CC BY
94
Вестник ПСТГУ
II: История. История Русской Православной Церкви.
2010. Вып. 11:2 (35). С. 32-51
Якутский протоиерей Николай Миронович
Епископ Якутский и Ленский Зосима (Давыдов)
В статье повествуется о жизненном пути протоиерея Николая Мироновича (1895—1979), несшего свое служение в Западной Белоруссии (на территории до 1939 г., принадлежавшей Польше), в годы Второй мировой войны — в Псковской православной миссии, в Литве. После войны протоиерей Николай пережил многолетнее заключение в Норильском лагере. После освобождения в 1956 г. служил в Якутии, где оставил о себе добрую память.
В Республике Якутия в 50—60 гг. XX столетия нес свое церковное послушание благочинного всей Якутской области протоиерей Николай Миронович (1895— 1979). В наши дни практически уже не осталось прихожан, которые бы еще помнили этого замечательного пастыря. Судьба этого замечательного священника очень необычна.
Будущий протоиерей Николай родился 6 января 1895 г.1 в Западной Белоруссии в Ковенской губернии, Поневежском уезде, в деревне Гегобросту2 в семье священника Никольской церкви Николая Ипполитовича Мироновича3. Его отец происходил из старинного священнического рода, который вел свое начало со времени императора Павла I. В семье рассказывают, что его дед, протоиерей Ипполит Миронович, служил в 1850—1859 гг. в Никольском соборе г. Белостока4.
Его мать, Юлия Николаевна (урожденная Будзилович), была учительницей и происходила из польского дворянского рода. «Она имела светское воспитание и любила, — как рассказывал сам батюшка, — увеселения, но, тем не менее, вышла замуж за священника»5. Вспоминая о своем раннем детстве, батюшка рассказывал, что «воспитывался я больше в польском духе, хотя себя всегда считал и считаю русским»6.
1 По советскому паспорту 22 октября 1899 г.
2 Сегодня это Литва.
3 Его отец родился в местечке Молодечно (Западная Белоруссия).
4 См. : Болтрык М. Таким был протодиакон Леонтий Миронович // Общепольский православный журнал «Православное обозрение». № 10. 2008. С. 18.
5Дмитриева И. Польский священник в Якутии // Логос. 2006. № 4 (18). Окт. С. 32.
6 Миронович Н. Воспоминания (Архив УФСБ по СПб и ЛО. Д. П.-22852. Т. 1. Л. 40).
В январе 1900 г., когда его родители переехали в село Сидельники Волковыс-ского уезда Гродненской губернии, Николай стал помогать отцу за богослужением в местной церкви, сначала в алтаре, а потом и на клиросе. У него от рождения был хороший слух и голос. Так вот и началось его церковное служение.
Надо сказать, что Николай в детстве был весьма болезненным ребенком. Как-то, в начале 1907 г., он настолько сильно заболел, что его мать, совершенно отчаявшись в его выздоровлении, решила обратиться за помощью к святому праведному Иоанну Кронштадтскому, о чудесах которого много писали газеты. Узнав о приезде батюшки в Петербург, она в начале весны отправилась в столицу. Время было неспокойное, и, чтобы в дороге не было лишних вопросов, она переоделась в крестьянское платье. Оказавшись в столице, Юлия Николаевна поселилась в простой гостинице и в течение нескольких дней тщетно пыталась пробиться через плотное кольцо почитателей к святому чудотворцу. Совершенно выбившись из сил, она взмолилась ему и в тот же день неожиданно столкнулась с ним в коридоре своей гостиницы. Отец Иоанн, выслушав ее, сказал: «Что же Вы ко мне приехали, если у Вас на родине чудотворная икона Божией Матери есть? Поезжайте к Ней!» Послушавшись доброго совета, Юлия Николаевна 15 марта совершила паломничество в древний монастырь, расположенный на Ясной горе, к известной иконе Божией Матери «Ченстоховской». По ее горячим молитвам перед этим святым образом ее сын, вопреки прогнозу врачей, полностью поправился. В память об этом чуде долгие годы в их семье благоговейно сохранялся привезенный его мамой небольшой образок Царицы Небесной.
В 1908 г. его родители обосновались в местечке Лужки Виленской губернии, расположенном возле станции Глубокое, где его отец стал служить настоятелем храма Рождества Пресвятой Богородицы. В то же время, учитывая слабое здоровье Николая, на семейном совете было решено отправить его в город Вильно к крестному — протоиерею Луке Ивановичу Смоктуновичу, служившему в Кафедральном соборе. В семье своего крестного Николай прожил до 1910 г., а затем, успешно сдав экзамены, поступил в Виленское духовное училище. Обучаясь в нем, он, по собственному желанию, стал посещать и противокатоличес-кие миссионерские курсы, на которых преподавал тогда протоиерей Лука. Они были открыты в епархии по благословению епископа Литовского и Виленского святителя Агафангела (Преображенского) для всех желающих7. Узнав об этом, его мать, как рассказывал сам батюшка, предсказала ему, что он окончит свою жизнь в Сибири8.
1 августа 1914 г. началась Первая мировая война, и по всей стране была объявлена всеобщая мобилизация. Однако по указу Святейшего Синода от 26 ноября 1914 г. всем учащимся средних и высших духовных школ была предоставлена отсрочка от армии. Воспользовавшись этим обстоятельством, Николай по окончании духовного училища продолжил свое образование в Литовской духовной семинарии, которая была расположена в Свято-Духовом монастыре. Ее ректором и настоятелем монастыря был тогда архимандрит Лаврентий (Князев), будущий
7 Святитель Агафангел (Преображенский) был на Литовской и Виленской кафедре с 13.08.1910 г. по 22.12.1913 г.
8 См. : Домашенко А. И. Воспоминания об отце Николае Мироновиче (архив автора).
священномученик епископ Балахнинский9. Однако тихая и размеренная жизнь в святой обители была нарушена быстро приближающейся линией фронта, из-за которой была объявлена всеобщая городская эвакуация, и первыми в Москву были отправлены мощи святых Виленских мучеников10. В начале сентября 1915 г. и все воспитанники семинарии в количестве 53 человек вместе с инспектором В. Богдановичем и преподавателями в срочном порядке были вынуждены эвакуироваться в г. Рязань, где, по решению Св. Синода, Литовской духовной семинарии было предоставлено пустующее здание Гаврииловского приюта.
14 апреля 1916 г., в день памяти святых Виленских мучеников, семинарию посетил архиепископ Литовский и Виленский святитель Тихон (Беллавин), будущий Патриарх Всероссийский. После соборной молитвы он долго беседовал с семинаристами, а на прощание каждого из них благословил. Они расстались со своим архипастырем полные радужных надежд на скорое возвращение в Вильно, но их планам не суждено было осуществиться.
Уже после Февральской революции Литовская духовная семинария начала испытывать серьезные финансовые и бытовые трудности. В связи с этим обстоятельством многие семинаристы, опасаясь за свое будущее, старались быстрее окончить ее. В декабре 1917 г. революционные власти официально объявили о закрытии семинарии и изъятии здания. При этом все учащиеся были распущены по домам, а всем преподавателям было предложено вернуться обратно в Литву. Как рассказывал о. Николай, он к этому времени уже успел закончить экстерном пять классов семинарии и поступил на медицинский факультет Белостокского университета. Однако из-за начавшегося голода был вынужден весной 1918 г. уехать к родителям в Лужки.
Когда в мае его отец получил назначение в Троицкую церковь местечка Ко-зяны Браславского уезда Виленской губернии, Николай отправился туда вместе с ним. Он устроился в церкви псаломщиком, а с октября стал еще преподавателем в местной сельской школе, где познакомился с Лидией Леонтьевной Гри-дюшко и вскоре женился на ней. В марте 1920 г. он вместе с женою вернулся в Лужки — поближе к матери, где устроился учителем в Первую трудовую школу.
