CC BY
44
В чеченском языке представляется иной порядок приветствия, чем в английском: молодые - старших, мужчина - старшую женщину и мужчину, младшая по возрасту женщина - старшую женщину и мужчину (равный по возрасту мужчину), лица младшего ранга (служебного положения) - старших, старшую женщину и мужчину.
В обеих культурах считается, что первым здоровается человек более вежливый.
Маркером приветствия может служить формула обращения.
Обращение непосредственно относится к речевому этикету, так как адресность - это одно из составляющих диалогической речи, которое создает коммуникативное пространство в межличностном общении; обладает характерными признаками речевого стереотипа: фиксация и высокая частотность функционирования в речи, направленные на более успешную коммуникативную беседу.
В некоторых языках нет формального разграничения между формами «ты» и «вы», например, как в русском.
В английском языке весь спектр лексических толкование формы обращения на «ты», которое представляет местоимение you. Есть еще одна форма -местоимение thou, но она вышла из употребления в XVII веке и встретить можно только в старой поэзии и Библии. Тем самым во всех выражениях беседующих, независимо от официальных и неофициальных ситуаций (употреблений разных конструкций от литературных до грубо-фамильярных), обращение приветствия отражается в местоимении you:
Nice to meet you!
How do you do!
В английской лингвокультуре в официальном стиле считается неприличным обращаться к незнакомым людям, пока вы им не представлены. При приветствии часто употребляют: sir, miss, madam или Miss, Ms, Mrs, Mr, Lady + фамилия (к людям многоуважаемым).
В чеченском языке нет вежливой формы обращения. При разговоре вместо вы - есть, используется ты - есть. Личные местоимения хьо (ты, вы) употребляется при глаголе:
Хьо мила ю (ву)? (Кто ты (есть))?
Вежливый тон выражается называнием при обращении возраста или пола собеседника, например:
Вокха стаг, хьуна х1ун оьшу? (обращение к пожилому мужчине).
Библиографический список
Йоккха стаг, хьуна х1ун оьшу? (обращение к пожилой женщине).
При встрече с гостями (употребляется множественное число):
- Хьеший, шу марша а дог1ийла! - олий, хьалаг1оттий, маршалла хотту мехкарийн тхьамдано. Цул т1аьхьа, сацийна хилла хелхаран бал юха д1або-лабо, ловзар шен къепехь д1адоьду, уггар хьалха т1ебаьхкина хьеший хелха а бохуш (I. Усманов «Кхолламан зераш»).
В чеченском языке привычно обращение к незнакомым людям старше по возрасту именем или специальными терминами родства (которые могут и не являться родственниками): к1ант - сын, йо1 - дочь, ваша - брат, йиша - сестра, зуда - женщина (жена).
Итак, каждая культура отличается своими национальные традициями и обычаями, правилами коммуникативного общения, которые формировались на протяжении тысячелетий и развития самой нации.
Знание норм вежливости в любом обществе есть сложное сочетание традиционных черт и международного этикета.
Как отмечал, С.П Тер-Минасов, язык - это необходимые знания и носитель культуры, отражающий мир, который хранит и передает знание об этом мире, формирует носителя языка [10].
Проведенный анализ категории вежливости в форме приветствия показал:
- «важнейшей задачей коммуникативной этностилистики должно стать описание национальных стилей коммуникации, или коммуникативных этности-лей» [11].
- этикетные формулы приветствия понимаются как национально-специфические коммуникативные категории вежливости;
- формулы приветствия представляют целую систему ритуализованных стратегий речевого поведения (вербального и невербального), служащих гармоничным общением при межкультурной коммуникации;
- английское приветствие имеет яркий характер в речевом поведении, демонстрирующий интерес и симпатию к собеседнику;
- в чеченском языке приветствие имеет семантическое содержание (большая часть в виде фразеологических единиц), которое требует при встрече обязательный ответ адресанта как информацию, что делает диалогическую речь чеченского приветствия более длинной по сравнению с английской;
- в коммуникативном поведении обеих культур совершают вербальные знаки приветствия, как со знакомыми, так и с незнакомыми людьми.
1. Выготский Л.С. Развитие высших психических функций. Из неопубликованных трудов. Москва: Издательство Академии педагогических наук, 1960.
2. Hall E.T. The silent language. Greenwich, CT, 1959.
3. Мюллер В.К. Полный англо-русский русско-английский словарь. 3 000 000 слов и выражений. Москва: Эксмо, 2013.
