CC BY
131
Вишневецкий Кирилл Валерьевич
кандидат юридических наук, доцент, начальник кафедры криминалистики Краснодарского университета МВД России,
г. Краснодар
Взаимосвязь факторов
криминальной виктимизации населения и десоциализации личности
ама по себе повышенная виктим-ность социального статуса еще не является фактором криминализации общественных и межличностных отношений. Для того, чтобы с большой долей вероятности предсказать переход жертвы из состояния потенциальной в состояние актуальной, необходимо еще констатировать включенность механизмов викти-могенной деформации личности. «Виктимогенная деформация личности - как совокупность социально-психологических свойств личности, связанных с неблагоприятными особенностями социализации последней, ее неудовлетворительной социальной адаптацией, в психологическом плане выражающейся в эмоциональной неустойчивости, неконтролируемости, сниженной способности к абстрактному мышлению. Эти качества в различном сочетании выражают отсутствие предусмотрительности, неразборчивость в социальных связях, конфликтность личности. Представляется, что в самом общем виде виктимогенная деформация личности определяется низкой культурой общения. Кроме того, она связана с иными
дефектами и сдвигами нравственного и правового сознания. Именно социальная невоспитанность, а не «врожденная предрасположенность» в конечном итоге интегрирует сущность этой разновидности виктимности»1.
Теория образа жизни важна тем, что раскрывает взаимосвязь между социальными условиями жизни индивида и устойчивой системой его действий, имеющих результатом усиление виктимности2. Здесь вероятность преступного посягательства на личность устойчиво связывается с различиями в образе жизни представителей различных страт. Особенности образа жизни детерминируют совершение преступлений, характерных с точки зрения их пространственной локализации, времени, особенностей межличностных отношений, провоцирующих повторение виктимо-генных ситуаций.
Образ жизни трактуется как критический фактор, который определяет риски преступного преследования3. Образ жизни определен в этом контексте как «система обычных ежедневных действий индивида, включающая его действия в профессионально-социальной сфере (работа, школа, содержание своего дома и т.д.) и действия досуга»4. Различия в образах жизни определены
1 Войтенко С.Г. Криминологическое исследование виктимности потерпевших. Белгород, 2000. С. 25.
2 См.: Hough M. Offenders' Choice of Targets: Findings from Victim Surveys // Journal of Quantitative Criminology. 1987. № 3. Р. 355-369.
3 Ibid. Р. 367.
4 Hindelang M., Gottfredson М., Garofalo J. Victims of Personal Crime. Cambridge, 1978. Р. 241.
141
адаптацией к различным социальным ролям и структурным ограничениям поведения. В рамках этой теоретической модели подробно исследуются характеристики приобретенного социального статуса (например, возраст, пол, расово-этничес-кая принадлежность, финансовый доход, семейное положение, образование, вид социальной деятельности), которые коррелируются с теми преступлениями, которым подвергаются представители той или иной страты. На этой основе, к примеру, объясняется большая виктимизирован-ность мужчин: мужчины традиционно более социализированы, чем женщины, они более активны в общественной области, агрессивны в различных социальных ситуациях, имеют меньше ограничений в возможности передвижения и проводят больше времени вдалеке от защищающей домашней среды1.
Очевидно, что ускоренные процессы стра-тогенеза и перехода значительных групп населения из одних стратовых ниш в другие, которые мы могли наблюдать в России в 1990-е гг., не могли не иметь результатом деформацию процессов социализации личности, являющихся базовыми в опосредствовании отношения личности и общества. Резкое и достаточно быстрое (для многих почти внезапное) изменение социального статуса не было согласовано с изменением системы ценностей и идеалов, которая обладает большей степенью устойчивости для личности, чем ее положение в обществе2. Для многих людей разрывалась ткань устоявшихся социальных связей, включая и личные, семейные привязанности, микросреду, опосредующую влияние более широкой социальной среды3. Результаты процессов адаптации человека к социуму (как институционализированные, так и неинституционализирован-ные) были для многих девальвированы.
Сказанное характерно и для западных стран в связи с трансформацией социально-стра-товой структуры, обусловленной глобализацией. Однако последствия этих процессов для десо-циализации личности с последующей криминализацией и виктимизацией социальных страт в государствах Западной Европы и Северной Америки несопоставимы с тем, что мы имели в России. Во-первых, несопоставимы сами масштабы стратогенеза. Во-вторых, институты гражданско-
го общества, адекватные реалиям демократии и рыночной экономики, в России находились в зачаточном состоянии, а институты, сохранившиеся от предшествующей эпохи, уже не могли в полной мере выполнять функции институтов социализации.
В итоге три основных элемента обеспечения социализации личности (система ценностей, институты социализации, процесс социальной адаптации и способы институционализации его результатов) последовательно теряли свою эффективность. В условиях глубокой аномии, поразившей российское общество, стал характерен отрыв личности от ценностно-нормативной системы общества и государства, привыкание к отрицательной оценке своего поведения и места в обществе, использование социально-психологических механизмов самозащиты, активность в ситуации совершения преступления, совершение агрессивных действий без достаточно обоснованных внешних поводов. Не случайно поэтому меры по совершенствованию системы социализации граждан рассматриваются современными криминологами в числе наиболее важных и перспективных направлений общесоциальной профилактики преступности4.
