CC BY
76
Казанский (Приволжский) федеральный университет, Казань
ЯЗЫК И СТИЛЬ МОСКОВСКОГО ЛЕТОПИСНОГО СВОДА 1479 ГОДА
Московский летописный свод 1479 года выделяется в кругу других источников изучения русского литературного языка. Эта летопись, созданная в последней четверти XV века, легла в основу всего официального летописания конца XV-XVI в. Московский свод был обнаружен А. А. Шахматовым в составе Ростовской летописи [Шахматов 1904: 163-165], а затем был найден им в Эрмитажном списке XVIII в. [Шахматов 1908: 236]. Источниками Московского свода 1479 года послужили предшествовавший Московский свод 1472 года, основанный, в свою очередь, на обширном своде, составленном между 1461 и 1472 гг., летописные записи, а также документы московского великокняжеского архива. По мнению исследователей русского летописания,
1) составитель свода 1479 г. вовсе не ограничился простою прибавкой к тексту предшествующего свода материала 1473-1479 гг., а предпринял большую летописную переработку всего текста свода 1472 г., и 2) свод 1472 г. был главным источником свода 1479 г. на всем протяжении его работы до 1472 г. включительно. [Приселков 1996: 247].
Исследователи выделяют в тексте Московского летописного свода две части: первая часть до 1418 года близка Ермолинской летописи и отражает особую обработку свода 1448 г. Эта обработка была произведена перед составлением летописного свода. Текст свода 1448 г. был дополнен известиями из общерусской летописи, близкой Лаврентьевской и Троицкой, по южнорусской летописи, иногда совпадающей с Ипатьевской летописью, и по какому-то особому владимирскому своду 1-й трети XIII в.
Вторая часть Московского летописного свода основывается на великокняжеском летописании начала 70-х годов, отразившемся в Никаноровской и Вологодско-Пермской летописях. В отличие от Никаноровской и Вологодско-Пермской летописей,
в которых неоднократно отмечались события, связанные с нашествиями Едигея на Москву и Талыча на Новгород, в Московском своде 1479 года об этих событиях говорится один раз и достаточно подробно.
Составленный в Москве в великокняжеской канцелярии, Московский свод 1479 года содержал официальный взгляд на события русской истории и оказал большое влияние на общерусское летописание последующих эпох. Создание Московского летописного свода напрямую связано с политическими событиями своего времени, а именно с образованием централизованного Московского государства. Москва относилась к городам с удобным географическим положением, что определило значительный приток населения в эту местность. Фактором, способствующим объединению Русских земель, было стремление спастись от татаро-монгольского нашествия. Город становится богатым торгово-промышленным и культурным центром. Правление Ивана Васильевича III было важным этапом в жизни Русского государства, так как в этот период произошло объединение многих русских земель вокруг Москвы и её превращение в центр общерусского государства, осуществилось окончательное освобождение страны из-под власти ордынских ханов и проведен ряд реформ.
В связи с экономическим и политическим объединением русских земель значительное развитие получает деловая письменность. Необходимость передачи различных распоряжений на большие расстояния определяло распространение и обогащение деловой переписки. Увеличилось количество людей, составляющих деловые бумаги, профессионально занимающихся письменным делом.
Учеными отмечается преемственность в развитии русского литературного языка, проявляющаяся в частности в том, что «язык последней части Московского свода, где изложены и описаны события XV века (или второй половины XIV - начала XV веков, почти не отличается от языка предшествующих частей» [Ларин 1975: 227].
Не только последовательность в использовании языкового материала, но и взаимосвязь с памятниками предшествующих эпох — несомненная особенность, формирующая стилистическое
своеобразие Московского летописного свода. По мнению известных ученых, в частности Н. А. Мещерского, московская литература «неразрывно связана со стилистическими традициями киевской эпохи, она рано вырабатывает в себе стилистические черты, характерные для ее позднейшего развития в ХУ-ХУ1 вв.» [Мещерский 1981: 102].
С другой стороны, исследователи отмечают, что в Московском своде по сравнению с его источниками сокращены библейские цитаты и религиозные сентенции [Лурье 1976: 160]. Данное обстоятельство было нехарактерно для памятника церковного летописания — митрополичьего свода, а являлось приметой памятника светского, великокняжеского летописания.
