CC BY
63
УДК 82
Г. Ю. Филипповский
Взаимосвязи книжности Руси, Скандинавии и Англии X-XII вв.: «Русская земля» и «Engla Lond»
В статье на фоне византийско-славянских истоков книжности Руси, становления ее государственно-политического и литературного самосознания X-XII вв. рассматриваются взаимосвязи книжности Руси, Скандинавии и Англии эпохи Ярослава Мудрого и Кнута Великого, а также Владимира Мономаха (прежде всего, в жанре послания к нации). В центре внимания образы-концепты «Русская земля» и «Engla Lond».
Ключевые слова: Ярослав Мудрый, Кнут Великий, Вульфстан - архиепископ Йоркский, послания к нации, «Повесть временных лет», книжность и литература, образы-концепты, «Русская земля», «Engla Lond».
G. Yu. Filippovsky
Relationships between book cultures of Russia, Scandinavia and England in X-XII centuries: "Russian land" and "Engla Lond"
The article considers relationships between book cultures of Russia, Scandinavia and England at the time of Yaroslav the Wise and Cnut the Great as well as Vladimir Monomakh (primarily in the genre of message to the nation) against the background of the Byzantine-Slavic origin of the Russian booklore and establishing its political and literary consciousness in the X-XII centuries. Special attention is paid to images-concepts "Russian land" and "Engla Lond".
Key words: Yaroslav the Wise, Cnut the Great, Wulfstan - the Archbishop of York, messages to the nation, Tale of Bygone Years, booklore and literature, images-concepts, "Russian land", "Engla Lond".
Первое же упоминание Руси в «Повести временных лет» под 852 год включает словосочетание «Русская земля»: «Въ лето 6360, индикта 15, наченшю Михаилу царствовати, начя ся прозыва-ти Руска земля. О семъ бо уведахомъ, яко при семь цари приходиша Русь на Царьгородъ, якоже пишется в летописаньи гречьстемь» [10, с. 34]. Что характерно, сообщение введено в контекст международных отношений, связей, взаимодействий, прежде всего, русско-византийских (русско-греческих), не без скрытого намека на истоки славянской (кирилло-мефодиевской) книжности именно в царствование Михаила. Тут же активизирована соотносительная канва греко-русско-скандинавских взаимодействий с именами первых князей Руси - Рюриковичей: «А от перваго лета Михаилова до перваго лета Олгова, рускаго князя, лет 29; а от перваго лета Олгова, понелиже седе в Киеве, до перваго лета Игорева лет 31; а от перваго лета Игорева до перваго лета Святьславля лет 33...» [10, с. 34]. Примечательно, что упомянуты имена тех самых Рюриковичей, чьи договора с греками бережно сохранены (в русской версии перевода с греческого оригинала) и вписаны в летописание Руси (литературно-историческую эпопею «Повесть временных лет») под 911, 944 и 971 гг. В самом раннем из этих письменных
юридических документов, историко-письменных памятников начальной Руси - договоре Олега с греками 911 г., прослеживается одно из первых письменных и аутентичных использований образа-концепта «Русская земля» как инструмента во-енно-государственно-этнополитической активности и именно в плане русско-скандинаво-греческой межэтнической и межгосударственной коммуникации с привлечением характерного, знакового для скандинавов-викингов образа корабля: «Ти аще ключиться близъ земля Грецкая. Аще ли ключиться тако же проказа лодьи рускои, да про-водимъ ю в Рускую землю, да продають рухло тоя лодьи, и аще что можеть продати от лодьа, вово-лочим мы, русь» [10, с. 50].
Упомянутый выше контекст взаимодействий, международных связей Руси ярко заявлен не только в статьях «Повести временных лет» под 852 год или 911, 944 и 971 гг., но и в знаменитой статье о призвании варягов: «И идоша за море къ варя-гомъ, к руси. Сице бо ся зваху варязи русь, яко се друзии зовутся свие, друзии же урмане, анъгляне, друзии гъте, тако и си» [10, с. 36]. В этой же летописной статье 862 г. снова на уровне уже обретенной письменности утверждается международный статус «Русской земли»: «И от техъ варягъ прозва-ся Руская земля, новугородьци, ти суть людье но-
© Филипповский Г. Ю., 2016
угородьци от рода варяжьска преже бо беша сло-вени» [10, с. 36].
