CC BY
121
УДК: 327:05/07(52)(091) © В.М. Фоменко
ЯПОНСКАЯ СИСТЕМА ОБРАЗОВАНИЯ В МАНЬЧЖУРИИ
(1931-1945 гг.)
В статье рассматривается создание японских и китайских школ в марионеточном государстве Мань-чжоу-го. Проанализирован процесс обучения китайских и японских школьников, учитывая идеологическую обработку.
Ключевые слова: Маньчжоу-го, образование, идеология.
V.M. Fomenko
THE JAPANESE SYSTEM OF EDUCATION IN THE MANCHURIA
(1931-1945)
The article deals with creation of Japanese and Chinese schools in the puppet state of Manchukuo. The process of learning Chinese and Japanese students was analyzed including ideological work.
Keywords: Manchukuo, Education, Ideology.
Японцы всегда уделяли большое внимание уровню грамотности населения у себя в стране. После того как Маньчжурия попала под их влияние, был взят курс на незамедлительное воплощение в жизнь этой системы и в северном Китае. Быстроту, с которой представители Страны восходящего солнца взялись за развитие сферы образования, можно объяснить рядом причин. Во-первых, правительство Японии вело пропаганду среди своих граждан о возможности их переселения в Маньчжурию. Чтобы стимулировать желание японцев переехать на постоянное жительство в Маньчжурию, переселенцам необходимо было создать условия жизни не хуже, а даже лучше, чем в Японии. Так как поощрялось переселение семьями, для японских детей необходимо было организовать налаженную работу школ.
Во-вторых, население Маньчжурии не обладало высоким уровнем грамотности, следовательно, японцам было крайне сложно среди них вести свою пропаганду. Ведение пропаганды играло важную роль, поскольку это могло предотвратить недовольство китайцев японским «протекторатом». Пропаганда заключалась в разъяснении причин образования Маньчжоу-го, в рассуждениях о братстве пяти дружественных народов (японцы, корейцы, китайцы, маньчжуры, монголы), а также об идее создания Паназиатского государства. Среди взрослого населения Маньчжурии такую пропаганду было вести не просто, так как уже сформировавшийся человек имеет свои идеологические убеждения, ко всему новому относится с подозрением и недоверием. А китайские дети могли стать хорошим, податливым материалом. Как известно, дети легко поддаются влиянию, если из дня в день пред ними декларировать лозунги, то они обязательно воспримут их за чистую монету, станут патриотами вновь созданного государства, в данном случае - Маньчжоу-го.
На начальном этапе японские и китайские дети должны были обучаться в отдельных школах. Это было вполне оправданно, из-за разной языковой подготовки. Часть школ была открыта на средства крупнейшей железнодорожной компании «Мантэцу». Эта компания финансировала открытие как обычных школ для учащихся начальной, средней и высшей ступеней, так и специализированных училищ, где ученики могли получить рабочую профессию [5].
Другая часть школ была открыта на средства общества «Кио-ва-каи». В обязанности этого общества входило: ведение пропаганды среди населения; борьба с безграмотностью; организация учебного процесса для японских и маньчжурских детей; организация культурного досуга (кино, выставки, лекции, экскурсии); содействие населению Маньчжурии в проведении различных церемониалов (свадьбы, погребение), а также снабжение населения дешевыми лекарственными препаратами [3, с. 168]. В 1937 г. в обществе «Кио-ва-каи» было создано специальное отделение по работе с молодежью - «Сехэхуэи».
Японцами был отснят ряд фильмов о крупнейших городах Маньчжурии, в которых было рассказано и показано, как и чем живет Северный Китай. Фильмы были посвящены описанию самых развитых городов Маньчжурии: Синьцзина - столица Маньчжоу-го, Мукдена - южная Маньчжурия и Харбина - северная Маньчжурия. Их транслировали в крупнейших городах Японии, но особая ставка была сделана на сельское население Страны восходящего солнца. Было запланировано, что сельское население Японии станет твердой опорой для японских властей в Маньчжурии. Основной акцент в фильмах был сделан на архитектуру, инфраструктуру, образование и культуру. Теме образования и культурного досуга уделялось достаточно большое внимание. В фильмах всяче-
ски подчеркивалось, что жизнь в Маньчжурии мало чем будет отличаться от жизни в Японии, скорее даже будет лучше. В первой части фильма «The largest city in Manchukou» (Самый большой город Маньчжурии) было сказано, что начальное образование в Маньчжурии было введено с 1907 г. (после победы Японии в Русско-японской войне 1904-1905 гг. часть Маньчжурии перешла под покровительство японцев). Повсеместно школы начали открываться с 30-х г. ХХ в. Компанией Ман-тэцу было открыто множество средних и начальных школ для китайских детей, из которых начальных было около 15 по всей Маньчжурии. Конечно же, для японских детей тоже были открыты школы. Только в Мукдене приблизительно было 25 начальных школ. Учебники, по которым учились дети Маньчжурии, были такими же, как и у детей в Японии. Уровень получаемого образования полностью соответствовал всем японским стандартам. Для девочек существовала специальная высшая школа, где их обучали женским делам: приготовлению блюд, шитью, традиционным танцам [4].
