CC BY
157
УДК 504.054 + 621.039.009.2
ЯДЕРНАЯ ЭНЕРГИЯ В ДИСКУССИИ ОБ УГЛЕРОДНОМ СЛЕДЕ: ЧИСТАЯ СРЕДИ ГЛАВНЫХ, СТАБИЛЬНАЯ СРЕДИ ЧИСТЫХ
М. Е. Рублева, инженер научно-учебной лаборатории экологического мониторинга, marishka_6500@mail.ru,
К. И. Хоцинская, инженер кафедры экологии и природопользования, vatrushkinaa@gmail.com, Р. А. Шарафутдинов, доцент кафедры экологии и природопользования, ruslanate@mail.ru, В. Л. Гавриков, ведущий научный сотрудник, vgavrikov@sfu-kras.ru,
Институт экологии и географии, Сибирский федеральный университет, Красноярск, Россия, В. В. Нагорская, заместитель директора по связям с общественностью АНО Научно-исследовательский институт проблем экологии, nagorskaya.v@gmail.com, Москва, Россия
В статье дается обзор публикаций, сравнивающих углеродный след различных способов генерации энергии. Среди существующих способов есть только два главных, которые обладают ключевыми свойствами: 1) низким значением углеродного следа и 2) высоким потенциалом валовой продукции электроэнергии, требуемой для функционирования современной экономики. Ядерная энергетика, наряду с гидроэнергетикой, принадлежит к таким способам. Низкое значение углеродного следа при ядерной генерации электроэнергии делает реалистичными планы компенсации эмиссии парниковых газов с помощью управления лесными массивами России, приводятся расчеты, согласно которым в санитарно-защитных зонах российских промышленных предприятий ядерного топливного цикла произрастающие здесь леса в оптимальных условиях могут депонировать до 29—32 % углерода, выбрасываемого в результате генерации энергии на атомных электростанциях.
The article overviews the publications comparing carbon footprint of various energy generation methods. Among the existing methods there are only two main ones that have core properties: 1) low value of the carbon footprint and 2) high potential of the gross production of electricity required for the functioning of the contemporary economy. Nuclear energy, along with hydropower, belongs to such methods. The low value of the carbon footprint of the nuclear generation of electricity helps compensate greenhouse gas emissions through management of Russian forests. According to current estimates, if the Russian industrial enterprises of the nuclear fuel cycle are located within the forest zone, the sanitary protection area is capable to sequestrate 29—31 % of carbon emissions which are emitted as a result of generation at nuclear power plants.
Ключевые слова: углеродный след, Парижское соглашение, ядерная энергетика, компенсация эмиссии СО2, лесные экосистемы.
Keywords: carbon footprint, the Paris Agreement, nuclear power, compensation of CO2 emissions, forest ecosystems.
Парижское соглашение [1] принято согласно Рамочной конвенции ООН по изменению климата и ратифицировано более чем 110 государствами. Оно вступило в силу 4 ноября 2016 года и является основным документом, который будет регулировать вопросы глобального изменения климата после 2020 года.
Широкие обсуждения возможных климатических изменений сделали актуальным вопросы «углеродной» цены, вырабатываемой человечеством для удовлетворения собственных нужд энергии. В качестве выражения такой цены получила распространение концепция углеродного следа, т. е. количества газообразных веществ (диоксид углерода, окислы азота, метан и др.), которые эмитируются в атмосферу в результате любой хозяйственной деятельности. Поскольку все эти вещества представляют собой химически разные агенты, используется подход приведения всех их к углеродному эквиваленту, который отражает их вклад в усиление парникового эффекта.
Таким образом, углеродный след представляет собой метод сравнения разных способов получения энергии, который помогает ответить на вопрос, какие из них являются «чистыми», т. е. сопровождаются малым углеродным следом, а какие — «грязными», эмитирующими относительно много парниковых газов. Поставленный вопрос следует считать крайне важным, поскольку развитие низкоуглеродных технологий в мире — одно из ключевых направлений снижения воздействия на климатическую систему, а цена ошибки в случае неверного выбора перспективных технологий в энергетике будет являться колоссальной.
