CC BY
17Образование. Наука. Научные кадры. 2024. № 1. С. 71—78. Education. Science. Scientific personnel. 2024;(1):71—78.
ПУБЛИЧНО-ПРАВОВЫЕ (ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВЫЕ) НАУКИ
Научная статья УДК 342.59
https://doi.org/10.24412/2073-3305-2024-1-71-78 NIION: 2007-0062-1/24-010
EDN: https://elibrary.ru/AZAWME MOSURED: 77/27-004-2024-01-210
Взаимодействие государства и бизнеса в аспекте реализации стратегических приоритетов Российской Федерации
Светлана Александровна Гримальская
Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации, Москва, Россия, [email protected]
Аннотация. Особенностью отношений бизнеса и государства в России является их постоянная трансформация, представляющая собой изменения, без которых не обходится ни одна реально существующая система правоотношений в государстве. В то же время в них сохраняются некоторые общие черты, позволяющие говорить не просто о «смене вех», но о непрерывно идущем процессе. В настоящее время под давлением глобального экономического кризиса мир стоит перед выбором новой модели устойчивого экономического развития. Налицо несоответствие социальных отношений рыночного фундаментализма вызовам и рискам инновационного, социоцентрич-ного типа развития. Свой выбор должен сделать мировой и отечественный бизнес. Этот выбор во многом сфокусирован на концепции социальной ответственности, определяя этику предпринимательской деятельности. Критерии и оценки уровня социальной ответственности многогранны и многофакторны, а сама концепция неоднородна и противоречива.
Ключевые слова: государство, бизнес, уголовное право, гражданское общество, предпринимательская деятельность, экономические отношения, банковская сфера, налоги, крупный бизнес
Для цитирования: Гримальская С.А. Взаимодействие государства и бизнеса в аспекте реализации стратегических приоритетов Российской Федерации // Образование. Наука. Научные кадры. 2024. № 1. С. 71—78. https:// doi.org/10.24412/2073-3305-2024-1-71-78. EDN: https://elibrary.ru/AZAWME.
PUBLIC LEGAL (STATE LEGAL) SCIENCES
Original article
Interaction of the state and business in aspect of realization of strategic priorities of the Russian Federation
Svetlana A. Grimalskaya
Financial University under the Government of the Russian Federation, Moscow, Russia, [email protected]
Abstract. Feature of the relations of business and the state in Russia is their continuous transformation representing changes without which any real-life system of legal relationship in the state doesn't do. At the same time in them some common features allowing to speak not just about "change of milestones", but about continuously going process remain. Now under pressure of a global economic crisis the world faces the choice of new model of sustainable economic development. The discrepancy of the social relations of market fundamentalism with calls and risks of innovative, sotsiocentrichny type of development is available. The choice has to make world and domestic business. This choice is in many respects focused on the concept of social responsibility, defining ethics of business activity. Criteria and estimates of level of social responsibility are many-sided, and the concept isn't uniform and contradictory.
Keywords: state, business, criminal law, civil society, business activity, economic relations, banking sector, taxes, large business
For citation: Grimalskaya S.A. Interaction of the state and business in aspect of realization of strategic priorities of the Russian Federation // Obrazovaniye. Nauka. Nauchnyye kadry = Education. Science. Scientific personnel. 2024;(1 ):71 —78. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2073-3305-2024-1-71-78. EDN: https://elibrary.ru/AZAWME.
© Гримальская С.А., 2024
Йля того чтобы определить механизмы взаимодействия государства и бизнеса в современной России, необходимо рассмот-ждый субъект, в широком смысле этого слова, отдельно. Важно понимать особенности каждого момента взаимоотношений, принципы и методы регулирования и взаимодействия, так как на данном этапе развития, в период внешнеэкономических вызовов на каждое действие будет реакция любой из сторон отношений [1]. Большинству государств знакомы лишь две модели выстраивания отношений в системе «бизнес — государство» (как правило, население в качестве равноправного субъекта этой системы не принимается во внимание): во-первых, подчинение государства бизнесу и, как результат, институционализация «олигархии»; во-вторых, подчинение и всесторонний контроль государства над бизнесом. Безусловно, мера подчинения может быть разной, однако очевиден дисбаланс отношений в ту или иную сторону [3].
