CC BY
384
Политический режим и права человека
Д. З. Мутагиров
ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ СМЕРТНАЯ КАЗНЬ НАРУШЕНИЕМ ПРАВА ЧЕЛОВЕКА НА ЖИЗНЬ?
Отношение общества к смертной казни как мере наказания за совершенные человеком преступления традиционно является одним из наиболее дискутируемых вопросов во всем мире. Исключительно остро обсуждается он и в России. Это происходит в кабинетах высших должностных лиц, на заседаниях законодательных органов страны, на улице и при встречах людей. Часть российского общества, не соглашающаяся с авторитарным, как ей кажется, решением Президента РФ приостановить вынесение приговоров о смертной казни судами, предлагает вынести этот вопрос на всенародный референдум с целью установления истинного отношения верховного суверена к нему. Внимательно следящие за ходом происходящих дискуссий не могут не обращать внимания на доминирование эмоций над разумом и реальными фактами при обсуждении этой действительно острой проблемы. Одни ратуют за безусловную отмену смертной казни как высшей меры наказания, другие столь же непоколебимо готовы бороться за ее восстановление и даже ужесточение. Складывается впечатление, что диспутанты не ведают никаких сомнений.
Не присоединяясь безоговорочно к какой-либо из крайних точек зрений, считаю необходимым рассмотреть проблему в аспекте философии прав и свобод человека. А философия, как известно, полна сомнений. Пусть выводы сделает сам читатель. Важно уяснить смысл права человека на жизнь и хотя бы примерно установить действенные пути и способы обеспечения безопасности членов общества.
Основа основ всех прав и свобод человека — это его жизнь. Стало быть, основой всех человеческих и гражданских прав является право на жизнь. Данное право не провозглашается и не предоставляется человеку кем-то и в каком-то объеме. Оно даровано ему природой самим фактом его рождения и неотъемлемо, пока он живет в гармонии с
© Д.З. Мутагиров, 2005
законами природы и общества. Поэтому право на жизнь лишь требует своего признания и бережного к нему отношения со стороны всех членов сообщества как к уникальной, очень хрупкой и не восстанавливаемой ценности.
Некоторые философы XVIII в. считали жизнь человека, наряду со свободой, равенством и принадлежащим ему имуществом, его собственностью (Lock, 1980, sect. 173). На наш взгляд, сторонники этого подхода не вполне корректно понимают данный феномен. Жизнь — не собственность человека, а то загадочное и бесценное явление, дар природы, что позволяет материи дышать, самовозрастать, обретать способность мыслить, действовать, творить, воспроизводить саму себя и условия своего функционирования. Короче говоря, то, что придает белковому телу подвижность, способность улыбаться и плакать, радоваться и огорчаться, созидать и разрушать, т. е. делает его человеческим существом. Однако и спустя два столетия понимание жизни как собственности, которой человек волен распоряжаться по своему усмотрению, все еще встречается в некоторых публикациях (Крусс, 2000, с. 43).
Принято говорить, что жизнь дана нам свыше и на время. Но важно подчеркнуть при этом также, что «мы» и «жизнь» — это не две самостоятельные стороны или элементы жизнедеятельности, а единое и неразрывное целое. Нет жизни — нет и человека. Жизнь — составляющее человека, его незаменимый двигатель, а человек — носитель жизни1. Он приходит в мир живым существом и функционирует лишь до тех пор, пока дышит и живет. Собственность в любое время может быть отчуждена от ее владельца, перейти к другому человеку. Жизнь же нельзя отчуждать от ее носителя ни на минуту, ибо без жизни он перестает быть человеком, превращается в покойника, в «прах».
Все, что делает нормальный человек (ест, пьет, радуется, творит, отдыхает, воспроизводит новые жизни, наслаждается жизнью и ради жизни), является конкретными проявлениями жизни и делается для поддержания ее на как можно более высоком и разностороннем уровне. Жизнь делает одних простыми «существами», других - людьми. Она как чудесное творение природы подчиняется ее законам и разрушается, прекращается, обрывается, когда эти законы нарушаются или попираются, либо угасает, как светильник, исчерпав свою энергию.
Жизнь «вложена» в каждого человека, «дана ему» на определенный срок, и продолжительность этого срока у каждого своя, в зависимости от его отношения к дарован-
1 Можно говорить и иначе, что жизнь — носитель человека. Римский император Марк Аврелий записал в своем дневнике слова философа Эпиктета: «Ты — душонка, на себе труп таскающая». Сам он сравнивал тело человека с сосудом, в котором хранится жизнь: душа человека и его разум. «Много комочков ладана на одном алтаре. Один раньше упал, другой позже - вполне безразлично» (Аврелий, 1992, с. 41). Почти во все времена являлось общепризнанным, что человек состоит как бы из двух частей: души (или жизни) и тела. Душа рассматривается как определитель и главный источник человеческих акций, а тело - как своего рода убежище души, условие заботы о ней, о ее совершенствовании (Pufendorf, 2004, Book II, p. 122).
ной ему ценности и условий ее реализации. За это время она проходит через множество стадий или фаз, на каждой из которых претерпевает качественные изменения (формирование, взросление, расцвет, старение, угасание). Настает время, когда факел жизни угасает и каждый человек без исключения исчерпав свой жизненный ресурс, «уходит из жизни» (умирает). Это — вечный и естественный процесс, совершающийся по особым, неподвластным людям, законам. Может произойти также разлад в системе жизнедеятельности человека. Люди могут стать жертвами природных стихий и катастроф, собственной небрежности или глупости (пожар, неосторожное обращение с оружием, горючим, потребление алкоголя, наркотиков и т. д.), отравиться, погибнуть, умереть. Ни в одном из этих случаев нет нарушения права человека на жизнь.
