CC BY
31
Вестник ПСТГУ
Серия II: История. История Русской Православной Церкви.
Григорий Владимирович Бартенев, аспирант,
Православный Свято-Тихоновский
2022. Вып. 104. С. 108-121
DOI: 10.15382/sturII2022104.108-121
гуманитарный университет Россия, Москва [email protected]
https://orcid.org/0000-0002-1269-1342
Взаимодействие сотрудников Совета
ПО ДЕЛАМ РПЦ И ОРГАНОВ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ
в период 1943—1953 гг.
Г. В. Бартенев
Аннотация: В настоящей статье проводится анализ взаимоотношений сотрудников органов госбезопасности (НКВД, НКГБ, МГБ СССР) с членами и уполномоченными Совета по делам Русской православной церкви при Совете народных комиссаров — Совете министров СССР в первые десять лет его существования. Исследование данной проблемы было проведено на основе архивных документов Совета за указанный период и позволило проследить процесс формирования государственной политики в отношении Церкви, реализуемой через два вышеназванных ведомства, а также различие их подходов к церковной политике. Выявлены типы взаимодействия сотрудников двух ведомств и этапы развития государственной политики в отношении Церкви в означенный период. Таким периодом являлось начало работы Совета до Поместного Собора 1945 г., когда церковная политика государства, проводимая через совет, воспринималась как временное явление и происходило разделение сфер влияния между советом и органами госбезопасности в церковном вопросе. Следующий период закончился сменой руководства МГБ в 1946 г. и характеризовался реализацией задуманной церковной политики государства через Совет, глава которого Г. Г. Карпов формально подчинялся главе МГБ В. Н. Меркулову. После назначения на должность министра В. С. Абакумова и увольнения Карпова из МГБ в 1947 г. начался этап формирования новой, более жесткой, линии в политике государства по отношению к Церкви, основную роль в котором играли органы госбезопасности. Очевидным моментом смены государственной политики в церковном вопросе стали события «Саратовской купели» начала 1949 г. С этого момента начался четвертый этап ужесточения государственной политики в отношении Церкви, продолжавшийся до конца рассматриваемого периода.
Ключевые слова: Совет по делам РПЦ при СНК-СМ СССР, Г. Г. Карпов, органы госбезопасности, НКВД, НКГБ, МГБ, церковно-государственная политика.
Политика государства в отношении Церкви в СССР к началу рассматриваемого периода после упразднения Комиссии по вопросам культов при ВЦИК в 1938 г.1 централизованно проводилась только одной организаций — НКВД. В 1943 г.
© Бартенев Г. В., 2022.
1 Чумаченко Т. А. Государство, Православная Церковь, верующие. 1941—1961 гг. М.: АИРО-ХХ, 1999. С. 11. (Первая монография).
в составе органов советской власти появился новый Совет по делам Русской Православной Церкви (далее — Совет). Его председателем стал Г. Г. Карпов, сохранивший также пост начальника 5-го отдела 2-го управления НКГБ (с 1946 г. отдел «О» по «оперативной работе среди духовенства» МГБ)2. С этого момента власть строила свои отношения с Церковью через два ведомства — новый Совет и НКГБ, продолжавший заниматься церковными вопросами. Интересно выяснить, как складывались отношения между этими двумя ведомствами. Сделать это можно, проанализировав доклады и специальные сообщения сотрудников Совета своему руководству.
Очевидно, что самым сложным периодом в этих отношениях стал начальный этап работы Совета по делам РПЦ. Несмотря на то что Г. Г. Карпов получил указание В. М. Молотова подобрать уполномоченных для основных областей и республик «из чекистов»3, именно в 1944 г. Совет получил от уполномоченных больше всего сообщений о сложностях в отношениях с сотрудниками органов госбезопасности. Очевидно, что разделение сфер влияния в церковном вопросе между Советом и органами госбезопасности проходило непросто.
О том, каким образом строилась работа НКГБ под управлением Меркулова по отношению к Церкви до 1946 г., можно судить по документам, приведенным в статье А. Бермана и Р. Скакуна «Обеспечивать проверенной агентурой из числа духовенства». Проиллюстрировать взаимодействие Совета и НКГБ можно на примере ареста протоиерея Гермогена Мереуца4. В директиве НКГБ СССР от 12 декабря 1944 г. о подборе делегатов на Поместный собор Русской Православной Церкви 1945 г. говорилось о необходимости тщательной проверки кандидатов и отводе «только тех из них, на которых имеются серьезные компрометирующие материалы (террор, шпионаж, диверсия)»5. Отец Гермоген как раз и был делегатом Поместного собора 1945 г. и был арестован перед его началом.
Спустя несколько месяцев уполномоченный Совета по Сталинградской области С. Б. Косицын сообщил в Совет о беседе архиепископа Астраханского и Сталинградского Филиппа (Ставицкого) и протоиерея А. А. Князевского, в которой архиерей запросил у Князевского характеристику на отца Гермогена,
2 Чумаченко Т. А. Г. Г. Карпов // Православная энциклопедия. М.: Изд. Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2013. Т. ХХХ1. С. 325—328.
3 Шкаровский М. В. «Русская Православная церковь при Сталине и Хрущеве (государственно-церковные отношения в СССР в 1939—1964 годах)». М.: Крутицкое Патриаршее Подворье. Общество любителей церковной истории, 1999. С. 205.