Все страны на момент подписания Парижского соглашения находились в существенно различных условиях в отношении как уровня развития национальной энергетики, так и вклада в нее доли таких видов высокоуглеродной генерации, от которых предстоит почти полностью отказаться в ближайшие десятилетия. Следовательно, и негативные последствия от реализации соглашения будут неравнозначны для этих стран. И в этом отношении РФ как страна, в которой (по данным
Института энергетических исследований РАН) доля угольной генерации составляет около 24 %, должна иметь убедительный прогноз рисков в случае ратификации Соглашения, а также понимание того:
— каковы кратковременные и долговременные экономические выгоды и риски от ратификации Парижского соглашения;
— каким образом будет компенсирована генерация тепло- и электроэнергии, получаемая за счет сжигания угля;
— способны ли лесные экосистемы РФ компенсировать углеродный след от тех источников генерации, которые придут на смену угольной энергетике.
Несколько государств в рамках климатической конференции ООН в Марракеше заявили о своей готовности развивать атомную отрасль для снижения своего углеродного следа, в том числе о строительстве новых АЭС. Свое активное желание выразила и Россия.
На этом фоне крайне важным представляется анализ правильности выбора атомной энергетики взамен угольной с позиции величины ее углеродного следа.
Энергия, получаемая в результате работы ядерных реакторов, является одним из кандидатов, претендующих на присвоение статуса «низкоуглеродной», так как непосредственно в процессе работы ядерных энергетических установок не происходит выделения парниковых газов. Сторонники ядерной энергетики рассматривают ее как важный компонент решения, направленного на противодействие климатическим изменениям и эмиссии парниковых газов, а ее развитие — необходимым, поскольку она является в значительной степени «безуглеродной» [2]; полагается также, что ядерная энергия является единственным безэмиссионным источником энергии, который может эффективно заменить ископаемое топливо и удовлетворить глобальные потребности человеческого общества [3].
Оппоненты возражают, что ядерная энергия является слабым заменителем других низкоуглеродных технологий генерации энергии. Согласно некоторым подсчетам [4], ветряные турбины эмитируют в три раза м еньше парниковых г азов, чем ядерные установки, и в четыре раза меньше по сравнению с гидрогенераторами. Высказываются также мнения, что к 2050 году ядерная индустрия будет обеспечивать эмиссию диоксида углерода, сопоставимую с объемами, выбрасываемыми в результате деятельности газовой энергетики, так как запасы достаточно богатых урановых руд сокращаются, и это скажется на дополнительной эмиссии углерода в ходе их обогащения.
В то же время в подобных расчетах не учитываются ожидаемые положительные эффекты, прежде всего, от технологических разработок, направленных на создание замкнутого ядерного топливного цикла. Последний предполагает переработку отработавшего ядерного топлива с извлечением из него урана и трансурановых элементов с последующим возвращением в топливный цикл АЭС. Несомненно, это приведет к дальнейшему снижению углеродного следа атомной энергетики.
Наиболее горячие дискуссии вызывает вопрос о том, какое количество парниковых газов выбрасывается на единицу произведенной на атомных электростанциях энергии. В данном направлении проведено большое количество аналитических исследований, выводы которых нельзя назвать однозначными.
Пожалуй, крупнейшим исследованием является работа Совакула [5], в которой было проанализировано более 100 публикаций, посвященных оценке выбросов парниковых газов на единицу произведенной энергии (как правило, на kWh или GWh). Ключевым моментом этих оценок является учет всего жизненного цикла ядерного топлива. В то время, как атомная электростанция (АЭС) непосредственно при работе не выделяет парниковых газов, полный жизненный цикл топлива в процессе ее работы включает такие стадии, на которых эмиссия происходит. Сложность учета углеродного следа, присущего каждой из этих стадий — строительство, демонтаж, обогащение и транспортировка топлива — во многом определяется спецификой технологий, используемых государствами, компаниями или особенностями отдельных энергоблоков.
