42ФИЛОЛОГИЯ
ББК 87.22
Е. И. Исенина
ЯЗЫК КАК СТРУКТУРА, ПРОЦЕСС И ПЕРЕЖИВАНИЕ В ТЕОРИИ ЮДЖИНА Т. ДЖЕНДЛИНА
Рассматривается новая экзистенциальная теория философа, психолога и психотерапевта Юджина Джендлина. Обсуждаются новые идеи, целостно соединяющие структурное и процессуальное, объективное и субъективное, тело, чувства, поведение, контекст, а также развитие речи у детей.
Ключевые слова: язык, смысл, процесс, переживание, телесно чувствуемое значение, генезис развития смысла, процессуальная целостная модель речи Джендлина, контекст, ступени развития знаковости. протоязык ребенка.
New existential approach to speech is proposed by E. Gendlin — a famous philosopher, psychotherapist and psychologist. New ideas connecting as a whole structural and process language characteristics, the body, feelings, behavior and context are discussed. Early child speech development is also implicated.
Key words: language, felt meaning, process, experiencing, body felt meaning, meaning development genesis, Gendlin speech process model, context, sign development, child protolanguage.
Начиная с Фердинарда де Соссюра в лингвистике существует противоречие между рассмотрением языка как системы и как изменяющегося процесса (структурный и антропоцентрический подходы к анализу функционирования языка). Однако до исследований Юджина Джендлина [9, 10, 12] речь не рассматривалась как целостный процесс, захватывающий не только сознание, но и неосознаваемое, не только мозговые, но и телесные механизмы, не только структуру, но и процесс. Дэвид Левин, редактор коллективной монографии, посвященной обсуждению теории использования языка Ю. Джендлина, пишет, что «в результате многолетней работы Ю. Джендлин создал новую... теорию использования языка, равную по своей оригинальности, смелости и мощи теориям Гуссерля, Хайдеггера, Витгенштейна и Дерриды...» [13, p. 42] (здесь и далее перевод наш. — Е. И).
Как философ и психотерапевт [11] Юджин Джендлин считает, что переживание (чувствуемое значение — felt meaning) является основной движущей силой в работе языка. В первом издании книги «Переживание и создание значения» [10] его теория противопоставлялась идеям логического позитивизма. Через тридцать лет в выступлениях и во многих статьях Джендлин противопоставил свою теорию идеям структурализма и постмодернизма [14, p. 1]. Джендлин считает, что язык несет с собой структуру и различия, но то, что говорится, превосходит их, играет много ролей вне этих структур и их различий. Каждый человек говорит, исходя из какой-то позиции, находящейся в жизни и ее ситуациях, что нарушает так называемую «объективность
© Исенина Е. И., 2012
описания» [9, p. 3]. Поэтому, полагает Джендлин, «необходимы новые способы, исходящие из опыта, связанного с такими понятиями, как “больше”, “практика”, “ситуации”, “ситуативность”, “мудрость”, “тело” и др., но это должно быть сделано совсем по-новому...» [Ibid.].
Его теория «чувствуемого значения» (felt meanimg) опровергает положение о том, что различия в структурах и значениях определяют речь и действия. Он считает, что слова и фразы выделяются из переживаний и что слова очень подвижны и могут выражать различные новые значения и понятия. Джендлин использует философские идеи Дилтея, Хайдеггера и Витгенштейна, близкие к его взглядам и противоречащие той точке зрения, что опыт определяется языком [14].
Идеи Джендлина, указывает Полкингхоум [14, p. 2], разносторонне обсуждались в коллективной монографии «Язык за пределами постмодернизма», вышедшей в 1997 году. Джендлин рассматривает движение мысли в этой области начиная с работ Декарта, где слова создаются с помощью ассоциации чувственных данных и ясных отличных друг от друга представлений, до структурализма, экзистенциализма и постмодернизма. В структурализме особое внимание обращается на языковую систему, необходимую для языка и речи. Далее в герменевтике было показано, что слова и предметы не соотносятся прямо через концептуальные сети [14, p. 3]. Согласно Хайдеггеру понимание слова зависит от исторических и культурных традиций, от интерпретации. Джендлин обращает внимание на телесно чувствуемое значение (felt meaning), которое не было замечено эмпирической рациональной философией и представителями постструктурализма. В теории Джендлина «говорение — это деятельность, в которой возникают значения языка. Чтобы выразить чувствуемое значение, говорящие расширяют и увеличивают языковое поле с помощью метафор и слов, чувствительных к контексту.» [14, с. 4]. Рассмотрим более подробно идеи Джендлина относительно переживания, играющего ведущую роль в речи взрослых и в становлении речи у детей.