Право на жизнь означает, что никто не может и не должен произвольно, преднамеренно покушаться на жизнь человека, лишать его того, что безвозвратно дается лишь один раз при рождении, и ошибка непоправима. Виновниками нарушения данного «права», соответственно, противоестественного прекращения жизни человека, его аннигиляции всегда являются общество и государство (верховная власть и высший арбитр).
Государства создаются людьми для упорядочения отношений между членами общества таким образом, чтобы облегчить их жизнь путем обеспечения свободы и равенства, максимального уменьшения возможных угроз и опасностей, исходящих извне. С момента образования государства жизнь человека попадает под защиту позитивного права, обретает большую ценность. Более упорядоченными становятся отношения между самими соплеменниками. Складывается система наказаний для тех, кто переступает за черту общепринятых норм и создает угрозу жизни соплеменников и сограждан.
Первоначально наказание носит характер возмездия («око за око», «зуб за зуб») и мести («кровь за кровь», «жизнь за жизнь»). Однако со временем люди начинают постепенно осознавать необходимость обуздания кровной мести и разрешения возникающих конфликтов с выгодой для всех сторон. Месть уступает место судебному разбирательству конфликтов. Люди начинают осмысливать, что лишение жизни преступника превращается в наказание не только его самого, но и его родителей и детей, ударом не только по их материальным интересам, но и по родственным чувствам. В то же время они осознают, что «безнаказанность для нарушителей прав человека... является серьезным препятствием на пути политической стабильности и жизнеспособного развития» общества (Д/ООИР, 2001).
Право наказания людей за те или иные нарушения общественных установлений, вплоть до лишения их жизни, передается учреждаемому людьми политическому обществу — государству. Но государство, в зависимости от своей природы и степени демократичности, может наказывать (к сожалению, и наказывает) не только подлинных преступников. Его жертвами могут стать и те, кто следит за тем, чтобы само оно не переступало за рамки своих конституционных полномочий, требует от государства строгого соответствия своему предназначению и обязательствам перед гражданским обществом и его членами.
Это может быть сделано государством разными способами — как вынесением «законного» приговора с осуждением человека к высшей мере наказания (смерти), так и соответствующей политикой, допускающей оставление целых групп людей без защиты, без средств к существованию и медицинской помощи. Это может быть осуществлено также путем разрушения среды обитания тех или иных групп населения, создания им невыносимых условий жизни, умерщвления в тюрьмах и т.п. Провозгласив, что «каждый человек имеет право на жизнь...», Всеобщая декларация прав человека ограничивает произвол государств в отношении отдельных лиц, предостерегает их от практики узаконенных расправ со своими критиками и противниками путем вынесения им смертных приговоров.
В Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, в первом документе подобного рода, принятом после ВДПЧ, нет специальной статьи, провозглашающей право человека на жизнь. Член Комитета по правам человека, председатель Норвежского бюро по правам человека Т. Опсал так объяснял это: «В 1950 г. одни могли рассматривать это право как самоочевидное и не нуждающееся в анализе после недавних массовых насилия, войн и геноцида. В то же время другие могли думать, что для его защиты достаточно смертной казни за убийство» (Opsahl, 1993, p. 208). Поэтому Конвенция, понимая право на жизнь как самоочевидное и бесспорное, ограничилась следующими формулировками (ст. 2):
«1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть намеренно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.
2. Лишение жизни не рассматривается как совершенное в нарушение данной статьи, если оно является результатом применения силы, не более чем абсолютно необходимой: 1) для защиты любого лица от противоправного насилия; 2) для осуществления законного ареста или предотвращения побега лица, задержанного на законных основаниях; 3) в случае действий, предусмотренных законом, для подавления бунта или мятежа.»
В Европейской конвенции нет и указания на то, что право на жизнь является прирожденным и неотъемлемым. Оно понимается преимущественно «как защита от произвольного лишения жизни государством» (Robinson, 1958, p. 106). Европейская комиссия по правам человека, функционировавшая как самостоятельный институт Совета Европы по защите прав человека до 1998 г., считала, что первое суждение ст. 2 Европейской конвенции накладывает на правительства широкие обязательства. Формулировка «жизнь каждого человека должна охраняться законом» предписывает государству не только воздерживаться от «взятия» жизни человека «намеренно», но и «предпринимать необходимые шаги для обеспечения безопасности жизни.» всех членов политического общества (Application, 1986, p. 259-260). Перечисляя случаи, когда убийство или лишение человека жизни законно, Конвенция нигде не говорит о «праве на убийство» или «праве убивать». По мнению Комиссии, такое право должно быть соответствующим об-
разом сформулировано, обосновано и оговорено в деталях. Иначе полиция, жандармерия и власти могут совершать убийства неугодных им лиц, оправдывая это соображениями «законной обороны». Большая определенность в понимании права человека на жизнь и условий его реализации появилась после принятия двух международных пактов о правах человека, особенно Пакта о гражданских и политических правах (ст. 6).
Нарушением права на жизнь является лишение человека жизни не только самими властями и их институтами, но и индивидами, и группами граждан — конкурентами, противниками, мафиозными бандами и т. д. Государство несет полную ответственность и в случаях бесследного исчезновения людей. Все это становится возможным только потому, что государство оказалось неспособным обеспечить в пределах своей юрисдикции порядок, при котором убийство или исчезновение человека было бы невозможным. Преднамеренное лишение жизни всегда происходит по вине государства, обязанного сделать все для того, чтобы на его территории царили мир, порядок и закон, но не выполнившего или оказавшегося неспособным выполнить эту свою обязанность.
