CC BY
57
Ю. В. Семёнов
ЯЗЫЧЕСТВО КАК КОМПЛЕКС ДОХРИСТИАНСКИХ ВЕРОВАНИЙ ВОСТОЧНО-ФИНСКИХ НАРОДОВ: МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Становление восточно-финского религиозно-мифологического комплекса и дальнейшая эволюция мировоззренческих систем на основе дохристианских верований представляют собой одну из наиболее сложных проблем финноугроведения. Основная ее трудность заключается в том, что весьма непросто отделить верования, возникшие в результате соприкосновения с христианством, от более ранних, дохристианских представлений о мире. Почти полное отсутствие письменных свидетельств о религиозных воззрениях восточных финнов, относящихся к периоду до середины XIV века, и малое их число до второй половины XVIII века вынуждают исследователей реконструировать древнейшую религию и ее обряды, используя современный материал. Достаточно подробно мифологическая картина мира восточно-финских народов восстанавливается на основе материалов, носящих в основном фрагментарный характер, и фиксируется в письменном виде лишь со второй половины XIX века.
Домонотеистический комплекс верований восточно-финских народов характеризуется исследователями как язычество. Анализируя происхождение язычества (и возникновение самого термина), академик Б. А. Рыбаков обращает внимание на его неопределенность: "Язычество" - крайне неопределенный термин, возникший в церковной среде для обозначения всего нехристианского, дохристианского. Этим термином должны были покрываться самые разнородные и разного исторического уровня религиозные представления: и мифологизированная религия античного мира, и представления первобытных племен, и дохристианские верования славян, финнов, германцев, кельтов или домусуль-манская религия татар. Язычество - часть огромного общечеловеческого комплекса первобытных воззрений, верований, обрядов, идущих из глубин тысячелетий и послуживших основой всех мировых религий».1
Язычество представляет собой обширный комплекс древних воззрений, верований и культов, отражающих в той или иной форме зависимость людей от природных условий. В то же время оно носило «прикладной» характер, служило одновременно формой закрепления и воспроизводства многовекового хозяйственного опыта, конкретных практических знаний и умений, приобретенных
многими поколениями. Механизм, посредством которого язычество осуществляло свое воздействие на поведение людей, представляет собой обычаи, традиции, образ жизни, фольклор. Поэтому понятия «народная культура» и «язычество» во многом совпадают. Для язычества вообще, и восточно-финского в частности, характерна в качестве основы уходящая в глубину веков религиозная традиция, основные религиозные обычаи и верования которой не несут на себе печати индивидуальности, базируясь на авторитете общины - мира. В течение многих веков они развивались под влиянием неосознанных сил, действовавших в природе и обществе. В языческих верованиях каждого из восточно-финских народов можно выделить несколько разновременных пластов, восходящих к различным историческим эпохам. Наиболее архаичный пласт состоял из комплекса одухотворенных сил природы, веры в добрых и злых духов, управлявших, по мнению язычников, стихиями и отдельными объектами на земле (духи дерева, огня, водного источника). Очевидно, этот пласт сформировался на той стадии, когда основным занятием предков восточно-финских народов была охота. Более поздний пласт представлен общинными аграрными культами и семей-но-родовым культом предков.
Весь уклад жизни финно-угорских народов северо-востока Европы (общественный, семейный, гражданский) был «пропитан» религиозным языческим культом. Сакральный мир язычников был неразрывно связан с мифологическим сознанием, являлся областью коллективного религиозного опыта, передающегося по наследству. На практике этот опыт реализовался в культе небесных божеств высшего порядка, культе предков и духов-хозяев местности, а также других природных объектов. Центральное место в мифологии занимали зоо- и антропоморфные предки или обоготворенные герои, которым под силу любые чудеса. Священные знания как жрецов, так и простых людей не сводились только к каноническим правилам исполнения религиозных обрядов, а принимали форму связных рассказов о богах, предках и героях. Рассказы, в свою очередь, предполагали довольно однообразное толкование религиозных заповедей и предписаний обрядов. Мифы и предания были связаны с конкретными святилищами и предметами, а религиозные церемонии составляли часть культовой практики.
