment: Silesian University.

nowiec, Poland.

Одна из отличительных черт того состояния общественного сознания, которое отличало советский период времени от времени до и после него, состояла в таком отношении к действительности, которое можно было бы определить как воздействующе-продуцирующее (См. предшествующую данной статью, посвященную той же проблеме: Семантика советского позитива в контексте продуцируемого представления действительности (на материале обозначения лиц) // Политическая лингвистика. 2008. № 3 (26). с. 110-127, содержащую теоретические рассуждения со ссылками на литературу и положения, дальнейшее раз-

витие которыгх представляет собой предлагаемая работа). Воздействующее - поскольку имеющее направляющий, организующий, дающий ориентиры единственно правильного мышления и понимания источник. Продуцирующее - в силу задания (не скрываемого, объявляемого, проявляемого), стоящего перед этим источником, связанного с формированием, воспитанием необходимым образом ориентированного человека, способного продуцировать, производить, своими делами, трудом, действительность, придавая ей желаемый и объявляемый пропагандой вид. Однако в силу того, что дей-

ствительность, в отличие от воображаемого представления о сознании соответствующим образом воспитуемого человека, объективно не поддается желаемому воздействию, не изменяется в навязываемом ей отношении, процесс продуцирования осуществляется в виде ментального образа. Желаемое, разделяясь в проекции к будущему и настоящему, предстает как желаемое будущее, к которому достигнутое в настоящем желаемое (выдаваемое за действительное) неизменно стремится. В определяемом, таким образом, сознании человека, метафорическом, метафоризируемом, по своему существу, действительность предстает как метафора, продуцируемый образ, переносное и опосредованное отображение самой себя.

Продуцирумость, тем самым, лежит в идее формируемого подобным образом с помощью языка отношения: продуцируемое сознание продуцируется на основе продуцируемого представления действительности с целью дальнейшего продуцирования представления все той же, меняющейся в желаемом направлении только в сформированном соответствующем образом сознании действительности. Но это достаточно, поскольку действительный и объективный выход процесса, его наблюдаемый в реальности результат далеко не так значим и необходим, как результат представляемый и субъективный. Неизбежная тавтологич-ность, следующая из обращаемой замкнутости пресловутого круга и самотождества образа и оригинала - того, что в сознании, тому, что в действительности, связана с тем, что продуцируемый образ, создаваемое в сознании представление действительности необходимо, на самом деле, для изменения, формирования, продуцирования наделенного нужными признаками сознания, а не действительности. Сознание оказывается замкнутым, обращенным на самого себя. Продуцируемое с помощью языка представление действительности становится средством формирования необходимым образом организованного, устроенного сознания человека.

Было бы необоснованно думать, что продуцируемое сознание продуцировалось в закладываемом источником виде. То, что закладывалось, и то, что из этого получалось, неизбежно должно было проходить и проходило корректировку опытно наблюдаемой, хотя в известной мере и искаженной опосредуемым представлением о себе, действительности. Не менее важной, влияющей на результат, составляющей следовало бы признать и мотивируемое состояние сознания подвергающегося воздействию человека. Предполагаемый, следовательно, как окончательный образ присутствующего в сознании представления действительности, отображенного (не обязательно явно) в ее языке, мог бы складываться из взаимодействия по крайней мере пяти, по-разному соединяемых и неоднозначно участвующих в общем процессе,

сторон: того, что исходит из заявляемого, прокламируемого источником (1); того, что связано с его внутренним, закладываемым, интенцио-нальным, скрываемым и в известном смысле намеренным (2); того, что следует из объективного, опытно-наблюдаемого и обобщенного представления воспринимаемой и переживаемой, проживаемой человеком, действительности (3); того, что связано с осознаваемой им частью своего ментального существа (4) и, наконец, того, что присутствует в нем неосознанно, как внутренне направляющее, мотивирующее и регулирующее (5). Отражаемый в языке советской действительности, таким образом, результат можно было представить в виде соединения составляющих по следующей схеме:

(Интенция ^ Прокламация ^ Эмпирическое ^ Когниция ^ Мотивация)

= Продуцируемое представление действительности

В наиболее явном и очевидном, и потому показательном, виде продуцирующее намерение (интенционально-прокламационная часть воздействия-взаимодействия) обнаруживает

себя в языке советской действительности в том, что представлялось источником как положительное для человека и в человеке. Как образ для подражания, воспроизводства для каждого и в себе (другое дело, чем мотивировался, как осознавался и как претворялся он, этот образ, в итоге - когнитивно-мотивационная и продуцируемая часть общей схемы). По признакам его, по чертам, в своей совокупности желательный, но реально не достигаемый, либо только предположительно достигаемый, а потому продуцируемый и индуцируемый. Назовем его, этот образ, для простоты представлением советского позитива - положительных качеств того, что должно быть и как должно быть в советском желательном человеке (производимом производимой им же действительности, ее и творцом, и продуктом).

Этим был обоснован выбор взятого для описания лексического (для начала и явности) материала - поощряемо-положительные, с точки зрения представления действительности, обозначения, номинации советского человека, имеющие закладываемый в них как апеллятив-ный, воздействующий воспитательно-дидактический смысл. Воздействующий, апеллятивный и продуцирующий сознание человека в желательном отношении смысл имеет не только лексический или фразеологический, непосредственно наблюдаемый, материал. Его имеют речевые контексты, синтаксические конструкции, ситуативные отнесения, пресуппозиции, схемы строения текста (если иметь в виду только язык), т.е. все то, что можно было бы определить как генеративно-перцептивную базу языка советской действительности. Все это в своей совокупности, по сравнению с лексикой менее очевидное (а потому и, возможно, более

неподвижное, не так скоро меняющееся и уходящее), можно было бы, имело бы смысл, поддавать изучению и анализу в соотнесении и на основе лексемного материала.

Интересующий нас позитив, бывший объектом предпринятого анализа, укладываясь в определенную парадигмосистему, дает представление, образ, будучи выявлен, советски ориентированных выборов, оценок и предпочтений. Образ позиции, места и определения человека в его отношении к действительности (воспринимаемой как советская и продуцируемая). Следовательно и тем самым, способен дать представление и о ней самой с точки зрения продуцирующего отношения к формируемому, воспитуемому, в необходимом виде ориентируемому, должным образом складываемому, по желательным признакам собираемому, человеку. Поскольку процесс этот осуществлялся в основном и в первую очередь на основе и с помощью языка, язык может стать источником соответствующих рассуждений и определений. Язык, его связанная с представлением советского позитива для человека семантика, но семантика не прямо лексическая, в лексическом материале, в обозначениях лиц, себя опосредованно, собираемым образом, только отображающая. Как и каким именно образом, будет следовать из рассмотрения, предмет которого составляет именно данного рода не прямо лексическая семантика, связанная с представлением человека советской действительности, отражаемым в сознании и в языке.

Прежде чем перейти к описанию интересующей нас системы, имеет смысл задуматься над тем, что можно было бы определить как парадигматический образ целого для советского позитива советской действительности применительно к обозначению лиц. Повторение слова советский в данном случае имеет принципиальный характер, поскольку просто человеческий позитив и он же, но только советский, равно как действительность, и она же советская, для рассматриваемой нами системы сознания и языка, применительно все к той же советской действительности и советской эпохе, существенно различаемые вещи.

Парадигматический образ целого понадобится для того, чтобы увидеть то общее основание и тот ключ, который послужит своеобразным входом в систему, его оператором и (одновременно, а также впоследствии) операндом. Основой этого образа (что предстоит уточнить и проверить в дальнейшем) представляется воплощаемая в субъекте-лице идея множащегося, распространяющегося, заряжающего других и заряжаемого от других, т.е. взаимно направляемого, когерентно-интерферирующего

участия. Роль субъекта-лица (советского человека) состоит в согласуемо-направляемом участии в процессе создания необходимого представления действительности. Советские люди, по известному определению, занятые мирным

созидательным трудом, создавали этим трудом, приближали свое и всего человечества светлое будущее. Оттолкнемся от этой формулы при описании занимающего наше внимание предмета.

Лицо, человек, выступая участником, пар-тиципантом совместного созидательного процесса, представляемого как в статике, так и в динамике, т.е. как состояние в его длительности и как проявление, или действование, - человек, придающий движение процессу, имеющему смыслом созидание советской действительности, а также испытывающий воздействие с его (процесса) и ее (советской действительности) стороны, включенный (включившийся), втянутый в этот процесс, может быть наблюдаемым в общем движении, состоянии в четырех (согласно образу организуемой системы) своих проявлениях, возможных ролях. В роли действующего лица, или действователя (способного к необходимому действию и определяемого, характеризуемого по этому признаку как позитив). В роли деятеля, занятого, используемого в какой-то сфере, приписываемая деятельность которого, не обязательно связанная с осуществлением какого-то рода действий, определяется скорее как место, позиция, положение, процессуально заряженное состояние в продуцируемой системе. В роли носителя, обладателя признака, представляемого как важный, необходимый, с точки зрения организуемой системы общественно значимый. И, наконец, в роли представителя, или репрезентанта, какой-то группы, какой-то части, какого-то коллектива, объединения, совокупности, множества, т.е. как элемент, входящий в общее социальное целое.

