CC BY
65
Н. В. Зин
ВЗАИМООТНОШЕНИЯ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ И ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ ВО ВЛАДИМИРСКОЙ ОБЛАСТИ В 1943-1953 гг.
(по материалам Государственного архива Владимирской области и Архива Владимирской епархии)
На втором этапе Великой Отечественной войны советское государство, наконец-то, обратило внимание на сильное религиозное чувство значительного числа населения страны. Доказательством этого служила встреча трех оставшихся на свободе митрополитов с И. В. Сталиным в начале сентября 1943 г., на которой было получено разрешение на избрание патриарха. 10 апреля 1945 г. состоялась встреча И. В. Сталина и уже избранного патриархом Московским и всея Руси Алексия. В ходе беседы был решен ряд вопросов, касающихся РПЦ: об открытии 8 богословских школ, предоставлении церкви печатного органа и т, д. Но взамен относительной свободы литургии и некоторой терпимости государства, РПЦ обязалась служить государственным интересам в области внешней политики и пропаганды.
Одновременно советское правительство не отказалось и от усиления атеистической пропаганды, которая в эти годы, однако, не отличалась воинственной агрессивностью, свойственной периоду конца 1920—начала 1930-х гг. Предвестником будущих нападок на церковь стало постановление ЦК КПСС в сентябре 1944 г., «призывавшее к усилению антирелигиозной пропаганды через пропаганду научного мировоззрения». Членам партии напомнили о необходимости борьбы с пережитками невежества и предрассудков народа. Следующее постановление ЦК, призывавшее усилить атеистическую пропаганду в средствах массовой информации, вышло в 1945 г., вскоре после окончания войны.
Однако на этот раз атеистическая пропаганда не сопровождалась актами вандализма в отношении церкви и верующих, как это было перед войной. Церковь пыталась показать свою полезность Советскому государству в делах внутренней и внешней политики.
Конец 1940 — начало 1950-х гг. отмечены определенным усилением антирелигиозной пропаганды. Впервые после войны «Комсомольская правда» заявила, что членство в комсомоле несовместимо с верой в Бога. «Учительская газета» писала, что верующий не может быть учителем, и восстала против «ложной» теории безрелиги-озного образования—образование может бьггь только антирелигиозным1. Главный идеологический орган КПСС журнал «Большевик» провозгласил, что борьба против религии—это борьба против реакционной буржуазной идеологии2. В очередном томе «Большой Советской Энциклопедии СССР» содержалось утверждение о непримиримости КПСС по отношению к любой религии. В 1948 г. для популяризации научных и политических знаний учреждается Всесоюзное общество по распространению политических и научных знаний, которое уделяет большое внимание антирелигиозным проблемам. Во многих городах были открыты «Дома научного атеизма».
© Н. В. Зин, 2007
Подобная картина наблюдалась и во Владимирской области. Так, в 1952 г. только в Камешковеком районе докладчиками райкома КПСС было прочитано более 200 лекций и докладов на темы: «Наука и религия», «Сон и сновидения», «О происхождении земли» и т. д. Агитаторами и пропагандистами было проведено около 500 различных бесед. В районной газете «Знамя» и многотиражках «Свердловка» и «В бой за торф»
15 статей было посвящено антирелигиозным темам. Было проведено 4 радиопередачи на темы о вреде религии3.