Анализ публикаций позволил установить, что оценки углеродного следа (в СО2 эквиваленте, СО2 эк) единицы выработанной энергии разнятся в очень широких пределах, от 1,4 г СО2 эк/kWh до 288 г СО2 эк/kWh. Учет средних значений, связанных с каждой стадией ядерного жизненного цикла, дает, по данным Совакула [5], некоторую среднюю оценку в 66 г СО2 эк/kWh.
Вероятно, величина углеродного следа для российских АЭС должна быть еще меньше, что связано с применением на этапе обогащения урана центрифужного метода. Это обусловливает весьма низкое энергопотребление процесса, особенно по сравнению с методом газовой диффузии, применяемом в США.
В докладе Всемирной Ядерной Ассоциации [6], в котором обобщаются в том числе данные исследований по оценке углеродного следа различных технологий, для ядерной энергии приводится диапазон углеродного следа от 2 до 130 г СО2 эк/kWh, а также среднее значение, составляющее 29 СО2 эк/kWh. Авторы доклада [7]
к £
Ь. н £ 8
Я о | 8
о о. в
2
10000 9000 8000 7000 6000 5000 4000 3000 2000 1000 0
♦ Гидроэнергетика
Ъ Ядерная энергетика
Ветроэнергетика
Солнечная энергетика
I
ф Биоэнергия
Уголь
Газ
0
200 400
600
800 1000 1200 1400 1600 1800
Средняя эмиссия парниковых газов от различных источников генерации энергии, г СО2 eq./kWh
Рис. 1. Соотношение между относительной эмиссией на единицу произведенной энергии и абсолютными количествами
энергии, произведенной в мире
Источники: Международное энергетическое агентство (1ЕА), Межправительская комиссия по изменению климата (1РСС)
констатируют, что в текущих условиях, при богатстве урановых руд более 0,01 % ядерная энергия безусловно должна быть отнесена к низкоуглеродной. Интересно заметить, что даже в случае вовлечения в ядерный топливный цикл беднейших урановых руд, атомная энергогенерация будет допускать углеродную эмиссию на порядок меньшую, чем энергетика на ископаемом топливе.
Нельзя не отметить, что возможная позитивная роль ядерной энергетики подвергается критике со стороны сторонников развития возобновляемых источников энергии. Характерной публикацией является недавняя статья Вербруггена и Юрченко [8]. Авторы делают упор на две проблемы, имеющие отношение к развитию ядерной энергетики: соответствие критериям устойчивого развития и совместимость возобновляемой энергетики с ядерной энергетикой.
Относительно критериев устойчивого развития можно заметить, что критика (отчасти справедливая) текущей ситуации концентрируется на небольшом количестве стран, практикующих совершенно определенную систему экономического и политического устройства. Распространить эту критику на весь разнообразный мир было бы нереалистично.
В отношении второй проблемы авторы справедливо упоминают о технических различиях между ядерной и возобновляемой энергетикой; эти различия выражаются в разном характере временной динамики генерируемой и поставляемой потребителю энергии. Современный мир полагается на непрерывный поток энергии, который обеспечивают основные поставщики с помощью
генерирующих мощностей на ископаемом топливе, гидро- и ядерных источников. В то же время возобновляемая энергетика принципиально вариабельна во времени [9] и предполагает развитие распределенных, а не централизованных сетей со многими источниками генерации. Управление такой распределенной системой представляет серьезный вызов для обеспечения надежного энергоснабжения и требует создания соответствующих систем управления, либо полного переосмысления всей глобальной системы снабжения и спроса на энергию [10], вплоть до перехода от непрерывных к периодическим производствам. По мнению авторов [8], однако, само наличие централизованных способов генерации и распределения энергии рядом с возобновляемой энергетикой мешает последней разработать такие системы.
К сожалению, авторы замыкают свое видение проблемы небольшим участком Европейского континента и на тех реалиях, которые сложились там к настоящему времени.
