CC BY
201
УДК 316.663.5 - 055.5 - 055.1
И. С. Клёцина, Е. А. Чикалова
Взаимосвязь норм маскулинности и социальных представлений о содержании поведения в рамках отцовской роли
Представлены результаты эмпирического исследования социальных представлений молодых мужчин о содержании поведения в рамках отцовской роли. Даётся целостная характеристика изучаемого социальнопсихологического феномена, раскрывается его содержание и взаимосвязь с нормами маскулинности.
This article reports on the results of empirical research of social representations of young men about the fathers’ role. It presents the complete characteristic of a socio-psychological phenomenon that is being researched. It describes items and analyzes correlations with the attitudes on masculinity norms.
Ключевые слова: отцовство, социальные представления о поведении в рамках отцовской роли, отношение к нормам маскулинности.
Key words: fatherhood, social representations about the fathers’ role, attitudes on masculinity norms.
Исследования семейных, супружеских и детско-родительских отношений достаточно широко представлены в рамках современной психологии. Анализ исследований проблематики отцовства, литературы демонстрирует, что в рамках отечественного психологического знания изучение данного феномена ведётся по следующим основным направлениям: влияние стилей воспитания отца, его психологических и эмоциональных характеристик на личность ребёнка [2; 8; 16] и роли отцовства на развитие личности самих мужчин [4-6]; выявление и характеристика образов отца и представлений об отцовстве [2; 15].
n w w
В то же время в современной ситуации семейные отношения значительно изменяются, наполняются новым содержанием (трансформация родительских ролей, появление новых моделей отцовского поведения, предполагающих активное участие мужчины в воспитании детей) [1; 10; 12]. В отечественной психологии исследование феномена отцовства в ракурсе социальных изменений и в контексте обусловленности существующими в обществе нормами маскулинности только начинают появляться [10; 12-14; 17]. Значительный опыт исследований в этой сфере накоплен за рубежом [18; 21; 23; 26; 28; 29]. Характеризуя современное состояние фено-
© Клёцина И. С., Чикалова Е. А., 2013
мена отцовства, как зарубежные, так и российские исследователи выделяют следующие ключевые тенденции:
• отцовство претерпевает значительные трансформации (они описываются в терминах «модернизации» [23], «детрадиционализа-ции», «индивидуализации» [29]);
• суть изменений заключается в пересмотре традиционной роли отца как кормильца, добытчика, персонификатора власти [21], в расширении отцовской роли за счёт увеличения степени отцовской вовлечённости в заботу о ребёнке (появление «ответственного» [10; 20], «вовлечённого» [2б; 28], или «рефлексивного» [29] отцовства);
• изменения касаются как поведения в рамках отцовской роли, так и идеально-нормативных представлений об отцовстве; трансформации феномена отцовства являются частью изменений более широкого плана, в частности, они тесно переплетены с трансформацией норм маскулинности [10; 11; 14; 18; 26; 29].
Целью исследования является характеристика социальных представлений молодёжи о содержании отцовской роли, а также выявление характера взаимосвязи социальных представлений о содержании поведения в рамках отцовской роли с нормами маскулинности.
Сбор эмпирических данных проводился методом анкетирования. Выборку (N=169) составили мужчины в возрасте от 18 до 2б лет (средний возраст - 20 лет), не состоящие в браке, не имеющие детей, обучающиеся в вузах Смоленска и Санкт-Петербурга.
Результаты исследования установок молодых людей в отношении норм маскулинности
Изучение установок в отношении норм маскулинности проводилось с помощью опросника «Мужские нормативные установки» («The Male Attitude Norms Inventory-II») [24, p. 226-228], переведённого и адаптированного для русскоязычной выборки И.С. Клёциной. Концептуальной основой опросника выступили идеи, развиваемые в рамках мужских исследований [13; 17; 22; 27]. В соответствии с ними маскулинность рассматривается как множественный феномен, признаётся его социально конструируемый характер, обращается внимание на иерархичность разных моделей маскулинности. Основным объектом критики выступает концепт гегемонной (традиционной) маскулинности, задающей жёсткие рамки мужского поведения в разных сферах жизни [3; 19; 27]. Данная модель маскулинности в современных условиях зачастую не отвечает требованиям времени и не всегда продуктивна [10; 11].