Камешковский район в то время являлся одним из наиболее «религиозноустойчивых» во Владимирской области. Так, Уполномоченный Совета по делам РПЦ при Совете Министров по Владимирской области К. М. Тупиков в докладной записке секретарю Владимирского обкома ВКП(б) по пропаганде В. В. Морозову от 5 июня 1950 г. отмечает, что «в Камешковском районе очень сильного развития достигли различные религиозные предрассудки и верования. В районе имеется 5 действующих церквей в следующих селах: Давыдово, Второво, Горки, Эдемское и Усолье. Кроме этих церквей на границе с Камешковским районом расположены церкви в с. Санино Суздальского района, в с. Порецком Владимирского района, в г. Коврове, правда, последние две церкви, не на самой границе, а приблизительно километрах в пяти от границы иве. Финляндино Ивановской области. В итоге, в отношении насыщенности церквями, этот сравнительно небольшой по территории район, имеет 5 действующих в самом районе церквей, и 4 близко примыкающих к району церквей»4. Кроме этого, К. М, Тупиков сообщал, что в канцелярии Уполномоченного имелось еще 9 ходатайств от группы верующих об открытии храмов в селах Мосцы, Воскресенское, Великово, Тынцы, Патакино, Веретево, Каверино, в Троицком погосте Эдемского сельского совета. Верующие сел Мосцы и Воскресенское уже в течение более трех лет настойчиво добивались открытия церкви, несмотря на отклонения их ходатайств. Верующие с. Веретево и с. Тынцы начали выступать с соответствующими ходатайствами только в 1950 г Судя по количеству и по существу данных ходатайств, можно подумать, что в Камешковском районе совершенно не ведется никакой антирелигиозной или научноатеистической пропаганды, а местные как партийные, так и советские органы этим вопросом, очевидно, не интересуются и никакой борьбы с этим злом не ведут5.
Исходя из вышеизложенного, К. М. Тупиков предложил В. В. Морозову дать указания Камешковскому райкому ВКП(б) об организации в районе антирелигиозной и в особенности научно-атеистической пропаганды как более доходчивой для отсталых слоев населения, а также научить лекторов и пропагандистов так читать лекции и доклады, чтобы в них чувствовалась борьба с антирелигиозными обычаями, верованиями и предрассудками как пережитками капитализма в сознании людей: «Врач, читая лекцию об инфекционных заболеваниях, почему не может сказать, что целовать крест, икону или руку священника, вредно, можно заболеть; агроном, делая доклад в колхозе о сроках сева, должен сказать, что садить картофель на Николу, лен на Алену или Акулину, как не молись не помогут, а, значит, нечего соблюдать эти сроки и молиться этим святым» .
Судя по отчету Уполномоченного по делам РПЦ во Владимирской области И. И. Мирского 21 февраля 1953 г. на имя первого секретаря Обкома КПСС А. Н. Ки-дина, большим злом являлись укоренившиеся традиции отправления отсталой частью населения, особенно в сельской местности, религиозных праздников, когда 1000 человек трудоспособного населения деревень в течение трех, а иногда и более дней не участвуют в производственной жизни колхозов.
Так, например, пять действующих церквей Камешковского района справляли, кроме субботних и воскресных служб, 49 церковных (местных) и 18 (т. н. двунадесятых
праздников). Таким образом, считая в среднем по 3 дня на праздник, 201 день в году выпадал из общего числа трудовых дней колхозников.
По времени (май—октябрь) эти праздники совпадали с важными сельскохозяйственными работами—весенним севом, сенокошением и уборкой хлебов, что сильно, по мнению И. И. Мирского, влияло на работу колхозов7. В качестве примера он привел случай, произошедший в Нов кине ком МТС, где группа трактористов 18 и 19 января праздновала Крещение и не вышла на работу, чем и сорвала график ремонта тракторов и других сельскохозяйственных машин. Подобные случаи имели место в 1953 г., в весенний сев и в уборочную кампанию, когда из-за празднования церковных праздников был сорван график этих работ8.
Таким образом, средством борьбы с церковью Уполномоченный избрал проведение идеологической работы, направленной на дискредитацию основных постулатов православия.
В информационном сообщении Уполномоченного по делам Русской православной церкви при Совете Министров во Владимирской области И. И. Мирского секретарю Обкома КПСС А. Н. Кидину и председателю Облисполкома В. Я. Спорову отмечалось, что при внимательном взгляде на карту расположения церквей, об открытии которых ходатайствуют верующие, невольно обращает на себя внимание то обстоятельство, что в Камешковском районе большая часть этих храмов располагается вблизи фабрик: им. Красина Тынцовского сельского совета, им. К. Либкнехта Сергеихин-ского сельского совета, им. Володарского Вахромеевского сельского совета, им. Кирова Брызгаловского сельского совета9. Таким образом церковь боролась за паству и пыталась охватить своим влиянием рабочих фабрик и колхозников.