Все общественные меры наказания должны быть подчинены цели обеспечения безопасности людей. Во все времена было принято считать, что преступления против жизни и наказания за эти преступления должны находиться в строгом соответствии друг с другом. Жестокость и бесчеловечность преступлений вынуждали и вынуждают людей применять к их виновникам суровые наказания, вплоть до применения высшей меры — смертной казни. Сколько людей в мире было лишено жизни законными решениями судов неизвестно, но с абсолютной достоверностью можно утверждать, что их число значительно меньше числа убитых преступниками людей1. В то же время известно, что суровые меры государств, публичные казни, призванные устрашать людей и приучать их к повиновению законам, не всегда давали и дают ожидаемых результатов, особенно если им подвергаются за мелкие прегрешения или невинные люди.
Разумная часть человечества всегда считала, что наказание за преступление никогда не должно стать самоцелью. Оно всегда должно давать обществу определенную
1 За период с 1608 г., когда был вынесен первый смертный приговор, по 1998 г. в бывших английских колониях, образовавших США, а также в новообразованном государстве были официально казнены 19 300 человек, 355 из которых были моложе 18 лет. 13 из числа казненных были моложе 15 лет, 39 человек - моложе 17 лет и 120 человек - моложе 18 лет (Streib,1999, p. 68). К концу 1998 г. в 38 штатах, где существует смертная казнь, в камерах смертников ожидали своей очереди 3 517 приговоренных к смерти (The wrong men.., 1998, p. 22). В 1999 г., по данным Бюро статистики юстиции, в США приведены в исполнение 98 смертных приговоров, что на 30 больше, чем в 1998 г., и является самым большим числом после 1951 г., когда были казнены 105 человек. Бюро сообщило и другие данные. Из 6 089 человек, приговоренных в США к смертной казни в период с 1977 по 1998 г., только 8% были казнены, 3% умерли в ожидании казни, 32% приговоров были пересмотрены. В 2000 г. в тюрьмах США содержались 3 601 приговоренных к смерти преступников, в 2001 г. - 3 581 человек. В начале марта 2005 г. Верховный Суд США постановил, что смертная казнь преступников, не достигших 18 лет на момент совершения правонарушений, не соответствует Конституции страны. Смертная казнь несовершеннолетних противоречит запрету на жестокое и необычное наказание, который предусмотрен восьмой поправкой к Конституции (http://lenta.ru/news/2005/03/02/teens/).
выгоду: общество способно должным образом воздавать нарушившему закон человеку за его деяние. И в то же время наказание является напоминанием остальным членам общества о необходимости строжайшего соблюдения общественных норм и о том, что их ждет в случае преступления ими черты общепринятых норм жизни. Но это произойдет только при условии, если наказание возлагается на человека самыми авторитетными, с безупречной репутацией членами общества. Эффективность наказания будет ничтожной, если вор накажет вора, отцеубийца — отцеубийцу, взяточник — взяточника. Многие теоретики права (Гроций, Гоббс, Пуфендорф) считали, что, убив свою мать, Нерон лишил себя права наказывать других подобных убийц за их преступления. Платон полагал, что в случае если человек убил своего раба, не причинившего ему вреда, но только из-за страха, что тот раскроет его неблаговидные дела, он должен подвергнуться такому же наказанию, какому он подвергся бы в случае убийства им свободного человека или гражданина. В Афинском государстве смертные приговоры выносились, но не было практики публичной казни людей. Приговоренные к такой мере наказания люди сами выбирали себе форму смерти1 и сами приводили приговор в исполнение. В Спарте, напротив, смертные казни приводились в исполнение в ночное время, поскольку считалось, что темнота и мрак вызывают у преступников дополнительный ужас (Pufendorf, 2004, p. 336).
Римская империя и средневековая Европа по усмотрению государей и инквизиции ввели в практику массовые публичные казни2 для устрашения масс народа и приучения их к безропотному повиновению воле правителей. Смерть причинялась приговоренным к ней людям с разной степенью жестокости: растерзание на части путем привязывания к колесницам или бросания хищным зверям, посадка на кол, зарывание в яму без воды и пищи, четвертование, сожжение и погребение живьем, распятие, дыба. Смертная казнь отсечением головы, удушение или отравление ядом считались «милосердными». А убийство отлученного от церкви человека вовсе не считалось собственно убийством (Draper, 1898, p. 422). Невозможно сосчитать, сколько людей погибло на кострах и в подземельях инквизиции!
Вместо страха и повиновения подобные наказания нередко приводили к совершенно противоположным результатам. Множество публичных казней в Японии приговариваемых почти за все виды преступлений, приводимых в исполнение жестоким образом, писал Монтескье, способствуют одичанию характера японцев и формированию у них равнодушия и к наказанию, и к преступности (Montesquieu, 1952, p. 253-254).
1 Видимо, мир возвращается к «хорошо забытому старому» опыту, практикуя разные виды казни, в зависимости от исторических, религиозных и иных традиций стран и народов. Приговоренные к смерти люди имеют возможность выбирать вид казни. В США существуют четыре вида казни: электрический стул, газовая камера, «усыпляющий» укол и повешение. Китай также решил широко использовать систему смертельных инъекций приговоренным к смертной казни преступникам. Казнь с помощью инъекций была легализована в 1996 г., а первая экзекуция подобным способом состоялась 28 марта 1997 г.
2 Платон считал смерть лучшим средством для тех, кто приучил себя жить плохо. А Сенека называл смерть лучшим лекарством от неисправимого характера и самым надежным путем ухода из мира для тех, кто никогда не хотел стать хозяином самому себе (Р^епсЫ, 2004, с. 334).
171
Казнь безоружного человека, связанного и окруженного многочисленной стражей и «гнусными помощниками палача», считал Гегель, лишает его права бороться за свою жизнь. Он вызывает больше жалости, чем солдат, погибший на поле боя, защищая свое отечество (Гегель, 1972, с. 228).
