ВЫБОРЫ 2017 Г. ВО ФРАНЦИИ: БЕСПРЕЦЕДЕНТНАЯ ПРЕЗИДЕНТСКАЯ КАМПАНИЯ Текст научной статьи по специальности «История и археология»

УДК 323; 324; 327; 329; 32.019.5 Екатерина НАРОЧНИЦКАЯ

Выборы 2017 г. во Франции: беспрецедентная президентская кампания

Аннотация. Статья посвящена главной кампании электорального цикла во Франции, прошедшего в 2017 г. Борьба за пост президента этой страны, завершившаяся избранием Э. Макрона, побила все рекорды по числу сенсаций, скандалов и непредсказуемости. Анализируются предвыборная ситуация, программы основных кандидатов, беспрецедентные особенности последней президентской кампании, ее непредвиденные повороты и результаты. Представленный анализ немало говорит о состоянии, проблемах и тенденциях развития французского общества и государства.

Ключевые слова: современная Франция, Пятая республика, президентские выборы 2017 г., президентская кампания, первичные выборы, Ф. Фийон, Э. Макрон, Марин Ле Пен, Ж.-Л. Меланшон.

Президентские и парламентские выборы 2017 г. во Франции побили все рекорды последних десятилетий по числу сенсаций, скандалов и общей непредсказуемости. Более того, развернувшаяся предвыборная борьба оказалась по многим параметрам поистине беспрецедентной. Вот почему самого пристального внимания заслуживают не только неожиданные итоги голосования, но и предшествовавшие ему избирательные кампании. Их анализ способен немало сказать о состоянии, проблемах и тенденциях развития французского общества и государства. Без него нельзя ни понять результаты выборов, ни судить о перспективах французской политики.

Данная статья посвящена главной кампании последнего электорального цикла -президентской. Франция со времен де Голля имеет полупрезидентский режим, и выборы первого лица государства являются самым важным избирательным процессом в жизни этой страны. Начиная с 2002 г. они проходят раз в пять лет, так же как и выборы в Национальное собрание. Синхронизация была произведена не случайно. Выборы в нижнюю палату парламента, следующие за избранием президента, призваны закреплять расклад сил, который фиксируют президентские выборы, и таким образом способствовать эффективной работе ветвей власти, обеспечивая главе власти исполнительной законодательное большинство.

Сведения об авторе: НАРОЧНИЦКАЯ Екатерина Алексеевна - ведущий научный сотрудник ИНИОН РАН, директор Центра исследований и аналитики Фонда исторической перспективы, кандидат исторических наук, главный редактор научного журнала «Перспективы. Электронный журнал» и экспертного портала «Перспективы»; [email protected].

В этом плане избирательный цикл 2017 г. не стал исключением. Особенности парламентской кампании и ее исход были производными от новой политической конфигурации, сложившейся по итогам президентской гонки. Последняя же на протяжении нескольких месяцев не переставала преподносить сюрпризы: ее и не называли иначе, как исключительной, сумасшедшей, скандальной, шокирующей, экстравагантной и т.п. Чем же столь знаменательна и уникальна эта президентская кампания?

Предвыборный контекст

В Пятой республике, несмотря на наличие нескольких десятков политических партий и относительную подвижность партийного ландшафта, в последние 50 лет существовала де-факто двухпартийная система. В парламенте и исполнительной власти было представлено не более пяти-семи партийных блоков, среди которых безраздельно доминировали две силы, сменявшие друг друга в статусе правящей партии и оппозиции: так называемые правые (правоцентристы), принявшие в 2014 г. название «Республиканцы», и левые (левоцентристы) в лице Социалистической партии (СП).

Начиная как минимум с 1970-х годов центральную интригу на выборах президента неизменно составляло соперничество двух «тяжеловесов» - правоцентристов и социалистов. Именно кандидаты от двух этих лагерей всегда ожидаемо выходили во второй тур. Исключением отчасти стал 2002 г., когда социалиста Лионеля Жоспена в первом туре неожиданно обошел лидер Национального фронта (НФ) Жан-Мари Ле Пен. Но после этого эпизода все вернулось на круги своя. А вот сценарий последней президентской кампании оказался совершенно иным.

Чтобы понять причины, необходимо обратиться к контексту - к тому, чем характеризовалась социально-экономическая, политическая, идейная ситуация во Франции в предыдущие годы. Ее анализ позволяет выделить следующие проблемные явления.

1. Прежде всего, это колоссальное и практически всеобщее недовольство президентством Франсуа Олланда. Огромное разочарование ощущалось даже среди электората самой соцпартии. Ни один президент в истории Пятой республики не был настолько непопулярен. Начиная со второго года после избрания уровень поддержки Олланда редко превышал 20-30%, во второй половине срока опустился ниже 15%, а в 2016 г. оценивался в диапазоне от 4 до 13% [см., напр.: Le regard...; Berdah].

2. Застарелые структурные проблемы французской экономики, проявлением которых стали низкие темпы роста и ухудшение других показателей. В 2012-2014 гг., несмотря на завершение острого кризиса, ежегодный рост ВВП составлял всего около 0,3%, в 2015 и 2016 г. - 1,2 и 1,3 %, меньше чем в зоне евро в среднем; государственный долг перевалил за 96% [Кудрявцев, с. 17; Клинова, с. 17]. Конечно, положение в экономике Франции было не столь драматичным, как в те же годы в странах Южной Европы. Но Франция сравнивает себя не с Грецией и даже не с Италией, а прежде всего с Германией и Великобританией. Отставание же от немцев давно является для французов болезненной темой.

3. На фоне экономической стагнации ухудшилась социальная ситуация. Безработица превысила 10% и охватила 3 млн французов, по сравнению с 2012 г. число безработных увеличилось на 700 тыс. человек. Притом среди молодежи уровень безработицы приблизился к 25% [Клинова, с. 17; Emploi, p. 94-95].

Молодым французам стало крайне трудно получить постоянную работу, повсеместное распространение получили временные контракты. Впрочем, неблагополучие в молодежной среде - гораздо более широкая проблема. В современной Франции (как и во многих других странах) молодежь нередко называют новым «потерянным поколением». Когда в 2013 г. был проведен репрезентативный опрос среди 210 тыс. молодых французов, оказалось, что 2/3 из них в целом пессимистически оценивают будущее, а 3/4 подумывают об «экспатриации» [Стрельцова, с. 39-40].

4. Новым чрезвычайно важным маркером предвыборного фона стала деградация безопасности в связи с подъемом радикального исламизма и терроризма. С 2014 г. Франция пережила серию беспрецедентно масштабных для нее террористических акций: трагедии 13 ноября 2015 г. в Париже, 14 июля 2016 г. в Ницце и др. Очередной теракт на Елисейских полях в Париже произошел 20 апреля 2017 г., всего за три дня до первого тура президентских выборов, вынудив кандидатов отменить последние мероприятия. Мишенью террористических атак не раз за эти годы становились и соседние с Францией страны.

Значимость безопасности в иерархии общественных потребностей и интересов резко возросла. Как констатировал один из руководителей Французского института общественного мнения (IFOP) Ж. Фурке, безопасность и борьба с терроризмом превратились в 2016 г. в главный приоритет французов, волнующий их почти как безработица или даже больше) [Sondage...]. Со времен алжирской войны чрезвычайное положение вводилось во Франции (не считая заморских территорий) лишь однажды - осенью 2005 г., когда вспыхнули беспорядки в иммигрантских пригородах. Теперь же французам впервые в истории пришлось вести избирательную кампанию и голосовать в условиях чрезвычайного положения, действовавшего с ноября 2015 г.

5. Следующий капитальный фактор - иммиграция. Угроза терроризма тесно связана с иммиграционным вопросом, но далеко его не исчерпывает. Порождаемые многолетним притоком мигрантов проблемы пронизывают все сферы и особенно критичны в таких областях, как социальные расходы госбюджета и идентичность, - прежде всего в связи с массовой семейной миграцией во Францию из арабо-мусульманского мира. «Кризис беженцев», разразившийся в 2015 г., показал риск полной утраты контроля над массовой иммиграцией, усилил оппозицию официальному иммиграционному курсу и те разногласия, которые существуют внутри самих европейских обществ по этому поводу [см.: Нарочницкая «Кризис беженцев»...].

6. Еще один ключевой момент - ощутимое напряжение и раскол в сфере ценностей, культуры, образования, в том, что во Франции называют «социетальными вопросами». Стоит вспомнить, что закон об однополых браках, принятый в период президентства

Олланда, вызвал мощнейшее протестное движение, охватившее более миллиона человек.

7. В общественных настроениях и дискуссиях обращает на себя внимание усилившийся мотив упадка: культурно-цивилизационного, экономического, социального, исторического. Причем этот дискурс вышел далеко за пределы узкого круга правокон-сервативных интеллектуалов, для которого он типичен давно. В последние несколько лет на тему «французского суицида», «декаданса», «заката» - Франции, Европы, Запада - вышли десятки книг, проводились теледебаты, о необходимости «остановить упадок» страны заговорили политики [см., напр.: Zemmour; Onfray].

8. Одним из главных трендов является растущее разочарование в европейском проекте. Никогда еще за всю историю Евросоюза настроения евроскептицизма не были столь сильны. По некоторым социологическим исследованиям, Франция по этому параметру среди стран-членов ЕС располагается на втором месте, после Греции [Union Européenne...]. В текущем десятилетии антиевропейским настроениям весьма поспособствовали доминирование Германии в Европе и роль брюссельских структур в связи с «кризисом беженцев».

9. Прогрессирует раскол между элитами и обществом. Недоверие и раздражение французов по отношению к политическому классу, как и (в несколько меньшей степени) к «большим масс-медиа», достигли рекордных масштабов. Многие опросы показали, что 70-90% не доверяют политическим партиям и парламентариям, в обществе созрел запрос на обновление политического класса [см., напр.: L'Huillier]. Сами же традиционные партии, прежде всего ведущие, оказались неспособны ответить на этот запрос.

10. Накопление протестного потенциала, причем разнохарактерного, имеющего разные мотивы, стало заметным не только в группах, которые традиционно активны на социальной и политической сцене, но и в толще населения - той среде, которую иногда называют «молчаливым большинством».

11. И наконец, еще одна тенденция, безусловно, связанная со всеми предыдущими пунктами, - поступательный подъем несистемной партии, Национального фронта, который заметно изменился под руководством Марин Ле Пен. Она демонстративно отмежевалась от своего отца, основателя партии Жан-Мари Ле Пена, и добилась частичной дедемонизации партийного имиджа. После относительного успеха на европейских и местных выборах 2014-2015 гг. многие начали называть НФ «первой партией» страны. В Европарламенте, избираемом по пропорциональной системе, у НФ оказалась самая большая среди французских партий группа депутатов (22 чел.). В то же время в национальном парламенте, из-за особенностей мажоритарных выборов и репутации «крайне правой», «неприкасаемой» партии, НФ до 2017 г. имел всего одно место, и еще одно депутатское кресло занимал представитель «Объединения темно-синих» с участием НФ.

Таким образом, в преддверии последнего избирательного цикла во Франции фактически сложилась своеобразная трехполюсная конфигурация политических сил. На

электоральном поле доминировала уже не двойка, а тройка влиятельных партий. Однако третья сила оставалась практически не представленной в системе власти Пятой республики.

Прогнозы и сенсации первичных выборов. Кандидаты от партий «большой тройки»

Стартовав на таком непростом и потенциально нестабильном фоне, очередная президентская кампания таила в себе заряд непредсказуемости. Тем не менее еще в начале осени 2016 г. серьезных сюрпризов от нее не ждали. К тому времени выдвинули свои кандидатуры и собирали подписи более 40 человек (во Франции надо собрать 500 подписей выборных лиц, чтобы претендовать на официальный статус кандидата в президенты). Впоследствии список претендентов по разным причинам сокращался, и в итоге (всего за полтора месяца до выборов) были утверждены 11 кандидатов, круг которых, впрочем, определился в общих чертах намного раньше.

