ЯЗЫК НОРМАТИВНЫХ ПРАВОВЫХ АКТОВ: ПОРА ЛИ БИТЬ ТРЕВОГУ? Текст научной статьи по специальности «Право»

ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ

2022 PERM UNIVERSITY HERALD. JURIDICAL SCIENCES Выпуск 57

Информация для цитирования:

Кнутов А. В., Чаплинский А. В., Алимпеев Д. Р. Язык нормативных правовых актов: пора ли бить тревогу? // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2022. Вып. 57. C. 399-426. DOI: 10.17072/1995-4190-2022-57-399-426.Н11В1||Н

Knutov A. V., Chaplinsky A. V., Alimpeev D. R. Yazyk normativnykh pravovykh aktov: pora li bit' trevogu? [The Language of Regulatory Legal Acts: Is It Time to Sound the Alarm?]. Vestnik Permskogo universiteta. Juridi-cheskie nauki - Perm University Herald. Juridical Sciences. 2022. Issue 57. Pp. 399-426. (In Russ.). DOI: 10.17072/1995-4190-2022-57-399-426.

УДК 340.134

DOI: 10.17072/1995-4190-2022-57-399-426

ЯЗЫК НОРМАТИВНЫХ ПРАВОВЫХ АКТОВ: ПОРА ЛИ БИТЬ ТРЕВОГУ?

Публикация подготовлена при проведении исследования в рамках Большого проекта НИУ ВШЭ «Речевые практики российского общества: профессиональная и социокультурная перспективы»

А. В. Кнутов

Национальный исследовательский университет

«Высшая школа экономики» E-mail: aknutov@hse.ru

А. В. Чаплинский

Национальный исследовательский университет

«Высшая школа экономики» E-mail: avchaplinski@hse.ru

Д. Р. Алимпеев

Национальный исследовательский университет

«Высшая школа экономики» E-mail: dalimpeev@hse.ru

Поступила в редакцию 01.06.2022

Введение: в статье описан опыт оценки удобочитаемости нормативных правовых актов посредством анализа сложности их синтаксических конструкций. По субъективному восприятию нормативные тексты становятся год от года сложнее, что затрудняет их толкование и уяснение правового смысла. Цель: проверить данную гипотезу на основе метрических показателей и в случае подтверждения сформулировать рекомендации по упрощению юридических текстов. Для этого были изучены методы, применяемые для оценки сложности официальных текстов и их упрощения в России и в мире. Методы: не найдя подходящего инструментария для оценки удобочитаемости таких синтаксически отягощенных текстов, как нормативные правовые акты, авторы применили собственную методику оценки, основанную на машинном анализе показателей синтаксиса. Исследование проводилось в отношении специально подготовленных корпусов текстов: 12 корпусов всех федеральных законов, актуальных на разные даты, и корпуса из 3390 подзаконных нормативных актов, соблюдение которых является предметом государственного контроля. В рамках исследования также проводилось сравнение синтаксической сложности нормативных правовых актов и текстов иных категорий (художественные произведения, статьи в СМИ и т. д.). Результаты: удалось доказать кратно превосходящую сложность юридических текстов по сравнению с текстами иной стилевой направленности. При этом степень синтаксической сложности нормативных правовых актов со временем повышается. Например, федеральные законодательные акты, действующие на конец 2021 года, стали на 33 % сложнее по сравнению с таковыми 1991 г. Выводы: совре-

© Кнутов А. В., Чаплинский А. В., Алимпеев Д. Р., 2022 @ ®

менный язык нормативных правовых актов избыточно сложен. То же самое содержание можно излагать проще. Проведенный обзор литературы показал, что противодействие нарастающей сложности юридических текстов - задача, актуальная не только для России. В целях преодоления сложившейся негативной практики необходимо принять административные меры в части подготовки рекомендаций к текстам проектов нормативных правовых актов и расширения предмета их лингвистической экспертизы.

Ключевые слова: язык законов; язык нормативных правовых актов; удобочитаемость; читабельность текста; синтаксическая сложность нормативных правовых актов; оценка синтаксической сложности; «простой» юридический язык; юридическая техника нормотворчества; лингвистическая экспертиза проектов нормативных правовых актов

THE LANGUAGE OF REGULATORY LEGAL ACTS: IS IT TIME TO SOUND THE ALARM?

The paper was prepared as part of research under the Big project of the HSE University 'Speech practices of Russian society: professional and socio-cultural perspectives'

A. V. Knutov A. V. Chaplinsky D. R. Alimpeev

National Research University National Research University National Research University

Higher School of Economics Higher School of Economics Higher School of Economics

E-mail: aknutov@hse.ru E-mail: avchaplinski@hse.ru E-mail: dalimpeev@hse.ru

Received 01 Jun 2022

Introduction: the article describes the experience of assessing the readability of regulatory legal acts by analyzing the complexity of syntactic constructions used in the texts. According to the subjective perception, normative texts become more complicated from year to year, which makes it difficult to interpret them and understand the legal meaning. Purpose: to test this hypothesis based on metrics and, if confirmed, to formulate recommendations for simplification of legal texts. For this, the authors studied the methods used in Russia and across the world to assess the complexity of official texts and to simplify them. Methods: having not found suitable tools for assessing the readability of syntactically overburdened texts of regulatory legal acts, the authors applied their own assessment methodology based on machine analysis of syntax indicators. The investigation was conducted in relation to specially prepared corpora of texts: 12 corpora of all federal laws effective on different dates and a corpus of3,390 by-laws. The study also compared the syntactic complexity of regulatory legal acts and texts of other categories (fiction, articles in the media, etc.). Results: the study proves that the degree of syntactic complexity of legal texts is significantly higher than that of texts of other styles; moreover, it increases with time. For example, federal regulations being in effect at the end of 2021 are by 33% more complex than those in force in 1991. Conclusions: the modern language of regulatory legal acts is excessively complicated. As a rule, the same content can be presented in a simpler manner. The review of the literature showed that the growing complexity of legal texts is a vital issue to address not only in Russia. To overcome the existing negative practice, administrative measures are required, such as the preparation of recommendations for the texts of draft regulatory legal acts and the expansion of the subject of linguistic assessment that such texts undergo.

Keywords: language of laws; language of regulations; readability; syntactic complexity of regulations; evaluation of syntactic complexity; plain legal language; legal techniques of rulemaking; linguistic assessment of draft regulations

Введение

Исследователи все больше внимания уделяют проблеме сложности языка права в целом и языка нормативных правовых актов в частности. Эксперты отмечают нарастание сложности законодательных актов, падение лексического разнообразия, усложнение структуры предложений в правовых актах [4, с. 4].

А. В. Дмитриева приходит к выводу о постепенном усложнении решений Конституционного суда РФ, используя расчеты индекса удобочитаемости Флеша - Кинкейда [2, с. 129].

Исследователи из Санкт-Петербургского государственного университета делают вывод о необходимости унификации требований к государственному языку, который должен формировать единое коммуникативное пространство, в том числе и в части требований к понятности и доступности правовых актов [1, с. 30].

В отличие от зарубежных практик в России пока не предпринимается институциональных усилий, направленных на упрощение разрабатываемых или действующих официальных документов. Например, в США в 2010 году был принят закон об упрощении официального языка (Plain Writing Act)1. Данный закон направлен на обеспечение четких и ясных правительственных коммуникаций, которые общество может понять и применять. Во исполнение данного закона было разработано Федеральное руководство по упрощению официального языка2. В нем содержатся конкретные советы по организации текста (выделение заголовков, условий, исключений), выбору и расстановке слов в предложении, определению объема текста и т. д. В руководстве использованы материалы трудов по упрощению юридического языка, написанные лингвистами и правоведами с 1990-х годов, обзор которых представлен авторами настоящей статьи.

Аналогичные стандарты «простого» официального языка разработаны в Австралии3 («OPC's Guide to Reducing Complexity in Legis-

1 Plain Writing Act (2010). URL: https://www.govinfo.gov/ content/pkg/PLAW-111publ274/pdf/PLAW-111publ274.pdf.

2 Федеральное руководство по упрощению официального языка (Federal Plain Language Guidelines). URL: https://www.plainlanguage.gov/.

3 Plain Language. The Office of Parliamentary Counsel. URL:

https://www.opc.gov.au/drafting-resources/plain-language.

lation», «Plain English Manual») и Новой Зеландии (Plain Language Standard)4.

Однако в России подобные руководства и научные разработки по упрощению официального языка практически отсутствуют. В российских юридических вузах вопросы изложения юридических норм преподаются и исследуются в рамках дисциплины «Юридическая техника», само название которой подразумевает скорее не простоту и ясность формулировок, а сегментирование и профессионализацию юридических речевых практик.

Сложность нормативного языка приводит к мискоммуникации между властью и обществом. Процесс усложнения официального языка происходит в противовес универсальной тенденции к упрощению подачи информации и доминированию в медиапространстве так называемой клиповой культуры [5, с. 102]. По мнению профессора Н. М. Кропачева, язык законодательства понимают не более 5 % россиян5. Следовательно, затрудняется диалог между органами власти и населением, бизнесом.

Целью настоящего исследования является оценка уровня удобочитаемости нормативных правовых актов на основе объективных показателей синтаксиса текстов таких актов и подготовка по результатам оценки рекомендаций по их упрощению. Для достижения этой цели были решены следующие задачи: проведен обзор научных источников и официальных документов государственных органов, касающихся сложности языка нормативных правовых актов и подходов к его упрощению в России и мире; выбрана методология оценки уровня удобочитаемости нормативных правовых актов, которая применена для специально сформированных корпусов текстов таких актов; описаны результаты оценки удобочитаемости нормативных правовых актов и сформулированы основные рекомендации по их упрощению.

Опыт и подходы к оценке уровня сложности нормативного языка и его упрощению

На сегодняшний день проблеме сложности языка нормативных правовых актов (далее -нормативный язык) уделяется значительное

4 Plain Language. Parliamentary Counsel Office. URL: http://www.pco.govt.nz/plain-language/.

5 Николай Кропачев: ясность языка - это тоже путь к счастью. URL: https://tass.ru/interviews/3981423.

внимание как учеными, так и государственными институтами. В основном такой опыт накоплен в зарубежных странах. В России данная проблема предметно стала изучаться только в последнее время. В настоящей статье проведен обзор зарубежного и отечественного опыта в разрезе как организационно-управленческих мер, так и академических изысканий, направленных на упрощение юридического языка.

Зарубежный опыт упрощения

нормативного языка

Хотя кампании по упрощению официальной письменной речи являются частым атрибутом государств, накопивших за долгие годы обширный пласт противоречивых законодательных формулировок, насквозь пропитанных канцеляритом1, наибольшего упрощения актов удается достичь международным организациям, не отягощенным грузом прошлого и вынужденным поддерживать доступность коммуникаций ради учета интересов стран-доноров и их налогоплательщиков. Среди таких организаций более других выделяется Европейский Союз.

Причины того, почему Евросоюз заинтересован в упрощении деловой речи, вполне прозрачны и носят утилитарный характер. Имея 24 официальных языка, каждый из которых обладает статусом «рабочего» в Европарламенте, а также 3 «процедурных» языка Еврокомиссии (английский, французский и немецкий), организация должна избегать мискоммуникации, возникающей у носителей разных языков при ознакомлении с политическими и правовыми актами Евросоюза. Над решением этой проблемы трудится почти 2000 переводчиков2, однако в оригинале тексты чаще всего пишутся на английском. Поскольку от 45 % до 79 % граждан объединения не смогут уловить тонкости юридического текста, если он будет ясно написан только на английском языке [14, р. 553], Евро-

1 В странах общего права язык бюрократического сословия традиционно обозначается как officialese или governmentese. Сходство значений с отечественным «канцеляритом» неслучайно, поскольку в англоязычной среде принято выделять намеренно сложный профессиональный жаргон конкретной социальной группы в противовес концепции «простого» языка (plain language). Так, стиль, свойственный научным публикациям, иногда называют academese, а для юридического языка используется термин legalise.

2 European Commission, Directorate-General for Translation, Translation in figures 2021. Publications Office, 2021. URL: https://data. europa. eu/doi/10.2782/413378.