Первые выступления против смертной казни или за ее ограничение были связаны не с гуманистическими, а меркантильными соображениями: не убивать, а продавать за плату в рабство. В Новое время буржуазия выступила за замену смертной казни вечным заключением и каторжными работами на дорогах, каналах и т.д. Однако, по свидетельству Т. Джефферсона, попытка заменить смертную казнь каторжными работами также не увенчалась успехом. Трудившиеся при «всеобщем обозрении бритоголовые преступники в скверной одежде, работая на больших дорогах, испытывали такую деградацию личности, что, вместо того чтобы исправиться, погружались в глубину самой ужасной и ожесточенной испорченности нравов и характеров» (Джефферсон, 1990, с. 51).
Международные соглашения о правах человека, принятые после Второй мировой войны, провозглашая право каждого человека на жизнь, допускали в то же время и смертную казнь. Однако на определенном этапе развития системы прав и свобод человека и ее критического осмысления стали зарождаться сомнения в целесообразности и законности смертной казни, или, как ее называют, «юридического убийства». Раз жизнь дана человеку самой природой или Богом, то только они одни и вправе ею распоряжаться, полагали сомневавшиеся. Но читавшие Библию и Коран хорошо знают, что «кровь за кровь», «око за око», «зуб за зуб» всегда были принципами жизни человечества, освященными именем Бога. Только трактовка этих принципов была разной.
А. Августин полагал, что человек, защищающийся от агрессора, не должен допускать действий, ведущих к его смерти. Но если в силу крайних обстоятельств это все-таки произошло непреднамеренно, убийство должно рассматриваться как вытекавшее из необходимости самозащиты. Обобщив многочисленные библейские сказания на этот сюжет, Г. Гроций делал вывод о том, что не каждый акт убийства, а только такой, который совершен с преднамеренным помыслом лишить жизни невинного человека, составляет основу для вынесения смертного приговора (Grotius, 1998, book II, chap. 2, sect.V). По его мнению, во все времена считалось, что если существует неминуемая опасность для жизни, то справедливо устранение этой опасности путем физического устранения агрессора, если разумные правовые средства оказываются недостаточными. Гроций полагал, что лишения жизни по «божественному праву» заслуживают не только убийцы, но и все те, чье поведение несовместимо с общепринятыми нормами человеческого бытия или содержит в себе потенциальную угрозу жизни других людей: прелюбодеяние, кровосмешение, грабеж и т. д. (Grotius, 1998, book II, ch. 2, sect. III).
Поощрение и наказание человека должны соответствовать его делам. Но установить это с точностью не всегда удается, ошибки неизбежны. Чем страшнее преступление человека, тем сильнее его желание уйти от ответственности. Правоохранительные органы, напротив, стремятся во что бы то ни стало назвать преступника, найти и привлечь его к
ответственности. Они должны показать обществу (а некоторые работники и своему непосредственному начальству), что не зря едят свой хлеб. Ошибкам в борьбе с преступностью способствует практика, когда показателем эффективности работы правоохранительных органов считается не реальное состояние преступности, а «степень ее раскрываемости».
Еще итальянский просветитель XVIII в. Ч. Беккариа в своей книге «О преступлениях и наказаниях» (1764 г.) писал о порочности подобной практики, ведущей к тому, что карательные органы не всегда соблюдают закон и действуют по правилам. Обещаниями снисхождения, угрозами и даже пытками они заставляют задержанных по подозрению в совершении преступления лиц давать ложные показания, признаваться в преступлениях, которых в действительности не совершали. В результате подобных, преступных уже со стороны властей, действий, считал Беккариа, к смертной казни приговариваются и жизни лишаются невинные люди. Эта практика еще более распространилась, став почти нормой, в наше время.
Известно немало случаев, когда совершенно невинные люди лишались жизни. Подсчитано, что из каждых семи казненных в США (всего 486 в период 1976-1978 гг.) один оказывался безвинно лишенным жизни1. Анекдотическим стал случай, когда преступник признал себя виновным в ряде убийств, за которые уже были казнены три человека. После убийства премьер-министра Индии Р. Ганди 26 человек были приговорены к смертной казни. Но через год после вынесения этого приговора Верховный Суд этой страны вынужден был полностью оправдать 4 из них. У 19 человек из числа приговоренных суд обнаружил менее тяжкие преступления, и с учетом срока отбытого ими тюремного заключения они также были освобождены. Суды высшей инстанции ряда других стран также обнаруживали ошибочность вынесения многих смертных приговоров, но, увы, после приведения их в исполнение.
Где выход, как избежать таких ошибок, не допускать вынесения ни одного ошибочного смертного приговора и в то же время обеспечить надежную защиту жизни каждого интегрированного в общество и живущего по его нормам и законам человека? Является ли возможность судебных ошибок основанием для исключения из арсенала наказаний за преступления против человека и человечества смертной казни вообще?
Человечество давно размышляет над этими вопросами и пытается найти на них ответы. А пока многие государства решили отменить смертную казнь. 6-й Протокол к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, подписанный 28 апреля 1983 г. (вступил в силу 1 марта 1985 г.), отменил эту меру наказания в государствах-членах Совета Европы. «Смертная казнь отменяется. Никто не может быть приговорен к смертной казни или казнен», — гласит его первая статья. Согласно этому Про-
1 Пуфендорф воспроизводит рассказ правоведа Стефаноса об обращении преступника, убившего 70 человек, к французскому королю с просьбой о милосердии. Свою просьбу он аргументировал тем, что сам он, мол, несет ответственность только за первое убийство. А за остальные несет ответственность король: их не было бы, если после первого совершенного им убийства его лишили бы жизни (РігїєгіСоіі, 2004, р. 364-365).