4. Исмаилов А.Т. Слово. Элиста: АПП «Джангар», 2005.
5. Байсултанов Д., Байсултанов Д. Чеченско-русский фразеологический словарь. Грозный: Книга, 1992.
6. Кривоносова С.А. Отличительные черты выражения вежливости в русском и английском языках. Современные тенденции развития науки и технологии. 2015; 3: 17-20.
7. Усманов I. Хаьржинарш. Грозный: Союз писателей Чеченской Республики. 2011.
8. Hemingway E. The sun also. Available at: https://lingualeo.eom/ru/jungle/ernest-hemingway-the-sun-also-rises-32274#/page/1
9. Хасбулатова З.И. Этикет и культура поведения чеченцев как основа нравственной культуры в семейных отношениях в XIX- начале ХХ в. Культура и цивилизация. 2018; Т. 8, 2А: 137 - 144.
10. Тер-Минасова С.Г Война и мир языков и культур: вопросы теории и практики межъязыковой и межкультурной коммуникации. Москва: АСТ: Астрель: Хранитель, 2007.
11. Ларина Т.В. Категория вежливости и стиль коммуникации. Москва: Рукописные памятники Древней Руси, 2009. References
1. Vygotskij L.S. Razvitie vysshih psihicheskih funkcij. Iz neopublikovannyh trudov. Moskva: Izdatel'stvo Akademii pedagogicheskih nauk, 1960.
2. Hall E.T. The silent language. Greenwich, CT, 1959.
3. Myuller V.K. Polnyjanglo-russkijrussko-anglijskijslovar'. 3000 000 slovi vyrazhenij. Moskva: 'Eksmo, 2013.
4. Ismailov A.T. Slovo. 'Elista: APP «Dzhangar», 2005.
5. Bajsultanov D., Bajsultanov D. Chechensko-russkij frazeologicheskijslovar'. Groznyj: Kniga, 1992.
6. Krivonosova S.A. Otlichitel'nye cherty vyrazheniya vezhlivosti v russkom i anglijskom yazykah. Sovremennye tendencii razvitiya nauki i tehnologii. 2015; 3: 17-20.
7. Usmanov I. Ha'rzhinarsh. Groznyj: Soyuz pisatelej Chechenskoj Respubliki. 2011.
8. Hemingway E. The sun also. Available at: https://lingualeo.com/ru/jungle/ernest-hemingway-the-sun-also-rises-32274#/page/1
9. Hasbulatova Z.I. 'Etiket i kul'tura povedeniya chechencev kakosnova nravstvennoj kul'tury v semejnyh otnosheniyah v XIX- nachale HH v. Kul'tura i civilizaciya. 2018; T. 8, 2A: 137 - 144.
10. Ter-Minasova S.G. Vojna i miryazykov i kul'tur: voprosy teorii i praktiki mezh'yazykovoj i mezhkul'turnoj kommunikacii. Moskva: AST: Astrel': Hranitel', 2007.
11. Larina T.V. Kategoriya vezhlivosti i stil' kommunikacii. Moskva: Rukopisnye pamyatniki Drevnej Rusi, 2009.
Статья поступила в редакцию 25.03.19
УДК 81.11
Bobrova T.O., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Foreign Languages, Stavropol State Pedagogical Institute (Stavropol, Russia),
E-mail: tat.bobr@mail.ru
THE INTERACTION OF COGNITIVE METAPHOR AND METONYMY (BASED ON THE SCRIPTURES). The article deals with a problem of interaction of cognitive metaphor and metonymy in the light of modern approaches of cognitive linguistic theory based on biblical texts, owing to the specificity of religious language, which is a system of metaphors, acting as an organizational principle of knowledge of transcendent concepts. The paper uses methods of general scientific analysis and synthesis of theoretical material, a method of identification of metaphor and metonymy in a coherent text, a method of cognitive analysis of the text. Modern classifications of cognitive metaphors and metonyms, principles of their differentiation are considered. The article analyzes various approaches to the description of metaphtonymy, the process of cognitive fusion of metaphors and metonyms, its most frequent models.
Key words: metaphor, metonymy, metaphonymy, conceptual fusion, metaphorical projection.