Отец Николай любил рассказывать, что в их семье была нянька — Анисимова Марфа Степановна, которая часто говорила: «Матушка, Ваше дело родить, а наше дело воспитывать»11. Благодаря ее заботливой помощи и поддержке, в его семье 28 мая родился первый сын Леонтий, а в скором времени появились еще трое детей: Олег (родился в 1923 г.), Ростислав (родился в 1926 г.) и Владимир (родился в 1929 г.).
Когда Польша в октябре 1920 г. оккупировала весь Вильнюсский край, Николай Николаевич решил было со своей семьей переехать в Россию, но потом, уступив настойчивым просьбам матери и жены, остался. «Мать особенно меня, как
9 Священномученик епископ Балахнинский Лаврентий (Князев) был ректором Литовской духовной семинарии и настоятелем Виленского Свято-Троицкого монастыря с 1912 г. по январь 1917 г.
10 Мощи святых Виленских мучеников Антония, Иоанна и Евстафия находились в Москве, в Донском монастыре.
11 Эта нянька была очень преданна о. Николаю и до самой смерти сопровождала его повсюду (см. : Дмитриева И. Польский священник в Якутии // Логос. 2006. № 4 (18). Окт. С. 32).
своего любимца, жалела и не отпускала от себя, говоря, что в Польше будет жить лучше и что не следует бросать своей родины. Я остался», — рассказывал он.
В начале 1921 г. Николай Николаевич совершил паломничество в Успенскую Почаевскую Лавру, где после молитвы и исповеди решил принять диаконский сан. 15 июня 1921 г. он подал прошение архиепископу Ковенскому Елевферию (Богоявленскому) о своем рукоположении. Вскоре владыка, совершив диаконс-кую хиротонию, определил его на служение в Лужки.
Надо отметить, что если официально Польская конституция и гарантировала свободу вероисповедания русскому религиозному меньшинству в стране, то на деле все оказалось совсем не так просто. Стараясь оторвать разрозненные русские приходы от России, польское правительство поставило перед собой задачу объединить их в малочисленную и легко управляемую Польскую Православную Церковь. В связи с этим 14 октября 1922 г. архиепископ Елевферий был арестован властями и выслан за пределы Польши12, поскольку он в своей церковной деятельности всегда последовательно проводил курс на объединение православных приходов вокруг Московской Патриархии.
Уже через два года польскому правительству, при поддержке Константинополя, удалось самочинно провозгласить Польскую Автокефальную Православную Церковь. Тогда же всем священникам и членам клира было официально предложено написать прошение и перейти в юрисдикцию вновь образованной Церкви либо уйти за штат. Имея на руках маленьких детей и опасаясь за их будущее, отец Николай принял решение перейти в новую юрисдикцию. С этого же времени оборвалась и его переписка с владыкой Елевферием.
В 1925 г. отец Николай был переведен сначала в Никольский соборный храм г. Поставы и назначен законоучителем в школу деревни Курополье, а затем в 1930 г. его переместили в храм г. Сморгони.
С 1932 г. он уже в сане протодиакона служил в г. Молодечно.
В 1936 г. отец Николай Миронович, сдав священнический экзамен перед комиссией при Полесской духовной консистории, был рукоположен во иерея архиепископом Полесским и Пинским Александром (Иноземцевым). Его отец, узнав об этом, тогда же передал ему в благословение серебряный священнический крест, который передавался в их семье из поколения в поколение по священнической линии со времен императора Павла I. Отец Николай всегда очень дорожил этим отцовским благословением и бережно сохранял его даже в самые трудные годы своей жизни13.
Священническое служение отца Николая началось в храме села Теляточи Брестского уезда (сегодня Белоруссия), где ему в качестве псаломщика стал помогать его старший сын14. К этому времени Леонтий успел закончить Виленскую
12 Архиепископ Виленский и Литовский Елевферий поселился в Каунасе.
13 Болтрык М. Цит. соч. С. 18.
14 Леонтий Миронович (1920—1983) по окончании Виленской духовной семинарии женился в 1940 г. на Зинаиде Данилюк и был рукоположен в диаконы 2 апреля 1944 г. Через два года был переведен в Никольский собор г. Белостока, где и служил протодиаконом до самой смерти.
духовную семинарию и школу псаломщиков при Яблочинском монастыре святого Онуфрия на Холмщине (Польша)15.
1 сентября 1939 г. Германия напала на Польшу, и отец Николай был демобилизован в польскую армию. 5 сентября его с остальными новобранцами отправили поездом в Брест, но по дороге их состав попал под бомбежку немецких самолетов на станции Черемуха, и он получил сильную контузию осколком вагонной доски. Его отвезли вначале в город Белосток, где оказали первую медицинскую помощь, а затем 9 сентября перевезли в военный госпиталь города Вильно.
Пока он в течение месяца проходил в госпитале лечение, в стране произошли серьезные перемены. Прежде всего немцы, разгромив польскую армию, заняли Польшу. Затем, на основании Договора между СССР и гитлеровской Германией от 23 августа 1939 г., советские войска 17 сентября перешли границу и заняли Западную Беларусь, Волынь и Галичину. После установления границы Советский Союз передал Литовской республике по мирному договору от 10 октября 1939 г. «польскую часть» Виленского края вместе с городом Вильно.
От родных, оставшихся на советской территории, тогда же стали поступать сообщения об арестах среди православного духовенства и о массовом закрытии храмов, которые начались сразу же с приходом Советской власти. Обсудив все это на семейном совете, отец Николай принял решение остаться в Вильно. Он поселился у своих родственников с надеждой, что со временем и матушка Лидия с детьми сможет перебраться к нему. Это решение было для него нелегким, поскольку самому младшему сыну исполнилось тогда только десять лет. «О нем отец Николай особенно жалел и очень винил себя за то, что оставил таким ма-леньким»16.
Вскоре из ссылки в город вернулся митрополит Виленский и Литовский Елевферий (Богоявленский), утвержденный главою всех православных приходов Московской Патриархии в Литве и Эстонии. Тогда же вместе с остальным духовенством отец Николай подал ему прошение о переходе в Литовскую Православную Церковь и, по указу митрополита, был определен исполняющим должность ключаря Пречистенского Древле-митрополитального собора. В ноябре владыка назначил его настоятелем Патриаршей Екатерининской церкви в г. Вильно, в которой он прослужил до августа 1942 г.17 Кроме богослужения в городском храме, на его пастырском попечении находились близлежащие деревни, не имеющие храмов: Новые Свенцяны, Старые Свенцяны и Подбродье. Отец Николай вспоминал, что вскоре «все духовенство и я получили документы, что принадлежим Московскому Патриархату»18. Это, конечно, было радостное событие в их жизни, но, как оказалось в дальнейшем, радость духовенства была весьма недолгой. 15 июня 1940 г. советские войска вошли в Прибалтику, а с 3 августа Литва, Латвия и Эстония официально вошли в состав СССР.
15 См. : Болтрык М. Цит. соч. С. 18—19.
16Домашенко А. И. Цит. соч.
17См. : Миронович Н., прот. Автобиография 1957 г. (Якутский епархиальный архив).
18 Миронович Н. Воспоминания. Л. 42.
