CC BY
27
ВЫБОР ТРУДОВОЙ САМОРЕАЛИЗАЦИИ И СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИНТЕГРАЦИИ С ПОЗИЦИЙ ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЙ МИГРАНТАМИ
Аннотация. В статье, на основе изучения международного опыта регулирования трудовой миграции, предпринята попытка провести сравнительный анализ существующих вызовов и механизмов, направленных на регулирование миграции в Армении, Молдове и Грузии. Показана необходимость принимать во внимание как интересы экономических агентов, так и социальные сети, выстраиваемые предыдущими поколениями мигрантов в принимающем обществе, включая нишевое этническое предпринимательство в структуре экономики страны-реципиента
Ключевые слова. Трудовая миграция, регулирование миграции, социальный капитал, социальная сеть, секторальная занятость
Hayrapetyan Е.М., Levitskaya A.N., Golokhvastov D.V.
CHOICE OF LABOR ACTIVITY AS SELF-ACTUALIZATION AND OF SOCIAL-ECONOMIC INTEGRATION AS FACTORS FOR MIGRATION MAKING DECISION
Abstract. The paper presents a comparative analysis of the existing challenges and mechanisms aimed at regulating migration in the Republic of Armenia, the Republic of Moldova and Georgia, based on the study of international experience in regulating labor migration. The article identifies the need to take into account both the interests of migrants as individual economic agents and the social networks built by previous generations of migrants in the host society, including the niche ethnic entrepreneurship of the diaspora and the structure of the economy of the recipient country.
Keywords. Labor migration, migration regulation, social capital, social network, sectoral employment.
Введение
Процессы миграции затронули практически все страны мира. На это повлияли возросшая мобильность человеческого фактора, интеграционные процессы второй половины ХХ в., развитие информационного пространства и распространение данных [2], позволяющих как сравнивать условия на рынках труда и модели трудового поведения в разных странах и регионах [1], так и сформировать более обоснованную и подтвержденную документами и контрактными договоренностями траекторию трудовой карьеры.
ГРНТИ 06.73.15
© Айрапетян Э.М., Левицкая А.Н., Голохвастов Д.В., 2020
Эдгар Мурадович Айрапетян - главный специалист Министерства по чрезвычайным ситуациям Республики Армения, аспирант кафедры экономики и управления социально-экономическими системами Санкт-Петербургского университета технологий управления и экономики.
Александра Николаевна Левицкая - аспирант кафедры экономики и управления социально-экономическими системами Санкт-Петербургского университета технологий управления и экономики.
Дмитрий Владимирович Голохвастов - кандидат экономических наук, доцент кафедры экономики и управления социально-экономическими системами Санкт-Петербургского университета технологий управления и экономики. Контактные данные для связи с авторами (Голохвастов Д.В.): 191023, Санкт-Петербург, Садовая ул., 21 (Russia, St. Petersburg, Sadovaya str., 21). Е-mail: nnp @unecon.ru. Статья поступила в редакцию 05.08.2020.
Анализ новых факторов миграции
Росту мобильности в современных условиях способствует расширение инфо-пространства, повышение осведомленности и упрощение контрактации, возрастание доверия благодаря механизмам интерактивного интернета Web 2.0 [22] (сбор отзывов, рост интерактивности, широкие возможности получить рекомендации и проверить их, связавшись с рекомендателем, множественность источников, позволяющих сверить данные) и цифровизации данных, что исключает ошибки и намеренные искажения, вносимые человеческим фактором. Новые поколения «цифровых аборигенов» с детства осваивают в качестве базового навыка необходимость проверять информацию в нескольких источниках, но одновременно активно участвуют в социальных движениях, разнообразных флешмобах и виртуальных сообществах [11], что упростило поиск решения бытовых проблем на месте приезда, работы или отдыха (уже не говоря о sharing economy и новых формах распределенного потребления, в ряде случаев - на условиях бесплатности, на уровне инициативной поддержки и культурного, коммуникационного обмена).