Т.О. Боброва, канд. филол. наук, доц. каф. Иностранных языков, ГБОУ ВО «Ставропольский государственный педагогический институт», г. Ставрополь, E-mail: tat.bobr@mail.ru
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ КОГНИТИВНОЙ МЕТАФОРЫ И МЕТОНИМИИ (НА ОСНОВЕ БИБЛЕЙСКИХ ТЕКСТОВ)
В статье рассматривается проблема взаимодействия когнитивной метафоры и метонимии в свете современных подходов когнитивной лингвистической теории на основе библейских текстов, что обусловлено спецификой религиозного языка, представляющего собой систему метафор, выступающую в качестве организационного принципа познания трансцендентных понятий. В работе использованы методы общенаучного анализа и синтеза теоретического материала, метод идентификации метафоры и метонимии в связном тексте, метод когнитивного анализа текста. Рассмотрены современные классификации когнитивных метафор и метонимий, принципы их разграничения. В статье анализируются различные подходы к описанию метафонимии, процесса когнитивного слияния метафор и метонимий, его наиболее частотных моделей.
Ключевые слова: метафора, метонимия, метафонимия, концептуальное слияние, метафорическая проекция.
Когнитивная лингвистика рассматривает язык в качестве когнитивного механизма, с помощью которого человек способен кодировать и трансформировать информацию. Как отмечает Е.С. Кубрякова, результаты исследований в области когнитивной лингвистики дают ключ к раскрытию механизмов человеческой когни-ции в целом, особенно механизмов категоризации и концептуализации [1, с. 53].
Когнитивный подход к анализу языковых явлений сводится не только к пониманию их лингвистической сущности, но, прежде всего, к пониманию сущности ментальных процессов человеческого сознания, посредством которых он познает окружающий мир. Таким образом, можно утверждать, что все, что есть в языке, отражает ментальные процессы (с определенным преломлением, модификацией) человеческого сознания, однако, не все, что есть в мышлении, отражается в языке.
Когнитивные (концептуальные) метафора и метонимия представляют собой те базовые ментальные механизмы, которые используется человеком для познания явлений внутреннего и внешнего мира, поэтому их изучение важно для понимания закономерностей, связанных с концептуализацией и категоризацией действительности посредством языка [2].
Важно подчеркнуть, что, с одной стороны, изучение метафоры и метонимии невозможно без когнитивного анализа текста, а с другой, полное понимание смыслов, заложенных в любом произведении неотделимо от анализа этих языковых явлений.
В данной работе рассматриваются механизмы взаимодействия когнитивной метафоры и метонимии на основе библейских текстов. Выбор религиозного дискурса обусловлен тем, что религиозный язык представляет собой систему метафор, выступающую основным организационным принципом познания трансцендентных явлений.
Теория когнитивной метафоры, родоначальниками которой явились М. Джонсон и Дж. Лакофф, основывается на следующем тезисе: базисом для ме-тафоризации выступают когнитивные структуры «источника» (source) и «цели» (target), которые структурируются по образцу «источника», что и составляет сущность метафорической проекции [3]. «Источник» при этом, обычно является менее абстрактным, чем «цель», что делает его более доступным для чувственного восприятия.
Классификация когнитивных метафор выделяет следующие типы: ориента-ционные (пространственные отношения), онтологические (ассоциативная связь деятельности, эмоций или идей с организмами и веществами), структурные (концептуализация абстрактных понятий посредством уже известных детализованных элементов опыта) [4].
Приведём примеры различных типов концептуальных метафор из текстов Священного Писания [5].
Ориентационные метафоры:
1. For we know that if our earthly house of this tabernacle were dissolved, we have a building of God, an house not made with hands, eternal in the heavens. (2 Corinthians 5:1) - "Ибо мы знаем, что когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный" (2 Кор.5:1)
2. Yet thou shalt be brought down to hell, to the sides of the pit (Isaiah 14:15) -Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней (Исаия 14:15).
3. A wise man's heart is at his right hand; but a fool's heart at his left (Ecclesiastes 10:2) - Сердце мудрого - на правую сторону, а сердце глупого - на левую (Екклесиаст 10:2).
В первом и втором примере раскрываются значения концептов «рай» и «ад», которые имеют пространственную ориентацию «верх» (божественное) -«низ» (дьявольское, греховное) соответственно. В третьем примере пространственная ориентация «правый» - «левый» выражает смыслы «мудрость» (положительная) - «глупость» (отрицательная). Примеры отражают концептуальные метафоры UP, RIGHT IS GOOD, DOWN, LEFT IS BAD (ВЕРХ, ПРАВОЕ - ХОРОШО, НИЗ, ЛЕВОЕ - ПЛОХО).