В современной России преждевременно, на наш взгляд, говорить о законченном характере системы социального партнерства: его организационная структура далека от целостного вида. Можно сказать, что взаимодействие между государством и бизнесом, безусловно, происходит, решаются определенные проблемы, но для более эффективных продвижений в этой области не хватает в первую очередь денег, административных мер, дискуссионных площадок и прочих инструментов, которые должны проводиться как на федеральном, так и на региональном уровне. Регион должен иметь больше прав на деятельность подобного рода, ведь финансы и субсидии не всегда могут и не всегда должны привлекаться из бюджетов, а из средств бизнеса и частных инвесторов.
Нельзя сказать, что в наше время такой подход вовсе не реализуется, но чем чаще проблемы будут решаться подобным образом, тем эффективней будет происходит взаимодействие, выход из финансового кризиса произойдет быстрее, на проблемы бизнеса реакция будет практически моментальной, а рынок будет более чутко отслеживать все инновационные тенденции в перспективе развития на будущее. Если государство направит все свои усилия для того, чтобы четко и, что самое главное, моментально реагировать на проблемы, которые испытывает бизнес, то процесс взаимодействия будет намного эффективнее, ведь на сегодняшний день имеющаяся система очень бюрократична, очень много вопросов решается только на высшем уровне, не обращается внимание на реальные проблемы предприни-
мателей, помимо этого, достаточно негативно сказывается неравномерное распределение финансов, инфраструктуры и других благ [5]. Основным признаком появления взаимоотношений государства и бизнеса является участие этих субъектов в кооперационной цепочке государственных и частных структур по созданию добавленной стоимости. Этот процесс ориентирован на перераспределение задач и рисков между сторонами отношений государственно-частного партнерства.
Состояние современного российского общества нередко квалифицируется как «общество недоверия» с соответствующими характеристиками различных его сфер, включая «экономику недоверия». Бизнес не доверяет обществу и власти, а государство не доверяет бизнесу и обществу. Общество, как правило, не доверяет ни бизнесу, ни государству. Последствия такого положения дел достаточно печальны. Например, экономический кризис в России носит затяжной характер с сохраняющейся угрозой сползания в кризис социальный. Перспективы современной России в значительной степени зависят от консолидации российского общества, формирования «общества доверия», причем крайне желательно не на негативной основе противостояния внешним или внутренним «врагам» (реальным или выдуманным), а на позитивной конструктивной основе социального диалога и сотрудничества. Важно при этом понимать, что без социального согласия у России нет пути в будущее [9]. Политическая задача состоит в нахождении пути и процедур перевода предконфликтных и конфликтных напряжений в обществе в режим многовекторного диалога и партнерства. Особое место в решении этой задачи играет социальное позиционирование бизнеса, который до сих пор воспринимается в России как вынужденное зло.
Важным вопросом во взаимодействии государства и бизнеса, на наш взгляд, является вопрос социальной ответственности. В таком контексте бизнес-структуры помимо и сверх своих непосредственных производственных задач должны направлять часть своих ресурсов по социальным каналам, разделив с государством и другими институтами (профсоюзами, негосударственными некоммерческими организациями, общественными фондами и т.д.) заботу о повышении качества жизни и охраны окружающей среды, понимая, что в этой стране предстоит жить и работать и самим бизнесменам, и их последующим поколениям. При этом социальная ответственность строится по ряду осей: «общество — государство»; «общество — бизнес»; «го-
сударство — бизнес». Социальная ответственность бизнеса должна основываться на уважении к заботам и потребностям общества. Часто представители бизнес-сообщества говорят, что социальная деятельность их компаний практически напоминает «затыкание дыр» по недоработке государства, а бизнес призван обеспечивать внутрикорпоративные социальные сферы. Многие представители крупного бизнеса полагают, что их социальная роль ограничивается получением прибыли, добросовестной оплатой налогов, производством конкурентной, качественной продукции. Быть социально ответственным является с позиций такой идеологии не просто не выгодно, а противоречит успешному ведению бизнеса.
