CC BY
18
УДК 94(47).084.8 ао1:10.21685/2072-3024-2021-1-5
Вятская деревня в 1945-1953 гг.: основные проблемы развития
Д. Н. Конышев
Волго-Вятский институт (филиал) Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), Киров, Россия
Denis-Konyshev@mail.ru
Аннотация. Актуальность и цели. Поиск оптимальных методов развития аграрного сектора экономики, решения проблемы продовольственной безопасности, импорто-замещения и повышения уровня жизни на селе одновременно с ответом на демографические угрозы современной России обуславливает изучение исторического опыта развития села. Это позволяет осмыслить выработку и реализацию мер государственной политики в конкретных исторических условиях - перехода от Великой Отечественной войны в условиях необходимости восстановления народного хозяйства к периоду реформ аграрной сферы в условиях оттепели. Цель исследования заключается в анализе основных мер государства в данный период времени с точки зрения их обусловленности и эффективности. Материалы и методы. Обоснованность результатов исследования обеспечивается анализом и введением в научный оборот новых исторических источников, содержащихся в Государственном архиве Российской Федерации, Российском государственном архиве новейшей истории, Российском государственном архиве экономики, Государственном архиве Кировской области и Государственном архиве социально-политической истории Кировской области. Особое место занимают отчеты и статистические данные партийных и советских органов, на основе которых принимались различные хозяйственные решения, а также материалы делопроизводства, данные статистики, обращения и жалобы в органы власти простых крестьян. Методология статьи опирается на сравнительно-исторический метод, применение которого позволяет сравнить изменения в вятской деревне в рамках обозначенного периода; статистический метод, значимость которого очевидна для сопоставления показателей и динамики сельскохозяйственного развития региона. Результаты. Изучены меры государственной политики в отношении аграрного сектора экономики и крестьянства и их отражение на развитии сельского хозяйства. Проанализирована конкретная историческая информация, раскрывающая бедственное положение советской деревни как в целом по стране, так и в рамках Кировской области. Выводы. На основе анализа документальных и историографических источников сделан вывод о незыблемости колхозно-совхозной системы и административном нажиме на деревню как главных определяющих факторах аграрной политики советского государства в послевоенный период, о бедственном положении села и крестьянства на фоне обострения демографической, продовольственной и других проблем деревни, объективно обуславливающих потребность изменений.
Ключевые слова: сельское хозяйство, деревня, крестьянство, колхозы, аграрная политика
Для цитирования: Конышев Д. Н. Вятская деревня в 1945-1953 гг.: основные проблемы развития // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2021. № 1. С. 41-54. аоЫ0.21685/2072-3024-2021-1-5
© Конышев Д. Н., 2021. Контент доступен по лицензии Creative Commons Attribution 4.0 License / This work is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 License.
The Vyatka village in 1945-1953: the main problems of development
D.N. Konyshev
Volga-Vyatka Institute (branch) of the Kutafin Moscow State Law University (MSLA), Kirov, Russia Denis-Konyshev@mail.ru
Abstract. Background. The search for optimal methods for the agricultural sector development of the economy, solving the problem of food security, import substitution and raising the standard of living in the countryside simultaneously with the response to the demographic threats of modern Russia determines the study of the historical experience of rural development. This makes it possible to comprehend the development and implementation of public policy measures in specific historical conditions - the transition from the Great Patriotic War in the context of the need to restore the national economy to the period of reforms in the agrarian sector in the thaw. The purpose of the study is to analyze the main measures of the state in this period of time in terms of their conditionality and effectiveness. Materials and methods. The validity of the from research results provided by the analysis and introduction into scientific circulation of new historical sources contained in the State Archive of the Russian Federation, Russian State Archive of contemporary history, Russian State Archive of economy, State Archive of the Kirov region and the State Archive of social and political history of the Kirov region. A special place is given to reports and statistics of the party and Soviet bodies, on the basis of which various economic decisions were made, as well as records, statistics, appeals and complaints to the authorities of ordinary peasants. The methodology of the article is based on the comparative-historical method, the use of which allows to compare the changes in the Vyatka village within the specified period; statistical method, the importance of which is obvious for comparing indicators and dynamics of agricultural development of the region. Results. The measures of state policy in relation to the agricultural sector of the economy and the peasantry and their reflection on the development of agriculture are studied. Specific historical information revealing the plight of the Soviet village as a whole in the country and within the Kirov region is analyzed. Conclusions. The analysis of documentary and historiographical sources allows the conclusion to make about the inviolability of the system of collective farms and state farms and administrative pressure on village as the main determinants of agrarian policy of the Soviet state in the postwar period, about the plight of the village and of the peasantry against the background of worsening demographic, food and other problems of the village, objectively determining need for changes.
Keywords: agriculture, village, peasantry, collective farms, agrarian policy For citation: Konyshev D.N. The Vyatka village in 1945-1953: the main problems of development. Izvestiya vysshikh uchebnykh zavedeniy. Povolzhskiy region. Gumanitarnye nauki = University proceedings. Volga region. Humanities. 2021;1:41-54. (In Russ.). doi:10.21685/2072-3024-2021-1-5
Время 1945-1953 гг. стало переходным от чрезвычайных условий Великой Отечественной войны к мирному времени. Кто-то из историков рассматривает первые послевоенные годы не иначе как период «победоносного сталинизма», когда сам факт Победы в Великой Отечественной войне снял с повестки дня все сомнения в преимуществах социалистической экономики и в колхозном строе как ее части. Исследователи называют «доктринальные свойства» среди причин замораживания уровня жизни после войны [1, с. 142]. Другими период первых послевоенных лет трактуется с позиции продолжения чрезвычайных мер, принятых в период 1941-1945 гг. и обусловленных
потребностями военного времени. Действительно, с одной стороны, вектор развития советского общества после окончания тяжелых испытаний закладывался еще в военное время (и здесь уместно упомянуть восстановление разрушенного хозяйства по мере освобождения советской территории от врага), с другой стороны, переход полностью на мирные рельсы произошел не ранее 1946 г. - и может быть связан с окончанием демобилизации из армии.