В информационном сообщении И. И. Мирского от 21 февраля 1953 г. отмечалось, что в Камешковском районе церковные службы посещаются главным образом женщинами пожилого возраста, мужчин бывает мало и «очень редко посещает церковь мужская молодежь». По субботам и в воскресные дни службу посещают от 22 до 125 человек, в годовые и церковные праздники до 300 человек, в том числе до 20 % молодых женщин и девушек, главным образом, с промышленных предприятий района.
В целом по области основной контингент молящихся составляли пожилые женщины, молодых людей и девушек, детей школьного возраста было мало. Примером такого положения служили информационные сообщения о прошедших рождественских и крещенских службах в Успенском соборе г Владимира: 6 января присутствовало около 1500-1600 человек, в том числе женщин среднего и молодого возраста до 175 человек, мужчин 150, из них 20-25 молодых людей, 4 мальчика и 15-20 девочек; 7 января на трех службах присутствовало 2800 человек, из них мужчин всех возрастов 240 человек, женщин среднего и молодого возраста—450 человек; 18 января молящихся было до 1000 человек; женщин среднего возраста до 150, мужчин—35-40 человек.
19 января было 3 службы; всего молящихся было 2100-2200 человек, из них женщин среднего и молодого возраста—380-400, мужчин—90-150 человек10. Однако праздник Крещения 18-го и вечернее богослужение пришлись на воскресенье и понедельник, выходной день на предприятиях г. Владимира, что и послужило причиной прихода такого большого количества людей. В эти дни примерно 30 % молящихся составляло население сельской местности11.
Из беседы И. И. Мирского с группой верующих г. Покрова о деятельности церкви и духовенства можно уяснить причины такого положения. По словам прихожан церквей г. Покрова, после открытия в 1945 г. церкви ее посещало много народу, в том числе и молодежь: «Может быть, это было для многих новым, интересным... после
же 1948 г. посещаемость стала падать и дошла в будни до 10 человек, по воскресеньям— до 30-40 человек. Церковь посещают в основном старики и старухи из г. Покрова, а молодежь и деревенский народ—не ходит, кроме как в Рождество и Пасху». Причины падения посещаемости церкви эти люди видели в грубости отца М, Дроздова с верующими и в нежелании заботиться о благолепии служб: «разогнал хор, а без него службы скучные. Верующие — старики и старухи—вымирали, а молодежь и люди среднего возраста стали ходить в кино, ДК, в клуб Пшцекомбината»12.
Некоторые священники организовывали т. н. «заказные» службы, цель которых—охватить влиянием церкви работающих промышленных предприятий Так, в с. Эдемском «заказные» службы производятся по средам, т. е. в выходной день на фабрике им. Свердлова; в с. Горки по вторникам — выходной день работающих Ковровских предприятий, проживающих в с. Горки, д. Волковойно и др.
Дети дошкольного возраста редко посещали церковные службы, однако перед экзаменами в школах и при поступлении детей в школы матери, а чаще бабушки, совершали молебны в церквах в присутствии детей и, по словам священника Петрова из с. Горки, молебны заказывали пророку Науму13. Такие же молебны служили в селах Эдемском и Усолье Камешковского района.
