CC BY
280
УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС, ОРД И КРИМИНАЛИСТИКА
УДК 343.16
А.А. Трефилов
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ПРОКУРОРА И СЛЕДОВАТЕЛЯ В СОВЕТСКОМ УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ:
теоретический анализ
В данной статье на основе нормативных и доктринальных источников рассматривается эволюция взаимодействия следователя и прокурора в советском уголовном процессе. В связи с этим исследована проблема процессуальной самостоятельности следователя, а также его ведомственной принадлежности в данный период. Этот опыт может быть полезен при современном реформировании российского уголовного процесса.
Ключевые слова: следователь, прокурор, советский уголовный процесс.
Следователь и прокурор традиционно считаются важнейшими участниками уголовного процесса [1, с. 131], поскольку на них возложены ключевые процессуальные функции, определяющие движение производства по делу. От их эффективного взаимодействия во многом зависит результат предварительного расследования и последующий переход дела в судебные стадии.
Данное суждение является верным применительно ко всем этапам развития отечественного судопроизводства, начиная с момента, когда в ходе судебной реформы 1864 г. оно приобрело черты смешанного процесса и стало похожим на современное. При этом, рассматривая взаимодействие прокурора и следователя в историческом контексте, следует отметить, что советский период развития соответствующих процессуальных норм имеет особую ценность, поскольку является связующим звеном между дореволюционным и современным обликом данного правового института. Именно эта эпоха истории отечественного судопроизводства позволяет понять, почему следствие перестало носить судебный характер, а следователи оказались разбросаны между различными органами исполнительной власти и Следственным комитетом РФ, место которого в системе государственных органов также далеко не однозначно. В частности, Л.В. Головко предлагает «определить конституционно-правовую и институциональную природу нового
российского НЛО - Следственного комитета» [2]. Именно в советское время обрела современный облик прокуратура, которая в дореволюционный период была объединена с Министерством юстиции, обновились её процессуальные функции.
Рассматриваемая проблематика в настоящее время представляет значительный интерес. Во-первых, изучение советского периода истории отечественного судопроизводства на примере классических правовых памятников (УПК 1922, 1923, 1960 гг.) позволяет лучше понять современную законодательную модель взаимодействия прокурора и следователя. Во-вторых, наука уголовного процесса в данную эпоху также сделала значительный шаг вперёд. Её обогатили фундаментальные труды, в которых подробно рассматривались вопросы, составляющие предмет данного исследования. Среди них уместно выделить ставшие классикой работы М.С. Строговича «Советский уголовный процесс» (1946), М.А. Чельцова «Уголовный процесс» (1948), Н.Н. Полянского «Вопросы теории советского уголовного процесса» (1956), А.М. Ларина «Расследование по уголовному делу: процессуальные функции» (1986), Б.А. Галкина «Суд и правосудие в СССР» (1981), В.М. Савицкого «Очерк теории прокурорского надзора в уголовном судопроизводстве» (1975) и фундаментальные труды других авторов.
77
ВЕСТНИК
Казанского юридического института МВД России
№ 4(22)2015
Они могут быть использованы в нынешних реформах отечественного уголовного процесса. В-третьих, данный вопрос практически не затрагивается в современной российской литературе.
В рамках историко-правового и уголовно-процессуального анализа взаимодействия прокурора и следователя в советский период развития уголовного процесса (октябрь 1917 - декабрь 1991) необходимо отметить, что предпосылки данного института сложились в дореволюционные годы.
Прокуратура в ходе судебной реформы Александра II была существенным образом реформирована. Если изначально она задумывалась Петром I в качестве властной структуры, осуществляющей надзор за Сенатом и другими государственными органами, то, в соответствии со ст. 135 Учреждения судебных установлений, «предметы занятий лиц, коим вверен прокурорский надзор, вообще ограничиваются делами судебного ведомства; некоторые же другие обязанности, сверх того возлагаемые на сии лица, определены в особых уставах и положениях, по принадлежности» [3, с. 27]. По замыслу реформаторов, главной функцией прокуроров должно было стать участие в уголовном процессе в качестве стороны обвинения. При этом иные полномочия носили субсидиарный характер и во многом были производны от их деятельности в суде. К компетенции Прокурора относились возбуждение дела (ст. 297, 544, 545 Устава уголовного судопроизводства), получение дела от следственного судьи и дача ему указаний о необходимости его дополнения (ст. 286, 512 УУС), поддержание обвинения в суде (636-852 УУС).