Вместе с тем победа расценивалась тогдашним руководством страны в лице И. В. Сталина как объективный показатель преимуществ СССР и его социально-экономического и политического строя, выдержавшего практически в одиночку натиск объединенного потенциала наиболее развитых стран Европы (как союзников Германии, так и завоеванных ей). Поэтому вполне логичным представляется отсутствие попыток каких-либо реформ в экономике сразу после войны. И следующей хронологической точкой развития страны выступит 1953 г., связанный со смертью вождя, политической борьбой и сентябрьским Пленумом ЦК КПСС. Именно в период так называемой оттепели придется решать многие насущные проблемы послевоенного села и крестьянства.
При всех трудностях послевоенного развития общества и деревни, обусловленного острейшей нехваткой ресурсов и большим уроном вследствие войны, жизнь так или иначе улучшалась, это было вполне объективным процессом, поскольку мирное время всегда лучше военных потрясений.
Урон от событий периода Великой Отечественной войны был достаточно тяжелым для всего Советского государства и общества. По подсчетам Т. М. Тимошиной, в 1945 г. производство сельскохозяйственной продукции сократилось по сравнению с 1940 г. почти на 50 % [2, с. 296]. Страна встретила войну преимущественно крестьянской (согласно Всесоюзной переписи населения 1939 г.), следовательно, крестьяне в большем количестве оказались в рядах армии, чем жители городов, а это в свою очередь привело к большему числу потерь среди селян на фронте. Это было вызвано большей вовлеченностью крестьян в призыв на фронт, а также приоритетным развитием промышленности в период войны, требовавшей новых рабочих рук и обусловившей миграцию из села в город. Начатые войной процессы в экономике и переселении продолжались и в первые послевоенные годы.
По Российской Федерации в 1939 г. более 72 млн человек проживали на селе - или 66 % всего населения. Кировская область накануне и в годы войны также представляла из себя преимущественно крестьянский регион. Согласно последней предвоенной всесоюзной переписи населения 1939 г. в деревне проживало около 1 млн 900 тыс. человек (или 85 %). Такая ситуация была типична для Волго-Вятского экономического региона, включавшего кроме Кировской области еще 4 региона - в городах проживало не более 32 % населения. Из общего числа в 1 млн 892 тыс. жителей данной области в городах проживало всего 15 % - 334 тыс. человек [3, с. 22].
Подобная структура населения страны не могла не сказаться на преобладании сельского населения на фронте: около 70 % личного состава Красной армии в период войны составляли выходцы из деревни [4, с. 43]. Логичным следствием военных лет (из-за наибольшего для селян числа погибших на фронте, миграции в город, снижения рождаемости и роста смертности) стало
ухудшение демографической ситуации именно для села, оказавшегося в гораздо худших условиях, чем город.
Общая гибель населения Кировской области на фронте (по данным Всероссийской книги памяти) составила около 250 тыс. человек [5, с. 10] -около 11 % от всего довоенного населения. К моменту окончания войны в 1945 г. в деревне проживало на 640 тыс. человек меньше1.
Все эти процессы приводили к нехватке рабочих рук на селе. По оценкам советских историков, уменьшение числа трудоспособных крестьян за время войны составило около 38 % [6, с. 176]. Уменьшение числа мужчин трудоспособного возраста по рассматриваемому региону составило около 50 %2.
Вследствие тяжелых условий жизни в деревне уменьшение числа трудоспособного населения происходило постоянно, несмотря на различные запреты. Так, в 1950 г. из колхозов в промышленность выбыло по региону 29,4 тыс., в 1951 г. - 44,5 тыс., в 1952 г. - 32,8 тыс. человек3. После окончания демобилизации и первых послевоенных лет, призванных начать восполнять демографические потери войны, число колхозного крестьянства региона продолжало сокращаться. Если на 1 января 1948 г. колхозников было 331 577 человек, то к концу года - уже 325 960 человек4.
В среднем за год общее количество населения деревни по Кировской области уменьшалось на 2,2 % от общего числа жителей и на 6,7 % от 448,2 тыс. от количества трудоспособного населения села в 1950 г.5 В одном из отчетов в ЦК областные власти отмечали «большую текучесть рабочей
силы из колхозов», когда «с каждым годом молодежи становится все
6
меньше» .
В 30 % всех колхозов региона к 1949 г. на 1 трудоспособного колхозника приходилось более 5 гектар посевной площади, в 23 % - от 4 до 5 гектар, в 29 % хозяйств - от 2,6 до 3,8 гектар7.