Онтологические метафоры:
1. ... the LORD heard it; and his anger was kindled; and the fire of the LORD burnt among them... (Numbers 11:1) - ... и Господь услышал, и воспламенился гнев Его, и возгорелся у них огонь Господень... (Книга Числа 11:1).
2. Though wickedness be sweet in his mouth, though he hide it under his tongue.; Yet his meat in his bowels is turned, it is the gall of asps within him (Job 20:12-15) - Если сладко во рту его зло, и он таит его под языком своим... то эта пища его в утробе его превратится в желчь аспидов внутри его (Иов 20:12-14).
3. ... the love of many shall wax cold (Matthew 24:12) - ... во многих охладеет любовь... (Св. Евангелие от Матфея 24:12).
В первом и третьем примерах концепт «гнев» - «воспламеняющееся вещество», а «любовь» становится «холодным веществом». Во втором примере концепт «зло» концептуализируется в «сладкую пищу», которая затем трансформируется в «желчь аспидов». В этих примерах реализуются следующие метафоры: EMOTIONS ARE SUBSTANCES (ЧУВСТВА - ЭТО ВЕЩЕСТВА), PERSON IS A CONTAINER (ЧЕЛОВЕК - ВМЕСТИЛИЩЕ).
Структурные метафоры:
1. And thou shalt teach them ordinances and laws, and shalt shew them the way wherein they must walk. (Exodus 18:20) - ...научай их уставам и законам Божиим, указывай им путь Его, по которому они должны идти... (Книга Исход 18:20).
2.... and behold, if there be any wicked way and lead me in the way everlasting (Psalms 138:24) - ...и зри, не на опасном ли я пути, и направь меня на путь
вечный (Псалтирь 138:24).
Метафоры в обоих примерах восходят к структурной метафоре LIFE IS JOURNEY (ЖИЗНЬ - ПУТЕШЕСТВИЕ), однако в библейских текстах данная метафора представлена двумя пунктами назначения: один (праведный) ведет к Богу, другой (неправедный, «опасный» - ведет к Сатане).
С точки зрения когнитивной лингвистики метонимия рассматривается как когнитивный процесс, посредством которого одна концептуальная сфера, выступающая в качестве проводника, предоставляет ментальный доступ к другой концептуальной сфере, цели, внутри одной и той же идеализированной когнитивной модели. Подход Г. Раддена и З. Кевечеша к пониманию когнитивной природы метонимии заключается в том, что метонимия является, с одной стороны, концептуальным феноменом, с другой, когнитивным процессом, происходящим только в рамках идеализированной когнитивной модели (ИКМ) [6]. Руис де Мендоса различает два типа когнитивной метонимии:
1. цель-в-источнике (target-in-source), где вся сфера обозначает часть этой же сферы, например: Do ye thus requite the LORD, O foolish people and unwise?... (Deuteronomy 32:6) - Сие ли воздаете вы Господу, народ глупый и несмысленный?.. (Книга Второзаконие 32:6).
2. источник-в-цели (source-in-target), где часть сферы обозначает ее целиком, например: The heart is deceitful above all things, and desperately wicked... (Jeremiah 17:9) - Лукаво сердце человеческое более всего и крайне испорчено; (Иеремия 17:9) [7].
Итак, концептуальная метафора и метонимия в когнитивной лингвистике являются ментальными механизмами, формирование которых происходит в процессе проекции, возникающей между сферой-источником и сферой-целью. Их разграничение базируется на том, что метафорическая проекция основана на принципе сходства, аналогии, сравнения, в то время как метонимия - на принципе смежности. Следовательно, для метафоры главенствующим выступает наличие общих признаков у цели и источника, а для метонимии - сдвиг фокуса внимания с источника на цель или наоборот. Разграничение наблюдается и в функциональном плане, так как для метафоры основная функция - характеризующая, а для метонимии - идентифицирующая.
Однако тот факт, что реализация метафорических и метонимических приемов строится на основе ассоциативной связи, и один и тот же концепт может частично обозначать другой и при этом рассматриваться метафорически, делает разграничение между концептуальными метафорой и метонимией достаточно затруднительным [8].
На сегодняшний день не существует единого отношения лингвистов к данной проблеме: одни настаивают на четком разграничении указанных явлений, другие придерживаются позиции, что концептуальные метафора и метонимия могут принадлежать к одним и тем же сферам, что может приводить к активации какой-то одной ее части по принципу смежности, что может повлечь за собой
ее дальнейшее расширение по принципу сходства. Таким образом, выделяется новая когнитивная единица «метафонимия», сущность которой заключается в концептуальном «слиянии» метафоры и метонимии.