Четыре указанных ролевых проявления -действователь, деятель, обладатель и представитель - отражаются при представлении позитивных значений обозначаемого ими субъекта в четырех других, передаваемых отношениями 1) к тому, что отдельно, является, предстает единичным (сингулятив); 2) к тому, что является множеством, совокупностью, представляет объединение, общество, социум (со-циатив); 3) к тому, что представляет собой систему, устройство (структуратив) и 4) к тому, что воспринимается как ее проявление, функционирование (проектив).

Получаемые в результате объединения позиции имеют два связанных категориально соотношения, которые можно было бы определить как а) внутреннее, имманентное, свойственное и б) привносимое, придаваемое, испытывающее воздействие на себя извне. Иными словами, заряженное (кумулятивное) и не заряженное, или позиционное, аддитивное, проявление. Общая схема всех указанных соотношений выглядела бы следующим образом (интересующие нас значения находились бы в двух центральных колонках):

Заряженные Не заряженные

Отдель- ность Наделенный Отмечен- ный Носитель

Объедине- ние Принадле- жащий Нужный Представи- тель

Структура Причаст- ный Поставлен- ный Деятель

Функцио- нирование Действую- щий Организуе- мый Действова- тель

Прежде чем перейти к отражению выделенных курсивом значений в лексическом материале с более подробным их описанием, имеет смысл дать о них общее представление.

Наделенность / отмеченность следует понимать как такую характеристику, которая предполагает признак, приписываемый лицу как его носителю (обладателю) и отделяющий его от других, выделяющий его при сравнении с ними и на их фоне. Признак, определяющий человека вне связи с отношениями к включению его, вхождению в большее - множества, объединения, числа таких же, как он, и ему подобных (отношение к социуму) или системы, устройства, объединения целого с его институтами, установлениями, порядками, правилами и т.п. (отношение к стране и советскому строю), а также вне проявления в характеризующем действии или деятельности в этой системе. Речь идет, таким образом, о признаке, характеризующем человека в его особенности и отличии от других, который может быть признаком внутренне свойственным (кумулятивным) либо придаваемым кем-то, какой-то организацией, учреждением извне (аддитивным). Сопоставление признаков, заключенных как характеризующие лицо в лексемах герой, боец (по природе, характеру - боец революции, за дело рабочего класса, социалистического фронта, за высокое качество продукции), энтузиаст, общественник (по призванию), с одной стороны, и светило, светоч, маяк, гигант (науки, мысли, труда), с другой, определяемых и те и другие как признаки по показателям обладания и обособления (отделения) дает возможность увидеть отличие кумулятивности от аддитивности.

Признаки первого ряда проявляют себя как такие, которые определяются (воспринимаются) называющим в отношении их имманентности, свойственности, наличия, принадлежности характеризуемому ими лицу, их носителю и обладателю. В то время как признаки ряда второго - как определения, характеристики, даваемые ему, приписываемые ему другими, кем-то, каким-то авторитетом (авторитетами), т.е. институционально, извне. Называя кого-то героем, энтузиастом, бойцом, общественником, говорящий определяет его как такого, кто способен, готов к особенным, исключительным, выделяющим его на фоне других, характеризующим его положительно, проявлениям, поведению, действиям, и эти признаки, согласно вкладываемому о них представлению, являют-

ся неотъемлемой частью его натуры, характера, воспитания, его духовного облика как отдельности и обособленного лица. Определяя кого-то словами светило, светоч, маяк, гигант (науки, мысли, труда), говорящий либо авторитетный (пропагандистский, публицистический) источник, если он это делает без иронии, присоединяется к существующему общему мнению, опирается на него либо к нему апеллирует, его таким своим употреблением вводя в обиход, делая достоянием общего представления о нем. Ирония, в свою очередь, строится, достигается вследствие непрямо, внутренне отрицаемого, подвергаемого сомнению общего мнения, существующего и принятого либо же выдаваемого за таковое (игра позиций и точек зрения). Определяя кого-то героем, а кого-то энтузиастом, кого-то еще бойцом, общественником, равным образом - кого-то словом светило, другого светоч, маяк, гигант, говорящий, источник такого определения, находит, хочет видеть в определяемом, показать, приписать ему признаки ряда носителя (обладателя) как внутренне свойственные (наделенность, кумулятивность) либо приписываемые (отмеченность, аддитивность), отличающиеся, разные в каждом отдельном случае. Отличия этих и им подобных признаков составляют смысл дальнейшего описания, отдельно для каждого из выделенного в таблице курсивом значений.

Принадлежность / нужность приписывается лицу, определяет его, как имманентное (кумулятивное) либо придаваемое (аддитивное) свойство, в отношении его вхождения, включения в большее множества себе подобных -коллектива, объединения, ассоциации, группы, массы, массива, числа (разновидности множеств на данном уровне представления себя не проявляют). Принадлежность / нужность, тем самым, определяет лицо как представителя, репрезентанта, какого-то социума, какой-то общности, в его отнесенности к этой общности, принадлежности (кумулятивности) либо при-данности, приписанности, назначенности, по-ставленности (аддитивности) в ней. Различие того и другого, пока что без уточнения всего дальнейшего, могут проиллюстрировать красноармеец, интербригадовец, известинец, краснопутиловец в отношении первого признака (принадлежности) и плановик, кадровик, агроном, председатель в отношении второго (нужности). В лексемах первого ряда заложено представление об отнесенности: член такого-то коллектива, группы, один из - боец Красной Армии (красноармеец), член интербригад (ин-тербригадовец), работник газеты «Известия» (известинец), рабочий Путиловского завода (краснопутиловец). Лицо, человек определяется по этому признаку, который становится одновременно средством его положительноодобрительной характеристики, через отношение, отнесенность к соответствующим образом оцениваемому, общественно значимому кол-

лективу. Лексемы второго ряда определяют тех, кто включается, вводится, назначается в коллектив, приписывается, придается ему (сам коллектив при этом как средство оценочной и определяющей характеристики себя не проявляет, коллектив может быть любой). И через представляемую таким образом аддитивность предполагают важным для понимания заключенного в них позитивного смысла и соответствующей оценки обозначаемого лица, что и становится определяющей их чертой, тот признак, который был обозначен как нужность. Речь идет в данном случае о необходимости, важности, нужности обозначенного словом лица, его места и роли, выполняемых им, возложенных на него заданий и функций, что и содержится как его позитивная характеристика в слове. Заданий и функций для коллектива и общества, в отношении к занимаемой должности, на которую он назначен, поставлен, принят. Оценка данной его позиции в коллективе, а также общественной роли, следующей из выполняемых им функций, никак не зависит от его внутренних качеств, как в предыдущем случае (признаки наделенность / отмеченность). Это оценка его соответствия месту, оценка самой позиции и доверия к нему (со стороны поставивших, пользующихся общественным авторитетом, вышестоящих), признание его быть достойным и подходящим, его проверенность и социальная апробация. Нужность, как характеристика и как определяющее качество, следует как направленный признак не от лица и не от коллектива. Это характеристика общественной необходимости в отношении коллектива занимаемой данным лицом позиции. Для того чтобы подразумеваемый, предполагаемый (¡трНсйе) коллектив как общественная единица функционировал так, как следует и как должно быть, играя в обществе назначаемую ему для этого роль, нужно, чтобы была в коллективе необходимая для достижения этого соответствующая позиция, место и роль - для субъекта-лица, занимаемые и осуществляемые подходящим для этого человеком. Также как коллектив, человек этот не наделяется при обозначении словом какими-то выделяющими его, подчеркивающими его особенность, исключительность признаками, определяющими его в отношении предпочтительности. Человек этот может быть, также как коллектив, любым, но только, и это самое главное, должен быть в нем общественно нужным .