Характер и уровень социальной ответственности бизнеса всегда тесно связаны с взаимодействием с государством и имеет свою историю. В России процесс первичного накопления и развития крупного бизнеса происходил в чрезвычайно специфических для демократических стран условиях: глубокого, динамично усиливающегося экономического спада; смены политического строя; стремительного катастрофического падения уровня жизни, обнищания значительной части населения, огромного материального расслоения общества; непрозрачности, очень часто нелегитимности и коррупционности приватизации государственной собственности.
В начале 1990-х годов (по сути до конца десятилетия) у федеральной власти и бизнеса была единая генеральная цель — сохранение самих себя и обеспечение собственной легитимности. На решение этой задачи была направлена политика взаимодействия властных и бизнес-структур. Со стороны власти — формализация и признание легитимности права новых собственников. Со стороны бизнеса — создание социально-политической опоры новой федеральной власти. Их общей задачей была минимизация остроты социальных конфликтов, объективно обусловленных социально-политической ситуацией в стране [8].
Историческая специфика ситуации состояла в том, что большинство новых собственников не могли публично подтвердить легитимность своих прав и источника денег, на которые были приобретены активы. Усиливался процесс разочарования населения в процессе ваучерной приватизации и формирования массового собственника. Реальной оставалась возможность прихода к власти левой оппозиции на фоне не состоявшихся ожиданий граждан в благополучной жизни по европейским образцам и низкого имид-
жа властных структур. В этих условиях во взаимоотношениях власти и бизнеса существенную, а в ряде случаев доминирующую роль играли различные формы политического и экономического лоббизма, неформальные отношения чиновничества и представителей бизнеса. Такая специфика определяла взаимоотношения власти и бизнеса на всем протяжении 1990-х годов, принимая различные институциональные формы.
Государственная власть опиралась на финансовую поддержку, в том числе во время думских и президентских выборов, ведущих структур крупного бизнеса, предоставляя им взамен экономические преференции. Был установлен статус «уполномоченных» агентов государства по разного рода финансовым операциям в обмен, в частности, на поддержку ими рынка ГКО-ОФЗ, а также, что оказалось очень выгодно для избранных финансовых групп, проведение залоговых аукционов. Такие «избранные» финансовые структуры получили огромные преференции для своего развития. Однако они сами находились в политической зависимости от конкретных социальных групп, находящихся в данный момент у власти, от их устойчивости, административно-политического и идеологического влияния на общество [2].
Ортодоксальная англо-американская, а позже неоклассическая, либеральная микроэкономическая идеология, опираясь на принципы утилитаризма, рационалистического индивидуализма, личного обогащения и спасения, обусловила целесообразность отбросить все, что мешает делать прибыль. Прежде всего, отметим взгляды основоположника теории «невидимой руки рынка» А. Смита, обычно приводится его работа «Исследование о природе и причинах богатства народов» (1776). Однако еще раньше, в 1759 г. Адамом Смитом написана книга «Теория нравственных чувств». И взгляды великого экономиста необходимо рассматривать через призму этих двух взаимодополняющих друг друга произведений. Заметный вклад в идеологию социальной ответственности внесли кейнсианство и неокейнсианство, разработка ими теории заработной платы и активного внутреннего спроса. Несомненный интерес в данном контексте представляет позиция легальных марксистов, считавших возможным решение социальных проблем в рамках реформирования существующего капиталистического строя (М.И. Туган-Ба-рановский, П.Б. Струве, С.Н. Булгаков). Среди экономических теорий в этом ряду нужно отметить теории социальной экономики и социологической школы.
Основываясь на разных методологических принципах, все эти теории исходили в конечном счете из того, что в реальном экономическом процессе нравственные и экономические принципы находятся в диалектическом взаимодействии, а собственность на средства производства должна не только обеспечивать экономические возможности, но и накладывать определенные нравственные обязательства. Сформулирован даже «железный закон ответственности (К. Дэ-вал), несоблюдение которого грозит обернуться социальным взрывом.