Структура нормативного канона маскулинности представлена следующими основными компонентами: жёсткость, твёрдость; опора на собственные силы; ориентация на достижения и высокий социальный статус; принятие безличной сексуальности; гомофобия. Они соответствуют шкалам опросника. Основные статистические показатели опросника представлены в табл. 1.
Таблица 1
Статистические показатели по шкалам опросника «Мужские нормативные установки»
Шкалы Статистические показатели
М SD Min Max
Жёсткость б,7б 1,9б 0 9
Опора на собственные силы б,0б 2,00 0 9
Ориентация на достижения б,8б 2,02 0 9
Принятие безличной сексуальности 2,96 1,24 0 б
Гомофобия 4,22 2,12 0 8
Нормативность 23,82 6,93 3 37
Примечание. M - среднее; SD - стандартное отклонение; Min - минимум, Max - максимум.
Шкалы «Жёсткость», «Опора на собственные силы» и «Ориентация на достижения» отражают выделяемые исследователями (R. Brannon, M. Kimmel, M. Messner и др.) базовые компоненты модели традиционной маскулинности [24; 27]. В качестве примера приведём некоторые суждения опросника, соответствующие данным шкалам: «Мужчины, которые плачут на людях, слабы» (жёсткость); «Если мужчина поранился, он не должен позволить другим заметить, что ему больно» (опора на собственные силы); «Мужчины участвуют в играх, чтобы побеждать» (ориентация на достижения) [24, p. 226-228].
Для раскрытия ещё одного компонента традиционной нормативной маскулинности используется шкала «Гомофобия». Гомофобия выражается, с одной стороны, в страхе и ненависти к гомосексуалам, а, с другой стороны, в боязни утратить мужественность, быть принятым за гея [9, с. 41]. Она тесно связана с «разделением» мужчин на «настоящих» и «ненастоящих», не вписывающихся в идеалы и нормы традиционной мужественности.
Шкала «Принятие безличной сексуальности» сконструирована на основе стереотипного представления о том, что эмоциональность, а также проявление нежности, заботы неприемлемы для мужчин. Это значимо отражается на характере сексуальных взаи-
26
модействий, которые обезличиваются, лишаются интимности, что приводит к повышению неудовлетворённости, а также может иметь негативные последствия для мужского здоровья [7].
Шкала «Нормативность» представляет собой суммарный показатель по пяти предыдущим шкалам и отражает уровень приверженности нормам традиционной маскулинности. На основе показателей среднего значения (М=23,82) и стандартного отклонения (SD=6,93) по шкале «Нормативность», вся выборка респондентов (N=169) была разделена на три группы с разной степенью приверженности нормам традиционной маскулинности (табл. 2).
Таблица 2
Распределение респондентов с разной степенью приверженности установкам в отношении норм традиционной маскулинности (%)
Группы Степень приверженности нормам традиционной маскулинности Доля респондентов, %
1 Низкая 14,8
2 Средняя 65,7
3 Высокая 19,5
Респонденты с низкой степенью приверженности традиционной модели маскулинности составили 14,8 % от всей выборки. Показатели по шкале «Нормативность» у представителей данной группы находятся в пределе от минимального значения (Мт=3) до нижней границы разброса среднего значения (М-SD). Группа респондентов, характеризующихся средней степенью приверженности нормам традиционной маскулинности, включает 111 человек (65,7 %), показатели которых попали в интервал, соответствующий одному стандартному отклонению (SD=6,93) от среднего значения (М=23,82) по выборке (M±SD). Третья группа представлена респондентами, для которых характерна высокая степень приверженности нормам традиционной маскулинности (19,5 %, п=33). Показатели по шкале «Нормативность» у молодых людей, принадлежащих данной группе, находятся в интервале от верхней границы разброса среднего значения (M+SD) до максимального значения по выборке (Мах=37).
