CC BY
311
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 343.98=81'33
Т. Б. Радбиль, В. А. Юматов
Выявление языковых и содержательных признаков речевого акта угрозы в экспертной деятельности лингвиста
В статье освещаются методы и способы определения и квалификации языковых и содержательных признаков речевого акта угрозы в спорных текстах при производстве судебно-лингвистической экспертизы. Речевой акт угрозы рассматривается как разновидность речевого правонарушения - деликта. Научная обоснованность теоретических положений, анализа фактических данных и, в том числе, предлагаемых методов исследования во многом определяется применением экспертом-лингвистом новейших идей и принципов современной науки о языке. В соответствии с этим в работе используется научный инструментарий теории речевых актов и логического анализа естественного языка. Угроза трактуется как некооперативная разновидность класса речевых актов - комиссивов. Особое внимание уделяется технологии выявления косвенных речевых актов угрозы.
The methods and ways of definition and qualifying of language and content indications of speech act of disaster in disputable texts when processing forensic linguistic expertise are discussed in the work. Speech act of disaster is considered as kind of speech offence - delict. Scientific validity of theoretical propositions, analysis of factual data including offered methods of investigation is in many ways determined by expert's applying of the newest ideas and principles of the modern linguistics. According to this, research instrumentality of speech act theory and logical analysis of natural language is used in the work. Disaster is treated as non-cooperative kind of standard speech acts - comis-sives. The authors give particular attention to technology of revelation of indirect speech acts of disaster.
Ключевые слова: речевой акт, деликт, угроза, судебно-лингвистическая экспертиза.
Keywords: speech act, delict, disaster, forensic linguistic expertise.
В современной практике проведения судебно-лингвистических экспертиз исследований отчетливо осознается необходимость использования научного инструментария новейших достижений лингвистической теории. Это связано с качественным усложнением и существенным расширением массива спорных текстов, подлежащих лингвистическому экспертному исследованию. Часто именно «правильный» выбор лингвистической теории в качестве методологической основы исследования дает желаемый результат.
Так, в числе самых востребованных категорий запросов на проведение лингвистической экспертизы находятся задачи определения и квалификации в предоставленных на анализ текстовых материалах содержательных и речевых признаков вербальной агрессии (выражения враждебного отношения к к.-л. / ч.-л., побуждение к враждебным действиям против к.-л. / ч.-л., унижения чести и достоинства лица, оскорбления, угрозы и пр.). На наш взгляд, в решении этой задачи существенную помощь может оказать методологический инструментарий постклассической, расширенной теории речевых актов. На важность использования идей лингвистической прагматики и теории речевых актов указывается, например, в работах [1]. Также и в наших предыдущих исследованиях было показано, как «работает» прагматика и теория речевых актов, например, в определении и квалификации речевых актов недобросовестного информирования, языкового манипулирования, вообще имплицитной информации любого типа [2].
В настоящей работе мы рассмотрим возможности выявления языковых и содержательных признаков речевого акта угрозы. Угроза может рассматриваться в психологическом, в юридическом и в собственно лингвистическом аспектах.
С психологической точки зрения угроза - вид психического воздействия (насилия), выражающийся в запугивании лица или группы лиц причинением физического, материального или иного вреда или наступлением для них каких-либо неблагоприятных или нежелательных по-
© Радбиль Т. Б., Юматов В. А., 2015 108
следствий. Угроза должна реально восприниматься им как исполнимая (угроза применения физического насилия, уничтожения имущества, лишение денежных средств и пр.). Для квалификации угрозы не имеет значения, реализовал виновный высказанные намерения или нет, имел ли он намерения осуществить угрозы в момент высказывания или в будущем.
С юридической точки зрения угроза подпадает под действие Уголовного и Гражданского Кодекса России. Применительно к Уголовному Кодексу России, как минимум, в пяти случаях угроза выступает в качестве непосредственно деяния - это угроза убийством (ст. 119 УК РФ), угроза как альтернативное действие в терроризме (ст. 205 УК РФ), угроза в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования (ч. 1, 2 ст. 296 УК РФ), угроза насилием в отношении представителя власти (ч. 1 ст. 318 УК РФ) и угроза применения насилия при дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества (ст. 321 УК РФ). Угроза, связанная с нанесением морального вреда, регламентирована ст. 151 Гражданского Кодекса РФ «Компенсация морального вреда».