Ряд компаний разработал и внедрил в свою деятельность кодексы корпоративного управления, публикует отчеты о своей социальной деятельности, в которых обычно обозначена ответственность компании пред своим персоналом и его лояльность перед компанией. Однако социологическое обследование ВЦИОМ (в сентябре-октябре 2007 г. в 40 субъектах РФ) показало: только 2% предпринимателей смогли уверенно заявить, что уровень социальной ответственности бизнеса высок. 31% считают его очень низким или близким к этому (по 7-балльной оценке — 1 балл). 60% предпринимателей полагают, что их социальная ответственность — уплата налогов, достойная зарплата, создание рабочих мест. Справедливости ради надо сказать, что социальные инвестиции бизнеса имеют положительную динамику. В среднем по бизнес-сообществу удельный вес социальных расходов в прибыли компаний — 17%. Однако в составе издержек они незначительны: несколько процентов. Расходы на эти нужды весьма неравномерны по отраслям производства. Относительно больше они в сфере производства товаров и услуг, лесной и деревообрабатывающей промышленности. Весьма невелики — в сфере телекоммуникационного бизнеса, химической промышленности. В значительной мере эти вложения преимущественно направлялись компаниями на внутрикорпоративные социальные программы. Гораздо меньший удельный вес инвестиций направляется вне компаний, например, на нужды развития местного сообщества.
В условиях крайнего дефицита инвестиций в социальную сферу, на фоне деиндустриализации экономики страны ряд крупных корпораций направлял свои средства в офшорные зоны, на покупку зарубежных активов. Для менталитета российского общества огромную нравственную роль играет источник появления богатства. В силу известных политических и политико-экономических причин в стране появились и процветают сегодня миллиардеры, нажившие свои
богатства, используя сомнительные схемы приватизации, связи с высшими чиновниками и незаконные финансовые операции. Рост цен на природные ресурсы ускорил обогащение небольшой группы предпринимателей за счет приватизации природной среды. Корпоративные интересы многих таких бизнес-структур ориентированы на интересы зарубежных экономик и приходят в противоречие и с интересами населения своей страны, и с интересами корпораций, работающих на отечественный рынок. Среди мер, предпринятых Правительством РФ по преодолению кризисов прошлых лет, была финансовая помощь банкам. Эта мера во многом негативно воспринята в обществе. Думается, такая реакция не справедлива. В российских банках на тот период находилось 6 трлн руб. вкладов населения. Благодаря своевременному вмешательству государства удалось избежать банкротства ряда крупных банков и самое главное —предотвратить панику среди вкладчиков на финансовых рынках, что было бы чревато серьезными политическими, экономическими и социальными последствиями. Другое дело, как использовались эти средства банками. Значительная их часть была направлена на погашение внешнего долга, а он немалый. Все это не повысило рейтинг российских банков в глазах населения, и эта задача не снимается с повестки дня, тем более что банкам он необходим больше, чем другим коммерческим организациям. Кризис имеет не только экономическую, но и нравственную составляющую, что во многом связано с социальными последствиями кризиса.
В настоящее время в стране развивается процесс формирования новой российской идентичности, адекватной задачам всесторонней модернизации, что предполагает соответствие этой идентичности и идеологии российского бизнеса. Технологическая модернизация предъявляет высокое требование к качеству человеческого потенциала, профессионализму работников, общему модернизационному фону. Ключевое значение приобретает переход от экономоцентрич-ной к социоцентричной парадигме общественного развития, не помощь бедным, а ликвидация бедности. Структурные перемены на базе модернизации не должны нести с собой угрозу материальному благополучию участников производства. В эффективном процессе модернизации должно быть реально заинтересовано все общество, а не отдельные его группы.
С развитием цивилизационных вызовов и рисков XXI в. меняются и требования, которым должен соответствовать отечественный бизнес
для достижения устойчивых экономических успехов и высокой конкурентоспособности. Для России модернизация — не просто очередная модная компания, а жизненная необходимость сохранения целостности станы. Проблема модернизации и роль в ее успешном решении бизнеса имеет несколько аспектов. Социальная сфера общества из пассивного, только затратного объекта экономической политики превратилась в важнейший «разрешающий» источник инновационного роста. Без высокого уровня качества жизни, образования, здравоохранения, культуры, духовности невозможно создать современное инновационное общество, которое одновременно является и «обществом знания». Интеллектуальная рента в этих условиях будет все более востребованной для обеспечения конкурентоспособности экономики. Другой, не менее важный аспект связан с постиндустриальным этапом экономического развития нашей страны.