Переживание и творение смысла
Теория смысла Ю. Джендлина обретает свой смысл на фоне других подходов в исследовании смысла. Имеются разнообразные подходы к пониманию смысла, например, смысл понимается (в лингвистике) как содержание значения, которое слово получает в контексте употребления [1]. В работах Л. С. Выготского понятие смысла связывается с понятием переживания как единства личности и среды: «Переживание имеет биосоциальную ориентировку, оно есть что-то находящееся между личностью и средой, означающее отношение личности к среде, показывающее, чем данный момент среды является для личности» [2, с. 382—383].
На основе анализа определений смысла Д. А. Леонтьев выявил следующие внутренние и внешние детерминанты смысла, связанные с его источниками, ролью для субъекта, качествами, условиями и влияющими на него внешними факторами. Это связь со значимостью для субъекта определенных объектов и явлений, индивидуальная неповторимость смысла; обусловленность смысла его местом в более широком контексте; смысл как отношение между субъектом и миром, а также потребности, мотивы и интенции как источники смысла; зависимость смысла от когнитивных процессов переработки информации и построения образа мира; обусловленность смыслов уникальным опытом и биографией субъекта, роль активности
субъекта в порождении смысла, социокультурная детерминация смыслов, роль обучения и самонаучения в порождении смыслов [4, с. 77].
В отечественной психологии имела место полемика о том, что является первичным — смысл или деятельность, что, вероятно, свидетельствует о важности и взаимосвязи обеих категорий. Поскольку в теории переживания Ю. Джендлина рассматривается и онтогенез смысла, исследования онтогенеза также могут пролить свет на понимание природы смысла.
А. М. Лобок пишет о единственно возможном субъективном отношении младенца к миру, о смысле как форме мифологического освоения мира с помощью мифологических механизмов. Он выделяет этапы развития субъективности, осмысления субъектного мира у младенца. Первый этап развития субъективности (9—12 мес.) — «знаково-меточная деятельность», «первичная персонификация». Предметы становятся лично узнаваемыми, младенец начинает узнавать их «в лицо» (цит. по: [4, с. 277]). Младенец выделяет и узнает игрушки, которыми играл накануне, с помощью эмоциональнознаковой памяти, фиксирующей связь между прошлыми переживаниями и предметами окружающей действительности. «...Когда ребенок играет со СВОЕЙ игрушкой — это имеет для него совершенно особое значение: он одновременно как бы играет с ее прошлым. со своей эмоциональной памятью, удерживаемой многочисленными следами прошлых событий» (цит. по: [4, с. 278], см. также [5, с. 446—447]).
Второй этап развития субъективности начинается в возрасте около полутора лет, когда ребенок, подражая, учится копировать образцы действий, наблюдая за действиями взрослых и их эмоциональными репликами. Это возраст «магической утилитарности», обрядово-магический, деятельность ради нее самой, так как действия носят «характер священного ритуала» [4, с. 278; 5, с. 197, 471—472].
На третьем году жизни ребенок примеривается к культурной норме. Начиная диалог с культурой, он производит собственные, «авторские варианты нормы» ([6, с. 34], цит. по: [4, с. 279]). В работах В. С. Мухиной для выделения возрастных этапов используется понятие форм самосознания — ценностных ориентиров, образующих систему личностных смыслов, составляющих индивидуальное бытие личности [8]. Я-образ формируется у носителя определенного имени начиная с эмоционального отношения к людям, с изъявления своей воли.
Согласно Д. А. Леонтьеву развитие личности в раннем онтогенезе нельзя понять, если не уделить должного внимания механизмам регуляции смысловой сферы, которая имеет несколько структурных линий развития: распространение процессов осмысления за пределы наличной непосредственной ситуации, то есть смещение эмоционального сопровождения деятельности от ее конца к началу. Также происходит прогрессирующее опосредование смысловой сферы социальными ценностями и их общностями, осознание и рефлексия смысловых ориентаций. С рождения удовлетворение потребностей и выработанная предрасположенность оказывают влияние на поведение младенца. С полутора лет начинается внедрение в сознание ребенка критериев и оценок согласно логике социальных норм. Таким образом, развитие смысла в младенческом и раннем возрасте рассматривается в связи с эмоциональностью, усвоением культуры и социальных ценностей, саморегуляцией [4, с. 183—190].