Процессы стремительной, по историческим меркам, трансформации общества, даже позитивные по своей направленности, всегда сопряжены с резким расширением масштабов десоциа-лизации личности. В той или иной форме десоци-ализация затронула как представителей слоев общества, вынужденных пауперизироваться, так и тех, кто сумел перейти в более высокую страту. В значительной мере высшие страты составили те, кого принято называть нуворишами. Высокие посты в государственной иерархии нередко занимали (и занимают) люди, чей карьерный взлет не был опосредован их жизненным и служебным опытом.
Таким образом, десоциализация стала своего рода «социальной болезнью», которой в России подвержены буквально все страты, снизу доверху. В итоге «в стране идет психологический процесс привыкания населения к растущей преступности, в том числе и к ее относительно новым формам: организованной, террористической и коррупционной. Два десятка лет тому на-
1 Ср.: Сидоренко Э.Л. Отрицательное поведение потерпевшего и уголовный закон. СПб., 2003. С. 55-56.
2 «Глубокая ломка основ общественного строя означает крах прежних ценностей, пересмотр взглядов на очень многие проблемы и жизненные отношения» (Кудрявцев В.Н. Избранные труды по социальным наукам. Т. 2. М., 2002. С. 166.).
3 См.: Криминология / Под общ. ред. докт. юрид. наук, проф. А.И. Долговой. М., 2002. С. 293.
4 См.: Джахбаров Ю.А. Криминологическая характеристика и профилактика насильственных преступлений на виктимологической основе: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Рязань, 2004. С. 23-24.
_142
зад чреда организованного кровавого терроризма, массовых захватов заложников, работорговли, непрекращающихся публичных заказных убийств, многомиллионных мошенничеств и открытая беспрецедентная циничная коррумпированность высших государственных должностных лиц глубоко шокировала бы россиян. Ныне они видят это почти ежедневно и принимают как данность»1. Развращающе действует на общество фактическая безнаказанность правящей, политической и экономической элиты, представители которой совершают наиболее тяжкие по своим последствиям преступления. Такая практика сложившаяся в последние годы, серьезно подрывает конституционный принцип - все равны перед законом и судом - и является особо криминогенным обстоятельством2.
Важной предпосылкой формирования кри-минализационного вектора развития процессов десоциализации является ускоренное формирование в обществе криминальной субкультуры, чему в немалой степени способствуют СМИ3. В виртуальном кино-телемире, в печатных изданиях бульварного уровня сегодня совершенно очевидно доминирует криминальная тема. Происходит привыкание и постоянно растет интерес к криминалу, особенно среди молодежи4. Это стимулирует агрессивный тип поведения, на подсознательном уровне заставляет воспроизводить стереотипы поведения киногероев, в том числе и представителей преступного мира. По данным российских правоохранительных органов, нередки случаи, когда реальные преступники до деталей воспроизводят действия своих виртуальных предшественников. Внедрение в массовое сознание образцов криминального поведения является одним из самых сильных факторов виктими-зации населения, особенно его низших страт, представители которых наименее защищены от насильственных и случайных преступлений5.
На Западе начало систематического изучения влияния телевидения на степень агрессив-
ности в обществе приходится на середину 1970-х гг. В исследовании американского криминолога М. Лефковица в 1977 г. был доказан факт зависимости между регулярным просмотром телепередач, содержащих какую-либо информацию о насилии, и ростом агрессивности у мальчиков в возрасте от 7 до 15 лет с устойчивым закреплением соответствующих стереотипов поведения6. Дальнейшие исследования подтвердили существование взаимосвязи между регулярным просмотром в детстве телепередач, содержащих насилие, и склонностью к агрессии во взрослой жизни. В 1986 г. американские криминологи С. Тернер, Б. Гесс и С. Петерсон-Льюис суммировали результаты этих исследований и сделали общий вывод о том, что «баланс результатов совместим с гипотезой о стимулировании телевидением долгосрочного роста агрессивного пове-дения»7. При этом подчеркивалось, что данные выводы значимы только для мальчиков, но не для девочек8. В том же году Л. Хьюсмен выявил устойчивое взаимодействие негативного воздействия телевидения с теми примерами насилия, которые ребенок встречает в своей семье, а также с другими факторами в создании агрессии. Взаимодействие этих факторов приводит к их многократному взаимному усилению и к закреплению результатов формирования стереотипов агрессивного поведения9.
Наряду с опосредованным - через «запуск» механизмов десоциализации - виктимизирующим воздействием СМИ на личность и общество, криминологи выделяют и факторы прямого действия, являющиеся предпосылкой массово-информационной виктимогенности. А именно: лицо может оказаться жертвой непосредственного вредоносного воздействия на него СМИ (клевета, распространение порочащей информации и т.п.); оно приобретает свойства повышенной уязвимости от различных посягательств, в том числе и уголовно наказуемых, стимулируемых СМИ; оно может претерпевать вред от противоправных действий
1 Криминология: Учебник / Под ред. В.Н. Кудрявцева и В.Е. Эминова. М., 2004. С. 117.
2 Там же. С. 119-120.
3 О виктимологическом аспекте массовой информации см.: Ривман Д.В. К вопросу о девиантном поведении виктимологического характера // Девиантное поведение и социальный контроль в посттоталитарном государстве. СПб., 1996. С. 41-42.