Знаменитый манифест Руси, принявшей христианство, «Слово о Законе и Благодати» митрополита Илариона первой половины XI в., как литературно-письменный памятник, говорит о «Русской земле» - доминанте нового христианского самосознания Руси, приобщившейся к мировой семье христианских народов: «Не въ худе бо и неведоме земли владычьствоваша, нъ въ Руське, яже ведома и слышима есть всеми четырьми кон-ци земли» [1, с. 42-44]. Здесь понятие «Русская земля», территориальное, пространственное, неотделимо от государственно-династического (упомянуты князья Владимир - креститель Руси и его сын Ярослав, но и их князья-предки Рюриковичи, Святослав и Игорь) и общенародного контекста.
Включаясь в жанровый контекст письменного политического документа - юридических договоров 911, 944 и 971 гг. о межгосударственных связях и отношениях Рюриковичей и Византии [14], претендуя уже тогда, в X в., на качество не только национальной, но и международного характера идеи, понятие «Русская земля» несло в себе все черты образа-символа-концепта. С принятием христианства на Руси в конце X в., появлением самобытной, но и мирового значения не только письменности, но и книжности, зарождающейся национальной литературы образ-символ «Русская земля» все больше претендовал на роль нового литературно-политического героя-концепта, своего рода кода новой, консолидированной Руси. По версии Д. С. Лихачева, это, прежде всего, текст «Сказания о первоначальном распространении христианства на Руси» первой половины XI в. эпохи Ярослава Мудрого [4]. Как известно, в этот текст Д. С. Лихачев включал и сказание о княгине Ольге - первой княгине-христианке на Руси -и летописное сказание о первых русских князьях-страстотерпцах Борисе и Глебе. В статье «Повести временных лет» под 955 г. о крещении княгини Ольги помещена ее молитва за землю Русскую, за княжеский род и весь народ: «Ольга... ръкущи: «Воля Божья да будеть; аще Богъ хощеть помило-вати рода моего и земле Руские, да възложить имъ на сердце обратитеся къ Богу, якоже и мне Богъ дарова». И се рекши, моляшеся за сына и за люди...» [10, с. 78].
Здесь образ-символ Русской земли как письменного двойника единой Руси символичен, глобален и концептуален, как и, например, в интересной в литературном отношении «Повести об ослеплении князя Василька Ростиславича» в «Повести временных лет» под 1097 г., где, кстати,
столь же выпукло обозначен мотив «сердце» («имемся въ едино сердце») [10, с. 248]. Значимо, что образ-символ «Русская земля» в данной повести выполняет функцию главного героя драматического повествования. В равной степени значим в этой же повести мотив клятвы (ее преступление-нарушение и наказание от Бога), что перекликается с мотивом клятвы существенно более ранних русских князей в договоре Олега с греками 911 г.: «...посли приидоша к Ольгови, и поведаша все речи обою царю, како сотвориша миръ, и уряд положиша межю Грецкою землею и Рускою и клятвы не приступити ни Греком, ни Руси» [10, с. 52].
Е. А. Рыдзевская отмечает, что «походы и поездки скандинавов как на Русь и на Восток ^ш-trvegr, под понятие которого у них подходила вся Прибалтика), так и Константинополь (Miklagardr, как называют его саги), обычно тесно связанные друг с другом, нельзя рассматривать как предприятия в государственном масштабе, а лишь как проявление военной и торговой предприимчивости частных лиц - военных вождей и их дружин и отдельных смелых искателей военной славы и добычи. (Оно и не могло быть таким в то время, потому что тогда и государства в собственном смысле слова у скандинавов не было)» [13, с. 154]. Однако для Руси тексты письменно-государственных договоров как юридических актов X в. указывают на данную эпоху в истории Руси как истоки, начала русской государственности. И посылы к этой внутренней, государственной консолидации имели внешний характер, как северный - скандинавский, так и южный вектор -византийско-греческий и балканский с их культурно-письменными влияниями. Итогом взаимодействия внутренних и внешних цивилизацион-ных факторов на Руси X-XI вв. стало возникновение понятия «Русская земля» как письменного кода-знака симбиоза страны (земли), народа и государства [9].