Есть ли другие способы рассмотрения проблемы смысла? Джендлин пишет, что сегодняшний выбор не состоит в том, чтобы потерять или логику, или науку, или их поддерживать, не обращая внимания на предпосылки [11, p. 5]. Он считает, что умирание постмодернизма начинается тогда, когда отрицается роль опыта (experience), потому что опыт не обладает чистотой, в нем всегда имплицитно уже есть концепты и различия, но в то же время нет чистой логики. Однако концепты и различия всегда работают в ситуациях: «Способности языка больше и они отличаются от понятий и их различий, а ситуации всегда шире, чем существующий язык». Джендлин считает, что понятийные структуры никогда не выступают отдельно. Имплицитно они неразрывно связаны с прошлым, чувствами, опытом, знаниями, включая генезис и социальный контекст, по-другому речевая система не работает, когда имеем дело со смыслом [12, p. 1, 6, 11, 13].
В работах Джендлина — философа, психолога, лингвиста и психотерапевта — с позиции феноменологии и экзистенциальной философии рассматривается целостное представление развития и функционирования речи. В его книге «Переживание и творение смысла» [10] обосновывается понятие телесно ощущаемого допонятийного смысла, не выражаемого с помощью символов. Значение в речи — это не просто отношение между словесными символами, символом и предметом или символом и восприятием. Значение переживается, оно не формально и не объективно.
Е. Мазур анализирует различные переводы понятия «felt sense» [7]. Это сочетание переводится по-разному, например как «телесно ощущаемый смысл» [4], «чувствуемое ощущение», «чувствование ощущения», «телесно ощущаемое чувствование» [7]. Несмотря на эти разные определения, можно принять одно из них (данное Е. Мазур): «внутреннее переживание, включающее в себя процесс осознавания телесных ощущений и сопровождающих их чувств, смыслов» [7, с. 20], хотя следует заметить, что осознавание телесных ощущений не всегда имеет место.
Джендлин считает, что переживание и противопоставляется символизации, и связано с ней. Оно характеризуется как непосредственно ощущаемый «допонятийный» смысл, который можно назвать неполным без воплощения в символических формах. Смысл всегда включает в себя некоторые неявные аспекты, которые в данный момент не символизированы [10, p. 65]. Джендлин прослеживает функционирование непосредственно ощущаемых невербализованных смыслов в речи, мышлении, наблюдении, действии, в работе памяти и понимании. Он приходит к выводу о том, что решающими являются отношения между вербально символизированным значением (meaning) и чувствуемым ощущением (felt sense), из которого рождается смысл [10, p. 83—84]. В центре работы Джендлина — теоретический анализ различных видов функциональных отношений между символами и непосредственно ощущаемыми смыслами [10, p. 90—138].
Джендлин приводит слова Мерло-Понти (Merleau-Ponty) о дословесном существовании смысла. Он писал, что «эмоциональный смысл ведет нас в речи, когда мы знаем, что хотим сказать». Это подтверждает и Дж. Дьюи: «...гипотезы выскакивают, когда мы чувствуем или ощущаем проблемы, — первая символизация, релевантное чувствуемое значение» (цит. по: [10, p. 46]). Наиболее смысл, переживание осознаются, когда наши символы не могут адекватно передать то, что мы имеем в виду; это чувство того, что мы собираемся что-то сказать [10, p. 64, 70].
Смысловое переживание всегда присутствует в познании, оно — присутствующая переживаемая параллель всех понятий, наблюдений, действий — того, что имеет смысл. Переживаемая часть смысла присутствует и тогда, когда мы выражаем наше переживание, и когда не выражаем его.
Ю. Джендлин обнаружил подобное понимание подсознательного смысла в работах К. Роджерса, который говорил о неосознаваемом смысле, являющемся предметом осознания в терапии: «Подсознание — это различение без осознания. <...> Можно иметь смысл с символом и без соответствующего символа (если мы не можем его вспомнить..)» [10, р. 65, 67]. Каждый смысл сам по себе является уникальным переживанием. Чувственные значения присутствуют в действиях, в речи, предположениях, отношениях, связях, есть чувство того, что мы собираемся сказать.