«Настроение было среди духовенства тяжелое, в том числе и у меня, каждый ждал репрессий. Никто из духовенства не приветствовал приход большевиков и каждый дрожал за свою шкуру», — рассказывает отец Николай19. Но для него самого неопределенность положения усугубилось еще и неожиданным известием, которое он получил из дома от приехавшей к нему Марфы Степановны Анисимовой — няньки его детей. Она рассказала о. Николаю, что его матушка, не дождавшись его, сошлась с одним из его бывших товарищей. Узнав об этом, отец Николай сразу же принял твердое решение уйти в монастырь20. Но, пока решался его бракоразводный вопрос, митрополит Елевферий 31 декабря 1940 г. неожиданно скончался. На его погребение из Риги впервые приехал недавно назначенный полномочный представитель Московской Патриархии в Прибалтике архиепископ Дмитровский Сергий (Воскресенский). 24 февраля 1941 г. владыка Сергий был официально утвержден митрополитом Виленским и Литовским, а через месяц стал и «Экзархом Латвии и Эстонии». Он поселился в г. Риге, а в Вильно бывал только наездами.
22 июня 1941 г. Германия без объявления войны напала на Советский Союз, а уже на следующий день немецкие войска заняли Вильно. Отец Николай вспоминал, что «война советско-немецкая застала меня в г. Свенцяны-Старые. На второй день войны я решил уехать в Вильно, но уже не мог вернуться по причине немецкой бомбардировки Свенцянского вокзала, и я остался в Свенцянах, там пробыл почти месяц и дождался прихода немцев. Еще отслужил несколько служб и уехал в Вильно. В Вильне я дождался приезда из Риги митрополита Сергия (Воскресенского) и начал вести с ним переговоры о поступлении моем в монастырь. Подал прошение о разводе с моей женой, но оставался служить в Вильне в Екатерининской церкви, а также и выезжал в те приходы, куда выезжал и при Советской власти, но уже выступая на проповедях против Советской власти» 21.
Нет смысла сегодня говорить о том, что «подобные проповеди» или заявления со стороны православного духовенства, оказавшегося на оккупированной немцами территории, были в те годы вынужденной мерой. Тем более что и сам Экзарх Прибалтики митрополит Сергий открыто, «с самого начала оккупации, занял антикоммунистическую позицию»22. Эта верно выбранная тактика позволила ему не только быстро установить контакт с военной администрацией, но и получить официальное разрешение на посещение лагерей военнопленных и проведение для советских солдат православных богослужений. Кроме этого, в начале июля ему удалось провести переговоры с Германским командованием о направлении на оккупированные немцами российские области миссионеров из числа латвийских православных священников23.
В связи с этим митрополит Сергий учредил вначале «Внутреннюю Православную Миссию в Латвии и Литве» — для обслуживания «материальных и ду-
19 Миронович Н. Воспоминания. Л. 42 об.
20 См. : Домашенко А. И. Цит. соч.
21 Миронович Н. Воспоминания. Л. 42 об.
22 Шкаровский М. В. Церковь зовет к защите Родины. Религиозная жизнь Ленинграда и Северо-Запада в годы Великой Отечественной войны. СПб., 2005. С. 166.
23 См. : Государственный архив Псковской области. Ф. 1633. Оп. 1. Д. 1. Л. 16.
ховных нужд беженцев, раненых и военнопленных»24. Ее начальником стал член Синода и руководитель миссионерского стола Латвийской Православной Церкви протоиерей Кирилл Зайц. А в середине августа, по получении всех необходимых разрешений из Рейхскомиссариатства, им была создана и Внешняя Миссия, получившая название «Православной Миссии в освобожденных областях России»25. 18 августа в оккупированную немцами Псковскую область им была направлена первая группа священников-миссионеров в количестве 14 человек, которую возглавил протоиерей Николай Колиберский.
Отправляя священников, митрополит Сергий дал им четкое указание, кроме него самого, поминать на богослужениях имя митрополита Ленинградского Алексия, к епархии которого принадлежал район Пскова26. В то же время «со стороны немецких властей, — как пишет один из участников группы, протоиерей Алексий Ионов, — никаких инструкций специального или специфического назначения Миссия не получала. Если бы эти инструкции были даны или навязаны, вряд ли бы наша Миссия состоялась. Я хорошо знал настроение членов Миссии. С немцами мы считались по принципу: “из двух зол выбирай меньшее”. Что немцы — зло, никто из нас не сомневался. Ни у кого из нас не было, конечно, никаких сомнений к завоевателям “жизненного пространства” нашей Родины»27.
Таким образом, оказавшись на территории, где при советской власти «были закрыты последние церкви»28, священники приступили к своим прямым обязанностям. Они объезжали деревни и села, крестили детей и взрослых, исповедовали и причащали, отпевали умерших, одним словом — становились «первыми очевидцами и тружениками церковного возрождения»29.
Местные жители, изголодавшиеся по церковным таинствам и не видевшие батюшек целыми десятилетиями, толпами стекались со всех окрестных деревень. В короткое время миссионеры смогли открыть и объединить вокруг Московской Патриархии более четырехсот приходов на Северо-Западе России. По месту своего расположения миссия получила название «Псковская Православная Миссия»30.
24 Бывший участник миссии протоиерей Георгий Тайлов вспоминает, когда фронт продвинулся вглубь и жители оккупированных районов приехали «к родственникам в Латвию и увидели, что здесь все церкви действуют (у них-то позакрывали). Они добрались до митрополита Сергия и попросили послать латвийских священников в близлежащие российские земли, что и было сделано» (Лебедева Н. Из жизни православных в Латвии. Интервью с протоиереем Георгием Тайловым // Православная Русь. 1998. № 5. С. 8).
25 Историк М. В. Шкаровский пишет, что «разрешая деятельность Духовной Миссии, германское командование преследовало и свои цели, которые, впрочем, в дальнейшем в основном остались неосуществленными» // Шкаровский М. В. Нацистская Германия и Православная Церковь. М., 2002. С. 374.
26 Обозный К. П. История Псковской Православной Миссии 1941—1944 гг. М., 2008. С. 81.
27 Ионов А., прот. Записки миссионера (Псковская Миссия) // По стопам Христа (Беркли, США). 1954. № 50. С. 14 (цит. по : Шкаровский М. В. Церковь зовет к защите Родины. С. 216).
28 Православный Христианин. 1943 (янв. — февр.). № 1—2 (6—7). С. 7.
29 Обозный К. П. Цит. соч. С. 61.
30 Участник работы Псковской православной миссии протоиерей Георгий Бенигсен в своих воспоминаниях писал: «Собственно, эта победа была нашей только в очень незна-
В начале 1942 г. благочинный Виленского округа протоиерей Игнатий Яр-молюк передал о. Николаю от митрополита Сергия настойчивое предложение перейти на работу в «Православную миссию в освобожденных областях России». Причиной такого предложения послужило возникшее между ним и благочинным разногласие31. На переданное о. Игнатием предложение о. Николай ответил, что просил митрополита Сергия о пострижении его в монашество и что он будет «говорить по этому поводу лично с митрополитом Сергием»32.
Когда в начале августа Экзарх приехал г. Вильно, о. Николай явился к нему на прием. О. Николай рассказывал: «...на просьбу о моем посвящении в монахи и разводе с женой <митрополит> сказал, что пока пройдет бракоразводный процесс, я должен послужить в Миссии, а монашество не удерет, придет и на него время». Далее, рассказывая о работе в Миссии, митрополит добавил: «Вот. уже батюшки из Латвии там работают и довольны, а из Литовской епархии никто не хочет идти в Миссию, не говоря, конечно, о стариках. Вам .будущему монаху, надо попробовать и миссионерского хлеба. Ну, вот, противиться нельзя, собирайтесь и поезжайте. <...> Из Риги Вы получите указ о Вашем назначении, а теперь собирайте Ваши дела, сдавайте их и готовьтесь к отъезду»33.