4 Криминология: Учебник / Под ред. В.Н. Кудрявцева и В.Е. Эминова. М., 2004. С. 117.
5 См.: Горшенков Г.Н., Горшенков А.Г. Четвертая власть и виктимное поведение // Преступность и власть. Материалы конференции. М., 2000. С. 73-75.
6 Lefkowitz M., Eron L., Walder L., Huesmann L. Growing up to be violent. New York, 1977.
7 Journal of Social Issues. New York, 1986. № 42. Р. 72.
8 Ibid., Р. 52-70.
9 Ibid., Р. 125 - 139.
143
или бездействия представителя органа массовой информации1. Повышенно виктимным статусом является и сама профессия журналиста, любого сотрудника средств массовой информации.
Сравнивая это с ситуацией в России, нужно отметить, что у нас процесс криминализирующего воздействия СМИ на общество, особенно на молодежь, идет гораздо интенсивнее, чем на Западе2. Если телевидение находится под более или менее жестким государственным контролем, то другие СМИ (радио, журналы, газеты) нередко становятся своего рода транслятором криминальной субкультуры, как стихийным, так и целенаправленно используемым для этого организованными преступными формированиями3. Многие ученые сегодня говорят о негативной роли СМИ в криминализации культуры современной России, в создании предпосылок культурологического порядка для притока в организованную преступность новых «бойцов», для облегчения ее деятельности и примирения с фактом ее существования общественного мнения, а также о прямом пособничестве организованной преступности (пропаганда наркотиков, распространение порнографии и формирование спроса на нее и т.п.). Отмечается, что СМИ нередко в своих выступлениях прямо нарушают «Закон о средствах массовой информации»4.
Отклонения агрессивной ориентации обычно вызваны мотивами мести, неприязни, вражды, неуважения к человеку. Большей частью они выражаются в посягательствах на честь и достоинство, здоровье и жизнь человека, в нарушениях общественного порядка. Это - ссоры в семье и конфликты на работе, оскорбления и хулиганство, побои и нанесение увечий, наконец, изнасилования и убийства5. Очевидно, что подобное агрессивное отношение к людям неизбежно бу-
дет вызывать острую ответную реакцию. Таким образом, десоциализация, обусловливающая девиацию личности агрессивной ориентации, является фактором потенциальной криминализации и реальной виктимизации личности.
Десоциализация личности потенциальной жертвы констатируется через совокупность ее личностных и поведенческих характеристик, возможные сочетания которых бесконечно разнообразны. Между тем к характеристикам универсального характера можно отнести сочетания злоупотребления алкоголем, наркотиками, низкого социального статуса, низкой культуры быта и досуга. Помимо указанных личностных свойств С.Г. Вой-тенко указывает и те качества десоциализирован-ной личности, которые свидетельствуют о специфической виктимогенной деформации. Так, вспыльчивость, агрессивность, грубость, жестокость, эгоцентризм, в сочетании с ранее названными свойствами, могут свидетельствовать о вик-тимогенном предрасположении к телесным повреждениям, иным видам насилия над личностью6.
Девиантное поведение детерминировано неуспешной социализацией. Указание на деви-антную социализацию играет важнейшую роль в процессе формирования отклоняющегося поведения среди молодежи. Понятие «девиантная карьера» представляет собой формирование личности путем освоения девиантных ролей7. При этом возможны проявления отклонений как случайного и временного явления, так и стойкие состояния. В литературе рассмотрение негативных сторон социализации нередко связывается с определением виктимности. Виктимными можно назвать реальных или потенциальных жертв неблагоприятных условий социализации8.
Остановимся более подробно на вопросе
1 Преступность среди социальных подсистем. Новая концепция и отрасли криминологии / Под. ред. докт. юрид. наук, проф. Д.А. Шестакова. СПб., 2003. С. 175.
2 См.: Чабанянц М.Б. Криминологические аспекты влияния насилия и жестокости в средствах массовой коммуникации на несовершеннолетних // Виктимологические проблемы борьбы с преступностью. Ставрополь, 2002. С. 61-64.
3 Здесь нужно учитывать, что позитивное воспитательное воздействие общества на молодежь за последние годы весьма ослабло, достаточно сравнить существующее положение с оценками российского криминолога, сделанными четверть века назад (см.: Ветров Н.И. Профилактика правонарушений среди молодежи. М., 1980. С. 15). Анализ феномена криминальной субкультуры см.: Ли Д.А. Преступность как социальное явление. М., 1997. С. 60-65.
4 Юцкова Е.М. Организованная преступность в духовной жизни общества и противодействие ей // Организованный терроризм и организованная преступность. М., 2002. С. 183.
5 Кудрявцев В.Н. Избранные труды по социальным наукам. Т. 2. М., 2002. С. 214.
6 Войтенко С.Г. Криминологическое исследование виктимности потерпевших. Белгород, 2000. С. 25.
7 Мальченкова А.Е. Стратификационные особенности суицидального поведения в современном обществе: Дис. ... канд. социол. наук. СПб., 2002. С. 79.
8 Леонова И.В. Особенности социально-педагогической работы с виктимными детьми: Автореф. дис. ... канд. педагог. наук. Владимир, 2003.