4 Протоиерей Гермоген Иванович Мереуц (1884 —1946), священник в ст. Перекопская Клетского района Сталинградской области, осужденный в 1929 г. на 10 лет лагерей по статье 58-10, был арестован УНКГБ по Сталинградской области 29 января 1945 г., обвинен по ст.58-10 ч. 2 УК РСФСР, осужден 20 апреля 1945 г. Военным Трибуналом войск НКВД Сталинградской области и приговорен к 10 годам ИТЛ с поражением в правах на 5 лет и конфискации личного имущества. Умер 23.10.1946 г. в исправительно-трудовой колонии № 4 в селе Дворянском Камышинского района Сталинградской области (по материалам сайта «Жертвы политического террора в СССР». URL: https://base.memo.ru/person/show/1238568 27.10.2021).
5 Берман А., Скакун Р. «Обеспечивать проверенной агентурой из числа духовенства». Директивы НГБ СССР о Поместных соборах Русской Православной Церкви. Из архива службы безопасности Украины // Церковно-исторический вестник. № 24—35. 2017—2018. М.: Об-во любителей церковной истории, 2020. С. 247—258.
заявил, что имеет с ним, находящимся в концлагере, переписку и обещал выручить его из заключения через Патриарха Алексия. Кроме того, архиерей спросил у Князевского: «Что это у вас в Сталинградской области опять НКВД начинает гоняться за нашим братом? Ведь говорят, что протоиерей Гермоген Мереуц арестован за то, что он был мной выдвинут делегатом на Поместный собор в Москву»6. О том, что архиепископ Филипп действительно пытался всеми средствами помочь протоиерею Гермогену, свидетельствует срочная телеграмма заместителя председателя и члена Совета К. А. Зайцева уполномоченному Коси-цыну от 23 января 1945 г.: «Обеспечить пропуск в Москву священнику Гермогену станица Клетская для участия в соборе».7 К сожалению, это не помогло.
Основной проблемой было препятствование в исполнении уполномоченными Совета своих обязанностей по рассмотрению вопросов об открытии храмов со стороны сотрудников органов госбезопасности. Например, 14 октября 1944 г. уполномоченный Совета по Ивановской области С. А. Виноградов сообщил «о странной позиции органов НКГБ по неоткрытию в Кинешемском районе второй церкви»8. Уполномоченный Совета по Воронежской области В. С. Гостев сообщал о ситуации, в которую он попал, приняв предложение согласовывать с НКГБ все перемещения священников и вопросы открытия храмов. Уполномоченный сообщал в Совет: «Епископ недоволен, так как долго идут документы, а я в затруднительном положении, так как это не соответствует порядку по постановлению СНК СССР от 01.12.1944»9.
Вторая проблема, с которой столкнулись уполномоченные Совета, это желание сотрудников органов госбезопасности использовать уполномоченных в качестве исполнителей, осведомителей и удобного прикрытия для оперативных работников. Например, во время борьбы православных христиан за обновленческий приход в Урюпинске уполномоченный по Сталинградской области С. Б. Косицын 24.01.45 сообщал в Совет: «Я отвел Жданова П. Ф. из председателей церковного совета по мотивам от органов госбезопасности»10. Несмотря на странную формулировку, ясно, что уполномоченный вмешался во внутренний церковный конфликт, реализуя оперативное мероприятие органов госбезопасности.
В качестве прикрытия использовался уполномоченный по Тамбовской области Н. Д. Медведев, который сообщил в Совет о том, что 22 марта 1944 г. ему пришлось беседовать со святителем Лукой (Войно-Ясенецким) в присутствии начальника 2-го отдела УНКГБ подполковника госбезопасности Чухаровского, которого он представил как сотрудника облисполкома11. Интересен ответ на это сообщение председателя Совета Карпова: «Я совершенно с Вас не требовал информировать меня о действиях УНКГБ и прошу в этом случае руководствоваться инструкцией Совета от 05.02.44»12. Естественно, что в упомянутой инструкции
6 ГА РФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 46. Л. 83.
7 Там же. Оп. 2. Д. 32. Л. 131.
8 Там же. Оп. 1. Д. 8. Л. 73.
9 Там же. Д. 12. Л. 1.
10 Там же. Л. 15.
11 Там же. Д. 9. Л. 7.
12 Там же. Л. 9 об.
не было рекомендаций о том, как нужно себя вести с заинтересованным в тебе подполковником госбезопасности, возможно, имелся в виду пункт 12 инструкции, по которому все ведомства должны были согласовывать с уполномоченным свои мероприятия, связанные с Русской Православной Церковью13.