комиссия подготовила универсальные стандарты «упрощения», подходящие любому официальному языку. Уже более десяти лет они популяризируются и распространяются в рамках кампании «Clear Writing for Europe».

Среди продвигаемых кампанией пособий и методических материалов особенно выделяется руководство «Как писать понятнее» («How to Write Clearly»)3, используемое в работе сотрудниками самой Еврокомиссии. В нем за основу берется принцип KISS (Keep It Short and Simple), дословно обозначающий «пусть это будет коротко и просто». Исходя из этого принципа, рекомендовано: средняя длина предложения в тексте должна составлять порядка 20 слов, чего можно добиться не только путем членения предложений, но и использования простых синонимов (например, a certain number of - some), исключения повторов, особенно при наименовании официальных органов, и удаления избыточных фраз (например, and so on and so forth); избегать пассивного залога и абстрактных выражений, использовать больше глаголов вместо существительных; ограничить употребление профессиональных жаргонизмов и аббревиатур; четко структурировать текст, ставить себя на место потенциального читателя.

Помимо руководства «Как писать понятнее», носящего рекомендательный характер, официальные органы Евросоюза обязаны использовать «Практическое руководство для лиц, участвующих в разработке законодательства Европейского Союза» (далее - Руковод-ство)4, подготовленное и регулярно обновляемое во исполнение Межведомственного соглашения об общих принципах относительно качества разработки законодательства Сообщества, принятого европейскими институциями еще в 1998 году5. Содержание Руководства включает: общие принципы построения юридического текста; требования к написанию отдельных частей нормативного акта, внесению изме-

3 European Commission, Directorate-General for Translation, Field, Z., How to Write Clearly. Publications Office, 2012. URL: https://data.europa.eu/doi/10.2782/54318.

4 European Commission, Legal service, Joint Practical Guide of the European Parliament, the Council and the Commission for Persons Involved in the Drafting of European Union Legislation. Publications Office, 2016. URL: https://data.europa. eu/doi/10.2880/5575.

5 Interinstitutional Agreement on Common Guidelines for the Quality of Drafting of Community Legislation. Council Doc. 13284/1/98 JUR, published in OJ C 73/11 at 17 March 1999.

нений, добавлению ссылок и отмене предшествующих положений. Чтобы облегчить законодателю работу, юридическая служба Евросоюза предлагает иметь в виду ряд распространенных проблем, сформулированных по каузальному принципу.

К примеру, удобочитаемость основных понятий, используемых в акте, повышается, если в понятии не смешивается несколько самостоятельных нормативных предписаний (autonomous normative provisions). В качестве примера многослойной формулировки Руководство упоминает следующее: «жалоба означает любую информацию, представленную... любым лицом, заинтересованным в безопасности судна. если только заинтересованное государство-член не сочтет... жалобу явно необоснованной; личность лица, подающего... жалобу, не должна раскрываться капитану или владельцу соответствующего судна (прим.: курсивом выделены самостоятельные предписания)»1.

Опыт Евросоюза, наиболее скрупулезно работающего над упрощением официальной письменной речи, воспринимается другими организациями. Так, Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) подготовила для сотрудников универсальное руководство, применимое к любым публикуемым ма-2

териалам . С опорой на известный принцип KISS документ содержит базовые принципы упрощения текста, дает подсказки по распространенным ошибкам и обязывает следовать ограничениям в отношении аббревиатур, технических терминов и т. п. Авторам рекомендуется ориентировать письменную речь на лиц, не являющихся носителями английского языка. Стиль каждого документа дополнительно проверяется редакторами из публикационного офиса ОЭСР, услугами которых также могут пользоваться сотрудники родственных организаций (OECD Family), таких как Международное энергетическое агентство или Группа разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег.

На уровне Организации Объединенных Наций «простой» язык также рассматривается в качестве важного атрибута международных актов и всей системы межгосударственной

1 Interinstitutional Agreement on Common Guidelines for the Quality of Drafting of Community Legislation. ... P. 41.

2 OECD Style Guide: Third Edition. OECD Publishing: Paris,

2016. DOI: 10.1787/9789264243439-en.

коммуникации. В рамках регулярной программы IAMLADP (Международное ежегодное совещание по языковым соглашениям, документам и публикациям), организуемой и финансируемой ООН, проводятся образовательные и научные мероприятия с участием языковых специалистов Евросоюза, традиционно лидирующего в лингвистической экспертизе, ОЭСР, Совета Европы, Международного уголовного суда, Африканского союза, Всемирного банка и многих других. Представители 80 организаций, а также ряда партнерских университетов собираются на «языковой Давос» с целью обмена опытом и распространения успешных практик модернизации официальной письменной речи. Пример результатов работы Международного ежегодного совещания - материалы Комитета ООН по правам инвалидов, включающие перевод с английского на «простой» английский некоторых международных актов, понятные комментарии к ним и т. д.3

Работа по упрощению официального стиля речи на международном уровне неслучайно ведется преимущественно в отношении английского языка. Наиболее вовлеченными в процесс изменения негативных речевых практик являются англоязычные страны: США, Австралия, Новая Зеландия и Канада. Принятый в 2010 году американский Закон об упрощении официального языка является уникальным в своем роде, хотя и касается в первую очередь актов, имеющих опосредованное нормативное значение (например, писем или инструкций). Впрочем, объем принятых организационно-управленческих мер существенно влияет и на регуля-торную политику правительственных органов федерального уровня. Данные меры можно аналитически разделить на три группы:

1) в отношении сотрудников: уведомить всех сотрудников о принятии закона и выдвигаемых им требованиях; обучить сотрудников составлению документов на «простом» языке; ввести требование об обязательном использовании упрощенного письма во внутренних и внешних коммуникациях по документам, подпадающим по действие Закона;

3 Committee on the Rights of Persons with Disabilities. Documents in Plain Language and Easy Read Versions // The Office of the High Commissioner for Human Rights. URL: https://www.ohchr.org/en/treaty-bodies/crpd/documents-plain-language-and-easy-read-versions.

2) в отношении информации: создать на интернет-портале раздел с каталогом «простых» документов и сведениями об использовании «простого» языка в деятельности органа; ежегодно выпускать отчет о соблюдении Закона, публикуя его на интернет-портале;

3) в отношении контроля: разработать внутреннюю систему контроля за исполнением Закона; назначить в каждом подразделении лиц, ответственных за соблюдение требований Закона; выделить сотрудника для обратной связи с гражданами и организациями (на случай возникновения жалоб).

Как отмечает Управление США по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (FDA), ставшее одним из первых активистов исполнения нового Закона, разница может быть существенной, а шес-тистраничная статья легко умещается в одно-страничную брошюру1. Для достижения подобных результатов Управление рекомендует сотрудникам помнить об универсальных принципах «простого» языка: определять свою аудиторию; структурировать материал логически, не затрудняя чтение текста; использовать короткие предложения и абзацы; увеличивать число глаголов в действительном залоге и, когда это возможно, личных местоимений.

Канада, Австралия и Новая Зеландия выбрали менее заметные, чем в США, но тоже достаточно эффективные модели для упрощения языка нормативных актов. Так, администрированием основного массива законодательных актов в этих странах занимаются офисы парламентских советников (parliamentary counsel), которые способствуют распространению стандартов «простого» языка, рекомендованных правительством. Хотя обязательность этих стандартов может вызывать сомнения, поскольку отсутствует юридическая ответственность за их неисполнение, на практике все административные органы придерживаются их положений.

В Канаде государственная кампания по упрощению официальной речи стала одним из предметов гордости. Официальное пособие

1 Plain Language Principles, U.S. Food and Drug Administration. URL: https://www.fda.gov/about-fda/plain-writing-its-law/plain-language-principles.

«Канадский стиль»2, подготовленное лингвистами по заказу Правительства Канады, многие годы было образцом учебной литературы для государственных служащих и широкой аудитории. Оно включало не только советы по использованию «простого» языка, но и общие стилистические подходы для выработки хорошей письменной речи. Поскольку структура материалов была сформирована по каузальному принципу, с опорой на практику, в 2021 году на смену «Канадскому стилю» пришел интерактивный сервис, содержащий базу данных о сложных моментах в официальной речи на английском языке3.

Значителен вклад Канады и в сохранение лингвистического многообразия, поэтому аналогичное внимание уделяется официальной речи на французском языке4, однако сама Франция на государственном уровне пока не стремится к упрощению юридических текстов. В то же время Бельгия, одним из официальных языков которой является французский, серьезно подошла к решению проблемы негативных речевых практик в нормативных правовых актах. Еще в 1992 году в Уставе пользователей государственных услуг5 было определено, что административные органы должны адаптировать свои коммуникации под нужды общества, писать понятные и точные документы. Для контроля за официальной речью, а также для выработки рекомендаций по ее упрощению при Федеральном министерстве государственной службы был создан Совет по удобочитаемости (Bureau de conseil en lisibilité du Ministère fédéral de la Fonction publique), функционирующий и сегодня. Основной задачей Совета является регулярное обновление обязательного для служащих руководства «Пишите для чтения. Как писать простые для понимания административные тексты?»6, содержащего подробные реко-

2 The Canadian Style: A Guide to Writing and Editing, Government of Canada Publications. URL: https://publi-cations.gc.ca/site/eng/68599/publication.html.

3 Writing Tips Plus, Translation Bureau, Public Services and Procurement Canada. URL: https://www.noslangues-ourlan-guages. gc.ca/ en/writing-tips-plus/ index-eng.

4 Clés de la redaction, Bureau de la traduction, Services publics et Approvisionnement Canada. URL: https://www.nos-langues-ourlanguages.gc.ca/fr/cles-de-la-redaction/index-fra.

5 Charte de l'utilisateur des services publics. 4 décembre 1992; Moniteur belge du 22 janvier 1993.

6 Écrire pour être lu. Comment rédiger des textes administratifs faciles à comprendre? Ministère fédéral de la Fonction

мендации. Помимо универсальных для «простого» языка принципов, встречающихся и в английском, авторами выделены специфические для французского языка проблемы. Например, считается, что предлоги (prépositions), крайне распространенные во французском (de, à, avec, chez и т. п.), существенно усложняют синтаксис предложения и снижают его удобочитаемость, поэтому в нормотворчестве рекомендуется избегать частей речи, сопровождающихся предлогами.

Следует отметить, что в странах БРИКС проблема негативных речевых практик пока решается не так активно, хотя постепенно и выходит на первый план. Так, в 2018 году в индийский парламент поступил законопроект «Разработка правовых актов на простом язы-ке»1, который был построен на признании основных достижений англоязычных исследователей. Хотя законопроект еще не был принят, в 2020 году дискуссия вновь активизировалась после публикации научной работы Н. Бапны, проанализировавшей отдельные индийские законы и пришедшей к выводу об их избыточной сложности, особенно для уязвимых социальных групп: «Большинство людей ... могут не иметь средств для доступа к правосудию через профессиональных юристов. Даже до того, как люди попытаются получить доступ к правосудию, язык закона не сможет донести до них их права» [11].

Зарубежные исследования сложности

нормативного языка

Несмотря на то что все больше государств и международных организаций стремятся адаптировать юридические документы к концепции «простого языка», еще во время зарождения кампаний по борьбе с избыточной сложностью нормативных актов отдельные исследователи-юристы выступали против использования речевых практик, свойственных более доступным стилям письма. В частности, Р. Хайленд, разбирая аргументы сторонников принципа KISS и других упрощений нормативного языка, писал: «Было бы либо заблуждением, либо демагогией

publique, Ministère de la Communauté française de Belgique. URL: https://fedweb.belgium.be/sites/default/files/ down-loads/ecrirepour.pdf.

1 The Drafting of Law in Plain Language Bill, 2018. Parliame nt of India, Lok Sabha. URL: http://164.100.474/billstexts/lsb illtexts/asintroduced/2322as.pdf.