Если не рассматривать традиционные общества с их натуральным хозяйством, основой всей цивилизации является тяжелая промышленность. Ее продукция лежит в начале цепочек производства всех продуктов и услуг современного хозяйства. Это относится и к батону хлеба, покупаемому в супермаркете, и к спектаклю, который ставится в театре.
Тяжелая промышленность (добыча и производство металлов и продукции из них, химическое производство, машиностроение и др.) требует больших и постоянных потоков энергии. Из рис. 1 видно, какие реальные совокупные объемы энер-
12000
5 ioooo
Я
8000
о н
s
О
§
а
6000
4000
£
2000
• ■■llllll
6 7 Типы леса
10
11 12
Рис. 2. Истинный прирост углерода фитомассы лесов и лесных болот подзоны Западной Сибири по данным [11, 12]. Условные обозначения: типы леса представлены цифрами: 1 — Олиготрофный сосняк кустарничково-сфагновый; 2 — Олиготрофный сосняк кустарничково-сфагновый; 3 — Олиготрофный сосняк кустарничково-сфагновый; 4 — Олиготрофный сосняк чернично-кустарничково-сфагновый с участием зеленых мхов; 5 — Мезотрофный сосняк вахтово-осо-ково-сфагновый с примесью березы; 6 — Евтрофный сосняк травяно-сфагновый с примесью березы; 7 — Евтрофный кедровник осоково-сфагново-зеленомошный с примесью ели, лиственницы, сосны и березы; 8 — Евтрофный березняк вейниково-тростниковый с примесью сосны; 9 — Евтрофный березняк осоково-вахтовый с примесью сосны; 10 — Сосняк разнотравный (10—15 лет); 11 — Сосняк лишайниковый (10—15 лет); 12 — Сосняк черничный (10—15 лет)
0
4
гии производятся в мире в настоящее время. Доля промышленности в потреблении энергии — стабильно выше половины.
Таким образом, даже принимая во внимание пессимистические оценки непрямой эмиссии со стороны ядерного цикла, ядерная энергия на сегодня представляет собой важный компонент снижения эмиссии СО2, имеющей место в энергетическом секторе.
Можно утверждать, что в ближайшие десятилетия структура мировой энергетики значительно изменится. На смену угольной генерации неизбежно и все шире будет приходить атомная, в том числе продуцируемая реакторами на быстрых нейтронах. Россия должна занять одну из лидирующих позиций в этом процессе.
На этом фоне возникают закономерные вопросы. Какие изменения при реализации подобного сценария развития ждут РФ в плане тех задач и международных обязательств, которые поставлены Парижским соглашением? Возможно ли компенсировать углеродный след атомной энергетики РФ за счет лесных экосистем, которые должны будут выступить в этом случае в роли «углеродных» лесов — компенсаторов эмиссии атмосферного диоксида углерода?
Наиболее естественным решением проблемы сокращения концентрации эмитированного диоксида углерода считается связывание его в био-
массе растений в ходе природного процесса функционирования растительных сообществ. В качестве наиболее вероятных претендентов на эту роль рассматриваются сфагновые болота и леса. Эти биомы способны надолго задержать атмосферную углекислоту в связанном состоянии органического углерода — в торфе и древесине. Еще более продолжительное время удерживает углерод почва. Однако необходимо учитывать, что из указанных трех депонентов углерода — биомассы лесов, биомассы болот и почвы — только леса до известной степени поддаются управляющему воздействию человека. Вероятно, это обстоятельство и послужило причиной возникновения концепции «углеродного» леса.
Усредненные значения годового депонирования углерода в различных типах лесных болот и автоморфных лесов представлены на рис. 2.
Оперируя данными из рис. 2, можно выполнить достаточно наглядные расчеты. Так, Ростовская АЭС в 2008 году произвела 8,12 млрд kWh электроэнергии. С учетом средних показателей эмиссии углерода атомными электростанциями на уровне 66,08 г СО2/kWh, эмиссия диоксида углерода составила 536 569,6 т СО2 (или 162 596,8 т в пересчете на углерод).