8 августа по получении Указа и необходимого пропуска на проезд о. Николай выехал в г. Ригу, где остановился в монастырском общежитии и посетил митрополита. О. Николай рассказывал: «Он мне сказал отдыхать, а сам по телефону выдал распоряжение заготовить документы для меня и получить пропуск в город Остров, куда он меня решил отправить вторым священником»34. На следующий день после полудня проездные документы на въезд в Ленинградскую область были готовы, и о. Николай получил их у начальника канцелярии профессора права И. Д. Гримма. Здесь же он встретился со своим благочинным Островского округа протоиереем Алексеем Ионовым. «Он приехал в Ригу по церковным делам, — рассказывал о. Николай, — и хотел было уезжать уже в Остров, но, узнав о том, что я еду в Остров, решил задержаться в Риге, а мне дал письмо к его квартирной хозяйке принять меня»35. 10 августа о. Николай уже выехал к своему новому месту службы.
Город Остров расположен в 55 км к югу от Пскова, на берегу реки Великая. Он получил свое название от небольшого острова, расположенного посреди реки, на котором некогда была построена величественная крепость. Этот остров был связан с городом мостом, и на нем, рядом с действующим храмом святителя Николая, в церковном доме проживал благочинный о. Алексий Ионов. В городе,
чительной степени. Ее одержали сотни тысяч русских людей, истосковавшихся по Богу, по Церкви, по Благовестию, тех, к кому мы отправляли наших священнослужителей. Они требовали Церкви, священников, богослужения. Немцам, нехотя, пришлось уступить» (цит. по : Шкаровский М. В. Церковь зовет к защите Родины. Религиозная жизнь Ленинграда и Северо-Запада в годы Великой Отечественной войны. С. 148).
31 Воспоминания о. Георгия Тайлова о его работе в Псковской православной миссии 1941—1944 гг. // Православная жизнь. 2001. № 1 (612). Янв. С. 15.
32 Миронович Н. Воспоминания. Л. 42 об.
33 Там же. Л. 53 об.
34 Там же. Л. 54.
35 Там же.
благодаря заботам о. Алексия, были уже открыты Троицкий собор и храм святых Жен Мироносиц на кладбище. Но все же этих храмов было мало для шести тысяч церковно изголодавшихся людей, проживающих в городе.
13 августа отец Николай прибыл и поселился у него в доме. Надо сказать, что он прекрасно владел польским, белорусским, украинским, литовским и русским языками, поэтому его знания сразу пригодились, сначала среди разношерстного населения области, а затем и беженцев. Главным послушанием о. Николая было служение в соборе и обслуживание церквей Островского благочиннического округа. В это время ему часто приходилось посещать деревни: Елины, Дубки, Гривы, Борисо-Глебск, Пупорево, Кухна, Синское-Устье Островского района, а также Воронцово и Немоево соседнего Сашихинского района. Здесь он совершал по просьбе жителей необходимые богослужения, а также принимал участие в организации как самих церковных общин, так и проведении в них церковных советов. Кроме этого, вместе с благочинным он проводил внебогослужебные беседы по изучению основ христианской веры для взрослых, что дало возможность в короткое время подготовить необходимое число школьных педагогов и начать преподавание Закона Божия во всех школах Островского района36. Но, к сожалению, это доброе дело продлилось недолго, и в скором времени немецкие власти запретили его преподавание, почти повсеместно изъяв этот предмет из обязательных школьных программ.
По воспоминаниям протоиерея Георгия Тайлова, служившего в Островском районе в Печанах, «отец Николай был энергичным священником, у него был обычай во время запричастного петь духовные стихи, которые народ исполнял во время крестных ходов. Был гостеприимен и вежлив... Внешне он выглядел благолепно, но имел “польский гонор”»37.
Из-за этого «гонора» митрополит Сергий как-то в конце апреля 1943 г. уже перед самой Пасхой вызвал о. Николая в Псков для разговора. Внешней причиной послужил рапорт Островского благочинного протоиерея Алексия Ионова, который обвинил о. Николая «в агитации среди прихожан об открытии еще одного в Острове прихода» и отделении от него. Речь шла о сохранившейся в городе Казанской церкви бывшего Симанского монастыря, которую о. Николай предложил открыть в городе и организовать при ней монастырскую общину. Митрополит Сергий, выслушав все «за» и «против», запретил о. Николаю «заниматься открытием нового прихода в городе Острове»38 и в то же время пригласил послужить вместе с ним на Пасху. Служба прошла в Псковском соборе на высоком эмоциональном подъеме. «Крестный ход шел вокруг храма при звоне чудесных колоколов, была проповедь, а после нее трапеза в Кремле, где располагалось управление Миссии»39.
36 Псковский синодик пострадавших за веру Христову в годину гонений священноцерков-нослужителей, монашествующих и мирян Псковской епархии XX. М.; Псков. 2005. С. 661.
37 Воспоминания о. Георгия Тайлова о его работе в Псковской православной миссии 1941-1944 гг. С. 16.
38 Миронович Н. Воспоминания. Л. 55 об.
39 Воспоминания о. Георгия Тайлова о его работе в Псковской православной миссии 1941-1944 гг. С. 16.
На следующий день о. Николай вместе с протопресвитером о. Кириллом Зайцом и начальником канцелярии протоиереем Николаем Жундой посетил лагерь для военнопленных № 372, расположенный на окраине Пскова. Здесь они отслужили праздничную литургию, на которой присутствовало около 600 военнопленных Красной армии40. Что значило это богослужение для находящихся в плену измученных людей, думается, излишне и говорить. Многие из пленных исповедовались и причащались. По окончании службы о. Николай вернулся в г. Остров.
Здесь его ожидала приятная неожиданность. Дело в том, что митрополит все же дал указание благочинному о. Алексию Ионову совершить освящение восстанавливаемого о. Николаем храма. Поэтому в самом скором времени церковь в честь Казанской иконы Божией Матери была торжественно освящена тремя священниками: о. Алексием, о. Николаем и о. Георгием Тайловым при большом скоплении народа41.
28 апреля последовал указ митрополита о переводе протоиерея Алексия Ионова благочинным Гдовского округа, а вместо него Острожским благочинным был назначен протоиерей Николай Жунда42. До приезда нового благочинного, его обязанности были возложены на о. Николая 43.
В июне 1943 г. в Миссии произошла переорганизация, и из Дновского бла-гочиннического округа был выделен Порховский округ, который должен был обслуживать население трех районов: Порховского, Пожеревицкого и Славко-вического44. Благочинным нового округа был назначен протоиерей Николай Миронович. Однако он не мог сразу выехать к месту своего назначения. В связи с этим о. Николай был вынужден временно исполнять обязанности Острожского благочинного. Он должен был подготовить дела приходов к передаче. Учитывая военное время и ограниченность передвижения, ему только к началу июля удалось справиться с этой задачей и выехать к новому месту назначения. По дороге он посетил г. Псков и Миссию, где от секретаря А. Я. Перминова получил необходимые указания относительно организации нового благочиния, а также чистые бланки послужных списков, которые было необходимо раздать для заполнения духовенству.
По прибытии в г. Порхов о. Николай навестил священника местной Никольской церкви о. Павла Студентова, с которым обсудил вопросы по своей новой службе. На следующий день они вместе посетили городского главу А. И. Уварова
40 Обозный К. П. Цит. соч. С. 317.
41 См. : Там же. С. 155-156.
42 Протоиерей Николай Жунда был Островским благочинным с июля 1943 г. по январь 1944 г.
43 В связи с этим нам видится, что главная причина возникшего конфликта кроется не в проступке о. Николая, а в личных амбициях благочинного, поскольку паства сама разделилась и избрала себе священника близкого «по духу»: «Ионов имел общение больше среди интеллигенции, а Миронович среди простонародья». Все это прекрасно понял митрополит Сергий, поэтому и сделал правильный вывод (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д. АА10676. Т. 1. Л. 146).