На начальной стадии все были уверены, что в первом туре основная борьба развернется между М. Ле Пен и кандидатами от двух главных парламентских партий. Интрига сводилась к тому, кого именно выставят социалисты (президента Ф. Олланда или премьера Манюэля Вальса) и кто пойдет от «Республиканцев» (бывший премьер-министр Ален Жюппе или бывший президент Николя Саркози). Прогнозировалось, что из-за непопулярности Олланда кандидат от правых, скорее всего, обойдет левого соперника и выйдет во второй тур.

Другим фаворитом первого тура изначально считалась М. Ле Пен, несистемный кандидат - ситуация беспрецедентная для французских президентских выборов. В 2002 г. лидер НФ прошел во второй тур, но тогда это стало полной неожиданностью, и во втором туре Ж.-М. Ле Пен потерпел сокрушительное поражение: более 82% проголосовали за Жака Ширака [Résultats...2002]. Теперь же опросы давали Марин Ле Пен в первом туре 25-28% и даже более, так что ее дальнейшее участие в борьбе за высший пост выглядело почти гарантированным [см., напр.: Sondage: Le Pen.].

Предвыборный сезон лидер несистемной партии начала с еще большей коррекции стилистики и программы в сторону респектабельности и умеренности. Ее президентский проект отличался от программы пятилетней давности не только компактностью, но и содержательно [Le Pen M. 144.].

Ключевая идея осталась той же: восстановить независимость и национальный суверенитет - законодательный, валютно-финансовый, территориальный, экономический, культурный. Но речь шла уже не о денонсации договоров Евросоюза со стороны Франции, а о переговорах с европейскими партнерами и организации референдума о выходе из ЕС. В качестве ближайшей задачи фигурировал лишь возврат к национальной валюте, что тоже планировалось предварительно вынести на референдум. Выход из зоны евро стал, пожалуй, самым обсуждаемым и критикуемым пунктом платформы М. Ле Пен - если говорить о критике ее намерений, а не о негативизме общего плана, -

что показало актуальность этой темы в европейской повестке дня. (Напротив, пункт о намерении вывести Францию из интегрированной военной организации НАТО, как то сделал в свое время Ш. де Голль, практически не обсуждался.)

Сильный акцент М. Ле Пен по-прежнему делала на роли государства. Одно из ключевых понятий в идеологии реформированного Национального фронта - «государство-стратег» [Le Pen M. Un Etat-stratège...]. И все же этатизма в новой программе Ле Пен заметно поубавилось. Слово «государство» повторялось в ней всего 14 раз, тогда как в программе 2012 г. - порядка 200 раз [Клинова, с. 19].

Ключевое значение придавалось реиндустриализации страны посредством государственной поддержки реального сектора национальной экономики, налоговых льгот, ослабления административных барьеров, снижения ряда налогов и др. Отстаивались принципы «экономического патриотизма» и «разумного протекционизма». Имелся в программе и рассчитанный на «народного избирателя» социальный пакет - расширение поддержки малоимущих, снижение тарифов на газ и электричество и т.п. Вместе с тем два положения, отпугнувшие в 2012 г. состоятельных французов, были убраны: о прогрессивном налогообложении высоких доходов и крупных корпораций и о национализации, о которой в новой программе упоминалось вскользь.

В политической области проект М. Ле Пен предполагал переход к пропорциональной избирательной системе, закрепление в Конституции роли референдумов и права граждан инициировать их, а также права на защиту национальной идентичности и культурного наследия.

Программа кандидата от НФ ожидаемо выделялась наиболее жесткими мерами по ограничению иммиграции. Среди них - резкое сокращение семейной миграции и притока легальных иммигрантов с 200 тыс. до 10 тыс. человек в год; дополнительный сбор с работодателей за найм иностранной рабочей силы; высылка всех нелегалов и лишение их прав на натурализацию, бесплатное образование и бесплатную медицинскую помощь, кроме помощи по жизненным показаниям. (В настоящее время даже нелегально находящиеся в стране мигранты на все это имеют право и им пользуются.) Ле Пен предложила высылать, помимо нелегальных мигрантов, всех иностранцев, осужденных за совершение преступлений либо связанных, по сведениям службы безопасности, с радикальными исламскими группами (занесенных в так называемый «список S»).

Несмотря на широко укоренившийся негативизм в отношении НФ, выход М. Ле Пен во второй тур с этой программой продолжал считаться наиболее вероятным на протяжении всей кампании. И это единственный прогноз, который оправдался. Все остальные ожидания были вскоре развенчаны.

Центральными событиями первого этапа предвыборной борьбы стали открытые первичные выборы кандидатов от двух главных парламентских партий. По аналогии с американской традицией, кандидатов должны были определить «праймериз» с уча-

стием избирателей, а не просто партийные съезды. Первичные выборы являются еще одним новшеством последней кампании. В 2012 г. они в усеченном виде проводились лишь социалистами и экологистами и особого значения тогда не имели.

Чем мотивировалось решение провести полноценные праймериз? С одной стороны, в них видели фактор демократизации политики - такие выборы увеличивают состязательность, предоставляют больший выбор избирателям и позволяют установить их предпочтения. С другой стороны, к нововведению подталкивало кризисное состояние главных партий, отсутствие у обеих «естественного лидера». Последнее было особенно очевидно у правых, которые погрязли во внутренних распрях. Но и среди социалистов рекордная непопулярность президента оставляла открытым вопрос, кто же должен представлять партию.

Первичные выборы состоялись у «правых и центра» 20 и 27 ноября 2016 г., а у социалистов - 22 и 29 января 2017 г. Как демократический акт они имели успех, привлекли более 4 млн избирателей в первом случае и более 1,5-2 млн во втором, прояснили позицию заинтересованного электората [Primaire ouverte...; Primaires citoyennes.]. Однако к консолидации партий праймериз не привели, наоборот - стали катализатором внутреннего распада в обоих лагерях.

Дело в том, что итоги первичных выборов оказались сенсационными и опрокинули все расчеты на обеих сторонах политического спектра. У правоцентристов с огромным перевесом победил не Н. Саркози и не А. Жюппе, которым прочили победу, а Франсуа Фийон, бывший премьер, с 1980-х годов находившийся на разных министерских и парламентских постах. Рейтинг его в последние годы, по всем публикуемым опросам, оставался скромным. Что принесло ему триумфальную победу, которая решающим образом изменила траекторию событий? Ответ на этот вопрос исключительно важен, ибо здесь ключ к пониманию логики последующих поворотов в ходе кампании.

В предвыборном политическом сезоне Фийон повел себя довольно неожиданно. С несвойственной ему решительностью он поднял на щит лозунг «разрыва» с политикой предшествующего периода, имея в виду далеко не только правление социалистов. Центральная идея его выступлений состояла в том, чтобы остановить упадок страны, обеспечить «национальное возрождение», вернуть судьбу Франции в ее собственные руки. Последнее связано с таким кардинальным вопросом, как членство в Евросоюзе и отношение к «брюссельским» институтам. Отнюдь не призывая к выходу из ЕС, Фийон предлагал «перезапустить и перестроить Европу», поднять в Евросоюзе роль межгосударственных начал - в русле того, как мыслил европейское объединение де Голль [см. Нарочницкая, Внешнеполитическое.], к которому он прямо и апеллировал [Fillon, Mon projet...].

В качестве фундаментальных основ Фийон акцентировал ценность французской национальной идентичности, культуры, исторического наследия, знания истории страны и уважения к ней [см., напр.:. Fillon, Je veux...]. Не побоялся он публично вспомнить

о христианских корнях Франции, упомянуть, что сам он практикующий католик, допустить возможность коррекции закона об однополых браках.

Недвусмысленно Фийон выступил по иммиграционному вопросу. «Мы не нуждаемся в иммиграции для поддержания нашего демографического роста», а нынешнее экономическое и социальное положение Франции «не позволяет принимать новых переселенцев на достойных условиях», говорилось в его программе [Fillon, Mon projet., с. 69]. Он заявил, что намерен усилить контроль за миграционным притоком и добиваться реальной интеграции мигрантов, которые уже находятся в стране. Хотя обещание это само по себе тривиально, серьезность и концептуальный подтекст ему придавали следующие тезисы: «Франция является Нацией и вправе выбирать, кто может к ней присоединиться, а также требовать подчинения своим законам и обычаям. Наше национальное единство требует иной миграционной политики» [там же].

В сходном ключе с М. Ле Пен, но не называя в программе конкретных цифр, Фий-он призвал: «записать в Конституции принцип иммиграционных квот» и ежегодно их пересматривать; восстановить «иммиграционный суверенитет» и, при необходимости, пересмотреть директивы ЕС, которые противоречат этому; частично ограничить социальные пособия и бесплатные социальные услуги для мигрантов, находящихся во Франции менее двух лет; «нанести решительный удар по нелегальной иммиграции и злоупотреблению правом на убежище», для чего предлагался пакет конкретных мер [там же, с. 69-70].

В экономике идеи Фийона по сути были сходны с предложениями большинства кандидатов - участников праймериз правых и центра. Но именно он провозгласил «революцию здравого смысла» и выдвинул своего рода мобилизационный проект либерального толка. Приоритетная задача, подчеркивал бывший премьер, - не допустить финансового коллапса, а для этого требуется сократить государственные расходы, бюджетный дефицит и государственный долг. Сделать это намечалось в том числе за счет ликвидации 500 тыс. вакансий госслужащих (их общее число во Франции составляет порядка 6-7 млн) [Федоров, с. 14]. Наряду со снижением некоторых налогов на физических лиц, Фийон предложил довести налогообложение бизнеса с рекордно высокого до среднеевропейского уровня в 25% [там же]. Замахнулся он и на назревшую, но болезненную реформу трудового кодекса, предложив радикально его дебюрократизировать, сократить и диверсифицировать в зависимости от сферы, отрасли и соглашений между работниками и работодателями.

Все эти меры, по расчетам экономической команды Фийона, позволили бы подстегнуть экономическую активность и к 2022 г. довести рост ВВП до отметки выше 2%, а безработицу снизить до 7% [Fillon, Mon projet, p. 90, 95].

Экономический проект Фийона, а точнее, его социально чувствительные положения, сразу стал одной из самых обсуждаемых тем. Во французском обществе он был воспринят крайне неоднозначно. Так или иначе он импонировал рационально мыслящим французам, избирателям с относительно высокими доходами, части среднего класса,

но вызвал разного плана сомнения, а у малообеспеченных категорий и в левой среде -резкое неприятие. Большинство французов не готово к сокращению своих обширных социальных гарантий, а динамизм национальной экономики волнует их куда меньше, чем размер собственной зарплаты и соцпакет. Соперники и противники Фийона, со своей стороны, не останавливались перед преувеличениями и искажениями, обвиняя его в намерении разрушить социальную сферу.

Важные изменения программа Фийона предполагала в международной политике. На это указывали внешнеполитические приоритеты, выделенные в тексте программы Фийона жирным шрифтом.

Первое - позиционирование Франции в качестве «независимой державы и фактора равновесия» [Fillon, Mon projet..., с. 74]. «Постоянный член СБ ООН, Франция несет обязанность перед самой собой вести диалог со всеми», - подчеркивалось в программе [там же]. Второе: Франция является лояльным, но независимым союзником США, и оценивать администрацию Д. Трампа (а избрание Трампа было встречено нескрываемо негативно Ф. Олландом и большей частью политической элиты Франции) будет по ее решениям. Третье: предстоит «восстановить диалог и отношения доверия с Россией, которая должна вновь стать одним из ведущих партнеров» [там же]. Здесь же, прямо в тексте программы, объявлялось о намерении «начать совместно с нашими европейскими партнерами и в духе уважения Минских соглашений переговоры, с тем чтобы прийти к отмене антироссийских санкций, которые несправедливо наносят ущерб нашим сельским производителям и предприятиям» [там же]. Четвертый приоритет, выделенный Фийоном, - «вернуть защиту наших интересов в центр нашей дипломатической деятельности», «восстановить дипломатическую автономию и способность к самостоятельному принятию решений», сконцентрироваться на защите интересов Франции и борьбе с угрозой терроризма [там же, с. 75]. Пятый приоритет - в духе давней традиции Пятой республики - касался политики помощи развитию стран бывшего «третьего мира», при этом Фийон увязал важность этого направления с задачей ослабления миграционного давления на Европу.

