CC BY
115
Л.Б. Карелова
Японская философия в контексте интернационального философского диалога
Долгое время в отечественном и мировом научном сообществе существовал и продолжает существовать стереотип восприятия японской философии как вторичной, не принесшей ничего нового. Во-первых, причиной этому являлись восходящие к Гегелю европоцентристские установки по отношению к восточной философии в целом, во-вторых, языковый барьер и отсутствие вплоть до недавнего времени на Западе переводов и глубоких исследований в области истории и современного состояния японской философии, и в-третьих, возможно, имевший место в самой Японии «философский комплекс», который красноречиво отражает известное высказывание Накаэ Тёмина (1847-1901) - «в Японии не было и нет философии». Последнее обстоятельство связано с тем, что само понятие «философия» в Японии было принято ассоциировать с импортированной западной культурной традицией и сформировавшимся в ней представлением о философии. Поэтому в японской университетской среде обычно курс истории философии подразумевал изучение европейской философии, начиная с Платона и Аристотеля.
С 90-х годов ХХ в. ситуация стала меняться. Неоценимый вклад в формирование более адекватного представления о японской философии в последние два десятилетия был сделан американскими и английскими философами-востоковедами, социологами, антропологами и культурологами, такими как Г.Арутюнян, Т.Казулис, С.Хейне, Дж.Хейсиг, Дж.Маральдо, Р.Картер, С.Один
и др.1 Знаменателен выход серии переводов на английский язык японского философского наследия, а также публикация работ современных японских ученых2. Благодаря этим усилиям сформировался новый подход к японской философии, состоящий в рассмотрении ее в контексте мировой философии, уяснении ее места в интернациональном философском дискурсе.
Во многом утверждению этого подхода способствуют совместные форумы и исследования, посвященные как истории философии в Японии, так и обсуждению актуальных проблем современной философии, в которых принимают участие западные и японские ученые. Такого рода новый опыт представлен в вышедшей в 2011 г.в США под редакцией Б.Дэвиса, Б.Шрёдера и Дж. Вирта коллективной монографии «Японская и континентальная философия. Диалоги с Киотоской школой»3, посвященной анализу наследия Киотоской школы в контексте задач сегодняшнего дня. Целью этой книги является продвижение диалога между западной и японской философией, поскольку на Западе такого рода диалог находится лишь в стадии зарождения. В то же время в Японии активная полемика с западными философами практически в одностороннем порядке ведется с конца XIX в. и продолжается по сей день. Этот дисбаланс отмечается во введении к данной книге: «Тогда как западные философы (за редким исключением) проявляют интерес главным образом к своей собственной традиции, японские философы с рвением стремятся к выстраиванию мостов диалога между своими собственными и западными концептуальными и лингвистическими горизонтами» (с. 1).
Наиболее продуктивной и ревностной в построении диалога была Киотоская школа, оригинальные идеи которой формировались в дискуссии с западными философскими направлениями и в то же время были тесно связаны с японской духовной традицией, в частности с интеллектуальным потенциалом буддизма ма-хаяны. Свое название Киотоская школа получила благодаря тому, что она объединяла группу философов, связанных так или иначе с Киотоским университетом. Принадлежность к ней того или иного ученого определяется общими подходами и терминологией, выработанными Нисидой Китаро (1870-1945) и его ближайшими учениками - Танабэ Хадзимэ (1885-1962) и Ниситани Кэйдзи (19001990). Мыслители, принадлежавшие к первым поколениям Кио-
тоской школы, полемизировали главным образом с европейскими философскими направлениями, такими как немецкий идеализм, марксизм, экзистенциализм, герменевтика и феноменология. Современные преемники традиций Киотоской школы, оставаясь верными ее принципам, обращаются к анализу взглядов Арендт, Дэр-риды, Хабермаса, Левинаса, Меро-Понти, Рикёра, Шелера и др.
Примечательно, что в рассматриваемой коллективной монографии приняли участие японские мыслители, принадлежащие к третьему и четвертому поколениям данной школы - Уэда Сидзу-тэру, Охаси Рёсукэ и Фудзита Масакацу. Среди авторов, представляющих западную философию, - ученые из США, Канады, Германии, Бельгии, Ирландии.