44 Одной из причин разделения Дновского округа послужила трагическая гибель Днов-ского благочинного священника Василия Евстратьевича Рушанова, который был застрелен неизвестными 16 марта 1943 г. в вагоне поезда, следовавшего из Дно в Порхов.
и просили его помочь с квартирой для приехавшего благочинного. По его ходатайству немецкое командование выделило в городе бывший церковный дом, в котором протоиерей Николай и поселился.
Его благочинничество было здесь весьма непродолжительным, менее двух месяцев — с июля по август 1943 г., но и за это непродолжительное время он многое успел сделать. Он, прежде всего, провел в городе организационное собрание духовенства, а также посетил три прихода в Порховском районе, расположенные в селах: Подоклинье, Бельское Устье и Дубровно. 6-7 августа состоялась его последняя поездка по благочинию в весьма отдаленное село Славковичи (Славковичский район), где он встретился со священником Николаем Успенским и посетил восстанавливаемый им храм45.
В августе протоиерей Николай получил официальное приглашение принять участие в торжествах, посвященных второй годовщине существования Миссии и 15 августа выехал в Псков для участия в них. 17 августа в город приехал митрополит Сергий. После официальной встречи он попросил о. Николая остаться для разговора. Оставшись наедине, митрополит спросил о. Николая, как он устроился в Порхове. О. Николай ответил, что не успел устроиться за такой короткий срок, все вещи его пока находились в Острове. Протоиерей вспоминал: «Митрополит мне сказал, что, может быть, и не надо будет устраиваться в Порхове, и начал говорить о моей просьбе к нему в Вильне о монашестве. Если я не переменил своего намерения принять монашество, то он меня определит в Печерский монастырь. Там уже почти все старые монахи дела запустили, и вот надо подновить монастырь. Приедут из Вильны два монаха, и вот, я третий буду. Поедете теперь в Печеры к празднику Успения к 28 августа, а там этот вопрос и решим. Подумайте хорошенько, завтра перед службой в церкви скажите мне». Посоветовавшись с о. Константином Зайцом, о. Николай дал свое согласие, и митрополит шутя сказал: «Ну, вот и наместником будешь!»46
После окончания официальных торжеств, на которых о. Николай за большую миссионерскую работу был награжден серебряным орденом Миссии47, он 20 августа отправился в Остров за вещами, а 26 августа выехал поездом вместе с двумя сопровождающими в Псково-Печерский монастырь. «По приезде в Печеры я явился к настоятелю монастыря о. Павлу Горшкову и сказал ему, что приехал по приказанию митрополита Сергия. Мне отвели келью, в которой я и поселился», — писал он впоследствии48.
27 августа в монастырь прибыл митрополит Сергий, который отслужил праздничную всенощную и литургию, а затем 29-30 августа провел здесь архиерейское совещание. В нем приняли участие епископ Рижский Иоанн (Гар-клавс), епископ Ковенский Даниил (Юзвьюк) и архиепископ Нарвский Павел (Дмитровский). Среди многих важных вопросов церковной жизни митрополит поднял вопрос и об о. Николае Мироновиче. Он рассказал, что намеревается «постричь его и со временем возвести в епископский сан». Против его решения
45 Архив УФСБ по СПб и ЛО. Д. П-22852. Т. 1. Л. 57 об.
46 Миронович Н. Воспоминания. Л. 58.
47 Архив УФСБ РФ по Псковской обл. Д. АА10676. Т. 4. Л. 861-861 об.
48 Миронович Н. Воспоминания. Л. 58 об.
выступил епископ Ковенский Даниил, который ранее был секретарем покойного митрополита Литовского и Виленского Елевферия (Богоявленского) и прекрасно помнил о вынужденной «измене» о. Николая Московской Патриархии и о временном переходе в Польскую Автокефалию49.
По окончании совещания 30 августа вечером к о. Николаю в келью пришел личный переводчик митрополита Сергия Владимир Радвил и рассказал, что против назначения о. Николая в Печерский монастырь восстал епископ Даниил, который считал, что, во-первых, «несмотря на всякие разводы, неудобно принимать в монастырь при живой жене»50, а во-вторых, «в Печерский монастырь надо назначить на ответственный пост знающего языки, разумеется, главным образом немецкий и эстонский». О. Николай сказал: «.я не напрашивался и, если неугоден, отпустите меня»51.
Утром 31 августа митрополит Сергий вызвал о. Николая и сказал, что его вопрос пока не решен, поскольку власти против него, но «будущее покажет». А поскольку о. Николай просил у него отпуск перед переводом в Порхов, то митрополит благословил его ехать в Вильно до 21 сентября. В тот же день о. Николай, сдав все дела по благочинию священнику Иакову Начису, выехал в отпуск.
18—19 сентября митрополит Сергий посетил г. Вильно и имел разговор с о. Николаем. Он сказал ему, что «с Печерами вопрос остается открытым». В ответ на это о. Николай попросился вернуться священником в Остров, поскольку после его перевода в городе до сих пор нет ни одного постоянного священника, а только время от времени приезжают из Пскова Островский благочинный протоиерей Николай Жунда52 и священник Николай Шенрок53. Протоиерей Николай вспоминал: «Митрополит Сергий согласился и назначил меня в Остров исполнять священнические обязанности в Островском соборе»54.
22 сентября о. Николай получил от митрополита указ о назначении его настоятелем собора и выехал в г. Остров. В этот раз, рассказывал он, «я обслуживал только городской приход и в провинцию не ездил»55. Он поселился в своей квартире на ул. Дженера, дом 4 и сразу же приступил к своим священническим обязанностям в Троицком соборе. Почти каждый день он шел в собор и совершал службу вместе с диаконом Николаем Харламовым, с семьей которого он подружился. По дому ему помогала престарелая Марфа Степановна Анисимова, о которой он заботился до самой ее кончины.
Однажды к нему пришел начальник района Аксенов, который, напомнив
о дореволюционной традиции проведения в октябре по городу крестного хода, сказал: «Большевики не позволяли устраивать крестный ход, а немцы разреша-
49 См. : Обозный К. П. Цит. соч. С. 377.
50 Это только подтверждает слова самого о. Николая о «вынужденности» их развода.
51 Миронович Н. Воспоминания. Л. 58 об.
52 Протоиерей Николай Жунда в это время был одновременно начальником канцелярии Миссии, настоятелем Троицкого кафедрального собора в Пскове и благочинным Островского округа.
53 Митрофорный протоиерей Николай Шенрок жил во Пскове и служил в Троицком кафедральном соборе.
54 Миронович Н. Воспоминания. Л. 58 об.
55 Там же. Л. 59.
ют. Вот вы и сорганизуйте крестный ход, предварительно объявив об этом народу»56. Увидев в этом пользу для Православной Церкви, отец Николай дал свое согласие и провел городской крестный ход на радость его жителям.
Тогда же о. Николай получил разрешение от властей на ремонт Казанской церкви бывшего Симанского монастыря, некогда основанного дядей Патриарха Алексия (Симанского), и сумел осуществить свое старое желание. Он организовал строительный комитет и стал собирать необходимые средства и материалы. Уже 4 ноября 1943 г. при большом скоплении народа состоялось торжественное освящение нового храма. При этой церкви в городе существовала небольшая женская община во главе с монахиней Пелагеей (Яковлевой)57 и совершались регулярные богослужения о. Иоанном Гавриловым58.