Такой программы от Фийона мало кто ожидал, хотя его голлистские тяготения были известны давно. Еще на референдуме 1992 г. он голосовал против Маастрихтского договора, которым было положено начало переходу европейского строительства в формат преимущественно наднациональной интеграции. Но, независимо от личных взглядов, Фийон всегда выглядел человеком системным, оставаясь в тени сначала Ширака, потом Саркози и никогда не идя всерьез против течения. И вдруг он выступил против тренда - ведь такая программа означала не что иное, как разворот по многим пунктам, геополитическим и ценностным.

Далеко не все поверили в серьезность намерения Фийона «порвать» с тенденциями последних двух десятилетий, воспринимая такие акценты в его программе как предвыборную риторику. Далеко не все французы (да и наблюдатели) вникали в его программу - программы и тексты заявлений избиратели в массе своей не читают. Тем не менее у заинтересованной аудитории должно было создаться впечатление: Фийон

способен попытаться произвести разворот - вернуть французскую внешнюю политику в русло голлизма, изменить вектор развития Евросоюза, отстаивать национальную и цивилизационную идентичность, ценностную преемственность, провести красные линии в духовных, этических инновациях, в социальном инжиниринге.

Его смелость сразу же оценили многие оппозиционно настроенные избиратели, правоконсервативные и не только. Отсюда, на наш взгляд, внезапный взлет этого политика, казалось бы, уже прошедшего зенит своей карьеры. Здесь же - и причина его последующего «потопления». Как его триумф мог быть воспринят в ином идейном лагере, в его собственной партии? Ведь большинство «Республиканцев» принадлежит к мейнстриму. Эту линию на праймериз представлял прежде всего А. Жюппе, который и считался наиболее вероятным кандидатом в президенты от правоцентристов. У этого большинства, у всех сил и групп, поддерживающих неолиберальные концепции глобального рынка, наднациональной Европы, «новых ценностей», заявка Фийона на разворот и перспектива его избрания президентом не могли не вызвать шок и тревогу. Принципиального согласия с его либеральной программой экономических реформ едва ли было достаточно, чтобы перевесить остальные разногласия. Неудивительно, что в правоцентристском лагере сразу же пошли трещины. Часть сторонников Жюппе, Натали Косцюшко-Моризе и некоторые другие дистанцировались от Фийона еще до всех последующих скандалов.

Неожиданный поворот приняли события и на левом фланге. Сначала Ф. Олланд с его нижайшим рейтингом счел за лучшее не участвовать в выборах. Впервые в истории Пятой республики действующий президент, отбывший всего один срок и находящийся в добром здравии, сам отказался от выдвижения своей кандидатуры. За этим беспрецедентным, но ожидаемым событием последовала настоящая сенсация. Первичные выборы у социалистов выиграл не премьер-министр М. Вальс, а представитель левого крыла партии Бенуа Амон.

Министр образования со 2 апреля по 25 августа 2014 г., Б. Амон ушел в отставку в знак протеста против неолиберального крена в политике Ф. Олланда и выступал с критикой социально-экономического курса правительства слева. Амон прославился идеей «универсального дохода»: он предложил выплачивать всем французам, независимо от возраста и прочего, 750 евро в месяц (позже Амон сократил сумму до 600 евро и предложил платить ее вначале лишь тем, чей доход не достигает 2200 евро в месяц). Более подробно на программе Амона здесь нет смысла останавливаться, потому что она во многом совпадала с программой другого, более интересного левого кандидата - Жан-Люка Меланшона, о которой пойдет речь ниже.

Что показала победа Б. Амона над премьер-министром М. Вальсом? Прежде всего, рост левого протеста в стране и, конечно, глубокий раскол внутри Социалистической партии. Кризис СП, невиданный с 1969 г., - это то, чем увенчалось, помимо ухудшения ситуации во Франции, президентство Ф. Олланда. Партия оказалась раздираема противоречиями между двумя типами левого социалистического проекта. Первый -реформистский, социал-либеральный, вполне системный, скорее левоцентристский,

чем левый. Это линия социалистов со времен Франсуа Миттерана, которую продолжали Лионель Жоспен и Франсуа Олланд. Вальс в ходе кампании не раз подчеркивал это, именуя такой курс политикой «ответственного правления». Но избиратели в ходе праймериз отдали голоса за другой проект, действительно левый, который возвращает приоритет исконно левых ценностей и принципов, таких как защита малоимущих.

Стоит обратить внимание на то, что внутри Социалистической партии и левого электората есть еще одна линия раскола - по вопросам глобализации, европейской интеграции, иммиграции, национального суверенитета и идентичности, культуры. Ее Б. Амон не представлял. Он даже в большей степени, чем Ф. Олланд и М. Вальс, является глобалистом, европеистом и прогрессистом. Глобализм левых имеет свои отличия от глобализма либерального, но это тоже именно глобализм в сочетании с революционным ценностным прогрессизмом. Амон неоднократно подчеркивал, что выступает от имени «не старой, а новой» Франции - «гибридной», «метисированной», открытой социальным экспериментам; что концепция Фийона архаична, а сам Фийон - «традиционал» и «реакционер» [Benoît Hamon...].

Другую линию во французской левой среде можно назвать «левосуверенистской». В социалистической партии ее в определенной мере представляет Арно Монтебур. На праймериз он занял третье место по итогам первого тура, но затем поддержал Амона, который ближе ему, чем М. Вальс, в социально-экономических вопросах.

В целом же итоги первичных партийных выборов показали радикализацию настроений в стране и заметно поляризовали расклад в борьбе за высший пост в стране. Победили кандидаты, которые олицетворяли, с оговорками, идеологические полюса системных партий, а не партийное большинство. Ведь и Фийон, и Амон представляли именно полюса - правоконсервативный и праволиберальный на правоцентристском поле и левый на левоцентристском. Такого также еще не случалось в ходе французских избирательных кампаний. Оба победителя праймериз выглядели не самыми выигрышными кандидатами с точки зрения последующего объединения голосов правых и левых во втором туре против Ле Пен.

Предвыборная кампания, таким образом, показала еще одно явление - кризис центризма как способа примирить идеологические полюса и консолидировать общество на компромиссной основе. Не случайно известный центрист Франсуа Байру, лидер партии «Демократическое движение», получивший 18,57% в первом туре президентских выборов 2007 г. и более 9% в 2012 г. [Résultats...2007; Résultats...2012], необычно долго медлил с выдвижением своей кандидатуры на последних выборах и в итоге счел за лучшее не выдвигаться.

В этой связи хотелось бы подчеркнуть один важный момент. Что такое центризм в странах сегодняшнего Запада не с формально-партийной, а с главной точки зрения, то есть исходя из программы, из содержания предлагаемой политики? Центризм -сердцевина мейнстрима последних десятилетий, неолиберального и леволиберально-

го, воплощение того идеологического сближения, которое произошло между левыми и правыми в 1980-х годах. Поэтому кризис центризма в сегодняшних условиях означает кризис сложившейся на этой основе системы, протест против нее.

Симптоматично, что избиратели, голосуя на праймериз, сделали кандидатами в президенты от двух главных партий не тех лидеров, которых прочила на эту роль партийная номенклатура. Французы выбрали в обоих лагерях «диссидентов» - тех, кто представлял, в каждом случае по-своему, несогласие с вектором проводимого до сих пор курса. Под флагом крутых перемен выступали, что более естественно, и остальные кандидаты, заведомо оппозиционные к обеим правящим партиям: не только М. Ле Пен, но и лидер голлистской партии «Вставай, Франция!» Николя Дюпон-Эньян, самовыдвиженец депутат Жан Лассаль, кандидаты от маргинальных («нишевых») организаций - леворадикалы Филипп Путу и Натали Арто, суверенисты Франсуа Ассели-но и Жак Шеминад - и даже Эмманюэль Макрон. В итоге сложилась парадоксальная ситуация: протестные настроения того или иного рода выражали все без исключения претенденты на президентский пост. Несистемность оказалась настолько в тренде, что все кандидаты стремились отдать ей дань.

Кампания против Ф. Фийона. «Феномен Макрона»

Второй этап предвыборной борьбы оказался не менее богат на сенсации и беспрецедентные явления. После того как у социалистов победил представитель левого крыла Б. Амон, и без того сомнительные шансы Социалистической партии на выход во второй тур свелись к нулю. Предстоящее избрание президентом Ф. Фийона стало выглядеть делом почти решенным: несмотря на непопулярность в левой среде его социально-экономического проекта, все опросы предсказывали ему явный перевес над М. Ле Пен во втором туре.

И тут произошло невиданное. Буквально за два дня Ф. Фийон оказался в эпицентре грязнейшего скандала. С подачи газеты Canard Enchaîné его обвинили в том, что в течение 15 лет его жена Пенелопа была фиктивно оформлена на должность парламентского помощника, получив за этот период порядка 500 тыс. евро в качестве зарплаты. Вскоре последовала серия новых обвинений, связанных с гонорарами, полученными П. Фийон от журнала Revue de deux mondes, с летней практикой детей Фийона и даже его пиджаками. Весь этот поток компромата с его юридическими и политическими последствиями и медийным шумом сделали кампанию 2017 г. не только самой грязной и скандальной во всей французской истории, но и абсолютно неординарной еще в некоторых отношениях.

Случаи использования «черного пиара» бывали и раньше - достаточно вспомнить использование знаменитого «дела Марковича» для дискредитации жены Жоржа Помпиду или «дело с алмазами Бокассы», которое инкриминировали Валери Жискар д'Эстэну и которое сыграло свою роль в его поражении на выборах 1981 г. Но с такой интенсивностью и по стольким «фронтам» компрометация политика, да еще в разгар электоральной борьбы, не велась никогда. И никогда она не занимала такого места

в предвыборной кампании. И репортажи СМИ, и экспертные дебаты не менее месяца концентрировались почти исключительно на «деле Фийона», в ущерб обсуждению стоящих перед страной проблем и программ кандидатов.

Беспрецедентным, помимо поведения СМИ, было поведение судебных органов. Финансовая прокуратура нарушила неписаную традицию судебных органов не реагировать на компромат и обвинения в правонарушениях, вбрасываемые против кандидатов менее чем за три месяца до выборов. На этот раз судебная власть фактически вмешалась в предвыборный процесс и действовала с невероятной для Франции скоростью -информацию по делу собирали в экстренном порядке, тогда как обычно на это уходят месяцы и даже годы. Встал вопрос, независимо ли и правомочно ли такое поведение судебной системы.

Группа из 13 парижских адвокатов и профессоров права опубликовала 18 февраля «Обращение юристов против институционального государственного переворота», в котором заявила, что действия прокуратуры и медийная кампания против кандидата от правых сил беспрецедентны по несоответствию законности и по открытой вовлеченности официальной власти. «Помимо нарушения презумпции невиновности.., - говорилось в обращении, - попраны основополагающие принципы демократического государства» [Fontana, Decock, Vries]. Но эта и другие подобные оценки потонули в огромном хоре голосов, подвергающих Ф. Фийона моральному линчеванию.