Переживание, пишет Джендлин, «наиболее осознается, когда. символы не могут передать адекватно то, что мы имеем в виду. » [10, р. 64]. Переживание проявляется как нечто другое, которое, когда мы не можем найти символ, чтобы выразить переживание, богаче и более специфично, чем значение в доступных символах: «Мы сосредотачиваемся на коннотации, а не на денотации, на эмотивном, а не на когнитивном, на имплицитном, а не на эксплицитном, на состоянии системы всего дискурса, а не на специфических значениях, относящихся к нему.» [Ibid.].
Исходя из понятия смысла Ю. Джендлина, можно полагать, что переживание — неформальный, непосредственно ощущаемый допонятийный смысл предметов, людей и явлений — формируется в дословесном периоде. Он не символизирован и связан с намерениями и целью коммуникации младенца: просьбой, требованием, выражением чувств. Смысл, связанный с познанием ребенком предметов, явлений и людей, определяет его намерения в коммуникации, влияет на развитие его ощущений и первичных представлений, дейксиса и жестов, является первоначальной основой личности младенца, его отношения к другим людям и себе. Переживания младенца генетически связаны с первичными протовысказываниями — вокализациями.
Процессуальная целостная модель речи Юджина Джендлина
В своей более поздней книге «Одна из моделей процесса» [9] Джендлин выстраивает процессуальную модель речи, основанную на новом целостном контекстно-процессуальном телесном подходе к коммуникации, речи и языку. Основной принцип действия модели — вначале взаимовлияние (имеется в виду целостное подразумевание своего изменения). Единицы модели выводятся из смыслового взаимодействия, а не из логики, действующей заранее. Автор хочет закрыть пробел между физиологией и психологией, уничтожить пропасть между телом, поведением, чувством, включить тело, чувство и поведение в одну парадигму. Одна из основных задач работы — переформулировать понятие тела так, чтоб можно было понять, почему и как язык развивается телесно и что является системой его внутренних отношений.
Ю. Джендлин считает, что язык — это не что-то, что прививается к телу. Речь сама образуется в теле, и ее внутренний порядок в теле значит намного больше, чем устройство слышимых единиц речи. Тело — это не машина. Тело — это новый процесс, который продолжается, тело что-то значит или подразумевает [9, Лар. 4]. Процессы тела изначально внутренне скоординированы.
Ю. Джендлин рассматривает связь тела, чувства и поведения. Тело чувствует собственное действие, это телесное чувство. Фокусирование (концентрация) на телесном чувстве (чувствовании) ведет к информации о ситуа-
ции (об окружении). Поведение — это особая часть телесного процесса. В то же время телесное чувство — это ощущение чего-то. Телесное чувство — процесс изменения тела и передача этого изменения в повторяющемся окружении. Чувствование — это результат передачи серии изменений тела-в-поведении. Чувство дает телу возможность не только быть, но и чувствовать последствия того, чем оно было.
Поскольку контекст в модели речевого процесса Джендлина не только существует, но и определяет жизненный процесс, Джендлин выделяет различные типы контекстов и их роль:
— окружение 1 (с точки зрения наблюдателя),
— окружение 2 (процессы живого организма),
— окружение 3 (окружение, которое создано самим телом) [9, Лар. 1,
р. 2].
Эти определения дают возможность преодолеть противоречия между телесным и духовным, дать другую концепцию субпроцессов тела — этого нового процесса, который продолжается и, значит, что-то подразумевает. Процессы изначально внутренне координированы, нет отдельных частей тела, в течение всей жизни тело — это его субпроцессы.
Что касается символических процессов, то согласно Джендлину и тело, и поведение все время вовлечены в символический процесс. Все понятия составляют единую структуру, в которой каждое находится в определенном соотношении с другими.
Символичность заключается не только в отношении «один к одному», объекта — к ситуациям и действиям. Система в языке имеет характер телесной организации, метаструктуры. Тело и его окружение первичны в модели Джендлина. Тело — это не просто внешне, физически двигающийся и звучащий объект. Это не машина, это новый процесс, который продолжается. Событие в теле и его импликация во время жестов перестраивают происшествие, чувство и являются контекстом сложного поведения, так что будущие, развивающиеся отношения являются одной системой.