В соответствии с задачами исследования целесообразно представить основные характеристики крайних групп (группа, включающая респондентов со средней степенью приверженности нормам традиционной маскулинности, далее не рассматривается).
Респонденты, демонстрирующие высокие показатели по шкалам опросника, ориентируются на нормы традиционной маскулинности. Это означает, что в качестве руководящих принципов, на основе которых конструируется взаимодействие представителей данной группы с окружающими, выступают жёсткость, стремление обладать высоким социальным статусом, автономия, нацеленность на доминирование, обладание властью, психологическая и физическая стойкость. Эти требования не подлежат обсуждению, пересмотру, они являются жёстко закреплёнными, поэтому любые вариации или отклонения считаются неприемлемыми и, как правило, пресекаются.
Представители с низкими показателями по опроснику, в своём поведении ориентируются на нормы модернизированной маскулинности. В отличие от традиционной, данная модель предполагает меньшую нормативность, отсутствие жёстких стандартов и требований поведения, характеризуется гибкостью и больше соотносится с индивидуальными особенностями личности [10-12].
Характеристика взаимосвязи социальных представлений о поведении в рамках отцовской роли с нормами традиционной маскулинности
Для изучения социальных представлений об отцовском поведении авторами была разработана анкета «Социальные представления о содержании поведения в рамках отцовской роли». Исследователи [10; 11; 23; 25; 28; 29] отмечают, что содержание поведения в рамках отцовской роли может быть раскрыто через такой феномен, как отцовская вовлечённость, и предлагают выделять следующие её основные параметры:
• взаимодействие, которое заключается в том, что отец самостоятельно, без чьего-либо посредничества контактирует с ребёнком, проводит с ним свободное время;
• доступность - возможность реагировать на потребности ребёнка в условиях одновременной включённости в другую деятельность;
• ответственность, подразумевающая направленность на содействие благополучию детей, осведомлённость о потребностях детей и деятельность по их удовлетворению.
Указанные параметры раскрывается через показатели, детализирующие содержание отцовского поведения. Каждый из показателей включает три возможных градации, соответствующие высокому, среднему или низкому уровню отцовской вовлечённости. Детальное содержание указанных параметров представлено в табл. 3.
Таблица 3
Содержание параметров, характеризующих поведение в рамках отцовской роли
Параметры Показатели Уровень отцовской вовлечённости
Высокий Средний Низкий
Взаимо- действие Характер взаимодействия Непосредствен- ное Частично- опосредован- ное Опосредован- ное
Стиль взаимодействия Равноправный Равноправный или доминантно-зависимый Доминантно- зависимый
Доступность Физическая доступность Постоянная Ситуативная Недоступность
Психологическая доступность Эмоциональная близость Умеренная эмоциональная близость Эмоциональная дистанцирован- ность
Ответственность (когнитивный компонент) Осведомлён- ность Высокая Средняя Низкая
Личностная значимость Высокая Средняя Низкая
Ответственность (поведенческий компонент) Содержание ответственности отца в семье Деятельность по материальному обеспечению семьи
Может не являться основной ответственностью отца Скорее, является основной ответственностью отца Обязательно является основной ответственностью отца
Содержание ответственности матери в семье Вклад матери в деятельность по материальному обеспечению семьи
Не меньше чем у отца Не превышает отцовский вклад Значительно меньше отцовского
Степень ответственности отца и матери за воспитание и развитие ребёнка Вклад отца в воспитание и развитие ребёнка
Должен быть не меньше материнского Не превышает материнский Значительно меньше материнского
Степень ответственности отца и матери за повседневную заботу о ребёнке Вклад отца в повседневную заботу о ребёнке