заявлять, что люди, не имеющие юридического образования, могут понять юридический документ только потому, что в их словаре есть все слова, которые в нем используются» [17, p. 618]. Правовой акт не может стать простым по определению, потому что в таком случае правоприменитель и суд либо будут скованы строгими формулировками, от которых не смогут отступиться, либо будут вынуждены решать проблемы по линии общественных отношений по собственному усмотрению. Следовательно, закон, по Хайленду, обречен быть наполненным юридическими абстракциями, доступными для понимания малому количеству читателей. Стремление к удобочитаемости, которое активно поддерживают американские юристы, способствует разрушению «структуры юридического аргумента» и усложняет обучение будущих нормотворцев, создавая circulus vitiosus (порочный круг): «Ученые и не подозревают, что их собственное учение является одной из причин того, почему юристы пишут плохо» [17, p. 623].

Такую логику поддерживают и некоторые другие исследователи. Подчеркивая, что юридическое сообщество действительно создало для себя замкнутый мир, в который трудно проникнуть непосвященному человеку, У. Армстронг считает, что «упрощение» языка, основанное на использовании коротких предложений, ограниченного словарного запаса и однотипных грамматических конструкций, может привести к обратной ситуации - тексты станут гораздо объемнее и сложнее для восприятия. Например, латинский термин per stirpes, часто используемый англо-американскими юристами при составлении контрактов и в строгом смысле обозначающий специфический порядок наследования, потребовал 44 слова для объяснения посредством «простого английского» [10, p. 36]. Кроме того, пересмотр юридического языка в странах общего права сталкивается с проблемой устойчивости прецедентов, стоящих за определенной терминологией и принципами, упрощение которых может потребовать новых судебных решений, что влечет слишком высокие издержки и угрожает стабильности правовой системы [16, p. 300].

Вместе с тем, вопреки рациональности приведенных аргументов, большая часть исследователей полагают, что юридическому языку

все-таки необходимы упрощение и повышение удобочитаемости для массового читателя. Поиск точки опоры для защиты абстрактности и преемственной сложности речевых практик может быть связан, если рассматривать проблему с позиций теории Л. Витгенштейна, с тем, что «юристы говорят или пишут по-другому не столько потому, что они используют свой язык как форму саморекламы, но потому, что они действительно смотрят на мир по-другому» [21, p. 1390]. Стремление к объективности и универсальным значениям, признание текстов-предписаний (нормативного акта и в известных случаях прецедента) ядром научного дискурса привело к оторванности юристов от «настоящей» жизни, к служению «тесному миру правил, а не людям» [21, p. 1393].

Полноценное научное обоснование этих тезисов было предложено в классической работе Д. Меллинкоффа «Язык права», отметившей ряд отличительных аспектов юридического английского языка, наиболее существенно влияющих на его сложность [20, p. 11-19]:

— частое использование общеупотребительных слов с непривычными значениями;

— частое использование устаревших слов и выражений - из древне- и среднеанглийского, а также латыни;

— использование большого числа заимствованных слов - в первую очередь из французского;

— использование специальных юридических терминов (terms of art);

— использование арго (тайного языка) -выражений, не являющихся полноценными терминами, но понятных только юридическому сообществу;

— частое использование формальных слов, имеющих церемониальное или чрезмерно учтивое значение;

— преднамеренное использование слов и выражений с двояким смыслом;

— попытки добиться предельной точности за счет смыслового дублирования и мультипликации синонимов.

Основные черты речевых практик юристов, которые назвал Д. Меллинкофф, приводят к нескольким наиболее существенным последствиям для удобочитаемости нормативных документов. Во-первых, формируются длинные и сложные предложения, состоящие из гораздо большего, чем необходимо для уяснения смыс-

ла, количества слов. Во-вторых, язык становится безжизненным и выглядит для неспециалиста как нечто претендующее на исключительную важность, что не только отпугивает, но и зачастую вызывает раздражение аудитории. Как показало исследование Канадского института простого языка, проведенное еще в 1992 году и по-прежнему весьма наглядное, 64 % респондентов «разочаровываются, когда читают юридические документы», а 57 % считают, что «юридические документы плохо написаны и их трудно читать» [18, р. 23].

Активная дискуссия сторонников и противников внедрения принципов «простого» языка в юридическую практику продолжалась в странах общего права на протяжении нескольких десятилетий. Хотя нельзя сказать, что на сегодняшний день она завершена, уже появилось достаточное количество эмпирических данных, свидетельствующих о том, что официальный стиль нормативных актов должен совершенствоваться и приближаться к запросам общества. При этом, даже если предположить, что «идеальное общество - это не то, в котором отказались от абстрактного мышления, а скорее то, в котором каждый способен мыслить подобным образом» [17, р. 619], выяснится, что это невозможно исходя из биологически обусловленных способностей человека.

Дело в том, что юридические речевые практики традиционно являются смешением разных текстовых жанров, а потому требуют от читателя развитого кругозора и аналитических способностей. Изучения литературы и получения разносторонних сведений недостаточно -требуется возможность быстро и качественно обрабатывать большие массивы информации. Помимо этого, юридические документы «содержат лексику, понятия и синтаксис, которые бросают вызов когнитивным функциям более низкого уровня» (речь не идет о людях с ограниченными возможностями), и, как следствие, у широкой аудитории возникают сложности с пониманием заложенных в текст смыслов [23, р. 33]. Хотя юристам может польстить «элитарность» профессии, подчеркиваемая доступом к уникальному знанию, ориентация любого демократического государства на защиту прав и свобод граждан вступает в противоречие с таким подходом. Законы, напротив, должны становиться более эгалитарными и доступными для

людей, поскольку «верховенство права и демократия требуют, чтобы те, кто администрирует процесс принятия законов, делали их в равной степени доступными всем, чтобы предотвратить дискриминационные последствия» [22, p. 99].

Когда в профессиональной среде был достигнут компромисс относительно необходимости корректировать речевые практики, возникла и потребность в разработке пошаговых руководств, позволяющих приобщить как можно большее число юристов (не только работающих в сфере нормотворчества, но и занимающихся составлением договоров) к использованию и развитию «простого» английского языка. Тогда и обозначилась «развилка» научной мысли: кроме стандартного формата учебников и пособий, основанных на здравом смысле (common sense) и экспертизе автора, все большей популярностью стали пользоваться индексы удобочитаемости, т.е. формулы, позволяющие вручную или с помощью средств автоматизации «измерить» сложность текста.

Так, автор одного из самых известных индексов Рудольф Флеш отмечал: «Если вы хотите научиться писать простым английским языком, вы должны научиться использовать формулу удобочитаемости» [15, p. 20]. Это наиболее очевидная и доступная формула, основанная на длине предложения и длине используемых слов (количеством слогов в них). Она же является и самой популярной для оценки сложности нормативных актов, поскольку принципы построения индекса легко переносить в другие языки. Популярность индекса стала настолько велика, в том числе и на уровне государственных ведомств, что был упущен ее существенный недостаток - формулу, построенную на поощрении к использованию коротких слов и наказании за длинные, очень легко обмануть, так как она не учитывает контекст написанного и не может дать оценку содержания юридического текста. Впрочем, исследователи считают, что «возражения против него (индекса Флеша) подобны возражениям против орального термометра: как известно любому ребенку, его можно обмануть хитростями... и он не может сказать вам, как выздороветь. Однако при правильном использовании он сообщает вам, больны ли вы» [12, p. 555]. Для комплексной оценки «здоровья» акта требуются более сложные индексы.

В свою очередь, формулы, основанные на попытке проникнуть в смысловое пространство текста, преимущественно исходят из академических разработок. Так, одной из наиболее значимых считается работа Р. Уайдика «Простой английский для юристов», выпущенная профессором единолично более 40 лет назад и незначительно доработанная после его смерти. Согласно данному руководству, для написания текстов на «простом» английском необходимо: опускать лишние слова, выделяя в предложении основные части речи; использовать глаголы для выражения действия; во всех возможных случаях предпочитать действительный залог; строить короткие предложения и грамотно их структурировать, не допуская смысловых пробелов. Хотя многие примеры, предлагаемые для изучения Р. Уайдиком, могут показаться юристам знакомыми, есть среди них и неочевидные проблемы. Так, среди негативных элементов структуры предложения часто появляются «цепочки существительных», способные «задушить» читателя, если не будут введены слова-связки (например: draft laboratory animal rights protection regulations - draft regulations to protect the rights of laboratory animals) [24, p. 58].

Анализируя академические работы, посвященные упрощению юридического языка, нельзя обойти стороной книгу Б. Гарнера «Юридическое письмо на простом английском языке». Она содержит 50 правил, позволяющих сделать юридический текст лаконичным и понятным. Для каждого правила автор дает не только объяснение с примерами, но и учебные задания трех уровней сложности (базовый, средний и продвинутый).

Большая часть правил касается всех видов юридического письма, однако ученый также предлагает ряд советов, применимых для разработки законов и подзаконных нормативных актов. Прежде всего Гарнер отмечает, что составитель с самого начала должен помнить о целевой аудитории, поскольку качество текста определяется только одним фактором - сможет ли его понять рядовой читатель. Этот совет не нов. Ученый приводит в пример выдержки из работ конца XIX - начала XX века, где и до старта общегосударственных кампаний за упрощение официальной речи отмечалось, что «самый простой английский лучше всего подходит для законодательства» [13, p. 91]. Гарнер

также предлагает широкий перечень рекомендаций, например: размещать положения по мере уменьшения значимости; упрощать определения; не использовать оговорки; заменять конструкцию «и (или)», где это возможно; использовать цифры вместо числительных и др.

Помимо сугубо теоретических и учебных разработок, за рубежом проводятся базирующиеся на эмпирических данных исследования на предмет того, каким образом сложность языка официальных документов влияет на экономику. К примеру, группа ученых из Мельбурнского университета решила проверить, действительно ли существует корреляция между сложностью официальной речи правительственных материалов и негативной реакцией общества, приводящей к росту трансакционных издержек. За основу исследования был взят пул «Релизы о применении законодательства в области бухгалтерского учета и аудита» (AAERS), выпущенные Комиссией США по ценным бумагам и биржам с 1999 по 2016 год. Реакция инвесторов на точность формулировок Комиссии должна отражать модельное поведение граждан, в случае когда текст излагается сложным юридическим языком, поскольку каждый релиз имеет официальный статус, являясь ответом правительства на несостыковки в финансовой отчетности компаний.

Для оценки удобочитаемости был выбран «Индекс болота» (Bog Index), учитывающий не только синтаксические конструкции, но и лексическую сложность документа. Основная задача формулы - выявлять тексты, в которых содержится неестественно «засушенный» язык, используя любые подходящие атрибуты, в том числе предложенные самой Комиссией в руководстве для сотрудников1: в частности, средняя длина предложения; глаголы в страдательном залоге; замена глаголов на другие части речи; повторы слов и фраз; сложные и заимствованные слова, аббревиатуры; специальные термины и профессиональный жаргон.

Для расчета индекса была использована компьютерная программа StyleWriter, настроенная на атрибуты «простого» языка. «Индекс болота» рассчитывается по принципу: чем сложнее акт, тем выше показатель. Оказалось,

1 A Plain English Handbook: How to Create Clear SEC Disclosure Documents. Washington: U.S. Securities and Exchange Commission, 1998. 77 p.

что на протяжении почти всех лет опубликования отчетов, за исключением 1999 года, индекс не опускался ниже 60 баллов - показателя плохой удобочитаемости.

Это может объясняться разными причинами, в том числе недостаточной эффективностью управленческих мер в отношении стабилизации деятельности административных органов. Однако встает ключевой вопрос: реагируют ли на происходящее потребители информации? Оказалось, что реагируют, причем, если речь идет о достаточно крупной компании, перспективы которой не являются очевидно хорошими, низкая удобочитаемость отчета «вызывает большую тревогу и неуверенность инвесторов», что в дальнейшем приводит к снижению рыночной доходности акций компании, и ссылаются на то, что существуют ненаблюдаемые факторы, которые могут косвенно влиять на поведение инвесторов, вывод вполне согласуется с тезисами, представленными в других научных работах. Сложность официальных документов следует считать серьезным препятствием для читателей, так как привилегия понимания сохраняется лишь у профессиональных участников рынка, обладающих квалификацией или доступом к юридической экспертизе.

Нужно отметить интересный вывод, полученный в ходе исследования: после принятия в 2010 году в США Закона об упрощении официального языка индекс стал расти еще стремительнее, практически достигнув 95 баллов [19, р. 8]. Это свидетельствует о том, что законодательства об упрощении нормативного языка самого по себе недостаточно. Необходимый результат невозможно достичь без надлежащих организационных мер.