Спустя несколько лет, когда Карпов уже не совмещал должности председателя Совета по делам РПЦ и начальника соответствующего отдела в структуре органов госбезопасности, Совет, проводя свои мероприятия, всегда учитывал интересы спецслужб и обеспечивал их прикрытие. Например, в 1950 г. Совет просил у правительства финансирования для организации приемов церковных делегаций и приводил примерный состав участников: члены делегации 5—6 чел., работники Совета 6—8 чел., от Московской Патриархии 5—6 чел., сотрудники посольств 1—2 чел., работники МИД, МГБ и другие 3 чел.14
Кроме того, не каждый уполномоченный Совета находил в себе силы доложить о своих проблемах. Например, о ненормальных отношениях начальника УНКГБ В. Г. Иванова с уполномоченным Совета по Ульяновской области И. Карташевым («натянутые, сухие отношения, как будто с подчиненным») стало известно только из докладной записки инспектора Совета Митина, после проверки им в 1945 г. деятельности уполномоченного15. После проведения Поместного собора 1945 г. сообщения о неадекватных отношениях уполномоченных Совета и представителей органов госбезопасности прекратились. Однако известно, что местные органы госбезопасности зорко следили за работой уполномоченных Совета и на заседании Совета в июне 1945 г. по поводу поведения сотрудников, компрометировавших Совет своими действиями, в частности, было принято решение материалы на уполномоченных, получаемые Советом от органов НКГБ, возвращать обратно с просьбой передавать их в обкомы партии16.
Однако не везде отношения двух структур, занимавшихся Русской Православной Церковью, были натянутыми. Например, в марте 1945 г. уполномоченный Совета по Сталинградской области Косицын докладывал, что архиепископ Филипп (Ставицкий) запросил настоятелей о проповеднической деятельности. В докладе уполномоченный приводил цитаты из ответных писем настоятелей. Священник С. М. Алексеев из с. Перегрузное (Ворошиловского района): «Я приучаю детей креститься и молиться во имя отца и сына и святаго духа». Священник В. Ларионов из х. Нижнянского: «Мы по хуторам проповедаем слово божие и внушаем детям как необходимо молиться богу»17. Очевидно, что данную информацию С. Б. Косицын получил не без помощи, как он их называл в своих отчетах, «соответствующих органов».
Возможно, такое «плодотворное» сотрудничество возникло в связи с тем, что Косицын в прошлом сам был сотрудником НКВД18. Уполномоченный Совета по соседней Астраханской области В. М. Мукорин, также бывший
13 ГА РФ. Ф. Р6991. Оп. 2. Д. 2. Л. 27.
14 Там же. Оп. 1. Д. 604. Л. 182.
15 Там же. Оп. 2. Д. 35. Л. 40-41.
16 Там же. Д. 30. Л. 69.
17 Там же. Оп. 1. Д. 37. Л. 4.
18 https://nkvd.memo.ru/index.php (дата обращения: 27.10.2021).
сотрудник НКВД19, в переписке с Советом по поводу путаницы с возвратом секретных писем, в перечне хранящихся у него секретных документов упоминал отношение УНКГБ об ознакомлении с письмами архиепископа Филиппа (Ставицкого)20. Известно мнение Карпова, которое он высказал по поводу перлюстрации на одном из заседаний Совета в 1954 г.: «Нельзя интересоваться личной перепиской духовенства, если попала к вам — другое дело, но интересоваться нельзя»21.
Однако и органы госбезопасности, и уполномоченные интересовались перепиской не только духовенства. Такую осведомленность Косицын продемонстрировал после Пасхи 1945 г., процитировав в отчете письма нескольких студентов. Студентка Дубовского педучилища Холодова писала в письме от 6 мая 1945 г.: «Вчера с Лешей были у заутрени в церкви народу очень много, повернуться негде. Большинство молодежи с нашего педучилища и школ. Как там было хорошо, как хоры пели». Студент Серафимовичского педучилища в письме от 28 мая 1945 г.: «Пасху встретили хорошо. Волосы дыбом сколько народу. Как хорошо в церкви убрано, как хорошо пели, я простоял до восхода Солнца»22.
То, что эти письма получены от органов госбезопасности, косвенно подтверждают документы МГБ по Крымской области аналогичного содержания: «После посещения кафедрального собора на Пасху некоторые студенты медицинского института в своих письмах родным и знакомым высказывали следующие настроения: "Мне очень понравилась церковь. Было очень много студентов из нашего института. Хор замечательный, особенно интересно было видеть нашего хирурга — лауреата Сталинской премии, который сейчас архиепископ" (Студентка Белобородова Антонина). "Вчера все наши девушки ходили в церковь, было очень много народа, так что пролезть было невозможно. Служил сам архиепископ — профессор и доктор медицинских наук Лука, который до войны сидел 8 лет за религию. 13 апреля все студенты нашего общежития отмечали Пасху приготовлением лучшего блюда, красили яйца" (Студентка Першина)»23.
Очевидно, что эти письма очень похожи, так как получены органами госбезопасности и в той, и в другой области, целенаправленно наблюдавшими за одинаковыми группами населения — молодежью и студенчеством. Однако в Крымской области уполномоченный Совета не имел доступа к данной информации и не докладывал о ней. Об отсутствии прямого контакта уполномоченного Я. И. Жданова с крымским МГБ говорит, например, анализ его докладов и докладов МГБ о встрече святителя Луки с Генри Фордом. В целом в обоих документах этот случай изложен одинаково, но яркие и характерные детали описываемой ситуации сильно отличаются в докладах двух ведомств24. При этом, когда у МГБ возникала необходимость подключить уполномоченного Совета к реше-
19 ГА РФ. Ф. Р6991. Оп. 2. Д. 89. Л. 71.
20 Там же. Оп. 1. Д. 837. Л. 134.