_144
зависимости преступника и жертвы от социальной среды, определяющей тенденции, параметры и, до известной степени, пределы социализации личности. При этом можно согласиться с высказываемым криминологами мнением о том, что наиболее криминологически значимыми в формировании личности преступника являются два фактора: 1) состояние повышенной, более жесткой, чем при иных условиях, зависимости виновного от отвергающих его людей или опосредующих взаимоотношения между людьми объектов; 2) объективация ценности индивидуальной жизни виновного во внешних объектах.
Первое из последствий - зависимость - проявляет себя, к примеру, в так называемых «семейных убийствах», являющихся чаще всего следствием «неприязненных отношений» с будущими жертвами преступления и их окружением. Установлено, что неприязнь между людьми в рамках, заканчивающихся убийством родственных или семейных отношений (убийство отца, сына, либо жены, сожительницы), имеет в основе повышенную зависимость виновного от других членов семьи. Именно она блокирует возможность выбора вариантов поведения. Последние же в целом сводятся к необходимости автономи-зации виновного, его выхода из семьи. Препятствует же этому специфический инволюционный тип родительской семьи виновного1.
Второе из указанных последствий - процесс и результат объективирования ценности индивидуальной жизни виновного во внешних объектах - обусловлен ее обесцениванием в системе межперсональных отношений, содержанием которых является отвергающее взаимодействие. Обесценивание человека блокирует внутренне присущую ему тенденцию саморазвития, в результате чего эта тенденция объективируется в переоценке ценности каких-либо внешних объектов.
Формирование зависимости виновного от другого человека представляется достаточно фундаментальным в этиологии насильственного преступления. Свое действие он проявляет в детерминации образования криминогенных межперсональных отношений, выступая в качестве управляющей этим процессом «силы». В этом смысле «механизм» формирования зависимости можно рассматривать как предпосылку образующихся позже отношений зависимости виновного в насильственном преступлении от каких-либо объектов своего окружения или своих собствен-
ных состояний (ради которых совершается преступление), а также в качестве глубокой детерминанты склонности виновного к включению в криминогенные отношения. По нашему мнению, формы объективации индивидуальной жизни виновного можно расценивать в качестве критериев, значимых для оценки степени их общественной опасности. Первый критерий может быть определен как степень и формы персонифицирован-ности индивидуальной жизни виновного в предмете посягательства. Свою полную персонификацию она находит в «семейных» убийствах, особенно в убийстве кровного родственника, когда субъект приемлемый уровень и способ существования виновного связывает с личностью и поведением конкретного лица. Предкриминальные отношения с ним носят развитый характер и не имеют тенденции к переносу на других лиц. Это обусловливает более низкую опасность «семейных» убийств по сравнению с «внесемейными».
В предкриминальной ситуации десоциали-зированная личность чаще будет играть активную, провоцирующую роль в отношении «преступник-жертва». Анализируя данные исследования о характере поведения потерпевших, предшествующего причинению вреда, И.В. Лиманская отмечает, что в 64,0% изученных дел об убийствах и причинении тяжкого вреда здоровью имело место негативное поведение потерпевших (угрозы, оскорбления и т. п.); в 24,7% - нейтральное поведение и лишь в 11,3% дел - положительное поведение (защита третьих лиц, попытка пресечения преступления, стремление уклониться от конфликта и т. п.). В случаях изнасилования негативное поведение потерпевших было зафиксировано в 48,9% дел2. Таким образом, негативное поведение потерпевших, социально обусловленное фактором их десоциализации, часто являлось катализатором преступных действий причините-лей вреда. К аналогичному выводу приводит и знакомство с результатами другого исследования, проведенного в Республике Дагестан А.А. Гаджбой: в 60% умышленных убийств поведение потерпевших было отрицательным, а в ряде случаев служило поводом к совершению преступления, в 34,7% убийств - это результат явно противоправных действий потерпевших (оскорблений, побоев, издевательств и т.п.). Тяжкий вред здоровью в 20% случаях причинен лицам, совершившим аморальные, противоправные действия, а также страдавшим явно выраженными
1 Шестаков Д.А. Супружеское убийство как общественная проблема. СПб., 1992.
2 Лиманская И.В. Виктимологическая профилактика насильственных преступлений против личности: Авто-
реф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002. С. 21.
145
психическими расстройствами1.
Как известно, поведение потерпевшего, играя не последнюю роль в механизме преступления, вместе с тем является и важнейшим структурным компонентом характеристики виктимиза-ции личности как процесса превращения в жертву преступления. Преступное деяние — это не просто действие или бездействие субъекта, а взаимодействие, участниками которого являются хотя бы два человека, чьи личностные особенности детерминируют это взаимодействие посредством двух пересекающихся линий мотивации. Таким образом, под взаимодействием преступника и жертвы в криминогенной и криминальной ситуации понимается систематическое осуществление обеими сторонами действий, имеющих целью вызвать соответствующую реакцию со стороны партнера2.
«Анализируя взаимодействие преступника и его будущей жертвы, можно проследить, на каком этапе оно начинает приобретать конфликтный характер и далее перерастать в преступление, какой вклад, обусловленный личностными особенностями, субъективным видением ситуации, особенностями развития в социуме, делают в процесс генезиса преступления его будущие жертвы»3.