Несмотря на языковую близость, постоянные контакты и общность важнейших элементов культуры, у восточно-финских народов не сложилась единая и однообразная для всех этнических групп система мифологических представлений. Наличие уже во время финно-угорской общности одних богов, в том числе верховных, не привело впоследствии к формированию единого для всех народов пантеона, скорее возникло некоторое расхождение. С дифференциацией и укреплением оседлости в местах обитания отдельных народов местные боги постепенно стали играть первенствующую роль и становились верховными божествами, часто вбирая в себя атрибутику богов более ранних периодов.
Восточно-финские народы, имевшие общие протопермские корни, в качестве общего наследия получили традиционную веру и обычаи в сферах духовно-религиозной и мирской (материально-бытовой). Сознание народов крепилось обобщением вековых наблюдений над жизнью общины и превосходным знанием окружающей природы. В развитой языческой мифологии природа не противопоставлялась человеку как нечто внешнее и враждебное ему. Чтобы иметь адекватное представление о характере религиозных воззрений любого народа, необходимо различать место и значение каждой их части по отношению к цело-
му. Для современного исследователя привычнее смотреть на религию с точки зрения веры, религиозного и даже философского учения. Но язычество восточно-финских народов развернутого вероучения как такового не имело и состояло из институтов и обрядов.
В традиционной духовной культуре этноса не было ничего произвольного, случайного. Каждая деталь и в целом образ мифологических существ формировались в течение длительного времени и шлифовались веками развития этнического сознания. Ореолы святости вокруг рощ и гор как точки пересечения мира реального, в котором жил каждый народ, и воображаемого, который в данном месте имел свою точку псевдореализации, появились столетия назад, в итоге длительной работы народной мысли и фантазии. По общему представлению язычников, некоторые места на земле обладают духовной силой, именно там они устраивали общие моления и приносили жертвы. В отличие от христиан и мусульман, храм язычника является святым местом не потому, что он освящен, а уже потому, что построен на святом месте. Конкретность мышления, свойственная языческому эмоционально-образному миропониманию, сохранялась в течение всего изучаемого периода как характерная черта мировоззрения народов.
Все ритуальные действия, проводимые индивидуально или группой, были призваны придать пространственно-временному континууму качества, благоприятные для человека или общины: вызвать дождь или прекратить его на время сенокоса и уборки хлебов; обеспечить удачу на охоте или в бою и др. Своеобразный прагматизм подобных обрядов, очевидно, был связан с расширяющейся самостоятельностью людей, снижением их зависимости от природы.
Отметим отличительную особенность, характерную для религиозной практики восточных финнов. Точное исполнение определенных священнодействий, предписанных религиозной традицией, было правилом обязательным, но не жестким. Существовала возможность импровизации в изложении мифов и в исполнении собственно обрядов. Это отличие позволило впоследствии сохранить некоторую степень свободы и при восприятии христианских догматов веры, и при исполнении строго канонизированных обрядов православия. В Урало-Поволжье процесс внедрения обрядовых новаций шел медленно, и там, где проходила граница относительного благополучия людей, они предпочитали ограничиваться древними обрядами и опираться на выработанный веками ритуал. В представлениях христиан и мусульман ценность окружающего мира проистекает от богоданной способности человека выполнять волю Всевышнего, который, создав мир, счел его достойным себя. Язычник придерживается иной точки зрения: для него божественность проявляется внутри окружающего мира и отчасти растворена в том же мире, где он живет. Мир повседневный никогда не отделен полностью от Священного, а потому обладает самоценностью, которую люди обязаны уважать и которая вполне независима от их личных предпочтений. Самоценность мира для язычника обусловлена тем, что он имманентно является частью Божественного, а не творением божественной силы.