21 Там же. Д. 1111. Л. 179.
22 Там же. Д. 37. Л. 6.
23 Крымская епархия под началом святителя Луки (Войно-Ясенецкого): сб. документов / сост., предисловие: протоиерей Николай Доненко, С. Б. Филимонов. Симферополь: Н.Ор1анда, 2010. С. 69.
24 Там же. Ср.: с. 191 и 206.
нию проблем, это делалось незамедлительно и об этом тут же докладывалось вышестоящим инстанциям. Судя по всему, отношения уполномоченного Совета и органов госбезопасности в Крыму можно считать наиболее типичными.
Например, после изъятия у иеромонаха Якова Сергеевича Коваленко (известно только мирское имя) портретов царской семьи уполномоченный Совета Жданов сотрудниками МГБ «был поставлен в известность, и ему был дан совет поставить перед Лукой вопрос об окончательном увольнении Коваленко как служителя культа за проводимую им антисоветскую деятельность»25. Также и Жданов докладывал в Совет о контактах с МГБ. Например, 1 декабря 1949 г. им был приглашен архиепископ Лука «для ознакомления с закладками из фашистской газеты, имевшихся в требнике, принадлежащем второму священнику Кладбищенской церкви г. Симферополя Человскому Василию, выпавших из требника в церкви». По словам Жданова, эти закладки были переданы ему органами НКГБ26.
После Поместного Собора 1945 г. упоминания о ненормальных отношениях сотрудников Совета и органов государственной безопасности на время прекратились, правда, рабочие контакты происходили постоянно. Основную тематику совместных мероприятий можно рассмотреть на примере работы уполномоченного Совета по Сталинградской области Косицына. Главным поводом для сотрудничества были нелегальные богослужения. В 1944 г. на одном из первых кустовых совещаний, под председательством члена Совета Г. Т. Уткина, прозвучала фраза: «Церковное подполье — обращаться в другие Советские органы»27. Информация о подобных обращениях постоянно встречается в докладах Коси-цына. Например, 18 октября 1945 г. он сообщал о нелегальном богослужении под открытым небом в селе Краишево (Вязовского района): «Монахини и гр. Пен-зин Василий Лаврентьевич 73 лет организовали выход к роднику "10-й пятницы" на реке Тарсе. Собралось 2 тысячи человек, было богослужение и коллективный обед вскладчину, приготовленный на 14 котлах. Информировал соответствующие органы»28. В докладе за 4-й квартал 1946 г. уполномоченный сообщал о странностях в поведении «истинно-православных христиан» (ИПХ), которые, по его словам, не общались с советской властью. Сообщение заканчивалось словами: «Таких у нас называют тихоновцами»29. В ответе Совета говорилось: «ИПХ и тихоновцы относятся не к Вам. Сведения о них передавайте в соответствующие органы и в информационные отчеты. Открытие церквей в населенных пунктах, где имеются ИПХ, способствует их прекращению»30.
Тема нелегальных богослужений оставалась актуальной на протяжении всего рассматриваемого периода. В информационной записке Совета в правительство от 25 апреля 1949 г. сообщалось, что во всех областях имелись десятки нелегальных церквей, в которых регулярно собирались на молитвенные собра-
25 Крымская епархия под началом святителя Луки (Войно-Ясенецкого). С. 260.
26 Там же. С. 262.
27 ГА РФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 6. Л. 31.
28 Там же. Д. 46. Л. 78.
29 Там же. Д. 98. Л. 190.
30 Там же. Л. 175.
ния по несколько сотен человек, обычно в частных домах. По мнению Совета, нелегальные церкви действовали бесконтрольно, «кроме настроенных антисоветски, которыми занимается МГБ»31.
Таким образом, с точки зрения Совета, все молитвенные собрания верующих делились на три категории: 1) легальные церкви, контролируемые Советом, имеющие договор на пользование помещением, зарегистрированного священника и «двадцатку» активных прихожан; 2) нелегальные церкви, неконтролируемые Советом, но которые были готовы легализовать свое положение; 3) нелегальные церкви, неконтролируемые Советом, которые не стремились к легализации по причине своей антисоветской направленности и, соответственно, контролировались МГБ.
Однако, с точки зрения органов госбезопасности, ситуация выглядела немного иначе, и лучше всего это видение проблемы демонстрировалось в докладной записке министра МГБ Абакумова Сталину от 25 июня 1948 г. «Об активизации религиозной и антисоветской деятельности церковно-сектантских элементов»32. Уже из названия документа ясно, что министр госбезопасности не отделял, во-первых, религиозную деятельность от антисоветской и, во-вторых, церковные элементы от сектантских. Из текста докладной записки ясно, что МГБ контролировало как легальные, так и нелегальные общины верующих не только православных христиан, но и всех остальных конфессий. При этом православные «церковники», как они названы в документе, занимали первое место по количеству пострадавших от репрессий за предшествующие полтора года33.