Из всего вышеизложенного можно сделать вывод, что, во-первых, духовенство всеми способами стремилось активизировать свою деятельность и распространить влияние церкви не только на колхозников, но и на рабочих предприятий района и г. Коврова, а т. к. среди работающих на фабриках было 80-85 % молодых женщин и девушек, то можно прийти к заключению, что церковь принимала всяческие меры для распространения своего влияния на молодежь района. Во-вторых, основная масса людей посещала церковь в дни религиозных праздников, большинство из которых выпадало на весеннее время. Это вызывало справедливое недовольство властей, т. к. приводило, особенно на селе, к значительным потерям времени в период сельскохозяйственных работ и, по мнению местных партийных руководителей, наносило огромный ущерб благосостоянию колхозов и подрывало их экономику. Следует обратил» внимание на тот факт, что многие люди шли в церковь, когда в их семьях происходили или готовились серьезные события: рождение ребенка, поступление на учебу в школу, техникум или вуз, болезни, смерти. В-третьих, партийные и советские власти Владимирской области стремились активизировать работу культурно-просветительских учреждений в сфере антирелигиозной пропаганды, которая признавалась в ряде районов области неудовлетворительной. Таким образом, несмотря на некоторые послабления в положении церкви в советском государстве после войны, общая линия партийной работы среди населения характеризовалась четко выраженной антирелигиозной и антицерковной направленностью. Основной задачей пропагандистской работы партийно-советских органов являлось уменьшение влияния церкви на население, особенно на сельскую и рабочую молодежь.
Интересен состав православного духовенства послевоенного времени во Владимирской области. По документам Государственного архива Владимирской области, на 1 декабря 1952 г. в области было зафиксировано 72 действующих церкви, обслуживавшихся 83 священниками (см. приложение № 3). Из них 54 человека в прошлом были судимы, в основном по статье за «контрреволюционную агитацию». 33 священника выполняли церковные службы, не имея духовного образования, а только 3-4 класса земских и церковно-приходских школ. В качестве примера назовем священника Воздвиженской церкви г. Вязники Шепотина, который закончил 4 класса, с 1940 по 1941 гг. находился в заключении, с 1942 по 1945 гг. являлся участником Великой Отечественной войны, а с 1945 г.— священником14.
Однако имелись священники и с высшим светским и духовным образованием. Так, священник с. Давыдова Камешковского района В. П. Тихо нравов окончил Владимирскую духовную семинарию и историко-филологический факультет Московского университета; до 1937 г. совмещал должности преподавателя и священника; с 1938 по 1942 гг. находился в ссылке, после чего продолжил служить священником15. Священник погоста Халтур ка Березниковского сельского совета Собинского района Владимиров, окончивший физико-математический факультет Харьковского университета, с 1931 по 1934 гг. находился в ссылке16.
Таким образом, можно говорить о том, что действующие церкви не испытывали нехватки священнослужителей. На это также указывает тот факт, что за первый квартал 1953 г. архиепископом Онисимом было сделано 19 перемещений и увольнений за штат духовенства, в то время как за весь 1952 г. им было уволено за штат и перемещено 8, а за 1951 г,—13 священо служителей17.
Данные о возрастном составе духовенства Владимирской епархии в исследуемый период, к сожалению, отсутствуют. Можно только предполагать, что священнослужители, обслуживавшие действующие церкви, были преклонного возраста. Свидетельством этого служит высказывание священника Петрова из с. Горки Камешковского района: «Священники остались только очень преклонного возраста и будут умирать, смены нам нет; поэтому с нашей смертью и религиозность среди населения будет отмирать. Надо признать, что верующие остались то лью одни старухи и старики, и они вымирают, а молодежь церковь посещает плохо, и очень заметно, как религиозность у населения спадает»18.
Религиозность населения, вероятнее всего, начала падать в начале 1950-х гг. по ряду других причин. Об этом свидетельствует отчет о работе Уполномоченного Совета по делам РПЦ по Владимирской области И. И, Мирского, который отмечает, что среди части духовенства процветают пьянство, бытовое разложение. О подобных фактах сообщают верующие, исполнительные церковные органы обращаются в епархиальное управление с просьбой убрать таких священников из прихода, однако епископ их держит, передвигает с места на место, т. к. у него отсутствуют другие «кадры»19. Однако, на наш взгляд, не следует слишком доверять этому отчету, т. к. одной из задач Уполномоченного по делам РПЦ являлась компрометация священнослужителей.