Е. А. Мельникова много сделала для исследования типологии предгосударственных и раннего-сударственных образований в Северной и СевероВосточной Европе, сравнительно-типологических аспектов в возникновении древнерусского государства и его связей со скандинавскими политическими образованиями в Западной Европе [5, с. 15-48]. Наше внимание будет привлечено ко времени начала XI в., о чем уже приходилось писать в статье «Эпоха Кнута Великого в Англии: история, политика, культура, тексты» [15, с. 9-21]. На Руси первая половина XI в. - эпоха Ярослава Мудрого, который, «единственный из древнерусских правителей, оказался излюбленным сканди-
навской литературной традицией русским князем»: «Ярослав, без сомнений, - человек Севера, который имел со Скандинавией наиболее тесные и постоянные связи. Ярослав был последним великим покровителем варягов на Руси» [5, с. 301]. В ходе борьбы за власть на Руси Ярослав во многом опирался на силу варяжских дружин, будучи тесно связанным со Скандинавией, особенно, в свои молодые годы, о чем говорит непреложный факт «бурной военной деятельности скандинавов на Руси в первой половине XI в.» [5, с. 301], но не менее непреложен факт массовой гибели скандинавов из военных наемных дружин, павших на Руси за властные амбиции авторитетного на Севере Ярослава.
Время военных усилий Ярослава Мудрого на Руси совпало с временем военных усилий датского конунга Кнута Могучего в Англии (в особенности, между 1015 и 1019 гг.). Для Ярослава, не только воина, но и покровителя христианской книжности, письменности (отсюда - прозвание Мудрый), 1015 г. - переломный - год смерти отца князя Владимира Святославича, Крестителя и собирателя Руси, год начала открытой военной борьбы за отчий великокняжеский стол. Для Кнута в Англии 1015 г. - начало военной борьбы за королевскую корону Англии - год женитьбы на Эльфгиве, дочери правителя Нортумбрии (после победоносной битвы при Ашингдоне 1016 г. Кнут повторно женился на Эмме, вдове умершего короля Англии Этельреда). Для Ярослава 1019 г., по данным А. В. Назаренко, - год женитьбы на Ингигерд, дочери шведского короля Олава Шет-конунга, а для сына Ярослава от первого брака князя Ильи Новгородского 1018 г. - брак с датчанкой Эстрид, сестрой короля Кнута Могучего (он же и устроил этот союз) [8, с. 488-489]. Названные русско-скандинавские и скандинаво-английские династические браки были в 10181019 гг. в центре внимания и военных, и властных верхов общества Северной, Северо-Западной, Восточной Европы. Т. Н. Джаксон, со ссылкой на А. В. Назаренко, считает, что «период с 1018 по середину 1020-х гг. в целом отмечен усилением русско-шведских, равно как и русско-датских связей» [3, с. 48]. Из сказанного следует, что в 10181019 гг. Русь, Русская земля как этногосудар-ственная модель была в поле зрения датского, но и уже английского короля Кнута Могучего, которым овладела глобальная политическая идея создания объединенной империи Швеции, Дании, Норвегии, Шотландии с центром Англии. Именно 1019 годом датируется рукопись Йоркского Евангелия (ныне собрание Йорк Минстер № 61904.625.308), где в конце манускрипта впи-
сано личное послание Кнута, известное науке как «Письмо Кнута к народу Англии». Здесь читается особенное название Англии «Engla Lond», близко перекликающееся с геополитическим концептом «Русская земля», обсуждавшимся выше.