Следствие в данный период носило судебный характер. Это означало, что, во-первых, следователи органически являлись частью судебной системы с вытекающими отсюда гарантиями, связанными с их статусом (прежде всего, имеется в виду их независимость при осуществлении процессуальных полномочий); во-вторых, судебные следователи обладали возможностью самостоятельно осуществлять предварительное следствие по делу; в-третьих, все процессуальные действия, выполняемые судебными следователями, были обусловлены целями
стадии предварительного расследования -установлением события преступления, виновного лица и решением вопроса о том, должно ли дело быть направлено в суд.
Кроме того, характеризуя функции судебного следователя, дореволюционные процессуалисты сходились в том, что он соединял в себе одновременно функции «обвинения, защиты и собственно судейские» [4, с. 302]. Можно так же утверждать, что он не выполнял ни функцию обвинения, ни функцию защиты, поскольку осуществлять обе вышеназванные функции - значит не выполнять ни одну из них по отдельности; следовательно, в чистом виде он осуществлял только судебные функции. Таким образом, следователи в полной мере относились к судебной власти (к «судебном организму»).
Взаимодействие рассматриваемых
участников до революции характеризовалось тем, что следователь был независим от прокурора. В Указе Правительствующему Сенату от 20 ноября 1864 г. Александр II обращал внимание на то, что одной из целей принятия Уставов была необходимость «:.. .возвысить судебную власть, дать её надлежащую самостоятельность». Данное положение в полной мере распространялось и на судебных следователей. Институтами, в рамках которых они взаимодействовали, являлись получение следователем от прокурора информации о противоправном деянии с её последующим рассмотрением и принятием решения по ней, а также передача следователем прокурору дела с возможностью последнего возвратить его на доследование.
Октябрьская революция 1917 г. коренным образом изменила систему государственных органов, принимающих участие в уголовном судопроизводстве. Это было предопределено тем, что суды и связанные с ними органы с позиций марксистского учения, относились к «карательно-репрессивным» [5, с. 22].
Юридически это нашло своё закрепление в Декрете о суде №1 от 22 ноября 1917 г. В данном акте предусматривалось упразднение всех существовавших ранее «судебных установлений». Ликвидации подлежали также должности судебных следователей, прокуроров, товарищей прокуроров и т.д.
78
УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС, ОРД И КРИМИНАЛИСТИКА
Разумеется, упразднение судебных следователей не означало отказа от производства следствия: по делам, подсудным местным судам, следствие осуществлялось единолично местными судьями, а для расследования по делам, подсудным революционным судам, при местных советах создавались следственные комиссии со специальной компетенцией. Обвинителем, а равно как и защитником, в суде мог выступить любой желающий, за исключением представителей буржуазии. Взаимодействие следователя и обвинителя выражалось в том, что в начале судебного заседания зачитывался протокол, составленный следователем, после чего все присутствующие, в том числе обвинитель, могли задать вопросы, относящиеся к делу.
Одновременно со сломом старых органов, выполнявших прокурорские и следственные функции, началось создание новых. 18 января 1918 г. СНК РСФСР принял постановление «О точном разграничении функций существующих учреждений розыска и пресечения, следствия и суда» [6, с. 54-55], согласно которому на Всероссийскую чрезвычайную комиссию были возложены обязанности по розыску, пресечению и предупреждению преступлений. Субъекты, производившие следствие, оставались теми же, что и согласно Декрету о суде N° 1, но при этом расследование контрреволюционных преступлений было отнесено к ведению ВЧК.
Последующие акты, принятые в годы гражданской войны, наделили её, действительно, чрезвычайными полномочиями, вплоть до расстрела на месте [5, с.120]. Таким образом, она совмещала в себе все процессуальные функции: от предварительного расследования до приведения приговора в исполнение.
Декрет о суде №2, принятый 19 февраля 1918 г., предусматривал производство предварительного следствия выборными следователями, устанавливал, наряду с коллегиальным следствием в составе группы до трёх человек, единоличное ведение следствия. Существовавшая до революции конструкция обвинительного акта заменялась на постановление следственной комиссии о предании суду. Взаимодействие обвинителя и следователя во многом было обусловлено
поставленной перед ними на нормативном уровне общей задачей - установлением истины [7, с.162].
Декрет о суде № 3, принятый 20 июля 1918 г., установил, что по наиболее сложным делам, подсудным местному народному суду, должно производиться предварительное следствие, осуществляемое следственными комиссиями из трёх человек. Следствие могло быть возбуждено как по постановлению народного суда, так и самой следственной комиссией. Как видно, чёткое разделение процессуальных функций отсутствовало, но при этом обвинитель и следователь выполняли общие задачи, связанные с укреплением революционной законности в целом и установлением истины в конкретном деле.
