CC BY
45
Новый филологический вестник. 2022. №1(60). ----
ТЕОРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ Theory of Literature
DOI 10.54770/20729316-2022-1-18
О.Р. Миннуллин (Донецк)
ВВЕДЕНИЕ В ЦЕННОСТНО-ОНТОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД К ЛИТЕРАТУРЕ: СТРУКТУРА ПРОБЛЕМНОГО ПОЛЯ
Аннотация. В статье представлена теоретико-методологическая разметка аксиологии художественно-литературного творчества как современной оформляющейся филологической дисциплины (направления в литературоведении). На сегодняшний день накопился значительный объем теоретических идей и методологических разработок, лежащих в проблемном поле аксиологии художественного литературного творчества. Эта совокупность уже достигла состояния критической массы, так что вполне оправдано говорить об оформлении отдельной ветви в литературоведении, тесно связанной с целой областью в гуманитарных науках, требующей подробного системного описания. Однако проблемное поле аксиологии художественно-литературного творчества нуждается в фундаментальной теоретической разметке, уяснении структуры указанной сферы и осознании специфического угла зрения на предмет ее изучения, который определит ее как дисциплину. Наиболее перспективным представляется ценностно-онтологический аспект аксиологического подхода к литературе, который имеет свою историческую динамику становления, актуальный внутренний «ландшафт», свои границы. Его суть заключается в стремлении осмыслить особую незаместимую роль события творчества в событии человека, оформлении архитектоники его присутствия в бытии. Задачи литературоведческого анализа, взятого в этом аспекте, превышают проблемы анализа материальной стороны поэтики и узко понятое эстетическое изучение искусства слова. Они выводят исследователя в проблемное поле онтологии и философской антропологии. Структурно опираясь на идеи, изложенные в исследованиях А.В. Филатова, в статье мы существенно уточняем и развиваем их содержание в свете ценностно-онтологического подхода.
Ключевые слова: аксиология; онтология; ценность; эстетика; литература.
O.R. Minnullin (Donetsk)
Introduction to the Value-Ontological Approach to Literature: the Structure of the Problem Field
Abstract. The article presents a theoretical and methodological marking of the axiology of artistic and literary creativity as a modern emerging philological discipline (direction in literary criticism). To date, a significant amount of theoretical ideas and methodological developments has accumulated, which lie in the problem field of the
axiology of artistic literary creativity. This aggregate has already reached a state of critical mass, so it is quite justified to talk about the formation of a separate branch in literary criticism, closely related to a whole area in the humanities, requiring a detailed systemic description. However, the problematic field of the axiology of artistic and literary creativity needs a fundamental theoretical marking, an understanding of the structure of this sphere and an awareness of the specific angle of view on the subject of its study, which will define it as a discipline. The most promising is the value-ontological aspect of the axiological approach to literature, which has its own historical dynamics of formation, the actual internal "landscape", its boundaries. Its essence lies in the desire to comprehend the special irreplaceable role of the event of creativity in the event of a person, the design of the architectonics of his presence in being. The tasks of literary analysis, taken in this aspect, exceed the problems of analyzing the material side of poetics and the aesthetic study of the art of the word in the narrow sense. They lead the researcher into the problematic field of ontology and philosophical anthropology. Structurally based on the ideas outlined in A.V Filatov's studies, article essentially clarifies and develops their content in the light of the value-ontological approach.
Key words: axiology; ontology; value; aesthetics; literature.
Аксиология и ее центральное понятие «ценности» сегодня становится главным средоточием тех классических традиций гуманитарной научной мысли и философского знания, которые выдвигают на первый план вопросы смысла (бытия, человеческой жизни, искусства), настаивают на необходимости стремления к их артикуляции и возможности релевантного описания. Дело даже не столько в стремлении дать те или иные философские ответы, сколько в учете вопрошающего положения человека во Вселенной, связанного с его природой («человек изначально, по способу своего присутствия в мире есть вопрос о смысле» [Лишаев 2012, 53]). Ценностно-смысловая проблематика, таким образом, является антропологической.