Причастность / поставленность определяет лицо в отношении его проявления, значения его деятельности к системе - ее становлению, устройству, организации, стабильности, безопасности, существованию, развитию и т.п. Под системой следует понимать государственное устройство, строй, страну. То есть структуру с ее институтами, целями, установлениями, задачами, функциями, правилами, по отношению к которым общество (социум, объединение, мно-

жество предыдущего основания) выступает как материализующая, реализующая, осуществляющая все это и все это на себе испытывающая и в себе несущая, субстанциальная часть. С точки зрения рассматриваемого парадигматического строения причастность / поставленность как основание предполагает следующую, третью, по отношению к двум предыдущим, ступень. Лицо, человек, выступая, характеризуясь, определяясь по представляемым основаниям как проектив, как проекция признаков, отраженных в нем свойств отношения к общему целому, на первой ступени (наделенность / отмеченность) проявляет себя как отдельность, на второй (принадлежность / нужность) - как позиция в социуме, на третьей, рассматриваемой, - как реализующий через себя и в себе структуру целого и реализуемый в ней и по отношению к ней субстантив. Как позиция, положение, место в осуществляющей, реализующей себя системе целого через посредство деятельности обозначаемого соответствующими словами лица. Системодеятельностные позиция, место, значение, роль, из которых и на основе которых следуют позитивные смысл и оценка для называемого человека.

Так же, как и предыдущие (и последующее) основания, причастность / поставленность дифференцируют признаки кумулятивности и аддитивности - того, что выступает как имманентное либо как приписываемое извне. Отличие в этой паре могут иллюстрировать авроро-вец, стахановец, целинник, бамовец, с одной стороны, и агроуполномоченный, двадцатипятитысячник, инструктор, группкомсорг, с другой. Первый ряд предполагает внутреннее, по зову сердца, по призванию, призыву, отклику, а также отношению, положению, месту, случайности, т.е. своего рода стихийности и(ли) инициативности причастного к системе проявления со стороны лица, действительно такого либо за такое выдаваемого. Второй - назначение, направление, откомандирование, уполномочивание, придание, поставленность по отношению к системе. Авроровец, член экипажа крейсера «Аврора», своим легендарным выстрелом открывшего новую страницу человеческой истории, воспринимается как тот, кто имеет отношение, причастен к этому событию, обладающему значением первоначала, исходной точки для дальнейшего установления и развития системы. Стахановец - как тот, кто имеет отношение, причастен к наращиванию, росту укрепляющей, поддерживающей, опорной, жизнеобеспечивающей составляющей как ведущего основания системы. Целинник, соответственно, как причастный к ее (жизнеобеспечивающей составляющей) пространственному распространению, расширению. Бамовец - как тот, кто причастен к освоению поддерживающих, способствующих ее реализацию и оптимальное функционирование пространств. Соответственно, агроуполномоченный - постав-

ленный от комитета партии куратор сельского хозяйства - имеет отношение к жизнеобеспечивающей составляющей. Но не как производитель, а как организующее и контролирующее, мобилизующее других начало, проводящее необходимую политику на вверенном участке сельскохозяйственного производства. Двадцатипятитысячник, инструктор, группкомсорг, аналогичным образом, являясь представителями мобилизующей и направляющей, руководящей составляющей целого системы, поставленными, призванными и уполномоченными, способствуют реализации ее настраивающих, организующих, а не производящих функций.

Между поставленностью как признаком рассматриваемого основания и нужностью основания предыдущего можно увидеть некоторое сходство. Отличие этих двух признаков, следующее из их отношения к социуму или к системе, может быть относительным. Строится оно на сопоставлении внутренне свойственных, сущностных, необходимых, с точки зрения общества, мест, позиций, ролей для лица в данном коллективе с позициями, местами, ролями (а с этим отчасти и самими коллективами), следующими не из внутренней, коллектива и социума, необходимости, а из воображения о реализации приписываемых, видимых в системе и продуцируемой ей действительности функций и задач. Поставленность, тем самым, представляет собой последующее и внешнее, надстроенное (встроенное) по отношению к предыдущему (нужности) основание, идущее не от знания о функциональной природе общества и коллектива, а от представления о развиваемой системе с идеей заложенного в ней строительства общественного будущего. Это последующее и внешнее, встроенное, может восприниматься как мобилизующее и организующее по отношению к внутреннему и функциональному. Реализуются эти признаки в противопоставлении того, кто нужен - народному хозяйству, дальнейшему его развитию, делу, стоящим перед обществом экономическим, производственным, социальным задачам, кто выполняет полагающуюся для этого работу, являясь работником, тружеником на вверенном ему участке, тому, кто назначается, направляется, ставится, наделяясь полномочиями, обязанностями с какой-то внешней целью - контроля, мобилизации, организации, проведения политики, для решения вопросов больших, охватывающих, способствующих реализации задач иного рода. Первый, таким образом, может быть воспринят как осуществляющий задачи внутреннего поля действия, второй - как проводник, способствующий реализации (применительно к условиям действительности) идейнополитических задач.

Четвертая пара признаков - действующий / организуемый - представляет собой следующий по отношению к предыдущим уровень. Система определяется через лицо в отношении

к своему функционированию, т.е. в движении, динамике. Действующий, как имманентное, ку-мулятив, предполагает действование и способность к проявлению в действии - со стороны лица, в нужном, желаемом, способствующем, усиливающем направлении, для системы и ее задач, с должным участием и силой, самозабвенно, преданно и не щадя себя. Организуемый, как аддитив, т.е. внешнее, приписываемое, придаваемое, предполагает втягивание, включение, - не действование, а задействование в какое-то занятие, движение, объединение, с пропагандистской, воспитательной, общественно-политической либо другой какой-то целью, того же организующего, включающего, задействующего порядка. Противоположение данной пары признаков, тем самым, отражает в качестве общего идею должного, желаемого для человека, как действующего (задействуемого) члена формируемого общества и создаваемого этим обществом будущего, - в ее дос-тигнутости, реализованности, с одной стороны, и закладываемом, приближаемом достижении, с другой. Такой человек, как есть (образец, пример для подражания, желаемый в системе), и такой, какой, чтобы был, чтобы мог им стать (образцом, примером, желаемым будущим в системе). Иллюстрацией первого признака могут быть лексемы боец (участник каких-либо действий) - как тот, кто бьется, активно добивается необходимых целей, своими действиями участвует в деле преобразования, достижения, осуществления идей, заложенных в системе; борец (за мир, за дело рабочего класса, пламенный, неутомимый); защитник (рубежей, отечества), страж, стражи (границы, неба, верный). Иллюстрацией второго - юнармеец, пионер, комсомолец, коммунист, колхозник. Юнармеец - член военизированного отряда, участник военно-спортивной игры, проводимой в школах и между школами, - как тот, кто, входя, включаясь в мероприятие, принимает участие в действиях, имеющих целью не формирование, не создание, не организацию существующих и новых частей, элементов и отношений в системе, а подготовку себя как участника и отряда, членом которого он является, воспитание, выработку каких-то умений, навыков и способностей, рассчитываемых на их использование в будущем, важных и нужных системе. Данное представление и составляет смысл определяемого признака. Задействование, орга-низуемость имеет целью организацию, закладывание оснований на будущее, ближайшее или далекое. Тех оснований, реализация которых предполагается к осуществлению в людях, человеческом материале, с его помощью и при его посредстве. Подобным образом могут быть описаны и представлены пионер, как член детской коммунистической организации, комсомолец (член коммунистического союза молодежи), коммунист (член коммунистической партии), колхозник (член колхоза) и др. - в отношении

участия, задействования их, организации в какого-то рода объединения, имеющих целью предполагаемое либо планируемое использование их ради целей, необходимых системе.

Дальнейшие уточнения предполагают рассмотрение каждого из представленных в общем виде значений с определением соотношений в структуре их внутреннего устройства. Устройство это будет предполагать различия в подзна-чениях, имеющие дифференцирующий смысл и составляющие в своей совокупности характеризующее представление об их значении в парадигматической системе.

Наделенность, первый из рассматриваемых признаков, можно представить как то, что устанавливает отношение обладателя к тому, что, воздействуя, предполагает, требует для него обладания каким-то качеством. Качество это имеет три стороны сочетаемого уточнения

- в отношении самого обладателя, в отношении воздействующего внешнего и в отношении того, что интересует советскую систему (ее идеологию, ее предъявления к человеку, ее установление, порядок, характер, строй).