Новый вид чувств — телесные чувства — отличается от эмоций или канализированных чувств. Телесные чувства отражают целостную ситуацию, так называемый телесный референт. Джендлин пишет, что внутренний порядок речи значит намного больше, чем устройство ее слышимых единиц. Слова также формируются телесно, так как правильное слово должно прийти. Если этого нет, необходимо ощутить ситуацию и то, что мы хотим сказать. Именно телесное бытие в ситуации (контексте) дает возможность «прийти хорошим словам». Когда слова приходят, у человека уже есть телесное чувство ситуации, так как система взаимосвязанных слов и взаимосвязанных ситуаций во взаимодействии — базисно единая система. Мотивация в речи понимается как подразумевание последовательности в теле, так как тело предполагает продолжение процесса тела. Это телесное подразумевание, импликация.
Джендлин рассматривает особое пространство жестов протоязыка. Для описания природы жестов и условий их развития используются такие термины, как пространство (внешнее, внутреннее, пустое), щелчок (flip), движения и двойные движения, контекст (видимый и невидимый), значение, последовательность, качественное изменение, восприятие. Жест ребенка возникает как качественное изменение подобно щелчку. Джендлин поясняет, что жесты — это не простые возможные внешние движения в пустом контексте, хотя внешне жесты так и воспринимаются.
Жесты (имеется в виду их значение) — это то, что чувствуется, чего не видно. Значения возникают в восприятии и превращаются в последовательность. Возникает и соответствующий невидимый свой контекст. Жестовые движения происходят во внешнем пустом пространстве. Их контекст внутренний. Поэтому жесты в отличие от движений являются двойными. Изменяется «контекст действия — здесь, сейчас, имеющийся и чувствующийся» [9, Лар. 7а, р. 2, 3] (выделено нами. — Е. И.). Эта двойственность длится, пока длится жест, а когда он прекращается, продолжается обычное действие. Однако, отмечает Джендлин, отношения между ситуациями создают не жесты, а действия. Вместе с жестами возникают контексты взаимодействия, которые отличны от контекстов поведения при обычных движениях. При переходе от контекста действий к контексту взаимодействия происходят качественные изменения — изменяются отношения с людьми.
Исходя из особенностей развития, которое ведет к знаковости (щелчку), Джендлин предлагает описание ступеней в развитии знаковости.
Первая — жестовая — ступень (начало развития символического процесса) — это первичная репрезентация. В отличие от животных, которые не имеют уровня «о чем-то», у человека мышление и язык «внедрены» в поведение и тело. К первой ступени Джендлин относит видимый удвоенный в реальности и жесте объект, действие или паттерн, например застывшие последовательности жестов и танцев — ритуалы, с паузами в середине (или перед другими движениями), без которых действие не движется, а также формирование пространства возможностей поведения, различные схемы. Это смесь взаимно имплицитных последовательностей, например имплицитное функционирование, последовательность. Она включает цепочку скрытых контекстов — имеющийся сейчас код преобразуется.
Джендлин подчеркивает, что важна именно последовательность, человек может слышать звук ветра, видеть и ощущать ветер, как и птичка, в то время как птичка, летая, не может отдельно чувствовать ветер и его звук. После «щелчка» контексты уже не являются физическим окружением, они связаны с тем, как жесты между людьми изменяют ситуацию. Контексты определяются взаимодействием, отношениями людей друг с другом. Животные имеют два уровня — процессов тела и последовательностей поведения, но они не имеют уровня «о чем-то» [9, Лар. 7Ь, р. 7]. Люди могут находиться в ситуации общения, даже если общающиеся не видят друг друга и их жестов.
Джендин большое внимание отводит контексту, ситуации, ее связи с культурой. Культура понимается как система ситуаций, связанных между собой возможных действий и их контекстов — что люди говорят и что они делают. Джендлин считает, что контекст, слова, коллективные контексты и контексты взаимодействия имплицитны в нашем проживании, в нашем теле и во взаимодействии.
Исходя из теории Джендлина, можно сформулировать выводы об особенностях развития дословесной системы средств коммуникации — протоязыка у ребенка первых лет жизни [3], выявить его закономерности.
1. Протоязык связан с телесностью (телом), чувствованием и поведением как особыми частями телесного процесса и чувствования изменений. В модели Джендлина показан механизм целостного психического телесного (неосознаваемого) процесса развития речи, его телесной организации, метаструктуры. Тело и его окружение первичны. Мотивация — это телесное подразумевание. У младенца при отсутствии слов средства досло-
весной коммуникации в еще большей мере связаны с телесными эмоциями и чувственными смыслами.