Произошло расширение спектра выбора жизненной траектории и формы активности. Если ранее барьер на вход в категорию высококвалифицированных работников [12] определялся финансовыми возможностями домохозяйства обеспечить дорогостоящее образование, то вторая половина ХХ и начало XXI вв. предоставили более широкий ассортимент программ поддержки для талантливой молодежи, стремящейся получить образование [7]. Наряду с работой по найму, сегодня расширяются и возможности самореализации в предпринимательской активности, самозанятости, фрилансе и проектных работах [4]. Растущая доступность кредитов, в т.ч. в форме венчурного финансирования старт-апов, позволяет сегодня вовлечь в предпринимательство те категории населения, которые ранее в принципе не могли рассчитывать на финансирование их проектов, идей и на переход от наемного труда в организационной иерархии к самостоятельной деятельности.
Наконец, общее повышение качества жизни и насыщение рынков, возрастание базового уровня ожидаемого удовлетворения потребностей населения приводит к новой иерархии ценностей и системе мотивации трудового поведения [8], в которой высшие позиции начинают занимать социальные потребности (признание, самореализация). Это приводит к новым факторам привлекательности среды страны, принимающей миграционные потоки. Если ранее достаточно было говорить об уровне оплаты труда, то сегодня привлечение наиболее высококачественных трудовых ресурсов на принимающую территорию определяется такими критериями, как наличие комфортной среды, развитой сферы услуг, в частности, банковского сектора, здравоохранения и образования (как для самих сотрудников, так и для членов их семей, прежде всего, детей и пожилых родителей), развлечений, разнообразного досуга.
Совокупность этих факторов определяет поведение в рамках интеллектуальной и образовательной миграции, в условиях экономики знаний и цифровизации всех общественных процессов [3]. Следует отметить, что в отношении трудовой миграции в целом эти факторы не замещают, а дополняют традиционные причины миграции, которые определяются выталкивающими (из стран-доноров) и притягивающими (в страны-реципиенты) процессами: если ранее трудовая миграция практически полностью означала встраивание в этническое нишевое предпринимательство, сформированное предшествующими поколениями мигрантов, то III тысячелетие существенно расширило ассортимент возможных траекторий самореализации и версий интеграции в принимающее общество, вплоть до сохранения собственной социокультурной идентичности в любой стране в связи с постоянной сменой географического местоположения трудовой деятельности (например, высококвалифицированные специалисты в IT-секторе, эксперты консалтинговых агентств, архитекторы и т.п. проектные работы). Специфика Армении, Молдовы и Грузии в рассматриваемых процессах
По комбинации специфических факторов выделяется группа бывших республик СССР - стран с переходной экономикой, где существуют схожие предпосылки развития миграции. Постсоветский регион пережил сходные процессы в конце 1980-х - начале 1990-х гг. В данной статье предпринята попытка провести сравнительный анализ миграционных процессов в трех странах - бывших советских республиках, а именно: Армении, Молдове и Грузии.
Распад Советского Союза привёл к тому, что все три названные страны стали донорами трудовой миграции в связи с проблемами реформирования общества и экономики, разрушением налаженных социально-экономических, политических и культурных связей [9]. Трудности, возникшие в первые годы независимости, и проблемы, вызванные административными, экономическими и социальными реформами, привели к расширению миграционных процессов, особенно в экономических це-
лях [18, с. 44]: бедность, отсутствие перспектив трудоустройства и низкая заработная плата явились факторами выталкивания; в то время как более высокий уровень жизни за рубежом выступал в качестве фактора притяжения [13].
Страны с переходной экономикой испытали не только давление перехода, смены общественной, социально-политической и социально-экономической модели [10], но и одновременные изменения в интеграционных процессах. Если между Второй Мировой войной и началом III тысячелетия Европа шла единым движением в направлении инклюзивного присоединения, включения стран Восточной Европы, Средиземноморья, Северной Африки и Ближнего Востока в сферу притяжения, то начиная с 2004-2005 гг., когда население Нидерландов и Франции проголосовало против Европейской Конституции, обнаружилось и противостояние, стремление сохранить национальную обособленность, а в 2010 г. было вслух заявлено о проблемах мультикультурализма как концепции объединения.