Положением о прокурорском надзоре, принятым на сессии ВЦИК 28 мая 1922 г., учреждалась советская прокуратура. На неё возлагались функции «осуществления надзора от имени государства за законностью действий всех органов власти путём возбуждения уголовного преследования против виновных и опротестовывания нарушающих закон постановлений». В данном акте впервые в советской истории был закреплён институт прокурорского надзора за органами дознания и следствия, существующий с последующими модификациями и в настоящее время. Взаимодействие прокурора и следователя, согласно данному акту, определялось тем, что следователь являлся поднадзорным субъектом, а прокурор - надзирающим.
Тремя днями ранее, 25 мая 1922 г. постановлением третьей сессии ВЦИК был утверждён первый в советской истории УПК РСФСР. Остановимся на нём более подробно в контексте рассматриваемой проблематики.
В данном Кодексе, согласно ст. 23, разъяснявшей основные уголовно-процессуальные понятия, термин «прокурор» обозначал таких должностных лиц, как Прокурор Республики, Помощники прокурора Республики, губернские прокуроры и их помощники и прокуроры, состоящие при советах народных судей, Революционных, Губернских, Военных и Военно-транспортных Трибуналах; в свою очередь, понятие «следователь» охватывало Народных следователей, следователей, состоящих при Советах Народных Судей
79
ВЕСТНИК
Казанского юридического института МВД России
и Революционных Трибуналах, военных следователей и следователей по важнейшим делам при Народном Комиссариате Юстиции.
Таким образом, мы видим, что, во-первых, с точки зрения системы правоохранительных органов, прокуроры и следователи, как и до 1917 г., относились к разным органам власти; во-вторых, следствие сохранило преимущественно судебный характер, каким оно было до революции.
Институты, связанные с взаимодействием следователя и прокурора по УПК 1922 г., можно условно разделить на несколько групп в зависимости от того, на каком этапе предварительного расследования они регулировали их взаимоотношения.
При решении вопроса об открытии производства по делу «предложение прокурора» являлось одним из поводов возбуждения уголовного дела (ст. 96); при этом данное решение следователь принимал самостоятельно. Кроме того, следователь в течение суток был обязан сообщить прокурору о том, что он приступил к выполнению предварительного следствия (ст. 101).
В рамках основной части предварительного расследования прокурор осуществлял надзор за процессуальными действиями следователя и был вправе знакомиться с актами предварительного следствия и давать указания следователю о направлении и дополнении следствия. Указания, сделанные прокурором, являлись обязательными для следователя (ст. 121). Представляется, что именно с этого нововведения началось постепенное сокращение процессуальной самостоятельности следователя.
Прокурор наделялся полномочием предложить следователю отменить принятую меру пресечения, или заменить ее другой, или же избрать меру пресечения, если таковая не была избрана следователем, причём в случае несогласия следователя с предложением прокурора вопрос разрешается судом, которому подсудно данное дело (ст. 151). Следователь был обязан уведомить прокурора об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу (ст. 163). Мера пресечения, избранная по предложению прокурора, могла быть изменена следователем лишь с согласия прокурора (ст. 164).
_______________________№ 4(22) 2015
При окончании предварительного расследования прокурор имел право обжаловать вынесенное по инициативе следователя определение суда о прекращении дела (ст. 208). После составления обвинительного заключения следователь направлял дело прокурору (ст. 215). Получив от следователя дело с обвинительным заключением, прокурор, признав следствие неполным, имел право вернуть дело следователю с указанием на те обстоятельства, которые необходимо расследовать, каковое указание является для следователя обязательным (ст. 231). В тех случаях, когда прокурор найдет нужным внести изменения в обвинительное заключение следователя, он обязан составить новое заключение и препроводить его в суд с предложением утвердить его и предать обвиняемого суду. Первоначальное обвинительное заключение в этих случаях изымалось из дела и оставалось в производстве прокурора (ст. 233).
Таким образом, мы видим, что в сравнении с дореволюционным регулированием взаимоотношений прокурора и следователя в УПК РСФСР 1922 г. были усилены принадлежащие прокурору надзорные полномочия. Если до революции следователь не находился в зависимости от прокурора, то теперь он стал ему поднадзорен, хотя и сохранил достаточную самостоятельность.