Дальнейшее демографическое развитие не смогло компенсировать потерь: по данным Всесоюзной переписи населения 1959 г., в вятской деревне проживало только 1 млн 212 тыс. [7, с. 18] - почти на 700 тыс. человек меньше, чем в 1939 г. Закономерной была первоочередная убыль населения наиболее трудоспособного возраста, либо погибших на фронте, либо наиболее востребованных вне деревни в послевоенной жизни. Одновременно сокращалась и общая численность населения всей Кировской области - к завершению советской эпохи в 1989 г. в регионе проживало 1 млн 630 тыс. человек (вместо 2 млн 200 тыс. довоенных лет) и всего 513 тыс. проживающих в сельской местности вместо 1 млн 892 тыс. [8, с. 28]. Таким образом, общая направленность демографических потерь в годы войны и послевоенного развития
1 Государственный архив Кировской области (ГАКО). Ф. Р-2344. Оп. 2. Д. 1683. Л. 44.
2 Государственный архив социально-политической истории Кировской области (ГАСПИКО). Ф. 1290. Оп. 20. Д. 32 Б. Л. 2.
3 ГАСПИКО. Ф. 1290. Оп. 26. Д. 14. Л. 10.
4 Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. А-374. Оп. 7. Д. 3222. Л. 26.
5 ГАРФ. Ф. А-310. Оп. 20. Д. 451. Л. 10-11.
6 Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Ф. 5. Оп. 24. Д. 583. Л. 255. 7
7 Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 138. Д. 225. Л. 7.
заложила вектор как общей убыли населения региона, так и уменьшения сельского населения при росте городского.
Уменьшение социальных ресурсов в послевоенный период имело важное негативное значение. Согласно мнению Р. Г. Пихои, «страна подошла к исчерпанию главного источника экстенсивного экономического роста -людских ресурсов» [9, с. 67].
После окончания войны предвиденным явлением стали повсеместные ожидания лучшей жизни, важной составляющей которой в народных настроениях стали послабления в сторону крестьянства - как видно из приведенных цифр, главной силы, вынесшей на своих плечах основные тяготы войны. Едва ли не преобладающим лейтмотивом жизни послевоенной деревни, содержащимся в общественных настроениях, было «закончится война -колхозы распустят». Согласно Е. Ю. Зубковой, для крестьянства главные надежды на перемены к лучшему аккумулировались в одном и главном вопросе: что будет после войны с колхозами [10, с. 61].
Однако окончание войны не только не означало послаблений в сторону деревни, но и принесло новое ужесточение государственной политики по отношению к сельскому хозяйству и крестьянству как его главной социальной силе. И. В. Сталин рассматривал крестьянина не иначе как должника советской власти, обязанного платить государству за пользование землей [11, с. 484]. В чем-то продолжение административного и экономического нажима на крестьянство было объективно обусловлено: структура советской экономики с приоритетным развитием промышленности не менялась, за годы войны произошло кардинальное уменьшение ресурсов сельского хозяйства, особенно социальных. Одновременно требовалось быстро увеличить объем сельскохозяйственной продукции для преодоления голода 1946-1947 гг., отмены карточной системы и доказательств преимуществ социализма. В чем-то послевоенная политика в деревне была определена изначальным отношением советской власти к крестьянству как второстепенному классу в сравнении с рабочим классом, в силу которого И. Е. Зеленин называет деревню «вечным пасынком города после 1917 г.» [12, с. 20].
В 1947 г. государство принимает Указ Верховного Совета СССР «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества», ужесточающий ответственность за имущественные преступления, более жестко защищавший государственное имущество, чем личное. До нескольких лет лишения свободы в лагерях можно было получить за кражу нескольких килограмм зерна. В результате произошло увеличение числа крестьян, привлеченных к уголовной ответственности за мелкие хищения. По Кировской области за 1947 г. увеличилось общее число осужденных за преступления сразу на 4 тыс. человек по сравнению к предыдущему году. За 1945-1948 гг. по Кировской области было осуждено за уголовные преступления 1039 председателей колхозов и 23 971 крестьянин (около 2 % от общего числа жителей деревни в регионе на 1945 г.)1.
Еще одним примечательным послевоенным актом в отношении деревни стал Указ от 2 июня 1948 г., согласно которому на основании решения колхозного собрания подлежали высылке из деревни лица, уклоняющиеся от
1 ГАСПИКО. Ф. 1290. Оп. 21. Д. 38. Л. 91-93.
работы в колхозе и ведущие «антиобщественный, паразитический образ жизни». Указ 1948 г. Е. Ю. Зубкова оценивает как «дубину», с помощью которой власти надеялись загнать крестьян обратно в колхозы [10, с. 29].
Заметим, что зачастую для выселения из родной деревни одного нежелания работать в колхозе было мало, во внимание принимались другие негативные характеристики личности - наличие судимости в прошлом, злоупотребление алкоголем, хулиганские поступки и т.п. Не сыграло применение данного Указа и сколько-нибудь заметной роли в общей безрадостной картине колхозной жизни после войны - применялся он недолго и процент выселенных был достаточно маленьким от общего числа крестьян.
Наиболее часто выселяли в другие регионы с 1948 по 1952 г., хотя уже в 1949 г. количество общественных приговоров о выселении резко пошло на спад, что было обусловлено еще и тем, что условия жизни в вятской деревне после войны были далеки от идеальных и мало отличались от жизни в других регионах, куда отправляли выселяемых. По мнению автора статьи, данный Указ нужно рассматривать еще и как меру профилактики правонарушений и преступности на фоне послевоенных трудностей. Всего по вятской деревне за период действия Указа было выселено не более 200 человек1. Принятие данных мер свидетельствует скорее об отношении политического руководства к крестьянству и стремлении профилактики совершения правонарушений в деревне.