К этому периоду русский литературный язык представлял собой развитую систему, высокий уровень которой был связан со значительными достижениями культуры в целом. Язык делового письма широкой струей вливается в летопись, так как это необходимо для точной передачи документов. Четко и подробно описываются многие исторические события: содержание дипломатических переговоров, тексты челобитных, речи Ивана III, государственные документы типа реестров, статейных списков и под.
В то же время в летописи фиксируются записи, сделанные самим летописцем, которые также отличаются приказной точностью. В целом, памятник представляет собой классическую летопись с фиксацией событий по годовым статьям. Разнообразие материалов, положенных в основу данного свода, определило и своеобразие использованных языковых средств. Московский свод на две трети состоит из сведений домонгольского времени, и только последняя часть представляет собой новое литературное произведение.
Среди оригинальных статей первой части Московского летописного свода выделяется легендарный рассказ об убиении Батыя в Уграх, написанный Пахомием Логофетом, работавшим на Руси в 1430-1484 годах [Лурье 1976: 151]. Стилистическое своеобразие данного произведения обусловлено писательской манерой его автора, который прекрасно владел стилем славянской богослужебной литературы. Он использовал заимствования из чужих произведений, дополнял их собственными предисловиями и послесловиями, что делало его тексты четко схематизи-
рованными. Вступление к летописной повести отличается стилистической возвышенностью, о чем свидетельствует наличие сложных слов, форм субстантивированных прилагательных, религиозной лексики:
(1) Поне же злочестивыи он и злоименитыи мучитель не доволен бывает, иже толика злая, тяжкая же и б£дная христианом наведе, но тщашеся, аще бог мощно и по всей вселеннЬи сътворити, ни да по не именовало бы ся христъянское именование, абие устремляется на западные Угры къ вечерним странам, иже преже не ходи. (1247 г.).
В повести используется целый ряд цитат из богослужебных книг, что делает текст стандартизированным описанием подобного события.
С другой стороны, с документальным характером московского летописания связано пристрастие летописца к точным хронологическим выкладкам. Летописец имеет все необходимые документы государственного архива, которые он и цитирует, стремясь быть точным в передаче событий. С новым характером летописания связаны изменения в языке летописей. Комментарии и специфические летописные обороты, авторские морализаторские отступления исчезают из летописного обихода в местах, описывающих современные летописцу события и воинские эпизоды. По мнению Д. С. Лихачева, наряду со строго документальными фактами, точными справками, фиксируемыми в летописи, в ней выступает и прямо противоположная тенденция сознательного искажения действительности, тенденциозности в освещении событий в духе государственной идеологии своего времени [Лихачев 1947: 360]. Однако такие неточности в описании прошлых событий в духе современных автору политических воззрений не носили еще систематического характера и относились в первую очередь к освещению событий, связанных с отношениями с Новгородом.
Для описания этого исторического факта требовалось привлечение большого количества документального материала. В летописи точно передано содержание всех дипломатических переговоров с новгородцами, перечислены новгородские послы и передан текст их челобитных и т. д. Очень важным политическим
событием, освещенным в Московском летописном своде, является поход Ивана III в 1477 г. на Новгород Великий, закончившийся победой и присоединением Новгорода к Москве. Данный исторический факт способствовал укреплению мощи государства, которое Иван III постепенно превратил из сильного княжества в мощную централизованную державу. Вторым событием, составляющим центр изложения летописного свода 1479 г., является строительство Успенского собора в Москве. Эти события взаимосвязаны, так как постройка нового собора в сознании русских правительственных кругов связывалась с присоединением Новгорода. То большое значение, которое придается в летописи новому собору, отражается в подробном описании всех этапов его строительства. Новгород в тот период был лишен всякой самостоятельности, и надо было оправдать этот новый факт в истории Русской земли. Измена Москве и двуличное поведение новгородских бояр вынудили, согласно своду 1479 г., великого князя к небывалым мерам — перенесению вечевого колокола из Новгорода в Москву, совершенного вследствие второго похода Ивана III на Новгород 1478 г.