В случае если бы Ростовская АЭС была расположена в окружении ландшафтов с доминированием сосняков разнотравных, полная компенса-
ция годовой углеродной эмиссии была бы осуществлена указанными экосистемами, имеющими площадь 13 549,7 га, или 135,5 км2. С учетом возрастных изменений лесных культур, эта величина будет варьировать.
Площадь санитарно-защитной зоны (СЗЗ) Ростовской АЭС составляет 44 км2. Если предположить, что вся территория СЗЗ будет занята сосновыми насаждениями, электростанция только за счет этой территории сможет компенсировать около 25 % своего углеродного следа.
Но в реальности ситуация несколько иная. Ростовская область целиком расположена в степной зоне. Облесенные территории встречаются лишь на отдельных участках. Лесостепные ассоциации доминируют в месте расположения Ростовской АЭС, а сосновые насаждения присутствуют лишь на территории промышленной зоны, занимая незначительную площадь.
По данным некоторых авторов [13, 14], степи фиксируют углерод в количестве около 1,5 т/га в год. Поскольку депонирование углерода принимают на себя менее продуктивные степные сообщества, требующаяся для компенсации углеродного следа площадь степных ландшафтов значительно возрастает — до 108 397,4 га, или 1084 км2.
Из представленного примера хорошо видно, что компенсация углеродной эмиссии лесами выглядит значительно более рациональным вариантом. С одной стороны, леса более эффективны в этом отношении, формируют во всех отношениях благоприятные для человека ландшафты, осуществляют широкий спектр экологических функций — противостоят эрозии почв, регулируют водный режим на водосборных площадях и пр. С другой стороны, у леса остается и традиционное экономическое измерение как ресурса разнообразного сырья, в первую очередь древесины, для хозяйственной деятельности. И это вполне объяснимо, поскольку углеродные леса вовсе не исключают возможности лесопользования. Наоборот, перестойные леса являются «убыточными» с позиции углеродной экономики.
Несомненно, ориентир в виде углеродных лесов для снижения углеродного следа доступен далеко не для всех стран. Возможность иметь углеродные леса — своего рода ресурс, распорядиться которым, не прилагая значительных усилий, РФ имеет возможность. В значительной степени это возможно благодаря распространению в пределах всей территории РФ бореальных лесов.
Таким образом, возникает потребность в анализе различных аспектов роста леса в связи с выполнением им экологических и социально-экономических функций с целью разработки подходов к комплексному измерению ценности лесных объектов. Актуальность такого анализа определя-
ется: 1) необходимостью сохранения лесов и их экологических функций и 2) необходимостью разработки экономических механизмов, способствующих как сохранению леса, так и развитию региональных социально-экономических систем.
Естественно, что чем меньшая площадь лесных насаждений требуется для компенсации углеродного следа от выработки 1 kWh энергии, тем более экономически предпочтительна подобная генерация с позиции Парижского соглашения. На рис. 3 представлены результаты сопоставления л есных площадей с разными типами насаждений, необходимых для депонирования углеродного следа от выработки 1 миллиона kWh за счет угольной и атомной генерации.
Как видно из рис. 3, площадь лесных территорий, требующаяся для компенсации углеродного следа, в случае с атомной энергетикой оказывается примерно в 16,8 раз меньшей, чем в случае с угольной энергетикой. Даже генерация энергии на ТЭЦ, работающих на газе, оставляет примерно в 9 раз более значимый углеродный след, чем энергетика атомная. Так, для Адлерской ТЭЦ, являющейся весьма эффективной, углеродный след составляет 430 г СО2 эк/kWh. Следует учитывать, что в реальных условиях полученные значения будут несколько отличаться от расчетных, за счет таких факторов, как, например, глубина залегания, конструктивные особенности и общее состояние теплосетей. Согласно статистике [15], потери тепла при централизованном теплоснабжении составляют более 17 % общего количества тепловой энергии, передаваемой потребителям. То есть реальная эмиссия углерода при обеспечении потребителя энергией будет на соответствующую величину выше, как и площадь лесов, необходимых для ее компенсации.