Однако административный нажим имел достаточно ограниченные возможности в тех условиях. Так, объем довоенных посевов не был достигнут по региону вплоть до 1953 г.: если в 1940 г. под зерновыми было занято 1 млн 746 тыс. га, то в 1953 г. - 1 млн 692 тыс. га (или 97 %)2. Подобные меры можно объяснить отсутствием капитальных вложений в сельское хозяйство начиная со второй половины 1941 г., одним из следствий чего стал закономерный возврат от механизированных работ к ручной тяге.
Машинно-тракторный парк страны сократился до уровня начала 1930-х гг. [13, с. 148], вследствие чего по Кировской области объем механизации в сельском хозяйстве был в 2 раза меньше довоенного на единицу сельскохозяйственной техники, увеличивается объем ручного труда3.
Число тракторов в области к 1945 г. (в переводе в 15-сильный) уменьшилось на 980 единиц, причем 80 % из них были ранее 1936 г. выпуска. Поголовье рабочих лошадей в колхозах снизилось на 90 тыс. голов, или на 46 %, по сравнению с довоенным. Более 1100 колхозов имели всего от 1 до 5 лошадей. Чтобы восстановить довоенную нагрузку на 1 лошадиную силу, требовалось дополнительно 5900 тракторов4.
До начала 1950-х гг. сельскохозяйственной техники в регионе не хватало. Государство после войны увеличивает как число машинно-тракторных станций (МТС), так и количество техники в них. Только за 1947 г. общее количество МТС увеличилось по РСФСР на 61 и достигло 4919, что было на 372 станции больше 1940 г. Происходило и постепенное увеличение объема механизации работ, хотя в 1947 г., например, объем тракторных работ для
1 ГАСПИКО. Ф. 1290. Оп. 20. Д. 48. Л. 160.
2 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 46. Д. 46. Л. 79.
3 ГАСПИКО. Ф. 1290. Оп. 10. Д. 36. Л. 1.
4 ГАСПИКО. Ф. 1290. Оп. 20. Д. 32 А. Л. 5.
колхозов составлял только 80,2 % от объема 1940 г. Сроки выполнения таких работ повсеместно не выполнялись1. На начало октября 1952 г. в целом по РСФСР было убрано только 25 % посевов картофеля, в 1953 г. - 48 %. На 10 сентября 1953 г. в колхозах Российской Федерации было убрано только 5,7 % всех площадей2. Для полной механизации всех работ в колхозах и совхозах Кировской области на 100 гектар пашни было необходимо иметь в среднем в 15-сильном исчислении тракторов 1,3 шт., а было в наличии к 1953 г. только 0,46 шт.; также не хватало и комбайнов - требовалось 0,3 комбайна в 15-футовом исчислении, а было только 0,153. Прямым следствием нехватки машин стало то, что вплоть до 1950-х гг. несколько тысяч гектар сельхозугодий оставались неубранными и уходили под снег4.
Несмотря на недостаток вложений в деревню как во время войны, так и в послевоенные годы, государство продолжало изъятие из нее ресурсов. Это хорошо видно на примере заготовительных цен: при себестоимости производства 1 ц картофеля в 40 руб. заготовительная цена для колхоза составляла 3 руб. [14, с. 57].
Победоносное окончание войны так или иначе закрепило незыблемость советского строя, плановой экономики и колхозно-совхозной системы. В послевоенное время при сокращении вложений в деревню и уменьшении всех видов задействованных ресурсов - социальных, экономических, технических - одномоментно наблюдается повышение требований к объему аграрного производства. Иными словами определяемые государством планы работ только возрастали. С одной стороны, это было объективно обусловлено потребностями решения продовольственной проблемы и необходимостью элементарно накормить страну. С другой стороны, заведомо завышенные планы подрывали веру крестьян в руководство и приводили к росту антиколхозных настроений.
Еще одним показателем неблагополучия в сельском хозяйстве послевоенных лет явилась кадровая проблема. К 1953 г. по Кировской области не хватало бригадиров тракторных бригад, комбайнеров, трактористов, рабочих других специальностей. Уровень образования подавляющего большинства специалистов сельского хозяйства оставлял желать лучшего: только 14,5 % руководителей МТС имели высшее образование, из главных инженеров -1,4 %, из главных агрономов - 30,4 %. Подавляющее большинство простых механизаторов и колхозников не имели даже 7-летнего образования. Наблюдалась значительная сменяемость квалифицированных и руководящих кадров. Средний срок работы председателем колхоза в 1946-1953 гг. по региону не превышал 1 года. За 1951-1952 гг. по Кировской области сменилось 700 председателей колхозов - примерно 30 % от общего числа хозяйств.
Квалифицированных кадров в аграрном секторе не хватало. К 1953 г. среди председателей колхозов специалистов сельского хозяйства было только 14,6 %, в том числе 31 человек с высшим образованием (от числа в 1925 председателей колхозов - 1,6 %) и 250 с законченным средним (13 %)5. В 1948 г.
1 ГАРФ. Ф. А-374. Оп. 7. Д. 3135. Л. 134, 138, 140.
2 ГАРФ. Ф. А-259. Оп. 7. Д. 3636. Л. 77.
3 ГАКО. Ф. 2676. Оп. 4. Д. 1187. Л. 4.
4 ГАРФ. Ф. А-310. Оп. 1. Д. 6478. Л. 30, 39.
5 ГАСПИКО. Ф. 1290. Оп. 26. Д. 14. Л. 44, 51.