Предъявляемые, желаемые для обладателя системой признаки можно было бы уложить в сочетании, предполагающем действие как выход из состояния покоя и возвращение к нему. Первой такой позицией, фазой, видом, соотносимым с другими, было бы возбуждение как исходная точка. Вторую позицию составляли бы признаки, определяемые в свойствах направленности, наступательности. Третью и связанную с ней четвертую - поддерживающие и обеспечивающие возможность выхода и возвращения, обращения в себя (центробежные и центростремительные). И пятую составляло бы свойство, предполагающее способность проявления в желательном действии с возможным или реальным достижением нужного результата (результируемость):

возбуждение - направленность -поддержка (выхода - возвращения) -результируемость

Признаки первого (выделенного жирным шрифтом) основания могли бы получить расширение в виде таких, как неуспокоенность, воодушевленность, приподнятость, способность к самопожертвованию, бескорыстность мотивов, горячность, желание быть полезным другим, приносить пользу людям. То есть укладывались бы в своего рода мотивационную сферу своего обладателя как потенциального действователя, способного, когда будет надо и если потребуется, в должном и нужном, направленном и направляемом, отношении, ради целей, во имя системы, себя проявить. Воплощением этих признаков (как внутренних, мотивационных свойств обладателя) могли бы быть, при условии их соответствующего использования и восприятия, т.е. лексико-семантической

интерпретации, такие слова, как энтузиаст, общественник, коллективист, патриот, интернационалист. С дальнейшим их, внутренним, подразделением, предполагающим наложение той же сетки пяти оснований: по своим внутренним качествам, свойству характера, исходу, началу - энтузиаст; по виду, характеру внешнего проявления, направленности - общественник; по виду, характеру качеств, которые поддерживают, обеспечивают необходимо направленный выход вовне - коллективист и такое же, необходимое обращение, возвращение внутрь, в себя, понимаемого как свое коллективное - патриот; и, наконец, как те признаки, которые предполагают способность проявления в желательном действии с достижением нужного результата - интернационалист.

Сказанное требует уточнений и объяснений. Относительно лексико-семантической интерпретации, т.е. использования и восприятия значения слова. И относительно укладываемых в какие-то ячейки слов, что может выглядеть стройно и симметрично, а потому вызывать резонное недоверие к объективности и оправданности процедуры.

Относительно первого необходимо сказать о том, что привлекаемые в качестве иллюстраций слова представляют собой единицы особой функциональной сферы, особого речевого узуса - советского словоупотребления, со смещенной, акцентированной, переакцентированной, нагруженной дополнительно либо, напротив, усеченной и суженной структурой значения. Со структурой значения нередко намеренно обобщенно-размытой (что отмечается целым рядом исследователей и определяется ими как свойство пропагандистского языка), допускающей и предполагающей субъективную интерпретацию и домысливание, интериориза-цию и субъективизацию, при восприятии. И, наконец, подобного рода слова, используясь в текстах языка советской действительности, в печати, в средствах массовой пропаганды прежде всего, а оттуда затем и в речи, предполагают различающиеся в своих значениях и акцентах употребления, обусловливаемые клишированным, т.е. более или менее устойчивым и ограниченным в выборе, сопровождением. Подобного рода отличия в семантике словоупотреблений одной и той же лексической единицы (что в ряде случаев находит свое отражение и в словарях), предполагают возможность их различного понимания и толкования, с отнесением не сходных по какому-то признаку словоупотреблений одной лексемы, не всегда имеющих статус лексического значения, к разным представляемым нами парадигматическим группам и основаниям. Одно дело, скажем, такие выражения, как Он хороший общественник. Плохой из него общественник. Вырастить, воспитать общественника. Общественник -это призвание. Общественниками не рождаются, общественниками становятся. И дру-

гое - Работа общественника. Собрание общественников коллектива. К этому делу следует привлекать общественников. Общественники подвели. В первом случае речь может идти о внутренних качествах человека, его предрасположенности (хотя возможно и что-то другое). Во втором - о характере, виде и способе деятельности.

«Большой толковый словарь русского языка» в своем толковании различает еще два признака, давая их как взаимные дополнения и уточнения в пределах одного лексического значения, как две его стороны. Отличия эти, тем самым, не определяют лексико-семантический статус употребления слова: общественник, -а; м. Человек, который активно участвует в общественной жизни, работе; человек, выполняющий какие-л. обязанности на общественных началах. Я по натуре своей о. Работа общественника - дело неблагодарное, не сулящее выгод [См., напр.: Шарифуллин 1990; Купина 1995; Зильберт 1994; Бга!с2ук 2001 и др.]. Первый пример (Я по натуре...) относится к первой части определения, второй, соответственно (Работа общественника. ), ко второй, которая следует за точкой с запятой.

Можно продолжить представленное определение, уточнив его в отношении не просто тот человек, который участвует в общественной жизни (он может еще или уже, или вообще в ней не участвовать), а тот, который испытывает призвание к подобного рода деятельности, способен по внутренним качествам, подходит к ней, может оказаться хорошим или будет хорошим в ней. Контексты типа Из него бы получился хороший общественник. Во мне умирает общественник. Советский человек - это врожденный общественник. В каждом необходимо не только увидеть, но и вырастить, воспитать общественника, - эти контексты не предполагают ни первое, ни второе, ни того, кто активно участвует в общественной жизни, ни того, кто делает что-либо без вознаграждения, т.е. на общественных началах. Они акцентируют не действие, не деятельность и их характер, а внутреннюю предрасположенность обладателя, связанную, обусловленную готовностью, умением и способностью не заботиться о себе, своем личном благополучии, не требовать вознаграждения, посвящать себя. Значение, таким образом, можно было бы уточнить, определив общественника как такое лицо, которое имеет предрасположенность к..., активно участвует в..., выполняет обязанности в том отношении, что. И это было бы левой частью определения, правой частью которого могло бы быть то, что включает общественный характер предполагаемой либо осуществляемой субъектом деятельности.

В этом случае и в этом месте мы подходим к тому, что составляет смысл уточнений и объяснений относительно процедуры. Предметом ее представления являются не слова, и не зна-

чения слов, и даже не словоупотребления и их семантика в языке советской действительности. Предметом являются признаки, организуемые в некоторую парадигмосистему, себя в семантике словоупотреблений языка советской действительности последовательно и не случайно отображающие. Отношения этих признаков к значениям словоупотреблений, а возможно также, и к лексическим значениям слов не являются ни предопределенными, ни симметричными. Невозможно сказать, что некий признак свойствен прямо и непосредственно данному словоупотреблению, он может в него в каком-то случае входить и его, как советское словоупотребление, определять, притягивать или притягиваться им, но на условиях, предопределяемых не семантикой слов, не лексическими особенностями и правилами словоупотреблений, а на условиях действующей самостоятельно и в словах себя, по своим законам, отображающей парадигмосистемы.

При таком понимании и при таком подходе та часть определения общественника, которая была условно названа левой, имела бы, могла бы иметь в описываемой системе не закрепленный характер, имея способность последовательно, равно как и одновременно, в двух или трех, себя проявить в возбуждении как пункте исхода (предрасположенность к.), в поддержке выхода (активно участвует в.) и возвращения (выполняет обязанности в том отношении, что...). Не исключено также, что и в каких-то других отношениях. Та часть определения, которая была названа правой - готовность, умение, способность не заботиться о себе, своем личном и пр., выводила бы к следующему подуровню, в котором общественник отличается от энтузиаста, коллективиста, патриота, интернационалиста - по виду, характеру внешнего проявления, направленности объединяющего их признака отнесенности к мотивационной сфере субъекта.

С учетом сказанного приводимые в качестве иллюстраций лексемы следует понимать как такие, которые, на основании существующих лексикографических описаний и необходимых для этого уточнений в связи с контекстами и клише, показывают возможные и допустимые, реализуемые и(ли) предпочтительные отображения признаков для описываемой парадигмосистемы, а потому не единственные, возможные в другой своей интерпретации и ином понимании на основе каких-то употреблений. Поскольку цель состояла не в том, чтобы описывать и определять слова, а в том, чтобы вывести отображаемую в них, устроенную как семантический код, систему, связанную с советскими представлениями действительности (советской картиной мира), постольку слова использовались для большей наглядности и иллюстрации не случайности связываемых с языковым выражением семантических оснований и признаков. В подобном ключе имело бы смысл опре-

делять и воспринимать все дальнейшее. Поскольку в полном объеме, подробно во всех составляющих, систему показать не удастся, впрочем, это и не было целью предпринятого разбора, основания и признаки в основном будут даваться без обращения к подуровням, с уточнениями возможных значений.

