CC BY
85
УДК 811.111(075.8)
Е.М. Абышева
ВЗАИМОСВЯЗЬ ЗНАНИЯ И ЧУДЕСНОГО В РУССКОЙ НАРОДНОЙ СКАЗКЕ
В статье рассматриваются основные признаки взаимосвязи знания и чудесного в русской народной сказке. Автор обращает внимание на характеристики магического знания, приходит к выводу о том, что оно является средством реализации основной семиотической оппозиции сказочной концептосферы. Обращение к лексикографическим источникам также подтверждает взаимосвязь семантики знания и чудесного.
Ключевые слова: когнитивная лингвистика, концептосфера, характеристика, магическое знание, истинный герой.
Процессы становления и развития знания, познавательных процессов лежат в одной из ключевых областей когнитивной лингвистики. Чаще всего знание выступает либо как концептосфера, к которой неприложима оценка, либо как объективная ценность, которую не в силах изменить ни его источник, ни его обладатель.
Сегодня ученые утверждают, что «знания вообще» не существует; знание есть феномен культуры, поскольку внутри той или иной культурно-исторической парадигмы создаются свои критерии оценки знания, вырабатываются свои семиотические механизмы и правила представления знания в нашем сознании [Курганова 2010: 21]. Несмотря на то, что сегодня среди ученых нет единства мнений по поводу единиц и форм хранения знания, мы полагаем, что понятие «концепт» может выступить в качестве основной единицы коллективного знания.
Как известно, человек никогда не остается равнодушным к тому, что познает. Поэтому в структуру коллективного знания входят не только понятийные компоненты, но также и элементы эмоционального освоения действительности. На этом основании концепт ЧУДО определяется нами как познавательно-эмоциональный концепт.
Человек формирует знания, а не получает их в готовом виде, он свободен в выборе языковых средств выражения для описания той или иной языковой ситуации и в понимании мотивов этого выбора [Сазонова, Бороздина 2010: 28]. Особый интерес при этом имеет исследование истоков и эволюций существования концептов, сопоставительное исследование их исторического развития в различных языках.
Элементарной и универсальной познавательной моделью для человека служит его собственное тело, взаимодействующее со средой [Сазонова, Бороздина 2010: 29]. Деление человека на
правую и левую часть нашло свое отражение в лексике различных языков. Правое полупространство ассоциируется с правильностью, истиной, логичностью, ясностью, светлым миром, добром и рациональным началом. Левое полупространство наделяется противоположными свойствами, являясь областью неправильности, ложности, иррациональных сил и стихий, неподдающихся рациональному управлению и требующих для контакта с ними специально ритуализованных психических и поведенческих приемов.
Действительно, на текстуальном уровне концепт ЧУДО реализуется в заговорах, мольбах, осуществлении определенных ритуалов, которые представляются героям сказок необходимыми для достижения их целей, для познания окружающей действительности. Приведем следующие примеры:
1. а) Ясни, ясни на небе звезды
Мерзни, мерзни волчий хвост.
б) Ловись рыбка, и мала и велика,
Ловись рыбка, и мала и велика («Волчий хвост»).
в) По щучьему велению, по Божьему благословению, пусть царевна плод понесет и родит сына («По щучьему велению»).
г) Спи очко, спи другое («Старик на небе»).
2. а) Не руби меня, мужичок,
Все, что тебе надо, все сделаю (мольба дерева из сказки «Жадная старуха»).
б) Отпусти меня, добрый человек, на волю; я тебя счастливым сделаю: чего душа твоя пожелает, все у тебя будет! Только скажи: по щучьему веленью, по божьему благословенью явись то-то и то-то - сейчас явится! (мольба щуки из сказки «По щучьему велению»).
3. а) Три раза по росе покататься - рука вырастет.
Кто пожалеет барина - вылечит дочку («Правда и кривда»).
б) Ступай в лес, подойди к первому дереву, перекрестись три раза и ударь в дерево топором, а сам упади и наземь ничком и жди, пока тебя не разбудят («Летучий корабль»).
в) Доехал до той реки, махнул три раза платком в правую сторону - и вдруг, откуда ни взялся, повис через реку высокий, славный мост («Марья Моревна »).
Всего на материале сборника А.Н. Афанасьева «Народные русские сказки» нами было выявлено 4 заговора, 2 мольбы и 3 описания ритуала.