Тем не менее можно сделать вывод, что потенциал лесных экосистем РФ в части депонирования углеродной эмиссии оказывается на порядок больше в том случае, если в обозримом будущем на смену угольной генерации придет атомная.
Эффективное управление «углеродными лесами» потенциально может обеспечить российским атомным электростанциям условия, в которых до 20—25 % всей углеродной эмиссии будет компенсироваться приростом фитомассы в лесах, располагающихся в пределах санитарно-защитных зон энергетических объектов. С учетом санитарно-защитных зон российских промышленных предприятий ядерного топливного цикла (ФГУП «ГХК», АО «СХК» и др.), произрастающие здесь леса в оптимальных условиях могут депонировать до 29—32 % углерода, выбрасываемого в результате генерации энергии на атомных электростанциях.
s « ~
К ^ g £ 1200
O rt
ft к S О tí tí
Is I 1000
« s
§ и 800
5 O
á ю
I a
I П
O H 600
" a
£ *
<u 3
^ S
i
ТО м
H §
o o
Ц ft
ti ¡3
400
200
0
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Типы леса
Рис. 3. Сопоставление лесных площадей с разными типами насаждений, необходимых для компенсации углеродного следа от выработки 1 миллиона kWh за счет угольной и атомной генерации Условные обозначения: черным цветом обозначена площадь леса, необходимая для депонирования углеродного следа от выработки 1 миллиона kWh за счет угольной генерации, серым — за счет атомной генерации; типы леса представлены цифрами: 1 — Олиготрофный сосняк кустарничково-сфагновый; 2 — Олиготрофный сосняк чернично-кустарничково-сфагновый с участием зеленых мхов; 3 — Мезотрофный сосняк вахтово-осоково-сфагновый с примесью березы; 4 — Евтрофный сосняк травяно-сфагновый с примесью березы; 5 — Евтрофный кедровник осоково-сфагново-зеленомош-ный с примесью ели, лиственницы, сосны и березы; 6 — Евтрофный березняк вейниково-тростниковый с примесью сосны; 7 — Евтрофный березняк осоково-вахтовый с примесью сосны; 8 — Сосняк разнотравный (10—15 лет); 9 — Сосняк лишайниковый (10—15 лет); 10 — Сосняк черничный (10—15 лет); 11 — Пойменная дубрава (30—50 лет); 12 — Сомкнутые ельники и пихтарники подзоны средней тайги; 13 — Насаждения дуба черешчатого; 14 — Лесостепные ландшафты европейской части России; 15 — Лиственнично-кедровый лес
В связи с этим, в свете задач Парижского соглашения, дальнейшее развитие атомной энергетики является более предпочтительным, нежели угольной и даже отдельных видов возобновляемых источников.
В заключение важно отметить, что Россия является на сегодняшний день мировым лидером в развитии технологий для атомной энергетики будущего, что официально признано экспертами Всемирной ядерной ассоциации (WNA). Страна стала безусловным лидером в области энергоэф-
Библиографический список
фективности процесса обогащения урана, технологий реакторов на быстрых нейтронах и пр. Тем не менее на международном поле научных оценок углеродного следа атомной энергетики публикации российских специалистов практически отсутствуют. К настоящему времени назрела необходимость проведения комплексной оценки углеродного следа российской атомной энергетики, которая бы учитывала специфику применяемых отечественных технологических решений.
1. Парижское Соглашение. 2015. https://unfccc.int/files/meetings/paris_nov_2015/application/pdf/paris_agreement_russian_.pdf Accessed 11 Oct 2017.
2. Nuclear Energy Institute, 2007. World Energy Outlook 2007, November 17, 2007, available at /http://neinuclearnotes.blog-spot.com/2007/11/world-energy-outlook-2007.html Accessed 20 Oct 2017.