В связи с предполагаемой и как бы закладываемой, могущей показаться излишней, подробностью определяемых признаков и оснований логичным и обоснованным, видимо, будет вопрос о смысле подобного представления. Смысле для понимания природы того объекта, который был выбран для описания. Речь идет о системе внутренних ощущений и представлений, связанных с восприятием и отношением к социальной действительности в ее реализации к настоящему, будущему и прошлому, ориентированной, вписанной в мировоззренческий код, определяемый как советская идеология. Код этот задает систему оценок и ценностей, систему интерпретаций и объяснений как наблюдаемых, так и не наблюдаемых явлений и проявляет себя в наборах и сочетаниях характерных, типичных признаков, имеющих семантическую природу. Признаки эти вписываются в соотношения большие и охватывающие, являясь проекцией, отражением, интерпретирующим и идеологизированным воплощением каких-то связей, смыслов и механизмов, представляющихся в своем не заряженном, не ориентированном идеологически виде чем-то не сразу соотносимым, не чувствуемым в своей советской определенности. В каком-то моменте, на каком-то этапе и уровне семантического оформления в системе появляется, возникает эта определенность, как дополнительный фильтр, как идеологический компонент, каг усложнение, вставка, включение или довесок. На каком этапе и как это происходит и так ли выглядит? Или, возможно, система выводимого общего уже изначально, структурно, исходно является советизированной, но не в семантической или оценочной, а во внутренней, глубинной части, не осознаваемой, неощутимым и незаметным образом ориентирующей восприятие, интерпретацию и понимание человека в нужное русло и направление? Как это происходит или может происходить, поскольку трудно себе представить в этом вопросе какую-либо, не допускающую иные возможности, исключительность. Теоретическое представление через построение модели, особенно для сознания и языка, имеет, по-видимому, не объясняющий смысл, с точки зрения того, что показывает, как это действует, а смысл, приближающий к пониманию исследуемого объекта, дающий возможность наглядно, более очевидно понять и представить нечто, не слишком доступное и не охватываемое в своей совокупности, т.е. как целое или системное, без такого своего представления. В связи с чем описываемая нами модель имеет целью способствовать большей

наглядности и целостности понимания того, что было свойственно языку советской действительности в одном из ее проявлений, определяемых нами как позитив, желаемое и приписываемое, для советского человека. Выявление характерных для этого, соотносимых, участвующих в организации советского позитивного образа человека, признаков, не обязательно, не исключительно и не наглядно советских в своей оценочной и смысловой природе, но эксплуатируемых, используемых для этих задач, будет способствовать, как представляется, выбранной цели. Степень подробности представления признаков, передающих определяемые в своей действительной или потенциальной советизи-рованности значения, должна зависеть от целей исследования и описания системы, воспринимаемой как существующая и отражаемой как интерпретирующая, объясняющая выбранную для рассмотрения природу вещей. Однако без более или менее ясного представления о ней самой осмысленное усечение подробности вряд ли возможно - потери для понимания как в отношении интересующих признаков, так и для объясняющей их смысл, его движение и оформление, системы окажутся неизбежны. Предлагаемое поэтому описание не будет строго следовать идее достаточной и необходимой подробности, стремясь показать не только, а может быть, и не столько сами признаки характерно советского позитива, сколько действующую как их порождающая, их оформляющая и их объясняющая систему, модель.

возбуждение - направленность -

поддержка (выхода - возвращения) -результируемость

Признаки направленности, второго (выделенного жирным шрифтом) основания рассматриваемого параметра наделенности, в качестве расширения предполагают такие, как интенсивность, решительность, сила напора, напор проявления, давления вовне, от себя, упорство, настойчивость, наступательность, боевитость, способность действовать до конца. Смыслом их могла бы быть сильная воля, находящаяся в состоянии возбуждения (переход от первого основания) энергия, отображающая себя в необходимо направленном характере предполагаемого действия. Речь идет о заряженности, постоянной и неизменной готовности к использованию этой энергии как выходу, направленному от себя, из себя вовне, - субъективный желательный образ заложенного в свойствах определяемого человека, свернутого и дремлющего в нем характера будущего и возможного действия, проявления (спящий режим системы, если воспользоваться современными представлениями). Иными словами, это должен быть тот, кто всегда в дозоре, всегда на посту, кто самоотвержен (по первому основанию), всегда подтянут (в прямом и переносном значе-

нии), предан, способен в любую минуту к активному наступлению, действию. Иллюстрацией этих качеств могли бы служить такие слова, как гвардеец в значении ‘активный, решительный борец за что-л.’ [определение см.: Мокиенко, Никитина 1998] - «Молодой гвардеец пятилетки» (почетный знак ЦК ВЛКСМ), боец (революции, за дело рабочего класса, социалистического фронта, за светлое будущее, трудового фронта, за высокое качество продукции, мирного фронта, на фронте просвещения, за высокие урожаи), солдат (революции, партии, настоящий, верный, преданный), часовой (Родины). С дальнейшим, возможным их внутренним подразделением, предполагающим наложение той же сетки пяти оснований (второе основание при этом отсутствует, проявлений его в примерах мы не находим, что, впрочем, вполне возможно и допустимо для разбираемой системы): 1) по исходным качествам, в соответствии с признаками, ему присущими, составляющими его природу - гвардеец; 3) по признакам, связанным с обеспечением выхода, направленности вовне - боец; 4) по признакам, обеспечивающим необходимое обращение внутрь, поддержку центростремительной силы, способность, надежность, опору для сохранения силы действия - часовой; 5) по признакам, допускающим, предполагающим способность проявления в желательном действии с достижением должного результата - солдат.

Имеет смысл рассмотреть возможность подобного выбора, допускающего отнесение слова к той или иной группе признаков-подзначений, определив одновременно условия, согласно которым слово начинает приобретать семантику, необходимую для осваивающей ее для себя, его себе подчиняющей в нужном для себя отношении системы. Рассмотрим для этого четыре взятых для иллюстрации слова, с тем чтобы попытаться увидеть в них то, что обосновывало бы принятое по признакам отнесение. Для решения этой задачи достаточным представляется опереться на данные двух словарей - «Словаря русского языка в 4-х томах» (МАС), как представляющего лексический материал языка советской эпохи, и цитировавшегося уже ранее «Большого толкового словаря русского языка» (БТС), как дающего материал с учетом его употребления в речи.

Гвардеец определяется как ‘военнослужащий гвардии’ (МАС; БТС). В БТС это первое из значений, второе дается как разг. ‘о том, кто имеет высокий рост, крепкое сложение, молодцеватый вид’. Для выбранной нами задачи потребуется также представление о слове гвардия, поскольку из первого определения не следует то, какими признаками должен обладать военнослужащий, включаемый в ее состав, тем самым, без понимания признаков гвардии неясен и интересующий нас переход от гвардейца 1-го и(ли) 2-го значений к гвардейцу - решительному борцу и молодому гвардейцу пяти-

летки советского словоупотребления. Гвардия определяется как ‘лучшие, отборные части войск’ || перен. ‘испытанные деятели на каком-л. поприще; мужественные, преданные своему делу борцы’ (МАС). Это второе и переносное, помещаемое после знака || как оттенок значения, может определяться отчасти как семантический советизм, если под делом и поприщем понимаются революционные преобразования, строительство социализма, борьба за советскую власть, защита завоеваний партии большевиков и т.п. О чем свидетельствуют, впрочем, и приводимые в МАС примеры: Оба [Леденев и Корчагин] были типичные представители молодой и старой гвардии большевиков. Н. Островский, Как закалялась сталь. В нашем городе [Ленинграде] старая рабочая гвардия России образовала то ядро, из которого выросла великая партия большевиков. Тихонов, Ленинград принимает бой.

БТС дает прямое и переносное определения гвардии в МАС как значения разные и несколько по-другому, добавляя еще одно, в МАС отсутствующее, в качестве 2-го, а представленный в нем советизм оттенка значения как значение самостоятельное и 3-е, расширяя в возможностях употребления за счет допускаемого теперь потенциально отсутствия большевистского дела-поприща и устранения признаков ‘мужественные’, ‘преданные’, ‘борцы’: 1. Лучшие, отборные воинские части (первоначально

- для охраны императора). 2. В некоторых странах: военное или военно-полицейское

формирование; воинская часть, являющаяся личной охраной главы государства, военачальника и т.п. 3. Лучшая, испытанная часть какого-л. коллектива, группы. Старая рабочая г. России. Старая большевистская г. Молодая г. (о наиболее активной в общественной жизни молодёжи).

Из приведенных определений следует, что ведущими для слова гвардия оказываются признаки ‘лучшие’, ‘отборные’, ‘испытанные’, те, кому поэтому доверена защита особо важного лица, фигуры, символа, т.е. чего-то обладающего высшей ценностью. В соответствии с поставленной задачей, предполагающей выведение мотивирующей основы употребления слова в языке советской действительности, следует задуматься над вопросом - по какому основанию, вследствие чего определяется это ‘лучшее’, ‘отборное’, ‘испытанное’? Подсказкой может послужить 2-е значение в БТС: имеются в виду особенные, отличительные признаки, определяющие физическую силу, крепость, представительность, т.е. особенную, характерную для данного лица предрасположенность для того, чтобы быть гвардейцем, выделяющую, делающую его исключительным по сравнению с другими. К этому следует добавить представление о гвардии как о частях, имеющих свою историю и славную традицию, сохраняющих ее, заботящихся о ней, передающих ее тем, кто

вступает в ее ряды. Историю и традицию, в которых данная гвардия и ее гвардейцы предстают как испытанные, проверенные в боях, не подводящие, не роняющие достоинства и чести, - признаки, также связанные с предрасположенностью, но идущие от членства, состояния быть гвардейцем.