Угроза имеет следующие разновидности: 1) угроза жизни Адресата; 2) физический ущерб (угроза здоровью) Адресата; 3) моральный ущерб Адресату, т. е. такие действия, которые способны нанести вред эмоционально-психическому состоянию Адресата: лишение последнего неких прав и привилегий, санкции со стороны институтов власти, возложение на Адресата ответственности за происходящее; 4) «смешанный ущерб» (в высказываниях угрозы в данном случае комбинируется потенциальный моральный и физический ущерб Адресату; 5) ущерб собственности Адресата.
С лингвистической точки зрения угроза трактуется как «запугивание, обещание причинить кому-н. вред, зло» [3] или как «обещание причинить зло, неприятность» [4].
Теория речевых актов рассматривает угрозу как речевой акт деликта, т. е. вербальной агрессии. Угроза является некооперативной, т. е. конфликтной разновидностью стандартного речевого акта комиссива - речевого акта принятия на себя обязательства (типа обещания) [5].
Каждый речевой акт, согласно концепции Дж. Р. Серля, характеризуется определенными условиями успешности, соблюдение которых необходимо для признания речевого акта уместным, а несоблюдение одного или нескольких условий успешности, напротив, ведет к коммуникативным неудачам. Дж. Р. Серль выделяет четыре основных группы условий успешности:
1) предварительные условия - это условия, которые отражают объективные (ситуационные) и субъективные (психологические) предпосылки, совместимые с выдвижением данной иллокутивной цели, т. е. обстоятельства речевого акта, при отсутствии которых он потерпит коммуникативную неудачу;
2) существенные условия - это условия, которые прямо соответствуют коммуникативному намерению говорящего (выражение в определенной языковой форме утверждения, вопроса, побуждения, обязательства и пр.), которое говорящий стремится донести до сознания слушающего при помощи своего высказывания;
3) условие искренности - это условие, которое отражает внутреннее (психологическое) состояние, которое может быть приписано говорящему, исходя из предположения об искренности и серьезности данного речевого акта;
4) условия пропозиционального содержания - это условия, которые налагают ограничения на выбор языковых средств для совершения того или иного речевого акта (так, например, акт сообщения не может включать глагол в повелительном наклонении, а акт просьбы - глагол в изъявительном наклонении в прошедшем времени и пр.) [6].
Для речевого акта угрозы можно выделить следующие условия успешности:
1) предварительные условия: а) наличие определенного психологического состояния враждебности говорящего и наличие адресата или объекта угрозы; б) физическая возможность говорящего осуществить требуемое действие;
2) существенное условие: четко оформленное намерение (обещание) нанести вред кому-либо, что в общем и относит данный акт к классу комиссивов (акты, в которых говорящий берет на себя обязательство совершить какое-либо действие);
3) условие искренности: говорящий искренне намерен совершить данное действие, но не в любом случае, а при условии неисполнения необходимых с его точки зрения требований;
4) условие пропозиционального содержания: акт угрозы должен относиться к плану будущего времени (как и любые другие речевые акты обещания или побуждения).
Как и любой речевой акт, речевой акт угрозы может быть выражен эксплицитно, т. е. в прямой форме, и имплицитно, т. е. в косвенной форме [7]. Квалификация вербальной угрозы, выраженной в прямой форме, в общем не представляет особых трудностей. Стандартная структура такого речевого акта -глагол в 1 л. ед. ч будущего времени с существительным или местоимением в дательном падеже, замещающим позицию Адресата: «Я тебе морду набью». Гораздо сложнее вы-
Вестник Вятского государственного гуманитарного университета
явить угрозу в косвенной форме. Для косвенной формы выражения акта угрозы характерна элиминация (ослабление) некоторых компонентов угрозы - например, скрытое, явно не выраженное обозначение Говорящего, ослабление выражения побуждения к разрушительному действию, неконкретное выражение характера ущерба/ вреда для Адресата, «размывание» конкретного Адресата и пр. Но все равно при этом сохраняются различительные признаки коммуникативного намерения угрозы: идея причинения вреда Адресату, направленность акта в будущее время, идея неотвратимость и, следовательно, обязательности данного действия ущерба / вреда и пр.
Ниже приведем некоторые примеры выявления косвенного речевого акта угрозы из нашей реальной экспертной практики.
Так, в статье одного из интернет-изданий, направленной против журналистов «Коммерсанта» и известного журналиста-правозащитника Кашина, в заголовке содержится высказывание: «Журналисты-предатели должны быть наказаны!». - Заголовок в теории текста является сильной позицией текста, в которой выражается или основная тема текста, или его основная идея / проблема, или, в случае с инвективными, т. е. обвинительными, текстами - основное коммуникативное намерение.