В зависимости от вида преступной ситуации (нейтральные и толчковые ситуации4), отношения к преступнику и характера преступления десоциализированная жертва может в момент преступления вести себя по-разному.
В результате отсутствия адекватного социального опыта, выражающегося в излишней доверчивости или неверной оценке ситуации, человеку может не хватать осознания того, что он может пострадать в результате преступления.
Жертва может быть беспомощной, или упасть в обморок при преступном действии, или обратиться в бегство.
Естественно, она может быть согласна с осознанием посторонней опасности (например,
возможность заразиться СПИДом).
Сама может захватить инициативу и спровоцировать преступника.
Она может превысить границы необходимой обороны.
Однако эти возможности еще не исчерпывают реально представляемые варианты поведения жертвы. Так, например, после опроса жертв насилия стало известно, что одна треть оказывает сопротивление или пытается активно преодолеть насилие со стороны преступника; более четверти жертв убегает или прячется; следующая четверть пытается уговорить преступника отказаться от преступного замысла или отступить; 20% жертв выступают даже агрессивно по отношению к преступнику; в остальных случаях они поднимают тревогу или кричат5. В соответствии с определенным поведением жертвы изменяется потребность в защите потерпевшего и уголовно-правовой приговор преступнику. Так как роль и состав преступления жертвы настолько многообразны и имеют различное значение, согласно сложившемуся общему мнению, интересы жертвы и желание отмщения не могут одни определять ответ со стороны государства на совершенное преступление. Среди западных ученых широко известен афоризм немецкого криминолога Верфеля о том, что «не убийца», а «убитый... является виновным». Это предположение направлено на то, чтобы осознать активный «взнос» жертвы в совершенное преступление сознательным, тем самым прояснив ситуацию с психическом и физическим состоянием лица, совершившего преступление, и сделав возможным действительно справедливый приговор. Таким образом, выделяется совместная ответственность жертвы, в зависимости от того, какой виктимоло-гический негатив выражается в поведении жертвы6.
Для последнего десятилетия также характерен интерес к состоянию жертвы после совершения преступления, ее реакции на преступле-
1 Гаджибва А.А. Виктимология и ее роль в профилактике преступлений: Автореф. дис. ...канд. юрид. наук. Краснодар, 2000.
2 Сущность криминальной ситуации в виктимологическом аспекте была впервые подробно проанализирована в 1975 г. Д.В. Ривманом (Ривман Д.В. Виктимологические факторы и профилактика преступлений. Л., 1975. С. 18-38).
3 Van Ness D. Crime and its victims. Illinois, 1986. P. 27-37.
4 Сидоренко Э.Л. Отрицательное поведение потерпевшего и уголовный закон. СПб., 2003. С. 40.
5 Schneider H. Kriminologie. Berlin, 1987. S. 216.
6 По данным Э.Л. Сидоренко, отрицательное поведение потерпевших имело место в 60% убийств и 66% случаев причинения вреда здоровью. При этом оно выражалось в применении насилия - 27%, в оскорблениях и угрозах - 20%, в учинении ссоры - 18%, в нарушении супружеской верности - 8%, в необоснованных имущественных притязаниях потерпевшего - 9%, в иных формах - 18% (Сидоренко Э.Л. Отрицательное поведение потерпевшего и уголовный закон. СПб., 2003. С. 43).
_146
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2007 • №3(17)
ние и стратегии разрешения сложившихся проблем. Западными исследователями обращается внимание на то, что психическое положение жертвы после преступления не менее многообразно, чем в ситуации совершения преступления. Чувства относительно преступления и преступника простираются от недооценки, удивления и депрессии до мести и ярости. Нередко чувства жертвы амбивалентны и противоречивы. Возможно оттягивание срока подачи заявления о преступлении. Готовность жертвы простить преступнику и точно так же заявить о своих интересах по возмещению кажутся жертве единой стратегией по разрешению проблемы. Кроме этого, имеются указания на то, что формулировки жертвы, описывающей преступление, существенно различаются в соответствии со спецификой преступления и полом. Чем значительнее воспринимается преступное вмешательство в приватную сферу личности, тем сильнее желание наказания в заявлении, причем мотив возмещающего морального удовлетворения и предупреждения дальнейших преступных действий могут совпадать. Среди мотивов, которыми руководствуются жертвы при несообщении о совершенных преступлениях, выделяются боязнь огласки интимных сторон жизни, малозначительность вреда, причиненного преступлением, истечение длительного времени с момента виктимизации, примирение с преступником на основе компенсации ущерба1. Нередко фактором естественной латентности служит желание потерпевшего самостоятельно наказать преступника. В любом случае, несообщение о совершенных преступлениях свидетельствует о низкой правовой культуре виктима.
Особенно убедительным для объяснения поведения десоциализированной жертвы является определение того, были ли преступник и жертва в момент совершения преступления друг с другом знакомы или нет. По данным исследования И.В. Лиманской, среди общего числа потер-
певших от насильственных преступлений жены и сожительницы (сожители) составили 21,2%; близкие родственники и другие члены семьи - 14, 8%; знакомые с преступником - 42,3%; случайные знакомые или вообще незнакомые - 22,7%. Подавляющее большинство потерпевших в результате убийств и тяжких телесных повреждений (77,3 %) - близкие, родственники и знакомые преступников; они значительно чаще оказываются в опасных ситуациях, и, похоже, чем ближе были отношения между потерпевшими и преступниками, тем выше была вероятность стать жертвой насилия2 .