Масштабы оперативной работы, проводимой МГБ в Русской Православной Церкви, можно оценить по количеству секретных агентов среди священников Крымской епархии. В сборнике документов, составленном протоиереем Николаем Доненко и С. Б. Филимоновым, очень подробно и всесторонне рассмотрен механизм действий как уполномоченного Совета, так и заместителя начальника управления МГБ СССР по Крымской области по поводу обновления иконы у Ольги Коневец 20 мая 1951 г. в г. Симферополе Крымской епархии34. После того, как эта икона была перенесена в храм и выставлена для поклонения, святитель Лука создал комиссию по вопросу обновления этой иконы. Из четырех священников в этой комиссии двое (в том числе и глава комиссии) были агентами МГБ. Естественно, комиссия приняла решение о том, что обновления иконы не было.
Суеверность населения была второй важной темой в сотрудничестве Совета и органов госбезопасности. Основными пунктами в области суеверий для богоборческой власти были случаи обновления икон и пирамиды «святых» писем. Уполномоченный Совета по Сталинградской области Косицын сообщал об обновлении икон в течение всего рассматриваемого периода, например в Березов-
31 ГА РФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 452. Л. 106.
32 Курляндский И. А. Сталин, власть, религия (религиозный и церковный факторы во внутренней политике советского государства в 1922—1953 гг.). М.: Кучково поле, 2011. С. 560— 575.
33 679 человек из 1968 верующих.
34 Крымская епархия под началом святителя Луки (Войно-Ясенецкого). С. 296—304.
ском и Комсомольском районах Сталинградской области в августе 1944 г.35 и в поселке Бекетовка в мае 1951 г.36 Также в органы госбезопасности уполномоченный передал информацию и о двух случаях распространения «святых» писем — о конце света в июне 1948 г.37 и о мировой войне, которая должна была начаться 19 июня 1950 г.38 Для спасения от напастей требовалось переписать и разослать 3 и 12 копий письма соответственно. Уполномоченный информировал об этом «соответствующие органы».
Третьим поводом для обращений уполномоченного Косицына была его реакция на персональные высказывания и поступки конкретных граждан. Среди них был, например, священник А. Д. Любимов из хутора Вишняковский, которому в 1949 г. было 68 лет и который в войну добровольно остался на оккупированной территории и служил священником. По словам уполномоченного, этот священник вел себя вызывающе, был враждебно настроен к органам власти, налог не платил, платежное обязательство не принимал, ездил за требами, служил молебны о дожде, на беседы не являлся и говорил «мы отделены от государства, у нас свои начальники»39.
В 1948 г. Косицын сообщил в МГБ об инвалиде войны Суханове из Никола-евки, который возил из Москвы для церквей разные предметы, например люстру за 4 тыс. руб. и колокола весом в 5 и 7 пудов40. Также уполномоченный сообщал о людях, распространявших слухи или провокационную информацию. Например, о гражданке Кабелевской Александре Ивановне, которая в 1948 г. в Камышине, в беседах с членами исполнительных органов церкви говорила, что она дочь Николая II Татьяна41, или о гражданине Марченко, который в 1950 г. рассказывал об открытии церкви в Воронежской области и о своих возможностях поехать в Москву и добиться открытия церкви в центре Сталинграда, а также о том, что в Москве хоронили по церковному обряду жен Сталина и Калинина и в этот день давали белый хлеб42.
Следует заметить, что после событий «Саратовской купели» в 1949 г.43 в сообщениях уполномоченных Совета снова стали появляться упоминания о случаях ненормального сотрудничества с органами МГБ. Например, уполномоченный по Николаевской области Линчук сообщил, что подполковник МГБ вызвал священника в облисполком от лица уполномоченного телеграммой на допрос, а уполномоченного даже не поставил в известность об этом. Линчук сетовал в
35 ГА РФ. Ф. Р6991. Оп. 2. Д. 13. Л. 40.
36 Там же. Оп. 1. Д. 785. Л. 57.
37 Там же. Д. 350. Л. 62.
38 Там же. Д. 509. Л. 20.
39 Там же. Л. 55.
40 Там же. Д. 350. Л. 15.
41 ГА РФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 350. Л. 115.
42 Там же. Д. 658. Л. 79.
43 «Саратовская купель» — название фельетона, напечатанного в газете «Правда», № 50 от 19 февраля 1949 г. Поводом к фельетону стало массовое купание верующих в Волге на праздник Крещения 19 января 1949 г. Результатом публикации стало очередное наступление властей на Церковь, выразившееся, в частности, в запрете крестных ходов и во многих других ограничениях.
своем докладе: «Теперь священники будут смотреть на меня как на сотрудника МГБ, что пагубно отразится на моей работе»44.
Известен случай привлечения органами госбезопасности уполномоченного Совета в качестве банального осведомителя. 13 января 1953 г. уполномоченный по Витебской обл. БССР Свиридов докладывал своему непосредственному начальнику, уполномоченному при СМ БССР Г. И. Семенову о поездке в октябре 1952 г. в г. Поставы на день рождения к священнику Ивану Богаткевичу по заданию майора МГБ Крячкина, «который сказал, что согласования с Обкомом не надо и просил проследить за поведением пятерых священников за обедом». «Обед длился 2 часа, — отчитывался уполномоченный, — выпил 150 грамм вишневого вина, антисоветских выступлений не было, так что задание органов МГБ мною не выполнено. Это единственный случай в моей работе, где я допустил ошибку»45.