В данном случае можно увидеть как раз коммуникативное намерение -скрытое побуждение к разрушительному для объекта действию, выраженное с помощью модальной конструкции долженствования (здесь элиминирован, т. е. не выражен Субъект угрозы, т. е. кем должны быть наказаны, не обозначено конкретное действие ущерба - как именно наказаны, и не конкретизирован Адресат угрозы - кто именно из журналистов должен быть наказан). Однако из контекста статьи, по крайней мере, третий, последний компонент - Адресат угрозы, легко восстанавливается. Это Кашин и другие журналисты «Коммерсанта», включая его главного редактора. Таким образом, признаки имплицитного косвенного речевого акта угрозы сохраняются.
При этом данный косвенный акт угрозы значительно усиливается с помощью кольцевой композиции - ср., как та же мысль звучит и в финале статьи: «Подобная ситуация не может остаться без самых серьезных последствий. У информационных экстремистов нельзя идти на поводу. Они - враги, значит они будут наказаны!». - Подобный кольцевой повтор считается средством языковой суггестии, т. е. внушения, и однозначно должен оцениваться как средство (прием) языкового манипулирования сознанием аудитории. Такие приемы выступают как средство скрытого, неявного усиления речевого воздействия на публику.
Также в имплицитной косвенной форме речевой акт угрозы выражается в следующем фрагменте: «Нет, одним следователем тут не отделаешься. Нужна целая бригада, целая команда по дезинфекции, чтобы выкурить этих пишущих клопов, изгнать их поганой метлой из журналистики, дабы не порочить профессию!»
Здесь косвенно-речевой акт угрозы выражен в форме косвенного призыва-побуждения с помощью модальной конструкции необходимости: «Нужна целая бригада, целая команда по дезинфекции, чтобы...» Признаки ослабления коммуникативного намерения угрозы здесь следующие: не конкретизирован Субъект разрушительного действия - неясна референция «команда по дезинфекции» (т. е. конкретно - кто именно); в образной форме обозначен неконкретный референт Адресата угрозы - «пишущие клопы», не конкретизировано Действие ущерба / вреда -«гнать поганой метлой из журналистики», т. е. что именно конкретно следует сделать. Однако общие коммуникативные признаки угрозы остаются - это призыв к разрушительным действия вреда /ущерба против неопределенной группы лиц, которая, однако, легко восстанавливается и может быть конкретизирована из предыдущего контекста - имеются в виду опять же Кашин и другие журналисты «Коммерсанта», включая его главного редактора.
Таким образом, был сделан вывод о том, что в представленных для исследования материалах содержатся косвенно-речевые акты угрозы в адрес Кашина и других журналистов «Коммерсанта», включая его главного редактора, в том числе с использованием приемов и средств языкового манипулирования сознанием аудитории.
Примечания
1. Баранов А. Н. Лингвистическая экспертиза текста: теоретические основания и практика: учеб. пособие. 3-е изд. М.: Флинта: Наука, 2011; Каневский Б. С., Босов А. Е. Напутственное слово председательствующего с точки зрения речевых актов // Уголовное право. 2013. № 2. С. 97-103.
2. Радбиль Т. Б., Юматов В. А. Способы выявления имплицитной информации в лингвистической экспертизе // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. 2014. № 3(2). С. 18-21; Радбиль Т. Б. Выявление содержательных и речевых признаков недобросовестной информации в экспертной деятельности лингвиста // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. 2014. № 6. С. 146-149.
3. Ожегов C. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений. РАН, Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. 15-е изд., доп. М.: Азбуковник, 1998.
4. Ефремова Т. Ф. Новый толково-словообразовательный словарь русского языка: в 2 т. М.: Рус. яз., 2000. Т. II.
5. Серль Дж. Р. Классификация иллокутивных актов // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов: сб. науч. тр. / общ. ред. Б. Ю. Городецкого. М.: Прогресс, 1986. С. 170-194.
6. Серль Дж. Р. Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов / общ. ред. Б. Ю. Городецкого. М.: Прогресс, 1986. С. 160-166.
7. Серль Дж. Р. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов: сб. науч. тр. / общ. ред. Б. Ю. Городецкого. М.: Прогресс, 1986. С. 195-222.