Преступления против личности и преступления на сексуальной почве чаще происходят в ближайшем социальном окружении и при этом демонстрируется значительная степень знакомства между преступником и жертвой. Не вызывает удивления, что в случае умышленного убийства, убийства без отягчающих обстоятельств, телесных повреждений, угрозы, оскорбления и сексуальных преступлений против детей, преступник и жертва были достаточно хорошо знакомы друг с другом, обладали одинаковыми параметрами ущербной социализации или были в равной степени десоциализированы. Таким образом, речь идет в большей степени о столкновении внутри той или иной социальной группы, чем о конфликте между разными слоями населения3.
Кризис государственных и гражданских институтов социализации личности является, таким образом, прямой предпосылкой виктимиза-ции личности и социальных статусов на всех уровнях структурной организации общества. Особое значение здесь имеет институт семьи, поскольку именно деформация механизма социализации личности в семье или образовательном учреждении выступает как один из наиболее мощных виктимизирующих факторов4. И зарубежные, и отечественные исследователи неизменно отмечают дисгармоничность семей, в которых вырос-
1 Trube-Becker E. Gewalt gegen das Kind. Mbnchen, 1987. S. 8.
2 Лиманская И.В. Виктимологическая профилактика насильственных преступлений против личности: Авто-реф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002. С. 19-20.
3 К подобному выводу позволяет прийти знакомство с основательной работой В.С. Минской и Г.И. Чечеля (Минская В.С., Чечель Г.И. Виктимологические факторы и механизм преступного поведения. Иркутск, 1988.) В контексте нашего исследования наибольший интерес представляет гл. 2. «Роль отрицательного поведения потерпевших в генезисе преступлений против личности». В ней исследуются действия личности с предпреступной конкретной жизненной ситуацией; допреступные социальные связи между потерпевшим и преступником как исходный пункт взаимодействия, формирующего поведение; допреступные взаимоотношения и формирование мотива преступления и др.
4 См. подробнее: Руденский Е.В. Дефект социализации личности учащегося в образовательном процессе школы: генезис, феноменология, онтология. Теоретико-экспериментальное основание социально-педагогической викти-мологии образования. Кемерово, 2003. Его же. Экспериментально-психологические основы социально-педагогической виктимологии. Новосибирск, 2000. Ср.: Галушко Д.М. Ювенальная виктимология: криминологические и социально-психологические проблемы. С. 12.
147
ли лица, склонные к совершению насильственных преступлений против личности (прежде всего сексуального характера)1. Российскими криминологами для характеристики указанных процессов был введен специальный термин «семейная десоциализация» (Д.А. Шестаков)3.
Прямым итогом превращения семейной десоциализации в массовое явление стала ситуация, сложившаяся в России в области детской преступности, когда ежегодно на скамье подсудимых оказывается около 75 тыс. подростков. Около 50 тыс. детей убегают из дома, чтобы избежать физического или сексуального насилия в своей семье. 3 тыс. несовершеннолетних погибают в результате самоубийств. Около 2 тыс. детей предпринимают попытки убить своих родителей. Среди подростков, совершающих преступления, 75-80% являются рецидивистами3.
Современная ситуация такова, что семья как социализирующий институт испытывает объективное давление со стороны новых социальных реалий, к которым она оказалась не готова. Хотя позиции семьи достаточно сильны, но отмечаются разрушительные тенденции социума. Интересен тот факт, что это касается не только так называемых неблагополучных семей, но и угрожает этому социальному институту в целом4. В большинстве современных семей дети растут в ситуации эмоциональной отчужденности со стороны родителей. На них обращают внимание только затем, чтобы подчеркнуть их «неудачность», «не-желанность». В случаях, когда преступники вырастают во внешне благополучных семьях, отмечено, что родители часто уделяют много внимания интеллектуальному и физическому развитию ребенка, оставляя без внимания эмоциональную сферу.
В выборе жертв преступлений у некоторых преступников прослеживается структура семьи, в которой они выросли5. Так, если совершаются изнасилования малолетних детей, то преступник, вероятно, рос в семье, где был старшим ребен-
ком. Непосредственные эмоциональные контакты имел только с младшим братом или сестрой (разница в возрасте может быть минимальной), которые, в свою очередь, получали больше внимания со стороны родителей. Если жертвами преступлений являются ровесницы или женщины старшего возраста, то в этом случае отмечаются мотивы мести сестре (старшей или близкой по возрасту), матери. Криминологами была выявлена и зависимость преступлений от характера отношений в семье: у корыстных преступников грубость в домашнем общении наблюдается в несколько раз реже, чем у насильственных, при этом семейные конфликты часто связаны с материальными притязаниями друг к другу6.
В исследованиях отечественных криминологов, посвященных структуре преступлений против несовершеннолетних, также было установлено, что наибольший удельный (50%) составляют потерпевшие от преступлений против половой неприкосновенности, 26% - потерпевшие от преступлений против жизни и здоровья, 16% - против семьи и несовершеннолетних, 4,5% - против собственности и 3,5% - против общественной безопасности. Таким образом, подавляющее большинство преступлений против несовершеннолетних составляют насильственные преступле-ния7.