Гвардеец советского употребления может быть определен, на основе сказанного, как испытанный, проверенный, а потому отборный, лучший, в отношении надежности и преданности (поскольку для него это вопрос достоинства и чести) делу партии и государства (на основе признака ‘защита обладающего высшей ценностью’), а следовательно, мужественный, стойкий, борющийся до конца, - участник производимых партией революционных преобразований общества, строитель социализма и коммунизма.

Заключительную часть представленного определения (от слова участник) можно рассматривать как общую для советского позитива в обозначении лиц. Все предыдущее, следуя из признаков, заложенных в лексическом значении слова, становится дифференцирующим для советизированной лексемы или ее такого словоупотребления, а потому является объектом описания в разбираемой модели. На основании этих признаков, заложенных и содержащихся в значении советизируемого слова, делается вывод об отнесенности их к позициям в модели. Тем самым, получается, что представление в слове позитива о лице содержит смыслом а) то, что это участник производимых революционных преобразований в обществе, строитель коммунизма - в отношении любого слова и б) то, какого вида, рода, типа, какими признаками характеризующийся участник - для дифференцирующего определения по словам и группам слов, укладывающимся своими признаками в описываемой модели.

Если сравнить, что было бы небезынтересно, слово гвардеец языка советской действительности с его прототипом и коррелятом русского литературного языка, можно увидеть и вывести некоторую закономерность существующего между ними соответствия и перехода. Сравнение при этом следовало бы производить не только и не столько на основе отражаемых в словарях лексических значений, сколько на основе более расширенного их представления. С учетом заложенных в значениях действующих и осознаваемых признаков, выступающих в качестве мотивирующих, предопределяющих возможную и последующую деривацию, перенос и появление нового, смещенного и измененного значения. В этом случае гвардеец как литературный коррелят мог бы получить (с необходимой для этого ориентацией к гвардейцу советского словоупотребления) примерно следующую характеристику: а) лицо, представитель мужского пола, служивший либо служащий в особого рода войсках, а также выглядящий, по-

хожий, наделенный признаками такого, т.е. б) высокий, крепкий (физически предрасположенный), сильный, храбрый, мужественный, бравый, носитель свойств тех отборных и лучших частей, к которым принадлежит - надежность, испытанность, верность, преданность в деле защиты того, что имеет высшую ценность. Сравнение с гвардейцем советского словоупотребления дает основание предполагать деривацию не по линии гвардеец литературного языка > гвардеец как семантический советизм, а образование последовательно соотносимых гвардия > гвардеец литературного языка, гвардия > гвардеец как советизмы. Данное соотношение могло бы выглядеть следующим образом:

гвардия (лит.) ^ гвардия (сов.)

4 4

гвардеец (лит.) ^ гвардеец (сов.)

Иными словами, гвардеец советского языка развивается на основе признаков слова гвардия как советизма, поддержку, возможность и внутреннюю дополнительную соотнесенность приобретая в гвардейце литературного языка, в котором, с точки зрения его собственных семантических признаков, нет тех, которые бы предполагали способность прямого и непосредственного перехода к гвардейцу как советизму. Соотношение между ними можно рассматривать вследствие этого как вторичное, опосредованное и дополнительное.

Для интересующего нас слова (гвардеец как советизм) следовало бы в качестве определяющего вывести тот состав, который его соотносит с гвардией как семантическим советизмом. Выведение в данном случае важное и не случайное, связанное с употреблением слова. В языке советской действительности большей частотностью и закрепленностью обладала гвардия, в то время как слово гвардеец в описанном нами значении встречалось значительно реже, в ограниченных случаях и контекстах, соотносясь в сознании с гвардией и фактически следуя из нее. Само использование слова гвардеец как советизма можно было бы объяснить, без особых преувеличений и оговорок, наличием уже существующего гвардеец литературного языка, т.е. индуктивной способностью языка, порождающей, довольно легко и просто, нечто новое на основе уже имеющегося. Поскольку есть такое слово, пусть и в ином значении, другое такое же, вследствие внутренних порождающих причин (от гвардии как советизма), появляется без затруднений, а если не возникает, не входит в речевой обиход, то присутствует на поверхности языкового сознания как слово-потенциализм.

Признаками рассматриваемого гвардейца, в связи с советизированной гвардией и на ее основе, были бы те, которые выводят нас к представлению о направленности, наступа-

тельности, заряженной силой и волей готовности действовать в нужном, для большевистской партии, советской власти и государства, направлении. Те признаки, которые в МАС определялись как перен. ‘испытанные деятели на каком-л. поприще; мужественные, преданные своему делу борцы’, с уточнением дела и поприща в необходимом ключе, в отношении к партии, власти и государству. Признаки эти, связанные с заряженной силой и волей готовностью необходимым образом действовать, относились бы к основанию ‘направленность’ (‘наступательная активность’) в отношении ‘на-деленности’ (см. табл.) в определяемой модели, составляя внутри направленности для гвардейца проявление (1) - по исходным качествам, на основании того, что определяло исходящую от самого субъекта и от его принадлежности гвардии, членстве в ней, необходимую, должную предрасположенность, предопределенность релевантных для основания свойств.

Представленный механизм-процедуру определения признаков в их отношении к устройству модели, с меньшей теперь подробностью, проследим на трех последующих примерах того же ‘заряженного силой и волей готовности необходимым образом действовать’ основания. Боец, отнесенный к проявлению (3) - по признакам, связанным с обеспечением выхода, направленности вовне, в одном из своих значений (боец революции, социалистического фронта, рабочего класса, за высокое качество продукции) может быть представлен как тот, кто своими действиями, своим участием в революции, рабочем движении, революционном преобразовании общества, строительстве социализма и пр. проявил себя как наделенный бойцовскими качествами - настойчивостью, упорством, умением бороться до конца, способностью действовать по-боевому, а потому надежный, проверенный, преданный, тот, на кого можно и следует полагаться, кто, будучи, в случае необходимости, ударно-опорной силой направленного движения-действия (революционного, преобразующего), обеспечивает возможность его осуществления, выхода от себя, из себя вовне. Ударно-опорный, как проявление, предполагает соединение-переход от (2), в словах для разбираемого основания не представленного (на основе ударности), к (3) опоры (включение смыслом в себя предыдущего для последующего - одна из существенных черт разбираемой модели) и усилению этого (3) в характеристике обеспечивающего возможность осуществления действия в его необходимой (для партии, государства, власти) направленности вовне. Боец, тем самым, во внутреннем своем семантическом представлении и устройстве, в отношении к разбираемой модели и позиции определяющих его признаков в ней, равно как и всякое другое слово, может быть отнесен к тому или иному ее основанию с по-

следующими уточнениями в его значениях и подзначениях на основе дифференцирующих признаков своего смыслового состава. Такими признаками из ряда для него релевантных представляются следующие из названных:

- ‘тот, кто своими действиями, своим участием в... проявил себя как наделенный ... качествами’ - относящие к основанию наделен-ности (устанавливающей отношение обладателя к внешнему, к тому, что, воздействуя, предполагает, требует обладания определенным качеством);

- ‘кто проявил себя как наделенный бойцовскими качествами - настойчивостью, упорством, умением бороться до конца, способностью действовать по-боевому’- относящие к составляющему наделенность значению активизируемой направленной наступательности (заряженной силой и волей готовности необходимым образом действовать);

- ‘тот, на кого можно и следует полагаться, поскольку, будучи, в случае необходимости, ударно-опорной силой направленного революционного, преобразующего движения-действия, способен, проверен, в том отношении, что обеспечивает возможность осуществления, выхода этого действия от себя, из себя вовне’ -относящие к подзначению обеспечение выхода заряженной силой и волей готовности.