Поскольку японский взгляд на западную философию с позиции «другого», другой культуры, долгое время оставался незамеченным, издание «Японская и континентальная философия. Диалоги с Киотоской школой» является одним из первых шагов в сторону того, чтобы диалог стал взаимным, чтобы западные философы дали ответы на вызовы, сделанные представителями Киото-ской школы. Эта книга призывает западных философов эпохи глобализации не замыкаться в рамках собственной традиции, а выходить на широкий диалог, получая таким образом новые импульсы для собственных философских исканий.
Первый раздел книги «Киотоская школа и диалог» посвящен не только раскрытию диалогического потенциала данной школы, но и эвристическим возможностям и перспективам интернационального философского диалога в целом. Раздел открывается статьей Уэды Сидзутэру «Вклад в диалог с Киотоской школой». Автор показывает, как, полемизируя с западной онтологией, базирующейся на понятиях «бытие» и «субстанция», Киотоская школа выдвинула идеи «абсолютного ничто», «пустоты», «места», ставя на первый план связи и отношения, перемещая акцент с субстанциального на процессуальный аспект реальности. С точки зрения автора статьи, характерные для философии Нисиды Китаро идеи «места» взамен «субстанции», «противоречивого самотождества» вместо «принципа тождества», «снятия оппозиции субъекта и объекта» вместо «дуализма субъекта и объекта», разума, внутренне присущего чувственности, вместо жесткого разделения разума и чувств могут стать отправной точкой для формулирования новых
принципов философии (с. 25). Уэда Сидзутэру говорит об открытии новых горизонтов и о наступлении новой эры в философии: «В русле поворота от прошлой идентификации западной философии с философией как таковой и движения навстречу открытия дискурса "мировой философии" могут ожидаться новые и важные вклады в философию, которые исходят из незападных традиций культуры и мысли... Контакт между различными традициями обещает помочь пролить свет на общие и фундаментальные структуры человеческого существования и будет вдохновлять на появление новых путей понимания мира и индивида, коренящихся в наших различных манерах бытия-в-мире. То, что объявляется "концом философии", относится к системе знания, которая помещает метафизику на позицию первой философии. "Мировая философия" призывает к трансформации самой философии вместе с трансформацией мира. Для западной философии также "другое начало" мышления является настоятельным требованием; возможность открытия признаков такого "другого начала" в прозрениях иных традиций вне Европы сейчас начало реализовываться» (с. 20). При этом выдвигая проект «мировой философии», Уэда Сидзутэру имеет в виду не гиперсистематизацию и гомогенизацию, а создание пространства, которое будет включать многообразие различных традиций, внутри которого каждая из этих традиций может быть «ревитализи-рована» (с. 30).
Автор статьи «Диалог и присвоение: Киотоская школа и кросс-культурная философия», американский профессор Брэт Дэвис, обращается к наследию школы через призму проблем соотношения между культурным заимствованием и творческим синтезом с одной стороны и диалога и уважения к культурным различиям - с другой.
Рассматривая подходы к межкультурному диалогу, выработанные представителями Киотоской школы, Брэт Дэвис отмечает, что, согласно Нисиде Китаро, если культура открыта диалогу, то она несет в себе принцип самоотрицания, который означает, что она не воспринимает себя как один-единственный всеобъемлющий мир. Только путем самоотрицания культура становится «свободной от себя в своем взаимодействии с другими мирами и другими культурами, которые являются для нее чужими» (с. 42). Дэвис показывает продуктивность нигилистического подхода Нисиды Китаро с
точки зрения межкультурного диалога. Киотоская школа предлагала глобальную перспективу, отличную как от телеологического европо- или америкоцентризма, так и от «столкновения цивилизаций». Представители этой школы, признавая, что каждая культура синтетична по своему характеру, тем не менее утверждали, что это не должно означать уничтожения культурной целостности и культурных различий. Модель, предлагаемая Нисидой, представлена в образе «мир миров», понимаемом как пространство диалога, в котором каждая культура получит возможность раскрыть себя другим культурам своим собственным путем. Согласно Нисиде Кита-ро, подлинно мировая культура может быть сформирована только множеством различных культур, которые, утверждая свою точку зрения, развиваются через посредничество мира. Б.Дэвис высоко оценивает подход Нисиды Китаро, выработанный еще в первой половине прошлого века и утверждающий, что «новая глобальная парадигма должна быть плюралистической, а не империалистической, что предполагает движение за пределы соревновательного антогонизма в сторону взаимно трансформирующего диалога, совместного создания "мира миров", единства в различии, в которое каждая нация вносит вклад» (с. 45).