В фильме было отмечено, что наблюдался дефицит педагогических кадров в начальных школах, поэтому в Мукдене было открыто педагогическое училище для девушек, после окончания учебы они сразу же поступали на работу в начальные школы Маньчжурии. Кроме того, Мукден, как и другие города Маньчжурии, имел библиотеки, в которых школьники могли найти необходимую им информацию.
Большое внимание было уделено образованию девочек. Они учились тому, что японцы называли «путем женщины»: ведению хозяйства, стряпне, шитью, чайной церемонии, икебане, вышиванию, рисованию и искусству наслаждаться прекрасным. Главное умение, которое прививалось, - это умение нравиться собственному мужу: одеваться, причесываться, кланяться и, конечно, беспрекословно повиноваться. Как писал современный японовед Мещеряков в «Книге японских обыкновений»: «В Японии до сих пор можно увидеть в продаже символы женской добродетели -это три обезьянки, одна из которых с закрытыми ушами; другая - с закрытыми глазами, третья - с закрытым ртом» [10, с. 48].
Некоторые экзамены для девочек представляли собой практические задания, например, приготовить какое-нибудь блюдо или расставить в вазе цветы. Экзаменационная комиссия состояла из местных чиновников, китайцев и японцев, и они оценивали не только результаты экзаменов, но и самих девушек. Их фотографии в нарядных фартучках, сшитых собственными руками, висели на доске рядом с их характеристиками. Японские чи-
новники часто присматривали там себе невест, потому что браки между японскими мужчинами и местными женщинами поощрялись.
Особое внимание уделялось здоровью школьников. Практиковались публичные занятия спортом, когда все дети выходили на огромную площадь и под музыку делали зарядку. Среди школьников средней и высшей ступеней популярной игрой был волейбол, даже девушки были привлечены в этот спорт. Однако исключительное место в развлечениях японских школьников занимали гольф и бейсбол. Крупные города Маньчжурии были оборудованы идеальными полями для игры. В американском фильме о Маньчжурии диктор с гордостью в голосе отметил, что американские игры бейсбол и гольф бьют все рекорды популярности в Маньчжурии [7]. Японские и китайские школьники с удовольствием проводят свое свободное время за соревнованиями друг с другом. Плата за икру в гольф в будние дни составляла 1,5 иены, а в выходные 3 иены [6]. Кроме того, в Синьцзине был построен большой, комфортабельный ипподром, где с мая по октябрь проходили соревнования, в том числе международные. Школьники также имели доступ к ипподрому, тренировались там в верховой езде.
Обычно пропагандистские фильмы озвучивали мужчины, однако фильм про жизнь в Харбине озвучивал радостный женский голос, который сообщал зрителю, что в Харбине много русских красивых девушек. Также было отмечено, что они ходят в купальниках и солнечных очках [8]. Даже сегодня многие японцы не надевают солнечные очки, так как это у них считается неприличным, что-то вроде европейского стиля. Можно предположить, что этот фильм был рассчитан на мужчин, которые могут проявить интерес к вышесказанному и поехать в Маньчжурию.
Японцы действительно создали в Маньчжурии практически с ноля огромнейший образовательно-культурный центр как для японских, так для китайских детей. Однако все обучение сопровождалось интенсивной идеологической обработкой. Тем более что официальным языком, на котором должно было проводиться обучение был провозглашен японский. В школах для китайских детей первые три года разрешалось вести обучение на китайском, постепенно добавляя предметы на японском языке. К четвертому классу абсолютно все предметы должны были преподаваться только на японском. Из воспоминаний одной китаянки, которая написала книгу по рассказам своей матери: «В школе маму учили, что она живет в стране Маньчжоу-го и что соседние государства - это две китайские республики: одна -враждебная, во главе с Чан Кайши, другая -
дружественная, во главе с Ван Цзинвэем, японским марионеточным правителем восточных провинций Китая. Ей и в голову не приходило, что Китай - единое государство, а Маньчжурия - его часть» [11, с. 145]. Судя по этому свидетельству, можно предположить, что японцы действительно готовили патриотически настроенное молодое поколение. Именно эти дети должны были в будущем стать опорой для Маньчжурии. Из их памяти постепенно бы стерлись рассказы и родителей о жестокости японцев. Они бы воспринимали японцев как старших товарищей, которые помогли им получить образование, сделали их жизнь лучше. «На прогулках дети распевали песни наподобие таких:
Красные мальчики и зеленые девочки идут по улицам,
Все они говорят, как хорошо жить в Мань-чжоу-го.