Л. Гуссенс, который предложил основные типы такого взаимодействия: метафора из метонимии - метонимия превращается в метафору; метонимия в метафоре - метафора переходит в метонимию; деметонимизация - метонимия теряет свой метонимический смысл; метафора в метонимии - метафора используется для придания выразительности метонимии [9].
Однако нечёткая классификация и недостаточный эмпирический материал привели к критике данной позиции. Многие лингвисты рассматривают это явление с точки зрения того, что метафонимия представляет собой либо метонимическое расширение, либо метонимическое сокращение метафорического источника или цели, т. е. как когнитивный процесс метафорической проекции, при котором метонимия выступает либо «точкой доступа» к метафорическому сценарию, либо фокусирует наиболее важные аспекты сферы-источника или сферы-цели.
Мы придерживается позиции Ф. Руиса де Мендосы, который считает, что наиболее распространенным в плане частотности случаем метафонимии является схема метонимического расширения сферы-цели, внутри которой прослеживаются метонимические связи часть-за-целое [11].
Рассмотрим пример метафонимии из текста Священного Писания: As it is written, Behold, I lay in Sion a stumbling stone and rock of offence... (Romans
Библиографический список
9:33) - Как написано: «вот, полагаю в Сионе камень преткновения и камень соблазна...» (Послание к Римлянам 9:33).
В данном примере «stone», «rock» («камень») рассматривается как один из «барьеров», возникающих на пути человека к Богу что является наиболее удачной метонимической «точкой доступа» к метафорическому сценарию LIFE IS JOURNEY (ЖИЗНЬ - ЭТО ПУТЬ). В данном сценарии концептуальная метафора «путь» выражена через метафору LIFE IS A WAY TO GOD (ЖИЗНЬ - ЭТО ПУТЬ К БОГУ). «А stumbling stone» («камень преткновения») и «rock of offence» («камень соблазна») служат активаторами сегмента «барьеры» сферы-цели «путь» по метонимической схеме часть-за-целое (по смежности), способствуя дальнейшему концептуальному метафорическому расширению (по сходству): to stumble over stone» («споткнуться о камень») означает «meet an obstacle on the way» («встретить препятствие на пути»).
Таким образом, метафора и метонимия часто вступают во взаимодействие, называемое в современной лингвистике метафонимией, образуя смешение, основанное на расширении метафорической проекции одной из сфер, где метонимия выступает в двух ипостасях: либо в качестве «точки доступа» к одной из сфер, либо в качестве «фокуса» наиболее важных аспектов этой сферы. Данное явление демонстрирует сложность и разнообразие когнитивных процессов категоризации и концептуализации смыслов, заключенных в текстах различной жанровой принадлежности, что было подтверждено проведенным нами исследованием на примере текстов Священного Писания.
1. Кубрякова Е.С. и др. Краткий словарь когнитивных терминов. Москва: МГУ 1996: 53.
2. Резанова З.И. Метафорическое моделирование: базовые концептуальные модели и ключевые модели текста и дискурса. Картина мира: язык, литература, культура. Вып. 2. Бийск, 2006: 120 - 127.
3. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. Теория метафоры. Москва, 1990.
4. Lakoff G. and Turner M. 1989. More than Cool Reason. A Field Guide to Poetic Metaphor. Chicago and London: The University of Chicago Press.
5. Библия онлайн. Available at: https://www.bibleonline.ru/bible/
6. Radden G., Kovecses Z. (1999). Towards a theory of metonymy. In: K. Panther, G. Radden (Eds.). Metonymy in Language and Thought. Amsterdam. Philadelphia: John Benjamins: 17 - 61.
7. Ruiz de Mendoza, F.J. 2000. "The role of mappings and domains in understanding metonymy". In Barcelona, A. (Ed.) Metaphor and Metonymy at the Crossroads. Berlin/New York: Mouton de Gruyter: 109 - 132.
8. Хахалова С.А. Личность и мораль: между метафорой и метонимией. Личность и модусы ее реализации в языке: кол. монография. Москва; Иркутск, 2008: 319 - 359.
9. Goossens L. 1990. "Metaphtonymy: the interaction of metaphor and metonymy in expressions for linguistic action". Cognitive Linguistics. 1 (3): 323 - 340.