Новый УПК, принятый 15 февраля 1923 г., не внёс существенных изменений в построение досудебного производства. Новеллы носили в основном материально-правовой характер. Прежде всего, необходимо отметить расширение органов прокуратуры и следствия, связанное с введением должностей прокуроров и следователей при Верховном суде. Кроме того, создание СССР потребовало увенчать существовавшую ранее систему прокурорских и следственных органов соответствующими общесоюзными органами.
Принятые постановлением Президиума ЦИК СССР 31 октября 1923 г. «Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик» подтвердили, что органами, производящими предварительное расследование преступлений, являются органы дознания, следователи и иные
80
УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС, ОРД И КРИМИНАЛИСТИКА
должностные лица, коим это предоставлено общесоюзными законами и законами союзных республик (ст. 7). В ней же было установлено, что предварительное расследование преступлений производится под надзором прокуратуры. Существенных изменений в законодательном регулировании взаимоотношений прокуроров и следователей не произошло. Последние, как и раньше, состояли при судах.
1928 год стал переломным в истории отечественного уголовного судо-производства. Произошла законодательная смена модели его досудебной части. 3 сентября 1928 г. постановлением ВЦИК и СНК РСФСР были внесены изменения в «Положение о судоустройстве РСФСР». Принципиальная значимость данного нормативного правового акта заключалась в том, что следственный аппарат был передан в Прокуратуру РСФСР Отныне назначение и увольнение следователей производилось прокурором.
Прокурор получил возможность осуществлять надзор за следователем и отменять любые его постановления в силу ведомственной подчинённости последнего [7, с. 181]. Вскоре от суда окончательно отделилась и сама Прокуратура - 17 декабря 1928 г. Постановлением ЦИК СССР учреждалась Прокуратура СССР в качестве самостоятельного и независимого от Верховного Суда СССР органа власти. Соответствующие изменения были внесены и в УПК РСФСР 1923 г., который действовал в течение 37 лет.
Таким образом, с внесением в 1928 году изменений в УПК 1923 г., во-первых, органы прокуратуры и следствия были соединены друг с другом; во-вторых, вышеназванные органы окончательно отделились от судебной системы и, как показала последующая история системы отечественных правоохранительных органов, более к ней никогда не возвращались; в-третьих, следователь оказался в ведомственном подчинении у прокурора, сохранив при этом весьма ограниченную по сравнению с дореволюционным периодом самостоятельность.
Настоящей деформации подверглось советское уголовно-процессуальное право в ходе сталинских репрессий. 1 декабря 1934 г. ЦИК СССР принял постановление «О внесе-
нии изменений в действующие УПК республик». Согласно ему, следствие по делам о террористических организациях и террористических актах могло продолжаться не более 10 суток; обвинительное заключение подлежало вручению обвиняемому за сутки до рассмотрения дела в суде. Полномочия прокурора были модифицированы существеннейшим образом: уголовное дело подлежало рассмотрению без участия сторон (и. 3).
В.Н. Кудрявцев и А.И. Трусов отмечают, что в таком процессуальном (внепроцессуальном) порядке к лишению свободы были приговорены 3 047 060 человек и к смертной казни 839 772 человека [8, с. 332]. Следовательно, если раньше прокурор участвовал как в досудебном производстве, так и в судебном, то теперь по данной категории дел его полномочия были направлены на осуществление обвинения только в ходе предварительного следствия. Политические репрессии пошли на спад только после смерти Сталина и развенчания культа его личности.
После реформы 1936 г. для следственного аппарата было характерно организационное единство, однако постепенно оно стало разрушаться. На практике значительное число дел на основе делегирующих постановлений расследовались органами милиции, входившими в состав МВД [9, с. 396].
Следующим шагом в развитии института взаимодействия прокурора и следователя стало принятие 25 декабря 1958 г. «Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик» и последующая разработка и введение в действие 1 января 1960 г. УПК РСФСР.