токолу, подписавшие его государства (обсуждение проходило весьма бурно; Великобритания, Ирландия и Турция отказались подписать его) могут предусмотреть в своем законодательстве смертную казнь за действия, совершенные во время войны или при неизбежной угрозе войны, но подобное наказание должно применяться только в установленных законом случаях. 2-й Дополнительный протокол к международному Пакту о гражданских и политических правах, нацеленный на отмену смертной казни (15 декабря 1989 г.), высказался за отмену смертной казни в мирное время во всем мире. С тех пор более 100 стран формально или фактически отказались от смертной казни как формы наказания. В апреле 1998 г. Комиссия ООН по правам человека приняла резолюцию, которая призвала страны, где еще выносятся смертные приговоры, установить мораторий на приведение вынесенных приговоров в исполнение.
Думается, что здесь проявилось несколько легковесное отношение к проблемам прав и свобод человека, в данном случае — к праву на жизнь. Названные протоколы создали гарантии жизни всего лишь убийц в ущерб правам строго придерживающихся правовых норм людей. При формальном отношении к праву только такое решение и могло родиться. С правовой точки зрения, действительно, верно, что если «каждый человек имеет право на жизнь», то каждый должен им и пользоваться. Но, при размышлении о поведении некоторых двуногих существ, именуемых людьми, не может не возникнуть законного вопроса и другого порядка. Является ли человеком существо, пусть даже в человеческом облике, способное совершить и совершившее нечеловеческие поступки: жестокие издевательства над людьми, садистское насилие и убийства детей, женщин, стариков, ни в чем не повинных людей?
Вот примеры из реальной жизни. Преступник проник в квартиру, где были двое детей: девочка десяти лет и мальчик семи лет. Девочке преступник нанес удар ножом в живот и перерезал горло, мальчику перерезал горло, забрал имущество семьи и был таков. Другой преступник убил 11-летнего мальчика и полностью содрал с него кожу. Третий изнасиловал 5-летнюю девочку и убил пять человек. В Новокузнецке мать с сыном заманивали в свою квартиру детей и подростков. Всех их убивали, а девочек до убийства сын еще и насиловал. Затем убитых детей разделывали на «мясо», из которого жарили «котлеты», собирали бомжей и угощали их, нахваливая «баранину». Эти изверги убили 19 человек (Аргументы и факты, 1999, № 10).
Нарицательными стали имена злодеев в человеческом облике Сливко и Чикатило. Первый, будучи «педагогом» в спортивном лагере для детей, душил вверенных ему малышей, подвешивал их за ноги, фотографировал или снимал на кинокамеру. Около 30 детей получили моральные и физические травмы, а семеро погибли до того, как изверга смогли разоблачить. Чикатило в течение примерно 10 лет изнасиловал и убил 50 женщин и детей. Сам он признался в 35 убийствах. В конце января 2000 г. в Англии прошел громкий и страшный судебный процесс над «доктором смерти» Х. Шипманом. Этот человек в белом халате лишил жизни всех обратившихся к нему пациентов пожилого возраста. Суд доказал 15 случаев смертельных инъекций больным, и Шипман был приго-
ворен к тюремному заключению в «15 пожизненных сроков».
Это может не укладываться в обычное понимание человека, но во всех перечисленных выше случаях речь должна вестись не о людях, имеющих право на жизнь, а о своего рода оборотнях, существах хуже и страшнее диких зверей, разрушителях и врагах жизни. Они безвозвратно потеряли все человеческое в себе, кроме внешнего облика. За их личиной скрывается смертельная опасность для всех людей, с кем эти существа могут соприкасаться. И необходимо лишить их этой личины, чтобы защитить людей.
Не является секретом, что перерождение и мутация присущи всему живому на свете. Род человеческий, к сожалению, не является исключением. Более того, можно предположить, что высшей форме жизни свойственна также «высшая» и более опасная, прежде всего для самих людей, форма мутации. Непреложное и неприкосновенное право человека на жизнь к мутантам, несущим людям смерть, не относится и не должно относиться. Разбирая каждое преступление, компетентный суд должен установить не только «факт совершения преступления» и меру наказания за него. Он должен с привлечением специалистов-антропологов, социологов и других специалистов, изучающих человека, установить, с кем в каждом конкретном случае имеет дело, может ли считаться человеком существо, способное на нечеловеческие действия, заслуживает ли оно обращения к нему, как к человеку.
В соответствии с всесторонне аргументированным и тщательно проверенным выводом суд должен определять и форму наказания за его действия. Формулировки «невменяемый», «психически или умственно больной» должны вызывать не смягчение наказания, а нечто другое. Невменяем — значит, не человек, опасен для человека. Бешеных или опасно больных коров, собак и других животных без колебаний уничтожают миллионами, а к «бешеному человеку» почему-то проявляют гуманность.
В американском штате Канзас полиция задержала некого Д. Робинсона. Он постоянно посещал Интернет-чаты садо-мазохистской направленности, используя псевдоним Slavemaster («повелитель рабов»). Там он знакомился с женщинами, которым предлагал встретиться, а при встрече их убивал. Полиция посетила жилище пользователя Интернета и обыскала его. В различных постройках были обнаружены останки пяти женщин, запакованные в цилиндрические контейнеры, которые были завернуты в пластиковые мешки и обмотаны липкой лентой (Reuter, 2000).