Должен быть не меньше материнского Не превышает материнский Значительно меньше материнского
Степень ответственности отца и матери за заботу о маленьких детях Вклад отца в деятельность по уходу за маленькими детьми
Должен быть не меньше материнского Не превышает материнский Значительно меньше материнского
Поясним содержание табл. 3 на примере параметра «Взаимодействие». Данный параметр раскрывается через два показателя: «характер взаимодействия» и «стиль взаимодействия». Первый отражает степень опосредованности взаимодействия отца с ребёнком. Низкая степень опосредованности взаимодействия означает, что отец достаточно часто самостоятельно, без помощи со стороны матери контактирует с ребёнком. Такой характер взаимодействия свидетельствует о высокой степени отцовской вовлечённости. Средняя степень опосредованности представляет собой промежуточный вариант и соответствует средней степени отцовской вовлеченности. Высокая степень опосредованности означает, что отец, как правило, избегает прямых контактов с ребёнком, взаимодействуя опосредованно, через мать (низкая отцовская вовлечённость). Стиль взаимодействия характеризует специфику отцовско-детских отношений в континууме «равноправный стиль - доминантнозависимый стиль». Основанный на равенстве стиль взаимодействия является индикатором высокой степени отцовской вовлечённости, а доминантно-зависимый соответствует низкому уровню отцовской вовлечённости.
Смысловое содержание выделенных показателей раскрывалось через утверждения, которые отражали социальные представления о поведении в рамках отцовской роли. Например, для выявления степени опосредованности отцовского взаимодействия использовалось утверждение анкеты «Обычно реальные взаимоотношения отца с детьми большей частью осуществляются при посредничестве матери»; для определения степени осведомлённости (ответственность, когнитивный компонент) «Отцу всегда следует знать, чего можно или нельзя ожидать от ребенка в его возрасте» и т. п. Респонденты оценивали степень согласия с предложенными утверждениями, выбирая один из пяти вариантов: «совершенно согласен», «скорее согласен, чем не согласен», «трудно сказать», «скорее не согласен, чем согласен», «совершенно не согласен». Для выявления степени отцовской вовлечённости ответы респондентов переводились в баллы. В результате для всех респондентов были подсчитаны данные по каждому из показателей поведения в рамках отцовской роли, на основе которых были вычислены баллы по трём градациям отцовской вовлечённости: высокая, средняя и низкая. Например, согласие (полное и частичное) с утверждением «Обычно реальные взаимоотношения отца с детьми большей частью осуществляются при посредничестве матери» сви-
детельствовало о высокой степени опосредованности взаимодействия и относилось к низкому уровню отцовской вовлечённости; несогласие с данным утверждением было индикатором непосредственности взаимодействия, т. е. соответствовало высокой степени отцовской вовлечённости и т. д.
Взаимосвязь социальных представлений о поведении в рамках отцовской роли с нормами традиционной маскулинности выявлялась с помощью корреляционного анализа с применением непараметрического критерия г-Спирмена. В табл. 4 приведены результаты корреляционного анализа по всем шкалам опросника.
Таблица 4
Взаимосвязь социальных представлений о поведении в рамках отцовской роли с установками в отношении норм традиционной маскулинности
Шкалы опросника «Мужские нормативные установки» Содержание социальных представлений о поведении в рамках отцовской роли
Высокая степень отцовской вовлечённости Средняя степень отцовской вовлечённости Низкая степень отцовской вовлечённости
Жёсткость, твёрдость XX -0,204 -0,083 XX 0,313
Опора на собственные силы -0,229** * -0,151 0,353**
Ориентация на достижения -0,288** -0,087 0,398**
Принятие безличной сексуальности 0,039 -0,319** 0,176*
Гомофобия * -0,187 * -0,178 0,322**
Нормативность -0,251** -0,199** 0,422**
Примечание. Уровень значимости тесноты связи: *р<0,05; **р<0,01.