Основные нововведения в области данного института заключались в следующем. Во-первых, правом производства предварительного следствия наделялись лишь следователи прокуратуры и следователи органов государственной безопасности, вследствие чего следственные подразделения МВД подлежали упразднению. (Восстановлены они были только 6 апреля 1963 г. на основе указа Президиума Верховного Совета СССР «О предоставлении права производства предварительного следствия органам охраны общественного порядка» от 6 апреля 1963 г.). На практике они были преобразованы в орга-
81
ВЕСТНИК
Казанского юридического института МВД России
№ 4(22)2015
ны дознания [7, с. 199]. Во-вторых, данные нормативные правовые акты в целом расширили процессуальную самостоятельность следователя: он наделялся правом самостоятельно принимать решения, за исключением случаев, когда в силу закона предварительно было необходимо получить санкцию прокурора. При этом следователь нёс полную ответственность, в том числе перед прокурором, за законное и своевременное принятие процессуальных решений. В-третьих, были расширены процессуальные задачи, общие для прокурора и следователя - теперь к ним относились также выявление причин и условий, способствовавших совершению преступления и принятие мер по их устранению. Цель стадии предварительного следствия оставалась прежней - раскрыть преступление и выявить, имеются ли основания для направления дела в суд. Так, М.С. Строгович писал в 1959 г.: «Предварительное следствие является ... этапом расследования уголовного дела, на котором происходит исследование обстоятельств дела, всестороннее собирание и проверка доказательств, с тем чтобы при наличии достаточных данных о виновности обвиняемого могло состояться предание суду».
Таким образом, после принятия Основ 1958 г. и УПК 1960 г. прокуратура продолжила осуществлять надзор за следствием, а следствие, как и прежде, носило внесудебный характер. В целом такое положение сохранялось до распада СССР в 1991 г., вместе с которым прекратили своё существование общесоюзные органы прокуратуры, органы государственной безопасности, органы внутренних дел вместе с входившими в их состав следственными аппаратами.
Вопрос об уголовно-процессуальном статусе прокурора и следователя, а также об их взаимодействии [10] всегда привлекал внимание советских процессуалистов в виду особой значимости данных участников, в том числе в досудебном производстве. Так, А.М. Ларин считал данный термин не вполне удачным, поскольку применительно к любым правоотношениям взаимодействие означает деятельность взаимную, обоюдную, основанную на равенстве сторон. В свою очередь, прокурор осу-
ществляет надзор за следователем и между ними нет процессуального равенства. Другие процессуалисты, в частности И.Ф. Герасимов и А.К. Гаврилов, считали термин «взаимодействие» вполне допустимым [10]. Представляется, что термин «взаимодействие» является уместным применительно к отношениям прокурора и следователя, так как в своём этимологическом значении слово взаимодействие означает «взаимные действия», в данном случае полномочия (прокурор и следователь обладают ими по отношению друг к другу).
Как писал В.М. Савицкий, принципиальная важность прокурора объясняется тем, что в советской модели уголовного процесса:
1) он обязан в случае неисполнения законности принимать соответствующие меры во всех стадиях судопроизводства,
2) он должен реагировать на нарушения закона, от кого бы они не исходили,
3) он обязан реагировать на нарушения в любой их форме [11, с. 86].
Процессуальную значимость следователя данный автор объяснял, прежде всего, тем, что реализация его властных полномочий - необходимая гарантия достижения истины при производстве по уголовному делу [11, с. 96].
При этом в советской литературе неоднократно подчёркивалось, что достижение задач уголовного судопроизводства во многом зависит от эффективности взаимодействия данных участников.
Дискуссии, связанные с данным институтом, затрагивали широкий круг вопросов, которые будут рассмотрены далее.
Советские процессуалисты не могли обойти стороной вопрос о том, обладает ли следователь процессуальной самостоятельностью. Очевидно, это объясняется неоднозначностью законодательного регулирования его взаимоотношений с прокурором: с одной стороны, советские УПК исходили из того, что прокурор осуществляет надзор за следователем, с другой - закрепляли за следователем определённый полномочия, осуществляемые им самостоятельно.
Анализ соответствующей научной литературы показывает, что большинство советских процессуалистов, рассуждая о том,
82
УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС, ОРД И КРИМИНАЛИСТИКА
обладает ли следователь процессуальной самостоятельностью, отвечали на данный вопрос утвердительно, хотя и не отрицали важность прокурорского надзора. Так, по мнению М.А. Чельцова, советское предварительное следствие можно было бы назвать «прокурорским расследованием». Данный автор пояснял, что этот термин означает особую форму предварительного расследования, направляемого и контролируемого прокурором. По мнению М.А. Чельцова, в этой стадии процесса прокурор является «хозяином дела» [12, с. 228-235]. В свою очередь Ю.В. Деришев, подчёркивая принципиально важную роль прокурора в советском досудебном производстве, называл эту стадию процесса «прокурорским дознанием» [13, с. 40-45]. М.С. Строгович подчёркивал, что в соответствии с УПК 1922, 1923, 1960 гг. основным органом расследования является именно следователь. Прокурор же выступает в качестве органа надзора за расследованием, контролирующим его проведение [14, с. 97].