В результате, можно говорить об особенностях социальных конструкций, которые обеспечивают, с одной стороны, социально-экономическую интеграцию индивида в исходном или в принимающем сообществах, а с другой, институты, формируя каналы, ставят границы, иногда непреодолимые барьеры для горизонтальной социальной мобильности. Например, в этническом нишевом предпринимательстве иммигрант может занять достаточно высокие позиции, но занять место в иной социопрофес-сиональной группе практически крайне трудно, иногда в силу дискриминации, а иногда - в силу отсутствия базовых социокультурных и профессиональных навыков, знаний и компетенций.
Важную роль в притяжении, привлечении трудовых ресурсов из Молдовы и из стран Южного Кавказа, в частности, из Грузии и Армении, стали сложившиеся социальные сети на местах. Так, статистические данные по миграционным потокам, зарегистрированные в самой Республике Молдова и в принимающих странах показывают заметный перекос в сторону выезда женщин в страны Европейского Союза, где они работали, преимущественно, в сфере сервиса, динамика экономического кризиса 2008-2009 гг. демонстрирует и влияние кризиса на миграционный поток (см. табл. 1).
Таблица 1
Доля женщин в общем числе международных иммигрантов из Республики Молдова, зарегистрированных принимающими странами в 2007-2018 гг., %
2007 2008 2009 2010 2017 2018
Россия 54,3 53,7 52,9 53,5 53,8 54,2
Италия 72,8 67,2 63,5 73,2 53,3 64,7
Румыния 42,4 43,3 45,5 13,3 30,0 61,5
Испания 47,9 51,9 55,9 57,3 75,0 -
Германия 61,4 56,3 69,3 62,3 64,3 62,0
Австрия 40,9 38,8 70,0 73,3 81,6 83,3
Кипр 90,9 100,0 - - - -
Рассчитано и составлено авторами на основе базы данных Национального бюро статистики Республики Молдова (http://statbank.statistica.md/PxWeb/pxweb/en, дата обращения 29.06.2020).
Можно увидеть, например, что в 2007-2010 гг. из Молдовы в ЕС выезжало значительно больше женщин, чем мужчин, в то время как в Россию - примерно равное число с небольшим перевесом в сторону женщин (в интервале между 52,9% и 54,3%). Мигранты, выезжающие в страны СНГ, моложе, это в основном мужчины, с менее высоким уровнем образования, обычно они работают в строительстве. Лица, выезжающие в ЕС, это, в основном, женщины, люди старшего среднего возраста, люди с более высокой квалификацией и высшим, третичным образованием, занятые, главным образом, в домашнем хозяйстве или уходе за детьми. Средний возраст мигрантов, работающих в странах ЕС, составляет 37 лет; доля лиц со средним специальным или высшим образованием составляет 37,1%, по сравнению с аналогичными показателями в 34 года и 15,6% для молдавских мигрантов, выезжающих в Россию.
Выбор страны СНГ в качестве страны назначения обусловлен следующими специфическими причинами: низкая стоимость эмиграции, знание русского языка, возможность часто возвращаться домой, альтернативная деятельность для людей, работающих в сельском хозяйстве, а также для студентов во время каникул. Результаты обследования рабочей силы 2008 г. показывали [21], что молдавские ми-
гранты в странах ЕС работают преимущественно в секторе услуг, предоставляемых частным домохо-зяйствам, и более половины (53,9%) всех женщин, проживающих за рубежом, работают в этой сфере (в коммерческом секторе их доля составляет 17%), в строительстве - около 13% молдавских мигрантов, в то время как в странах СНГ преобладает их занятость в строительном секторе (68%), подавляющее большинство мужчин (74%) работают в этом секторе (см. табл. 2).
Таблица 2
Сферы деятельности мигрантов из Республики Молдова за рубежом, 2008 г., %
Всего СНГ ЕС Другие страны
Строительство 53,0 68,0 28,6 7,7
Услуги, предоставляемые частным домохозяйствам 19,6 3,1 47,3 65,5
Розничная торговля 11,4 14,3 4,7 12,2
Обрабатывающая промышленность 5,1 5,6 4,3 2,9
Гостиницы и рестораны 2,7 1,9 3,7 6,1
Транспорт и связь 3,2 3,6 2,6 0,5
Сельское хозяйство, охота и лесное хозяйство 2,4 1,0 5,8 1,7
Составлено авторами на основе отчета Национального бюро статистики Республики Молдова: National Bureau of Statistics of the Republic of Moldova: Labour migration, a complementary module to the LFS, Quarter 2, 2008.