Культуролог и теоретик искусства И.П. Смирнов указывает, что отказ от философии ценностей в парадигме постмодерна «происходит на фоне их катастрофической инфляции в современном политическом, эстетическом и эпистемическом обиходе», что ведет к «фейковости» как правомочному принципу восприятия и конструирования социокультурной реальности. В результате в культуре воцаряется «ценностный хаос, который мы сейчас переживаем уже не в роли читателей высокоумных сочинений, а самым непосредственным образом - на деле, наблюдая за социальными сетями, изобилующими взаимонападкaми пользователей, за политическими действиями, заведомо не полагающимися на консенсус в поле их проведения» и т.д. [Смирнов 2019]. Ценностно-ориентированный подход в гуманистике актуализируется как принципиально противостоящий этим энтропийным тенденциям. В нем категория ценности, понятая в широком философском контексте, становится краеугольным камнем феноменологического осмысления действительности.
В современном искусстве, уже столетие имеющем дело с ситуацией,
когда субъект творчества зачастую не столько проявляет «упорядочивающую духовную энергию» (Г. Гадамер), сколько оказывается способным лишь издавать «крик о судьбе человечества», стоящего на пороге какого-то иного состояния, «возможно, уже отличного от homo sapiens» [Бычков 2017, 155], вопрос трансформации ценностно-смысловой системы координат ощущается остро. Он напрямую связан с фундаментальными основаниями человеческого бытия и неизменно выводит мыслящего в этом поле из сферы эстетики в сферу онтологии и философской антропологии. Справедливы в этом отношении слова С.А. Лишаева, высказанные в «Эстетике Другого»: «По-настоящему полезной... может быть только эстетика, рассматривающая художественные творения и жесты в максимально широком - философском - контексте», предполагающем «анализ онтологической конституции эстетических феноменов» [Лишаев 2012, 5, 14].
В силу этого аксиологический подход в гуманитарных науках вообще и в эстетике в частности должен быть существенно конкретизирован в свете «онтологического поворота» как ценностно-онтологический. Эта конкретизация, фокусировка на онтологическом аспекте осмысления ценности художественного творчества (прежде всего, словесного) определяет общее направление представленного исследования, как бы его сверхзадачу. Эстетическое при таком уточнении может быть понято «как область свершения метафизического и со-бытийного опыта человека» [Думинская 2020, 14], особая форма присутствия человека в бытии, во многом выделяющая собственно человеческий его план.
Сказанное относится и к науке о литературе. Когда вслед за смертями автора и читателя, наконец, объявлена и всерьез обсуждается «смерть теории» литературы как явления исторически себя исчерпавшего (см. книгу Г. Тиханова [Tihanov 2019] и широкую полемику о ней на страницах «НЛО» [Гаспаров 2021]), когда «теорлит-2» (В.И. Тюпа [Тюпа 2019]) со своим постструктуралистским языком и стоящими за ним релятивно-си-мулятивным мировоззрением и «апологией скептицизма» (Е.В. Попова [Попова 2004, 5]) оформился в реальную «гуманитарную угрозу», - в качестве сопротивления распаду возникает потребность в осмыслении происходящей духовно-творческой трансформации с позиции классического человека. Речь не столько об описании актуальных тенденций в искусстве и литературе, сколько об уяснении роли художественного творчества в событии человека в этих изменяющихся условиях.
Ныне приходится напоминать, что «образ человека представляет собой то единство бытия и смысла, которые присущи художественному произведению» [Фуксон 2007, 121]. По справедливому мнению Л.Ю. Фуксона, «тотальная дегуманизация неосуществима», так или иначе, мир художественного произведения «человекоподобен» и адекватное чтение должно носить «человекоразмерный характер» [Фуксон 2007, 131, 136]. Прямая задача гуманитарных дисциплин вообще («наук о духе», о человеке) - построение модели равновесия трудно согласующихся сил и устремлений человека, заданности его природы и духовного вектора его бытия, откры-
вающего путь к «человеку, который еще предстоит». В этой классической философско-эстетической линии есть своя внутренняя динамика, существенная интенсификация поиска, своя актуальная эвристика.