Вскоре к нему обратились жители г. Порхова и попросили помочь им достроить Никандровскую часовню на кладбище. Отец Николай, как бывший благочинный, вошел в их положение и решился выделить из церковных сумм необходимые им деньги. В связи с этим в ноябре на него была подана жалоба в Миссию о недостойном поведении и о «растрате денег по постройке Никанд-ровской часовни в г. Порхове».
В связи с этим в г. Остров прибыла церковная комиссия во главе с Островским благочинным протоиереем Николаем Жундой и старшим ревизором Управления Миссии протоиереем Феодором Михайловым. Далее о. Николай рассказывал: «...[они] наводили справки о моем поведении и проч. После их следствия и доклада митрополиту митрополит меня вызвал в Ригу на объяснение, но в ноябре месяце явиться к митрополиту я не мог, болел воспалением левого уха, а явился только в декабре. Митрополит мне опять начал отчитывать нравоучения, что он хотел меня сделать большим человеком, а я не оправдываю его доверия. Я объяснил митрополиту, что все это кляузы, не заслуживающие внимания, что я исполняю свои обязанности хорошо. Он говорит: “А власти?” “И пред властями я в порядке, что велят, все делаю”. — “Из Острова не поступает никаких сведений, ни рапортов”. Я сказал, что есть Островский благочинный в Пскове, что это его обязанность. Тогда митрополит говорит: “.не со Пскова об Острове я должен получать сведения, а из Острова”. Поручил мне исполнять обязанности Островского благочинного, причем сказал, что в случае эвакуации Острова все церковное имущество отослать в Миссию, а если нельзя будет в Псков, то в Ригу, и отпустил»59.
Так в результате жалобы недоброжелателей о. Николай с 1 января 1944 г. был назначен окружным благочинным Островского района. Однако уже 14 января советские войска Ленинградского фронта перешли в наступление, и линия
56 Миронович Н. Воспоминания. Л. 59.
57 Островский Спасо-Казанский женский монастырь просуществовал до окончания войны. Затем был закрыт, и дальнейших сведений о его настоятельнице и сестрах не имеется // Псковский синодик пострадавших за веру Христову в годину гонений священноцерковнослу-жителей, монашествующих и мирян Псковской епархии XX. М.; Псков, 2005. С. 702.
58 Иерей Иоанн Гаврилов был рукоположен в священнический сан в начале 1943 г. и определен на служение в дер. Воронцово, Сашихинского района, а затем был эвакуирован в г. Остров вместе с семьей.
59 Миронович Н. Воспоминания. Л. 59.
фронта стала постепенно все ближе подкатываться к городу, в котором появилась и стала нарастать напряженность. В феврале в Острове появились первые машины с эвакуированными из Пскова людьми и имуществом, а затем и сам город стал быстро пустеть. «В конце февраля 1944 г. мне в комендатуре было объявлено офицером-заведующим эвакуацией, чтобы я приготовил церковное имущество к эвакуации так, что если будет сказано погружаться, то чтобы и часа не было задержки», — рассказывал о. Николай60.
5 марта 1944 г. он вместе с иереем Иваном Гавриловым, с отцом диаконом Николаем Харламовым и его семьей, монахиней Пелагеей и всем своим церковным клиром сели в вагон, погрузив предварительно все церковное имущество, и эвакуировались поездом в Литву. Ночью 9 марта они прибыли в город Шавли (Шауляй) и обратились за помощью к местному священнику Николаю Савицкому, но тот отказал «за неимением свободного помещения». Вскоре стали подъезжать и другие священники, эвакуированные с разных мест. Видя безвыходность положения, о. Николай решил связаться по телефону с митрополитом Сергием и попросить у него помощи. «Митрополит распорядился церковные вещи поставить в церковь местную, а самим устроиться, кто как может, ибо он помочь в этом не может»61. Вскоре в местной комендатуре удалось получить для всех прибывших две комнаты в солдатских казармах, расположенных в бывшей школе. А 11 марта к ним на машине приехал сам митрополит Сергий. Он «расспросил, сколько нас уже собралось, и тут же стал рассылать, куда кто просился. Я сказал, что я прибыл со всем штатом и что мне уезжать очень трудно и просил временно оставить в Шавлях»62. Митрополит согласился и приписал его к местной церкви.
Затем митрополит Сергий объявил собравшемуся духовенству, что по его благословению была утверждена «Внутренняя Православная Миссия в Литве» и что «центром Миссии будет город Шавли, как самый удобный пункт»63. Перед духовенством он поставил одну главную задачу — «окормление только русских беженцев и насильственно эвакуированных» немцами людей.
Пробыв с ними около двух часов, митрополит уехал в Ковно, а 15 марта в город прибыл новый благочинный Шауляйского округа и настоятель городской Петропавловской церкви, протопресвитер Кирилл Зайц, который и возглавил Внутреннюю миссию64. По Указу митрополита от 14 марта, его помощником был назначен протоиерей Дмитрий Флоринский, а начальником канцелярии протоиерей Николай Миронович. Кроме них в Управлении миссии трудились: делопроизводитель А. Я. Перминов и заведующий хозяйственной частью В. Ю. Радвил65. Отправляя о. Кирилла в Литву, митрополит Сергий сказал ему, «что беженцев нельзя оставлять без поддержки в чужом крае, среди чужого наро-да»66. Этот наказ миссионеры старались исполнить до конца.
60 Миронович Н. Воспоминания. Л. 62.
61 Там же. Л. 62 об.
62 Там же.
63 Там же.
64 По указу митрополита Сергия (Воскресенского), протопресвитер Кирилл Зайц стал начальником Внутренней православной миссии в Литве с 10 марта 1944 г.
65 Шкаровский М. В. Церковь зовет к защите Родины. С. 204.
66 Там же.
В тот же день, 15 марта, на квартире о. Николая состоялось первое заседание миссионеров. На нем присутствовал начальник Миссии о. Кирилл, о. Николай и Перминов. «Было постановлено сообщить митрополиту Сергию, что Миссия приступила к работе, а второе — оповестить священников беженцев о том, что Управление Миссии находится в Шавлях и по всем вопросам обслуживания православных беженцев в Литве духовенство должно обращаться в Миссию. Также постановили произвести регистрацию духовенства беженцев в Литве»67. Через несколько дней из Риги были привезены документы, подписанные генеральным комиссаром в Ковно об учреждении Внутренней православной миссии в Литве. Однако еще не были решены вопросы о том, где будет расположено само Управление, о регистрации духовенства, о квартирах и о количестве округов. В местном комиссариатстве сказали, что все будет зависеть только от решения генерального комиссара, поэтому было решено отправиться к нему. В Ковно поехал протоиерей Николай Миронович как начальник канцелярии и заведующий хозяйственной частью Миссии В. Ю. Радвил. В Ковно их принял начальник Политического отдела, который подтвердил, что миссия будет в Шавлях, если удастся решить квартирный вопрос. Затем он «сказал о скорейшей регистрации всего духовенства, об образовании семи округов миссионерских и чтобы на должность окружных миссионеров были поставлены люди, которые уже работали во внешней миссии. Выдал разрешение получить пропуска для разъезда по всей Литве начальнику миссии Кириллу Зайцу, мне как начальнику канцелярии и Радвилу как заведующему хозяйственной частью»68. И хотя вопрос о том, где будет расположено Управление миссией, еще окончательно не решился, миссионеры приступили к своей работе в Шавлях.
Прежде всего ими были образованы семь округов, во главе каждого из которых стоял окружной миссионер: Шавельско-Шаурогенский — протоиерей Николай Миронович, Ковенский — протоиерей Евгений Троицкий, Виленский — протоиерей Николай Шенрок, Утянский — священник Сергей Садиков, Поневежский — священник Анатолий Кушников, Тельшевский — протоиерей Димитрий Флоринский и Алитский — священник Николай Попов69.