Поэтому для свода 1479 г. характерна тенденциозность в описании событий, связанных с отношениями с Новгородом. В погодных статьях, посвященных присоединению Новгорода, характеристики новгородцев отличаются ярким негативным содержанием. Такой характер описания сохраняется на протяжении нескольких столетий, например, в погодной статье 1171 года:
(2) Того же лЪта выгнаша Ноеогородци князя Романа Мстислаеича, такоеъ бо бЬ обычаи оканных смердов изм&нникоеъ. (1171 г.).
В погодной статье 1469 года новгородцы рассматриваются как изменники Русского государства, как отступники от православия:
(3) Си же паки людие Ноеогородстии о всем о томъ не енимаху, но свое зломыслие теоряху, то не zopie ли ecu иноверных, невЪрнии бо изначала не знааху бога, ни научишася ни от кого же православию, перваго своего обычаа идолопоколонъа дръжахуся, а си многа лЪта
бывшее въ христианъствЬ и на конецъ начата отступати кЛатьтству. (1469 г.).
В рассказе о походе 1477 года:
(4) Въоружается на свою отчину на отступников и крестного целованиа преступников, на Новогородцев. (1477 г.).
При описании новгородцев используются девербативы с суффиксом -никъ: измЬнникь, отступить, преступить и под., мотивированные глаголами со значением отношения между людьми, которые характеризуются негативной коннотацией, приобретают социальное или религиозное звучание, отражая историческое противостояние городов. В 1479 г. Новгород был окончательно присоединен к Москве, отменена его прежняя конституция, в связи с чем древние обычаи Новгорода осуждались, что и нашло отражение в летописном повествовании.
Языковое своеобразие Московского свода обусловлено прямым непосредственным влиянием живого разговорного языка, который широкой струей вливается в летопись. В рассматриваемую эпоху население городов состояло в основном из ремесленников и торговцев, а их язык является основой языка городов Московского царства. В то же время Московская летопись усвоила лучшие достижения предшествующих летописных сводов, в языке которых отразилось взаимодействие народнолитературной и книжно-славянской разновидностей русского литературного языка. В результате взаимодействия живого разговорного языка и письменности формируется стилистическое разнообразие летописных статей.
С протокольной точностью описываются многие исторические события. Ряд известий восходят к Новгородской IV летописи, например погодная статья о наводнении в Новгороде в 1421 году:
(5) В Hoeteopodi быстъ поводъ велика вь ВольховЬ, и снесе 20 городенъ великого мосту; и бурЬ велщЬ бывши, и разбишася от воды и уличнии мосты, и храми мнози от основания исторжены быша, мнози же воды ради на верхь хором живяху, и манастыревь 19 обьять вода, яко ни п'Ьнию быти в них. (1421 г.).
Для отрывков подобного содержания характерно использование большого количества лексики конкретного содержания, обозначающей, в частности, природные явления, а также постройки, пострадавшие в результате этих явлений.
С предельной четкостью описываются и менее значимые исторические события, например, празднества и пиры. При их описании перечисляются не только участники таких действий, но и дары, которые вручались в процессе этих пиров:
(6) Генваря 19 пиръ у владыкы третей на великого князя, даров, 300 корабленик, да ковшъ золотъ с жемчюгом две гривенки, да два рога окованы серебром, да миса серебрена 12 гривенок, да 5 сороков соболей, да 10 поставов Ипъскых. (1476 г.).
Подробностью и фактографичностью отличаются и описания природных явлений. В них используется лексика с конкретным значением, в том числе имеющая отношение к сельскохозяйственной сфере:
(7) МЬсяца маиа 31 с пятници на субботу канун всіх святых мороз велми велик был, яко и лужам померъзнути, и всяк овощъ поби огородной и садове и все обилъе. (1477 г.).