На сегодняшний день накопился значительный объем теоретических идей и методологических разработок, лежащих в проблемном поле аксиологии художественного литературного творчества. Эта совокупность уже достигла состояния критической массы, так что вполне оправдано говорить об оформлении отдельной ветви в литературоведении, тесно связанной с целой областью в гуманитарных науках, требующей подробного системного описания. Ценностно-онтологический подход к литературному творчеству имеет свою историческую динамику становления, актуальный внутренний «ландшафт», свои границы.
При этом, когда говорят об аксиологии литературы, то возникает очень широкий спектр ассоциаций: социально-философских, эстетических, нравственных, педагогических... Представления, связанные с ценностно-смысловой стороной художественного литературного творчества, весьма разнородны и недостаточно структурированы. Означенное проблемное поле нуждается в фундаментальной теоретической разметке, уяснении структуры указанной сферы и осознании специфического угла зрения на предмет ее изучения, который определит аксиологию художественно-литературного творчества как дисциплину. Прояснение разноуровневых структурообразующих моментов этой области, конкретизированных онтологическим пониманием творческого события, обусловливает главную цель данной работы.
В отдельных исследованиях уже предпринимались попытки систематизации и структурирования аксиологии литературы. Специального внимания заслуживает структурно-типологическое видение аксиологического подхода в литературоведении, воплощенное в работах А.В. Филатова [Филатов 2020, 15-90]. Примем за основу его исследования и постараемся развить и углубить некоторые плодотворные начинания, артикулированные в них.
Отталкиваясь от идей, выдвинутых в трудах М.М. Бахтина, М.С. Кагана, Е.В. Поповой, Л.Н. Столовича, Л.Ю. Фуксона, В.Е. Хализева и других, исследователь выделяет три уровня аксиологического изучения литерату-
1) микроуровень, предполагающий имманентный анализ поэтики произведения;
2) макроуровень, на котором осуществляется контекстуальный анализ, адресующий к литературной критике и далее истории и социологии литературы, направленным на изучение литературного процесса;
3) мезоуровень, связанный с проблемами творческой биографии писателя, его мировоззрения, системы ценностей, что опять же ведет к своеобразно понятой истории литературы.
Выделение этих уровней определяется тем или иным носителем ценностных отношений. В первом случае носителями ценностей являются
имплицитные произведению субъекты - это непосредственные участники художественного события, предполагаемые его структурой: герой, нарра-торы, автор-творец и имплицитный читатель (идеальный адресат, читатель как компонент внутренней структуры текста). Главная фигура здесь, безусловно, автор-творец - как завершающий целое творческий субъект, от которого исходит эстетическая активность в отношении этого целого.
На втором уровне субъектом, испытывающим действие ценности, выступает реальный читатель, обращающийся к социально-исторически функционирующему конкретному произведению как источнику особого ценного опыта, способного сообщить читателю чувство полноты бытия, гармонии, катализировать в нем ощущение личного участия в творческих силах Универсума в качестве особого рода переживания (самоактуализация читателя). При смещении акцента с теории литературы на историю центральной категорией становится культурно-исторически мыслимая читательская аудитория, сообщество читателей.
На третьем уровне в центре внимания оказывается реальный автор. Это самая проблематичная фигура, отношения которой к автору-творцу, эстетически завершающему художественное произведение, требуют углубленного анализа.