Для нашего исследования особый интерес представляет знание в наивной картине мира, отражением которой и является народная сказка. Под наивной картиной мира понимается определенный способ восприятия и организации мира, нашедший отражение в основных концептах языка. Данные концепты «складываются в некую единую систему взглядов, своеобразную коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка» [Апресян 1995: 44]. Способ концептуализации действительности «наивен» в том смысле, что во многих существенных деталях отличается от научной картины мира. При этом наивные представления отнюдь не примитивны. Они отражают опыт десятков поколений говорящих и способны быть надежным проводником знания о мире.
Тем не менее, следует отметить такую черту наивного знания, как его трансцендентность. Истинное логическое знание чаще всего имеет какой-то эмпирический источник. Для наивного знания это не всегда верно.
С одной стороны, в научном познании может присутствовать доля интуиции, которая не имеет идентифицируемого рационального источника и представляет собой «способность схватывать в воображении самое существо отношений, самое главное, «типичное» до того, как эти отношения будут исследованы и логически доказаны» [Пар-мон 1984: 89]. Однако, поскольку интуиция возникает лишь на основе глубокого и всестороннего изучения проблемы, она не может появиться на первых этапах научного познания, а представляет собой итог, результат длительного поиска ответа.
С другой стороны, в наивной картине мира присутствует сверхъестественное (провидческое или трансцендентное) знание, характерное для существ, которым открыто будущее. В сборнике А.Н. Афанасьева «Народные русские сказки» встречается немало примеров таких героев. Так, в сказке «Марья Моревна» животные предупреж-
дают Ивана, что еще пригодятся ему и просят его не убивать их. Аналогичную ситуацию мы наблюдаем в сказках «Волшебная дудка», «Летучий корабль» и многих других.
Магическое знание в сказках может быть как приобретенным, так и врожденным. В приведенных выше примерах речь идет о приобретенном магическом знании, поскольку герой, откликнувшись на призывы о помощи встречающихся ему животных, наделяется способностью влиять на мир природы, преобразовывать его в своих интересах. Но, например, героем сказки «Сны» оказывается мальчик, родившийся со сверхъестественными способностями. Ему удалось избежать гибели благодаря своему умению предсказывать будущее. В данном случае речь идет о врожденном магическом знании.
Вслед за О.В. Волощенко мы полагаем, что в репрезентации знания сказка следует за славянской народной традицией, но народные представления здесь преломляются через семиотические оппозиции, составляющие основы сказочного действия [Волощенко 2004: 99]. Причем основной семиотической оппозицией, на наш взгляд, является оппозиция «свой / чужой». Действительно, наличие сакрального магического знания выступает в качестве основной характеристики истинного героя и определяет его отношения с антагонистами и враждебными силами.
При классификации действующих лиц, мы ориентируемся на схему персонажей волшебной сказки, предложенную В.Я. Проппом [Пропп 2003: 73], согласно которой в сказке действуют семь персонажей: герой, искомая царевна и ее отец, антагонист, даритель, отправитель, помощник, лжегерой.
В. Я. Пропп отмечает, что одним из важнейших атрибутов помощника является его вещая мудрость [Пропп 2003: 76]. Это качество при отсутствии помощника, или благодаря сострадательности героя, его способности выдержать определенные испытания переходит от помощника к герою, и перед нами уже вещий, истинный герой, обладающий сверхъестественными способностями, которые и отличают его от лжегероя и делают его способным творить чудеса. Таким образом, магическое знание реализует значимую для сказочной концептосферы оппозицию «истинный герой / ложный герой».
Однако становление понятия чудесного не следует связывать лишь с появлением героев, наделенных способностью преобразовывать мир природы. Так, Т. Чернышева в статье «Потреб-
ность в удивительном и природа фантастики» связывает формирование понятия чуда с развитием способности человека удивляться, которая «стала даже потребностью его сознания» [Чернышева 1979: 222].
Как далее отмечает Т. Чернышева, чудо появляется на фоне детерминированной действительности, когда мир утрачивает свою былую пластичность. Важным условием для того, чтобы на свете появились чудеса, было, очевидно, «рождение богов, отделенных от явлений природы очеловеченных, получивших самостоятельное бытие» [Чернышева 1979: 222]. Как видим, чудо возникает как на основе дальнейшего познания мира и становления человеческого мышления, так и на основе развития религиозного сознания.
Чудо парадоксально по природе своей. Наиболее полно эта парадоксальность выявляется в том определении чуда, которое дал Б. Шоу. В пьесе «Back to Methuselah» он пишет: «A miracle is an impossible thing that is nevertheless possible. Something that never could happen and yet does happen»1.