С точки зрения Совета, к концу первого десятилетия его работы, наиболее эффективной признана деятельность уполномоченных С. Б. Косицына по Сталинградской области, В. И. Хевронова по Калининской области и А. А. Вишневского по Львовской области. Именно эти уполномоченные упоминаются Советом как наиболее опытные и предоставляющие наиболее «качественный материал»46. Интересно отметить, что все трое являлись сотрудниками НКВД с 30-х годов47. Очевидно, что именно опыт, полученный на предыдущем месте службы, и оставшиеся связи позволяли им наладить работу уполномоченного в соответствии с требованиями Совета. Сам председатель Совета Карпов в 1952 г. докладывал своему руководству о необходимости формировать Совет из кадров органов МГБ или хотя бы с проверкой, как в МГБ. «Нужен порядок работы как до 1947 г. (то есть до освобождения т. Меркулова из МГБ)»48. Возможно, глава Совета вспоминал о времени, когда он сам был штатным сотрудником МГБ.
Следует сказать, что и у самого председателя Совета отношения с руководством МГБ с 1947 по 1952 г. были далеко не лучшими. Увольнение Карпова из МГБ произошло после смены руководства министерства. Наиболее ярко отношения Карпова с новым руководством МГБ иллюстрируются историей с телефоном ВЧ-связи для председателя Совета. После увольнения Карпова из МГБ в 1947 г. его аппарат ВЧ-связи был снят. Трижды в течение 1948 г., регулярно один раз в квартал, глава Совета обращался к заместителю председателя Совета Министров СССР К. Е. Ворошилову с просьбой о подключении правительственного телефона, ссылаясь на то, что ему приходится вести много секретных разговоров и что этот телефон был ему поставлен «по личному указанию Молотова и Берии»49. Спустя год, в конце 1949 г., Карпов получил ответ от заместителя министра госбезопасности Н. Н. Селивановского, который сообщил, что в установке правительственного телефона отказано из-за нехватки номеров и пере-
44 ГА РФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 456. Л. 71.
45 Там же. Д. 1109. Л. 21.
46 Там же. Д. 744. Л. 52.
47 https://nkvd.memo.ru/index.php (дата обращения: 27.10.2021).
48 ГА РФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 873. Л. 104-108.
49 Там же. Д. 289. Л. 221; Д. 290. Л. 200; Д. 291. Л. 238.
грузки ВЧ-связи50. 1 сентября 1951 г. Карпов снова обратился по этому вопросу, но уже к Г. М. Маленкову51, пересказывая ему всю историю вопроса и указывая на сомнительность причины отказа в установке аппарата и невозможность личной встречи с Абакумовым52 . Ответ пришел через неделю, заместитель министра МГБ ответил Карпову, что МГБ ВЧ-связь установить не может53. Только 6 марта 1952 г. Карпов сообщил всем уполномоченным о возможности телефонных секретных переговоров с председателем Совета по ВЧ № 23-7854.
Несмотря на сложности в отношениях Карпова и руководства МГБ, председатель совета постоянно координировал свои действия с МГБ. Одним из основных вопросов, по которым Карпову требовалось согласование с органами госбезопасности, являлся кадровый вопрос. Так, в справке о духовных учебных заведениях для ЦК ВКП (б) от 18.05.49 Карпов сообщал Маленкову, что подбор слушателей и преподавателей согласовывался с МГБ, «как это было и до того»55. Согласовывались и назначения архиереев, например, 23 февраля 1949 г., после событий «Саратовской купели», Карпов передал в правительство и ЦК партии выписку из журнала Синода № 3 от 22 февраля 1949 г., в которой давалась оценка действий епископа Саратовского Бориса (Вика), и сообщил о снятии предложения по поездке епископа Бориса в Харбин, как писал Карпов, «после согласования со мной и мной с МГБ»56.
Об интересе органов госбезопасности к работе Совета можно судить по сообщению Карпова председателю Внешнеполитической комиссии ЦК ВКП(б) Гри-горьяну Вагану Григорьевичу. 21 января 1950 г. Карпов докладывал в ЦК о письме заместителя министра МГБ С. И. Огольцова, в котором «МГБ вносит свои замечания в план работы Совета по внешней работе на 1950 год». В докладной шесть пунктов: 1) МГБ просит не организовывать встречу в Москве Патриарха Алексия и митрополита Паисия (наместника и председателя синода Болгарской Церкви). Совет обещает учесть это пожелание и в ответ просит решить вопрос о подборе болгарским правительством «подходящего кандидата на пост Патриарха Болгарии»; 2) МГБ просит оказать материальную помощь Патриарху Александрийскому Христофору при условии, что он открыто выступит против проамериканской линии и за Московскую Патриархию. Совет поддерживает; 3) МГБ ставит вопрос о митрополите Дионисии (Валединском), которого отстранило польское правительство. Совет не имеет информации; 4) МГБ предлагает Совету включить в план «мероприятия по разложению "Заграничного Архиерейского Синода" (Мюнхен)». Совет считает это правильным, но подобных мероприятий не предусматривает, так как недостаточно осведомлен; 5) МГБ ставит вопрос о Патриархе Сербии Гаврииле. Совет отвечает, что в Югославии «неясная обстановка»; 6) МГБ предлагает организовать вмешательство Московской Патриархии в вопрос
50 ГА РФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 456. Л. 79.