При описании исторических и военных событий и столкновений в летописи используются характеристики наиболее выдающихся личностей. Например, в рассказе о нашествии турок на Царьград представлена подробная характеристика царя Темира Аксака:
(8) Бяше бо сии Темиръ Аксакъ велми нежалостивъ и зіло немилостивъ и лют мучитель и золь гонитель и жестокъ томителъ, въздвизая гонение на християны, яко же и древни зловірнии цареве, первии мучители на християны, яко же Улиянъ законопреступник и Диоклитиянъ и Максимиянъ и Декии и Ликинии и прочии мучители. (1395 г.).
Летописец демонстрирует знания не только русской, но и мировой истории. Он использует образования стилистически маркированного словообразовательного типа имен лиц с суф-
фиксом -тель: мучитель, гонитель, томитель, мотивированные глаголами с выраженной аксиологической составляющей, обозначающими отрицательное воздействие на объект: мучити, гонити, томити.
В летописной повести «О Доньском побоище», посвященной значимой для истории всего русского народа Куликовской битве, прославляется московский князь Дмитрий Донской, который благодаря объединению русских земель смог нанести сокрушительный удар Золотой Орде. Данное событие имело большое политическое значение, возвысило авторитет Москвы, вызвало рост самосознания русских людей. Поэтому повесть отличается сильной публицистической тенденцией, которая проявляется в том числе в использовании ярких и образных характеристик основных действующих лиц. Значительный пласт эмоционально-экспрессивной лексики применяется для описания враждующих сторон. Противники московского князя получают яркие оценочные номинации характеризующего типа, обозначающие лицо в основном по внутреннему свойству: Мамай — поганый, оканныи, злочестивыи, злодЬи, безбожный, нечестивыи, темный сыроядьць, зловЬрныи; его союзник — литовский князь Ягайло — нечестивыи, поганый; предавший русских рязанский князь Олег — велерЬчивыи, худыи, льстивыи сотонъщикъ, дъяволя совЬтникъ, поборникъ Бесерменъскыи, лукавый, душе-губныи, душегубивыи, отступить, кровопийца христианъскыи, Июда предатель. Противоположную характеристику имеет князь Дмитрий Иванович — христолюбивый, великыи, боголюбивыи.
В связи с необходимостью точной фиксации событий в Московском летописном своде часто приводятся тексты грамот, как, например, Псковской грамоты 1478 года:
(9) Еосподину государю великому князю Ивану Василъевичю царю всеа Руси посадник Пъсковскы степенны и старые посадникы и сынове посадничи и боаря и купъци и житии люди и весь Псков, отчина ваша, своимъ государемъ великым княземъ Русскым царемъ челом бъемъ. По вашему государей наших велЬнию, что есмя в другыи ряд складную послали к Великому Новугороду, и наши възметчики в Великом Нов'Ьгород'Ь възметъную положили да и въ Псков приехали, и нынкча по нашимъ грехом весь город Псковъ
выгорал, и мы вамъ, своим государемъ, со слезами являемъ свою б£ду, а покладываемъ упование на бозЬ да в вас, своих государех, а вам, своим государемъ, великым княземъ Рускымъ царемъ отчина ваша доброволнии люди весь Псков челом бъет. (1478 г.).
В приведенной грамоте отражаются особенности данного типа текстов: использование субстантивированных форм отглагольных прилагательных с наиболее продуктивным адъективным суффиксом -ън-, относящихся к юридической терминологии: складъная — ‘грамота с объявлением войны’, възметъная — ‘грамота с объявлением о начале военных действий’. В грамоте употребляются суффиксальные производные имена, относящиеся к социальной терминологии, например, слова, обозначающие различные сословия древнерусского государства, причем разные ранги данных сословий: степенны и старые посадникы, где степенный — ‘исполняющий свои обязанности в настоящее время (в отличие от старого— бывшего)’, бояре, кущи, житии люди — ‘лица, относящиеся к городским зажиточным сословиям, а также несущие службу при дворе князя’, възметчикъ — ‘лицо, посылаемое с взметной грамотой’. Имена стилистически маркированных словообразовательных типов, к которым относятся образования с суффиксом -ние, также представлены в лексическом составе грамот. Как и другие производные имена, они могут специализироваться на обозначении актов социального значения, например, велЬние в значении ‘повеление, приказание’ выступает с результативным словообразовательным значением и выражает обобщенное значение предметности.