Органы власти на местах наблюдали за обстановкой в церковных приходах и основное внимание уделяли сбору компрометирующих материалов с целью найти причины для закрытия церквей. Особенно тщательно контролировалось поведение духовенства. В качестве типичного примера можно привести отчет Уполномоченного по делам РПЦ по Владимирской области И. И. Мирского, поданный им 21 февраля 1953 г. на имя первого секретаря Владимирского обкома КПСС А. Н. Кидина: «Священник с. Усолье Камешковского района Ф. Ф. Адельфин в целях увеличения собственной наживы прогнал диакона и один обслуживает 18 деревень Камешковского и даже Ковровского района, а так же 2 рабочих поселка при фабриках им. Кирова и им. К. Маркса. В некоторых населенных пунктах он делал попытки ходить по домам, и отдельные колхозники прятались или уходили из дома, т. к. не хотели совершения молебнов. Об этом священнике ходит такая слава: „Адельфин поп жадный и нахальный, мелкие деньги не берет, требует кредиток и если ему их не дают, он делает выговоры и сердится44»20.
Священник с. Эдемского В. И. Воронцов в своей проповеди в связи с награждением правительством патриарха Алексия орденом Трудового Красного знамени призывал молящихся «усилить молитвы за мир во всем мире, чаще посещать церковь, выполнять религиозные обряды и призывать к этому других людей, которые редко бывают в церкви и плохо выполняют религиозные обряды». Ф. Ф. Адельфин по этому
же поводу призывал укреплять мир «через молитвы, посещение церковных служб, соблюдение религиозных обрядов и церковных праздников и вовлекать в это дело своих близких и знакомых»21.
Из всего вышесказанного можно сделать вывод о том, что духовенство всеми мерами стремилось усилить влияние церкви на население, поднять ее авторитет. Однако нужно отметить, что повышение культурного уровня рабочих и колхозников приводило к спаду религиозности среди населения. Это подтверждается тем, что посещаемость церковных служб населением среднего возраста и молодежью резко снижалась из года в год22.
Таким образом власти, контролирующие церковь на местах, ставили перед собой задачу собрать как можно больше компрометирующих материалов, прежде всего на священнослужителей, чтобы иметь в будущем повод для закрытия храмов. Все это свидетельствует о том, что советские органы власти никогда не отказывались от провозглашенного еще на заре существования большевистского государства тезиса о создании атеистического общества и полной ликвидации церкви. Просто эта задача оказалась сложнее, чем они предполагали ранее.
1950-е гг. в жизни духовенства нашей страны были наиболее противоречивыми за всю советскую эпоху. С одной стороны, еще существовали слабые отголоски церковной «оттепели» послевоенного периода, а с другой, начиналась вторая по силе с конца 1920 — начала 1930-х гг. волна гонений на церковь. Не миновала эта участь и Владимиро-Суздальскую епархию, которую в то время возглавлял владыка Онисим.
Уже в начале 1950-х гг. владыка Онисим столкнулся с большими проблемами в ходе налаживания работы Владимиро-Суздальской епархии. Основные препятствия ему создавал уполномоченный Совета по делам РПЦ по Владимирской области К. М. Тупиков. Так, в письме от 4 марта 1952 г. в рапорте на имя патриарха Алексия Онисим излагал суть жалобы на К. М. Туликова: «не регистрирует назначенного мною священника, не сообщает о причинах отказа от регистрации, начал закрывать храмы без уведомления Епархиального Управления о закрытии и о причинах, вызвавших эту крайнюю меру»23. Все перечисленное вызывало недовольство верующих, которые обращались к Онисиму за объяснением происходящего.