В связи с разбираемым словом имеет смысл обратить внимание на такую особенность, как зависимость определяемых признаков от семантической ориентации словоупотребления. Боец предоставляет для этого весьма показательный материал, отражение которого можно найти в словарях, причем значения литературные довольно последовательно соотносятся в данном слове с советизированными. В коротком и беглом сопоставлении интересующая нас проблема выглядела бы следующими образом (для большей наглядности дадим материал в таблице):

Определения БТС (литературного языка) Значения в языке советской действительности Основания и признаки в па-радигмосистеме

1. О военнослужащем (преимущественно рядовом, солдате). Два бойца. Бойцы-пограничники. II В Красной Армии (1918-1942): рядовой красноармеец в противопоставлении командиру. Награждаются лучшие бойцы и командиры части. Входящий в состав регулярного воинского формирования, цель которого - защита социалистического Отечества от его внешних врагов. Принадлежащий, как представитель объединения, с уточнением последующего значения и подзначе-ния основания применительно к смыслу слова. (см. табл. 1)

2. Член военизированной организации отряда и т.п. Б. отряда самообороны. Б. ОМОН. Бойцы пожарной команды. Член отряда, группы (комсомольской, студенческой и т.п.), организованных для выполнения определенной Принадлежащий, как представитель объединения, с уточнением последующего значе-

работы, какого-л. задания и т.п. Бойцы строительных студенческих отрядов. (МАС) ния и подзначе-ния для этого смысла.

3. Участник боя (2-3 зн.); воин. Кулачные бойцы. Бойцы-огольцы (шутл.). Бойцы тыла. Употребление в языке советской действительности по сравнению с литературным значением слова не специфично. Действующий (признак действователя применительно к функционированию в системе).

4. Разг. О человеке с бойцовскими качествами. Несмотря на падение, выиграл золотую медаль: настоящий б.! Употребление данного значения в языке советской действительности совпадает с литературным. Наделенный, как носитель признаков по основанию направленности с предположительным проявлением к (2) -‘заряженная готовность’.

5. = Борец (тот, кто борется за что-л. или против чего-л. Борцы Сопротивления. Б. за мир, за справедливость.) Описанное значение (боец революции, социалистического фронта, рабочего класса, за высокое качество продукции). Наделенный, как носитель описанных признаков по основанию направленности с проявлением к (3) - ‘обеспечивающий возможность осуществления действия’.

6. Проф. Рабочий скотобойни, занимающийся убоем скота. Данное значение в языке советской действительности не актуализировано.

Значения, проявляющие себя в языке советской действительности как ему свойственные и для него специфичные, смещенные по сравнению с литературными, а потому становящиеся объектом для представления в описываемой модели, находятся, соответственно, в 1-й, 2-й и 5-й строках таблицы. Значения 3-й и 4-й совпадают с литературными и потому не описываются в представляемой модели. Значение 6-й строки в языке советской действительности не употребительно. Значения 1-й и 2й строк, относимые к общему основанию принадлежности, различаются далее между собой на последующих уровнях, подобно тому, как значение 5-й строки, описанное подробно, отличается по показателю подзначения от значения строки 4-й, не описываемого в силу его совпадения с литературным.

Представленные соотношения имеют закономерный характер. Лексемные употребления языка советской действительности в своих значениях, в случае их формального совпадения с лексемами литературного языка, могут быть 1) в нем актуальными и для него специфическими, т.е. отличающимися по смыслу от литературных лексем в своих советизированных значениях; 2) в нем актуальными, но для него не спе-

цифическими, т.е. от значений литературных лексем (помимо контекстных, а потому не закрепленных и обусловленных, возможных советизируемых вкраплений и коннотаций) существенно не отличающимися; 3) в нем не актуальными и для него не типичными, встречающимися в его контекстах как обычные литературные единицы. Объектами описания в представляемой модели, тем самым, являются единицы первого ряда. Единицы второго, объектами не являясь, могут в отдельных случаях привлекаться при описании для сопоставления. Единицы третьего ряда для языка советской действительности интереса не представляют.

Остающиеся в характеризуемом, наряду с бойцом, основании направленности часовой и солдат относятся к употреблениям, для языка советской действительности актуальным и специфическим. Часовой, отнесенный к проявлению (4) - по признакам, обеспечивающим необходимое обращение внутрь, поддержку центростремительной силы, способность, надежность, опору для сохранения силы действия, в интересующем нас значении (часовые Родины, границ, рубежей, часовой порядка - о милиционере) может быть представлен как тот, кто являет собой (наделенный, тем самым, необходимыми признаками), в силу своей заряженной силой и волей готовности (следующей из неослабевающей бдительности стоящего на часах) действовать необходимым образом и в нужный момент - надежную охраняющую, защищающую, обеспечивающую безопасность для совершаемого, осуществляемого (революционного преобразования, строительства социализма и коммунизма) ограду, закрытость, запору против возможного вредоносного, деструктивного действия, противодействия каких-либо сил извне (4). Наделенность - заряженная готовность - обеспечение обращения (безопасности) составляют, тем самым, основу значения часового.

Солдат, будучи отнесен к проявлению (5) основания направленности - по признакам, предполагающим способность проявления в желательном действии с достижением должного результата - может быть описан в своем соответствующем значении как тот, кто, будучи наделен необходимыми признаками, в силу своей заряженной силой и волей готовности действовать в необходимом направлении и должным образом - признаки, совпадающие с часовым, бойцом и гвардейцем, однако следующие у него, в отличие от них, из его положения состоять на военной службе (т.е. в постоянной, предписываемой, готовности к действиям боевого характера, по первому зову и требованию, подчиняясь военному долгу и командирам, не противореча, не подвергая сомнениям, не задавая лишних вопросов, не принадлежа себе). Будучи наделен и заряжен подобным образом, он является тем, кто способен активно и эффективно действовать, на кого

можно и следует положиться, именно как на действователя и ударную силу осуществления, достижения - революции, планов революционного преобразования общества, строительства социализма, защиты завоеваний на этом пути (как цели и результата). Это солдат революции, верный солдат партии, солдат социалистического строительства, солдат трудового фронта, солдат Отечества, сол-дат(ы) Сталина, т.е. ‘тот, кто посвятил себя какому-л. делу и преданно служит ему’ (по определению МАС и БТС), но не просто какому-л., а преданный делу революции, Сталину, его призывам, борец за социализм [определение см.: Мокиенко, Никитина 1998]. Иными словами, тому, что имеет отношение к общему делу (opus finitum) представляемой системы, в котором солдат, наряду с другими словами семантики позитива, проявляет себя как участник происходящего, наделенный - заряженной силой и волей готовности - к осуществлению необходимого действия, составляющими основу его значения в языке советской действительности.

возбуждение - направленность - поддержка

(выхода - возвращения) - результируемость

Отражение признаков следующего основания рассматриваемого параметра наделенно-сти (поддержка выхода) можно показать на примерах значений слов большевик, ленинец, марксист (настоящий, твердый, верный, проверенный, крепкий, истинный), коммунист (как носитель необходимых признаков, а не просто член коммунистической партии). Особенность данного основания предполагает такие характеристики, которые обеспечивают, поддерживают получившую возбуждение первой фазы энергию, заряженную силой и волей второй, претворяя ее в неотвратимое и нерушимое в своем выходе действие третьей, облекаемое в признаки, связанные с идеей сжатия, собирания, сгущения, мобилизации направленной силы. Такие, как твердость, несгибаемость, стойкость, стояние, прочность, надежность, уверенность - опора несущей силы, умение и способность мобилизовать, поднимать, заражать других, вести за собой, в своей твердости, несгибаемости, намерении действовать быть достойным для подражания примером - обеспечивающие подхвата, распространения, поддержки выходящего действия.

С тем чтобы установить характер соотношений между возможными подзначениями основания, выведя их из материала примеров, определим для начала ориентированную к задаче семантику выбранных слов, памятуя о том, что первое подзначение выводится на основании признаков намечающегося исхода (возбуждение), второе - признаков наступающей активизации (заряженная направленной силой и волей готовность), третье - признаков

поддерживающе-мобилизующего обеспечения несущей силы, четвертое - признаков обеспечения ее защиты (ограда и сохранение) и пятое

- действующей результативности в достижении осуществленного выхода.

Большевик, равно как и другие за ним слова, должен быть при этом разобран не как представитель определенного вида объединения, группы, партии, а как носитель, возможно, по этому основанию и на этой основе (значение наделенности), приписываемых ему характеристик и свойств, обусловливающих интересующее нас отношение к позиции обеспечения выхода в каком-то одном из пяти его проявлений. Насколько эта задача будет в своем разрешении следовать из значения и представления о нем самом, а насколько иметь придаваемо ориентируемый, нацеливаемый характер, попробуем посмотреть на примерах. БТС и МАС в своих толкованиях этого слова непосредственных указаний на подобного рода признаки не дают, определяя его по отношению к принадлежности - член большевистской партии, сторонник большевизма, а большевизм как ‘крайне радикальное течение., вылившееся в создание партии большевиков, свержение законной власти и установление в России диктатуры этой партии’ (БТС); ‘революционное, последовательно марксистское течение., получившее воплощение в пролетарской партии нового типа, в партии большевиков’ (МАС). Необходимые для предпринимаемой характеристики признаки можно было бы поискать в том, что прямо или непрямо (зная, о чем идет речь) обозначено в этих словарях как ‘крайне радикальное’, ‘свержение законной власти’, ‘установление диктатуры’, ‘революционное’, ‘последовательно марксистское’, ‘партия нового типа’, отвлекаясь при этом как от современных, так и советского времени оценок и коннотаций.