Становятся известными случаи совершения сексуального насилия над детьми даже со стороны их собственных отцов. К величайшему сожалению, о них сообщают не как об опасных для общества мутантах, а только лишь как о причине бегства ребенка из родительского дома. Применимо ли к этим существам понятие человек, вправе ли они претендовать на права человека? Ответ на поставленный вопрос настолько очевиден, что законопослушные граждане не только не сомневаются в необходимости в их аннигиляции, но даже требуют делать это публично: то ли не доверяя властям, то ли в назидание существам, вставшим на путь попрания норм человеческого общежития.
Противники смертной казни приводят, как правило, три довода в пользу своей пози-
ции: неэффективность, возможность судебных ошибок и бесчеловечность. «Не убий, государство не может поступать так, как преступник», — добавляют некоторые из них. Есть немало художественных произведений и документальных фильмов, в которых выпячивается только лишь одна сторона проблемы: личность осужденных-смертников, ненормальность условий их содержания, «ужас ожидания смерти». Бесчеловечность убийц, судьбы и личности убитых, горе и страдания родных и близких, беды осиротевших детей почему-то обходятся стороной или о них говорят скороговоркой как об «известном всем».
Отношение к смертной казни является индикатором степени гуманизма и справедливости общества, заявляет почтенный юрист, почему-то трактующий этот верный тезис не совсем корректно, смешивая объекты справедливости и гуманизма. Гуманизм и справедливость означают, по его мнению, отказ от высшей меры наказания (Квашис, 2000, с. 11-12). Да, но многое здесь зависит от того, под каким углом зрения на это посмотреть. Под углом зрения отношения к смертной казни или самой практики вынесения смертных приговоров?
В действительно гуманном и справедливом обществе, вероятно, не будет убийств и других жестоких, нечеловеческих преступлений, стало быть, отпадет надобность в вынесении смертных приговоров. То есть смертная казнь как мера наказания исчезнет в гуманном обществе из-за ее ненадобности. В то же время верно, что чем гуманнее и справедливее общество, тем оно будет непримиримее относиться к жестокости, решительнее будет исключать и искоренять все, что способно приносить людям горе и страдания. Еще Монтескье было замечено: «Человечество не должно управляться со слишком большой суровостью; мы должны благоразумно использовать те из средств, которые природа дала нам, чтобы следовать им. Если мы расследуем причину всех человеческих извращений, то мы обнаружим, что они проистекают из безнаказанности преступников, а не из умеренности наказаний» (Montesquieu, 1952, p. 249).
Да, наказание никогда не должно стать самоцелью, а всегда являться лишь «наградой» за совершенное преступление, и чем тягостнее преступление, тем выше «награда» (наказание). Когда за разные преступления наказывают одинаково, преступники всегда доводят дело до крайности. В этой связи Монтескье ссылался на существовавшую в России практику, когда за грабеж и убийство налагали одинаковые наказания. Грабители всегда убивали своих жертв, говоря, что мертвые молчат (Ibid., p. 298). Легко увидеть, что в подобных случаях утверждается не гуманизм, а жестокость.
Подлинный гуманизм и справедливость несовместимы с равнодушием к людскому горю и звериной жестокостью. Смерть — заслуженное наказание преступника в тех случаях, когда имя правонарушителя, пока он живет, может быть достаточным, чтобы держать целую страну в пламени, писал Д. Бентам (Bentham, 1907, ch. XV, sect. 21). Истинный гуманизм права и меры наказаний состоит не в снисходительном отношении к насильникам и убийцам, а в защите общества и живущих по человеческим законам граждан от всякой опасности покушения на их жизнь, честь и достоинство.
В поселке Вахрушево некий Ю. «пополнял свой энергетический запас» кровью пожилых женщин, которых он убивал бесчеловечным образом. Кровопийца был пойман, помещен в психоневрологический диспансер, а через некоторое время передан родителям, «как не представляющий собой социальной опасности». Таково было решение прокуратуры. Подобных случаев немало, и эти «ставшие социально безопасными» существа не раз совершали новые убийства. «Гуманизм» в отношении таких гуманоидов не только бессмыслен и нелеп, ибо чреват опасностью для окружающих, но и, скорее всего, является проявлением абсолютного безразличия властей, не сумевших обеспечить безопасность граждан, к судьбам жертв их безответственности. Носители смерти должны быть либо аннигилированы (в случае совершения ими особо жестокого преступления), либо же навсегда изолированы от человеческого общества. Но на какие средства они должны содержаться? За счет налогов родственников тех, кого они убили, ибо многие из них отказываются трудиться и компенсировать расходы на свое содержание?
Рассуждения, что «государство не может повторять жестокости убийцы», свидетельствуют о непонимании их авторами истинной сути проблемы. Государство прямо или опосредовано имеет отношение к любому убийству на его территории. В одном случае это происходит в форме попустительства убийствам, в другом случае — в форме наложения на преступников общественной кары в виде смертной казни в соответствии с законом и с целью пресечения преступности. Поскольку государство — это «совершенный союз свободных людей, заключенный ради соблюдения права и общей пользы» (Г. Гроций), высшей обязанностью которого является защита своих граждан, оно обречено на выбор только второй формы участия.
Граждане США, как известно, очень ревниво относятся к своим правам и свободам. Среди них имеются как сторонники, так и противники смертной казни. В 1960 г. Фонд защиты образования развернул широкую кампанию против смертной казни, доказывая ее неэффективность и возможность судебных ошибок. Под влиянием этой работы практика приведения смертных приговоров в исполнение сократилась. В период с 1966 по 1978 г. в США не было ни одного случая приведения подобного приговора в исполнение против воли самих приговоренных, а в 1970-1976 гг. и в 1978 г. не был исполнен ни один смертный приговор (ЫеЬтап, 2000, р. 2038). Однако за этим последовало не умиротворение, как полагали противники смертной казни, а заметное увеличение числа убийств, и под давлением американской общественности смертная казнь была вновь восстановлена. Ныне к особо опасным преступникам высшая мера наказания применяется в 38 из 50 штатов. И не потому только, что люди там негуманные и несправедливые, а потому, что они хотят обеспечить большую безопасность своей жизни. В 1994 г. Конгресс США принял федеральный закон, устанавливающий 50 случаев вынесения приговора о смертной казни1.