В это же время епархия испытывала крайний недостаток предметов культа для богослужения, Так, в письме от 5 марта 1952 г. на имя настоятеля Всехсвятской церкви г. Гороховца И. Бурова, направленном последнему после ее закрытия, владыка Онисим указывал: «Ввиду последовавшего закрытия Вашей церкви предлагается в срочном порядке сдать в Епархиальное Управление имеющийся у Вас угловой штамп церкви и должностную печать для передачи Уполномоченному. Денежные средства общины согласно данным бухгалтерского учета на день закрытия церкви также представить вместе с оправдательными документами в Епархиальное Управление. Имущество церкви сдать в Госфонд, а предметы наиболее других употребляемые в церковном обиходе и являющиеся в настоящее время дефицитными как то: священнические и диаконе кие облачения, серебряные потиры и дискосы с блюдцами и тарелками, богослужебные книги передать в соседний действующий храм с. Красного, оформив передачу приемно-сдаточным актом»24.
Большое значение в деятельности епископа Онисима имела социальная защита духовенства. В конце 1950-х гг. заштатное духовенство стало обеспечиваться пенсиями, т. к. при недостаточности священнослужительских кадров к ним приходилось обращаться с предложениями о временной замене того или иного отсутствующего члена клира. Это приносило дополнительный доход заштатным священникам. Сложным
было материальное положение нетрудоспособных членов семей умерших священнослужителей, и Епархиальное Управление выдавало нм пособия25.
Одновременно владыка Онисим активно посещал приходы вверенной ему епархии. Так, за 1953 г. он предпринял 11 выездов по епархии. В ходе поездок он совершал богослужение с местным духовенством, постоянно встречая со стороны верующих искреннее благорасположение к высокому епископскому сану. В дни богослужения храмы были до предела наполнены молящимися, проявляющими особый подъем благоговейного настроения. Верующие при каждом удобном случае старались побеседовать с епископом, окружали его на улицах, рассказывали о своих житейских проблемах, о жизни своей церкви и прихода, спрашивали о здравии Алексия26.
Вскоре после его поездки поступили заявления об открытии церкви в с. Зиновьево и Алексино Кольчугинского района, вновь начали активно добиваться открытия церкви верующие с. Черсево Курловского района, приезжавшие с заявлениями об этом в Москву. Патриарх переписывался по этому вопросу с Онисимом и советовал верующим просить уполномоченного Совета по делам РПЦ об открытии церквей. Поступили заявления об открытии церкви в с. Ундол Собинского района, погоста Великово Камешковского района, Коровино Меленковского и Окшево Ляховского района, а также продолжали поступать ходатайства верующих об открытии церквей в г. Гороховец и Юрьев-Польском27.
Однако были случаи, когда владыка Онисим поддерживал решение властей о передаче церквей под использование в качестве культурных учреждений для населения. В г. Гусь-Хрустальном в 1948 г. здание бывшей церкви в районе хрустального завода заняли евангельские христиане-баптисты и развернули активную пропаганду своих взглядов среди рабочих стекольных заводов. 6 марта 1948 г. на имя председателя Владимирского облисполкома Г. Р. Бранта пришло ходатайство рабочих хрустального завода о передаче им здания бывшей церкви под клуб, т. к. у завода не было клуба28.
Владыка Онисим в письме от 29 сентября 1948 г. К. М. Тупикову поддержал это предложение именно по причине занятия ее евангелистами: «Они устраивают по ночам свои молитвенные собрания, агитируют против православной церкви и ее священства, в проповедях и беседах на молитвенных своих собраниях превратно и предвзято толкуют Заповеди Закона Божия, призывая своих последователей к особенно строгому соблюдению заповеди „не убий“ со всеми вытекающими из нее умозаключениями»29.
Таким образом, в начале 1950-х гг. владыка Онисим проявил себя на посту руководителя Владимиро-Суздальской епархии не только как защитник православной веры, но и блюститель государственных законов и интересов, несмотря на то, что они не всегда отвечали его собственным взглядам и мировоззрению. Не случайно владыка Онисим за вклад в дело мира был награжден орденом Дружбы народов и церковным орденом Св. Владимира I степени. На Владимирской кафедре он пребывал до самой кончины в 1970 г.