Характерной особенностью Московского свода является использование отглагольной лексики в названиях летописных повестей. Среди них отмечаются образования с суффиксом -ние в основном при наименовании повестей, в которых описываются события религиозного характера: «Поставленъе архиепископа Новогордского Феофила» (1472 г.), «О здании церкви пречистыа Богородица Московскые митрополитом Филиппомъ» (1472 г.), «Принесение мощи чудотворца Петра митрополита» (1472 г.); образования нулевой суффиксации при наименовании повестей, описывающих события исторического или социального значения: «О бою на ШолонЬ» (1469 г.), «О пожаре» (1473 г.), «О поездЪ
великого князя в Новъгород» (1476 г.); образования других суффиксальных типов: «О сватбі княже Андрієві» (1469 г.).
Продолжает сохраняться формульный характер описания сходных исторических событий. Однако формулы наполняются новым содержанием, в их состав включаются образные средства, например, сравнения, выражаемые присоединением союза акы:
(10) Того же місяца декабря по рожестві христові явися на небеси звезда велика, а луч от неа долог, велми толстъ, світел, светліе самые звезды; въсхожаше о б-мъ часі нощи с літнего въсхода солнечнаго и идяше къ западу літнему же, а луч от неа въпред протяжеся, а конецъ луча того, акы хвостъ великиа птицираспростеръ. (1472 г.).
Использование большого количества определений, характеризующих описываемое явление, делает повествование не только более точным, но и более художественным.
Развиваются традиции использования прямой речи, которые берут свое начало в древнейших летописных сводах. Эти речи отличаются жизненной правдивостью, образностью и эмоциональностью. Они часто строятся с использованием конструкций, в которых противопоставляются христианский и нехристианский образ жизни и мыслей. Так, в повести «О Доньском побоище» речь Дмитрия Ивановича наполнена экспрессией, которая достигается путем включения сравнительных союзов, антонимов, сложных слов:
(П) Сеи же приходяше акы змия ко гнізду, окаанныи Мамай, нечистыи сороядецъ на християнъство дръзну, кровь нашу хотя пролияти и всю землю осъквернити и святыя церкви божия раззорити, велико бо есть свіріпьство его, яко нікая ехыдна прыскающи и пришед от пустыни пожрети ны хощеши, не предай же нас сыроядцем симъ, но покажи славу божества своего и преложи печаль нашу на радость и помилуи нас, яко же помиловал еси слугу своего Моисія в горести душа возопивша к тебі. (1380 г.).
Таким образом, Московский свод, как компилятивное произведение, отличается разнообразием вошедших погодных статей, заимствований из других источников, а также наличием
оригинальных сведений, внесенных самим летописцем. Многообразие материалов, положенных в основу данного свода, определяло и своеобразие использованных языковых средств. С одной стороны, его отличает стилистическая разноплановость, характерная для памятников московского периода, с другой стороны, стилистическое своеобразие, обусловленное содержанием и составом летописных статей, язык которых отличается преобладанием книжно-славянских или народно-разговорных элементов. В целом в языке Московского свода все большее распространение получают народно-разговорные черты.
Источники
Московский летописный свод 1479 года. Уваровский список летописи //Полное собрание русских летописей. Т. 25. М.-Л: АН СССР. 1949.
Литература
Ларин 1975 — Б. А. Ларин. Лекции по истории русского литературного языка (Х-сер. XVIII в.). М.: Высшая школа. 1975.
Лихачев 1947 — Д. С. Лихачев. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.-Л.: АН СССР. 1947.
Лурье 1976— Я. С. Лурье. Общерусские летописи Х1У-ХУ вв. Л.: Наука. 1976.
Мещерский 1981 — Н. А. Мещерский. История русского литературного языка. Л.: Изд-во ЛГУ. 1981.
Приселков 1996 — М. А. Приселков. История русского летописания XI-XV вв. СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин». 1996.
Шахматов 1904 — А. А. Шахматов. О так называемой Ростовской летописи. ЧОИДР. Кн. 1. М. 1904.
Шахматов 1908 — А. А. Шахматов. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб. 1908.