областные власти в отчете в ЦК ВКП(б) так характеризовали состояние кадров сельского хозяйства: «... сменяемость председателей колхозов уменьшилась с 37 % в 1944 г. до 16 % в 1948 г., но состояние с подбором, расстановкой и воспитанием остается неудовлетворительным. Сменяемость председателей все еще велика и достигла в 1948 г. 1447 человек, из 58 тыс. животноводов работают свыше 3 лет только 12 тыс. человек, курсовую подготовку имеют 28 % из них»1. Уровень жизни многих председателей колхозов оставлял желать лучшего. В 1953 г. из 1925 руководителей колхозов только 829 председателей получали денежную оплату в соответствии с Постановлением Совета Министров СССР и ЦК КПСС от 9 июля 1950 г.2 Не случайно обком партии просил у Москвы продлить оплату труда председателей деньгами еще хотя бы на год - желающих возглавить колхоз было не так много.
Не лучше обстояло дело и с квалификацией специалистов машинно-тракторных станций. К 1953 г. среди главных инженеров МТС области только 16 человек имели высшее образование, из директоров станций - только 33 % прошли обучение на курсах. Большая часть руководителей и специалистов МТС не имели специального образования, в числе заведующих мастерскими не было ни одного человека, закончившего среднее или высшее техническое учебное заведение. Совет Министров РСФСР отмечал: «Потребности МТС Кировской области в специалистах с высшим образованием велика, и без помощи других, более индустриальных областей, обеспечить ее местными кадрами крайне трудно». При этом при возможности и потребности направить в область 260 специалистов нашлось желающих только 23 человека . Наиболее остро проблема квалифицированных кадров стояла в отдаленных МТС.
Уровень жизни основной массы крестьян оставлял желать много лучшего, не хватало самого основного. Весомым вкладом в доходы крестьянской семьи было личное подсобное хозяйство. Основными продуктами для крестьян были хлеб, молоко, картофель. Два последних производились преимущественно в личном подсобном хозяйстве, которое дозволялось иметь крестьянину при условии работы в колхозе. Согласно примерному Уставу сельскохозяйственной артели крестьянский двор мог иметь в личном пользовании до 0,25 га земли, а также содержать скот и птицу. До половины всех доходов крестьянской семьи по региону давало именно личное подворье.
Колхозное крестьянство не было материально заинтересовано в результатах своего труда в колхозе, гарантированная заработная плата отсутствовала. Крестьяне работали за трудодни, или так называемые «палочки», которые оплачивались колхозом после выполнения других, более приоритетных обязательств. Распределение доходов между колхозниками происходило по остаточному принципу после сдачи продукции в счет плана, оплаты работ МТС, погашения задолженности по ссудам и т.д. При отсутствии у хозяйств средств вопрос оплаты крестьянского труда отпадал сам собой.
Ситуация в колхозах с оплатой крестьянского труда от года к году не сильно улучшалась: в 1946 г. 39 % колхозов Кировской области совсем не
1 ГАСПИКО. Ф. 1290. Оп. 20. Д. 32 А. Л. 5.
2 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 24. Д. 585. Л. 32-33.
3 ГАРФ. Ф. А-259. Оп. 7. Д. 1770. Л. 64-65.
выплатили денег на трудодень, в 1950 г. - 35,5 %, в 1951 г. - 30 %\ Денежные доходы от собственного хозяйства превышали доходы от работы в колхозе более чем в два раза: 1900 и 751 руб. соответственно . Продукция с личного двора шла также в уплату налогов. Несмотря на эти цифры, государство настороженно относилось к крестьянскому подворью, воспринимая его как своего рода оплот частнособственнических интересов.
Таким образом, к 1952 г. колхозы региона не достигли довоенного уровня по оплате трудодня зерном, которая в среднем составила только 37 % от уровня 1940 г., а уровень оплаты деньгами оставался на уровне предвоенных лет, несмотря на инфляцию.
Ситуация с выдачей зерна и денег за работу в колхозе была примерно на одном уровне вплоть до 1953 г. Покупательная способность средней денежной оплаты была не велика. На основании средних цен на продукты питания на колхозных рынках в 1951 г. (по материалам бюджетов колхозников по 17 областям РСФСР) мука ржаная стоила 2,8 руб., мука пшеничная -3,6 руб., картофель - 0,66 руб., говядина - 11,8 руб. за кг, молоко - 2,8 руб., яйца - 11,1 руб. за 1 десяток3. Получается, что в среднем на доходы за год работы на общественное хозяйство крестьянин мог купить 63 кг говядины, от доходов за работу на себя - 161 кг. И если мясом, молоком, овощами крестьяне снабжали себя сами, то хлеб в личном подворье не производился, а при минимальной выдаче зерна на трудодень в среднем необходимо было отработать около 4 трудодней для покупки 1 кг ржаной муки по рыночным ценам. По подсчетам исследователей, в 1950 г. в колхозах РСФСР фонд оплаты труда составлял 22,9 % от денежного дохода, а в Нечерноземье только 14,8 % [15, с. 426-427]. Жители городов были в несколько лучшем положении в плане снабжения продовольствием, в день на рабочего по карточкам полагалось 300-400 г хлеба, на иждивенца - 100-200 г. На крестьян карточки не распространялись, хлеб они получали практически исключительно на трудодни.