3. Environmental News Service, 2005. Greenpeace co-founded says nuclear energy is 'only option', July, available at /http:// www.euronuclear.org/e-news/e-news-9/greenpeace.htm Accessed 23 Oct 2017.
4. Lenzen M. Life cycle energy and greenhouse gas emissions of nuclear energy: A review. Energy Conversion and Management. 2008. No. 49, P. 2178-2199.
5. Sovacool B. K. Valuing the greenhouse gas emissions from nuclear power: A critical survey // Energy Policy. 2008. Vol. 36. No. 8. P. 2950-2963.
6. WNA (2011), Comparison of Lifecycle Greenhouse Gas Emissions of Various Electricity Generation Sources, WNA Report. Available at http://www.world-nuclear.org/uploadedFiles/org/WNA/Publications/Working_Group_Reports/comparison_ of_lifecycle.pdf. Accessed 16 Dec 2017.
7. Nuclear Energy Agency The Role of Nuclear Energy in a Low-carbon Energy Future. OECD/NEA, Paris. 2012. Available at: www.oecd-nea.org/nsd/reports/2012/nea6887-role-nuclear-low-carbon.pdf. Accessed 5 Dec 2017.
8. Verbruggen A., Yurchenko Y. Positioning nuclear power in the low-carbon electricity transition // Sustainability. 2017. Vol. 9. No. 1. P. 163.
9. Roger Andrews. Can offshore wind be integrated with the grid? // Energy Matters: Energy, Environment and Policy. Posted on July 7, 2017. Available at: http://euanmearns.com/can-offshore-wind-be-integrated-with-the-grid. Accessed 2 Dec. 2017.
10. Heard B. P., Brook B. W., Wigley T. M. L., & Bradshaw C. J. A. Burden of proof: A comprehensive review of the feasibility of 100 % renewable-electricity systems. Renewable and Sustainable Energy Reviews, 2017. No. 76, P. 1122—1133. Available at: https://doi.org/10.1016/j.rser.2017.03.114
11. Ефремов С. П. Биологическая продуктивность и углеродный пул фитомассы лесных болот Западной Сибири / Т. Ефремова, С. П. Ефремов, Т. Т. Ефремова, В. Блойтен // Сибирский экологический журнал, 1 (2005), 29—44.
12. Чураков Б. П. Депонирование углерода разновозрастными культурами сосны / Б. П. Чураков, Е. В. Манякина // Ульяновский медико-биологический журнал. 2012. — № 1. — С. 125—129.
13. Belelli Marchesini, Papale D., Reichstein M., Vuichard N., Tchebakova N., Valentini R. Carbon balance assessment of a natural steppe of southern Siberia by multiple constraint approach. Biogeosciences, 2007. No. 4, P. 581—595.
14. Gill R. A., Kelly R. H., Parton W. J., Day K. A., Jackson R. B., Morgan J. A., Scurlock J. M. O., Tieszen L. L., Castle J. V., Ojima D. S., Zhang X. S.: Using simple environmental variables to estimate belowground productivity in grasslands, Global Ecol. Biogeogr., 2002. No. 11, P. 79—86.
15. Топливно-энергетические ресурсы за 2008—2010 гг. АР Крым [Электронный ресурс]: Статистический сборник. — Режим доступа: http://govuadocs.com.ua/docs/index-20825870-1.html?page=88 Accessed 21 Oct 2017.
NUCLEAR ENERGY IN THE DISCUSSIONS ON CARBON FOOTPRINT
M. E. Rubleva, Assistant to the Scientific Laboratory for Environmental Monitoring, School, marishka_6500@mail.ru;
K. E. Khotsinskaia, Assistant, vatrushkinaa@gmail.com;
R. A. Sharafutdinov, Associate Professor, ruslanate@mail.ru;
V. L. Gavrikov, Leading Researcher, vgavrikov@sfu-kras.ru;
School of Ecology and Geography, Siberian Federal University, Krasnoyarsk, Russia.