В качестве примеров аксиологического изучения литературного произведения на микроуровне А.В. Филатов указывает на разбор пушкинской «Разлуки» у М.М. Бахтина (где описана интерференция ценностных кругозоров героя и героини) и методологию Л.Ю. Фуксона, подробно описанную в «Чтении» (где изложены идеи о ценностной поляризации образов и мотивов в произведении, раскрыто представление о репрезентативности). В этом ряду в качестве подходящих примеров можно привести существенно различные, но строящиеся на анализе взаимодействия ценностных кругозоров субъектов - участников события художественного произведения, методологии. Сюда могут быть отнесены, например, метод анализа лирических стихотворений, разработанный Б.О. Корманом на материале поэзии Н.А. Некрасова [Корман 1986], аналитика поэтики лирики, представленная в трудах С.Н. Бройтмана [Бройтман 2008], разборы поэм и драматических произведений А.С. Пушкина, предложенные В.В. Федоровым [Федоров 2008]. Это область более-менее традиционно трактуемой поэти-
Изучение отдельного произведения в аксиологическом аспекте следует вести (и в этом сойдутся, пожалуй, все, кто обращается к ценностной проблематике) через изучение субъектно-образного плана. Отношения автора-творца и героя, субъекта фабульной действительности, описаны достаточно подробно, в меньшей степени изучена ценностная активность читателя как идеального структурного компонента. Традиционные категории жанра, стиля, сюжета и мотива, композиции и архитектоники, хронотопа, вообще «внутреннего мира литературного произведения» (Д.С. Лихачев) должны быть связаны с проблемой ценностного кругозора, ценностного горизонта, ценностного противостояния, иерархии и т.п. именно через
субъектный план. Это поэтологическое ядро аксиологического подхода к отдельно взятому литературному произведению.
Для макроуровня, по мысли А.В. Филатова, главным объектом изучения наравне с произведением оказывается литературный процесс и такие его компоненты, как «вкусы и идеалы эпохи, репутации литературных школ и направлений, национальные и ментальные характеристики...» [Филатов 2019, 135]. Это область истории литературы, литературной критики, социологии искусства, частично ориентированной на внешнее функционирование произведения рецептивной эстетики. Внутри этого уровня есть как бы два круга вопросов. Круг вопросов прикладного характера истории литературы и критики упирается в проблемы фундаментальных философско-эстетических оснований.
1. Критерии художественной ценности литературного произведения и связанная с ними его оценка, литературные репутации и литературная иерархия в своей подвижности и связанная с этим тема «классики», вкусы и история литературы как история прочтений - все эти аксиологические вопросы функционирования произведения, находящиеся отчасти в ведении рецептивной эстетики, отчасти - истории и социологии литературы. Каковы критерии ценности художественно-литературного произведения? Как определить подлинное произведение искусства? Какие свойства (условия) должны быть выполнены, чтобы можно было утверждать, что перед нами произведение искусства слова? Это вопросы теории критики. К ним присовокупляются вопросы, напрямую не связанные с художественностью литературы как таковой (социальная значимость, злободневность и проч.).
2. Решение сформулированных в первом пункте проблем невозможно без опоры (теоретической или интуитивной) на базовые вопросы смысла и назначения искусства слова. Что такое искусство слова и в чем заключается его ценность вообще? Чего мы ждем от него и что оно способно нам дать? В чем заключается ценность художественного литературного произведения для человека (человеческого сообщества)? Это вопросы о смысле и назначении искусства слова, вопросы философской эстетики, выводящие и к философской антропологии. Указанные круги сообщаются, но не совпадают.
Внутри второго круга также можно выделить две группы вопросов, каждая из которых имеет основательную историю: 1) связанная с ценностью искусства как такового; 2) формирующаяся в связи со спецификой искусства слова, литературы.
По-видимому, своеобразие литературы (в первую очередь, связанное с материалом - языком, а также с большей репрезентативностью в отношении идеологии) ведет к тому, что эстетические ценности выстраиваются в отношении к этическим, шире - социальным, а также религиозным и познавательным в сложное неравновесное целое. Эта совокупность, при преобладании ценностей эстетических, которые в соответствии с природой искусства должны обымать все остальные, в литературе (например, в романе и связанных с ним формах, а также в литературе non-fiction) зачастую
Новый филологический вестник. 2022. №1(60). --
не «переплавляется» в некую цельную однородную в ценностно-эстетическом отношении величину, как это происходит в музыке и живописи. Приходится констатировать, что влияние внеэстетического контекста в литературе вообще существенно больше, чем в других видах искусства. Главное же заключается в том, что сама творческая природа слова обращает к таким сущностным, определяющим человека как видовое существо моментам, которые онтологически предшествуют другим формам творчества.
