Вспоминая учителей Текст научной статьи по специальности «История и археология»

дуальный замечательный стиль — все в его трудах служило одной цели: представить идеи ясными, всеобъемлющими и легко запоминающимися. Иногда его работы создавали впечатление талантливых импровизаций. Лишь его близкие друзья знали, какой большой ценой достигался окончательный результат, и какую грандиозную работу он выполнял при создании своих произведений.

Наследство С. Г. Михлина — книги, его лекции, статьи долго будут служить источником вдохновения для математиков, которые стремятся к совершенству.

Ю. Демьянович, А. Кошелев, Г. Леонов

Н. Ф. Морозов

ВСПОМИНАЯ УЧИТЕЛЕЙ

С Соломоном Григорьевичем Михлиным я познакомился в 1951 году, когда мы — студенты III курса математико-механического факультета Ленинградского университета — начали слушать его лекции по теории упругости. Лекции профессора С. Г. Михли-на были блестяще математически организованы: филигранные формулировки, четкие определения, выверенные доказательства. Конечно, по характеру его лекции по теории упругости воспринимались скорее как раздел математической физики, а не как прикладная дисциплина, но в этом была их особенность, привлекательная для многих матмеховцев.

Здесь будет интересно вспомнить ситуацию на кафедре теории упругости в начале 50-х годов. Заведовал кафедрой крупнейший специалист по реальным проблемам механики — Алексей Антонович Ильюшин. Он был назначен ректором Ленинградского университета вместо арестованного по Ленинградскому делу А. А. Вознесенского, и как дополнительную нагрузку взял на себя заведование кафедрой теории упругости. Пробыл он в Ленинграде около года и, возвращаясь в Москву, оставил заведующим кафедрой Валентина Валентиновича Новожилова.

Третьей значительной фигурой на кафедре был Лазарь Маркович Качанов, впоследствии всемирно известный специалист по пластичности и теории повреждений, он и в 50-е годы был очень влиятелен среди отечественных механиков. На кафедре довольно часто возникали внезапные микродискуссии о месте механики в иерархии наук, о роли математических доказательств в механике и т. д. Для кафедральной молодежи это было бесценной школой становления. Мне запомнился один характерный обмен мнениями, возникший внезапно при обсуждении докторской диссертации И. И. Воровича (И. И. Ворович, впоследствии академик, глава Ростовской школы механики). Диссертация И. И. Воровича всем на кафедре понравилось, однако, Валентин Валентинович выразил сомнение в необходимости доказывать о равновесии оболочек трудные теоремы существования, когда для реального объекта это само сабой разумеется. На это Соломон Григорьевич возразил: «Доказательство существования решения — это проверка адекватности выбранной модели». Валентин Валентинович был человеком справедливым и с доводами Соломона Григорьевича согласился. Такие дискуссии были довольно частыми: Соломон Григорьевич настаивал на строгости рассуждений, пропагандировал

© Н. Ф. Морозов, 2008

применение функционального анализа к задачам механики, доказывал теоремы существования и единственности. У него было и много чисто упругистских достижений: он одним из первых настаивал на необходимости математического исследования решений в окрестности угловых точек границы, противопоставляя этот тезис традиционному для механиков того времени сглаживанию углов. Заметим, что строгий анализ проблемы привел к современной теории угловых точек и острых концентраторов, актуальный как в математике, так и в механике.

Кроме того, Соломону Григорьевичу удалось уточнить и развить исследования Н. И. Мусхелишвили — упругиста №1 в послевоенном СССР по теории интегральных уравнений в задачах упругости.

Были у проф. С. Г. Михлина результаты мирового класса по вычислительным проблемам механики твердого тела. Многие из результатов Соломона Григорьевича легли в основу обоснования современной теории вычислений.

Валентин Валентинович жил под другим девизом: все, что хорошо для кораблестроения, надо поддерживать, всему, что вредно для кораблестроения, надо препятствовать. Поскольку и Соломон Григорьевич и Валентин Валентинович были исключительно порядочными людьми, отношения на кафедре были корректными и доброжелательными — никаких подковерных интриг не было. Но были разные мнения.

В настоящее время по прошествии десятилетий мне представляется, что обстановка частых дискуссий, сочетаемая с общей доброжелательностью, высочайший научный уровень наших учителей В. В. Новожилова, Л. М. Качанова, С. Г. Михлина, присутствие на соседних кафедрах таких научных гигантов, как академики В. И. Смирнов, Ю.В.Линник, Л. В. Канторович, были предпосылками взращивания кафедрой теории упругости ЛГУ выдающихся ученых таких, как академики Г. И. Марчук, Е. И. Шемякин, А. С. Алексеев, как профессора В. М. Бабич, К. Ф. Черных, Ю. И. Кадашевич.

Я начал свои воспоминания с 50-х годов. Что же было после?

Валентин Валентинович и Лазарь Маркович получили мировое признание. Известность Соломона Григорьевича несколько меньше, но в каждой второй отечественной или зарубежной монографии по теории упругости есть ссылка на работы Михлина. Соломон Григорьевич привлек к решению проблем упругости своих учеников — известных математиков А. И. Кошелева, В. Г. Мазью, Б. А. Пламеневского и др.

Труды самого Соломона Григорьевича по внедрению строгости в теорию упругости также не пропали: применение элементов функционального анализа в курсах механики становится обычным делом.

Достаточно указать, что на пленарном заседании Академии наук Гурий Иванович Марчук сделал доклад о полезности применения методов функционального анализа к задачам механики деформированного твердого тела (тезис, который в 50-е годы казался ересью). Подтвердились слова Соломона Григорьевича, которые он мне часто говорил: «В науке ничего нельзя запрещать; все, что верно, что полезно, утвердится несмотря ни на какие запреты».

Вспоминая своих учителей, не могу не процитировать Исаака Ньютона: «Мы видим далеко, потому что стоим на плечах гигантов».