V. V. Nagorskaya, Deputy Director for Public Relations. ANO Research Institute of Ecology Problems, nagorskaya.v@gmail.com.
Moscow, Russia.
References
1. The Paris Agreement. 2015. https://unfccc.int/files/meetings/paris_nov_2015/application/pdf/paris_agreement_russian_.pdf Accessed 11 Oct 2017.
2. Nuclear Energy Institute, 2007. World Energy Outlook 2007, November 17, 2007, available at /http://neinuclearnotes.blogs-pot.com/2007/11/world-energy-outlook-2007.html Accessed 20 Oct 2017.
3. Environmental News Service, 2005. Greenpeace co-founded says nuclear energy is 'only option', July, available at /http:// www.euronuclear.org/e-news/e-news-9/greenpeace.htm Accessed 23 Oct 2017.
4. Lenzen M. (2008) Life cycle energy and greenhouse gas emissions of nuclear energy: A review. Energy Conversion and Management No. 49, P. 2178—2199.
5. Sovacool B. K. Valuing the greenhouse gas emissions from nuclear power: A critical survey // Energy Policy. 2008. Vol. 36. No. 8. P. 2950—2963.
6. WNA (2011), Comparison of Lifecycle Greenhouse Gas Emissions of Various Electricity Generation Sources, WNA Report. Available at http://www.world-nuclear.org/uploadedFiles/org/WNA/Publications/Working_Group_Reports/ comparison_of_lifecycle.pdf. Accessed 16 Dec 2017.
7. Nuclear Energy Agency (2012) The Role of Nuclear Energy in a Low-carbon Energy Future. OECD/NEA, Paris. www.oecd-nea.org/nsd/reports/2012/nea6887-role-nuclear-low-carbon.pdf. Accessed 5 Dec 2017.
8. Verbruggen A., Yurchenko Y. Positioning nuclear power in the low-carbon electricity transition //Sustainability. 2017. Vol. 9. No. 1. P. 163.
9. Roger Andrews. Can offshore wind be integrated with the grid? // Energy Matters: Energy, Environment and Policy. Posted on July 7, 2017. URL: http://euanmearns.com/can-offshore-wind-be-integrated-with-the-grid. Accessed 2 Dec 2017.
10. Heard B. P., Brook B. W., Wigley T. M. L., & Bradshaw C. J. A. (). Burden of proof: A comprehensive review of the feasibility of 100 % renewable-electricity systems. Renewable and Sustainable Energy Reviews, 2017. No. 76, P. 1122—1133. https:// doi.org/10.1016/j.rser.2017.03.114
11. Efremov S. P., Efremova T. T., Bloiten V., "Biological Productivity and Carbon Pool of the Phytomass of Forest Mires in Western Siberia", Sib. Ekologich. Zh., No. 1, 29—44 (2005)
12. Churakov B. P. Carbon Deposition By Uneven-Age Cultures Of PineflenoHnpoBaHne / B. P. Churakov, E. V. Manyakina // Ulyanovsk State University. 2012. No. 1. P. 125—129.
13. Belelli Marchesini, Papale D., Reichstein M., Vuichard N., Tchebakova N., and Valentini R. Carbon balance assessment of a natural steppe of southern Siberia by multiple constraint approach. Biogeosciences, 2007. No. 4, P. 581—595.
14. Gill R. A., Kelly R. H., Parton W. J., Day K. A., Jackson R. B., Morgan J. A., Scurlock J. M. O., Tieszen L. L., Castle J. V., Ojima D. S., and Zhang X. S.: Using simple environmental variables to estimate belowground productivity in grasslands, Global Ecol. Biogeogr., 2002. No. 11, P. 79—86.
15. Fuel and energy resources of 2008-2010 Crimea [Electronic resource]: Statistical compilation. Access mode: http://govua-docs.com.ua/docs/index-20825870-1.html?page=88 Accessed 21 Oct 2017.