Российский опыт упрощения

нормативного языка

В России не предусмотрено каких-либо специальных мер, направленных на упрощение языка нормативных правовых актов. В законотворческом процессе ни на одной из стадий подготовки и принятия законопроекта не проверяется его удобочитаемость. Также на нормативном уровне отсутствуют какие-либо требования (показатели) к ясности и понятности языка закона, которых должны придерживаться разработчики законопроекта или согласующие его органы.

Перед внесением Правительством РФ на рассмотрение Государственной Думы РФ законопроекта, разработанного федеральным органом исполнительной власти, предусмотрены не менее двух согласований законопроекта с заинтересованными ведомствами, три вида общественных обсуждений, две правовые экспертизы (Минюст России и ИЗиСП при Правительстве РФ), а также разнообразные виды отраслевых экспертиз, проведение которых обязательно в некоторых случаях (например, педагогическая экспертиза) [8, с. 44-45]. После внесения законопроекта в Государственную Думу РФ должна осуществляться правовая и юридико-техни-ческая экспертиза, может проводиться и лингвистическая экспертиза. Также на парламентской стадии рассмотрения законопроекта должны быть представлены заключения ответственного комитета и комитета-соисполнителя (при наличии), заключение Правового управления Аппарата Государственной Думы. Кроме того, может быть представлено заключение Общественной палаты Российской Федерации.

Однако ни одна из вышеперечисленных экспертиз не рассматривает вопросы удобочитаемости проекта федерального закона. При оценке соответствия законопроекта нормам русского языка (в том числе в рамках лингвистической экспертизы, проводимой в Государственной Думе РФ) текст проверяется только на отсутствие ошибок: грамматических, орфографических, стилистических, логических. Соответственно, избыточная сложность законопроекта не квалифицируется в качестве его недостатка.

Своеобразной настольной книгой для разработчиков проектов законодательных актов являются Методические рекомендации по юри-дико-техническому оформлению законопроектов. В 2021 году утверждена новая редакция таких рекомендаций1, которая незначительно уточняет редакцию 2003 г.2 Кроме того, к данным рекомендациям сотрудники Аппарата Го-

1 Методические рекомендации по юридико-техническому оформлению законопроектов (ред. 2021 г.) (утв. ГД ФС РФ) [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

2 Методические рекомендации по юридико-техническому оформлению законопроектов (направлены письмом Аппарата ГД ФС РФ от 18.11.2003 № вн2-18/490) [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Кон-сультантПлюс».

сударственной Думы РФ разработали коммен-тарии3. Однако ни сами рекомендации, ни комментарии к ним не содержат каких-либо требований к простоте и лаконичности языка, его удобочитаемости. Основным предметом рекомендаций и комментариев являются вопросы структуры законопроекта, употребления внутренних и внешних ссылок, указания источников официального опубликования, особенности внесения изменений в действующие законодательные акты.

Требования к языку закона содержатся в Методических рекомендациях по лингвистической экспертизе законопроектов4. В данном документе указано, что стиль языка будущего закона должен соответствовать официально-деловому функциональному стилю речи с учетом соблюдения следующих особенностей языка законодательных актов: логики изложения, отсутствия явных и скрытых противоречий правовых норм, точности использования юридических и других специальных терминов, стиля законодательных актов (в первую очередь определенности, ясности, краткости правовых норм).

Рекомендации содержат следующие указания к языку законопроекта: использовать унифицированную терминологию, исключать параллельное использование синонимов, применять нейтральную лексику, ограничивать употребление сложносокращенных слов и аббревиатур, минимизировать сложноподчиненные предложения, имеющие придаточные определительные или условные. Кроме того, рекомендации предусматривают: определения, как члены предложений, должны находиться рядом с определяемым словом.

Данные рекомендации хотя и важны с точки зрения простоты и ясности языка, но все-таки они только косвенно влияют на удобочитаемость актов. Во всяком случае цель - простота языка прямо не ставится и никаких ориентиров по читабельности в рекомендациях не имеется.

3 Комментарии к Методическим рекомендациям по юри-дико-техническому оформлению законопроектов. 4-е изд., испр. и доп. М.: Изд. Гос. Думы, 2013. URL: http://duma. gov.ru/media/files/7zv1xvbop45SoeEVDqAYUKYsA3m3Wi 6c.pdf.

4 Методические рекомендации по лингвистической экспертизе законопроектов / Е. А. Крюкова. Л. А. Крыжанов-ская. М.: Изд. Гос. Думы, 2013. URL: http://duma.gov. ru/media/files/9Sc61P4yf42i9INdk8GHYItzqb3hwMEF.pdf.

Аналогичная ситуация сложилась и в отношении проектов подзаконных нормативных правовых актов. В соответствии с пунктом 9 Правил подготовки нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти и их государственной регистрации, подготовленный проект нормативного правового акта до его подписания (утверждения) должен быть проверен на соответствие законодательству Российской Федерации, правилам русского языка и завизирован руководителем юридической службы федерального органа исполнительной власти1. При этом какие-либо единые рекомендации по проведению проверки на соответствие правилам русского языка отсутствуют. На практике в составе федеральных органов исполнительной власти работают корректоры, которые производят вычитку проектов исходящих документов, в том числе разработанных ведомством проектов нормативных правовых актов, перед их подписанием. Как правило, документы, подписываемые руководителем федерального органа исполнительной власти или его заместителями, не могут быть поданы на подпись без штампа (визы) корректора. Положения об этом мы находим в инструкциях по делопроизводству ведомств.

Например, согласно Инструкции по делопроизводству Минэнерго России (подп. 13 п. 23), корректор карандашом отмечает погрешности в текстах приказов (распоряжений), иных документов и вправе требовать от исполнителей исправления орфографических, пунктуационных и стилистических ошибок, устранения нарушений правил оформления реквизитов, несоответствия положениям нормативных правовых актов в сфере управления и делопроизводства, а также иных замеченных им недостатков. Не допускается представление на подпись министру и его заместителям приказов (распоряжений) без штампа корректора2.

1 Об утверждении Правил подготовки нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти и их государственной регистрации: постановление Правительства РФ от 13 авг. 1997 г. № 1009 (ред. от 11.03.2022) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1997. № 33, ст. 3895.

2 Инструкции по делопроизводству Министерства энергетики Российской Федерации: приказ Минэнерго РФ от 23 марта 2009 г. № 78 (ред. от 30.11.2009) [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Кон-сультантПлюс».

В некоторых инструкциях по делопроизводству содержатся требования о соответствии языка служебных документов деловому стилю. Например, в соответствии с Инструкцией по делопроизводству в Минпромторге России (п. 2.3.14), служебные документы должны быть написаны деловым стилем, к основным чертам которого относятся: нейтральный тон изложения, достоверность и аргументированность информации, точность и ясность формулировок, не допускающих различных толкований, лаконичность и краткость текста при полноте ин-формации3. При этом специфические требования к языку проектов нормативных правовых актов, разрабатываемых федеральными органами исполнительной власти, а тем более к их удобочитаемости, нормативно не установлены.

Вместе с тем повестка простоты и ясности языка официальных документов государственных органов продвигается на федеральном уровне Счетной палатой Российской Федерации. В рамках подготовки доклада «Открытость государства в России» составляется рейтинг открытости федеральных органов исполнительной власти. Среди прочего оценивается уровень читабельности текстов, размещенных на официальных сайтах ведомств, а также читабельность ответов на «тестовые» запросы граждан и на информационные запросы СМИ. Для оценки качества текстов федеральных органов исполнительной власти авторы доклада используют сервис «Простым языком»4. На этом портале читабельность текстов оценивается по пяти распространенным индексам удобочитаемости, адаптированным для русского языка: Формула Флеша - Кинкейда, Индекс Колман - Лиау, Automatic Readability Index, SMOG (Simple Measure of Gobbledygook), Формула Дэйла - Чейла.

Кроме того, для подготовки внутренних документов (отчетов) на понятном языке инспекторы Счетной палаты Российской Федерации прошли профильное обучение по систематике знаний о принципах и методиках понятного языка. В открытом доступе размещены обу-

3 Инструкции по делопроизводству в Министерстве промышленности и торговли Российской Федерации: приказ Минпромторга России от 28 окт. 2014 г. № 2160 (ред. от 23.01.2019) [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

4 Веб-сайт «Простым языком». URL: http://ru.readability.io/.

чающие видео и презентации с рекомендациями на предмет того, как писать проще о сложных государственных вопросах1. Коллегия Счетной палаты приняла методические рекомендации «Как написать отчет простым и доступным языком»2. В рекомендациях материал сформирован по следующим направлениям: структурирование информации в тексте; сокращение текста без потери смысла; лексико-стилистическое наполнение текста; деление длинных предложений на короткие; устранение ошибок, обусловленных длиной предложения; употребление глаголов, графическое оформление текста; предотвращение повторов; соблюдение норм употребления причастных и деепричастных оборотов; использование терминов и аббревиатур, визуального контента (таблиц, графиков, диаграмм) и др.

Подчеркивая исключительную важность деятельности Счетной палаты РФ по продвижению концепции понятного языка в официальных текстах государственных органов, отметим, что эта работа не касается текстов проектов нормативных правовых актов, сложность языка которых посредством управленческих мер пока никак не снижается.

Отечественные исследования сложности нормативного языка

Язык права является частым объектом для исследований отечественных правоведов и лингвистов. На наш взгляд, наиболее удачно структура языка права представлена в диссертации А. Н. Шепелева, согласно которой к данному объекту относятся: язык закона, язык правовой доктрины, профессиональная речь юристов, язык процессуальных актов, язык договоров [9, с. 14]. В контексте настоящей статьи интерес представляют работы, посвященные языку законов. Соответствующие исследования концентрируются вокруг стилевых особенностей такого языка, его терминологии, определенности, структуры, логики, юридической техники. Например, А. Н. Шепелев выделяет следующие особенности языка закона. Приме-

1 Понятный язык: Счетная палата Российской Федерации // Видеохостинг YouTube. URL: https://youtu.be/HvqerB 5Bb2A?list=PLnzMiFXTAhDfuqXqwOzYO1ybZKvELj2rT.

2 Как писать отчет простым и доступным языком: метод. рекомендации: утв. Коллегией Счетной палаты Российской Федерации 5 апр. 2022 г. URL: https://ach.gov.ru/page/ government-openness.

няемые при составлении закона языковые конструкции должны придавать ему логичность, последовательность, связность и системность. Речь законодателя рассчитана не на эмоции, а на логическое восприятие, поэтому в ней нет художественных средств (метафор, эпитетов и других переносов значений). Язык закона стандартизирован и трафаретен. В нем применяются языковые клише. Он сух и однообразен. Однако именно эти средства обеспечивают ему точность [9, с. 80].

Значительное внимание должно уделяться структуре законодательного акта. Исследователи указывают, что «разделение закона на рубрики, их наименования помогают глубже уяснить нормативные предписания, определить связи между ними» [3, с. 276-277]. Чем ближе структура закона к системе регулируемых общественных отношений, тем он более понятен.

При делении закона на структурные единицы важно соблюдать принцип «от общего к частному». Отдельные российские кодексы имеют общие и особенные части, что рассматривается как «наследие и применение пандект-ной системы построения кодексов» [3, с. 278]. Такая система была разработана германскими юристами для систематизации римского частного права. Она широко распространена в странах континентальной Европы.

Кроме того, исследователи выделяют и другой способ обеспечения принципа «от общего к частному»: применение так называемых американских конструкций для построения кодифицированных актов. В работе под редакцией Ю. Г. Арзамасова указывается, что «суть таких конструкций заключается в том, что в начале нормативного правового акта идет определенная расшифровка, объяснение терминов, которые будут далее применяться в акте» [3, с. 278].

Между тем в указанных выше исследованиях не затрагиваются вопросы удобочитаемости нормативных правовых актов. Этому вопросу посвящены немногочисленные работы.