1 По данным доклада Международной амнистии, в 2000 г. в 28 странах мира были казнены 1 457 человек, 3 058 человек были приговорены к смерти в 65 странах (Amnesty International, 2000).
177
Иметь смертную казнь в арсенале наказаний за тягчайшие преступления или не иметь — это самостоятельное дело и право каждого народа и общества1. Многие народы, русские в том числе, долгое время не имели в своем арсенале такой формы наказания. «Ни правого, ни виноватого не убивайте и не позволяйте убивать, хотя бы и заслуживал смерти; не губите никакой христианской души», — наставлял Киевский князь Владимир Мономах («Поучение» Владимира Мономаха, 1998, с. 5-6). Очевидно, речь шла о действительно верующем, придерживающемся норм общественной морали и права, но случайно оступившемся, хотя и непростительным образом, человеке. Когда же появились преступники, нечеловеческим образом попиравшие эти нормы и угрожавшие миру и безопасности добропорядочных и законопослушных членов общества, появилась и такая мера, как смертная казнь. Она несколько раз отменялась и вновь возобновлялась только по требованию общества.
Библейская заповедь «не убий!» относится к правоверным людям. К грубо попирающим эту заповедь она не может применяться и не должна быть применена2. Другое дело, что необходимо исключать малейшую возможность совершения ошибки в этом непоправимом деле. С целью многократной проверки и перепроверки желательно, чтобы все дела, по которым вынесены приговоры о смертной казни, обязательно рассматривались всеми судебными инстанциями страны в порядке кассации и надзора. Да и в исполнение их следовало бы приводить через разумный промежуток времени после решения высшей инстанции, с тем чтобы дать возможность родным и близким обвиняемого и ему самому еще раз привести все разумные доводы в его защиту.
Исследования ученых подтверждают, что на преступность влияют многие факторы,
1 Член Конституционного Суда Российской Федерации Кононов в телепередаче «Глас народа» (15 сентября 2000 г.) заявил, что такие вопросы не решаются и не должны решаться волей народа, что в странах, где смертная казнь была отменена, этого не делали. Этот судья, видимо, забыл или, возможно, даже не знает, что именно народ является автором Конституции РФ и вправе изменить ее с учетом воли большинства. Примечательно, что из 8 597 человек, участвовавших в телефонном опросе во время этой передачи, 6 437 (74,87%) высказались за смертную казнь, 2 077 (24,15 %) высказались против, 83 человека (0,97 %) не определились.
2 Современные «отцы» христианской Церкви придерживаются в этом вопросе неодинаковых позиций. В ноябре 1998 г. Папа Римский в рождественском послании к католикам мира выступил против смертной казни, призвал покончить с ней и защитить право на жизнь. В социальной доктрине, принятой архиерейским Собором Русской Православной Церкви 15 августа 2000 г., говорится о том, что Православная Церковь поддерживает смертную казнь. Церковь «не приветствует отмену смертной казни при высоком уровне преступности в стране», говорится в этом документе. По мнению православных архиереев, указаний на необходимость отмены смертной казни нет ни в Новом Завете, ни в предании Православной Церкви. В то же время они признают, что наказание смертью не может иметь должного воспитательного значения и делает непоправимой судебную ошибку. Отношение иудаизма к смертной казни или преданию людей смерти остается спорным. Так, Верховный раввин Израиля Исраэль Меир Лау заявил, что практика уничтожения палестинских террористов точечными ударами полностью оправдана и соответствует законам иудаизма. Позиция раввина вызвала неоднозначную реакцию в израильском обществе. Лидер партии «Мерец» Р. Коэн считает, что Лау слишком далеко заходит, а «прицельные убийства являются преступлением» (http://lenta.ru/mideast/2001/07/27/rabbi/).
в том числе и арсенал наказаний. Страх перед справедливым судом, «божьим или человеческим», всегда умерял и умеряет, хотя и в разной степени, страсти людей. Чем суровее возможное наказание, тем в большей степени. Римский поэт Овидий в одной из элегий (йе Роггїо) воспевал принца, который страхом наказания излечил общество от большего числа пороков, чем самими наказаниями. Один из первых исследователей прав человека и народов С. Пуфендорф считал, что благо народа достигается, в том числе и наложением наказаний на тех его представителей, кто причиняет зло другим. Страх наказания может стать своего рода антидопингом для тех, кто замышляет преступления, писал он (Р^е^оіі, 2003, р. 228, 230). Это мнение разделялось многими теоретиками демократии и права. «Очень часто бывает, что право не нарушают только из-за страха перед наказаниями или перед другими неприятными последствиями вообще» — считал Гегель (Гегель, 1972, с. 22). И сегодня в этом убеждены не только ученые, это подтверждается самой реальной жизнью.
В 1985 г. в России было совершено 12,5 тыс. умышленных убийств, и 750 убийц были приговорами судов лишены жизни за свои преступления. После начала рыночных реформ и приватизации государственной собственности в России усилились криминализация общества и, в то же время, терпимость к ней. В 1993 г. в стране были совершены 29,2 тыс. умышленных убийств, вынесены 157 смертных приговоров, но приведены в исполнение только 10. 123 приговоренных в том году к смерти преступников были помилованы Президентом России. В августе 1996 г. его же указом смертную казнь вообще исключили из арсенала наказаний. Каков результат? В 1998-2001 гг. в России ежегодно совершались по 30 тыс. и более умышленных убийств (плюс многие десятки тысяч бесследно исчезнувших людей).