Наконец, мезоуровень, уровень личности автора, как бы занимающий серединное положение между произведением и литературным процессом. «Обращение к аксиосфере реального автора связывает теорию литературы с проблемой творческой биографии», - пишет А.В. Филатов [Филатов 2019, 136]. Правда, здесь мы сталкиваемся с набором проблем, на которых исследователь специально не останавливается, но внимательное рассмотрение которых способно существенно продвинуть нас на пути аксиологического анализа.
Прежде всего, приходится уточнить, о каком субъекте - носителе ценностных отношений можно и следует говорить здесь, кто этот «реальный автор», обладающий «творческой биографией»? Первый претендент на эту роль тот, кого в литературоведении принято называть «автор биографический». Данное понятие в науке о литературе обычно не предполагает какого-то углубленного проблемного осмысления и воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Это «субъект авторского права», «реально биографическая фигура писателя, который предположительно что-то "хотел сказать" своим произведением». Он, как справедливо указывает В.И. Тюпа, «в состав художественной реальности не входит» [Тюпа 2001, 33]. Это не вызывает сомнений. Но нельзя не спросить: существует ли «автор биографический» вообще, в том редуцированном смысле, который присваивают этому субъекту литературоведы, делая из него плоскую, почти «бумажную» фигуру или это только абстрактная категория? Такой автор напоминает третьестепенного персонажа (даже не героя), который озабочен только тем, чтобы «продать рукопись». А ведь он тот, чья рука создает произведение, первый его читатель и редактор, добивающийся соответствия материального произведения предстающему его внутреннему взору идеалу. Этот автор - телесное вместилище духовного события художественного произведения, во многом источник материала, который, как показал Б. Христиансен в «Философии искусства» (1911), далеко не безразличен по отношению к эстетическому объекту. Само вопрошающее положение человека в бытии, которое к тому же никогда полностью не лишено и эстетического, «вненаходимого» (М.М. Бахтин) аспекта, сама «архитектоника присутствия» (В.И. Тюпа) человека в мире, не допускает той обессмысливающей его высокое звание стерилизации, которая осуществляется в литературоведении, чтобы предельно развести автора как субъекта в ряду «детей ничтожных мира» (автора биографического) и того, кого «коснулся божественный глагол» (автора-творца).
Кажется, биографическому автору приписывают все худшее, нетворческое, можно даже сказать, филистерское и пошлое, что есть в человеческом сообществе. А ведь в существенном отношении это тот же человек, в том же смертном теле обитающий дух. Никто не оспаривает, что в ситуации вдохновения, когда гений посещает эту «смертную обитель», человек этот существенно преображается, обретая инобытийную форму, но и выдумывать какого-то фантома, выгодно оттеняющего творческого субъекта, не стоит. Ситуация с биографическим автором чем-то напоминает положение из знаменитой некрасовской «Элегии», где говорится о призвании поэта:
Толпе напоминать, что бедствует народ,
В то время, как она ликует и поет.
Здесь стилистически разведены толпа и народ. Первое слово отсылает к лексике романтической лирики, где поэт противопоставлен «презренной толпе», грубой, недалекой, низменной и проч. Второе слово вводит в парадигму реалистической лирики середины XIX столетия, где народ предстает исполненным страдания нравственным мерилом, предметом любви и душевной боли поэта, тем идеалом, которому он служит и на алтарь которого (у Некрасова) приносит свою высокую жертву. Между народом и толпой поистине пролегает ценностно-смысловая бездна, многократно поддержанная поэтическим словом, закрепленная традицией, - а ведь народ и толпа - это одни и те же люди.
Устоявшееся понятие автор биографический, идущее еще от Ш.О. Сент-Бёва, в данном контексте следует признать непригодным. Слово «биографический», с одной стороны, предполагает описанную онтологическую редукцию, а с другой стороны, ведет к некому оформленному и завершенному (или принципиально завершимому) повествованию, включающему автора в культурно-исторический контекст как некоторого героя этого нарратива, наделяющего его фигуру множеством посторонних творческому событию смысловых моментов.