Признаки эти связываются с тем, что определялось в таких выражениях, как настоящий большевик, большевики не сдаются (не плачут, не отступают), для большевика нет непреодолимых преград (трудностей). Представление об этом содержится в 3-м значении «Толкового словаря русского языка» под ред. Д.Н. Ушакова (ТСУ): большевик, а, м. (полит.) 3. Стойкий, последовательный, не знающий колебаний революционный марксист-ленинец. Настоящий б. - Эти люди, очевидно, забыли, что мы, большевики, - люди особого покроя. Они забыли, что большевиков не запугаешь ни трудностями, ни угрозами. Стлн.

Характеризующими признаками в интересующем нас отношении, на основе этих трех словарей, были бы те, что связываются с идеей не останавливаться ни перед чем при достижении поставленной своей партией цели, не брать в расчет никаких оговорок и исключений, твердо и неуклонно стоять на своем, последовательно и во всем идти до конца, не отклоняться и не сгибаться при овладении и удержании до-

минации, господства и власти. Неустрашимость, твердость, упорство, стойкость в упорном и неуклонном стремлении к цели, натиск, напор - признаки, которые ближе всего соотносятся с представлением о наступательности, составляя, тем самым, проявление (2) при основания обеспечении выхода - заряженная силой и волей готовность последовательно и постоянно действовать в указанном партией направлении.

Следующее слово ленинец будет интересовать в таком же, характеризующем, отношении, как позитив, наделенный приписываемыми ему в продуцируемом представлении советской действительности признаками. Определяется это слово через его отношение к ленинизму -как верный последователь, непоколебимо преданный делу, последовательно осуществляющий принципы ленинизма в своей деятельности. Ленинизм, в свою очередь, толкуется как учение, представляющее собой дальнейшее развитие и конкретизацию марксизма (практический марксизм) в условиях империализма и строительства коммунизма. Идея развития, преданности, претворения в деятельности и деле, признаки, заключенные в представлении быть (верным) последователем чего-то, кого-то, соответствуют проявлению (3) в основании обеспечения выхода - поддержка, сжатие, собирание, мобилизация выходящей направленной силы, должное сопровождение, придание ей необходимого, требуемого характера. Настоящий, истинный, верный ленинец в этом случае - этот тот, кто последовательно, в практической деятельности, осуществляет принципы претворения общества, но не действует, не является тем, кто делает и производит, а обеспечивает, поддерживает осуществление действия, правильным отношением, пониманием, являясь опорой силы, а не ударным ее механизмом и рычагом.

Марксиста, с опорой на словари, можно было бы определить как исходное (1) проявление к обеспечению выхода, в силу его отношения к необходимому знанию, системе взглядов, идейной и правильно ориентированной мировоззренческой подготовленности, как исходной и первой необходимости, предпосылки, условия для возможности осуществления и достижения всего остального. Марксист в своем отнесении к марксизму - учению о наиболее общих законах развитии природы и общества, о революции, победе социализма и строительстве коммунизма, в качестве характеризующих признаков позитива определяет, тем самым, знание законов исторической неизбежности смены формаций, владение теорией революционного преобразования общества, что в своей сущности и составляют идею исходного представления (1) по отношению ко всему остальному для достижения и в этом смысле последующему.

Коммунист, в разбираемом отношении к характеризующим признакам, дает представле-

ние о проявлении (4) основания обеспечения выхода для значения наделенности (обладания) в модели, выступая как обеспечивающее признаков центростремительной силы, защиты и обращения, поддержки надежности и безопасности действующей направленной силы. Проявление (4) связывается также с идеей отклика, должного и охотного реагирования, подхвата и обеспечения необходимых тылов для того, что как поддерживающее и мобилизующее выходило из (3). Идея эта не чужда искомому представлению советского позитива для коммуниста, определяемого по словарям как ‘член коммунистической партии’ - боевого, революционного авангарда рабочего класса, ‘передовой, ведущей части класса, общества’ [определение см.: Мокиенко, Никитина 1998]. Положение, которое можно определять как включаемое проявление (3) с переходом в (4), - последующее включает в себя значение предыдущего. Партии, обеспечивающей реализацию планов построения социализма и коммунизма, в отношении которой (реализации) коммунист в интересующем нас случае проявляет себя не столько как опора действующей силы (этой роли в большей степени соответствует ленинец), сколько поддержка ее неуклонного, обеспечивающего надежность продвижения в желательном, мобилизованном на этапе (3), направлении. Позиция (4), таким образом, ближе, по сравнению с (3) к идее действования и осуществления в действии (5), к идее реализации, что хорошо согласуется с соотношением признаков, передаваемых в соответствующих значениях ленинец (3) и коммунист (4).

Таким образом, развертывающуюся общую и объединяющую, с точки зрения характеризующего положения в языке советской действительности, идею советского позитива, отраженную в рассмотренных четырех словах можно было бы уложить в последовательности четырех позиций марксиста (1) - большевика (2) -ленинца (3) - коммуниста (4). Их взаимное расположение, предполагающее последовательность и похожую на валентную соотносительность, давало бы представление о части некоторого фрагмента целого, определяемого как семантико-парадигматическая модель языка советской действительности. Позиция (5) -результируемость, на основе собранного лексического материала, оказалась для основания обеспечения выходящей силы незанятой. Лексическая незаполненность той или иной позиции, вполне допустимая и возможная для системы, с одной стороны, всегда относительна и в известном смысле условна, поскольку может быть заполняема значениями употреблений, оттенками, признаками каких-то, в том числе и рядом стоящих слов (коммунист, к примеру, может быть интерпретирован в отношении не только 4-й, но и 3-й и 5-й позиций). С другой стороны, незаполненность, относительная либо условно-сомнительная заполненность той или

иной какой-то либо не только одной из пяти позиций могут служить типологическим, характеризующим данное основание свойством, определяя его специфичность по отношению к другим, также каким-то собственным образом заполненных либо не заполненных по позициям оснований. Подобного рода специфику и выводимую на этой основе для оснований и признаков характерность можно будет увидеть, а затем и сравнить, после более или менее полного представления всей системы, на основе возможности видения целого, его устройства, закономерных связей и отношений, что не могло входить в задачу данного рассмотрения по условиям первого приближения к проблеме.

В заключение данной, не завершенной части, представляется важным вывести определявшиеся в своей последовательности признаки на уровень актуализации их для советского позитива в отношении обозначаемого, называемого человека, лица. Подобное представление, при его достаточной и необходимой для этого полноте, может позволить в дальнейшем вывести общее, увидеть заложенный в обозначениях образ желательного, продуцируемого советской действительностью позитива для человека как партиципанта, участника пущенного в движение процесса. Выводимые по первым трем основаниям параметра наделенности соотносимые, развиваемые в общем движении, признаки можно было бы обозначить как 1) самоотверженность, отказ от себя, необходимость такого отказа как условие и исход, во имя представляемого как общее дело, цель (opus

finitum) для фазы, названной возбуждение, фазы начала выхода из состояния покоя; 2) активная наступательность, ударная сила, заряженная силой и волей готовность действовать в нужном для этого направлении, для следующей фазы, обозначенной словом направленность; 3) способность к мобилизации и вовлечению в общее дело для фазы, обозначенной как обеспечение выхода. Дальнейшее описание оснований и признаков рассматриваемой модели, с целью ее представления как целого, будет предметом последующих разработок.

ЛИТЕРАТУРА

Большой толковый словарь русского языка. Г л. ред. С.А. Кузнецов. - Санкт-Петербург, 2000.

Зильберт Б.А. Языковая личность и «новояз» эпохи тоталитаризма // Языковая личность и семантика. - Волгоград, 1994.

Купина Н.А. Тоталитарный язык: словарь и речевые реакции. - Екатеринбург; Пермь, 1995.

Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Толковый словарь языка Совдепии. - Санкт-Петербург 1998.

Словарь русского языка в 4-х томах. Гл. ред. А.П. Евгеньева, 2-е изд. - М., 1981-1984.

Червиньски П. Семантика советского позитива в контексте продуцируемого представления действительности (на материале обозначения лиц) // Политическая лингвистика. 2008. № 3 (26).

Шарифуллин Б.Я. О лексике и фразеологии политизированного языка // Лексика и фразеология. Новый взгляд. - М., 1990.

Bralczyk J. O j^zyku polskiej propagandy politycznej lat siedemdziesi^tych. - Warszawa, 2001.

© Червиньски П, 2009