10. The role of mapping and domains in understanding metonymy. F. Ruiz de Mendoza. Metaphor and Metonymy at the Crossroads: A Cognitive Perspective. Еd. by Antonio Barcelona. Berlin; N.Y.: Mouton de Gruyer, 2003: 109 - 132.
References
1. Kubryakova E.S. i dr. Kratkij slovar' kognitivnyh terminov. Moskva: MGU, 1996: 53.
2. Rezanova Z.I. Metaforicheskoe modelirovanie: bazovye konceptual'nye modeli i klyuchevye modeli teksta i diskursa. Kartina mira: yazyk, literatura, kul'tura. Vyp. 2. Bijsk, 2006: 120 - 127.
3. Lakoff Dzh., Dzhonson M. Metafory, kotorymi my zhivem. Teoriya metafory. Moskva, 1990.
4. Lakoff G. and Turner M. 1989. More than Cool Reason. A Field Guide to Poetic Metaphor. Chicago and London: The University of Chicago Press.
5. Bibliya onlajn. Available at: https://www.bibleonline.ru/bible/
6. Radden G., Kovecses Z. (1999). Towards a theory of metonymy. In: K. Panther, G. Radden (Eds.). Metonymy in Language and Thought. Amsterdam. Philadelphia: John Benjamins: 17 - 61.
7. Ruiz de Mendoza, F.J. 2000. "The role of mappings and domains in understanding metonymy". In Barcelona, A. (Ed.) Metaphor and Metonymy at the Crossroads. Berlin/New York: Mouton de Gruyter: 109 - 132.
8. Hahalova S.A. Lichnost' i moral': mezhdu metaforoj i metonimiej. Lichnost'imodusy eerealizacii vyazyke: kol. monografiya. Moskva; Irkutsk, 2008: 319 - 359.
9. Goossens L. 1990. "Metaphtonymy: the interaction of metaphor and metonymy in expressions for linguistic action". Cognitive Linguistics. 1 (3): 323 - 340.
10. The role of mapping and domains in understanding metonymy. F. Ruiz de Mendoza. Metaphor and Metonymy at the Crossroads: A Cognitive Perspective. Ed. by Antonio Barcelona. Berlin; N.Y.: Mouton de Gruyer, 2003: 109 - 132.
Статья поступила в редакцию 22.03.19
УДК 82-2
Romanova E.G., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Altai State University, (Barnaul, Russia), E-mail: katrom7@mail.ru Gubina N.V., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Altai State Institute of Culture, (Barnaul, Russia), E-mail: ninochka4@mail.ru
ERDMAN AND MAYAKOVSKY: DIALOGUE ON THE BACKGROUND PERIOD. The article is solving problems of identifying intertextual strategies and specific addressees-contemporaries of intertextual dialogue in the works of N. Erdman. The work allows finding out a new directions of interpretation of his texts and making familiar the literary portrait period. Researching object in the first place becomes pop dramaturgy, in which the dialogue with contemporaries is presented more clearly. The authors compare dramaturgic works of N. Erdman and V. Mayakovsky, finding out the main similar features in their plays, explaining typological relation: the type of conflict, built on the collision of "former" people in the new era, the methods of the slapstick, etc. The direct textual controversy of the authors, realized in different directions, is considered through the parody of Mayakovsky's artistic and advertising work by N. Erdman.
Key words: drama in 1920s, intertextual strategies, parody, tragicomedy, self-murder, N. Erdman's works, V. Mayakovsky's plays.
Е.Г. Романова, канд. филол. наук, доц., Алтайский государственный университет, г. Барнаул, Е-mail: katrom7@mail.ru Н.В. Губина, канд. филол. наук, доц., Алтайский государственный университет, г. Барнаул, Е-mail: ninochka4@mail.ru
ЭРДМАН И МАЯКОВСКИЙ: ДИАЛОГ НА ФОНЕ ЭПОХИ
В статье решается проблема выявления интертекстуальных стратегий и конкретных адресатов-современников интертекстуального диалога в творчестве Н. Эрдмана. Данная работа позволяет обнаружить новые направления интерпретации его текстов и прояснить литературный портрет эпохи. Объектом исследования становится, прежде всего, эстрадная драматургия автора, в которой диалог с современниками представлен более явно. Авторы сопоставляют драматургическое творчество Н. Эрдмана и В. Маяковского, обнаруживая в их пьесах ряд общих черт, объяснимых типологической близостью: тип