Данные 2008 года подтверждаются и данными весны 2020 г.: «Большинство мужчин-мигрантов из Республики Молдова отправляются за рубеж трудиться в строительстве, сельском хозяйстве, сфере услуг. Как правило, они едут в Россию, Израиль и государства Европейского Союза. Женщины чаще всего трудятся домработницами или работают в сфере услуг в Италии, других европейских странах и в Израиле» [20]. Люди, уезжающие в ЕС, выбирают страну, как правило, по критерию возможности обратиться за помощью в принимающем обществе, т.е. выбирают такое направление выезда, где есть лица, которые могут оказать им поддержку в эмиграции. Социальные сети из принимающей страны очень важны для выбора места назначения: 57,4% мигрантов заявили, что родственники или друзья помогли им эмигрировать, по сравнению с 13%, воспользовавшимися услугами специализирующихся на миграции организаций, остальные уехали самостоятельно.
Сходную экономико-демографическую структуру можно обнаружить в Грузии, откуда мужчины эмигрируют, прежде всего, в страны СНГ в сектор строительства, а женщины составляют несколько меньшую долю (43,3%) от миграционного потока, но их направление отъезда - ЕС. Специалисты Грузии сходятся во мнении, что существуют определенные гендерные предпочтения при миграции в конкретные страны, что объясняет преобладание женщин в миграционных потоках в Грецию и Германию [19], а также более высокую концентрацию грузинских мужчин среди мигрантов в Россию и другие страны СНГ. Россия, как страна назначения, привлекает преимущественно грузинских мигрантов мужского пола из-за спроса на физическую работу [14, с. 33]. Типичное профессиональное расслоение отражает занятость грузинских мужчин на строительных работах, в то время как женщины работают, в основном, в качестве сиделок для пожилых людей и домашней прислуги в секторе услуг.
Исследование грузинских эмигрантов в Германии, Греции и Турции в 2014 г. с использованием комбинации качественных и количественных методов исследования показало, что общие черты эмигрантов были идентифицированы для каждой страны [15, с. 92]. В Германию грузины эмигрировали, прежде всего, в целях получения образования, причем многие прибывали в страну в рамках формальных программ обучения и трудоустройства, в то время как в Греции и Турции уровень образования был ниже и люди в основном эмигрировали в целях трудоустройства. Многие мигранты в Греции имели нелегальный статус, им было трудно адаптироваться в стране, и они часто оказывались социально изолированными.
Турция считается удобным местом для временной трудовой миграции, так как Грузия пользуется безвизовым режимом с Турцией. Исследование также выявило гендерные различия между потоками эмигрантов. В Греции мигрантами были преимущественно женщины, занятые домашней работой, в то время как Турция привлекает смешанное число женщин и мужчин, являясь местом назначения для женщин-мигрантов, работающих в качестве домашней прислуги, Турция также привлекательна
для мужчин, ищущих сезонную работу на плантациях чая и фундука, на фабриках и применяющих физический труд в строительстве и частных мастерских [16, с. 139].
Возраст, по-видимому, является миграционно-селективным фактором для грузинских мигрантов, несмотря на страну назначения. Большинство грузинских мигрантов находятся в производительном возрасте - от 20 до 50 лет, причем значительная доля мигрантов приходится на категорию 30-40 лет, когорты которых в среднем являются трудоспособными, профессионально квалифицированными и опытными. В то же время, доля мигрантов в возрасте до 30 лет заметно выше среди мигрантов в «дальнее зарубежье» (ЕС, США. Израиль) и составляет, по последним имеющимся данным, до 40% [23, с. 10].
Некоторые западноевропейские страны, такие как Германия, Франция и Великобритания, привлекают довольно молодых мигрантов из Грузии, что можно объяснить практикой организованной миграции, включая приглашение работников по хозяйству и студентов. Анализ занятого контингента в странах иммиграции (Россия, Германия, Греция, США) показывает, что большинство эмигрантов в Греции (80,0%) работают сиделками, няньками и домработницами/уборщицами, в то время как в России только 3,2% лиц занимают аналогичные должности [17, с. 24].