Не останавливаясь подробно на описании всех выявленных взаимосвязей, отметим лишь самые важные результаты. Данные, представленные в табл. 4, свидетельствуют о наличии значимых (р<0,01) отрицательных взаимосвязей показателей по интегративной шкале «Нормативность», отражающей степень приверженности нормам традиционной маскулинности с высокой (г=-0,251**) и средней (г=-0,199**) степенью отцовской вовлечённости, а также присутствие тесной положительной связи показателей по указанной шкале **
(р<0,01, г=0,422 ) с социальными представлениями о поведении в рамках отцовской роли, отражающими низкую степень отцовской вовлечённости. Иначе говоря, ориентация на модернизированную модель маскулинности соответствует среднему и высокому уровню отцовской вовлечённости, а высокая степень приверженности традиционным нормам маскулинности связана с низкой отцовской во-
31
влечённостью. Следует обратить внимание на характер взаимосвязей социальных представлений, отражающих низкую и высокую степень отцовской вовлечённости, с показателями по шкале «Ориентация на достижения». По данной шкале обнаружены самые тесные положительные взаимосвязи (г=0,398**, р<0,01) с низкой степенью отцовской вовлечённости, а также значимые отрицательные взаимосвязи (г=-0,288**, р<0,01) с высокой степенью отцовской вовлечённости. Ориентация на достижения как составляющая традиционного канона маскулинности связана с признанием в качестве основной задачи мужчины самореализации в профессиональной сфере. Семья и родительство не рассматриваются как сферы, в которых можно добиться успеха. В то время как в модели модернизированной маскулинности самореализация мужчины в сфере семьи обладает не меньшей значимостью, чем самореализация в профессиональной деятельности.
Для выявления более детальной картины соотношения норм маскулинности и представлений о поведении в рамках отцовской роли проводился сравнительный анализ средних значений по показателям, характеризующим содержание отцовского поведения, в группах респондентов с различной степенью приверженности нормам традиционной маскулинности. Распределение средних значений по показателям, характеризующим поведение в рамках отцовской роли, в группах респондентов, ориентирующихся на нормы модернизированной и традиционной маскулинности, представлено в табл. 5.
Таблица 5
Различия по показателям, характеризующим представления о поведении в рамках отцовской роли у респондентов с низкой и высокой степенью приверженности нормам традиционной маскулинности
Параметры Характеристики отцовского поведения Группа 1 (п=25) Группа 2 (п=33) Р
М SD М SD
Взаимодействие Опосредованность взаимодействия 0,12 0,33 0,45 0,51 0,006
Равноправный стиль 0,32 0,48 0,06 0,24 0,009
Смешанный стиль 0,36 0,49 0,09 0,29 0,012
Доминантно-зависимый стиль 0,32 0,48 0,85 0,36 0,000
Доступность Эмоциональная близость 0,67 0,48 0,18 0,39 0,000
Эмоциональная дистанцированность 0,13 0,34 0,67 0,48 0,000
Ответствен- ность (поведенческий компонент) Вклад отца в деятельность по материальному обеспечению семьи не превышает материнский 0,32 0,48 0,09 0,29 0,028
Вклад отца в заботу о маленьких детях Должен быть не меньше материнского 0,60 0,50 0,33 0,48 0,044
Не превышает материнский 0,24 0,44 0,03 0,17 0,015
Значительно меньше материнского 0,16 0,37 0,64 0,49 0,000
Примечание. Группа 1 - респонденты с низкой степенью приверженности нормам традиционной маскулинности; группа 2 - респонденты с высокой степенью приверженности нормам традиционной маскулинности; М - среднее; SD - стандартное отклонение; р - уровень значимости различий (оценка по критерию ^Стьюдента).