Например, исследователи из Европейского университета в Санкт-Петербурге Р. Кучаков и Д. Савельев провели исследование корпуса нормативных правовых актов (НПА) методами компьютерной лингвистики. Ученые применяли для оценки сложности нормативных актов два показателя: лексическое разнообразие (по-

вторяемость одних и тех же слов) и длину зависимых связей в предложении (сложность структуры предложения для чтения) [4, с. 5].

Для определения лексического разнообразия высчитывался коэффициент TTR (англ. Type-Token Ratio) по формуле:

TTR = ЧУТ / ОЧТ, (1)

где ЧУТ - число уникальных токенов; ОЧТ -общее число токенов.

Под токеном понимался минимальный фрагмент в текстовом потоке, выделенный для последующего анализа (слово, число, знак препинания и т.д.). Уникальными считались токе-ны, которые встречались в тексте только один раз. Однако их лемматизация (т.е. приведение слова к его начальной форме) не проводилась. Например, слова «закон» и «закона» считались разными токенами. Коэффициент TTR измеряется от 0 до 1. Он равен единице, если все слова в тексте различны. Если в тексте много повторов одних и тех же слов, значение TTR стремится к нулю [4, с. 6].

Показатель «длина зависимых связей в предложении» позволяет сделать вывод о том, сколько слов отделяет зависимые слова друг от друга. Он исчисляется от единицы до бесконечности. Для его определения использовался общедоступный синтаксический парсер ru-syntax [4, с. 7].

Результаты исследования свидетельствуют о том, что в России наблюдается усложнение текстов правовых актов: падение лексического разнообразия и усложнение структуры предложений. Особо рост сложности был зафиксирован в 2014-2017 годах. Наиболее сложными, согласно выводам исследователей, были акты Конституционного Суда РФ, а также документы, связанные с финансово-бюджетной сферой [4, с. 7].

В последующей публикации Д. А. Савельев расширил предмет оценки удобочитаемости нормативных правовых актов, включив в него показатель длины предложений. На основе машинного анализа 199 тысячи актов и 5,5 млн предложений исследователь доказал, что число длинных предложений в законодательстве (более 40 слов) возросло в 5 раз по сравнению с первыми годами современной российской государственности [7, с. 65].

Также нужно отметить исследование, выполненное А. В. Дмитриевой с применением индекса Флеша - Кинкейда в отношении текстов решений Конституционного Суда РФ. Данный индекс базируется на показателях среднего количества слов в предложении и среднего количества слогов в словах. Он позволяет определить, сколько требуется лет обучения, чтобы понять содержание текста. Согласно выводам А. В. Дмитриевой, сложность текстов решений Конституционного Суда РФ возрастает: для их понимания в 1992 году требовалось 20 лет обучения, а в 2017 г. - 25 лет обучения [2, с. 130].

Обзор указанных исследований позволяет констатировать, что в научном сообществе имеется единство мнений по вопросу о все большем усложнении текстов правовых актов. Для подтверждения данного вывода используются разные показатели. Однако в работах только постулируется, что такие параметры влияют на степень сложности текста. В исследованиях не объясняется, почему были выбраны именно эти метрики, а также какова степень влияния этих метрик на сложность восприятия текстов НПА.

Нельзя игнорировать тот факт, что нормативный правовой акт - это специфический текст. В связи с этим неизбежна повторяемость слов: для соблюдения принципа правовой определенности авторы должны использовать одни и те же термины без применения синонимов. При составлении НПА приходится включать определенные слова, в том числе специфические термины, что связано с уже имеющейся терминологией в конкретной сфере общественных отношений и отрасли законодательства. В связи с этим отдельные параметры оценки сложности юридических текстов становятся непригодны. В первую очередь речь идет о попытках применения для оценки НПА наиболее распространенных индексов удобочитаемости.

Для анализа юридических текстов необходимо использовать комплексные синтаксические показатели текста, позволяющие выявлять сложные для понимания конструкции, которые без потери для смысла регулирования могут быть заменены на более простые синтаксические конструкции.

Авторская методология оценки уровня синтаксической сложности нормативных правовых актов

Ввиду отсутствия подходящего, по мнению авторов, инструментария, позволяющего сравнивать сложность языка различных нормативных правовых актов между собой, авторы разработали собственную методологию оценки уровня сложности таких текстов, которая базируется на анализе их синтаксиса.

Методика основана на результатах эксперимента по выявлению негативных речевых практик, затрудняющих понимание текстов НПА. В эксперименте участвовали две группы юристов. Первую группу составляли начинающие юристы, уже получившие юридическое образование, но пока не имеющие опыта практической работы или имеющие незначительный опыт работы (20 выпускников бакалавриата и студентов магистратуры юридических факультетов МГУ и НИУ ВШЭ). Вторую группу составляли практикующие юристы и представители юридической науки, включая специалистов с ученой степенью кандидата и доктора юридических наук (21 человек).

Каждый участник должен был прочитать по 10 фрагментов законодательных актов. Эти фрагменты были подобраны таким образом, чтобы в них один из показателей синтаксиче-

ской сложности текста (например, доля глаголов или количество причастных оборотов) значительным образом отличался в худшую сторону от среднего значения данного показателя по всему корпусу законодательных актов, при этом иные показатели синтаксической сложности в тексте не превышали средних значений для законодательства.

Далее производилась оценка сложности восприятия каждого фрагмента с использованием методов объективной и субъективной оценки. Объективная оценка осуществлялась через фиксацию количества времени, затраченного на прочтение фрагмента, а также через анализ ответов участников на вопросы о содержании прочитанного фрагмента. Данные ответы показывали, правильно ли участник понял прочитанный текст. Субъективная оценка базировалась на том, как сами участники оценивали сложность прочитанного текста.

По результатам эксперимента были выявлены параметры сложности текста законодательного акта и соответствующие каждому параметру негативные речевые практики, а также подсчитана доля каждого параметра (каждой негативной практики) в усложнении текста. Исходя из этого, каждому параметру сложности был присвоен коэффициент значимости, соответствующий доле вклада в усложнение текста законодательного акта (табл. 1).

Таблица 1

Коэффициент значимости различных параметров синтаксической сложности текстов законодательных актов

Параметр синтаксической сложности Коэффициент значимости, %

Доля глаголов в оцениваемом тексте (ГЛ) 18

Количество слов в субстантивных именных словосочетаниях в каждом предложении оцениваемого текста (СИС) 16

Количество слов в абзацах (ПР) 15

Расстояние между зависимыми словами в оцениваемом тексте (РЗС) 15

Количество причастных оборотов, расположенных после определяемого слова, приходящихся на 1 предложение оцениваемого текста (ПО) 14

Количество слов в предложении в каждом предложении оцениваемого текста (СП) 11

Количество грамматических основ (предикативных основ, предикативных ядер) предложения (подлежащее - сказуемое или одно из них) в каждом предложении оцениваемого текста (ГО) 11

Для параметра «доля глаголов» применяется правило «чем меньше, тем хуже (сложнее текст)», для иных параметров - «чем больше, тем хуже».

На основании коэффициентов значимости была выведена формула индекса синтаксической сложности законодательства (далее -ИСЗ). Расчёт ИСЗ проводится для текста закона, структурированного на статьи. Индекс учитывает: а) средние значения параметра по всему тексту закона и б) средние значения, рассчитанные от максимальных значений параметра в каждой статье закона. Данный подход позволяет более точно оценивать синтаксическую сложность текста, в котором в целом доминируют простые синтаксические конструкции, однако в каждой или в большинстве статей есть небольшие по объему части текста, имеющие более сложную синтаксическую структуру. Такие «сложные» фрагменты могут возникнуть в результате точечных изменений и дополнений НПА, сделав его текст гораздо более слож-

ным для читателя, чем это покажет индекс, базирующийся исключительно на среднем значении параметра по всему тексту нормативного правового акта.

С учетом данного подхода коэффициент значимости каждого параметра синтаксической сложности был разделен на 2. Например, если коэффициент значимости для параметра «количество слов в абзацах» равен 15 %, то коэффициенты значимости для параметров «среднее количество слов в абзацах по всему тексту закона» и «среднее от максимальных значений количества слов в абзацах в каждой статье закона» составляют 7,5 %. Это дает возможность сохранить общую сумму всех коэффициентов равной 100 %. Вышеописанный подход применяется для всех параметров, кроме параметра «доля глаголов», в отношении которого применяется отличный от других параметров принцип - «чем меньше, тем хуже».

Соответственно, расчет ИСЗ производится по формуле:

ИСЗ = (По„пГЛ X 0,18 + погтСИСсредн

+

тПР

norm АА макс

+

тПО

norm-

+ ГО

1 normA v-/

X 0,075 +

макс X 0,07 + norm'

РЗС

с

X 0,08 + „гтСИСм X 0,075 + + norrnP3CM

X 0,08 + „„пПРсредн X 0,075 +

X 0,075 +

ПОсредн X 0,07 +

СПсредн X 0,055 +

СП

м

X 0,055 + „П^редн X 0,055 +

X

0,055) X 100

(2)

где: ГЛ

norm

- нормированное значение доли глаголов от общего количества слов в тексте;

СИСс

нормированное значение среднего количества слов в субстантивных именных словосочетаниях в тексте;

СИС

м

нормированное значение среднего от максимальных значений количества слов в субстантивных именных словосочетаниях в статьях данного НПА;

ПР

norm средн

- нормированное значение среднего количество слов в абзацах по тексту;

ПРм

norm макс

нормированное значение среднего от максимальных значений количества слов в абзацах в статьях данного НПА;

РЗС

norm средн

нормированное значение среднего расстояния между зависимыми словами в предложении в тексте;

РЗС

м

norm макс

- нормированное значение среднего от максимальных значений расстояния между зависимыми словами в предложении в статьях данного НПА;

normn0 средн

- нормированное значение среднего количества причастных оборотов в тексте;

ПОм

norm макс

- нормированное значение среднего от максимальных значений количества причастных оборотов в статьях данного НПА;

СП

norm средн

- нормированное значение среднего количества слов в предложениях в тексте;

,СПмакс - нормированное значение среднего от максимальных значений количества слов в предложениях в статьях данного НПА;

,ГОсредн - нормированное значение среднего количества грамматических основ в предложениях по тексту;

1ГОмакс - нормированное значение среднего от максимальных значений количества грамматических основ в предложениях в статьях данного НПА.

Как видно из формулы, для расчета ИСЗ определяются нормированные (norm) значения оцениваемых параметров. Общая формула нормализации конкретного параметра:

псппПСК! = (ПСКюцен / ПСК^х) * 100, (3)

где:

логтПС^ - нормированное (norm) значение того или иного показателя синтаксических конструкций (ПСК): количество слов в словосочетании, в абзаце и т. д.;

ПСК1оцен - значение конкретного показателя синтаксических конструкций для оцениваемого текста;

ПСКьп^ - наибольшее значение соответствующего показателя синтаксических конструкций

в корпусе законодательства, действовавшего на конец 2018 г.

Данная формула (3) учитывает ситуацию: чем выше показатель, тем выше синтаксическая сложность закона. Однако это верно в отношении всех параметров сложности, за исключением показателя «доля глаголов», для которого ситуация обратная: чем ближе показатель к нулю, тем сложнее текст (чем больше показатель, тем проще текст).

В связи с этим формула нормализации параметра «доля глаголов» выглядит следующим образом:

norm^ = (1 - (ГЛоцен / O^x)) * 100, (4)

где:

„ппГЛ - нормированное (norm) значение показателя «доля глаголов от общего количества

слов в тексте»;

ГЛоцен - значение показателя «доля глаголов от общего количества слов в тексте» для оцени-

ваемого текста;

ГЛщ^ - значение показателя «доля глаголов от общего количества слов в тексте» в корпусе

законодательства, действующего на конец 2018 г.

Результаты применения формулы ИСЗ интерпретируются так: более высокое значение ИСЗ означает большую сложность закона. Значение ИСЗ до 20 пунктов означает, что оцениваемый текст имеет простую синтаксическую конструкцию и не должен представлять каких-либо трудностей для его восприятия широким кругом читателей. Таким значениям соответствуют произведения современной русской литературы.