Скандал оказался для кандидата «Республиканцев» катастрофой. Эффект усиливался долго копившимся раздражением французов в адрес политиков с их привилегиями и не лучшей репутацией - в коррупционных делах и нарушениях закона были замешаны и Н. Саркози, и А. Жюппе, и Ж. Ширак, и многие другие. Во Франции давно широко циркулируют слухи о саудовских и катарских деньгах, которыми будто бы не раз подкупались самые высокие лица. Пикантная деталь состояла в том, что Фийон на стадии праймериз первым поднял проблему морально-юридической чистоты политиков, прозрачно намекая на Саркози. И теперь это обыгрывалось не в его пользу, как и тот факт, что он пообещал снять свою кандидатуру, если на него падет тень.

Компрометирующие сведения появились в медиапространстве в отношении и ряда других кандидатов. Против М. Ле Пен было выдвинуто обвинение в фиктивном трудоустройстве ее помощницы в Европарламенте, одно время об этом немало говорилось в новостях. Но Ле Пен, отрицавшая нарушение, воспользовалась своим правом не являться для дачи объяснений на стадии предварительного расследования, и медийное обсуждение темы вскоре было свернуто. В информационных программах мелькали вопросы в отношении не вполне ясных источников финансирования предвыборной кампании Э. Макрона, его колоссальных представительских расходов в бытность министром и др. Однако крупные СМИ не проявили интереса к расследованию этих сюжетов, получивших, наряду с иными слухами, дальнейшее освещение лишь в «альтернативных» медиа в Интернете. Многие слухи, как потом утверждали, были «фейковыми», а сам Э. Макрон 4 мая подал судебную «жалобу против Х», после того как М. Ле Пен в ходе теледебатов обвинила его в наличии оффшорного счета на Багамах.

Так или иначе, дискуссии на политических ток-шоу всех телеканалов более месяца вращались вокруг «Пенелопгейта». Рейтинги Ф. Фийона упали на 10 и более пунктов, многие сочли его политически конченой фигурой. От него стали публично отрекаться однопартийцы, прежде всего близкие к А. Жюппе и другому участнику праймериз, Брюно Ле Мэру. В один день от Фийона отреклись 250 депутатов. 3 марта 35 полит-технологов покинули его штаб [Бунин, с. 42]. Звучали предложения срочно выдвинуть иного кандидата от «Республиканцев», но до этого дело не дошло. Фийон отказался снимать свою кандидатуру, заявив, что будет сражаться до конца, а Жюппе не сразу, но отклонил предложение пойти на прямой раскол партии и стать вторым, альтернативным кандидатом от правых и центра.

Параллельно в фокус благожелательного либо нейтрального внимания ведущих СМИ попадает другой кандидат - бывший министр экономики 39-летний Эмманюэль Макрон, который вскоре выходит на второе, а затем и первое место в рейтингах. «Феномен Макрона», как это стало именоваться во французском политическом языке, -тоже нечто новое для французских избирательных кампаний и политической жизни Франции в целом. В этой стране в высший политический истеблишмент попадают, постепенно поднимаясь по ступеням политической карьеры, начиная с низовых партийных организаций и местных выборных органов, пройдя школу электоральной борьбы на нескольких выборах и, нередко, депутатской работы. Э. Макрон же никогда прежде не избирался ни на какие выборные должности, а его недолгая принадлежность к СП (2006-2009) выражалась в основном в уплате членских взносов. Всего три года назад, до назначения министром, его имя было практически незнакомо широкой аудитории.

Выпускник элитных высших учебных заведений - Sciences Po и Национальной школы администрации, Э. Макрон начал профессиональную службу финансовым инспектором, а затем (в 2008 г.) поступил в банк Ротшильда (Rothschild & Cie). Одной из самых сильных его сторон коллеги, очевидцы и наблюдатели называют дар коммуникации. Еще со студенческих времен у него стал складываться круг полезных знакомств в самых разных средах, от политики и бизнеса до медийной индустрии и артистического мира. Как пишет автор биографии Макрона А. Фюльда, «под обаяние будущего президента в свое время попало множество влиятельных людей», ставших его друзьями и покровителями, или, как он их сам назвал, «старшими братьями». [Карпухина; Fulda] В их числе бывшие министры Лоран Фабиус и Мишель Рокар; меценат левых прогрессистов миллионер Анри Эрман; высокий чиновник и друг Ф. Олланда Жан-Пьер Жуйе; банкиры Давид де Ротшильд и Франсуа Энро; глава фармацевтической компании «Sanofi» Серж Вайнбер; бизнесмен и советник Н. Саркози Ален Минк; финансист и знаменитый публицист, идеолог нового общества эпохи глобализации Жак Аттали; президент компании «Nestle» Петер Брабек.

В 2007 г. Аттали пригласил Макрона в возглавляемую им Комиссию по улучшению экономического роста, где тот познакомился с будущим президентом Олландом. Именно Олланд после своего избрания, по рекомендации Ж.-П. Жуйе, ввел Макрона в верхний эшелон власти, взяв его на должность заместителя главы своей админист-

рации [Fulda]. А в августе 2014 г. Э. Макрон стал министром экономики, промышленности и цифровых технологий во втором кабинете М. Вальса.

В 2015 г. по настоянию молодого министра, не без сопротивления внутри команды Олланда, был принят закон «Об активизации экономики и равенстве шансов в экономической деятельности», получивший неофициальное название «закон Макрона». Касавшийся снятия ряда административных барьеров (впрочем, сугубо второстепенных), он был встречен французами в основном положительно. Но Макрон считался вдохновителем и другого закона - «закона о труде» 2016 г. («закона Эль Хомри»), который, в отличие от первого, вызвал еще до избирательной кампании огромное социальное напряжение и многочисленные демонстрации протеста.

Когда в феврале 2016 г. Макрон объявил о создании собственного движения «Вперед!», о нем впервые публично заговорили как о перспективном лидере и будущем кандидате в президенты, если не на ближайших выборах, то в 2022 г. В августе он подал в отставку, чтобы отмежеваться от непопулярной команды Ф. Олланда, и начал предвыборную кампанию, вначале неофициально. Работа в «комиссии Аттали», банке Ротшильда, администрации президента и на посту министра экономики позволила Э. Макрону завязать обширные связи в мире крупного капитала, медийного бизнеса, управленческой элиты, причем не только во Франции, но и в других странах ЕС и в США. Контролируя в качестве министра стратегически важные международные сделки, он дал разрешение, например, на скандальную продажу компании Alstom Energie американскому гиганту General Electric. Известны его контакты с Демократической партией США и лично Хиллари Клинтон. Критики Э. Макрона неоднократно требовали, чтобы он обнародовал список спонсоров своей кампании, но он отказался сделать это, ссылаясь на конфиденциальность.

С какой идейно-политической платформой выступил Э. Макрон? Программу как таковую он обнародовал только 2 марта, менее чем за два месяца до первого тура голосования, уже выйдя в лидеры рейтинга. На упреки в отсутствии программы кандидат Макрон в одном телеинтервью воскликнул: «Людям плевать на программу, важно видение!» [Emmanuel Macron: "On se ..."]. Но сам он выглядел скорее прагматиком-технократом, который, хотя и умеет играть на эмоциональных струнах, но не обладает как раз общим «видением» и внятным идейным кредо. По сути большинства спорных проблем Макрон держался крайне уклончиво: каждое свое политически значимое заявление он сопровождал оговорками, смягчал и в конечном итоге на многие вопросы давал разные ответы.

Больше всего Э. Макрон делал ставку на выстраивание своего образа, упирая на четыре момента. Два из них не касались содержания политического курса, но зато резонировали с остро назревшими в обществе претензиями к политикам.

Первое: он - кандидат обновления и прогресса, представитель нового поколения, динамичный и устремленный в будущее, в противоположность старой, закосневшей политической касте, погрязшей в политиканстве. Отсюда название его движения «Впе-

ред!», программа которого, по крайней мере на том этапе, отличалась обилием общих благих деклараций и оптимистически-наивными мелодраматическими нотами [см.: En marche]. Президентскую программу Макрон в итоге составил в более традиционном и предметном ключе. Но и она открывалась «контрактом с нацией», озаглавленным так: «Вернуть победный дух, чтобы построить новую Францию», а один из разделов именовался «Обновленная демократия» [Macron].

Свой недостаток - отсутствие электорального опыта - Макрон постарался обратить себе на пользу. «Я не профессионал в политической жизни, .но имею специальность и некоторый опыт реальной жизни», - подчеркивал он в Твиттере и разных интервью [Ils souhaitent...]

Второй посыл кампании Макрона: он намерен оздоровить политическую сферу, сделать ее ближе к гражданскому обществу и чище в моральном плане. Макрон был далеко не единственным и не первым, кто поднял эту проблему. Однако, представляя свой президентский проект на пике Пенелопагейта, он извлек максимальную выгоду из такого фона, вынеся лозунг «морализации публичной жизни» на первый план. Прежде всего Макрон предложил урезать привилегии депутатов и запретить брать их родственников на места парламентских помощников (что во Франции и многих других странах издавна являлось распространенной практикой, связанной с доверительным характером работы). Кроме того, как и большинство остальных кандидатов, он высказался за сокращение численности обеих палат французского парламента.

«Визитной карточкой» Э. Макрона стало обещание радикально обновить и омолодить профессиональную касту политиков за счет активных граждан. Здесь он тоже не был первым. Помимо леворадикальных кандидатов, голлист Н. Дюпон-Эньян уже ставил подобные задачи: покончить с замкнутой кастой - «политиканской и одновременно технократической, посредственной и коррумпированной», сократить привилегии, привести в правительство представителей гражданского общества, подготовить законопроект о моральности в политике [Dupont-Aignan]. Но Дюпон-Эньян долго рассматривался в ряду «малых» кандидатов и не пользовался симпатиями ведущих СМИ. Так что львиная доля дивидендов от раскручивания назревшей темы морализации политики досталась не ему.

Третьей составляющей образа Э. Макрона - в унисон с разочарованностью французов в традиционных партиях - стала позиция «кандидата ни правых, ни левых». Некоторые поспешили просто зачислить его в политический центр, тем более что с Макроном объединился, хотя и далеко не сразу, центрист Ф. Байру со своей партией «Демократическое движение». (Байру отказался от выдвижения собственной кандидатуры в пользу Макрона, с его избранием был вознагражден постом министра юстиции, но через месяц отправлен в отставку.)

В социально-экономическом смысле платформу Макрона действительно можно назвать центристской. Предложенные им реформы имели ту же направленность, что и у Фийона: стимулирование деловой активности, сокращение бюрократии, налогового

бремени и бюджетных расходов, - но были мягче, осторожнее. Например, он предложил сократить за пять лет не 500-600 тыс., а 120 тыс. мест госслужащих, не отменять положение закона о 35-часовом потолке рабочей недели, а разрешить другие варианты по договоренности работодателя с работниками. Один из разделов его программы назывался «Государство защищает» - ответ на лепеновское «государство-стратег». Труднее сказать, удалось ли его экономической команде добиться нового качества, удачного синтеза либерализма с социальностью и дирижизмом, или это еще один малоэффективный компромисс, очередная иллюзия «третьего пути». Вспомним, что непоследовательная, половинчатая политика Ф. Олланда привела к негативным макроэкономическим и социальным результатам, вызвав неудовольствие всех сторон.

Сам Макрон, во всяком случае, явно претендовал на нечто большее, чем положение в центре политического спектра. Подобно де Голлю, он располагал себя скорее над традиционными лагерями, чем между ними. «Я объединяю людей левых, центристских и правых убеждений, которые хотят работать вместе. Я прогрессист, и я и правый, и левый», - заявил он в одном из интервью [Haddad].

Такая идеологическая самоидентификация создавала интригу, будила интерес к кандидату. Вопросом «кто же такой Макрон?» (в идеологическом смысле) задавались многие журналисты, привлекая внимание аудитории. Причем парадоксальным образом Э. Макрону удалось предстать одновременно в нескольких взаимоисключающих образах.