Рассуждая о взаимоотношении прокурора и следователя на основе советских УПК, М.С. Строгович также отмечал, что полномочия прокурора по надзору за следствием не приводят к обезличиванию следователя и к утрате им его процессуальной самостоятельности [14, с. 279]. Данный процессуалист приводил 4 доказательства в обоснование данного тезиса: во-первых, все решения по делу следователь принимает самостоятельно, за исключением случаев, когда для этого требуется санкция прокурора; во-вторых, все указания прокурор должен давать в письменном виде, и только в этом случае они обязательны для следователя; в-третьих, прокурор имеет право отменить постановление следователя, но он не может самостоятельно вынести другое постановление вместо него; в-четвёртых, следователь имеет право обжаловать любое постановление прокурора к вышестоящему прокурору.
Ещё один выдающийся процессуалист А.М. Ларин, затрагивая вопрос о самостоятельности следователя, писал, что прокурор руководит расследованием исключительно в процессуально-правовых формах и его руководящее воздействие не превращает сле-
дователя в механического исполнителя [15, с. 134]. Данный учёный, ссылаясь на нормы закона, утверждал, что, следователь не только обязан руководствоваться указаниями прокурора, но также вправе обжаловать неправильные, с его точки зрения, указания вышестоящему прокурору, а в случае несогласия с указаниями о привлечении в качестве обвиняемого, о квалификации преступления и об обвинения, о направлении дела для предания суду или о прекращении дела вправе оставить их без исполнения, перенеся разногласия на усмотрение вышестоящего прокурора (ч. 2 ст. 127 УПК).
А.М. Ларин приводил два теоретических аргумента в пользу того, почему следователь должен обладать самостоятельностью. Во-первых, следователь лично собирает доказательства и, как правило, лучше кого-либо осведомлён во всех нюансах, деталях и обстоятельствах дела. И, во-вторых, что не менее важно, следователь вступает в непосредственные контакты с обвиняемым, потерпевшим, свидетелями, общественностью, и именно он в их глазах является представителем государственной власти; поэтому руководство со стороны прокурора не снимает со следователя ответственности перед обществом и государством за порученное ему дело [15, с. 134].
Известные процессуалисты И.В. Емельянова и Н.В. Жогин, обосновывая процессуальную самостоятельность следователя, помимо прочих аргументов, делали акцент на то, что следователь обладает правом на свободную оценку доказательств. С учётом того, что оценка доказательств является завершающим этапом доказывания и, принимая во внимание, насколько значимым в уголовном процессе является институт доказывания, авторы делали вывод о процессуальной самостоятельности следователя. Так, И.В. Емельянова писала о том, что из толкования ст. 127 УПК РСФСР 1960 г. вытекает вывод о праве следователя не согласиться с указаниями прокурора по узловым вопросам расследования, связанным с оценкой доказательств по внутреннему убеждению [16, с. 116]. Н.В. Жогин утверждал, что прокурорский надзор за законностью в стадии предварительного расследования не должен находиться в про-
83
ВЕСТНИК
Казанского юридического института МВД России
№ 4(22)2015
тиворечии с принципом свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению следователя. Напротив, одной из задач прокурорского надзора является утверждение этого принципа [17, с. 78].
Таким образом, большинство советских процессуалистов сходились на то, что следователь - это не технический исполнитель поручений прокурора, надзирающего за ним, а полноправный участник уголовного судопроизводства, обладающий в ходе расследования процессуальной самостоятельностью. При этом советская доктрина ничуть не преуменьшала значение прокурорского надзора для обеспечения законности в досудебном производстве [18, с. 189].
В 70-80-е гг. ХХ в. в советской доктрине велась оживлённая дискуссия не только о самостоятельности следователя, но и о том, насколько целесообразным является отнесение значительной части следственного аппарата к органам прокуратуры. (Как известно, в рассматриваемый период также существовал следственный аппарат МВД и органов государственной безопасности (п. 7, ст. 34 УПК РСФСР 1960 г.).
В рассматриваемый период всё чаще стали звучать предложения о «необходимости упразднить следственный аппарат прокуратуры, сосредоточив предварительное следствие в органах внутренних дел или в каком-либо самостоятельном ведомстве» [19]. По мнению ряда процессуалистов, законодательные и доктринальные положения, согласно которым прокурор осуществляет процессуальное руководство расследованием и одновременно прокурорский надзор за ним, нуждаются в реформировании.