Окружные миссионеры должны были исполнять роль благочинных, т. е. рассылать распоряжения Миссии духовенству, находящемуся в их округах, а также сдавать в Миссию отчеты о работе духовенства подведомственного им округа. Тогда же были разосланы анкеты для заполнения всему служащему духовенству и псаломщикам, а также было объявлено распоряжение митрополита Сергия о созыве 2 мая 1944 г. всех окружных миссионеров и лиц, близко связанных по обслуживанию беженцев, на совещание в г. Шавли, на котором и сам митрополит предполагал быть.
«Мы ждали второго мая, когда из уст самого митрополита должны были услышать, какую точно работу должны мы вести и чем заниматься», — вспоминает о. Николай70. Но только спустя многие годы, когда он выйдет из тюрьмы, он по-
67 Миронович Н. Воспоминания. Л. 63
68 См. : Там же. Л. 63 об.
69 См. : Там же. Л. 64 об.
70 Там же. Л. 66.
ведает своим близким о том, что он лично ждал в этот раз приезд владыки Сергия еще и потому, что тот обещал постричь его в монашество. Однако 28 апреля 1944 г. митрополит Сергий был убит по дороге из Вильнюса в Ригу близ Ковно. С этого времени и до прихода советских войск заместителем Экзарха Прибалтики, по его завещанию, стал архиепископ Ковненский Даниил (Юзьвюк). Тот самый, который был против его прихода в Псково-Печерский монастырь. Отец Николай воспринял это как Божие указание себе, что ему не стоит быть мона-
хом71.
С этого времени и «Управление Внутренней Православной Миссии в Литве как-то топталось на одном месте, быть или нам не быть, работы никакой не производило, кроме назначений и перемещений священников и псаломщиков»72. В конце июня владыка Даниил посетил Миссию и ознакомился с ее делами.
Накануне наступления советских войск о. Николай Миронович имел беседу с протоиереем Кириллом Зайцом, и они «решили не уезжать, но, чтобы не показать виду, что мы остаемся, я брал пропуск на двадцать человек служащих и проезжего духовенства», — пишет о. Николай73. Действительно, при немецком отступлении из членов Внутренней Православной Миссии в Литве «почти никто из входящих в ее состав священнослужителей, — по словам исследователя М. В. Шкаровского, — не ушел на Запад с отступавшими немцами»74. Православные священники искренне полагали, что им нечего бояться, поскольку они не были предателями и никогда не служили немцам, а по-прежнему оставались со своим народом и своей православной паствой.
Летом 1944 г. советские войска вошли в Литву. 27 июля 1944 г. ими был освобожден г. Шавли, в котором сразу же начались аресты. Однако о. Николай еще продолжал какое-то время служить в городском храме. Как-то его посетил комиссар местечка Ионишки, Шавельского уезда, куда он ездил служить вместе с о. Кириллом Зайцом еще при немцах. Оказалось, что этот человек, в те годы уполномоченный по делам беженцев, был тайным партизаном. Он долго «расспрашивал, кто из членов Миссии остался, а кто ушел с немцами»75. Отец Николай часто впоследствии вспоминал его слова: «Батюшка, Вас после войны наградят». Действительно, вскоре их «наградили»76.
18 августа был арестован начальник Миссии протопресвитер Кирилл Зайц, а на следующий день, на праздник Преображения, был арестован и протоиерей Николай Миронович. Им инкриминировали «сотрудничество с оккупационными властями». Их доставили в г. Остров, но здесь 31 августа, допросив, неожиданно освободили. О. Николай поселился в своей городской квартире и начал служить на кладбище в Мироносицкой часовне, поскольку собор к тому времени был уже закрыт.
71 См. : Домашенко А. И. Цит. соч.
72 Миронович Н. Цит. соч. Л. 66.
73 Там же. Л. 64.
74 Шкаровский М. В. Церковь зовет к защите Родины. С. 205.
75 Миронович Н. Цит. соч. Л. 66 об.
76Домашенко А. И. Цит. соч.
25 октября 1944 г. сотрудники Ленинградской военной прокуратуры провели целый ряд арестов среди бывших членов Православной миссии. Все они были судимы и осуждены на большие сроки. Тогда же был арестован и о. Николай. Его доставили в г. Ленинград и поместили во Внутреннюю тюрьму УНКГБ Леноб-ласти, в печально знаменитые «Кресты».
Начались многочисленные допросы и угрозы. Его обвиняли в том, что он был «тайным агентом польской охранки 1929—1939 гг.» и «агентом немецких разведчиков в период оккупации», а кроме этого, занимался «контрреволюционной деятельностью», когда был членом Православной миссии и читал «проповеди контрреволюционного характера». О. Николай вначале отпирался, но однажды его приволокли в камеру чуть живого после побоев, и сидевший в одной камере с ним капитан, видя его страдания, посоветовал ему взять всю вину на себя, сказав при этом: «Батюшка, признавайся, может быть, останешься жив». Тогда о. Николай решил все признать, в надежде сохранить жизнь.
1 августа 1945 г. отец Николай Миронович был осужден Военным трибуналом войск НКВД Ленинградской области по статье 58-1а УК РСФСР и приговорен к 20 годам каторжных работ и еще 5 годам после этого поражения в правах с конфискацией всего имущества (срок считался с 25 октября 1944 г.).
Его отправили в заключение в Норильлаг на станцию Енисей Красноярского края, где он работал на урановой шахте. Здесь интересно привести происшедший с ним в лагере эпизод, который прекрасно его характеризует. На зоне всем приходящим мужчинам брили головы, но батюшка этого не хотел и намазал волосы мазутом. Парикмахер, боясь испортить машинку, отказался его брить, и священника оставили в покое. По рассказам дочери о. Вячеслава Рафальского, с которой он был в одном лагере, о. Николай в это время продолжал носить под одеждой отцовский священнический крест, с которым никогда не расставался, даже на работе. Охранники знали об этом, но не трогали его. Когда же они узнали о его замечательном голосе, то часто просили его после работы: «Поп, сними крест и спой нам!» Он же отвечал: «Не вы мне его надели — не вам и снимать!»77 Как-то их шахту завалило, и многие заключенные погибли. О. Николай рассказывал, что только чудом остался жив, хотя и получил контузию. После произошедшей аварии его списали и перевели на более легкую работу в Озерлаг в город Тайшет Иркутской области (лагпункт 014), где он и досиживал свой срок. Здесь он работал фельдшером в санчасти и старался всегда, чем мог, помогать заключенным.
После смерти Сталина в марте 1953 г. была объявлена амнистия для заключенных. В связи с этим отец Николай 15 июля 1954 г. обратился с просьбой о пересмотре своего приговора, но ему отказали.
Через два года отец Николай снова подал официальную жалобу в судебные органы. В своей бумаге он полностью отрицал свои показания, данные на следствии в 1944—1945 гг. о своей якобы виновности. 5 ноября 1956 г. Военный трибунал Ленинградского военного округа, пересмотрев его дело и «за отсутствием состава преступления», признал его невиновным (Архив УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской обл. Д. П-22852).
77 Болтрык М. Цит. соч. С. 18.