Говоря о реальном авторе, речь следует вести о том субъекте, которого Андрей Платонов обозначил в «Чевенгуре» как «личный человек». Это и «ответственная личность», которой вменяется столь высокий смысл в «Искусстве и ответственности» у М.М. Бахтина. С одной стороны, - важность понимания личности трудно отрицать, недаром филология - «школа понимания» (С.С. Аверинцев). Но, с другой стороны, такое прямолинейное устремление грозит профанацией и даже подменой задач литературоведения, каким-то обытовлением, «чтением в сердцах», популярной психологией - словом, стремлением к чему угодно, но не к постижению того творческого сверхсубъекта, присутствие которого неизбежно проступает и в художественном акте, как бы приглашая за него. Это способно увести в сторону от задач анализа художественного произведения. Однако же для приближения к осмыслению целого человека (В.В. Федоров), которое пре-
вышает узко понятый эстетический модус бытия, т.е. к уяснению природы автора, обретающего определенность в событии искусства, но не сводящегося к эстетической стороне произведения, понимание личности является необходимой стороной собственно аксиологического анализа. Важно лишь соблюсти культуру границ: эстетических, биографических, личност-но-онтологических. Безусловно, всегда велик риск соскальзывания в разные неглавные окололитературные разговоры, поэтому ответственность литературоведа при этом подходе особенно велика. Может быть, лучшие литературоведческие работы написаны именно на этом пути, но немало здесь и разного род подмен и профанаций.
Одна из существенных задач аксиологического анализа заключается именно в приближении к этой ценностной реальности, сосредоточенной в личности автора-творца, открывающейся произведением. При том, что эта личность не какой-то изолированный, самоутверждающийся индивид, а субъект совокупного опыта, в котором некое существенное духовное событие обретает свою чувственно-воспринимаемую конкретность, оформляясь в произведение искусства. За текстом есть лицо, но это лицо никогда не случайная, пестрая сумма «страстей и мнений», а выражение духовной сути человека, взятого «по вертикали». За «Размышлениями у парадного подъезда» или «Рыцарем на час» мы находим не картежника и дельца, а подлинного Некрасова, его творческий гений. Хотя, бесспорно, и для этики, и для истории литературы здесь обнажается бескрайнее проблемное поле.
Ценностный анализ не может обойти личности в самом глубоком философском содержании этого термина, личности не повседневно-житейской, а той, что является точкой пересечения онтологических путей той совокупности субъектов, которые сходятся в человеке, личности, оказывающейся смысловым фокусом бытия, о котором точно сказал О. Э. Мандельштам в одном из своих стихотворений:
Может быть, это точка безумия, Может быть, это совесть твоя -Узел жизни, в котором мы узнаны И развязаны для бытия...
Парадокс в том, что так понимаемый реальный автор находится в очень «тесном родстве» с фигурой традиционно понимаемого автора-творца, субъекта эстетического завершения в художественном произведении. Да и само художественное произведение - как бы воплощенная личность, эстетически оформленная полнота бытия человека. Об этом, например, размышляет в развивающей бахтинские традиции работе «Онтологический статус художественной реальности.» В.И. Тюпа, который толкует «эстетический объект как духовно содержательную границу экзистенциального присутствия личности в бытии» [Тюпа 2001, 40]. Соответственно, адекватное отношение к художественному произведению
личностно: «Литературоведческому познанию, кажется, не остается ничего иного, как, исходя из "презумпции личностности" своего предмета и возлагая на ученого всю меру его моральной ответственности перед этой "эстетической личностью", сосредоточиться на той реальности, которая пролегает между полюсами смысла и текста.» [Тюпа 2001, 25]. Такова предварительная разметка аксиологии литературного творчества, произведенная в ценностно-онтологическом аспекте, с которым, на наш взгляд, связаны главные пути ценностно-ориентированного подхода к изучению литературы.
Подведем итоги и наметим некоторые перспективы. Главные поиски современной эстетики (в том числе «эстетики словесного творчества») должны быть соединены с задачами философской антропологии. Необходимо уяснить роль эстетического опыта, сконцентрированного в искусстве, в общем событии человека, его духовном движении на пути к «человеку, который еще предстоит» (Ф.М. Достоевский). Приложение этой установки в литературоведении требует переосмысления существенных компонентов его структуры и пересмотра некоторых кажущихся самоочевидными вопросов (например, вопрос о биографическом авторе). Осуществить это призван ценностно-онтологический подход к искусству слова. Именно он оформляет аксиологию литературного творчества как научно-философскую дисциплину.