Тот факт, что послание короля-датчанина, недавно принявшего христианство, а до того -язычника-викинга, участвовавшего в разбойных набегах, поборах и разорениях Англии, вписано в конце Йоркского Евангелия 1019 г., заслуживает особого внимания. Известно, что, став христианином и законным королем Англии, Кнут приблизил к себе, сделал своим советником архиепископа Йорка Вульфстана, интеллектуала и в прошлом советника в Лондоне короля англосаксов Этельре-да. Вульфстан в течение многих лет работал над трактатом «Государственные институты, светские и церковные», т. е. был иерархом церкви-государственником, автором многих посланий (проповедей), среди которых особое место занимает «Sermo Lupi ad Anglos» («Послание Волка к Англам» 1014 г.) [20, с. 294-299]. Свое послание 1019 г., обращенное к народу Англии (Engla Lond), король-датчанин на английском престоле Кнут Могучий (Великий) писал [20, с. 29-31], опираясь на опыт Вульфстана и отталкиваясь от упомянутого выше «Sermo Lupi ad Anglos» («Послание Волка к Англам» 1014 г.). Государственно-политическая концепция национального примирения и национальной консолидации, изложенная Кнутом, протянувшим народу Англии руку с жестом национального согласия, - эта концепция была абсолютно сродни позиции главы йоркской архиепископии Вульфстана. Потому послание короля Кнута к английской нации и оказалось вписано в кафедральное Евангелие Йорк Минстер, древнейшего и авторитетнейшего центра христианства в Англии.
Упомянутые выше скандинаво-русские династические браки 1018-1019 гг., особенно резонансный брак Ярослава Мудрого и Ингигерды Шведской, конечно, и брак сестры Кнута Эстрид и сына Ярослава Мудрого, не могли не обратить взоры короля Кнута на Восток Европы - Русскую землю, на ее опыт государственно-этнической консолидации с опорой на памятники письменности, книжности X-XI вв. Роль письменных текстов в функции национально-политических документов, своего рода «завета», национально-значимого послания, «общественного договора», программная национально-консолидирующая функция образа-концепта «Русская земля» привели Кнута к использованию в своем личном послании к английской нации коррелятивного понятия «Engla Lond». Скандинаво-английская имперская
идея Кнута, возникшая около 1018-1019 гг. и в значительной мере реализованная им в эти и в последующие годы (Швеция, Шотландия почти добровольно вошли в союзное государство -империю Кнута; Норвегию позже принудили силой оружия), безусловно, ориентировалась не только на опыт Каролингской империи IX в., но и на опыт возникновения и христианизации русской империи Рюриковичей - «Русской земли» IX-XI вв. от Старой Ладоги и Новгорода на Севере Восточной Европы до Киева и Переяславля Русского на юге Руси. Русско-скандинавский по происхождению и истокам концепт «Русская земля» стал фактом не только этнополитики, но и зарождающейся литературы, ее эпических жанров [2, с. 3-26; 12, с. 219-241], предшествовал во времени появлению скандинаво-английскому концепту «Engla Lond» начала XI в., времени Кнута Великого, со сходными государственно-политическими функциями, что говорит о существовании не только их связи и взаимодействия, но и общности их культурной и этнополитической онтологии.
Послание Кнута к народу Англии 1019 г. с его лейтмотивом «народ и нация» опиралось не только, как в послании Вульфстана, на мотивы христианского самосознания нации, проблемно и эс-хатологично заостренные, но и на эпическую традицию «призвания правителя из-за моря», известную и у англо-саксов («Англосаксонская Хроника»), и у Руси (зафиксированы в начале XII в. в «Повести временных лет»). В. Я. Петрухин [11, с. 81-150] с опорой на А. А. Куника отмечает близость названных выше мотивов в «Деяниях саксов» X в. Видукинда Корвейского и в «Повести временных лет» - призвание Рюрика и его братьев «из-за моря». О письме-послании Кнута, написанном из Дании и обращенном всецело к народу Англии, существует целая литература, но прежде всего труды Питера Сойера, например, монография 1995 г. «Скандинавы и Англичане в век Викингов» [19]. Специально концепт «Engla Lond» обсуждает статья P. Wormald «Engla Lond»: making of an allegiance» [21, с. 1-24], одного из авторов известной коллективной монографии «The Anglo-Saxons» [16].