Выпускник ЭНА, протеже целого ряда влиятельнейших фигур, вчерашний банкир и министр, он выглядел «продуктом системы в чистом виде» [Raulin]. И одновременно какая-то часть французов, в первую очередь молодежи из среднего класса, видела в нем альтернативу старой системе. В их глазах он олицетворял капитальные перемены. Скептиков, наоборот, устраивала в нем осторожность, которую он демонстрировал в конкретных предложениях. Одни называли Э. Макрона левым, «наследником Олланда», социал-демократом, другие - леволибералом, центристом, третьи - неолибералом, защитником интересов финансового капитала, четвертые поверили в его способность «преодолеть» традиционные идеологические деления. А многим он казался прежде всего талантливым менеджером, технократом без особых убеждений. По мнению Ю. И. Рубинского, Э. Макрон также «является прежде всего классическим представителем традиционных французских административно-технократических элит с очевидной поправкой на давно назревшую смену поколений» [Рубинский, с. 7].

И во Франции, и за рубежом многие восприняли Макрона как представителя нового поколения транснациональной глобализированной элиты, которое ассоциируется с отсутствием идеологии в привычном смысле. Но, будучи технократичным и прагматичным, это поколение отнюдь не лишено мировоззрения. Во всяком случае, оно изначально сформировано в представлениях, связывающих прогресс с либеральной глобализацией, наднациональным европейским строительством, мультикультурализмом, ценностной революцией. Показательно, что именно за Макрона горячо агитировал герой 1968 г. Даниель Кон-Бендит - знаковая фигура давно ставшего системным лево-

либертарного прогрессизма. В этом смысле Э. Макрон был не антисистемным, а скорее единственным системным кандидатом на президентских выборах 2017 г.

И даже если он технократ-менеджер, у него есть идейные убеждения. Его главным политическим кредо в предвыборной кампании была Европа, наднациональный европеизм в духе философии, которую Евросоюз исповедовал как минимум с Маастрихтского договора. На сайте движения «Вперед!» во весь экран располагался флаг ЕС, обо всем говорилось в контексте построения единой Европы. На митингах Э. Макрона тоже долго доминировали синие полотна с желтыми звездами, и лишь незадолго до первого тура, после того как это было раскритиковано, добавились французские флаги. А. Минк назвал Макрона «единственным по-настоящему проевропейским кандидатом» [Alain Mine.].

Именно Э. Макрон стал центром притяжения начавшейся в ходе президентской кампании масштабной перегруппировки в истеблишменте страны. Глава MEDEF (основной организации патроната - французских предпринимателей) Пьер Гаттаз благожелательно отозвался о его экономической программе, отдав ей предпочтение перед планом Ф. Фийона [Le Président du MEDEF.]. Э. Макрона публично поддержали, помимо уже упоминавшихся фигур, медиамагнат Патрик Драи, совладелец газеты Le Monde Пьер Берже, основатель крупнейшего в Европе интернет-сайта знакомств «Meetic» Марк Си-монсини, директор Института Монтеня Лоран Бигорнь, бывший министр иностранных дел Бернар Кушнер, члены Французской академии - писатели Эрик Орсенна и Марк Ламброн и многие-многие другие известные лица [Qui sont les.]

Началось открытое бегство из стана «Республиканцев» к Э. Макрону. То же самое происходило и у социалистов. Вначале к Макрону перешли представители правого крыла СП во главе с Кристофом Карешем - в дополнение к тем социалистам, кто, как сенатор и мэр Лиона Жерар Колон (ныне министр внутренних дел), поддерживал Макрона изначально. Министры и все самые известные депутаты-социалисты демонстративно проигнорировали заседание партийного политсовета, на котором Б. Амон по результатам праймериз утверждался официальным кандидатом от партии.

Не последнюю роль в таком развитии событий играл, помимо идейно-ценностных разногласий, фактор предстоявших парламентских выборов. Решающее значение приобрели личные и корпоративные интересы, прежде всего соображения, связанные с сохранением депутатского статуса, - большинство политиков спешили заручиться местом в стане вероятного победителя.

Обе системообразующие партии Франции, таким образом, оказались в ситуации прогрессирующего раскола в отношении официальных партийных кандидатов. Помимо того, что эта ситуация противоречила партийной дисциплине, она была скандальной с точки зрения демократических правил. Не случайно некоторые избиратели, участвовавшие в первичных выборах, подали судебные иски к организаторам праймериз на том основании, что те злоупотребили их доверием, и потребовали символически вернуть заплаченный за голосование взнос (от 2 до 10 евро, в зависимости от партии).

А для партийно-политической системы эта ситуация стала катализатором распада: трудно представить, как эти партии смогут сохраниться в прежнем составе. Забрезжила капитальная трансформация партийно-политической конфигурации. И еще очевиднее стало то, что правая-левая система координат в принципе уже давно неадекватна как основа, тем более единственная, для организации партийно-политического спектра -и для его анализа. Хотя полностью она, конечно, не исчерпана, тем более во Франции, где очень сильна и специфична как левая политическая культура, так и правая. И об этом очень скоро напомнили события завершающего этапа кампании.

Перегруппировки завершающего этапа. «Непокоренная Франция» и левый фланг

Точкой отсчета третьего, завершающего этап предвыборной гонки можно считать переход Ф. Фийона в контрнаступление. 1 марта он дал большую пресс-конференцию, а 5 марта собрал на площади Трокадеро в Париже впечатляющий митинг сторонников, который большинство его однопартийцев проигнорировали. Фийон отверг обвинения в фиктивности работы жены и нелегальности собственных действий. Вместе с тем он признал ошибку, которая, по его словам, заключалась в том, что он был недостаточно щепетилен, недооценив негативное отношение французов к практике, когда помощниками депутатов работают их родственники.

В традициях бонапартизма и голлизма Фийон обратился непосредственно к французам, выдвинув встречные обвинения против своих идейных противников, конкурентов и лично президента Олланда, обвинив их в организации беспрецедентной травли по политическим мотивам и использовании в этих целях судебных инстанций. Фийон заявил, что знает, кто и каким образом передал закрытую информацию из кадровых досье парламента в Canard Enchaîné, уточнив, что это было сделано с санкции Олланда. Позже он обвинил президента даже в организации «черного кабинета», то есть теневой структуры, которая занимается слежкой за неугодными лицами.

Рейтинги Ф. Фийона, которые, не считая кратковременного обвала, не падали ниже 17%, вновь начали медленно расти. Это говорило о солидных размерах и прочности его ядерного электората. Однако выход кандидата «Республиканцев» во второй тур до самого конца кампании продолжал считаться маловероятным.

Бегство к Макрону в правоцентристском лагере продолжалось, постепенно затухая по мере стабилизации положения Фийона и консолидации круга его сторонников. Тем временем в полную силу развернулась перегруппировка на левой половине политического поля. С Б. Амоном подписал соглашение и снял свою кандидатуру экологист Янник Жадо. Это лишь подчеркнуло леворадикальный дрейф кандидата социалистов, чья программа и без того предполагала разработку новой Конституции, перекройку политической системы, полный отказ от атомной энергетики. От Амона стали открыто отворачиваться и заявлять о переходе на сторону Макрона социалистические депутаты, сенаторы, бывшие и действующие министры, в том числе Жан-Ив Ле Дриан (ныне министр иностранных дел), Жан-Марк Эйро, Сеголен Руаяль, премьер М. Вальс, а под конец и президент Олланд.

Еще больше ухудшила положение Б. Амона конкуренция за левый электорат с Жан-Люком Меланшоном, ярким кандидатом леворадикального толка, у которого Амон, как считают, заимствовал многие идеи. Меланшон - бывший сенатор от социалистов, харизматичный оратор, одновременно и интеллектуал-теоретик, и темпераментный боец. В Социалистической партии он принадлежал к внутренней левой оппозиции. В 2008 г. Меланшон вышел из СП и создал Левую партию, которая позже образовала вместе с ФКП и некоторыми другими организациями Левый фронт. Главной сенсацией президентских выборов 2012 г. стал его успех в первом туре, когда он набрал более 11% голосов, опередив центриста Байру [Résultats . 2012]. В феврале 2016 г. Меланшон объявил о роспуске Левого фронта, своем новом выдвижении в президенты и учредил гражданско-сетевое движение «Непокоренная Франция». Это движение необычно своим форматом: оно не имеет почти никакой традиционной инфраструктуры и функционирует в основном на интернет-платформе.

Программа Ж.-Л. Меланшона в течение 8 месяцев обсуждалась и корректировалась в его блоге, а митинги проводились одновременно в нескольких городах, где его выступление транслировалось в голографическом формате. Сделав главной площадкой своей кампании интернет с его интерактивными технологиями, Меланшон стал настоящей звездой социальных сетей. Его канал в YouTube только с 1 января по 9 апреля 2017 г. набрал 13 млн просмотров, оставив далеко позади конкурентов (канал М. Ле Пен - 1 млн 610 тыс., Э. Макрона - 978 тыс., Ф. Фийона - 468 тыс., Б. Амона - 345 тыс.) [Mélenchon, star incontestée..]. Подобным образом действовали испанское левое движение «Подемос» и американский сенатор Берни Сандерс, которого не раз цитировал Меланшон и в команде которого набиралась опыта ответственная за коммуникации в его штабе [Семенова].

Цифровая стратегия и тактика Ж.-Л. Меланшона - самое яркое, но не единичное проявление еще одной уникальной черты президентской кампании 2017 г.: резко возросшей роли цифровых и сетевых коммуникаций в предвыборной борьбе. На этом поле строились и работали группы поддержки, создавались уникальные по контенту информационные и агитационные материалы, тиражировалась и препарировалась информация традиционных СМИ, разворачивались экспертные и общественные дискуссии, проводились альтернативные опросы и социологические исследования. И все это лишь отчасти пересекалось с тем, что происходило в классических форматах. Здесь, в интернет-пространстве, более широко, доступно и свободно присутствовали все 11 кандидатов, включая «малых», которые редко пользовались вниманием ведущих телеканалов и изданий.

Что касается программной риторики Ж.-Л. Меланшона, то она строилась вокруг ряда типичных левых идеологем: мирная революция; замена всевластия финансов и олигархии властью народа; законность во имя народа; перераспределение богатства; полная занятость и всеобщая обеспеченность жильем и др.

Программа «Непокоренной Франции» открывается радикальным политическим призывом: «упразднить президентскую монархию» - «покончить с Пятой республикой», для

чего безотлагательно созвать Конституционную ассамблею, на которой суверенный народ примет новую Конституцию и учредит Шестую республику [Mélenchon, с. 6]. Впрочем, созыв Конституционной ассамблеи и новая Конституция подлежат одобрению на референдумах - вполне в духе демократии. В народном парламенте, избираемом на пропорциональной основе, в том числе по жребию, открытом для участия «всех граждан», не должно быть, тем не менее, ни одного бывшего парламентария Пятой республики.

Предлагались Меланшоном и другие леворадикальные нововведения. Среди них: право работников выносить вотум недоверия руководству предприятий и накладывать вето на его решения; «налоговая революция», с резким увеличением прогрессивности налогов на доход и на собственность дороже 1 млн евро; полное трудоустройство всех безработных на общественных работах; создание 3 млн 500 тыс. рабочих мест за счет еще большего сокращения рабочей недели (которая составляет 32-35 часов - ниже, чем в остальной Европе, за исключением Голландии) [Mélenchon, с. 11, 15]. Также Ме-ланшон поддержал популярные в левой среде идеи легализации наркотиков (марихуаны) и постепенного свертывания атомной энергетики, на которую приходится львиная доля производимой во Франции электроэнергии.

Но не все в программе «Непокоренной Франции» имеет сугубо левую привязку. Главный экономический лозунг - «экономика, освобожденная от мира финансов», от неограниченных спекулятивных операций, финансовых пузырей и сверхдоходов [там же, с. 10]. Хотя в отсутствие сколько-нибудь серьезного плана это положение выглядит демагогией, само по себе оно перекликается с глубинным общественным недовольством гипертрофией финансового капитализма, которое игнорируют системные партии. Импонируют среднему классу идеи снижения пенсионного возраста, «возврат к разуму» в вопросах безопасности и укрепление полиции [там же, с. 9, 12, 25].