Тебе хорошо и мне хорошо,
Люди мирно живут и радостно трудятся без горестей и забот» [11, с. 146].
Вся жизнь в японских и китайских школах сопровождалась церемониалом. Все нужно было делать по правилам, те, кто осмеливался их нарушить, наказывались. Например, поведение детей на школьной линейке требовало соблюдения следующего церемониала:
«Директор школы выкрикивал четырежды поклониться на четыре стороны. Сначала: «Дальний поклон столице империи!» - в сторону Токио. Потом: «Дальний поклон столице страны!» - в сторону Синьцзина (столицы Маньчжоу-го). Затем: «Верноподданный поклон Небесному Императору!» - то есть императору Японии. Четвертое «Верноподданный поклон императорскому портрету!» - портрету Пу И. Следом шел более легкий поклон учителям» [11, с. 151].
Когда начинался новый учебный год, на школьные линейки приезжали высокопоставленные чиновники Маньчжоу-го. Обычно заранее выбирался ученик, который будет вручать букет чиновнику. Это считалось большой честью. Для того чтобы заслужить это право, нужно было хорошо учиться и быть дисциплинированным учеником.
Японцы тратили немалые деньги на работу с приезжими учениками и командирование своих учеников за рубеж. В связи с укреплением дружественных отношений между Маньчжоу-го и Турцией и упрочением связей на почве религии и культуры, институт мусульманской культуры в Мукдене командировал для продолжения образования в священные мусульманские земли Турции 5 маньчжурских учеников [1, л. 34]. Также частым явлением стала организация экскурсий для школьников из юго-восточного Китая с ознакоми-
тельной целью, японцы хотели показать, как им удалось наладить жизнь в Маньчжурии. Японское телеграфное агентство «Кокуцу» сообщило, что 25 апреля 1939 г. в Синдзин прибудет группа из 45 студентов из Пекина для ознакомительной экскурсии в Маньчжоу-го, затем они отправятся в Японию [1, л. 44]. Обычно на таких экскурсиях китайцам рассказывали о том, как бы они могли жить в Маньчжоу-го. Рассказывали о возможности ехать учиться в саму Японию.
Любой иностранец, прибывший в Маньчжурию с ознакомительным визитом, незамедлительно окружался заботой. Особенно если это были высокопоставленные чиновники или журналисты. Мнение иностранных журналистов было крайне важно для японцев, поэтому они всячески пытались продемонстрировать представителям прессы свое гостеприимство. Американский журналист Джордж Друммонд вспоминал: «Прежде чем отправиться из Америки, я, конечно, имел общее представление о тех или иных формах гостеприимства, которое я мог ожидать в Японии. Теперь я знаю не только внешнюю форму этого гостеприимства, но также и его внутреннюю сущность. Когда сотни маленьких школьников встречали нас на станциях, когда еще более многочисленные сотни маленьких детей приветствовали нас, в то время как мы направлялись по улицам к нашим отелям, и когда все это продолжалось во время всего нашего пути от Токио до Синьцзина, то становится трудно выразить словами те трогательные чувства, которые вызывались таким гостеприимством» [2].
Страна восходящего солнца стремилась развивать контакты со всеми соседними странами через учебные заведения. В Маньчжурии в 1922 г. был открыт Японо-русский институт, основанный правительством Японии, где японцы изучали русский язык. Один из русских учителей-эмигрантов написал о том, как проходила жизнь этого института. Обучение в институте занимало три года. На каждом курсе было около 30 молодых японцев, окончивших среднюю школу в Японии. Лекторами в этом университете были как белые эмигранты, так и советские граждане, а также японцы. Директором института был японец Танака. Кроме русского языка преподавали монгольский, английский и французский.
С. Ильин писал: «В младшем классе преподавание начиналось с азбуки, а для старших я обычно выбирал отрывки из рассказов наших классиков - Толстого, Тургенева, Пушкина. В наше преподавание никто не вмешивался. Почти за 3 года, что я преподавал, ко мне в класс единственный раз зашел проф. Симидзу, посидел минут десять и ушел. Когда я его после урока спросил: «Ну,
как?», он ответил: «Ничего, ничего!». Этим все и ограничилось» [9, с. 183].