Концепт «Engla Lond», вполне соотносительный с раннедревнерусским - «Русская земля» -государственно-политическим и национально-литературно-культурным кодом территориального, этнополитического единства нарождающейся нации, ее общественного самосознания, как отмечалось выше, дублировал эпическую модель «призвания правителя из-за моря» [6, с. 44-57]. Почва для концепта «Engla Lond» готовилась за-
долго до конца X - начала XI в., его корни - в каролингском имперском этнополитическом единении с опорой на страны Северо-Запада Европы [18, с. 27, 78-79]. Однако появился этот концепт только в правлении Кнута Великого, когда послание («Письмо Кнута к народу Англии») и упомянутый концепт «Engla Lond» стали (вслед за более ранним посланием-проповедью архиепископа Вульфстана «Sermo Lupi ad Anglos» «Послание Волка к Англам» 1014 г.) главными политическими инструментами не только создания многоэтнической империи Кнута в Северной Европе между 1010-ми и 1030-ми гг., но - средством достижения мира и согласия на многострадальной земле Англии, а также между северными, прежде всего, скандинавскими народами, их правителями, достижения государственно-политического единства, консолидации, мира и согласия между скандинавами-викингами и англо-саксами (до того налетчиками-грабителями и их жертвами). Появление концепта «Engla Lond» около 1019 г. как своего рода эмблематического отражения возникновения англо-скандинавской империи Кнута Великого вслед и с явной опорой на древнерусский территориально-политический образ-символ «Русская земля» стало высшей точкой проявления тех русско-скандинавских связей IX-XI вв., которым посвящена статья Е. А. Мельниковой, В. Я. Петрухина, Т. А. Пушкиной «Древнерусские влияния в культуре Скандинавии раннего средневековья (К постановке проблемы)» [7, с. 279-300]. В свою очередь, данное коллективное исследование, отмеченное авторами как постановочное, является вершиной айсберга в виде значительного комплексного русско-скандинавского средневекового (точнее, раннесредневекового) ареала.
Распространение письменности, развитие литературы в странах средневековой Европы XI в. выразилось в популярности жанра государственно-политического послания одного из лидеров страны, обращенного к народу. Мотивировались эти послания, их создание обычно острыми проблемами, стоящими перед страной и народом, государством. Существовали и более конкретные проблемы внутреннего и внешнего рода, выступавшие непосредственными побудительными причинами, вызвавшими к жизни письменные послания, которые всегда отличались публицистической остротой и повышенной концептуаль-ностью. Эти послания имели жанровые черты проповеди, поучения, урока, наставления, общественно-политической, культурно-политической или юридической декларации. К таковым относится, например, известное государственно-политическое и юридическое послание византий-
ского императора Константина Багрянородного -трактат конца X в. «Об управлении империей», написанный в форме поучения сыну.
Сюда же следует отнести знаменитое древнерусское «Поучение» великого князя Владимира Мономаха конца XI - начала XII в., [10, с. 393413, 459-463], обращенное к «детям или инъ кто прочтетъ», то есть, прежде всего, к князьям Руси в пору морально-политического кризиса Русской земли, вызванного преступным ослеплением без вины старшими князьями теребовльского князя удалого Василька Ростиславича (1097 г.). Сюда же следует отнести и названные выше написанные в Англии в 1014 и в 1019 гг. и обращенные к народу Англии послания лидеров нации: духовного лидера Англии архиепископа Йоркского Вульфстана и законно избранного элитой страны короля-датчанина Кнута Могучего. Везде в этих посланиях к нации внутреннеполитические причины переплетаются с внешнеполитическими (на Руси это актуальная половецкая опасность, кстати, ликвидированная тем же Владимиром Мономахом в первые десятилетия XII в.). «Поучение» Владимира Мономаха, включенное во вторую (по классификации А. А. Шахматова) редакцию «Повести временных лет», написано Мономахом как автором-соредактором «Повести временных лет» специально для патронируемого им летописного свода 1116 г., который повлиял радикально на процесс возникновения русской литературы в целом [4]. Повсеместно названные выше и другие государственно-политические послания эпохи высокого европейского Средневековья обсуждали острейшие и самые насущные проблемы общественно-государственного строительства, влияли не только на государственно-политическую, но и культурно-общественную и литературную ситуацию в своих странах, имели ярко выраженную интегрирующую, конструктивную направленность.
Библиографический список
1. Библиотека литературы Древней Руси. Т. 1. XI-XII вв. [Текст]. - СПб., 1997 (БЛДР).