ИСЗ от 20 до 30 пунктов означает, что оцениваемый текст имеет повышенную синтак-

сическую сложность. Прочтение текста потребует вдумчивости от читателя. Например, такой уровень синтаксической сложности имеется в статьях деловых СМИ.

Значение ИСЗ текста от 30 до 40 пунктов указывает на отягощение текста сложными синтаксическими конструкциями. Таким значениям соответствуют научные статьи, а также тексты, написанные в официально-деловом стиле речи.

ИСЗ между 40 и 60 пунктами показывает на значительную синтаксическую сложность

текста. В таких текстах дословно, а иногда и многократно воспроизводятся многословные формулировки из других текстов, предложения изобилуют причастными оборотами, пассивными конструкциями, многословными словосочетаниями. Такой текст у большинства людей, скорее всего, потребует повторного прочтения отдельных фрагментов для точного уяснения их смысла.

Тексты с ИСЗ выше 60 пунктов являются нечитабельными. Чтобы понять смысл такого текста, потребуется проводить синтаксический разбор предложений для выявления главных и зависимых слов.

Применение методологии ИСЗ невозможно методами ручной обработки и разметки текстов. В связи с этим для расчетов индекса было создано специальное программное решение, веб-версия которого находится в открытом доступе в сети Интернет (https://lawreadabi-lity. hse.ru/). Оно позволяет полностью автоматически вычислять показатели синтаксиса, а также выделять цветом сложные места в тексте.

Разработанная методология оценки синтаксической сложности была применена в отношении специально составленных корпусов нормативных правовых актов, а также текстов иной стилевой направленности (для целей сопоставительного анализа). Для целей исследования были подготовлены:

- корпусы законодательных актов Российской Федерации, актуальных на различные даты;

корпус из 3390 подзаконных нормативных правовых актов, актуальных на 30 июня 2021 г. Он был составлен на базе перечней нормативных правовых актов, содержащих обязательные требования. Данные перечни ведут органы, осуществляющие государственный контроль (надзор), предоставление лицензий и иных разрешений, в соответствии с Федеральным законом «Об обязательных требованиях в Российской Федерации» (ч. 5 ст. 8 У;

- корпус из 50 художественных прозаических произведений современных писателей;

- корпус из 50 официальных докладов государственных органов;

- корпус из 100 статей деловых СМИ (Коммерсант, РБК, Ведомости, Forbes).

1 Об обязательных требованиях в Российской Федерации: Федер. закон от 31 июля 2020 г. № 247-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2020. № 31, ч. 1, ст. 5007.

Отдельное пояснение требуется в отношении корпусов законодательных актов. Всего составлено 12 корпусов федеральных законов, действовавших по состоянию на следующие даты:

- на момент распада СССР (в корпус включены законы СССР, законы РСФСР, действующие на 26 декабря 1991 г.);

- на конец тех лет, когда заканчивалась работа очередного созыва Государственной Думы Российской Федерации (на 31 декабря 1995 г., 1999 г., 2003 года, 2007 г., 2011 г. и 2016 г.);

- по состоянию на 31 декабря каждого года в период с 2018 по 2021 г.

В корпусы включались все «содержательные» законы, т.е. имеющие собственные предметы регулирования в соответствующих сферах общественных отношений. Таким образом, в корпусы законодательных актов не включались законы:

- о внесении изменений и дополнений в иные законы, признании утратившими силу или приостановлении действия иных законов (их частей);

- о ратификации международных договоров;

- о субъектах Российской Федерации, иных публично-правовых образованиях: их образовании, изменении границ и т.д.;

- о создании или упразднении судов, дисциплинарных судебных присутствий;

- в бюджетной, финансовой, социальной, пенсионной сферах по отношению к определённому году, единовременным выплатам;

- индивидуального действия, либо связанные с определённым событием, мероприятием.

Корпуса содержали федеральные законы, утратившие в настоящее время силу, если они действовали на дату соответствующего корпуса. С начала современной истории России по 31 декабря 2019 г. были приняты, но затем утратили силу 287 «содержательных» федеральных законов.

Формирование корпусов нормативных правовых актов может осуществляться 2 основными способами: посредством ручного подбора актов и путем их автоматизированной загрузки как массивов данных. Первый способ требует больших трудозатрат, второй обладает серьезными ограничениями. Как отмечал Д. А. Савельев, в существующих справочных правовых системах затруднительно осуществ-

лять анализ массивов НПА с подходом «текст как данные». Не только официальный интернет-портал правовой информации, но и коммерческие справочные системы («Консультан-тПлюс», «Гарант», «Кодекс») рассчитаны на то, что с нормативными актами будет работать человек. На данный момент тексты правовых актов не публикуются как машиночитаемые открытые данные, которые пригодны для автоматизированной обработки. Во многих случаях акты размещаются в виде сканированных образов, а не текста [6, с. 28].

Чтобы решить данную проблему, Д. А. Савельев осуществлял автоматизированную выгрузку текстов НПА с официального интернет-портала правовой информации (pravo.gov.ru). Файлы скачивали в графических форматах в исходных редакциях и далее конвертировали в формат XML с одновременным формированием и описанием метаданных о документах. Среди скачиваемых документов были очень объемные: например, бюджеты, программы капитального ремонта, описания географических карт и т.д. Чтобы исключить попадание в корпус такой технической информации, распознавание документов производилось до 500-й страницы. Распознавание текста осуществлялось автоматически, без корректуры, поэтому в текстах возможны опечатки.

После изучения вышеописанного опыта авторы исследования решили формировать

корпус НПА «вручную». Законодательные акты Российской Федерации скачивались из спра-вочно-правовой системы «КонсультантПлюс», а корпус нормативных правовых актов с обязательными требованиями был предоставлен авторам исследования компанией «Гарант». Это позволило избежать технических опечаток в оцениваемых текстах, сформировать отдельные корпусы нормативных правовых актов по их видам и редакциям, актуальным на определенные даты, а также избежать оценки актов, которые содержат нормативные положения не в виде текста, а посредством различных таблиц (например, бюджетов).

Результаты оценки уровня сложности нормативных правовых актов Российской Федерации

По результатам формирования корпусов законодательных актов обнаружено, что количество действующих законов растет с каждым годом, увеличилось за последние 30 лет почти в 3 раза (рис. 1). Одновременно с этим происходит рост объема текстов самих законов. Хотя среднее количество статей в законодательных актах снизилось с 51 до 41, среднее количество слов в законе в то же время увеличилось с 4970 в 1991 г. до 12 627 в 2021 г. Таким образом, средний объем текста закона увеличился в 2,5 раза, а одной статьи в законодательном акте - в 3 раза (с 97 до 308 слов).

700 600 500 400 300 200 100 0

207

438

490

rvV

573

625

cCV

/V

^ ^ ^ ^ ^ К^

ojv' СOjV' OjV' OjV' OjV' OjV'

Рис. 1. Количество «содержательных» законов в 1991-2021 гг.

Применение разработанной методологии оценки уровня синтаксической сложности нормативных правовых актов к составленным корпусам позволило получить следующие результаты.

Наиболее сложной категорией текстов оказались подзаконные нормативные правовые акты - акты Президента РФ, Правительства РФ, федеральных органов исполнительной власти. Их индекс сложности составил 42,7 балла. Синтаксис законодательных актов Российской Федерации немногим проще подзаконных нормативных правовых актов (ИСЗ - 41). Сопоставимая сложность законов и подзаконных актов

45 40 35 30 25 20 15 10 5 0

Неожиданный результат показал анализ корпуса текстов с докладами и отчетами государственных органов. Показатель ИСЗ данных текстов выше, чем у законов (41,8 балла). Это говорит о том, что такие документы пишутся языком, стиль которого не отличается от стиля нормативных правовых актов. Во многих случаях они изобилуют цитатами законодательных и подзаконных актов. Это является негативной практикой, так как доклады должны служить цели информирования гражданского общества о деятельности государственных органов и язык таких документов должен быть доступен для понимания более широкому кругу читателей, а не только аудитории со специальными знаниями нормативных текстов. В то же время

свидетельствует о том, что действующие законы по своей юридической технике и речевым практикам практически не отличаются от стиля подзаконных актов. Этот результат является скорее контринтуитивным, так как законы, будучи актами более общего характера, должны быть более ориентированы на принципы и основы регулирования, а не на процедуры. Однако многие действующие законы Российской Федерации можно охарактеризовать именно как процедурные, что сближает их с подзаконными нормативными актами и отчасти объясняет сопоставимый уровень сложности таких текстов.

в отношении докладов и отчетов не предъявляются столь высокие требования к точности формулировок, какие существуют к тексту нормативного акта. В целом такая ситуация, скорее всего, свидетельствует о психологической неготовности государственных служащих перестроиться в направлении использования более простого языка при подготовке докладов и отчетов ведомств.

Самыми простыми текстами оказались произведения русской литературы (ИСЗ - 15,7). Следовательно, нормативные тексты почти в 3 раза сложнее, чем строй современного русского литературного языка (рис. 2). Детальные сведения о синтаксических характеристиках разных категорий текстов представлены в табл. 2.

42,7 41 41,8

36,4

23,5

Н

15,7

Подзаконные НПА Законы Государственные Научные статьи Деловые СМИ Русская проза

доклады

Рис. 2. Сопоставление ИСЗ разных категорий текстов

Таблица 2

Синтаксические характеристики разных категорий текстов

Параметр Русская современная проза Статьи деловых СМИ Научные стати Доклады и отчеты гос. органов Законодательные акты РФ Подзаконные акты

Доля глаголов от общего количества слов в тексте, % 17,3 11,4 7,4 3 3,8 2,9

Количество зависимых слов в субстантивных именных словосочетаниях 1 1,8 2,3 3,1 3,7 3,3

Количество причастных оборотов после определяемого слова (на 1 предложение) 0,03 0,06 0,1 0,2 0,52 0,31

Количество слов, отделяющее определяемое слово от зависимого от него 2 2,3 2,4 2,5 2,5 2,6

Количество предикативных ядер в предложениях (на 1 предложение) 1,2 1,4 1,3 1,1 1,2 1,1

Количество слов в абзаце 38,2 48,9 52,7 28 31,3 23

Количество слов в предложении 10,7 18,9 19,2 20,3 20,9 17,1

Большой интерес представляет анализ синтаксической сложности нормативных правовых актов в динамике. Данные о показателях ИСЗ для

законов, действующих на 26 декабря 1991 г., на 31 декабря 1995, 1999, 2003, 2007, 2011, 2016, 2018-2021 гг., представлены на рис. 3.

42 40 38 36 34 32 30

34,2

34,4

35,4

32,7

30,8

39

37

1991

1995

1999 2003 2007 2011 2016 2018 2019 2020 2021

Рис. 3. Индекс синтаксической сложности законодательных актов РФ в 1991-2021 гг.

Эти данные доказывают верность гипотезы о нарастании сложности языка нормативных правовых актов. По сравнению с 1991 годом синтаксис законов стал на четверть сложнее.

Помимо законов динамика синтаксической сложности была оценена для такой специфич-

ной группы подзаконных нормативных правовых актов, как санитарные нормы и правила. Для этого осуществлялся подбор данных актов, действующих на конец каждого пятилетнего периода, начиная с 1990 года, а также по состоянию на 1 декабря 2021 г. (рис. 4).

35 34 33 32 31 30 29 28 27 26 25

33,7

31,4

31,6

29,1

29,4

29,9

30,1

30,7

1990

1995

2000

2005

2010

2015

2020

2021

Рис. 4. Динамика синтаксической сложности санитарных норм и правил

Санитарные нормы и правила планомерно усложнялись на протяжении всего периода оценки. В период с 1991 по 2021 год показатель ИСЗ данных актов вырос на 11 %. Примечательно, что проведение в 2020 году регу-ляторной гильотины, в ходе которой производилось массовое обновление регулирующих актов, не привело к упрощению таких актов.

Наоборот, тенденция усложнения языка таких НПА усилилась.

Рост сложности текстов явно прослеживается при анализе конкретных показателей синтаксических конструкций нормативных правовых актов. Рассмотрим конкретные показатели синтаксиса законодательных актов Российской Федерации в их динамике, начиная с 1991 г. (табл. 3).

Таблица 3

Значения отдельных параметров синтаксической сложности законодательных актов (1991-2021 гг.)