Председатель Комитета Госдумы по безопасности А. И. Гуров на конференции по случаю 40-летия НИИ Генпрокуратуры РФ в 2003 г. приводил ужасающие данные: «В России в 2002 г. убито около 32 тыс. человек, умерло от тяжких телесных повреждений 19 тыс. человек. Это — те же убийства с той только разницей, что жертва не сразу умерла. 3 тыс. погибли в результате иных преступлений. Было обнаружено 42 тыс. трупов, причины гибели не установлены. Скорбный список на этом не заканчивается. Из 107 тыс. без вести пропавших не вернулись и не найдены тела 38 тыс. наших граждан. 53-55% без вести пропавших стали жертвами преступления» (Права человека в России, 2003, с. 113-114). Выводы напрашиваются сами собой, они слишком очевидны. Это подтверждается и американским опытом, где после возобновления исполнения смертных приговоров преступность пошла на убыль. В 1999 г. здесь совершено на 7% меньше серьезных преступлений и на 8% меньше убийств, чем в 1998 г. В правительственном докладе прямо указывается, что «это происходит благодаря большему числу вынесенных приговоров, ужесточению наказаний и возврату к смертной казни» (Российская газета, 2000, 7 апреля).
На почве псевдолиберальной вседозволенности умышленные убийства ни в чем не повинных людей превратились кое-где в «хорошо организованный бизнес». Мужья, же-
ны и кандидаты в наследники нанимают платных убийц для устранения ставших помехой на их пути супругов и наследодателей. Появляются новые, еще более жестокие типы преступности, такие как убийства для содействия бизнесу и ритуальные убийства. В январе 2002 г. мир был потрясен неслыханной жестокостью врачей скорой помощи в Польше, которые, вступив в сговор с владельцами предприятий по оказанию ритуальных услуг, убивали обратившихся к их помощи пациентов путем инъекций, создавая клиентуру для похоронных бюро. В декабре 2000 г. городской суд Санкт-Петербурга приговорил к 24 годам лишения свободы 22-летнего «сатаниста», который обвинялся в четырех убийствах. В двух из них его виновность была доказана. В одном из этих случаев он со своим товарищем по секте (признанным судом невменяемым) отрезали голову несовершеннолетнему парню, а вырезанный «ритуальным кинжалом» из его шеи кусок кожи заспиртовали для дальнейшего использования в «сатанистских церемониях». Аналогичные преступления совершались ранее и в других странах. Участились случаи убийств известных ученых (академика И. Глебова, профессоров В. Брушлинско-го, В. Орлова и др.). Как обществу противостоять этому? Подставлять преступникам вторую щеку или выжигать преступность каленым железом?
Мудрые люди говорят, что выступать безоговорочно за смертную казнь — это значит не иметь сердца, а безоговорочно отрицать ее — не иметь головы. У народа есть доброе сердце и мудрая голова, а потому он не допустит несправедливости. Общество способно и вправе решать с участием конституционного большинства своих членов все вопросы первостепенной важности, в том числе такой как иметь ему в своем арсенале смертную казнь или отказаться от нее. А власть обязана своевременно организовать народное волеизъявление по назревшим вопросам и строить свои решения на его основе.
Литература
Аврелий М. Размышления. СПб., 1992.
Аргументы и факты. 1999. № 10.
Гегель Г.В.Ф. Работы разных лет. Т. 1. М., 1972.
Джефферсон Т. Автобиография. Заметки о штате Виргиния. Л., 1990.
Квашис В. Е. Смертная казнь: мифологические представления и криминологические реалии // Всероссийская конференция по проблемам отмены смертной казни. Москва, 3-4 июня 1999 г. М., 2000.
Крусс В. И. Личностные («соматические») права человека в конституционном и философско-правовом измерении: К постановке проблемы // Государство и право. 2000. № 10.
«Поучение» Владимира Мономаха // Медный всадник. 1998. № 1.
Права человека в России и правозащитная деятельность государства / Под ред. В.Н. Лопатина. М., 2003.
Российская газета. 2000. 7 апреля.
A/CONF. 189/5. 2001. 22 August.
Amnesty International: The USA Campaign - Rights For All. Report. 2000.
Application № 11604/85, R. And M. Naddaf v. The Federal Republic of Germany. Decision of 10 October 1986, DR 50.
Bentham J. An Introduction to the Principles of Morals and Legislation. 1907.
Draper J. W. History of the Conflict between Religion and Science. N.Y., 1898.
Grotius H. On the Law of War and Peace. Book I. Athens. 1998.
Liebman S. J. The Overproduction of Death // Columbia Law Review. 2000.Vol. 100. № 8. December.
Lock J. Second Treatise of Government. Cambridge, 1980.
Montesquieu. The Spirit of the Laws. Chicago, 1952.
Opsahl T. The Right to Life / The European System for the Protection of Human Rights. Martinus Nijhof, 1993. Pufendorf S. Of the Law of Nature and Nations. Liberty Fund, Inc. 2004.
Pufendorf S. The Whole Duty of Man. Liberty Fund, Inc. 2003.
Reuter. 6. 06. 2000.
Robinson N. The Universal Declaration of Human Rights. Cambridge, 1958.
Streib V.L Moratorium on the Death Penalty for juveniles // Law and Contemporary Problems. 1999. Vol. 61. № 4. The wrong men on Death Row. A growing number of bad convictions challenges the death penalty's fairness // U.S & World Report November 9, 1998. http://lenta.ru/news/2005/03/02/teens/ http://lenta.ru/mideast/2001/07/27/rabbi/
Human Rights Watch. World Report. 2005.