2. Бугославский, С. А. Русская земля в литературе Киевской Руси XI-XIII вв. [Текст] // Ученые записки МГУ им. М. В. Ломоносова. Вып. 118. Труды кафедры русской литературы. Кн. 2. - М., 1946.- С. 3-26
3. Джаксон, Т. Н. «У липы головного убора есть земля в Гардах» [Текст] // История: дар и долг. Юбилейный сборник в честь Александра Васильевича Назаренко. - М.; СПб., 2010. - С. 48-53.
4. Лихачев, Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение [Текст] / Д. С. Лихачев. - М.; Л.; 1947.
5. Мельникова, Е. А. Древняя Русь и Скандинавия. Избранные труды [Текст] / Е. А. Мельникова. - М., 2011.
6. Мельникова, Е. А., Петрухин, В. Я. Легенда о «призвании варягов» и становление древнерусской историографии [Текст] // Вопросы истории. - 1995. - № 2. - С. 44-57.
7. Мельникова, Е. А., Петрухин, В. Я., Пушкина, Т. А. Древнерусские влияния в культуре Скандинавии раннего Средневековья (К постановке проблемы) [Текст] // Мельникова Е. А. Древняя Русь и Скандинавия. Избранные труды. - М., 2011. - С. 279-300.
8. Назаренко, А. В. Древняя Русь на международных путях. Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей IX-XII вв. [Текст] / А. В. Назаренко. - М., 2001.
9. Насонов, А. Н. «Русская земля» и образование территории древнерусского государства: ис-торико-географическое исследование [Текст] / А. Н. Насонов. - М., 1951.
10. Памятники литературы Древней Руси. Т. 1. XI - начало XII в. М., 1978 (ПЛДР).
11. Петрухин, В. Я. Становление государств и власть правителя в германо-скандинавских и славянских традициях: аспекты сравнительно-исторического анализа [Текст] // Общественная мысль славянских народов в эпоху раннего Средневековья. - М., 2009. - С. 81-150.
12. Робинсон, А. Н. Литература Древней Руси в литературном процессе Средневековья XI-XIII вв. [Текст] / А. Н. Робинсон. - М., 1980. - С. 219241.
13. Рыдзевская, Е. А. Древняя Русь и Скандинавия IX-XIV вв. [Текст] / Е. А. Рыдзевская. -М., 1978.
14. Сахаров, А. Н. Дипломатия Древней Руси. IX- первая половина X в. [Текст] / А. Н. Сахаров. - М., 1980.
15. Филипповский, Г. Ю. Эпоха Кнута Великого в Англии: история, политика, культура, тексты [Текст] // На пересечениях британской истории. On the crossways of British history. Сборник статей. - Ярославль, 2013. - С. 9-21.
16. The Anglo-Saxons. J. Campbell (ed) [Tekst]. - Harmonsworth, 1991.
17. Canute's letter to the people of England [Tekst] // The Anglo-Saxons world. An anthology. Kevin Crossley-Holland (ed). - Oxford, 1988. -Р. 29-31.
18. Leff, G. Medieval thought. St. Augustine to Ockham [Tekst]. - Harmonsworth, 1962. - P. 27, 78-79.
19. Sawyer, P. H. Scandinavians and the English in the Viking Age [Tekst]. - Cambridge, 1995.
20. The sermon of the Wolf to the English [Tekst] // The Anglo-Saxons world. An anthology. Kevin Crossley-Holland (ed). - Oxford, 1988. -P. 294-299.
21. P. Wormald «Engla Lond»: making of an allegiance [Tekst] // The Journal of Historical Sociology 1994 № 7. - P. 1-24.
Bibliograficheskij spisok
1. Biblioteka literatury Drevnej Rusi. T. 1. XI-XII vv. [Tekst]. - SPb., 1997 (BLDR).
2. Bugoslavskij, S. A. Russkaja zemlja v literature Kievskoj Rusi XI-XIII vv. [Tekst] // Uchjonye zapiski MGU im. M. V. Lomonosova. Vyp. 118. Trudy kafedry russkoj literatury. Kn. 2. - M., 1946. - S. 3-26
3. Dzhakson, T. N. «U lipy golovnogo ubora est' zemlja v Gardah» [Tekst] // Istorija: dar i dolg. Jubi-lejnyj sbornik v chest' Aleksandra Vasil'evicha Naz-arenko. - M.; SPb., 2010. - S. 48-53.