Постиндустриальную инновационно ориентированную экономику можно построить только на базе высокоразвитой конкурентоспособной отечественной промышленности со специалистами и рабочими высокого профессионального уровня. В стране, за исключением ресурсных отраслей оборонной промышленности и космоса, растрачен или находится в упадке некогда высокий промышленный потенциал. На мировых рынках практически не представлена продукция глубокой переработки и высоких технологий. Моральную ответственность за деиндустриализацию экономики несет прежде всего государство, но ее должен во многом разделить и отечественный крупный бизнес. Инновационная деятельность бизнеса — это также сфера его социальной ответственности. Возникает кардинальный вопрос: готова ли бизнес-элита, готов ли отечественный бизнес к активному участию в процессе модернизации как к стратегическому курсу своего развития?
Последнее десятилетие проходит под знаком изменения вектора взаимоотношений власти и бизнеса в России. Начатый в начале 2000-х годов Президентом РФ процесс «равноудаления олигархов» привел к демонтажу прежней системы патрон-клиентских отношений, сложившихся в период президентства Б.Н. Ельцина, а также к снижению политического влияния финансово-промышленных конгломератов. Однако он не только не способствовал отходу от традиционной модели корпоративизма, на основе которой в России осуществляется согласование интересов между государством и различными группами интересов, но и во многом упрочил ее.
Во многом усиление государственного присутствия в экономике обусловлено усиливающейся вовлеченностью политических институтов в экономические процессы. Государство в настоящее время выступает не столько в роли регулирующей структуры, сколько субъекта экономических отношений, что не без оснований дает возможность ряду исследователей говорить о складывании в России системы «бюрократического госкапитализма». Тем не менее, рассматривая процесс огосударствления в России, следует отметить, что он обусловлен далеко не только политическими факторами. Немалую роль в этом играют и идущие экономические процессы. Продолжающаяся интеграция российской экономики в мировую, трансграничное движение капиталов, усиление глобальной экономической взаимозависимости — все это так или иначе влияет на экономическое развитие России. В том числе накладывает отпечаток на характер взаимоотношений между властью и бизнесом.
Особенно наглядно это проявилось в последние годы на фоне разразившегося несколько лет назад мирового экономического кризиса и пандемии коронавируса. Ударивший в первую очередь по развитым странам, он в немалой степени затронул и российскую экономику, которая ввиду своего сырьевого характера оказалась чрезвычайно подвержена колебаниям мировой экономической конъюнктуры. На фоне нарастания кризисных явлений — сокращения объема промышленного производства, роста уровня безработицы, увеличения бюджетного дефицита — роль государства в экономической сфере заметно возросла. При этом при проведении государством комплекса антикризисных мер, направленных на стабилизацию ситуации в отечественной экономике, характер взаимоотношений власти и бизнеса приобрел особую направленность.
В первую очередь, следует отметить начавшийся процесс передела собственности в форме так называемой «рыночной национализации», или деприватизации. Суть его состоит в следующем. На фоне существенного ухудшения ситуации на кредитных рынках, ставшего одной из основных причин мирового экономического кризиса, возможности по привлечению финансовых средств, в частности осуществлению операций по кредитованию и перекредитованию (рефинансированию), заметно уменьшились. Это поставило российские компании, в первую очередь — крупный бизнес, на протяжении последних лет активно занимавшийся привлечением заимствований за рубежом (объем задолженности корпоративного сектора только за последние семь лет
увеличился более чем в 13 раз — с 23,4 млрд до 294,4 млрд долл.), в сложные условия. «Закрытие» кредитных рынков привело к тому, что многие компании оказались в предбанкротном состоянии, не имея возможности не только обслуживать свои долги, но и осуществлять операционную деятельность, поскольку погашение кредитов и обслуживание задолженности осуществлялись из операционных средств. Ситуация осложнялась еще и тем, что в «группу риска» компаний, в наибольшей степени подверженных риску банкротства, попал ряд крупнейших системообразующих отечественных предприятий, акции которых, находящиеся в залоге у западных банков, могли перейти к иностранным владельцам.