Языческая традиция сосредоточена главным образом на трансляции знаний, с помощью которых люди получают право исполнять определенные обряды. По сравнению с монотеистическими религиями, здесь уделяется внимание не столько общим верованиям, сколько общим обрядам, в которых достаточно места для индивидуальных вариаций при условии, что линия наследования остается
непрерывной. Очевидно, впоследствии, во время вынужденных переселений, миграций и гибели носителей самосознания (жрецов, воинов, вождей), этнокон-фессиональные группы частично теряли накопленный веками опыт общения со «своими» ключами и рощами, и священными деревьями. Происходил резкий, болезненный разрыв памяти, разрыв связей между «своими» духами и могилами предков, остававшимися на занятой чужаками территории. Вынужденные переселения негативно влияли на преемственность поколений, на передачу этнической мифологии, снижая уровень самосознания, духовной и социальной активности этнических групп.
Языческая мифология запечатлела в образной форме важнейшие связи между жизнью и смертью, природой и культурой, мужским началом и женским. Обожествленные силы природы, являющиеся объектами мифологизации и сакрализации, постепенно трансформировались в образы богов. Восточно-финские народы почитали большое количество богов, божеств, духов и всевозможных мифических существ (у удмуртов их около сорока)2.
В отличие от многих других народов, в сознании восточных финнов не были сформированы ни устойчивый страх перед богами, ни чувство рабской подчиненности им, напротив, между ними сложились «родственные» отношения. Аграрно-семейный культ основан на родственных отношениях с божествами, которые, в свою очередь, между собой тоже оказываются родственниками и добрыми соседями. Не особенно страшились люди и злых божеств и духов: во взаимоотношениях с ними главным было научиться ладить друг с другом. В сознании восточных финнов не существовало четкой границы между добрыми и злыми духами. Не случайно в удмуртской мифологии Керемет (Шайтан) вначале трактуется как брат Инмара, и лишь после их ссоры он стал «специализироваться» на зле3. Многочисленные божества и духи могли повлиять на жизнь человека и положительно, и отрицательно. Естественно, каждый народ имел свой пантеон с развитой внутренней иерархией.
Анализ возникновения верховных божеств в пантеоне восточно-финских народов показывает, что идея всесильного божества у коми, марийцев, мордвы и удмуртов возникла на собственной социально-культурной почве в эпоху развития патриархальных отношений и дальнейшего разделения племен некогда относительно единой восточно-европейской ветви финно-угорской общности, когда язычество уже не сводилось к поклонению природным силам и отдельным божествам. Очевидно, что в первобытной древности возникают представления о главном боге, первом в языческом пантеоне.
Неотъемлемой составной частью мировоззрения восточно-финских народов в обыденной жизни было различение потустороннего и этого миров. Однако полного их несовпадения, разграничения не было и не могло быть. Жизнь за чертой смерти представлялась продолжением земной. Мир, который встретит человека за порогом смерти, создан по образу и подобию этого мира. В нем так же занимались земледелием, охотой, сбором мёда, но поля давали обильный урожай, а зверя и рыбы было гораздо больше, чем здесь. Загробный мир был некоей нематериальной репродукцией реальности, мертвые превращались как бы в духов, сам же «тот» мир находится под «этим», то есть в преисподней. В сравнении с христианскими, иудейскими и мусульманскими воззрениями решение проблемы жизни и смерти кажется достаточно простым и линейным. Со смертью погибает лишь материальная основа человека, а нематериальной осно-
вы, к которой относилось также имя человека, смерть не касается. Следовательно, душа его может жить вечно, правда, если для этого созданы соответствующие условия. Такое отношение к смерти как естественному для всех живущих концу, как закономерной судьбе каждого и нормальной смене одного состояния другим (с перспективой земного же состояния в ином мире) было характерно для всех восточно-финских народов до принятия христианства.
В язычестве восточных финнов слабо выражена мысль о загробном воздаянии за земные прегрешения. Нижний, мертвый мир был связан с земным через культ предков, игравших важную роль в жизни живых. В сознании восточно-финских народов предки, находясь «там», виртуально присутствовали «здесь»: у них искали помощи и совета, они оставались частью большой патриархальной семьи.