15 декабря, отсидев двенадцать с половиной лет, отец Николай вышел на свободу78. Вначале он хотел было вернуться в Литву, но, узнав, что местные власти чинят всяческие препятствия возвращающемуся из тюрем духовенству и стараются под разными предлогами удалять их из Прибалтики, решил обратиться за помощью к архиепископу Иркутскому и Читинскому Палладию (Шерстенни-кову)79. Тот принял его и предложил: «Поезжайте в Якутию. Там все разваливается. Народ Вас полюбит». Тогда же архиерей снял с себя подрясник (бархатный, теплый) и надел на батюшку: «Вот, поезжайте». Так, в декабре 1956 г. протоиерей Николай Миронович получил назначение в Якутию благочинным и оказался в г. Якутске. Впрочем, его благочиние в те годы состояло всего из двух открытых приходов. В Якутске находился Николаевский молитвенный дом, а в Олекмин-ске Спасский молитвенный дом. Он поселился в крошечной сторожке при Никольском молитвенном доме, где стал настоятелем. Он располагался тогда по адресу: ул. Ушакова, д. 12. До него здесь жил его предшественник — благочинный протоиерей Иван Григорьевич Топорков.
В то время в Якутии служило несколько священников: отец Семен Мамин, иеромонах Сергий (Лесин) — умер в возрасте 84 лет (4 декабря 1875 г. — 23 декабря 1959 г.), отец Дмитрий Селезнев и др.
Агния Ивановна Домашенко80 вспоминает, что он был «совершенно одинок, и можно сказать нищий: привез с собой лишь икону святителя Николая Чудотворца, вышитую руками заключенной, да еще синодик, от корки до корки исписанный именами тех, кто просил его о молитвенной помощи».
Он поселился в крошечной сторожке при храме и сразу же стал служить. А служил о. Николай так красиво и так торжественно, что, как вспоминают старые прихожане, «ни до, ни после него таких служб больше не случалось». При нем появился в Якутске и первый колокольный звон, хотя вместо колоколов тогда были приспособлены газовые баллоны. Люди до сих пор помнят и о проповедях о. Николая. Они рассказывают, что прихожане всегда плакали, слушая наставления своего пастыря. И еще один интересный факт — после Пасхи, во вторник батюшка всегда читал проповеди специально для студентов, которые тайком прибегали в церковь поставить свечи и послушать его, хотя в те годы это было и небезопасно.
11 марта 1957 г. заместителем председателя Военного трибунала Ленинградского военного округа полковником юстиции Ананьевым было отдано распоряжение о возмещении стоимости конфискованного у него в 1945 г. имущества.
20 февраля 1958 г. архиепископ Палладий был перемещен на Саратовскую кафедру, а вместо него архиепископом Иркутским и Тюменским был назначен епископ Омский и Тюменский Вениамин (Новицкий). В скором времени владыка, совершая объезд епархии, посетил и Якутию. Он тепло отнесся к о. Нико-
78 Справка о полной реабилитации Мироновича Николая Николаевича за № 087536 датирована 13 ноября 1956 г. (Якутский Епархиальный архив).
79 Архиепископ Иркутский и Читинский Палладий (Шерстенников; 1896—1976 гг.) управлял Иркутской епархией с 21 февраля 1949 г. по 20 февраля 1958 г.
80 Домашенко Агния Ивановна (род. в 1947 г.) в те годы проживала в г. Якутске по адресу: ул. Ушакова, д. 5 и была прихожанкой Никольского молитвенного дома.
лаю, с которым познакомился в конце 1920-х гг. в Почаевской Лавре, где он в это время был в числе братии. Кроме этого, владыка тоже подвергался репрессиям и с 1945 по 1956 г. отбывал ссылку на Колыме, поэтому им было о чем поговорить друг с другом. Совершая объезд своей епархии, владыка Вениамин попал под сильное облучение и сильно пострадал. У него выпали все волосы и даже искривилась шея.
Жил о. Николай очень скромно. Он быстро подружился с якутами и лечил их травами. Его двери всегда были открыты для людей в любое время дня и ночи. Опекала его и во всем помогала Христина Петровна Казанцева, бывшая учительница.
В скором времени о. Николаю удалось наладить добрые отношения с местным уполномоченным по делам религии. И это помогло ему постепенно отремонтировать сначала молитвенный дом в Якутске, а потом помочь построить новый молитвенный дом в г. Олекминске.
В эти годы вся его огромная переписка с властями и близкими легла на плечи Агнии Ивановны, которой было тогда всего 14—15 лет, поскольку сам батюшка не мог много писать по старости. Она вспоминает, что все, кто с ним когда-то имел знакомство, писали ему до самой смерти. Изредка переписывался он и со своими родными, живущими за границей. Его внучка Зинаида Лещинская рассказывает, что о. Николай обменивался письмами и со своей бывшей супругой Лидией Леонтьевной, которая в эти годы жила в Лужках. Когда Зинаида в 1960-х гг. в качестве туриста приехала из Польши в Советский Союз и «позвонила из Москвы в Якутск дедушке Николаю, — вспоминает она, — то услышала голос почти такой же, каким был голос моего отца, о. Леонтия. Дедушка приглашал в Якутск. Когда же я спросила его, не приехал ли бы он к нам в Польшу погостить, то услышала отрицательный ответ»81. Уже при личной встрече с ней о. Николай пояснил, что, несмотря на огромное желание увидеть родных и близких, он опасается нового ареста, который может произойти с ним при попытке выезда за границу. Он подробно расспросил ее о том, как они живут, и уже при расставании передал в подарок своему сыну — протоиерею Русской Зарубежной Церкви Олегу82 семейную реликвию — серебряный священнический крест, который и сам некогда получил от отца83.
Однажды в г. Якутск приехал чилийский посол и попросил, чтобы его сводили в церковь. Как послу откажешь — повезли. Они долго беседовали с батюшкой. А потом посол внимательно на него посмотрел и говорит: «А Вы ведь не русский». О. Николай ответил: «Да, я поляк», а потом очень об этом сожалел. Он ведь всю жизнь оставшуюся боялся после того, что ему пришлось пережить. Его и сын звал к себе, а батюшка опасался ехать: выпустят его или на границе схватят — кто знает?
Примерно в 1968—1969 гг. протоиерей Николай вышел за штат и уже больше не служил. Вскоре он перебрался поближе к семье Домашенко. К их бане
81 Болтрык М. Цит. соч. С. 18.
82 Олег Миронович (род. 1923) — во время войны выехал в Англию, где служил священником в Манчестере. Затем переехал в Америку (в Чикаго).
83 См. : Болтрык М. Цит. соч. С. 18.
был сделан пристрой — «засыпушка», где он и поселился. С домашними заботами помогала справляться Дарья Максимовна и ее дочь Агния Ивановна, которые ухаживали за ним до последних дней. Умер о. Николай Миронович 25 мая 1979 г., перенеся незадолго перед смертью операцию. Его похоронили на старом якутском кладбище.
Московский режиссер Алексей Евгеньевич Щербаков снял о священнике Николае Мироновиче любительский фильм. Где сейчас эта лента — нам неизвестно. Возможно, в частных архивах якутян до сих хранятся документы и фотографии, свидетельствующие о жизни этого прекрасного человека и незаурядного пастыря. Но главное — человеческая память. Пока жива наша память об ушедших, у всех у нас есть будущее.
Ключевые слова: Польская Автокефальная Православная Церковь, Псковская Православная Миссия, митрополит Сергий (Воскресенский), Якутская епархия.
The Yakut Arch-priest Nicolay Mironovich from Yakutia Yakut and Lensk's Bishop Zosima (Davidov)
In the article the author narrates the life story of arch-priest Nicolay Mironovich (1895-1979). The arch-priest serviced in Western Belarus belonging to Poland till 1939, in the Pskov Orthodox Mission and in Lithuania in the days of the World War the Second. After the War arch-priest Nicolay endured the long-term exile in the Norilsk camp. In 1956 after a jail release he served in Yakutia and left his own good memories.
Keywords: the Polish Autocephalous Orthodox Church, the Pskov Orthodox Mission, metropolitan Sergey (Voskresensky), the Yakut diocese.