Дети с запаздывающей или деформированной социализацией нередко являются высоковик-тимными в отношении насильственных преступлений, а также преступлений сексуального характера. П.Ю. Утков отмечает, что риск совращения и развращения совершенно неодинаков для всех детей: «Он больше для внушаемых и неустойчивых детей, воспитывающихся в условиях недостатка заботы, эмоциональной депривации; невро-тичных или характерологически акцентуированных детей, которые затевают сексуально окрашенные игры со взрослыми, а потом наблюдают за произведенным впечатлением; побуждаемых примером уже соблазненных сверстников; любо-
1 Crimes Against Children: Child Abuse and Neglect. Philadelphia, 2000. P. 23-38; Ryan W. Blaming the Victim. New York, 1976. P. 63-88. См. также: Антонян Ю.М., Самовичев Е.Г. Неблагоприятные условия формирования личности в детстве. М., 1983.
2 Преступность среди социальных подсистем. Новая концепция и отрасли криминологии / Под ред. докт. юрид. наук, проф. Д.А. Шестакова. СПб., 2003. С. 55-56.
3 Ювенальная юстиция и профилактика правонарушений. СПб., 1999. С. 371.
4 Иваненков С.П. Проблемы социализации современной молодежи. СПб., 2003. С. 260.
5 См.: Шестаков Д.А. Криминогенная семья и формирование агрессивности // Виктимологические проблемы борьбы с преступностью. Иркутск, 1988. С. 63-70.
6 Преступность среди социальных подсистем. Новая концепция и отрасли криминологии / Под ред. докт. юрид. наук, проф. Д.А. Шестакова. СПб., 2003. С. 56-57.
7 Галушко Д.М. Ювенальная виктимология: криминологические и социально-психологические проблемы: Авто-реф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2003. С. 8.
_14S
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2007 • №3(17)
пытных, но не наученных правильному поведению со взрослыми и чужими людьми»1.
Им же выделяются условия социализации, которые приводят к такого рода результатам. Как правило, виктимными в отношении насильственных и сексуальных преступлений являются те дети, которые:
выросли в социально изолированных семьях, где границы поведения членов семьи не были четко обозначены (исследования показали очень большой процент ненормальных сексуальных отношений в семьях, живущих в отдельных районах);
уяснили неправильную модель сексуального поведения;
взяли на себя роли взрослых в семье (мать страдает алкоголизмом и поэтому не может выполнять свой материнский долг);
плохо обеспеченные и беспризорные (это заставляет ребенка искать удовлетворения своих материальных нужд, сближаясь с насильником);
имеющие плохие отношения с родителями или опекунами, что толкает ребенка на поиск любви и ласки неподходящим образом;
однажды подвергшиеся насилию, они могут сами провоцировать его в дальнейшем, потому что не уяснили надлежащих моделей пове-дения2.
В дополнение к сказанному следует отметить, что отношения по нормальному развитию несовершеннолетних охраняются в соответствии со ст. 38 Конституции РФ, Семейным кодексом РФ, Федеральными законами от 3 июля 1998 г. «Об основных гарантиях прав ребенка в РФ» и от 21 мая 1999 г. «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних». Некоторые разъяснения по применению данной нормы УК РФ даны в Постановлении Пленума Верховного суда РФ от 14 февраля 2000 г. № 7 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних».
Резюмируя вышеизложенное, следует отметить, что понимание социализации должно быть целостным, комплексным, объединяющим объективные влияния социальной среды и субъективные усилия индивида. Молодой человек в процессе социализации сначала познает и усваивает нормы и культурные ценности общества, а за-
тем преобразовывает их в свои собственные ценности, интересы, потребности. Однако не всегда сформированное человеком становится позитивным. При этом негативное может стать определяющим в личности человека, привести к деви-антному, а значит виктимному, поведению.
Зачастую десоциализация находит свое внешнее выражение в формах саморазрушения личности, прежде всего таких, как алкоголизм и наркомания. Здесь же заметим, что такой необходимый элемент процессов десоциализации, как склонность личности к саморазрушению, влечет за собой ее пренебрежительное отношение к себе, проявляющееся в неосторожности, неосмотрительности, беспечности, что значительно усиливает степень виктимности личности.
Результаты множественного корреляционного анализа подтверждают наличие достаточно тесной связи пьянства и алкоголизма с состоянием преступности. Наиболее высока эта связь с совершением тяжких преступлений, таких как умышленные тяжкие телесные повреждения, изнасилования, а также кражи. Как известно, пьянство является одним из наиболее значительных факторов виктимности населения. Причем если в конце 80-х - начале 90-х гг. группу «риска» составляли маргиналы и лица с криминальным опытом, а также учащиеся ПТУ с невысоким уровнем мотивации на достижение социально одобряемых целей, то в настоящее время алкоголиками и наркоманами все чаще становятся молодые люди из разных слоев общества3.
Статистика свидетельствует о том, что состояние алкогольного или наркотического опьянения является одним из наиболее сильных факторов виктимизации. В состоянии алкогольного опьянения находился 41% жертв убийства и 51,9% лиц, ставших объектами причинения тяжкого вреда здоровью. При этом 58,5% потерпевших от убийства и 46,4% потерпевших от умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, находившихся в состоянии опьянения, употребляли спиртные напитки вместе с преступником4. «Состояние опьянения преступника - компонент предкриминальной ситуации, выступающий в роли катализатора, ускоряющего или облегчающего совершение преступления. Опьянение жертвы - виктимогенный фактор криминогенно-про-воцирующего характера»1.