2. Наряду с телесностью важнейшим двигателем развития речи является контекст. Слово формируется телесно, правильное слово должно «прийти». Телесное бытие в ситуации-контексте дает возможность прийти «хорошим средствам коммуникации», есть телесное чувство ситуации, которое развивается в результате зрительного и тактильного контакта. Развивающиеся у ребенка взаимосвязанные системы телесных смыслов ситуаций взаимодействия, предметов и людей являются единой базисной системой смыслов, которая лежит в основе проторечи.
3. Движения-жесты качественно отличаются от движений-действий. Значения жестов возникают в восприятии и превращаются в последовательность. Джендлин считает, что возникает невидимый внутренний контекст, хотя внешне это «пустое пространство». Невидимый внутренний контекст, отличный от контекстов поведения, — это качественно новый контекст взаимодействия. В этом контексте жесты в отношениях между людьми изменяют ситуацию. Это происходит потому, что они вносят новые значение и смысл, изменяют значение и смысл ситуации. Контекст жестов отличен от контекстов поведения при действиях, в контекстах действий изменяются только отношения с людьми.
4. Первая ступень развития символизации, согласно Джендлину, — видимый удвоенный, существующий в реальности, в жесте и в теле (возможный) объект, действие или паттерн, например, в танце или в первоначальных игровых действия ребенка с взрослым. Именно контексты связаны с тем, как данные жесты, изменяясь в результате взаимодействия, выделяют ситуацию. Ситуация связана с культурой и сама внутренне построена как система взаимосвязанных возможных действий и их последствий.
Изучение дословесного речевого онтогенеза в младенческом возрасте дает возможность выявить всю многослойность речи и языка. Как показывают результаты работы с клиентами в русле телесно-ориентированной терапии, ранние системы средств коммуникации действуют наряду с более поздними произвольными психическими образованиями и оказывают на них неосознаваемое для говорящего непосредственное влияние. Все это свидетельствует о необходимости целостного, а не разрозненного изучения речи и языка.
Библиографический список
1. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. Москва : Сов. энцикл., 1969. 434 с.
2. Выготский Л. С. Кризис семи лет // Собр. соч. : в 6 т. М. : Педагогика, 1984. Т. 4.
С. 376—385.
3. Исенина Е. И. Дословесный период развития речи у детей. Саратов : СГУ, 1986. 163 с.
4. Леонтьев Д. А. Психология смысла. Природа, структура и динамика смысловой реальности. М. : Смысл, 1999. 486 с.
5. Лобок А. М. Антропология мифа / Отд. образования адм. Октябр. р-на г. Екатеринбурга. Екатеринбург, 1977. 688 с.
6. Лобок А. М. Психология мифа : дис. в виде науч. докл. ... д-ра психол. наук. М., 1998. 55 с.
7. Мазур Е. Вступительное слово // Левин П. А., Фредерик Э. Пробуждение тигра
— исцеление травмы. Природная способность трансформировать экстремальные переживания. М. : АСТ, 2007. C. 1—12.
8. Мухина В. С. Возрастная психология. М. : Академия, 1977. 431 с.
9. Gendlin E. T. A Process Model. N. Y. : The Focusing Institute, 1997. 288 p. URL:
http://www.focusing.org/process3.html (дата обращения: 11.08.2007).
10. Gendlin E. T. Experiencing and the Creation of Meaning. A Philosophical and Psychological Approach to the Subjective. N. Y. : Free Press of Glencoe, 1962. 302 p.
11. Gendlin E. T. Focusing. Toronto : Bantambooks, 1982. 180 p.
12. Gendlin E. T. How philosophy cannot appeal to experience and how it can // Language
beyond Postmodernism. Saying and Thinking with Gendlin’s Philosophy / Ed. by
D. M. Levin. Evanstone (IL) : Northwestern University Press. 1997. P. 3—41.
13. Levin D. M. Gendlin’s Use of Language: Historical Connections, Contemporary Implications // Language beyond Postmodernism. P. 42—64.
14. Polkinghome D. E. “Experiencing and creation of meaning” in T. Gendlin and “Language beyond Postmodernism: saying and thinking in Gendlin’s philosophy” edited by David M. Levin : Reviews the books // Journal of Phenomenological Psychology’ FALL. 1998. Vol. 29, Iss. 2. P. 249—254.