Последнее резко отличало Ж.-Л. Меланшона от остальных леворадикальных кандидатов - Б. Амона, Ф. Путу и Н. Арто, которые протестовали против «усиления репрессивного аппарата», видя решение проблем безопасности и терроризма в борьбе с социальной неустроенностью [см.: Le Grand Débat]. Не совсем вписывается в нормы европейских левых и критический подход Меланшона к иммиграционному курсу. Главный акцент он делал не на правах мигрантов, а на создании условий, которые «позволили бы каждому человеку жить в своей стране, так как эмиграция всегда связана со страданиями» [там же, с. 22].

Принципиальные разногласия между Ж.-Л. Меланшоном и Б. Амоном проявились по большинству международных и европейских вопросов. В отличие от левого глобалиста и европеиста Амона, солидарного в этом смысле с давней линией СП и политикой Ф. Олланда, Меланшон представляет левый патриотизм, левую оппозицию официальному курсу Франции и евроатлантизму. В 1998 г. он был единственным из сенаторов-социалистов, кто голосовал против перехода к евро; в 2005 г. агитировал, вразрез с партийной линией, против Европейской конституции. К наднациональным институтам ЕС, их политике и проектам, вроде несостоявшегося Трансатлантического партнерства (ТТИП), движение Меланшона настроено резко отрицательно.

На выборах 2017 г. его программными лозунгами были «За независимую Францию на службе мира» и «За Европу, освободившуюся от договоров» (имеются в виду договоры Евросоюза) [Мё1епсИоп, с. 20-21]. Меланшон высказался за выход из НАТО и зоны евро, а в случае если европейские партнеры не согласятся на глубокую реформу Евросоюза - то и из ЕС в целом.

Рост популярности Ж.-Л. Меланшона стал характерным явлением завершающего этапа президентской кампании. В середине марта он обошел Б. Амона, к началу апреля оставив его далеко позади, а затем вплотную приблизился к лидерам предвыборной гонки. Наиболее высокий рейтинг Меланшон имеет среди молодежи, рабочих и служащих нижнего звена, французов с относительно скромными доходами, а также мусульман и атеистов.

Меланшон считается не только твердым защитником принципа лаицизма (светскости), но и атеистом, хотя однажды и признал, что «принадлежит к католической культуре». Франция, именовавшаяся «старшей дочерью» католической церкви, теперь занимает одно из первых мест в мире по распространенности атеизма. В последнее время отношение к религии и религиозным истокам культурного наследия вновь становится здесь предметом острых противоречий. Новое качество и остроту этой проблеме придают два процесса - мусульманская иммиграция и культурно-ценностная трансформация в недрах западного общества.

Все это подтвердил предвыборный марафон. Ни в одной электоральной кампании Пятой республики тема религии не занимала такого места, как в президентской кампании 2017 г. Не останавливаясь здесь на этом аспекте, приведем характерный эпизод с участием Ж.-Л. Меланшона. По ходу состоявшихся 5 апреля теледебатов М. Ле Пен заговорила о том, что установка рождественских вертепов в мэриях является традицией французской культуры и не должна запрещаться, как это все чаще происходит. Лидер левых ее оборвал: «Вы хотите установить в мэриях религиозные символы, в этом ваша светскость? У 60% французов нет религии, оставьте вы нас в покое со своей религией!» [Мё1епсИоп а-Ы1...]

Как показали опросы, эти и другие дебаты кандидатов в прямом эфире явно способствовали взлету Меланшона - опытного и сильного полемиста. А количество прямых теледебатов между кандидатами в 2017 г. многократно превосходило привычную практику. Основная их часть прошла в последние недели перед голосованием и вернула в центр кампании содержательный компонент, вытесненный обсуждением скандалов вокруг Ф. Фийона. Но организация дебатов и кампания в целом, по признанию многих наблюдателей, подтвердили, что электоральная борьба приобретает характер шоу, а ее результаты все больше зависят от внешних эффектов и манипуляционных технологий.

Тренды завершающего этапа кампании перед первым туром привели к уникальному для Франции раскладу сил накануне голосования. Рейтинги Ж.-Л. Меланшона, Ф. Фийона, М. Ле Пен и Э. Макрона максимально сблизились. Вместо двух оказалось сразу четыре фаворита. Причем разница в их поддержке, по оценкам социологических

служб, не превышала статистической погрешности. Это означало, что во втором туре не исключена ни одна из теоретически возможных 6 комбинаций двух участников. Единственное, что опросы позволяли прогнозировать уверенно, - Марин Ле Пен в случае выхода во второй тур потерпит поражение при любом противнике [Liste de sondages.] Кем из троих будет этот противник, кто станет президентом Франции - впервые ответ на этот вопрос был настолько неясен.

Беспрецедентная непредсказуемость конечного исхода усиливалась еще как минимум двумя факторами. Первый - это волатильность (неустойчивость) электората, которая растет во всех странах. К тому же опросы фиксировали заметные различия между кандидатами по этому параметру. Больше всего неуверенных в своем выборе (около 40% накануне первого тура) было среди избирателей Э. Макрона и Б. Амона [Intentions de vote.]. Самым стабильным считался электорат Ле Пен и Фийона - 14 и 24% сомневающихся [там же]. Однако это касалось лишь его «ядерной» части - только она и осталась на стороне этих двух кандидатов к первому туру. Остальные потенциальные избиратели, отдававшие им предпочтение на ранних этапах кампании, оказались ненадежными сторонниками. Это сыграло свою роль во втором туре, когда М. Ле Пен получила меньше, чем предвещали опросы.

Второй фактор - явка, влияние которой на результат голосования иногда бывает решающим. Получили известность расчеты сотрудника Центра политических исследований при Science Po Сержа Галама, согласно которым М. Ле Пен могла бы победить во втором туре именно в результате необычно низкой явки левого электората. Явка в самом деле ожидалась рекордно низкой, несмотря на традиционно высокий интерес французов к президентским выборам. Абсентеизм даже назвали «главным фаворитом» кампании, или «первой партией Франции». В немалой мере абсентеизм здесь мотивируется не деполитизированностью, а скорее гиперполитизированностью и радикальным настроем против всех кандидатов. Об этом говорит, к примеру, создание Партии воздерживающихся и не имеющих права голоса (PAS). Отвечая на эти настроения, 6 из 11 кандидатов в президенты предлагали узаконить голосование «ни за кого» (аналог графы «против всех»), которое во Франции с 2013 г. учитывается отдельно от испорченных бюллетеней, но не влияет на результаты. Кроме того, явку снижают организационно-бюрократические сбои, а во французской электоральной практике это целая проблема: 15% избирателей (или более 7 млн человек) либо не внесены в списки, либо внесены не там, где они проживают [15% de l'électorat...]

Худшие опасения, связанные с явкой, не оправдались, но она действительно оказалась заметно ниже средней. В первом туре, состоявшемся 23 апреля, она составила 77,77%. По итогам голосования кандидаты главных партий впервые в истории Пятой республики выбыли из дальнейшей борьбы. Вперед вышли Э. Макрон, за которого проголосовали 24% избирателей, и М. Ле Пен, получившая 21,3% - примерно на 4% больше, чем в 2012 г., но заметно меньше, чем показывали опросы на старте кампании. С небольшим отрывом от лидера НФ и друг от друга финишировали Ф. Фийон (20%) и Ж.-Л. Меланшон (19,58%). Б. Амон был отброшен далеко назад (6,36%) - исторический провал для социалистов, подобного которому они не переживали с 1969 г. Почти

столько же - 4,7 % - отдали голоса Н. Дюпон-Эньяну, лидеру сравнительно молодой партии «Вставай, Франция!», выступающей с позиций современного голлизма. Результаты остальных пяти кандидатов не достигли либо слегка превысили 1% [Résultats ... 2017].

Интрига второго тура

Кто станет новым президентом Франции, решилось уже в первом туре. Все опросы давали Э. Макрону внушительный перевес (от 18 до 28%) над М. Ле Пен [см.: Liste de sondages.]. Но это отнюдь не означало, что финальный отрезок кампании был лишен интриги и бурных событий. Накал борьбы, характер разногласий, внутрипартийные расколы - все это остро поставило несколько вопросов. Повторится ли обычный сценарий, когда успех Национального фронта в первом туре мажоритарных выборов сводился на нет его разгромом во втором? Какую позицию займут кандидаты, выбывшие из борьбы, выступят ли они единым фронтом против М. Ле Пен вместе с Э. Макроном? Как поведут себя стоящие за ними политические группы и избиратели? Как именно распределятся голоса во втором туре? С ответами на эти вопросы были прямо связаны расклад сил в преддверии предстоявших парламентских выборов и общие векторы дальнейших изменений в политическом ландшафте страны. Беспокоила и явка во втором туре, от которой зависела степень легитимности и прочность позиций будущего главы государства.

Как только были объявлены результаты первого тура, двое из проигравших кандидатов, Ф. Фийон и Б. Амон, призвали своих избирателей поддержать в финале Э. Ма-крона, чтобы преградить дорогу «экстремизму», «крайне правым», «врагу Республики». Ту же формулу разными словами повторило в последующие две недели огромное множество публичных фигур, функционеров, политиков. Президент Олланд только за последние дни апреля четыре раза высказался в этом духе. Основные политические игроки и общественные лобби вновь отказались признать в качестве нормального участника политического процесса НФ, с кандидатом которой солидаризировалась как минимум пятая часть французских граждан.

Тем не менее мобилизация против НФ и консолидация на этой почве политического класса и активных групп оказались далеко не всеобщими. Многие во Франции понимают, что догма «республиканского фронта» против «крайне правых» давно изменила свой реальный политический смысл. Сегодня она используется, чтобы табу-ировать оппозицию не демократии, а мейнстриму с его курсом на глобальный рынок, денационализацию, ценностную революцию и собственное глобальное преобладание. Любые попытки поставить под вопрос опорные аксиомы этого курса отождествляются с «крайне правыми» и загоняются тем самым в маргинальное поле. Именно это позволяет, во-первых, пресекать дискуссию по фундаментальным вопросам и, во-вторых, поддерживать монополию сложившегося истеблишмента перед лицом всех протест-ных тенденций и новых политических проектов. И каково бы ни было мнение о Национальном фронте - а в глазах большинства французов его имидж, похоже, бесповоротно очернен прошлым НФ и многолетней демонизацией, - манипуляция «угрозой Республике» дает сбои и начинает вызывать сопротивление.

Наблюдалось это в разных сегментах политического поля. На левом фланге Ж.-Л. Меланшон, не скрывая неприятия НФ, отказался дать рекомендации своим избирателям и сказать, проголосует ли он сам за Э. Макрона. «Непокоренная Франция» организовала электронный опрос 450 тыс. своих активистов, в ходе которого лишь треть (34%) выразили готовность отдать голоса Макрону. Две трети считали необходимым либо бойкотировать второй тур (29%), либо голосовать против обоих кандидатов (36%) [Résultats de la consultation.]

Правее центра разногласия были глубже и обозначились резче. Многих избирателей Ф. Фийона неприятно шокировала его поспешная капитуляция в пользу бывшего противника. Менее половины из них, по опросам, собирались последовать рекомендации своего кандидата, треть склонялась предпочесть во втором туре М. Ле Пен [Liste de sondages ... ]. На заседании политического комитета «Республиканцев» мнения разделились. Компромиссная резолюция, которую с трудом удалось согласовать, призывала не бойкотировать второй тур и голосовать против М. Ле Пен, но не исключала голосования против обоих кандидатов.