В этих условиях государству фактически ничего не оставалось, как прийти на помощь отечественному бизнесу. Еще с конца 2008 г. Правительство РФ начало активно реализовы-вать план антикризисных мер, направленный на стабилизацию ситуации в экономике. В качестве первоочередной меры стало предоставление финансовой поддержки проблемным компаниям и секторам. Общий объем средств, направленных государством на борьбу с кризисом в 2008— 2009 гг., составил более 4 трлн руб.
Наряду с ростом объема «плохих долгов» не менее важной причиной, заставившей крупнейшие российские банки заниматься докапитали-зацией, стало то, что, являясь по сути государственными агентами в период экономического кризиса, они были вынуждены не сокращать, а напротив, увеличивать свои кредитные портфели. И на фоне продолжающегося увеличения так называемых «токсичных активов» это не могло не сказаться на их финансовом положении. Помимо оказания помощи финансовому сектору, выполняющему роль «кровеносной системы» экономики, государство также направило значительные средства на помощь реальному сектору экономики, в условиях экономического кризиса оказавшегося на «голодном» кредитном пайке. При этом именно в случае с реальным сектором наиболее наглядно проявилась тенденция к деприватизации в российской экономике. В условиях фактического закрытия рынков капитала и превращения государства в основной центр распределения финансовых ресурсов многие российские компании в целях получения необходимых средств были вынуждены передавать государству в залог для обеспечения выданных кредитов крупные пакеты акций.
В первую очередь, это касается предприятий, входящих в крупные олигархические структу-
ры, или так называемые финансово-промышленные группы (ФПГ), традиционно имеющих более тесные контакты с государством. Отягощенные заметной долговой нагрузкой и испытывающие проблемы с рефинансированием долгов, многие ФПГ вынуждены были закладывать акции принадлежащих им предприятий, чтобы получить финансовую поддержку со стороны государства. Фактически эта схема являлась «зеркальной» схеме залоговых аукционов, проводившихся в начале-середине 1990-х годов. Однако существенным отличием являлось то, что государство, получая в залог акции промышленных предприятий, оценивало их по рыночной, а не по заниженной стоимости. Таким образом, процесс деприватизации носил рыночный характер, что позволило говорить о «рыночной национализации» . Основными залогодержателями от имени государства стали государственные банки — ВЭБ, Сбербанк и ВТБ. А среди ФПГ, наиболее активно занимавшихся привлечением государственных средств путем закладывания активов, оказались «Базовый элемент» О. Дерипаски, холдинг «Интеррос» В. Потанина, а также Evraz Group, основными акционерами которой являются А. Абрамов и Р. Абрамович.
Основной и наиболее очевидной причиной столь активных действий государства по выкупу долгов отечественных компаний стало опасение по поводу того, что многие российские компании могут попасть в руки иностранцев. Тем не менее, в условиях сохраняющегося весьма неблагоприятным инвестиционного климата, а также принятого за последние пять лет законодательства, ограничивающего участие иностранного капитала в стратегически важных секторах и отраслях экономики, эти страхи выглядели преувеличенными. Кроме того, как справедливо указывают некоторые авторы, при выкупе заложенных активов, которые могли оказаться в руках иностранцев, не учитывался один важный момент: фактически многие российские компании de jure таковыми не являются. Помимо осуществления кредитования под залог акций еще одной антикризисной мерой, призванной оказать поддержку реальному сектору экономики, стало введение механизма государственных гарантий по кредитам. Благодаря этому многие российские компании получили возможность привлечь необходимое для осуществления операционной деятельности финансирование, а также провести реструктуризацию своих долгов.