Авторы монографии отмечают общую направленность поисков западных философов ХХ в. и представителей Киотоской школы, выявляя широкие возможности для диалога и обращая внимание на оригинальность решений, предлагаемых японскими учеными. Так, Брэт Дэвис показывает, как Ниситани Кэйдзи развивал философские выводы дзэн-буддизма в форме, которая резонировала с постницшеанскими ответами на кризис нигилизма на Западе, в частности идеями Хайдеггера. Эрин Маккарти сопоставляет взгляды японского мыслителя Вацудзи Тэцуро и современного французского феминистского философа и психоаналитика Люс Иригарэй, которые с разницей в 50 лет критиковали доминирующее в западной философии восприятие «я» как изолированного автономного индивида и понимание этики как сферы исключительно индивидуального сознания. Оба они выдвигали альтернативные модели, в которых и индивидуальность, и интерсубъективность являются одинаково значимыми для человеческого бытия-в-мире. Брайан Шрёдер усматривает близкие подходы во взглядах Танабэ Хадзимэ и Левинаса, первый из которых в 1946 г. предложил про-
ект философии как «метаноэтики», а второй в книге «Тотальность и бесконечное» в 1961 г. выдвинул идею метафизики как отношения между Самостью и Другим, разворачивающегося в форме коммуникативного дискурса, сделав этику метатеорией онтологии.
Весьма знаменательно утверждение Б.Дэвиса в статье «Нисита-ни после Ницше: от смерти бога к великой смерти Воли», который пишет, что кризис западной философии, «конец философии» как метафизики или онтологии может быть также воспринят как возможность для начала диалога с незападными традициями. По его словам, «утрата доверия к идеологии, которая отождествляет модернизацию и вестернизацию с прогрессом, который всегда было проще мыслить в терминах науки и технологии, чем в терминах философии и религии, может открыть дверь, через которую мы сделаем "шаг назад" в область диалогического мышления, двустороннего диалога между корнями западной и восточной традиций, а также между их модернистскими и постмодернистскими ветвями» (с. 83).
В высшей степени положительно оценивая начинание, предпринятое коллективом авторов монографии «Японская и континентальная философия. Диалоги с Киотоской школой», хотелось бы высказать пожелание, чтобы и представители отечественной философии прониклись важностью подобного подхода и активнее вливались в процесс межкультурного философского диалога.
Примечания
См.: Self as Body in Asian Theory and Practice / Kasulis T.P. ed. Albany, 1992; Japan in the World / Miyoshi M. and Harootunian H.D. eds. Durham, 1993; Rude Awakening: Zen, the Kyoto School, and the Question of Nationalism / Heisig J.W. and Maraldo J.C. eds. Honolulu, 1994; Zen and Comparative Studies / Heine C ed. Honolulu, 1996; Odin S. The Social Self in Zen and American Pragmatism Albany, 1996; Contemporary Japanese Philosophy / Deutsch E. ed. London, 1997 Carter R. Yuasa Yasuo. Encounter with Enlightment. A Study of Japanese Ethics Albany, 2001; Blocker H.J. Starling Chr. L. Japanese Philosophy. Albany, 2001 Zen and Modern World / Heine S. ed. Honolulu, 2003; и др. См.: Sourcebook for modern Japanese Philosophy. Selected Documents / Dilworth D.A., Viglielmo V.H. and Maraldo J.C. eds. Westport, Connecticut, London, 1998; Contemporary Japanese Thought / Calichman R. ed. N.Y., 2005. Japanese and Continental Philosophy. Conversations with the Kyoto School / Davis B., Schroeder B., Wirth J.M. eds. Bloomington and Indianapolis, 2011.
2