В то же время работа в колхозе являлась основной сферой занятости крестьянства. Крестьяне были обязаны трудиться в колхозе, что давало им определенные блага. Постановлением Правительства от 31 мая 1947 г. практика периода войны была продолжена относительно установления повышенного минимума трудодней и ответственности за его невыполнение. По подсчетам М. А. Безнина, количество отработанных в колхозе колхозниками от 12 лет и старше трудодней в расчете на 1 семью в Кировской области в данный период составляло около 400 дней в году [16, с. 97].
Через три года после окончания войны в 1948 г. уровень животноводства в колхозах Кировской области составлял по разным видам от 30 до 60 %4 от довоенного. При этом нужно иметь в виду, что колхозное животноводство региона накануне войны по некоторым показателям не превышало 1917 г.5 Послевоенный рост поголовья скота в регионе не только не позволил решить продовольственную проблему, но и не вышел на довоенный уровень6.
1 ГАСПИКО. Ф. 1290. Оп. 26. Д. 14. Л. 9-10.
2 ГАКО. Ф. 2169. Оп. 28. Д. 1318. Л. 110.
3 ГАРФ. Ф. А-374. Оп. 14. Д. 301. Л. 1.
4 ГАСПИКО. Ф. 1290. Оп. 20. Д. 32 А. Л. 3.
5 ГАСПИКО. Ф. 1290. Оп. 10. Д. 70. Л. 38.
6 ГАРФ. Ф. А-310. Оп. 20. Д. 451. Л. 3-4.
Поэтому государство и в послевоенное время, и позднее, в годы оттепели, будет уделять достаточно пристальное внимание общественному животноводству.
Отношение властей к ЛПХ невольно выразил Хрущев в знаменитой статье «Об агрогородах» [17], вышедшей в 1951 г. и предполагавшей определенную заботу государства о крестьянах с целью избавить их в перспективе от работы в личном подворье после основной занятости в колхозе. Государство, мирившееся с развитием личного подворья в годы войны, начинает на него наступление после ее окончания. Принимаются меры по ограничению размеров крестьянской усадьбы, ограничению голов скота. Личное подворье изначально ставится как нечто причиняющее ущерб интересам колхозного производства.
Особенно жесткие меры начинают приниматься при увеличении личной усадьбы за счет земли колхозов. За 1946-1947 гг. по Кировской области за «расхищение и разбазаривание» общественных земель колхозов было осуждено 68 человек1. Наступление на личное подворье не замедлило сказаться: если в 1940 г. у колхозников было 261 тыс. коров, то на 1 января 1953 г. - уже 140 тыс., свиней - 140 тыс. и 19,4 тыс. соответственно2. Численность скота у колхозников на конец 1946 г. была сопоставима с довоенным уровнем3 -это позволяло выживать во время войны. Личное подворье колхозного крестьянства выступало основным производителем животноводства вместе с колхозами и совхозами, их объем был сопоставим, а в некоторых случаях производство личного подворья превышало общественное. В 1945 г. в колхозах содержалось 204,7 тыс. голов крупного рогатого скота (КРС), в личном подворье - 338,6 тыс.; к 1952 г. соотношение было 273,5 тыс. колхозных голов КРС и 234,7 тыс. личных4. Подсобное хозяйство было важным источником натуральных и денежных (за счет реализации продукции на рынке) доходов крестьянской семьи. Практически полностью за счет личного подворья крестьяне получали мясо, молоко, овощи, фрукты.
Сдерживание развития ЛПХ, таким образом, способствовало ограничению возможности дополнительного реального заработка крестьян на фоне низкооплачиваемой или вообще бесплатной работы в колхозе.
Основу сельского хозяйства региона составляли колхозы, совхозов до 1959 г. здесь было всего 45. В принятом 30 мая 1950 г. Постановлении ЦК ВКП(б) «Об укрупнении мелких колхозов и задачах партийных организаций в этом деле» крупные хозяйства виделись более выигрышными для роста сельскохозяйственных показателей, увеличения аграрного производства. Только за 1950 г. количество колхозов уменьшается за счет их укрупнения с 9150 до 24 676. Итоги такой реорганизации были неоднозначны: с одной стороны, по мнению Л. А. Зайцевой, рациональными элементами политики укрупнения можно считать возможность использования более крупной и мощной техники и улучшение хозяйственных показателей [18, с. 339]. С другой
1 ГАСПИКО. Ф. 1290. Оп. 20. Д. 47. Л. 1-3, 80.
2 ГАСПИКО. Ф. 1290. Оп. 26. Д. 14. Л. 9-10.
3 ГАРФ. Ф. А-374. Оп. 87. Д. 2191. Л. 1.
4 ГАРФ. Ф. А-310. Оп. 20. Д. 451. Л. 3-4.
5 Российский государственный архив экономики. Ф. 1562. Оп. 37. Д. 1420. Л. 54.
6 ГАРФ. Ф. А-259. Оп. 6. Д. 6481. Л. 51.
стороны, увеличилось расстояние между деревнями в рамках одного колхоза, а дороги одномоментно лучше не стали. Возросли и затраты на перегон техники и поездки, поставив вопрос о перспективности отдаленных от центральной усадьбы деревень.
Например, в хозяйстве имени Сталина после укрупнения на работу колхозников стало выходить меньше, чем до укрупнения; в 1950 г. колхоз по хлебозаготовкам сдал хлеба государству на 528 ц меньше предыдущего года1. Простыми организационными мерами задачу повышения аграрного производства решить не удалось.