Краеугольным камнем, определяющим структуру этой дисциплины, выступает категория субъекта - носителя ценностных отношений, обретающего конкретику в событии художественного творчества. Статус и характер этого субъекта существенно уточняется через понятие личность - онтологически полновесный, вовлеченный в бытие ответственный участник. Смысл художественно-литературного произведения превышает узко понятое чувственное (эстетическое) переживание, но составляет полноценный и при этом незаместимый, уникальный опыт бытия личности, открывающийся через сопричастность событию словесного искусства. На это и должно быть направлено главное познавательное усилие литературоведа.
Структурно это конкретизируется в возможности описания разных уровней существования литературы, связанных с тем или иным субъектом ценностных отношений, и уровней аксиологического исследования. Опора на терминологию, предложенную А.В. Филатовым (микроуровень, макроуровень и мезоуровень), при существенном ее переосмыслении, позволяет глубже понять характер ценностной активности носителей специфического опыта (структурно и по смыслу детерминированных героя, автора-творца, имплицитного читателя и открытых многомерных, переживающих онтологическую трансформацию участников художественного события: реального автора и реального читателя).
ЛИТЕРАТУРА
1. Бройтман С.Н. Поэтика русской классической и неклассической лирики.
М.: РГГУ, 2008. 485 с.
2. Бычков В.В. Метафизический смысл искусства // Вестник славянских культур. 2017. Т. 44. С. 143-158.
3. Гаспаров Б.М. О судьбе литературной теории // Новое литературное обозрение. 2021. № 1. URL: magazines.gorky.media/nlo/2021/1/o-sudbe-literaturnoj-teorii. html (дата обращения: 12.09.2021).
4. Думинская М.В. Эстетическое в контексте онтологического постижения // Общество: философия, история, культура. 2020. № 2 (70). С. 13-19.
5. Корман Б.О. О ценностном аспекте реалистической лирики // Корма Б.О. Лирика и реализм. Иркутск: Издательство Иркутского университета, 1986. С. 1433.
6. Лишаев С.А. Эстетика Другого: Эстетическое расположение и деятельность. СПб: Алетейя, 2012. 256 с.
7. Попова Е.В. Ценностный подход в исследовании литературного творчества: дис. ... д. филол. н.: 10.01.08. М., 2004. 326 с.
8. Смирнов И.П. Ценность и смысл // Звезда. 2019. № 10. C. 249-262.
9. Тюпа В.И. Аналитика художественного. М: Лабиринт, РГГУ, 2001. 192 с.
10. Тюпа В.И. «Теория литературы Два» как гуманитарная угроза // Вопросы литературы. 2019. № 1. С. 52-66.
11. Федоров В.В. Проблемы поэтического бытия: сборник научных статей. Донецк: Норд-Пресс, 2008. 490 с.
12. Филатов А.В. Аксиология в теории литературы: основные направления ценностного анализа // Сибирский филологический журнал. 2019. № 4. С. 130140.
13. Филатов А.В. Мифопоэтические стратегии акмеистов: аксиологический аспект (Н.С. Гумилев, С.М. Городецкий, О.Э. Мандельштам): дис. ... к. филол. н.: 10.01.08. М., 2020. 322 с.
14. Фуксон Л.Ю. Чтение. Кемерово: Кузбасвузиздат, 2007. 265 с.
15. Tihanov G. The Birthand Death of Literary Theory: Regimes of Relevance in Russia and Beyond. Stanford: Stanford University Press, 2019. 302 p.
REFERENCES (Articles from Scientific Journals)
1. Bychkov V.V. Metafizicheskiy smysl iskusstva [The Metaphysical Meaning of Art]. Vestnikslavyanskikh kul'tur, 2017, vol. 44, pp. 143-158. (In Russian).