1 Утков П.Ю. Педагогические
2 Там же. С. 17.
аспекты детской виктимологии. Мурманск, 2004. С. 16.
3 Хисамутдинов Ф.Р Наркотизм среди несовершеннолетних: криминолого-виктимологический анализ (на материалах Республики Татарстан): Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Нижний Новгород, 2002. С. 14.
4 Ривман Д.В. Криминальная виктимология. СПб., 2002. С. 119-120.
149
Образование является одной из наиболее важных составляющих процесса социализации личности. Тем интереснее в контексте поставленных проблем будет выявленная Д.В. Ривманом закономерность отношения между образовательным уровнем потерпевших, состоянием опьянения и характером поведения. Им было доказано, что зависимость в данном случае обратная. А именно: чем ниже образовательный уровень, тем выше процент негативного поведения в этой категории. При этом по всем категориям потерпевших, кроме имеющих высшее и неполное высшее образование, негативное поведение было характерно для большинства2.
Своего рода формой «институционализа-ции» процессов десоциализации личности или закрепления результатов ущербной социализации являются вовлечение человека, особенно несовершеннолетнего, в деятельность преступных формирований. Сами по себе эти действия является преступлениями, предусмотренными ст. 150. п. 3, 4. УК РФ (вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления, совершенное с применением насилия или угрозой его применения) и ст. 151. п. 3. УК РФ (вовлечение несовершеннолетнего в совершение антиобщественных действий, совершенное с применением насилия или угрозой его применения). Соответственно, объект этих преступлений является его жертвой. «Действия несовершеннолетних и лиц, вовлекающих их в преступную деятельность, формируются под воздействием деформаций в обыденном сознании, образе их жизни, с чем тесно связаны семейные и бытовые условия (формируется криминально значимый индивидуализм), вовлечение несовершеннолетних в криминал свидетельствует об антисоциальности личности»3.
Криминологи указывали и на особо тесную связь с процессами десоциализации жертвы такого преступления, как вовлечение в занятия проституцией и эксплуатация проституции. Здесь именно негативные нравственно-психологические характеристики жертвы являются главным условием совершения преступления. К ним относят: социальную пассивность, некритичность, неосторожность, трусость, легкомыслие. Если данные
особенности сопровождаются половой распущенностью, алкоголизмом, наркоманией и другими способами противоправного поведения, то следует говорить об отрицательном поведении вик-тима, способствующем совершению преступления. Исследователями выделяются некоторые варианты личности данного типа: лица с низким интеллектуальным и образовательным уровнем, несовершеннолетние, лица с низкой фрустрацией, больные, в том числе психически больные, а также некоторые другие лица4.
Суммируя сказанное, можно отметить, что десоциализация, во-первых, выступает своего рода катализатором процессов общей виктими-зации личности и социума. Во-вторых, она может выступить «детонатором» в отношении насильственных преступлений против личности, где наиболее виктимными являются люди, утратившие устойчивые социальные связи, лишенные идеалов и стабильной системы нравственно-правовых ценностей и т.п.
Думаем, правильно будет сделать вывод, что десоциализация личности, ставшая массовым явлением на рубеже 1980-1990-х гг., является одним из важнейших факторов усиления виктимо-генности общества.
Преодоление процесса десоциализации и указанных выше его негативных последствий, как нам кажется, в первую очередь должно означать совершенствование правосознания и совершенствование процесса общего нравственно-правового и специального криминологического воспитания личности5. Заметим, что деформированное правосознание, которое мы рассматриваем и как итог, и как предпосылку десоциализации личности, отличается большим разнообразием форм, отражающих искажения в системе ценностей6. Деформированное правосознание является сегодня одной из определяющих причин большинства совершаемых преступлений и административных проступков - одной из причин принятия неэффективных решений, нарушений законности, формализма и бюрократизма. Личность же - это не пассивный продукт обстоятельств. Человек с твердыми убеждениями и нравственными принципами в самых неблаговидных обстоятельствах ос-
1 Ривман Д.В. Криминальная виктимология. СПб., 2002. С. 120.
2 Там же. С. 124. О взаимосвязи негативного поведения и уровня образования виктима см. также. С. 126-128.
3 Петров Ф.Ю. Вовлечение несовершеннолетних в криминальную деятельность и их участие в групповых преступлениях. М., 2002. С. 18.
4 Колбасова М.В. Некоторые вопросы виктимологической характеристики жертв преступлений, связанных с эксплуатацией проституции // Виктимологические проблемы борьбы с преступностью. Ставрополь, 2002. С. 144.
5 См.: Симоненко А.В. Воспитание в криминологии. М., 2003. С. 103-116.
6 Социальные отклонения. М., 1989. С. 148-153.
_150
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2007 • №3(17)
тается самим собой, не идет и не пойдет на нарушение закона. Поэтому главная цель социализации - воспитание уважения к праву, закону, непримиримости к любым нарушениям законности,
готовности активно участвовать в охране правопорядка.
151