Согласно мнению зарубежных исследователей, до 1953 г. и смерти Сталина большинство советских граждан не могло даже мечтать о повыше -нии таких показателей жизни, как потребление продуктов питания на душу населения, обеспеченность жилой площадью и предполагаемой продолжительности жизни [19, с. 15].
Отечественные исследователи практически едины в оценке общей ситуации в советской деревне в послевоенный период - определяют ее как «предкатастрофическую», когда деревня стояла на пороге голода и стихийных бунтов» [20, с. 136]. Главными причинами такого положения дел в сельском хозяйстве власти считали неумелое руководство, нежелание крестьян трудиться, отсутствовал даже намек на попытку выявить глубинные причины ситуации в деревне. Подводя своеобразный итог послевоенному развитию сельского хозяйства, Н. С. Хрущев так характеризовал его состояние: «В 1954 г. мы были еще нищие... в ряде мест голодали» [21, с. 70], по численности поголовья скота «не перешагнули дореволюционный уровень» [22, с. 11-13].
Победоносное окончание Великой Отечественной войны давало руководству страны моральное право говорить об успехах, а следовательно, о незыблемости колхозного строя в стране. По логике вещей, раз сельское хозяйство справилось со снабжением фронта и тыла в чрезвычайных условиях военного времени, предполагавших отсутствие вложений в аграрный сектор, уменьшение числа рабочих рук и крайне напряженные условия труда, то что при такой логике могло помешать успехам колхозов в мирное время, с которым связывались большие ожидания советского общества.
Аграрная политика послевоенных лет свидетельствовала о том, что руководство страны было далеко от ее пересмотра, деревня продолжала оставаться местом изъятия ресурсов, которых в ней становилось все меньше. А это привело к невозможности изменений как в уровне жизни крестьянства, так и в улучшении характеристик аграрного производства. Колхозы представлялись руководителям страны средством для выкачивания ресурсов из деревни, которые продолжали уменьшаться в послевоенный период. В итоге кризисное положение вятской деревни и всего аграрного сектора стало закономерным к 1953 г., дальнейшие реформы периода оттепели были объективно необходимы.
Список литературы
1. Реформы и контрреформы в России. Циклы модернизационного процесса / под ред. В. В. Ильина. М. : Изд-во Московского ун-та, 1996. 398 с.
1 ГАСПИКО. Ф. 1290. Оп. 23. Д. 81. Л. 167-169.
2. Тимошина Т. М. Экономическая история России. М. : Юстиц-информ, 2011. 600 с.
3. Всесоюзная перепись населения 1939 года: основные итоги. М. : Наука, 1992. 254 с.
4. Вербицкая О. М. Население российской деревни в 1939-1959 гг. Проблемы демографического развития. М. : Ин-т российской истории РАН, 2002. 318 с.
5. Всероссийская книга памяти. 1941-1945 гг. Обзорный том. М. : Воениздат, 1995. 542 с.
6. История советского крестьянства : в 5 т. Т. 3. Крестьянство накануне и в годы Великой Отечественной войны. М. : Наука, 1987. 447 с.
7. Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 года. РСФСР. М. : Госстатиздат ЦСУ СССР, 1963. 456 с.
8. Возраст и состояние в браке населения СССР. По данным всесоюзной переписи населения 1989 г. М. : Финансы и статистика, 1990. 110 с.
9. Пихоя Р. Г., Соколов А. К. История современной России. М. : РОССПЭН, 2008. 423 с.
10. Зубкова Е. Ю. Послевоенное советское общество: политика и повседневность. 1945-1953. М. : РОССПЭН, 2000. 229 с.
11. Слово товарищу Сталину. М. : ЭКСМО : Алгоритм, 2002. 510 с.
12. Зеленин И. Е. Аграрная политика Н. С. Хрущева и сельское хозяйство. М. : Ин-т российской истории РАН, 2001. 304 с.
13. Рогалина Н. Л. Власть и аграрные реформы в России ХХ века. М. : Энциклопедия российских деревень, 2010. 256 с.
14. Малафеев А. Н. История ценообразования в СССР. Л. : [б. и.], 1964. 439 с.
15. Иванов Н. С. Раскрестьянивание деревни // Судьбы российского крестьянства. М. : Изд-во РГГУ, 1996. 595 с.
16. Безнин М. А. Колхозный двор в Российском Нечерноземье. 1950-1960 гг. : дис. ... д-ра ист. наук. М., 1991. 200 с.
17. Правда. 1951. 4 марта.
18. Зайцева Л. А. Развитие сельского хозяйства Бурятии, 1923-1985 гг.: историческое исследование : дис. . д-ра ист. наук. Иркутск, 1997. 577 с.
19. Мерль Ст. Экономическая система и уровень жизни в дореволюционной России и Советском Союзе. Ожидания и реальность // Отечественная история. 1998. № 1. С. 97-118.
20. Красильщиков В. А. Вдогонку за прошедшим веком. М. : РОССПЭН, 1998. 263 с.
21. Мемуары Н. С. Хрущева // Вопросы истории. 1992. № 11-12.
22. Хрущев Н. С. Строительство коммунизма в СССР и развитие сельского хозяйства : в 7 т. М. : Госполитиздат, 1962. Т. 1. 496 с.
References
1. Il'in V.V. ed. Reformy i kontrreformy v Rossii. Tsikly modernizatsionnogo protsessa = Reforms and counterreforms in Russia. Cycles of the modernization process. Moscow: Izd-vo Moskovskogo un-ta, 1996:398. (In Russ.)