Приведённые данные свидетельствуют о наличии достоверных различий между указанными группами респондентов по ряду характеристик. Параметр, отражающий представления о специфике взаимодействия отца с ребёнком, обнаруживает, что для респондентов с высокой степенью приверженности традиционной модели маскулинности (п=33) в большей мере характерны представления о взаимодействии опосредованного характера (отец не должен стремиться к непосредственному контакту с ребёнком, взаимодействие происходит, как правило, с участием матери) (М1=0,12, М2=0,45, р=0,006), а также представления о предпочтении реализации доминантно-зависимого стиля во взаимодействии с ребёнком (М1=0,32, М2=0,85, р=0,000). В свою очередь, респонденты с низкой степенью приверженности традиционной модели маскулинности (п=25) значительно чаще разделяют представления о том, что взаимодействия между отцом и ребёнком должны строиться на принципах равенства (М1=0,32, М2=0,06, р=0,009) или характеризоваться сочетанием доминантно-зависимого и равноправного стилей (М1=0,36, М2=0,09, р=0,012).
По показателям, описывающим такой аспект отцовского поведения, как доступность, также выявлены различия между указанными группами: у респондентов с низкой степенью приверженности нормам традиционной маскулинности более отчётливо выражены представления о том, что поведение отца должно характеризоваться высоким уровнем эмоциональной близости (М1=0,67, М2=0,18, р=0,000), а для группы с высокой степенью приверженности нормам традиционной маскулинности более характерны представления, включающие требования эмоциональной дистанцированности отца по отношению к ребёнку (М1=0,13, М2=0,67, р=0,000).
Представления о поведении в рамках отцовской роли у респондентов с разной степенью приверженности нормам традиционной маскулинности различаются также по параметру ответствен-
ность. Ключевые различия зафиксированы относительно представлений о степени ответственности отца и матери за заботу о маленьких детях. Респонденты с низкой степенью приверженности традиционной модели маскулинности значительно чаще разделяют представления о важности равного участия отца и матери в заботе о маленьких детях (М1=0,60, М2=0,33, р=0,044), либо о необходимости стремления отца к участию в данной деятельности (М1=0,24, М2=0,03, р=0,015), что не характерно для мужчин с высокой степенью приверженности нормам традиционной маскулинности, которые чаще придерживаются представлений о том, что уход за маленькими детьми - это, скорее, сфера ответственности матери (М1=0,37, М2=0,64, р=0,000).
Заключение
Для решения практических задач в условиях социальных изменений важно учитывать роль социальных и культурных факторов, влияющих на трансформацию социальных представлений об отцовстве и на специфику отцовского поведения. Изучение взаимосвязи социальных представлений о содержании поведения в рамках отцовской роли с нормами маскулинности открывает возможность исследовать отцовство как социально конструируемый феномен с акцентом на выявлении причин того или иного поведения в контексте социальных изменений.
Результаты эмпирического исследования демонстрируют, что социальные представления об отцовском поведении тесно связаны с существующими в обществе нормами маскулинности. Обнаружены значимые различия в социальных представлениях об отцовском поведении между группами респондентов, приверженных нормам модернизированной и традиционной маскулинности. Выявлено, что модель модернизированной маскулинности соотносится с представлениями о высокой и средней степени отцовской вовлечённости.
Список литературы
1. Авдеева А.В. «Вовлеченное отцовство» в современной России: стратегии участия в уходе за детьми // Социолог. исслед. - 2012. - № 11. - С. 95-104.
2. Акимова М.К., Усцева М.Н. Влияние отца и его образа на возникновение аддикции у подростков // Высшее образование сегодня. - 2010. - № 5. - С. 63-67.
3. Берд Ш. Теоретизируя маскулинности: современные тенденции в социальных науках // Гендер. исслед. - 2006. - № 14. - С. 5-33.
4. Борисенко Ю.В., Портнова А.Г. Отцовство как фактор развития личности // Развитие личности. - 2006. - № 2. - С. 70-81.
5. Евсеенкова Ю.В. Отцовство как психологический фактор развития личности: автореф. дис. ... канд. психол. наук. - Новосибирск, 2006.