Часть правых примкнула к тем однопартийцам, кто еще до первого тура выражал солидарность с Э. Макроном. Но немало депутатов, сенаторов, мэров, региональных лидеров из партии «Республиканцев», в том числе такие известные, как Анри Гено, На-дин Морано, Жак Мияр, Жорж Фенек и др., не собирались поддерживать Э. Макрона и не скрывали этого. Тот же настрой был силен во многих молодежных организациях «Республиканцев».

А. Гено заявил в телеэфире, что «никто не заставит его проголосовать за Эмманюэля Макрона». Более того, бывший советник Н. Саркози публично оспорил адекватность и роль старых ярлыков: «Где вы видели фашистов в этой истории? Может быть, хватит карикатур? Не пора ли нам прекратить в очередной раз прятаться от всякой дискуссии, размахивая перед глазами избирателей жупелом отвратительного фашизма?» [цит. по: Pierret].

Категорически отказался поддерживать Э. Макрона лидер Христианско-демокра-тической партии (ХДП) Жан-Фредерик Пуассон. Его предшественница на этом посту Кристин Бутен, бывшая министром при Н. Саркози, пошла дальше, призвав голосовать за кандидата НФ. «Эмманюэль Макрон, - поясняла она, - это воплощение всего, что я не люблю. Это либертарный либерализм, глобализация, деньги, банки. Голосовать за Ле Пен не значит присоединиться к НФ, это значит ослабить Э. Макрона» [Quinault-Maupoil]. Известный в прошлом политик из числа «исторических голлистов» Мари-Франс Гаро тоже выразила поддержку М. Ле Пен, как единственному, по ее мнению, кандидату, способному восстановить суверенитет Франции, кандидату, чьи «руки и ноги не связаны перед лицом Германии» [Galiero]. Гаро, как и Гено, поставила принципиальный вопрос об инструментализации понятий: «А что сегодня является характеристикой крайне правых? Я не вижу таких. И что представляет Национальный фронт без Марин Ле Пен? Политические партии как таковые имеют незначительный вес и влияние» [там же].

Но главную сенсацию произвел участник президентской гонки Н. Дюпон-Эньян, чей относительный успех в первом туре, отделив его от группы маргинальных кандидатов, дал ему реальный электоральный капитал. 28 апреля, выступая на телеканале «Франс-2», Дюпон-Эньян объявил, что поскольку Франция находится на перепутье, а Э. Макрон представляет всесильную верхушку, он будет поддерживать М. Ле Пен, с которой они уже встретились, провели переговоры и заключили соглашение о коалиционном правительстве. Тем самым впервые был перейден рубикон - нарушен неписаный запрет на официальный альянс с «крайне правыми». Дюпон-Эньян добавил, что «ни в чем не присоединяется к крайне правым» и саму М. Ле Пен крайне правой не считает.

Значение этого шага было тем больше, что Дюпон-Эньяна и его партию «Вставай, Франция!», в отличие, например, от христианских демократов К. Бутен и Ж.-Ф. Пуассона, трудно было зачислить в сугубо правоконсервативный сегмент. Ничто в репутации и биографии этого политика также не позволяло уличить его ни в маргинальности, ни в антидемократизме, ни в правом экстремизме. С ранней юности 56-летний Дюпон-Эньян связан с течением «социального голлизма», обращенного к потребностям широкого среднего класса. Колоссальным авторитетом он пользовался в своем городе, жители которого на протяжении 20 лет неизменно избирали его мэром. Много раз Дю-пон-Эньян переизбирался депутатом парламента, сначала от главного правоцентристского пула (предшественника «Республиканцев»), а затем - как независимый депутат. Несмотря на риск потерять депутатский статус, в 2008 г. он вышел из правящей партии, протестуя против антиголлистского дрейфа во внешней политике, закрепленного Лиссабонским договором и возвращением в военную структуру НАТО. Бунтарь-суверенист, теперь он осознанно возглавил мятеж против диктата неписаных правил системы, блокирующих любые альтернативы и любое изменение вектора. Недаром свое объявление он завершил словами: «Этот альянс открывает совершенно новые горизонты во французской политической жизни» [цит. по: Nicolas Dupont-Aignan soutient Marine Le Pen...].

Бунт, однако, едва начавшись, захлебнулся в поднявшейся буре и в итоге даже сыграл на руку противникам - в краткосрочном плане. На Дюпон-Эньяна обрушилась лавина осуждения, идейные противники называли его поступок «бесчестием» (В. Пе-кресс), «предательством голлизма», «страшным позором» (Ф. Байру), а его самого -даже «петеновцем» (Б.-А. Леви) и «настоящим коллаборационистом». Часть партии «Вставай, Франция!», включая вице-председателя, 80-летнего Д. Жаме, не приняла решение своего лидера и покинула партийные ряды.

Под огонь критики попали и остальные нарушители догмы. Мэр Ниццы Кристиан Эстрози требовал исключить из партии «Республиканцев» всех, кто отказывается выступить за Э. Макрона. Социалисты осуждали Ж.-Л. Меланшона и «непокоренных», допускавших бойкот второго тура или голосование «против всех». Еврокомиссар П. Московиси назвал их «несознательными», а известный карикатурист Плантю в еженедельнике Express изобразил их наивными пособниками установления диктатуры. Прошла серия акций «против Ле Пен», в ходе которых звучали и призывы «ударить по меланшоновским абстенционистам». Поднявшаяся волна антилепеновской агитации

не отличалась тонкостью, но воздействие на результаты второго тура, по-видимому, оказала. За Э. Макрона проголосовали не треть, как предвещал опрос «непокоренных», а 52% избирателей Меланшона, 48% избирателей Ф. Фийона и даже 27% избирателей Н. Дюпон-Эньяна [2nd tour présidentielle 2017.].

На финальные итоги, как обычно, повлияли и традиционные теледебаты двух кандидатов, прошедшие 3 мая. За ними в прямом эфире следили 16,5 млн французов -впрочем, меньше чем когда-либо с 1981 г. [Présidentielle 2017: le débat...]. По преобладающему мнению, с которым позже согласилась сама М. Ле Пен, она в этой словесной дуэли потерпела фиаско, взяв слишком агрессивный тон и слабо представив содержательную сторону своих позиций. Опросы четко зафиксировали устойчивое падение ее рейтинга ниже 40% именно с этого момента. Стоит отметить, что и выступление Э. Макрона в этих дебатах не удостоилось высоких оценок.

Второй тур президентских выборов 2017 г., состоявшийся 7 мая, отличался самой низкой явкой за почти полвека - 74,6%. Еще одной - уникальной - особенностью этого голосования стало невиданное количество тех, кто опустил в урны пустые бюллетени, голосуя «против всех»: 8,5%. Эти две цифры говорили о рекордной степени недоверия к обоим кандидатам. Общая доля недействительных голосов, вместе с испорченными бюллетенями, превысила 11,5%. Благодаря неучету голосов «против всех», Э. Макрон победил с более чем внушительным перевесом, получив, по официальным данным, 66,1%. За М. Ле Пен проголосовали 33,9% - вдвое больше, чем в 2002 г. за ее отца, но заметно меньше, чем ожидали ее сторонники и чем предсказывали многие опросы на протяжении кампании [Les résultats.2017]. Такой результат показал непрочность позиций НФ, нестабильность его новоприобретенного электората и ограниченность общих перспектив этой партии.

География, социология, мотивы и значение голосования на этих выборах заслуживают подробного анализа, как и новый партийно-политический расклад сил, возникший по их итогам. Но это уже тема для отдельного рассмотрения.

Беспрецедентная президентская кампания увенчалась не менее беспрецедентными результатами. Президентом Франции стал не представитель одной из ведущих партий, а несистемно-системный кандидат новоиспеченного движения, многоликий янус, «политический НЛО», как его еще недавно называли, сумевший «оседлать» тренд к обновлению. Пятая республика вступила в период масштабной трансформации основных партийных структур и политического ландшафта в целом.

Список литературы:

БунинИ.М. Президентские выборы во Франции 2017 г.: кто победит? // Президентские выборы во Франции-2017. / Материалы межинститутского круглого стола, состоявшегося в ИМЭ-МО РАН 1 марта 2017 г. Отв. ред.: М.В. Клинова, А.К. Кудрявцев, П.П. Тимофеев. М. 2017. С. 41-47. - URL: https://www.imemo.ru/files/File/ru/events/2017/01032017_RoundTable.pdf (дата обращения: 03.10.2017).

Карпухина Д. Эмманюэль Макрон: биография, личность, медийный образ // Перспективы. -URL: http://www.perspektivy.info/book/emmanuel_makron_biografija_lichnost_medijnyj_ obraz_2017-09-25.htm

Клинова М.В. Экономические аспекты программ М. Ле Пен и Ж.-Л. Меланшона // Президентские выборы во Франции-2017. / Материалы межинститутского круглого стола, состоявшегося в ИМЭМО РАН 1 марта 2017 г. Отв. ред.: М.В. Клинова, А.К. Кудрявцев, П.П. Тимофеев. М. 2017. С. 17-20.

Кудрявцев А.К. Французская экономика на переломе // Франция на пороге перемен: экономика и политика в начале XXI века. Сборник статей по итогам Всероссийской научной конференции (ИМЭМО РАН, 7 декабря 2015 года). М. 2016. С. 16-22. - URL: https://www.imemo. ru/files/File/ru/publ/2016/2016_007.pdf (дата обращения: 03.10.2017).

Нарочницкая Е. А. «Кризис беженцев» и иммиграционный вопрос в Европе // Актуальные проблемы Европы: Науч. журн. / РАН. ИНИОН. - М. 2016. - №4: Миграционный кризис в современной Европе и перспективы его разрешения. - С. 20-37.

Нарочницкая Е. А. Внешнеполитическое наследие голлизма в современной Франции // Франция на пороге перемен: экономика и политика в начале XXI века. Сборник статей по итогам Всероссийской научной конференции (ИМЭМО РАН, 7 декабря 2015 года). М. 2016. С. 210220. - URL: https://www.imemo.ru/files/File/ru/publ/2016/2016_007.pdf (дата обращения: 03.10.2017).

Рубинский Ю. Франция: смена парадигмы / РАН. Институт Европы. Аналитическая записка №17. 2017 (№90). М., 2017.

Семёнова А. Оружием Интернета // Правда. №21 (02.03.2017). - URL: http://gazeta-pravda.ru/ issue/21-30518-2-marta-2017-goda-/oruzhiem-interneta/ (дата обращения: 03.10.2017).

Стрельцова Я.Р. Высшая школа во Франции: тенденции и перспективы // Франция на пороге перемен: экономика и политика в начале XXI века. Сб. статей по итогам Всероссийской науч. конференции (ИМЭМО РАН,7 декабря 2015 года). М. 2016. С. 38-46. - URL: https:// www.imemo.ru/files/File/ru/publ/2016/2016_007.pdf (дата обращения: 03.10.2017).

Фёдоров С.М. Социально-экономическая программа Ф. Фийона // Президентские выборы во Франции-2017 / Материалы межинститутского круглого стола, состоявшегося в ИМЭМО РАН 1 марта 2017 г. Отв. ред.: М.В. Клинова, А.К. Кудрявцев, П.П. Тимофеев. М. 2017. С. 14-17.

Nicolas Dupont-Aignan soutient Marine Le Pen: «Je ferai campagne avec elle» // Le Parisien. 28.04.2017. - URL: http://www.leparisien.fr/elections/presidentielle/candidats-et-programmes/nicolas-dupont-aignan-soutient-marine-le-pen-je-ferai-campagne-avec-elle-28-04-2017-6900186.php (date of access: 03.10.2017).

144 engagements présidentiels. Marine 2017. - URL: https://www.marine2017.fr/wp-content/ uploads/2017/02/projet-presidentiel-marine-le-pen.pdf (date of access: 03.11.2017).

15% de l'électorat est mal inscrit sur les listes électorales // BFM.tv. 16.04.2017. - URL: https:// www.youtube.com/watch?v=HakfwnPPpoY (date of access: 03.10.2017).