Наряду с превращением государства в распределительный центр еще одной тенденцией, в период кризиса наглядно проявившейся во вза-
имоотношениях власти и бизнеса, стало повышение роли государства в качестве арбитра при разрешении споров между субъектами экономических отношений. При этом в данном случае речь идет не только о спорах между российскими хозяйствующими субъектами (в частности, между «Базовым элементом» и Альфа-банком вокруг погашения выданных ранее кредитов ряду структур «Базэла»), но и между отечественными и зарубежными компаниями. В последнем случае речь идет прежде всего о зарубежных банках, на протяжении ряда лет, предшествовавших кризису, активно кредитовавших российские компании, а в период его столкнувшихся с проблемой массовых невозвратов. Именно благодаря заступничеству со стороны Российского государства, которое выступало в качестве «третьей стороны», многим отечественным компаниям удалось избежать дефолта и достигнуть соглашения с кредиторами об изменении графика погашения долгов или о реструктуризации задолженности. К примеру, не без активного участия со стороны государства «Базовому элементу» в середине 2009 г. удалось подписать соглашение с пулом зарубежных банков о пятимесячном моратории на выплату долгов общим объемом 7,4 млрд долл. Во многом это позволило объединенной компании «РусАл» (UC RusAl), входящей в «Базовый элемент», в январе 2010 г. провести первичное размещение своих акций на Гонконгской фондовой бирже. Помимо разрешения споров между хозяйствующими субъектами в период кризиса произошло заметное усиление роли государства при урегулировании социально-трудовых конфликтов, а также при решении проблем так называемых моногородов (зависящих от одной отрасли и производства).
В начале текущего столетия начала стремительно набирать обороты деятельность по организации площадок для взаимодействия компаний по обмену опытом в области корпоративной социальной ответственности (КСО). Распространение «хороших практик» (т.е. передового опыта в этой сфере) было подкреплено становлением разного рода механизмов добровольного регулирования на международном уровне, имея в виду характер деятельности инициаторов этих процессов — крупнейших ТНК. Причины такого развития и мотивация «мягкого» регулирования подробно описаны в литературе. Среди наиболее известных инициатив такого рода — Глобальный договор ООН (Global Compact) [7].
Многочисленные этические кодексы и другие подобные начинания в этой сфере (в числе наиболее ярких — Инициатива по обеспечению
транспарентности в добывающих отраслях промышленности), к которым добровольно присоединяется бизнес, призваны показать серьезность и системный характер его намерений по развитию КСО. Глобальная инициатива отчетности (Global Reporting Initiative, GRI) организует взаимодействие компаний, некоммерческих организаций (НКО) и экспертного сообщества по системной презентации и обсуждению деятельности в сфере КСО. Появляются сети, пытающиеся выстроить механизмы координации экспертной деятельности в этой сфере, площадки по организации взаимодействия экспертного сообщества и ТНК [6].
Вместе с тем бизнес отстаивает добровольный характер участия в инициативах по стимулированию социальной ответственности. Государство, поддерживая такие международные инициативы, должно якобы использовать лишь сугубо поощрительные стимулы. Национальное корпоративное законодательство и критерии обязательной социальной отчетности, принятые в ряде развитых стран (где, как в скандинавских странах, закреплены стандарты экологической отчетности компаний или, как в Германии, параметры обязательного участия представителей персонала в советах директоров компаний), пока напрямую не соотносятся с практиками международного регулирования. Кризис, однако, высветил и необходимость активизации усилий на направлении формирования общей повестки дня с участием основных заинтересованных в развитии КСО сторон на региональном и глобальном уровнях. Но пока неочевидно, как перевести формат обсуждения и согласования в формат решений [4].