6. Евсеенкова Ю.В., Портнова А.Г. Отцовство как структурнодинамический феномен // Сибирская психология сегодня: сб. науч. тр. - Вып. 2.
- Кемерово: Кузбассвузиздат, 2003.
7. Иоффе Е.В. Риски для мужского сексуального здоровья // Материалы Х юбилейн. рос. науч.-образоват. форума «Мужское здоровье и долголетие». -М., 2012. - С. 48-50.
8. Калина О.Г., Холмогорова А.Б. Значение отца для развития ребенка (на материале зарубежных исследований) // Семейная психология и семейная терапия. - 2006. - № 1. - С. 87-99.
9. Киммель М. Маскулинность как гомофобия: страх, стыд и молчание в конструировании гендерной идентичности // Гендер. исслед. - 2006. - № 14. -С. 34-52.
10. Клёцина И.С. Отцовство в аналитических подходах к изучению маскулинности // Женщина в российском обществе. - 2009. - № 3 (52). - C. 29-41.
11. Кон И.С. Гегемонная маскулинность как фактор мужского (не)здоровья // Социология: теория, методы, маркетинг. - 2008. - № 4. - С. 5-16.
12. Кон И.С. Мальчик - отец мужчины. - М.: Время, 2010.
13. Кон И.С. Мужчина в меняющемся мире. - М.: Время, 2009.
14. Кон И.С. Отцовство как компонент мужской идентичности // Демоскоп Weekly. - 2006. - № 237-238.
15. Лукина А.А. Представления об отце у юношей и девушек из неполных семей как практическая проблема современной психологии // Вестн. Рос. гос. ун-та им. И. Канта. - 2008. - № 11. - С. 55-58.
16. Старостина Л.Д. Роль отца в психическом развитии ребенка // Вестн. Якут. гос. ун-та. - 2008. - Т. 5. - № 3. - С. 74-80.
17. Чикалова Е.А. Исследования отцовства и маскулинности: точки пересечения // Женщина в российском обществе. - 2012. - № 2. - С. 43-53.
18. Coltrane S. Fathering: Paradoxes, Contradictions, and Dilemmas // Men's Lives. - 2001. - P. 432-449.
19. Connell R., Messerschmidt J. Hegemonic Masculinity: Rethinking the Concept // Gender & Society. - 2005. - № 19. - P. 829-859.
20. Doherty W., Kouneski E., Erickson M. Responsible fathering: An overview and conceptual Framework // Journal of Marriage and the Family. - 1998. - № 60. -P. 277-292.
21. Dowd N. Redefining Fatherhood. - New York: New York University Press, 2000.
22. Edwards T. Cultures of Masculinity. - London, New York: Taylor & Francis, 2005.
23. LaRossa R. The modernization of fatherhood: A social and political history.
- Chicago: University of Chicago Press. 1997.
24.Luyt R. The Male Attitude Norms Inventory-II. A Measure of Masculinity Ideology in South Africa // Men and Masculinities. - 2005. - V. 8. - №. 2. - P. 208-229.
25. Palkovitz R. Reconstructing «involvement»: expanding conceptualizations of men’s caring in contemporary families // Generative Fathering: Beyond Deficit Perspectives. - Thousand Oaks, CA: Sage, 1997.
26. Pleck J. Fatherhood and Masculinity // The Role of the Father in Child Development. - Hoboken, NJ: John Wiley & Sons. - 2010. - P. 27-57.
27. Pleck J. The Myth of Masculinity. - Cambridge, MA: MIT Press, 1981.
28. Tamis-LeMonda C., Cabrera N. Perspectives on Father Involvement: Research and Policy // Social Policy Report. Society for Research in Child Development. - 1999. - V. XIII. - № 2. - Р. 1-32.
29. Williams S. What is Fatherhood? Searching for the Reflexive Father // Sociology. - 2008. - V. 42. - №. 3. - P. 487-502.