В результате в 80-е гг. сложились две основные концепции развития законодательства в данной области, а также его надлежащего истолкования.
Первая концепция, разработанная Г.Ф. Горским, А.А. Стремовским и другими процессуалистами заключалась в том, что функции прокурора по руководству предварительным расследованием и по надзору за ним не совместимы друг с другом. Подробный анализ данной концепции приводит А.М. Ларин [15, с. 130]. Авторы данного предложения утверждали, что полномочия по руководству
мешают прокурору осуществлять надзор, а также стесняют процессуальную самостоятельность следователя, негативно влияют на объективность прокурора. Для того, чтобы исправить такое положение, необходимо лишить прокурора его важнейших полномочий, в частности, производить следственные действия, вести расследование, санкционировать заключение под стражу, давать следователю указания, отменять его постановления. Все эти полномочия предлагалось передать руководителю следственного аппарата, который будет или обладать определённой автономией в составе прокуратуры, или вообще будет выведен из неё.
Против данной концепции решительно высказались многие процессуалисты, в том числе А.М. Ларин. Он утверждал, что реализация данной идеи превратит прокурора «в безвластного ходока по инстанциям». [15, с.131] Кроме того, по мнению данного учёного, воплощение в жизнь такой концепции не только не усилит самостоятельности следователя, но и ослабит её: по действовавшему тогда законодательству (ч. 2 ст. 127 УПК РСФСР), следователь имел право обжаловать прокурору указания начальника следственного отдела; упразднение данной гарантии негативно сказалось бы на самостоятельности следователя.
Вторая концепция, более умеренная, исходила из того, что за прокурором необходимо оставить лишь одну функцию - надзор, а руководство расследованием следует изъять из его компетенции. При этом авторы данного предложения высказывались не столько за изменение законодательства, сколько за необходимость правильного понимания соответствующих положений УПК. По их мнению, значительная часть норм о полномочиях прокурора по руководству расследованием по сути связана именно с надзором, а не с руководством. Так, по мнению Д.М. Бакаева, А.И. Долговой и других процессуалистов [20], изучение прокурором материалов дела необходимо трактовать как форму выявления допущенных нарушений, отмена незаконных постановлений следователя является способом устранения такого рода нарушений, отказ в санкционировании актов следователя - это ничто иное, как форма
84
УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС, ОРД И КРИМИНАЛИСТИКА
предупреждения данных нарушений. Данный ряд можно продолжить и другими примерами, в которых, по мнению этих авторов, руководство по сути сливается с надзором.
Данная концепция подверглась критике со стороны её противников. Их основной контраргумент сводился к тому, что если прокурор осуществляет один лишь только надзор, то расследование представляет для него интерес лишь постольку, поскольку следователь нарушает или может нарушить закон, а до самого расследования ему вообще нет никакого дела и он к нему полностью безразличен [15, c. 132]. Кроме того, данная концепция по сути устранит прокурора из досудебного производства, если в ходе следствия не были допущены процессуальные нарушения, и роль данного участника процесса будет сводиться лишь к утверждению обвинительного заключения.
Таким образом, именно в 70-80-е гг. прошлого столетия начались оживлённые дискуссии о необходимости выделить из прокуратуры следственный аппарат, а также лишить прокурора его важнейших функций, связанных с руководством расследованием. И хотя данные предложения не были реализованы в законодательстве, они создали теоретическую базу для обсуждения данного вопроса после распада СССР и в конечном итоге стали одной из предпосылок реформы УПК РФ 2007 и 2011г., в ходе которой прокурор по сути утратил возможность руководить предварительным следствием и был создан Следственный комитет РФ.
Таким образом, рассмотрение поднятой темы позволяет прийти к следующим выводам.
1) В отличие дореволюционного периода, в котором составители Судебных уставов 1864 г. при конструировании досудебного производства тщательно анализировали зарубежный опыт и в значительной степени учитывали его, в советские годы уголовный процесс развивался преимущественно под влиянием внутренних факторов, так как после революции 1917 г. Россия стала первым в истории социалистическим государством и такая задача прокуратуры, как укрепление социалистической законности, в том числе и в досудебном производстве, ранее не ставилась ни в одном правопорядке.
2) Именно в советский период развития уголовного процесса прокуратура была отделена как от министерства юстиции, так и от судебных органов. Одновременно с этим в нашей стране сложилась и прошла испытание временем модель досудебного производства с несудебным предварительным следствием с присущими ей достоинствами и недостатками.