2nd tour présidentielle 2017: sociologie des électorats et profil des abstentionnistes. - URL: https:// www.ipsos.com/sites/default/files/files-fr-fr/doc_associe/ipsos_sopra_steria_sociologie_ des_electorats_7_mai_20h15_0.pdf (date of access: 03.10.2017).

Alain Minc: «Je vais voter Macron» // Europe. 22.01.2017. - URL: http://www.europe1.fr/politique/ primaires-ps-alain-minc-soutien-macron-le-seul-candidat-authentiquement-europeen-2957101 (date of access: 03.10.2017).

Benoît Hamon: «Je refuse de m'accrocher au monde ancien, je me projette» // Liberation. 14.04.2017. - URL: http://www.liberation.fr/politiques/2017/04/14/benoit-hamon-je-refuse-de-m-accrocher-au-monde-ancien-je-me-projette_1562956 (date of access: 03.10.2017).

BerdahA. Popularité: à 4% de bonnes opinions, Hollande touche le fond // Le Figaro. 25.10.2016. -URL: http://www.lefigaro.fr/politique/le-scan/2016/10/25/25001 -20161025ARTFIG00143-popularite-a-4-de-bonnes-opinions-hollande-touche-le-fond.php (date of access: 03.10.2017).

Débat du second tour de la présidentielle Le Pen/Macron - L'Etat doit être stratège (Le Pen) // YouTube. 05.05.2017. - URL: https://www.youtube.com/watch?v=_5TyjlB9J2o (date of access: 03.10.2017).

Discours de François Fillon à ses soutiens parlementaires. 13 juillet 2016. - URL: https://www. fillon2017.fr/discours-aux-parlementaires/ (date of access: 03.10.2017).

Douet F. «La promesse du Front national de baisser l'impôt sur le revenu relève du marketing électoral» // Le Monde. 20.02.2017. - URL: http://www.lemonde.fr/argent/article/2017/02/20/ la-promesse-du-front-national-de-baisser-l-impot-sur-le-revenu-releve-du-marketing-electoral_5082599_1657007.html#ByaUJJWZL2d7tI7y.99 (date of access: 03.10.2017).

Dupont-Aignan N. Mon agenda de president. 100 jours pour tout changer. P. 2017.

Emmanuel Macron: «On se fout des programmes, ce qui importe c'est la vision» // RTL. 01.11.2016. -URL: https://www.youtube.com/watch?v=nudh1VtxLt8 (date of access: 03.10.2017).

Emploi, chômage, revenus du travail, édition 2017 - Insee Références. P. 94-95. - URL: https:// www.insee.fr/fr/statistiques/2899434?sommaire=2891780 (date of access: 03.11.2017).

En marche. - URL : https://en-marche.fr/ (date of access: 03.10.2017).

Fillon F. «Je veux faire pour les Français» : Discours à Sablé-sur-Sarthe. - URL: https://www. fillon2017.fr/discours-sable/ (date of access: 03.10.2017).

Fillon F. Mon projet pour la France. - URL: https://www.force-republicaine.fr/mon-projet-pour-la-france/ (date of access: 03.10.2017).

Fontana Ph, Decock A., Vries G. de et al. François Fillon: appel de juristes contre un coup d'Etat institutionnel // Atlantico. 18.02.2017. - URL: http://www.atlantico.fr/decryptage/francois-fillon-appel-juristes-contre-coup-etat-institutionnel-geoffroy-vries-philippe-fontana-andre-decocq-2967969.html (date of access: 03.10.2017).

Fulda A. Emmanuel Macron, un jeune homme si parfait. P. 2017.

Galiero E. Marie-France Garaud: «Marine Le Pen a le sens de l'État» // Le Figaro. 28.04.2017. - URL: http://www.lefigaro.fr/elections/presidentielles/2017/04/27/35003-20170427ARTFIG00361-marie-france-garaud-marine-le-pen-a-le-sens-de-l-etat.php (date of access: 03.10.2017).

HaddadM.-P. Vidéos - Macron affirme désormais être «de droite et de gauche» // RTL. 14.03.2017. -URL: http://www.rtl.fr/actu/politique/videos-macron-affirme-desormais-etre-de-droite-et-de-gauche-7787662882. (date of access: 03.10.2017).

Hamon B. Mon projet pour faire battre le coeur de la France - URL: https://www.benoithamon2017. fr/ (date of access: 03.10.2017).

Intentions de vote - Election présidentielle 2017 // Elabe. 17.04.2017. - URL: https://elabe.fr/ intentions-de-vote-election-presidentielle-2017-11/ (date of access: 03.10.2017).

Koutnouyan E. Union européenne : les Français de plus en plus eurosceptiques // Le Monde. 08.006.2016. - URL: http://www.lemonde.fr/europe/article/2016/06/08/union-europeenne-les-francais-de-plus-en-plus-eurosceptiques_4941770_3214.html (date of access: 03.10.2017).

L'HuillierM. Les Français et la politique : désintérêt ou crise de confiance ? - URL: http://delitsdopinion. com/1analyses/les-francais-et-la-politique-desinteret-ou-crise-de-confiance-2633/ (date of access: 03.10.2017).

Le Grand Débat - Mardi // YouTube.com. 04.04.2017. - URL: https://www.youtube.com/ watch?v=DbClsR-C2OM (date of access: 03.10.2017).

Le Pen M. 144 engagements présidentiels. Marine 2017. - URL: https://www.marine2017. fr/wp-content/uploads/2017/02/projet-presidentiel-marine-le-pen.pdf (date of access: 03.10.2017).

Le Pen M. Un Etat-stratège...// Twitter. 26.09.2016. - URL: https://twitter.com/MLP_officiel/ status/780461653662035968 (date of access: 03.10.2017).

Le Président du MEDEF, Pierre GATTAZ « enthousiasmé » par Emmanuel MACRON .. // La cgt. 10.02.2017. - URL: http://www.cgt-unilever-hpc-france.com/2017/02/le-president-du-medef-pierre-gattaz-enthousiasme-par-emmanuel-macron.html(date of access: 03.10.2017).

Le regard des Français sur le bilan de mi-mandat de François Hollande // Harris interactive. 04.11.2014. - URL: http://harris-interactive.fr/opinion_polls/le-regard-des-francais-sur-le-bilan-de-mi-mandat-de-francois-hollande/ (date of access: 03.10.2017).

Liste de sondages sur l'election presidentielle francaise de 2017 // Wikipedia. - URL: https:// fr.wikipedia.org/wiki/Liste_de_sondages_sur_l%27%C3%A9lection_pr%C3%A9sidentielle_ fran%C3%A7aise_de_2017 (date of access: 03.10.2017).

Macron E. Emmanuel Macron président. Programme. - URL: https://en-marche.fr/emmanuel-macron/le-programme (date of access: 03.10.2017).

Martinat Ph. Les Français et les partis politiques: le FN domine le match. - URL: http://www. leparisien.fr/politique/sondage-les-francais-et-les-partis-politiques-le-fn-domine-le-match-13-06-2015-4860083.php (date of access: 03.10.2017).

Martin C. Mélenchon a-t-il raison de dire que «60% des Français n'ont pas de religion»? / RTL. 05.04.2017. - URL: http://www.rtl.fr/actu/politique/le-grand-debat-melenchon-le-pen-religion-7787970542 (date of access: 03.10.2017).

Mélenchon J. L. L'Avenir en commun, le programme. - URL: https://avenirencommun.fr/avenir-en-commun/ (date of access: 03.10.2017).

Mélenchon, star incontestée des réseaux sociaux pour le sprint final - URL: http://www.lopinion. fr/edition/politique/melenchon-star-incontestee-reseaux-sociaux-sprint-final-124782 (date of access: 03.10.2017).

Mélenchon a-t-il raison de dire que «60% des Français n'ont pas de religion» ? - URL: http://www. rtl.fr/actu/politique/le-grand-debat-melenchon-le-pen-religion-7787970542 (date of access: 03.10.2017).

Onfray M. Décadence. Vie et mort du judéo-christianisme. Flammarion. 2017.

Pierret B. Résultats présidentielle 2017: Henri Guaino ne compte pas voter contre le FN // RTL.25.04.2017. - URL: http://www.rtl.fr/actu/politique/henri-guaino-ne-compte-pas-voter-pour-contrer-le-front-national-7788283009 (date of access: 03.10.2017).

Présidentielle 2017: le débat entre Emmanuel Macron et Marine Le Pen résumé en 5 minutes // Le Monde. 04.05.2017. - http://www.lemonde.fr/election-presidentielle-2017/video/2017/05/04/ presidentielle-2017-le-debat-entre-emmanuel-macron-et-marine-le-pen-resume-en-5-minutes_5121974_4854003.html (date of access: 03.10.2017).

Primaire ouverte de la droitr et du centre. - URL: http://www.primaire2016.org/resultats/ (date of access: 03.10.2017).

Primaires citoyennes. 22-29 Janvier 2017. - URL: http://www.lesprimairescitoyennes.fr/ (date of access: 03.10.2017).

Qui sont les soutiens du candidat Macron? // LE MONDE 28.02.2017 http://www.lemonde. fr/election-presidentielle-2017/article/2017/02/28/les-soutiens-d-emmanuel-macron_5087064_4854003.html(date of access: 03.10.2017).

Quinault-Maupoil T. Christine Boutin: «Contre Macron, je voterai Le Pen» // Le Figaro. 25.04.2017. - URL: http://www.lefigaro.fr/elections/presidentielles/2017/04/24/35003-20170424ARTFIG00300-christine-boutin-contre-macron-je-voterai-le-pen.php (date of access: 03.10.2017).

Raulin N. Macron ni de droite ni de gauche... ni hors système // Liberation. 03.02.2017. - URL: http://www.liberation.fr/politiques/2017/02/03/macron-ni-de-droite-ni-de-gauche-ni-hors-systeme_1546275 (date of access: 03.10.2017).

Résultats de la consultation sur le second tour de l'élection présidentielle. // La France insoumise 02.05.2017. -URL: https://lafranceinsoumise.fr/2017/05/02/resultats-de-consultation-second-tour-de-lelection-presidentielle/ (date of access: 03.10.2017).

Résultats de l'élection présidentielle 2002 - URL: https://www.interieur.gouv.fr/Elections/Les-

resultats/Presidentielles/elecresult_presidentielle_2002/(path)/presidentielle_2002/FE.html

(date of access: 03.10.2017).

Résultats de l'élection présidentielle 2007. - URL: https://www.interieur.gouv.fr/Elections/Les-resultats/Presidentielles/elecresult__presidentielle_2007/(path)/presidentielle_2007/FE.html (date of access: 03.10.2017).

Résultats de l'élection présidentielle 2012 - URL: https://www.interieur.gouv.fr/Elections/

Les-resultats/Presidentielles/elecresult_PR2012/(path)/PR2012/FE.html (date of access:

03.10.2017).

Résultats de l'élection présidentielle 2017 - URL: https://www.interieur.gouv.fr/Elections/Les-

resultats/Presidentielles/elecresult__presidentielle-2017/(path)/presidentielle-2017/FE.html

(date of access: 03.10.2017).

Sondage exclusif sur les priorités des Français : la lutte contre le chômage reprend le pas sur la sécurité et l'anti-terrorisme (et bien d'autres leçons pour les candidats 2017.) // Atlantico. 07.12.2016. - URL: http://www.atlantico.fr/rdv/politico-scanner/sondage-exclusif-priorites-francais-lutte-contre-chomage-reprend-pas-securie-et-anti-terrorisme-et-bien-autres-lecons-pour-2900717.html (date of access: 03.10.2017).

Sondage: Le Pen au second tour, Juppé en tête au premier. http://www.europe1.fr/politique/sondage-le-pen-au-second-tour-juppe-en-tete-au-premier-2854006 (date of access: 03.10.2017).

Zemmour É. Le Suicide Français. 2014.