По представлениям язычников, человеку не дано существенно влиять на свою посмертную судьбу. Отсюда - отсутствие понятия греха, проблемы спасения души и др. Интересы человека сосредоточены прежде всего на реальном, земном его существовании - на избавлении от бедствий и материальном благополучии, на успехе, в первую очередь - хозяйственных дел. Для осуществления же различных желаний можно призвать на помощь потусторонние силы, задобрить их жертвой или молитвой. Для религиозного мышления язычников характерно рациональное, даже утилитарное отношение к богам. Язычники считали возможным, например, перехитрить божество, умилостивить его дарами, откупиться от него жертвами. Выгон скотины, растопка очага, выпечка хлеба - одним словом, любая работа требовала хотя бы краткого обращения к соответствующему богу или духу. В этих обращениях-заклинаниях общинник-земледелец или охотник просили вездесущих и могучих оберечь от беды, приумножить успех. В молитвах и обращениях к предкам звучали просьбы о помощи в ведении хозяйства, в повышении урожая и его сохранности, в приплоде скота.
Языческие божества и духи населяли то же самое реальное пространство, что и люди. Видимый и невидимый миры были едины, и события видимого мира в каждый момент и в каждой точке зависели от сил невидимых. Род, племя, группа племен занимали ограниченную территорию, которая признавалась соседями. Общественная группа являлась полным хозяином этой территории и имела исключительное право вести хозяйство, охотиться на ней или собирать мёд. Данная территория «принадлежала» ей и в мистическом значении слова: в связи живых и мертвых данной этнической группы с разнообразными, но «своими» силами, которые от века населяли эту территорию. «Свои» темные силы позволяли этнической группе жить на их территории и не терпели присутствия чужаков.
В системе традиционных представлений о внешнем мире «природа - человек» всегда доминировала первая составляющая, в отличие от христианства и ислама, в которых человеку отводилась более активная роль, признавались свобода его воли и личная нравственная ответственность за свои слова и дела.
Нет, однако, оснований однозначно предполагать, что народ слепо верил во всё, и не учитывать того, что вера могла быть и прикрытием обычных проявлений здравого смысла, житейского опыта, элементарного скептицизма. Но поиск смысла жизни всегда направлялся не на собственную исключительность, а на слияние с миром как способ приобщения к Природе-Космосу. Невозможность оценки Природы и общества извне, «со стороны», исключала попытки естест-
веннонаучного подхода: человек не изучал жизнь, а «переживал» ее и через такое «переживание» постигал мир, в котором жил. Человек был точкой сопряжения силовых линий природных пульсаций, активным субъектом всех природных явлений и достаточно критически относился к определенным сведениям о мире. Как полагает В. Щуклин, «...при всей насыщенности сознания и ритуалов ... мифологическими представлениями, всё же практическая сторона сознания и практический опыт оставались первичными. Если бы ... люди смотрели на мир только "сквозь магический кристалл", человечество просто не состоялось бы».4 Вместе с тем уверенность в возможности реального существования чудесного, сверхъестественного была необыкновенно сильна, объективно отвечая потребностям сознания общинника.
Литература
1. Рыбаков, Б. А. Язычество древних славян. М., 1981. - С. 4.
2. Владыкин, В. Е. Религиозно-мифологическая картина мира удмуртов. Ижевск: Изд-во «Удмуртия», 1994. - С. 234.
3. Там же. - С. 232.
4. Щуклин, В. В. Мифы русского народа. Екатеринбург, 1997. - С. 215.
Semenov Yu. V. Paganism as a complex of pre-Christian beliefs of the Eastern Finnish peoples: a world-view aspect
The article covers paganism which is a system of pre-monotheistic Eastern Finnish beliefs. Paganism was the base of spiritual unity of people living in the forest zone of the northeast of Europe, which determined their world outlook and behavior, and it still characterizes their pattern of thought and way of life.