Кроме того, 12,9% трудовых эмигрантов в России ведут свой собственный бизнес, что реже наблюдается в других странах. Кроме того, в России проживает наибольшее количество трудовых эмигрантов, работающих в своей специализированной сфере (13%). Грузинские мигранты в основном работали в сфере услуг (в частности, бытового обслуживания), строительства и торговли. Что касается работы, выполненной в течение самого длительного времени в случае смены места работы, то 26,4% работали в строительстве, 21,9% - в домашнем хозяйстве, 8,4% - в обрабатывающей промышленности, 7,6% - в мелкой торговле, 5,3% - в сфере личных услуг и 5,1% - в сельском хозяйстве.
Эти выводы были подтверждены в 2018 г. в исследовании Азиатского банка развития [6, с. 5], в котором указано, что для Грузии и Армении типична долгосрочная эмиграция, из Грузии - преимущественно мужского населения, направленная в сектора «строительство и индивидуальный уход», из Армении - преимущественно женская в сектора «ремесла и профессиональные услуги». Женщины, как правило, занимают места в видах деятельности, связанных с обслуживанием (работа по дому, пошив одежды и т.п.), женщины имеют меньший диапазон выбора работ, чем мужчины-мигранты, сосредоточенные на профессиях в строительстве и ремеслах [5].
Наконец, рассматривая ситуацию в Армении, следует отметить, что миграция в течение веков затрагивала армянский народ, доказательством чему является многомиллионная армянская диаспора в мире. Если на рубеже Х1Х-ХХ веков миграция армян была вызвана истреблением и депортацией, насильственным переселением и массовыми убийствами, которые имели свои проявления и в 1980-х годах (погромы и убийства мирного армянского населения в азербайджанских городах Сумгаит, Баку, Кировабад и др.), то уже в новонезависимой Армении основными причинами массового оттока населения стали резкое сокращение рабочих мест и ухудшение условий жизни. Армения стала экспортером избыточной рабочей силы, в частности квалифицированных рабочих.
Массовый отток экономически активного населения существенно изменил демографическую структуру армянского общества. Уезжают, в основном, молодые, здоровые, находящиеся в репродуктивным возрасте, профессионально подготовленные граждане. Проявляется новая тенденция обоснования отъезда по семейным и демографическим причинам - перемещения, связанные с воссоединением семьи или трудовой миграции на зарубежные заработки с семьей, с намерением постоянного жительства (например, когда в семье есть мальчики и они планируют заранее избежать службы в армии, учитывая конфликтную ситуацию с Азербайджаном).
В социально-демографическую структуру мигрантов из Армении входят люди из разных слоев армянского общества. География миграционных потоков армян в основном направлена в постсоветские страны. Лидером по приему армян остается Россия (регионы, где уже установлены давние деловые контакты и связи с местной армянской диаспорой). При этом, миграция образовательного потенциала почти исключительно направлена в западные, европейские страны, образовательные миграционные потоки преимущественно включают женщин.
Заключение
Таким образом, государственное регулирование в области интеллектуальной, образовательной и трудовой миграции нуждается в существенной переориентации на интересы общества и государства в постсоветских странах, ради сохранения национальной и социально-экономической идентичности.
ЛИТЕРАТУРА
1. Авакова Э.Б., Покровская Н.Н. Международный опыт регулирования глобальной интеллектуальной миграции // Роль интеллектуального капитала в экономической, социальной и правовой культуре XXI века: сборник научных трудов участников Международной научно-практической конференции. СПб.: Изд-во СПбУТУЭ, 2016. С. 419-426.
2. Айрапетян Э.М., Черных А.Б., Покровская Н.Н. Социологический анализ трудовой и интеллектуальной миграции молодежи в условиях экономики знаний // Социология и право. 2020. № 2. С. 17-27.
3. Бесчасная А.А., Покровская Н.Н. Перспективы развития российских городов в контексте образовательной миграции молодежи // Регионология. 2018. Т. 26, № 4. С. 742-763.