4. Lihachjov, D. S. Russkie letopisi i ih kul'turno-istoricheskoe znachenie [Tekst] / D. S. Lihachjov. -M.; L.; 1947.
5. Mel'nikova, E. A. Drevnjaja Rus' i Skandinavi-ja. Izbrannye trudy [Tekst] / E. A. Mel'nikova. - M., 2011.
6. Mel'nikova, E. A., Petruhin, V. Ja. Legenda o «prizvanii vaijagov» i stanovlenie drevnerusskoj istoriografii [Tekst] // Voprosy istorii. - 1995. -№ 2. - S. 44-57.
7. Mel'nikova, E. A., Petruhin, V. Ja., Pushkina, T. A. Drevnerusskie vlijanija v kul'ture Skandinavii rannego Srednevekov'ja (K postanovke problemy) [Tekst] // Mel'nikova E. A. Drevnjaja Rus' i Skandi-navija. Izbrannye trudy. - M., 2011. - S. 279-300.
8. Nazarenko, A. V. Drevnjaja Rus' na mezhdu-narodnyh putjah. Mezhdisciplinarnye ocherki kul'turnyh, torgovyh, politicheskih svjazej IX-XII vv. [Tekst] / A. V. Nazarenko. - M., 2001.
9. Nasonov, A. N. «Russkaja zemlja» i obra-zovanie territorii drevnerusskogo gosudarstva: istor-iko-geograficheskoe issledovanie [Tekst] / A. N. Nasonov. - M., 1951.
10. Pamjatniki literatury Drevnej Rusi. T. 1. XI - nachalo XII v. M., 1978 (PLDR).
11. Petruhin, V. Ja. Stanovlenie gosudarstv i vlast' pravitelja v germano-skandinavskih i slavjan-skih tradicijah: aspekty sravnitel'no-istoricheskogo analiza [Tekst] // Obshhestvennaja mysl' slavjanskih
narodov v jepohu rannego Srednevekov'ja. - M., 2009. - S. 81-150.
12. Robinson, A. N. Literatura Drevnej Rusi v literaturnom processe Srednevekov'ja XI-XIII vv. [Tekst] / A. N. Robinson. - M., 1980. - S. 219-241.
13. Rydzevskaja, E. A. Drevnjaja Rus' i Skan-dinavija IX-XIV vv. [Tekst] / E. A. Rydzevskaja. -M., 1978.
14. Saharov, A. N. Diplomatija Drevnej Rusi. IX- pervaja polovina X v. [Tekst] / A. N. Saharov. -M., 1980.
15. Filippovskij, G. Ju. Jepoha Knuta Velikogo v Anglii: istorija, politika, kul'tura, teksty [Tekst] // Na peresechenijah britanskoj istorii. On the crossways of British history. Sbornik statej. - Jaroslavl', 2013.- S. 9-21.
16. The Anglo-Saxons. J. Campbell (ed) [Tekst]. - Harmonsworth, 1991.
17. Canute's letter to the people of England [Tekst] // The Anglo-Saxons world. An anthology. Kevin Crossley-Holland (ed). - Oxford, 1988. -R. 29-31.
18. Leff, G. Medieval thought. St. Augustine to Ockham [Tekst]. - Harmonsworth, 1962. - R. 27, 78-79.
19. Sawyer, P. H. Scandinavians and the English in the Viking Age [Tekst]. - Cambridge, 1995.
20. The sermon of the Wolf to the English [Tekst] // The Anglo-Saxons world. An anthology. Kevin Crossley-Holland (ed). - Oxford, 1988. -R. 294-299.
21. P. Wormald «Engla Lond»: making of an allegiance [Tekst] // The Journal of Historical Sociology 1994 № 7. - R. 1-24.
Дата поступления статьи в редакцию: 23.04.2016 Дата принятия статьи к печати: 29.06.2016