География и наличие факторов, стимулирующих развитие офшорного бизнеса в мировом экономическом пространстве, указывают на определенную закономерность. Из 3 млн офшорных компаний более 60 тыс. — российские. До 90% крупных отечественных компаний пользуются офшорами. Общая сумма российских капиталов, находящихся в офшорных компаниях, по разным оценкам экспертов, составляет от 500 млрд до 1,5 трлн долл. Ежегодный отток российского капитала в офшорные компании варьируется от 30 млрд до 50 млрд долл. Из-за увода денег в офшоры российский бюджет не в полной мере проводит обеспечение социальных программ и полномасштабно реализует стратегические планы по модернизации экономики. Говоря о возможности формирования определенной государственной стратегии по формированию привлекательного инвестиционного климата в
нашей стране, необходимо учитывать масштабы криминализации экономических отношений и их влияние на отток капитала за рубеж. Сегодня уже практически никто не сомневается, что реальная ситуация с легализацией финансовых активов криминального происхождения в национальном масштабе стала критической. Так, если взять за основу расчеты Международного валютного фонда (МВФ), то общий преступный доход в мире составляет от 2% до 5% мирового валового продукта, т.е. около 3 трлн долл. в год. При этом необходимо исходить из того, что основная часть данных финансовых средств будет направлена в нелегальную экономику, в том числе в офшорные компании.
Список источников
1. Future of Capitalism // Financial Times. 23.03.2019.
2. Валитов Ш.М., Мальгин BA. Взаимодействие власти и бизнеса: социальность, новые формы и тенденции, социальная ответственность. М., 2009.
3. Копеин В.В., Филимонова EA. Мировой экономический кризис // Международный научно-исследовательский журнал. 2015. № 10 (41). С. 36—38.
4. Малый бизнес: организация, экономика, управление: учеб. пособие / под ред. В.Я. Гор-финкеля. 2-е изд., перераб. и доп. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2022. 495 с.
5. Маханько Г.В. Национальная продовольственная безопасность и продовольственная независимость России в условиях санкций / / Научный журнал КубГАУ. 2016. № 116 (02). С. 1—16.
6. Назаров A.B. Главные проблемы, сдерживающие развитие малого и среднего бизнеса в России / / Аналитические услуги KPMG Russia 2015. URL: http://bk55.ru/news/article/59478
7. Нечаев АВ. Большие беды малого бизнеса // Время новостей. 2012. № 4. URL: http://www. vremya.ru/2007/204/4/191454.html.
8. Перегудов С.П., Лапина Н.Ю., Семененко И.С. Группы интересов и Российское государство. М., 1999. С. 60—69.
9. Хейфец Р., Грашоу А., Лински М. Кризис как норма жизни / / Harvard Business Review — Россия. 2009. № 11 (53). Ноябрь. С. 78.
References
1. Future of Capitalism // Financial Times. 03/23/2019.
2. Valitov ShM, Malgin VA. Interaction of government and business: sociality, new forms and trends, social responsibility. M., 2009.
3. Kopein V.V., Filimonova EA. The World Economic crisis / / International Scientific Research Journal. 2015. No. 10 (41). pp. 36—38.
4. Small business: organization, economics, management: studies. the manual / edited by V.Ya. Gorfinkel. 2nd ed., reprint. and additional M.: UNITY-DANA, 2022. 495 p.
5. Makhanko G.V. National food security and food independence of Russia in the context of sanctions // Scientific journal KubGAU. 2016. No. 116 (02). pp. 1—16.
6. Nazarov A.V. The main problems hindering the development of small and medium-sized businesses in Russia // KPMG Russia 2015 Analytical Services. URL: http://bk55.ru/news/ article/59478
7. Nechaev AV. Big troubles of small business // Vremya novosti. 2012. № 4. URL: http://www. vremya.ru/2007/204/4/191454.html.
8. Peregudov S.P., Lapina N.Yu., Semenenko I.S. Interest groups and the Russian state. M., 1999. pp. 60—69.
9. Heifetz R., Grashow A., Lynsky M. Crisis as a norm of life // Harvard Business Review — Russia. 2009. № 11 (53). November. p. 78.
Информация об авторе
С.А. Гримальская — доцент кафедры международного и публичного права Юридического факультета Финансового университета при Правительстве Российской Федерации, кандидат юридических наук.
Information about the author
S.A. Grimalskaya — Associate Professor of the Department of International and Public Law of the Faculty of Law, Financial University under the Government of the Russian Federation, Candidate of Law.
Статья поступила в редакцию 19.01.2024; одобрена после рецензирования 19.02.2024; принята к публикации 19.03.2024.
The article was submitted 1 9.01.2024; approved after reviewing 1 9.02.2024; accepted for publication 1 9.03.2024.