Notes
1. Baranov A.N. Lingvisticheskaya ehkspertiza teksta: teoreticheskie osnovaniya i praktika: ucheb. posobie [Linguistic examination of the text: the theoretical bases and practice: tutorial]. 3rd ed. M. Flinta: Nauka. 2011; Kanevskiy B.S., Bosov A.E. Naputstvennoe slovo predsedatel'stvuyushchego s tochki zreniya rechevyh aktov [Parting words of the presiding terms of speech acts] // Ugolovnoe pravo - Criminal Law. 2013, № 2, pp. 97-103.
2. Radbil T.B., Yumatov V.A. Sposoby vyyavleniya implicitnoj informacii v lingvisticheskoj ehkspertize [Methods for identifying implicit information in the linguistic expertise] // Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N. I. Lobachevskogo - Herald of the Nizhny Novgorod University named after Lobachevsky. 2014, № 3 (2), pp. 18-21; Radbil T.B. Vyyavlenie soderzhatel'nyh i rechevyh priznakov nedobrosovestnoj informacii v ehkspertnoj deyatel'nosti lingvista [Identification of substantial and unfair speech feature information in linguist's expert activity] // Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N. I. Lobachevskogo - Herald of the Nizhny Novgorod University named after Lobachevsky. 2014, № 6, pp. 146-149.
3. Ozhegov C. I. Shvedova N. Yu Tolkovyj slovar' russkogo yazyka: 80 000 slov i frazeologicheskih vyrazhenij [Dictionary of Russian language: 80 000 words and idiomatic expressions]. Russian Academy of Sciences, Institute of Russian lang. named after Vinogradov. 15th ed., add. M. Azbukovnik. 1998.
4. Efremova T.F. Novyj tolkovo-slovoobrazovatel'nyj slovar' russkogo yazyka [New explanatory-word formation dictionary of the Russian language]: in 2 vols. M. Rus. yaz. 2000. Vol. II.
5. Searle J. R. Klassifikaciya illokutivnyh aktov [Classification of illocutionary acts] // Novoe v zarubezhnoj lingvistike. Vyp. 17. Teoriya rechevyh aktov: sb. nauch. tr. - New in foreign linguistics. Is. 17. The theory of speech acts: col. scientific proc. / gen. ed. B. Yu Gorodetsky. M. Progress. 1986. Pp. 170-194.
6. Searle J. R. CHto takoe rechevoj akt? [What is the speech act?] // Novoe v zarubezhnoj lingvistike. Vyp. 17. Teoriya rechevyh aktov - New in foreign linguistics. Is. 17. The theory of speech acts / gen. ed. B. Yu Gorodetsky. M. Progress. 1986. Pp. 160-166.
7. Searle J. R. Kosvennye rechevye akty [Indirect speech acts] // ovoe v zarubezhnoj lingvistike. Vyp. 17. Teoriya rechevyh aktov: sb. nauch. tr. - New in foreign linguistics. Is. 17. The theory of speech acts: col. scientific proc. / gen. ed. B. Yu Gorodetsky. M. Progress. 1986. Pp. 195-222.
УДК 347.113
Я. Н. Караваева
Соотношение категории «обычай» со сходными юридическими конструкциями
На основании Федерального закона от 30.12.2012 № 302-ФЗ «О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» в ГК РФ категория «обычаи делового оборота» была заменена категорией «обычай». В связи с этим в рамках данной статьи автором была предпринята попытка проанализировать такие категории, как «обычай», «обыкновение», «заведенный порядок», а также провести системное соотношение между ними. В статье исследованы существующие в российской цивилистике доктринальные взгляды, а также зарубежное законодательство, регулирующее аналогичные правовые конструкции. Рассмотрены материалы из судебной практики Международного коммерческого арбитражного суда (МКАС) при Торгово-промышленной палате Российской Федерации. В работе представлены предложения по совершенствованию действующего законодательства в указанной сфере.
On the basis of the last changes of the legislation in the Civil code of the Russian Federation the category "customs of a business conduct" was replaced the categories "custom". In this regard within this article the author analyzes such categories as "custom", "usage", "course of dealing" and also carries out a system ratio between them. The article studies existing in the Russian civil law doctrinal views, as well as foreign legislation regulating similar legal structures. Discuss the materials of judicial practice of the International Commercial Arbitration Court for Russian Chamber of Commerce (ICAC). Suggestions for improvement of the current legislation are reflected in the specified sphere.
© Караваева Я. Н., 2015