3) Развитие института взаимодействия прокурора и следователя в советский период выразилось в том, что, во-первых, следствие перестало носить судебный характер и, во-вторых, произошло «ведомственное сближение» данных участников процесса. На них были возложены сходные функции: если в Российской империи на прокурора возлагалось осуществление обвинения, а на (судебного) следователя - беспристрастное ведение предварительного следствия, то в советский период прокурор и следователь стали выполнять сходные функции в виде выявления и расследования преступлений с целью решения вопроса о последующем направлении дела в суд.
4) В советский период развивалась не только нормативно-правовая база взаимодействия прокурора и следователя, но и её теоретическая, научная основа. При этом в доктрине отсутствовал однозначный подход по поводу того, в какой степени следователь должен обладать процессуальной самостоятельностью, а также относительно целесообразности дальнейшего сохранения следственного аппарата в составе прокуратуры. Во многом данные дискуссии уходили своими корнями в вопрос о соотношении процессуального руководства расследованием и надзоре за ним, а также о функциях прокурора и следователя.
5) Именно в советский период институт взаимодействия прокурора и следователя приобрёл современный облик, и такое законодательное регулирование их процессуальных отношений после распада СССР просуществовало в почти в неизменном виде около 20(16) лет (до наделения следователя процессуальной самостоятельностью в 2007 г. и окончательного выведения следователей из штата прокуратуры в новый орган власти - Следственный комитет Российской Федерации в 2011 г.).
85
ВЕСТНИК
Казанского юридического института МВД России
№ 4(22)2015
6) Многие проблемы современного российского досудебного производства уходят своими корнями в советский период развития уголовно-процессуального права, и поэтому данный опыт необходимо принимать во внимание при анализе института взаимодействия прокурора и следователя на нынешнем этапе его развития науки уголов-
ного процесса. Автор выступает за повышение процессуальной самостоятельности следователя и его независимости от прокурора в отечественном уголовном процессе. При этом автор обращает внимание на то, что положения об этом были надлежащим образом обоснованы еще в советской уголовно-процессуальной доктрине.
список ЛИТЕРАТУРЫ
1. Уголовный процесс / под ред. К. Ф. Гуценко. - М., 2007.
2. Закон. - 2010. - № 12. - С.63.
3. Судебные Уставы императора Александра Второго. - СПб., 1883.
4. Случевский В. К. Учебник русского уголовного процесса. Введение. - М., 2008. - Ч. 1 : Судоустройство.
5. История отечественного государства и права / под ред. О. И. Чистякова. - М., 2010.
6. Из истории ВЧК. 1917-1951. Сборник документов. - М., 1958.
7. Халлиулина Л. Г. Эволюция системы предварительного расследования в России в X - второй половине XX века. - Казань, 2008.
8. Кудрявцев В. Н., Трусов А. И. Политическая юстиция в СССР. - СПб., 2002.
9. Гуценко К. Ф., Ковалёв М. А. Правоохранительные органы. - М., 2009.
10. Герасимов И. Ф. Некоторые проблемы раскрытия преступлений. - Свердловск, 1975; Гаврилов А.К. Раскрытие преступлений на предварительном следствии. - Волгоград, 1976.
11. Конституционные основы правосудия в СССР / под ред. В. М. Савицкого. - М., 1981.
12. Чельцов М.А. Советский уголовный процесс. - М., 1951.
13. Деришев Ю. В. Уголовное досудебное производство: концепция процедурного и функционально-правового построения. - Омск, 2005.
14. Строгович М. С. Уголовный процесс. - М., 1946.
15. Ларин А. М. Расследование по уголовному делу: процессуальные функции. - М., 1986.
16. Емельянова И. В. Организационные и процессуальные отношения в деятельности прокурора, надзирающего за расследованием // Совершенствование законодательства о правосудии и суде. - М., 1985.
17. Жогин Н. В. Прокурорский надзор за предварительным расследованием уголовных дел. -М., 1968.
18. Суд и правосудие в СССР / под ред. Б. А. Галкина. - М., 1981.
19. Горский Г. Ф. Научные основы организации и деятельности следственного аппарата в СССР. - Воронеж, 1970. - С. 57-68; Стремовский В.А. Актуальные проблемы организации и производства предварительного следствия в СССР. - Краснодар, 1978. - С. 19.
20. Бакаев Д. М. Надзор прокурора района за расследованием уголовных дел. - М., 1979. -
С. 25-42; Долгова А. И. Формы прокурорского надзора - М., 1972. - С. 48-58.
© Трефилов А.А., 2015 Получено: 16.06.2015
86