4. Голохвастов Д.В., Покровская Н.Н., Смирнов П.Д. Системные нормативные регуляторы поведения рыночных агентов в условиях экономики знаний // Социология и право. 2014. № 4 (26). С. 12-23.
5. Ирназаров Ф. Основные тенденции и вопросы трудовой миграции в Центральной и Западной Азии. Азиатский банк развития, 2019.
6. Капаннелли Дж., Канбур Р. Хорошие рабочие места для инклюзивного роста в странах Центральной Азии и Южного Кавказа. Региональный отчет. Манила, Филиппины: Азиатский банк развития, 2019.
7. Клементовичус Я.Я., Бурова Н.В., Покровская Н.Н. Академическая мобильность в рамках Болонского процесса. СПб: Изд-во СПбГУЭФ, 2006. 78 с.
8. Покровская Н.Н. Нормативная и ценностная регуляция экономического поведения российских работников // Журнал социологии и социальной антропологии. 2008. № 3. С. 100-110.
9. Проблемы европейской безопасности: сб. науч. тр. Вып. 1: Проблемы европейской безопасности / ред.- сост. вып. Г.И. Кутырев, Ф.О. Трунов. М.: ИНИОН РАН, 2016. 232 с.
10. Рынки труда и возможности трудоустройства: тенденции и проблемы в Армении, Азербайджане, Беларуси, Грузии, Республике Молдова и Украине. Люксембург: Европейский Фонд образования, бюро публикаций ЕС, 2011. 268 с.
11. Слободской А.Л., Теребкова Т.А., Гарин А.К. Цифровое образование и новое технологическое поколение: спрос на новый контент в обучении // Наука о данных. Материалы международной научно-практической конференции. СПб.: СПбГЭУ, 2020. С. 287-289.
12. Фэн В., Чуньчан Х., Покровская Н.Н. Закономерности миграции специалистов в Китае и в России // Человек и Труд. 2007. № 8. С. 80-87.
13. ADEPT/Expert-Grup: Developments, trends and forecasts relating to the Moldovan labour market and its approximation to the EU Standards. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.e-democracy.md/files/lm-policy-paper.pdf (дата обращения 22.03.2020).
14. Badurashvili I. Determinants and Consequences of Irregular Migration in a Society under Transition. The Case of Georgia, Caucasus. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://paa2004.princeton.edu/papers/41960 (дата обращения 08.04.2020).
15. Badurashvili I. Out-Migration from Georgia to Moscow and Other Destinations // Genov N., Savvidis T. (ed.) Transboundary Migration in the Post-Soviet Space: Three comparative case studies. Frankfurt-am-Main: Peter Lang, 2011.
16. International Centre for Migration Policy Development ICMPD, Georgian Diaspora and Migrant Communities in Germany, Greece and Turkey: Transnational Realities and Ties with Georgia. Vienna: International Centre for Migration Policy Development, 2014.
17. Labour Market Analysis of Georgia 2017. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.lmis.gov.ge/ Lmis/Lmis.Portal.Web/Handlers/GetFile.ashx?Type=Content&ID=b0c44289-6d97-44a7-b59a-336ca9b885c7 (дата обращения 10.04.2020).
18. Labour migration and the risks of migration. ILO/NBS, 2008.
19. Lundkvist-Houndoumadi M. Treading on the fine line between self-sacrifice and immorality: Narratives of emigrated Georgian women // Transcience Journal. 2010. № 1 (2). Р. 50-70.
20. Munteanu G. Moldovenii revin la munca peste hotare, dar unii raman blocati acasa // Vocea Poporului, № 21-3, Julie 2020.
21. National Bureau of Statistics of the Republic of Moldova: Labour migration, a complementary module to the LFS, Quarter 2, 2008.
22. Pokrovskaia N.N. Tax, financial and social regulatory mechanisms within the knowledge-driven economy. Block-chain algorithms and fog computing for the efficient regulation // Proceedings of 2017 XX IEEE International Conference on Soft Computing and Measurements, SCM 2017. N.Y.: IEEE Explore, 2017. Р. 709-712.
23. Social Impact of Emigration and Rural-Urban Migration in Central and Eastern Europe, VT/2010/001. Georgia. 2012.