51 Там же. Д. 749. Л. 82.
52 Абакумов был арестован 12 июля 1951 г.
53 ГА РФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 750. Л. 128.
54 Там же. Д. 870. Л. 9.
55 Там же. Д. 456. Л. 206.
56 Там же. Д. 451. Л. 183.
о защите «святых мест» в Иерусалиме. Совет считает это преждевременным, так как не обладает сведениями о претензиях «Всемирного Совета Церквей»57.
Другой важной функцией МГБ было обеспечение безопасности первых лиц Русской Православной Церкви. Например, 3 августа 1948 г. Карпов сообщал Ворошилову о поездке Патриарха Алексия в Горький на пароходе «Казань» для прогулки, уточняя, что приняты «меры безопасности через МГБ»58. 24 июля
1951 г. Патриарх Алексий обратился в Совет с просьбой о содействии в ликвидации «темных личностей без прописки и документов» с паперти московского патриаршего собора59. Карпов обратился с соответствующей просьбой в МГБ60. Спустя полгода в сообщении правительству и ЦК о Рождественских праздниках
1952 г. Карпов акцентировал внимание на том, что «везде нищие, кроме Елоховского собора»61.
Кроме того, Совет прямо или косвенно принимал участие в мероприятиях, проводимых МГБ в отношении Церкви. Например, в августе 1948 г. в докладной записке Ворошилову он предлагал «принять необходимые меры Совета с МГБ и МВД против незарегистрированных священников»62, а 23 ноября 1948 г. потребовал от уполномоченных срочно, за 2-3 дня, собрать сведения о духовенстве, об учащихся в духовных учебных заведениях и о членах церковных исполнительных органов, имевших судимости по любым статьям УК или бывших на оккупированной территории. При необходимости уполномоченным «разрешалось обращаться в МГБ»63.
В 1952 г. Совет очень оперативно отреагировал на сообщение уполномоченного Косицына о регистрации священника Сергея Алексеевича Шахновича, приехавшего из Белоруссии и рукоположенного в 1942 г. в оккупации митрополитом Минским Пантелеймоном (Рожновским)64. Совет потребовал от уполномоченного, во-первых, наблюдать за деятельностью приехавшего священника и, во-вторых, поставить о нем в известность МГБ65. Позже Совет потребовал от своих уполномоченных спецдоклады о священниках, переехавших в РСФСР из западных областей Украины и Белоруссии: «...только ли материальная заинтересованность» руководила ими?»66 Возможно, подобный интерес был вызван теми мероприятиями органов госбезопасности, которые в это время проводились в западных областях СССР.
В результате рассмотрения представленных данных можно сделать вывод о наличии четырех этапов в развитии политики государства в отношении Русской
57 ГА РФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 604. Л. 35-36.
58 Там же. Д. 290. Л. 120.
59 Письма Патриарха Алексия I в Совет по делам Русской Православной Церкви при Совете Народных Комиссаров — Совете Министров СССР 1945-1970 гг.: в 2 т. М.: РОССПЭН, 2009. Т. 1. С. 593.
60 ГА РФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 748. Л. 205.
61 Там же. Д. 871. Л. 43.
62 Там же. Д. 290. Л. 157.
63 Там же. Д. 292. Л. 104.
64 Там же. Д. 915. Л. 72.
65 ГАВО. Ф. Р6284. Оп. 2. Д. 19. Л. 136.
66 ГА РФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 1011. Л. 127.
Православной Церкви: 1) 1943—1945 гг. — начало формирования государственной политики в отношении Церкви через Совет, во время которого возникала конкуренция между двумя ведомствами; 2) 1945—1947 гг. — реализация исходной концепции отношения государства к Церкви через Совет; 3) 1947—1949 гг. — созревание новой линии государственной церковной политики, направленной на притеснение Церкви; 4) 1949—1953 гг. — реализация государственной политики, направленной на снижение влияния Церкви.
Также можно заключить, что в период 1943—1953 гг. наиболее типичными отношениями между Советом по делам РПЦ и органами госбезопасности были такие, при которых оба ведомства реализовывали свои мероприятия параллельно, при необходимости согласовывая их между собой, инициатива при этом была, как правило, у органов госбезопасности. Характерным примером такого типа сотрудничества была Крымская область. Наиболее эффективными, с точки зрения Совета, были отношения представителей двух ведомств, которые возникали в тех областях, где уполномоченными Совета были бывшие сотрудники органов госбезопасности, например в Сталинградской области. Совет и его уполномоченные часто использовались органами госбезопасности для реализации и прикрытия своих мероприятий в отношении Русской Православной Церкви. Неадекватность в отношениях органов госбезопасности и уполномоченных Совета в большей степени проявлялась в периоды до Поместного Собора 1945 г. и после событий 1949 г., известных как «Саратовская купель». Очевидно, это связано с неопределенностью положения Русской Православной Церкви в эти периоды.
Список литературы
Берман А., Скакун Р. «Обеспечивать проверенной агентурой из числа духовенства»: Директивы НГБ СССР о Поместных соборах Русской Православной Церкви. Из архива службы безопасности Украины // Церковно-исторический вестник. № 24—35. 2017— 2018. М.: Об-во любителей церковной истории, 2020. С. 247—258. Крымская епархия под началом святителя Луки (Войно-Ясенецкого): сб. документов / сост., предисловие: прот. Николай Доненко, С. Б. Филимонов. Симферополь: Н.Ор1анда, 2010.