Таким образом, конец 1940-х гг. в истории государственно-церковных отношений во Владимирской области ознаменовался некоторым усилением антирелигиозной пропаганды. Впрочем, это не имело сколько-нибудь серьезных последствий для церкви, которая приобрела к этому времени достаточный по сравнению с тридцатыми годами вес в обществе, что выразилось в открытии и восстановлении многих церквей, укреплении материально-технической базы приходов, увеличении численности духовенства, росте числа религиозных общин. Значительное уменьшение влияния церкви было возможно лишь при условии широкомасштабного наступления на нее.
Приложение 1
Таблица
Справки о лекционной работе Владимирского областного отделения, предоставляемые Обкому КПСС за 1951-1952 гг.30
Приложение 2
Таблица
Годовые отчеты городских и районных отделений о количестве прочитанных лекций за 1951 г.31
Прочитано В 1951 г. В 1952 г.
По истории ВКП(б) 320 94
История СССР и всеобщая история 438 30
Философии 226 32
Международная тематика 2092 429
Научно- атеистическая 161 27
Биологии 80 33
Военной 19 29
Название районного отделения Всесоюзного общества по распространению политических и научных знаний Тематика Публичных По заявкам организаций
Меленковский (за 3 квартал 1951 г.) 5 — 2
Селивановский (за 1 квартал 1951 г.) ■ и 1 1 — 18
Струнино (за 1 квартал 1951 г.) 1 7 —
Петушинский район (за\ квартал 1951 г.) 1 11
Приложение 3
Таблица
Сведения о духовенстве Владимирской епархии за 1951-1953 гг.32
Год Общее количество духовенства В хч. священников: архимандритов, игуменов, протоиереев, иереев В т. ч. протодиаконов, диакон (ж Псаломщиков
1951 103 83 19 Нет данных
1952 Нет данных Нет данных Нет данных Нет данных
1953 88 71 17 Нет данных
1 Поспеловский Д. В. Русская православная церковь в XX в. М., 1995. С. 267.
2 Там же. С. 267.
3 ГАВО. Ф. П. 830. Оп. 2. Д. 829. Л. 9.
4 Там же. Д. 334. Л. 3.
5 Там же. Л. 4.
6 Там же. Л. 4.
7 Там же. Д. 829. Л. 8.
8 Там же. Л. 10.
9 Там же. Д. 639. Л. 9.
10 Там же. Д. 829. Л. 2-3.
11 Там же.. Л. 2.
12 Там же. Д. 639. Л. 6.
13 Там же. Д. 829. Л. 7.
14 Там же. Д. 639. Л. 2-3. Данные за эти годы по репрессированным священникам находятся в архиве ФСБ по Владимирской области и являются закрытыми.
15 Там же. Д. 639. Л. 3.
16 Там же. Л. 4.
17 Там же. Д. 829. Л. 14.
18 Там же. Л. 8.
19 Там же. Д. 639. Л. 3.
20 Там же. Д. 829. Л. 7.
21 Там же. Л. 7.
22 Там же. Л. 7.
23 Там же. Ф. Р-3789. Оп. 1. Д. 1132. Л. 18-19.
24 Там же. Л. 37.
25 Архив Владимирской епархии (Далее—АВЕ) Ф. 6. Годовые отчеты Владимирской епархии. Д. Годовой отчет за 1959 г. Л. 11.
26 Там же. Д. Годовой отчет за 1953 г. Л. 4-5.
27 ГАВО. Ф. П. 830. Оп. 2. Д. 829. Л. 14.
28 Там же. Ф. Р-3789. Оп. 1. Д. 451. Л 35.
29 Там же. Д. 451. Л. 39.
30 Там же. Ф. П. 3928. Оп. 1. Д. 18. Л. 65.
31 Там же. Д. 10. Л. 15, 28-30.
32 Там же. Ф. П. 830. Оп. 2. Д. 829. Л. 12; АВЕ. Ф. 6. Л. 11.