В.И. Карасик рассматривает чудо как культурный концепт и отмечает, что содержательный минимум концепта ЧУДО выражается как «нечто необычное, небывалое, сверхъестественное, вызывающее удивление и восхищение». Конкретизация этого концепта в языке осуществляется в двух направлениях: 1) неконтролируемость и необъяснимость чуда (заметим, что именно это таинство чуда высоко оценил В.Н. Топоров в работе «Миф. Ритуал. Символ. Образ». «Таинство чуда выше закона возмездия - Кармы, а любовь - высшее чудо, она дает бескрылому крылья» [Топоров 1995: 418]); 2) эмоциональное отношение к чудесному явлению - от ужаса до восторга. Фрейм чудесного явления строится как образ ситуации, в центре которой находится очевидец, переживающий реальность необъяснимого явления [Карасик 1996: 11].
Таким образом, исследователи сходятся на том, что чудесное явление представляется неожиданным, необычным, небывалым, но вместе с тем волшебным, сказочным и прекрасным.
Следует также обратить внимание на то, что чудо является следствием недостаточности наших знаний, наших представлений о мире [Губайлов-ский 2002: 183; Фрумкин 2004: 61]. Ведь, действительно, чудо перестает быть чудом, когда получает научное объяснение. Однако в сказке чудеса
1 Чудо - это нечто невозможное, но, тем не менее, ставшее возможным. Нечто такое, что никогда не могло бы случиться, и, однако, случается.
естественны, нормальны и понятны без мотивировок.
Удивительна, в связи с этим, взаимосвязь семантики знания и чудесного, которая прослеживается в лексикографических источниках.
Глагол «знать» обозначает «обладать какими-либо сведениями, осведомленностью в какой-либо области» [Толковый словарь русских глаголов 1999: 318]. Ближайшим синонимом данного глагола является глагол «ведать» [Толковый словарь русских глаголов 1999: 318; Словарь синонимов русского языка 2001: 174]. В последнем же словаре при этом отмечается, что синонимами являются слова «ведовство» и «колдовство», а также «ведун» и «колдун» [Словарь синонимов русского языка 2001: 52], что явно свидетельствует о пересечении семантик знания и чуда.
Таким образом, магическое знание, характерное для русской сказки, восходит корнями к славянской народной традиции и реализует основные семиотические оппозиции «свой / чужой», «знание / чудо».
Список литературы
Апресян Ю.Д. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. М.: Русские словари, 1995.
Афанасьев А.Н. Народные русские сказки // URL: http://www.feb-web.ru/skazki/texts/af0/.html
Волощенко О.В. Особенности репрезентации знания в русской волшебной сказке // Язык и национальное сознание. Вып. 6. Воронеж, 2004. С.98-102.
Губайловский В. Обоснование счастья. А природе фэнтези и первооткрывателе жанра // Новый мир. 2002.№ 3. С. 174-185.
Карасик В.И. Языковая личность: культурные концепты: сб. науч. тр. Волгоград; Архангельск: Перемена, 1996. С. 3-16.
Курганова Н.И. Проблема исследования коллективного знания в когнитивной лингвистике // Вопр. когнитивной лингвистики, 2010. № 2. С. 18-26.
Пармон Э.А. Роль фантазии в научном познании. Минск: Издательство «Университетское», 1984.
Пропп В.Я. Морфология волшебной сказки. М.: Лабиринт, 2003.
Сазонова Т.Ю., Бороздина И. С. Содержание пространственных концептов как отражение культурного знания // Вопр. когнитивной лингвистики. 2010. № 2. С. 27-33.
Словарь синонимов русского языка / под ред. А.П. Евгеньевой. М.: Астрель АСТ, 2001.
Толковый словарь русских глаголов. Идеографическое описание / под ред. Л.Г. Бабенко. М.: АСТ-Пресс, 1999.
Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. М.: Прогресс. Культура, 1995.
Фрумкин К. Г. Концепты волшебства и техники в фантастике // Философские науки. 2004. № 7. С. 57-75.
Чернышева Т. Потребность в удивительном и природа фантастики // Вопр. литературы. 1979. № 5. С. 211-233.
E.M. Abysheva
THE INTERRELATION OF KNOWLEDGE AND WONDERFUL IN THE RUSSIAN FOLK TALE
The author dwells upon the basic signs of interrelation of knowledge and miracle in the Russian folk-tale. Much attention is paid to the characteristics of the magic knowledge, its being a means of realization of the main semantic opposition of the folk-tale concept sphere. Lexicographical resources also prove interrelation of the semantics of knowledge and miracle
Key words: cognitive linguistics, concept sphere, characteristics, magic knowledge, true hero.