Параметр Средние значения

1991 1995 1999 2003 2007 2011 2016 2021

Доля глаголов от общего количества слов в тексте, % 5,4 4,6 4,3 4,2 4,1 4 3,8 3,8

Количество зависимых слов в субстантивных именных словосочетаниях 2,9 3,2 3,35 3,4 3,4 3,57 3,66 3,7

Количество причастных оборотов после определяемого слова (на 1 предложение) 0,3 0,35 0,34 0,33 0,35 0,42 0,47 0,52

Количество слов, отделяющее определяемое слово от зависимого от него 2,35 2,3 2,4 2,4 2,4 2,46 2,47 2,5

Количество предикативных ядер в предложении (на 1 предложение) 1,1 1,1 1,12 1,12 1,14 1,17 1,2 1,2

Количество слов в абзаце 21,3 22,76 23,3 23,3 23,8 27 29,7 31,3

Количество слов в одном предложении 18 18,7 18,56 18,2 18 19,3 20,3 20,9

За прошедшие 30 лет в текстах законов глаголы стали использоваться в 1,5 раза реже, словосочетания стали длиннее на 28 %, предложения - на 16 %, абзацы - на 47 %. Как уже отмечалось, средний объем статьи закона увеличился в более чем 3 раза. Почти в 2 раза чаще стали употребляться причастные обороты. Кроме того, устойчиво увеличивалось расстояние между зависимыми словами (на 6 %).

Отметим, что данные значения являются средними по законодательству. Они не отражают ситуаций особого усложнения синтаксиса, которые встречаются все чаще и приводят к фактической нечитабельности соответствующих текстов. Максимумы значений по за-

конодательству по оцениваемым метрикам хорошо иллюстрируют масштаб проблемы усложнения нормативных текстов, демонстрируя то, насколько сложными могут быть отдельные фрагменты нормативных правовых актов (табл. 4).

Указанные в табл. 4 примеры синтаксических конструкций являются экстремальными по своему уровню сложности, однако распространенность таких пиковых значений нарастает со временем. Данные о количестве статей в законах с синтаксическими конструкциями, показатели которых, по мнению авторов, можно охарактеризовать как фактически нечитабельные, представлены в табл. 5.

Таблица 4

Максимальные значения оцениваемых синтаксических конструкций по федеральному законодательству на конец 2021 г.

Параметр Максимальное значение Нормативная ссылка

Доля глаголов от общего количества слов в тексте, % Не менее чем в 57 статьях различных законов полностью отсутствуют глаголы Пример - ст. 3 Федерального закона от 09.01.1997 г. № 5-ФЗ «О предоставлении социальных гарантий Героям Социалистического Труда, Героям Труда Российской Федерации и полным кавалерам ордена Трудовой Славы»1

Количество зависимых слов в субстантивных именных словосочетаниях 75 Ст. 23.1 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее - КоАП РФ)2

Количество причастных оборотов после определяемого слова (на 1 предложение) 16 Ст. 3.5 и 15.39 КоАП РФ

Количество слов, отделяющее определяемое слово от зависимого от него 1236 Ст. 4.5 КоАП РФ

Количество предикативных ядер в предложении 11 Ст. 8 Федерального закона от 13.07.2015 г. № 218-ФЗ «О государственной регистрации недвижимости»3 сти»3

Количество слов в абзаце Количество слов в одном предложении 1565 Ст. 3.5 КоАП РФ

1 О предоставлении социальных гарантий Героям Социалистического Труда, Героям Труда Российской Федерации и полным кавалерам ордена Трудовой Славы: Федер. закон от 9 янв. 1997 г. № 5-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1997. № 3, ст. 349.

2 Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях: Федер. закон от 30 дек. 2001 г. № 195-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2000. № 1, ч. 1, ст. 1.

3 О государственной регистрации недвижимости: Федер. закон от 13 июля 2015 г. № 218-ФЗ // Там же. 2015. № 29, ч. 1, ст. 4344.

Таблица 5

Количество статей федеральных законов с экстремально сложными синтаксическими конструкциями

Параметр 1991 1995 1999 2003 2007 2011 2016 2021

Статьи законов, где хотя бы в одном предложении определяемых существительных в 10 раз меньше, чем зависимых

Количество статей 329 422 751 1032 1338 1866 2727 3905

Доля в общем количестве статей законов, % 3,1 3,9 5 6 7,2 9 11,2 14,7

Статьи законов, где хотя бы в одном предложении расстояние между определяемым и зависимыми словами составляет 50 слов и более

Количество статей 307 359 718 1055 1523 2338 3822 5558

Доля в общем количестве статей законов, % 2,9 3,3 4,8 6,1 8,2 11,3 15,8 21

Статьи законов, где хотя бы в одном предложении содержатся 5 и более причастных оборотов

Количество статей 15 43 74 105 165 326 642 1254

Доля в общем количестве статей законов, % 0,14 0,4 0,5 0,6 0,9 1,6 2,6 4,7

Статьи законов, где хотя бы в одном предложении содержатся 5 и более предикативных ядер

Количество статей 17 36 76 114 173 258 478 870

Доля в общем количестве статей законов, % 0,16 0,33 0,5 0,7 0,9 1,3 2 3,3

Статьи законов, где хотя бы одно предложение длиннее 100 слов

Количество статей 55 86 161 213 391 768 1533 2560

Доля в общем количестве статей законов, % 0,5 0,8 1,1 1,2 2,1 3,7 6,3 9,7

Как видно из табл. 5, негативные практики использования в законодательстве нечитабельных синтаксических конструкций имеют тенденцию к увеличению с течением времени. То, что ранее считалось исключением, становится нормой. В подавляющем большинстве случаев использование столь сложных синтаксических конструкций не может быть объяснено сложностью предмета регулирования. Во избежание таких оборотов достаточно структурировать текст по предложениям, абзацам и статьям, а не стремиться уместить в одном абзаце весь объем в части необходимого регулирования.

Появление таких нечитабельных положений происходит постепенно по мере внесения изменений и дополнений в ранее принятые ак-

ты. Нормативный правовой акт в первоначальной редакции обыкновенно проще, чем в редакции этого же акта, претерпевшего со временем изменения. Путем сравнения первоначальных и последующих редакций федеральных законов было установлено, что в среднем каждое изменение закона приводит к росту ИСЗ данного акта на 0,1 балла.

Выводы

Язык действующих в России нормативных правовых актов характеризуется высокой синтаксической сложностью, что затрудняет их прочтение, уяснение и толкование. Степень синтаксической сложности нормативных правовых актов постоянно повышается.

Между тем в современном законотворческом процессе ни на одной из стадий подготовки и принятия законопроекта нет проверки на его удобочитаемость. Тот же вывод верен для проектов подзаконных нормативных правовых актов. Этому немаловажному признаку качественного нормативного правового регулирования практически не уделяется никакого внимания ни со стороны разработчиков проектов НПА, ни со стороны согласующих органов и организаций. Избыточная синтаксическая сложность проекта акта не квалифицируется как его недостаток.

Проведенный обзор литературы показал, что во многих странах мира принимаются специальные меры для упрощения языка документов, исходящих от государственных органов. Для этого разрабатываются руководства по упрощению языка, а при подготовке и принятии проектов документов проводится их оценка с точки зрения простоты и ясности изложения содержания документа. Мы полагаем, что принятие подобных мер является актуальным и для России.

Во-первых, на наш взгляд, созрела необходимость создать в Государственной Думе Российской Федерации Комиссию по упрощению языка законодательных актов. С одной стороны, такая комиссия должна участвовать в текущей законодательной деятельности, рассматривая законопроекты при их подготовке ко второму и третьему чтению на предмет удобочитаемости и отсутствия избыточно сложных синтаксических конструкций. Такой оценке должен подвергаться не только сам законопроект, но и федеральный закон (его статьи), в которые вносятся соответствующие изменения. Это связано с тем, что сами по себе вносимые изменения и дополнения могут быть довольно простыми с точки зрения синтаксиса, однако итоговая редакция закона, в который внесены изменения, может оказаться избыточно сложной.

Также комиссия должна вести работу по упрощению языка уже действующих законов. Для этого необходимо на основе ежегодных планов проводить оценку удобочитаемости федеральных законов, выявлять избыточно сложные акты, их структурные единицы (статьи, главы, разделы) или даже отдельные положения, разрабатывать законопроекты по сущест-

вующему регулированию языком, более понятным для восприятия. Такие законопроекты могут быть внесены на рассмотрение Государственной Думы Российской Федерации депутатами, являющимися членами Комиссии по упрощению языка законодательных актов, лично.

Во-вторых, следует разработать методические рекомендации (руководство) по упрощению языка нормативных правовых актов, которые должны применяться при разработке как законопроектов, так проектов подзаконных НПА. В числе прочего в таком руководстве могут быть отражены следующие вопросы:

а) рекомендации по структуре нормативных правовых актов: их статьи или иные структурные единицы должны иметь примерно одинаковый объем. Входящие в их состав абзацы не должны включать более 3-4 предложений и иметь в своем составе более 200-300 слов. Использование большого количества ненумерованных абзацев в одной статье (части, пункте или подпункте) является негативной практикой, чего следует избегать;

б) рекомендации по формированию понятийного аппарата (терминологии): в нормативных правовых актах должны использоваться краткие и емкие термины. Они не должны состоять из более чем трех слов, а равно включать причастные обороты и сложносочиненные предложения. Например, неудачным является термин «лицо, привлекаемое к административной ответственности»; удачными - схожие термины уголовно-процессуального законодательства «подозреваемый», «обвиняемый», подсудимый». В нормативных правовых актах могут и должны использоваться распространенные аббревиатуры при условии расшифровки при первом упоминании в тексте;

в) рекомендации по формулированию предложений: в текстах нормативных правовых актов должны использоваться преимущественно короткие предложения - не более 5070 слов. При конструировании предложений нужно отдавать приоритет простым и сложносочиненным предложениям. В любом случае предложение не должно иметь более 4 предикативных ядер. Длинные перечисления, которые затрудняют понимание предложения, должны оформляться в виде списка, где каждый элемент перечисления располагается на новой строке;

г) рекомендации по повышению количества активных конструкций: текст должен быть насыщен глаголами, которые необходимо использовать преимущественно в действительном залоге. Для выражения действия необходимо использовать глаголы вместо глагольных словосочетаний (например, «проверить» вместо «осуществить проверку»);

д) Рекомендации по использованию словосочетаний: следует отслеживать расстояние между определяемым и зависимыми словами, которые не должны отделяться друг от друга без крайней необходимости более чем 3-4 словами. По возможности нужно избегать повторов одних и тех же словосочетаний, заменяя их на термины;

е) рекомендации по использованию причастных оборотов: в одном предложении не следует использовать более чем 3 причастных оборота. Оптимально, чтобы каждый причастный оборот содержал не более 5-7 слов;

ж) рекомендации по использованию таблиц, формул и графических элементов: в нормативных правовых актах оптимально использовать цифры вместо числительных. Для описания правил расчетов вместо словесного изложения лучше использовать формулы (даже в тексте законодательных актов). Использование таблиц и различных графических элементов (карт, схем, иных рисунков) во многих случаях позволит изложить правовое регулирование не только более точно, но и лаконично.

В-третьих, необходима институционализа-ция оценки удобочитаемости проектов законодательных и подзаконных нормативных правовых актов на стадии их подготовки и рассмотрения (в рамках правовой экспертизы Минюста России, а также юридико-технической экспертизы, проводимой Правовым управлением Аппарата Государственной Думы РФ). Такая оценка необходима для выявления и корректировки избыточно сложных синтаксических конструкций, т. е. таких положений, которые могут быть изложены проще без потери смысла и содержания правового регулирования.

В-четвертых, в рамках оценки удобочитаемости текстов проектов нормативных правовых актов целесообразно применять программные решения, позволяющие методами компьютерной лингвистики оценивать интегральный балл сложности синтаксиса текста разрабатываемого акта. В качестве методологии и программных подходов к формулированию интегрального балла синтаксической сложности может быть предложено решение, разработанное авторами (https:/ЛawreadaЫHty. hse.ru/).