Курляндский И. А. Сталин, власть, религия (религиозный и церковный факторы во внутренней политике советского государства в 1922—1953 гг.). М.: Кучково поле, 2011. 720 с.
Письма Патриарха Алексия I в Совет по делам Русской Православной Церкви при Совете Народных Комиссаров — Совете Министров СССР 1945—1970 гг.: в 2 т. М.: РОССПЭН, 2009. Т. 1.
Чумаченко Т. А. Государство, Православная Церковь, верующие. 1941—1961 гг. М.: АИРО-
ХХ, 1999. 248 с. (Первая монография). Шкаровский М. В. Русская Православная церковь при Сталине и Хрущеве (государственно-церковные отношения в СССР в 1939—1964 годах). М.: Крутицкое Патриаршее Подворье. Общество любителей церковной истории, 1999. 400 с.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi. 2022. Vol. 104. P. 108-121 DOI: 10.15382/sturII2022104.108-121
St. Tikhon's Orthodox University
for the Humanities,
Grigory Bartenev, Graduate Student,
Moscow, Russia [email protected],
https://orcid.org/0000-0002-1269-1342
Interaction Between the Staff of the Council for the Russian Orthodox Church and the State Security Organs in the Period of 1943—1953
Abstract: This article analyses the relationships between state security organs and the representatives of the Council for the Affairs of the Russian Orthodox Church at the Council of People's Commissars — Council of Ministers of the USSR during the first ten years of its existence. The study draws on archival documents of the Council in this period, which allowed us to examine the formative process of the state policy towards the church implemented thriugh the two above-mentioned institutions, as well as the difference between their approaches to the church policy. The study has identified the types of interactions of the employees of the two institutions and the stages of the development of state policy towards the church during the period in question. Such stages are the initial period of the work of the Council up to the Local Council of 1945, when the church-related policy of the state, implemented though the Council, was seen as a temporary phenomenon and when there was a division of the spheres of influence between the council and security organs as to the church issue. The next period ended with the change of administration of the Ministry of State Security in 1946 and was characterised by the implementation of the planned church policy of the state through the Council, the head of which, G. G. Karpov was formally subordinate to the head of the Ministry, V. N. Merkulov. After V. S. Abakumov was appointed minister and Karpov was dismissed from the Ministry in 1947, there started a new, more strict, line in the policy of the state towards the church, in which the main role was played by security organs. it is clear that the change in the state policy towards the church manisfested itself in the event of "Saratov baptismal font" in the early 1949. This marks the fourth stage in making the stet policy towards the church more strict; it lasted till the end of the studied period.
Keywords: Council for the Russian Orthodox Church, G.G. Karpov, state security organs, People's Commissariat for Internal Affairs, People's Commissariat for State Security6 NKGB, Ministry of State Security, church-state policy.
G. Bartenev
References
Berman A., Skakun R. (2020) ""Obespechivat' proverennoi agenturoi iz chisla dukhovenstva". Direktivy NKGB SSSR o Pomestnykh soborakh Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi. Iz arkhi-va sluzhby bezopasnosti Ukrainy" ["It should be supported by the reliable agents from the clergy". Orders of the People's Commissariat for Internal Affairs as to the Local Coucils of the Russian Orthodox Church]. Tserkovno-istoricheskii vestnik, 24—35, 2017—2018. Moscow, 2020, pp. 247-258 (in Russian).
Donenko N., Filimonov S. (eds) (2010) Krymskaia eparkhiia pod nachalom sviatitelia Luki (Voino-Iaseneckogo): sbornik dokumentov [Crimean diocese during the period of St. Luka Voino-Yasenetsky: collection of documents]. Simferopol (in Russian).
Kurliandskii I. (2011) Stalin, vlast', religiia (religioznyi i tserkovnyi faktory vo vnutrennei politike sovetskogo gosudarstva v 1922—1953gg.) [Stalin, power, religion (religious and church-related factors in the internal policy of the Soviet state in 1922-1953)]. Moscow (in Russian).
Chumachenko T. (1999) Gosudarstvo, pravoslavnaia tserkov', veruiushchie. 1941—1961 gg. [State, Orthodox Church, believers. 1941-1961]. Moscow (in Russian).
Pis'ma Patriarkha Aleksiia I v Sovet po delam Russkoi Pravoslavnoi Tserkvipri Sovete Narodnykh Komissarov — Sovete MinistrovSSSR 1945—1970gg. [Letters of Patriarch Alexy I to the Council for the Affairs of the Russian Orthodox Church at the Council of People's Commissars — Council of Ministers of the USSR, 1945-1970], vol. 1 (2009). Moscow (in Russian).
Shkarovskii M. (1999) Russkaia Pravoslavnaia tserkov'pri Staline i Khrushcheve (gosudarstvenno-tserkovnye otnosheniia v SSSR v 1939—1964godakh) [Russian Orthodox Church in Stalin's and Khrushchev's periods (state-church relations in the USSR in 1939-1964)]. Moscow (in Russian).
Статья поступила в редакцию 12.10.2021
The article was submitted 12.10.2021