2. Timoshina T.M. Ekonomicheskaya istoriya Rossii = Economic history of Russia. Moscow: Yustits-inform, 2011:600. (In Russ.)
3. Vsesoyuznaya perepis' naseleniya 1939 goda: osnovnye itogi = All-Union Population Census of1939: main results. Moscow: Nauka, 1992:254. (In Russ.)
4. Verbitskaya O.M. Naselenie rossiyskoy derevni v 1939-1959 gg. Problemy demo-graficheskogo razvitiya = The population of the Russian village in 1939-1959. Demographic development problems. Moscow: In-t rossiyskoy istorii RAN, 2002:318. (In Russ.)
5. Vserossiyskaya kniga pamyati. 1941-1945 gg. Obzornyy tom = All-Russian memory book. 1941-1945. Overview volume. Moscow: Voenizdat, 1995:542. (In Russ.)
6. Istoriya sovetskogo krest'yanstva: v 5 t. T. 3. Krest'yanstvo nakanune i v gody Velikoy Otechestvennoy voyny = History of the Soviet peasantry: in 5 volumes. Volume 3. The peasantry on the eve and during the Great Patriotic War. Moscow: Nauka, 1987: 447. (In Russ.)
7. Itogi Vsesoyuznoy perepisi naseleniya 1959 goda. RSFSR = Results of the 1959 AllUnion Population Census. RSFSR. Moscow: Gosstatizdat TsSU SSSR, 1963:456. (In Russ.)
8. Vozrast i sostoyanie v brake naseleniya SSSR. Po dannym vsesoyuznoy perepisi naseleniya 1989 g. = Age and marriage status of the population of the USSR. According to the 1989 All-Union Population Census. Moscow: Finansy i statistika, 1990:110. (In Russ.)
9. Pikhoya R.G., Sokolov A.K. Istoriya sovremennoy Rossii = The history of modern Russia. Moscow: ROSSPEN, 2008:423. (In Russ.)
10. Zubkova E.Yu. Poslevoennoe sovetskoe obshchestvo: politika i povsednevnost'. 19451953 = Postwar .soviet society: politics and everyday life. 1945-1953. Moscow: ROSSPEN, 2000:229. (In Russ.)
11. Slovo tovarishchu Stalinu = A word to comrade Stalin. Moscow: EKSMO: Algoritm, 2002:510. (In Russ.)
12. Zelenin I.E. Agrarnaya politika N. S. Khrushcheva i sel'skoe khozyaystvo = Agrarian policy of N.S. Khrushchev and agriculture. Moscow: In-t rossiyskoy istorii RAN, 2001:304. (In Russ.)
13. Rogalina N.L. Vlast' i agrarnye reformy v Rossii XX veka = Power and agrarian reforms in Russia in the 20th century. Moscow: Entsiklopediya rossiyskikh dereven', 2010:256. (In Russ.)
14. Malafeev A.N. Istoriya tsenoobrazovaniya v SSSR = History of pricing in the USSR. Leningrad: [b. i.], 1964:439. (In Russ.)
15. Ivanov N.S. Dispossession of the peasantry in the village. Sud'by rossiyskogo krest'yanstva = The fate of the Russian peasantry. Moscow: Izd-vo RGGU, 1996:595. (In Russ.)
16. Beznin M.A. Kolkhoznyy dvor v Rossiyskom Nechernozem'e. 1950-1960 gg.: dis. d-ra ist. nauk = Collective farm yard in the Russian Nechernozem (non-black soil) region. 1950-1960: dissertation to apply for the degree of the doctor of historical sciences. Moscow, 1991:200. (In Russ.)
17. Pravda = Pravda newspaper. 4 March 1951. (In Russ.)
18. Zaytseva L.A. Razvitie sel'skogo khozyaystva Buryatii, 1923-1985 gg.: istoricheskoe issledovanie: dis. d-ra ist. nauk = The development of agriculture in Buryatia, 19231985: historical research: dissertation to apply for the degree of the doctor of historical sciences. Irkutsk, 1997:577. (In Russ.)
19. Merl' St. Economic system and standard of living in pre-revolutionary Russia and the Soviet Union. Expectations and reality. Otechestvennaya istoriya = The history of Russia. 1998;1:97-118. (In Russ.)
20. Krasil'shchikov V.A. Vdogonku za proshedshim vekom = In pursuit of the past century. Moscow: ROSSPEN, 1998:263. (In Russ.)
21. Memoirs of N.S. Khrushchev. Voprosy istorii = Historical issues. 1992;11-12. (In Russ.)
22. Khrushchev N.S. Stroitel'stvo kommunizma v SSSR i razvitie sel'skogo khozyaystva: v 7 t. = The construction of communism in the USSR and the development of agriculture: in 7 volumes. Moscow: Gospolitizdat, 1962;1:496. (In Russ.)
Информация об авторах / Information about the authors
Денис Николаевич Конышев
кандидат исторических наук, доцент, доцент кафедры государственно-правовых дисциплин, Волго-Вятский институт (филиал) Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) (Россия, г. Киров, ул. Московская, 30)
Denis N. Konyshev
Candidate of historical sciences, associate professor, associate professor of the sub-department of state and legal disciplines, Volga-Vyatka Institute (branch) of the Kutafin Moscow State Law University (MSLA) (30 Moskovskaya street, Kirov, Russia)
E-mail: Denis-Konyshev@mail.ru Поступила в редакцию / Received 28.09.2020
Поступила после рецензирования и доработки / Revised 12.11.2020 Принята к публикации / Accepted 15.12.2020