Библиографический список

1. Государственный язык России: нормы права и нормы языка / под ред. С. А. Белова, Н. М. Кропачева. СПб.: Изд-во Санкт-Петерб. ун-та, 2018. 130 с.

2. Дмитриева А. В. Искусство юридического письма: количественный анализ решений Конституционного Суда России // Сравнительное конституционное обозрение. 2017. № 3 (118). С. 125— 133. DOI: 10.21128/1812-7126-2017-3-125-133.

3. Нормография: теория и технология нормотворчества: учебник для вузов / под ред. Ю. Г. Арзамасова. М.: Юрайт, 2022. 542 с.

4. Сложность правовых актов в России: Лексическое и синтаксическое качество текстов / Р. Кучаков, Д. Савельев; под ред. Д. Скугарев-ского. СПб.: ИПП ЕУСПб, 2018. 20 с. URL: https://enforce.spb.ru/images/analit_zapiski/me-mo_readability_2018_web.pdf.

5. Романов Н. А. Клиповая культура в современном медиапространстве // Человек. Культура. Образование. 2017. № 3(25). С. 97-106.

6. Савельев Д. А. О создании и перспективах использования корпуса текстов российских правовых актов как набора открытых данных // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2018. № 1. С. 26-44. DOI: 10.17323/2072-8166. 2018.1.26.44;

7. Савельев Д. А. Исследование сложности предложений, составляющих тексты правовых актов органов власти Российской Федерации // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2020. № 1. С. 50-74. DOI: 10.17323/2072-8166. 2020.1.50.74;

8. Чаплинский А. В., Плаксин С. М. Законопроектная деятельность Правительства Российской Федерации // Российская юстиция. 2017. № 10. С. 43-46.

9. Шепелев А. Н. Язык права как самостоятельный функциональный стиль: дис. ... канд. юрид. наук. Тамбов, 2002. 217 с.

10. Armstrong W. P. Point: In Defense of Le-galese // The Scribes Journal of Legal Writing. 1992. Vol. 3. Pp. 33-37.

11. Bapna N. Plain Language Drafting: A Study of the Laws of India (2009-17) // Statute Law Review. 2020. Vol. 41, Issue 3. Pp. 348-377. DOI: 10.1093/slr/hmy022.

12. Benson R. W. The End of Legalese: The Game is Over // N.Y.U. Review of Law & Social Change. 1985. Vol. 13, Issue 3. Pp. 519-574.

13. Garner B. A. Legal Writing in Plain English: A Text with Exercises. Chicago: The University of Chicago Press, 2013. 256 p.

14. Gazzola M. Multilingual Communication for Whom? Language Policy and Fairness in the European Union // European Union Politics. 2016. Vol 17, Issue 4. Pp. 546-569. DOI: 10.1177/ 1465116516657672.

15. Flesch R. F. How to Write Plain English. NY: Barnes & Noble, 1981. 144 p.

16. Hwang M. Plain English in Commercial Contracts // Malaya Law Review. 1990. Vol. 32, Issue 2. Pp. 296-310.

17. Hyland R. A Defense of Legal Writing // University of Pennsylvania Law Review. 1986. Vol. 134, Issue 3. Pp. 599-626. DOI: 10.2307/ 3312113.

18. Klinck D. R. The Word of the Law: Approaches to Legal Discourse. Ottawa: Carleton University Press, 1992. 458 p.

19. Kuang E. F. et al. Does Government Report Readability Matter? Evidence from Market Reactions to AAERs // Journal of Accounting and Public Policy. 2020. Vol. 39, Issue 2. Article 106697. DOI: 10.1016/j.jaccpubpol.2019. 106697.

20. Mellinkoff D. The Language of the Law. Boston: Little, Brown and Co, 1963. 526 p.

21. Stark S. Why Lawyers Can't Write // Harvard Law Review. 1984. Vol. 97, Issue 6. Pp. 1389-1393. DOI: 10.2307/1340970;

22. Sullivan R. The Promise of Plain Language Drafting // McGill Law Journal. 2002. Vol. 47, Issue 1. Pp. 97-128.

23. Wszalek J. Ethical and Legal Concerns Associated with the Comprehension of Legal Language and Concepts // AJOB Neuroscience. 2017. Vol. 8, Issue 1. Pp. 26-36. DOI: 10.1080/ 21507740.2017.1285821.

24. Wydick R. C, Sloan A. E. Plain English for Lawyers. Durham, NC: Carolina Academic Press, 2019. 178 p.

References

1. Gosudarstvennyy yazyk Rossii: normy prava i normy yazyka [The State Language of Russia: Norms of Law and Norms of Language]. Ed. by S. A. Belov, N. M. Kropachev. St. Petersburg, 2018. 130 p. (In Russ.).

2. Dmitrieva A. V. Iskusstvo yuridicheskogo pis 'ma: kolichestvennyy analiz resheniy Konstitut-sionnogo Suda Rossii [The Art of Legal Writing: A Quantitative Analysis of Decisions of the Constitutional Court of Russia]. Sravnitel'noe konstitut-sionnoe obozrenie - Comparative Constitutional

Review. 2017. Issue 3 (118). Pp. 125-133. DOI: 10.21128/1812-7126-2017-3-125-133. (In Russ.).

3. Normografiya: teoriya i tekhnologiya normotvorchestva: uchebnik dlya vuzov [Normo-graphy: Theory and Technology of Rulemaking: textbook for universities]. Ed. by Yu. G. Arzama-sov. Moscow, 2022. 542 p. (In Russ.).

4. Slozhnost' pravovykh aktov v Rossii: Lek-sicheskoe i sintaksicheskoe kachestvo tekstov [The Complexity of Legal Acts in Russia: Lexical and Syntactic Quality of Texts]. R. Kuchakov, D. Savel'ev. Ed. by D. Skugarevskiy. St. Petersburg, 2018. 20 p. Available at: https://enforce.spb. ru/images/analit_zapiski/memo _readability_2018_ web.pdf. (In Russ.).

5. Romanov N. A. Klipovaya kul 'tura v so-vremennom mediaprostranstve [Clip Culture in Modern Media Space]. Chelovek. Kul'tura. Obra-zovanie - Human. Culture. Education. 2017. Issue 3 (25). Pp. 97-106. (In Russ.).

6. Savel'ev D. A. O sozdanii i perspektivakh ispol 'zovaniya korpusa tekstov rossiyskikh pra-vovykh aktov kak nabora otkrytykh dannykh [On the Creation and Prospects of Using the Corpus of Russian Legal Acts as an Open Dataset]. Pravo. Zhurnal Vysshey shkoly ekonomiki - Law. Journal of the Higher School of Economics. 2018. Issue 1. Pp. 26-44. DOI: 10.17323/2072-8166.2018.1.26.44. (In Russ.).

7. Savel'ev D. A. Issledovanie slozhnosti predlozheniy, sostavlyayushchikh teksty pravovykh aktov organov vlasti Rossiyskoy Federatsii [Research into Complexity of Sentences Constituting the Texts of Legal Acts by the Authorities of the Russian Federation]. Pravo. Zhurnal Vysshey shkoly ekonomiki - Law. Journal of the Higher School of Economics. 2020. Issue 1. Pp. 50-74. DOI: 10.17323/2072-8166.2020.1.50.74. (In Russ.).

8. Chaplinskiy A. V., Plaksin S. M. Zakono-proektnaya deyatel'nost' Pravitel'stva Rossiyskoy Federatsii [Legislative Activity of the Government of the Russian Federation]. Rossiyskaya yustitsiya - Russian Justice. 2017. Issue 10. Pp. 43-46. (In Russ.).

9. Shepelev A. N. Yazyk prava kak samo-stoyatel 'nyy funktsional 'nyy stil': dis. kand. yurid. nauk [The Language of Law as an Independent Functional Style: Cand. jurid. sci. diss.]. Tambov, 2002. 217 p. (In Russ.).

10. Armstrong W. P. Point: In Defense of Le-galese. The Scribes Journal of Legal Writing. 1992. Vol. 3. Pp. 33-37. (In Eng.).

11. Bapna N. Plain Language Drafting: A Study of the Laws of India (2009-17). Statute Law Review. 2020. Vol. 41. Issue 3. Pp. 348-377. DOI: 10.1093/slr/hmy022. (In Eng.).

12. Benson R. W. The End of Legalese: The Game is Over. N. Y. U. Review of Law & Social Change. 1985. Vol. 13. Issue 3. Pp. 519-574. (In Eng.).

13. Garner B. A. Legal Writing in Plain English: A Text with Exercises. Chicago: University of Chicago Press, 2013. 256 p. (In Eng.).

14. Gazzola M. Multilingual Communication for Whom? Language Policy and Fairness in the European Union. European Union Politics. 2016. Vol. 17. Issue 4. Pp. 546-569. DOI: 10.1177/ 1465116516657672. (In Eng.).

15. Flesch R. F. How to Write Plain English. New York: Barnes & Noble, 1981. 144 p. (In Eng.).

16. Hwang M. Plain English in Commercial Contracts. Malaya Law Review. 1990. Vol. 32. Issue 2. Pp. 296-310. (In Eng.).

17. Hyland R. A Defense of Legal Writing. University of Pennsylvania Law Review. 1986. Vol. 134. Issue 3. Pp. 599-626. DOI: 10.2307/ 3312113. (In Eng.).

Информация об авторах:

А. В. Кнутов, старший научный сотрудник Института государственного и муниципального управления

Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» 101000, Россия, г. Москва, ул. Мясницкая, 20 ORCID: 0000-0003-1595-0466 ResearcherID: P-9044-2015

Статьи в БД «Scopus» / «Web of Science»: DOI 10.1007/978-3-030-37464-8_7.

А. В. Чаплинский, кандидат юридических наук, ст. научный сотрудник Института государственного и муниципального управления Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» 101000, Россия, г. Москва, ул. Мясницкая, 20 ORCID: 0000-0002-4972-5032 ResearcherID: L-4797-2015

Д. Р. Алимпеев, аналитик Института государственного и муниципального управления

Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» 101000, Россия, г. Москва, ул. Мясницкая, 20 ORCID: 0000-0002-4010-7609 ResearcherID: AHD-6475-2022

18. Klinck D. R. The Word of the Law: Approaches to Legal Discourse. Ottawa: Carleton University Press, 1992. 458 p. (In Eng.).

19. Kuang E. F. et al. Does Government Report Readability Matter? Evidence from Market Reactions to AAERs. Journal of Accounting and Public Policy. 2020. Vol. 39. Issue 2. Pp. 1-20. DOI: 10.1016/j.jaccpubpol.2019.106697. (In Eng.).

20. Mellinkoff D. The Language of the Law. Boston: Little, Brown and Co, 1963. 526 p. (In Eng.).

21. Stark S. Why Lawyers Can't Write. Harvard Law Review. 1984. Vol. 97. Issue 6. Pp. 1389-1393. DOI: 10.2307/1340970. (In Eng.).

22. Sullivan R. The Promise of Plain Language Drafting. McGill Law Journal. 2002. Vol. 47. Issue 1. Pp. 97-128. (In Eng.).

23. Wszalek J. Ethical and Legal Concerns Associated with the Comprehension of Legal Language and Concepts. AJOB Neuroscience. 2017. Vol. 8. Issue 1. Pp. 26-36. DOI: 10.1080/ 21507740.2017.1285821. (In Eng.).

24. Wydick R. C, Sloan A. E. Plain English for Lawyers. Durham, NC: Carolina Academic Press, 2019. 178 p. (In Eng.).

About the authors: A. V. Knutov

National Research University Higher School of Economics

20, Myasnitskaya st., Moscow, 101000, Russia ORCID: 0000-0003-1595-0466 ResearcherID: P-9044-2015

Articles in Scopus / Web of Science: DOI 10.1007/978-3-030-37464-8 7

A. V. Chaplinskiy

National Research University Higher School of Economics

20, Myasnitskaya st., Moscow, 101000, Russia ORCID: 0000-0002-4972-5032 ResearcherID: L-4797-2015

D. R. Alimpeev

National Research University Higher School of Economics

20, Myasnitskaya st., Moscow, 101000, Russia ORCID: 0000-0002-4010-7609 ResearcherID: AHD-6475-2022