В апреле в институт всегда приезжала партия молодых японцев на младший курс. Учебный год в Японии начинался, как и сегодня, с апреля. В Маньчжурии была введена такая же система. В то же самое время старшекурсники сдавали выпускные экзамены. Происходил торжественный акт в зале, на котором директор произносил речь, а затем выступали три лучших ученика с речами на русском, английском и монгольском языках. Вечером, в столовой института, студенты-выпускники устраивали для педагогического персонала ужин. Приготовлялось традиционное «скияки». После еды студенты запевали песни. Обычно на этих студенческих вечерах звучала довольно мелодичная песня «Арабианно», знакомая каждому японцу. В ней повествуется о том, как из Аравии навстречу восходящему солнцу шли японцы.
В этом институте японцы не только изучали иностранный язык на уроках, но и пытались понять культуру интересуемой страны через постановку спектаклей, в которых сами же и участвовали. Обычно спектакли ставили на новогодние праздники или перед выпуском. Из русских пьес японцы в основном выбирали сюжеты из казачьего быта по Гоголю. С. Ильин так описал увиденное: «Вообще казаки пленяли воображение японцев. Нужно было видеть собственными глазами, чтобы представить себе весь комизм, когда на сцене появлялись низкорослые «казаки» с желтыми лицами, раскосыми глазами, с черными как смоль, длинными висячими, приклеенными усами, в каких-то экзотических куртках, долженствующих изображать «свитки», в широчайших шароварах, на которых были нашиты пунцовые лампасы, и на ногах краги - гармоникой» [9, с. 187].
Система высшего образования Маньчжурии была построена так, что японские и китайские студенты обучались вместе. Примеров тому может послужить Медицинский университет, открытый на деньги компании «Мантэцу» в Мукдене. Кроме того, японцы предоставляли китайским студентам возможность получить высшее образование непосредственно в Японии.
Когда японский милитаризм был полностью побежден, корейские, китайские студенты, обучавшиеся в Маньчжурии и Японии, начали открыто высказывать свое мнение о политике Страны восходящего солнца. Корейский и китайский студенты признались, что на утренних богослужени-
ях за японского императора они и другие студенты молча молились и за поражение империалистической Японии [12, с. 115].
Таким образом, японцам удалось в кратчайшие сроки создать систему образовательных учреждений для детей всех возрастов. Начиная с начального образования, заканчивая обучением в университетах. Курировали создание школ две организации: «Мантэцу» и общество «Кио-ва-каи». Для привлечения японцев в Маньчжурию практиковались общественные просмотры фильмов о жизни в Северном Китае. Китайское население принудительно было вынуждено отдавать своих детей на обучение. Несомненно, что обучение японских и китайских школьников было крайне идеологизировано, однако как бы то ни было дети все же получали образование, невзирая на идеологическую пропаганду.
Литература
1. Архив внешней политики РФ. Ф. 146. Оп. 22. Д. 86. П. 60. Л. 34, 44.
2. Газета Харбинское время. 1934. № 316.
3. Великая Маньчжурская Империя. К десятилетнему юбилею. Харбин: Государственная организация Кио-ва-кай и Главное Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской Империи, 1942. 422 с.
4. The largest city in Munchukuo 1/2 [Electronic resource]. - URL:
http://www.youtube.com/watch?v=xg7ssIBDiew (дата обращения: 15.03.2014.)
5. The capital of Manchukuo 1/2 [Electronic resource]. - URL:
http://www.youtube.com/watch?v=7LAAM2JSnr4 (дата обращения: 2.03.2014.)
6. The capital of Manchukuo 2/2 [Electronic resource]. - URL: http://www.youtube.com/watch?v=tir3-u3OL8Y (дата обращения: 03.03.2014.)
7. Manchuria under Japanese control [Electronic resource]. - URL:
http://www.youtube.com/watch?v=tBzm9DxM9WI (дата обращения: 03.03.2014.)
8. Harbin Manchukuo [Electronic resource]. - URL: http://www.youtube.com/watch?v=W4Pr8mAOVaA (дата обращения: 12.03.2014.)
9. Ильин С. На службе у японцев // Новый журнал. - Нью Йорк, 1947. - № 24. - С. 179-203.
10. Мещеряков А. Н. Книга японских символов. Книга японских обыкновений. - М., 2003. - 560 с.
11. Чжан Юн. Дикие лебеди. - М.: Изд-во И.Д. Лимбаха, 2008.
12. Eri Hotta. Pan-Asianism and Japan's War 1931 - 1945. - USA, 2007. - 290 p.
Фоменко Вера Михайловна, аспирант исторического факультета Иркутского государственного университета, ул. Карла Маркса 2. 664003, г. Иркутск, e-mail: [email protected]
Fomenko Vera Mikhailovna, graduate of the Historical Department of the Irkutsk State University, 664003, 2 Karl Marks St. Irkutsk, e-mail: [email protected]