2. Duminskaya M.V. Esteticheskoye v kontekste ontologicheskogo postizheniya [Aesthetic in the Context of Ontological Comprehension]. Obshchestvo: filosofiya, isto-riya, kul'tura, 2020, no. 2 (70), pp. 13-19. (In Russian).
3. Filatov A.V. Aksiologiya v teorii literatury: osnovnyye napravleniya tsennost-nogo analiza [Axiology in the Theory of Literature: Main Directions of Value Analysis]. Sibirskiy filologicheskiy zhurnal, 2019, no. 4, pp. 130-140. (In Russian).
4. Gasparov B.M. O sud'be literaturnoy teorii [On the Fate of Literary Theory]. No-voye literaturnoye obozreniye, 2021, no. 1. Available at: http://magazines.gorky.media/ nlo/2021/1/o-sudbe-literaturnoj-teorii.html (accessed 12.09.2021). (In Russian).
5. Smirnov I.P. Tsennost' i smysl [Value and Meaning]. Zvezda, 2019, no. 10, pp. 249-262. (In Russian).
6. Tyupa V.I. "Teoriya literatury Dva" kak gumanitarnaya ugroza ["Literary Theory Two" as a Humanitarian Threat]. Voprosy literatury, 2019, no. 1, pp. 52-66. (In Russian).
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
7. Korman B.O. O tsennostnom aspekte realisticheskoy liriki [On the Value Aspect of Realistic Lyrics]. Korman B.O. Lirika i realizm [Lyrics and Realism], Irkutsk, Irkutsk University Publ., 1986, pp. 14-33. (In Russian).
(Monographs)
8. Broytman S.N. Poetika russkoy klassicheskoy i neklassicheskoy liriki [Poetics of Russian Classical and Non-Classical Lyrics.]. Moscow, RSUH Publ., 2008. 485 p. (In Russian).
9. Fedorov V. V. Problemy poeticheskogo bytiya [Problems of Poetic Existence]. Donetsk, Nord-Press Publ., 2008. 490 p. (In Russian).
10. Fukson L.Yu. Chteniye [Reading]. Kemerovo, Kuzbasvuzizdat Publ., 2007. 265 p. (In Russian).
11. Lishayev S.A. Estetika Drugogo: Esteticheskoye raspolozheniye i deyatel'nost' [Aesthetics of the Other: Aesthetic Disposition and Activity]. St. Petersburg, Aleteyya Publ., 2012. 256 p. (In Russian).
12. Tihanov G. The Birth and Death of Literary Theory: Regimes of Relevance in Russia and Beyond. Stanford, Stanford University Press, 2019. 302 p. (In English).
13. Tyupa V.I. Analitika khudozhestvennogo [Analytics of the Artistic]. Moscow, RSUH Publ., 2001. 192 p. (In Russian).
(Thesis and Thesis Abstracts)
14. Filatov A.V. Mifopoeticheskiye strategii akmeistov: aksiologicheskiy aspekt (N.S. Gumilev, S.M. Gorodetskiy, O.E. Mandel'shtam) [Mythopoetic Strategies of Ac-meists: Axiological Aspect (N.S. Gumilev, S.M. Gorodetsky, O.E. Mandelstam)]. PhD Thesis. Moscow, 2020, 322 p. (In Russian).
15. Popova E.V. Tsennostnyy podkhod v issledovanii literaturnogo tvorchestva [The Value Approach in the Study of Literary Creativity]. Dr. Thesis. Moscow, 2004. 326 p. (In Russian).
Миннуллин Олег Рамильевич, Донецкий национальный университет.
Кандидат филологических наук, доцент. Доцент кафедры истории русской литературы и теории словесности. Научные интересы: теоретическая и историческая поэтика, сравнительное литературоведение, литературный процесс ХХ в.
E-mail: papulia@yandex.ru
ORCID ID: 0000-0002-5805-3821
Oleg R. Minnullin, Donetsk National University.
Candidate of Philology, Associate Professor at the Department of the History of Russian Literature and Theory of Literature. Research interests: theoretical and historical poetics, comparative literature, the literary process of the 20th century.
E-mail: papulia@yandex.ru
ORCID ID: 0000-0002-5805-3821
