CC BY
46
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
ВСЕРОССИЙСКАЯ НАУЧНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ «ПОЭМА Н.В. ГОГОЛЯ "МЕРТВЫЕ ДУШИ": ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ» НА ФИЛОЛОГИЧЕСКОМ ФАКУЛЬТЕТЕ МГУ
11-12 мая 2017 г. в Пушкинской гостиной филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова прошла всероссийская научная конференция «Поэма Н.В. Гоголя "Мертвые души": история и современность. К 175-летию со дня выхода в свет».
Во вступительном слове заведующий кафедрой истории русской литературы проф. В.Б. Катаев отметил, что настало время, когда мы отмечаем не только юбилеи писателей-классиков, но и памятные даты великих произведений русской словесности, таких, как «Мертвые души» Н.В. Гоголя. Ведущий заседание проф. В.А. Воропаев напомнил присутствующим, что в нынешнем году исполняется несколько знаменательных дат, связанных с именем Гоголя: 165 лет со дня смерти писателя, 170 лет со дня выхода в свет книги «Выбранные места из переписки с друзьями», а также 175 лет со дня выхода «Тараса Бульбы» и «Мертвых душ». При этом он привел слова известного литературоведа В.В. Кожинова о том, что поэма Гоголя - «наименее понятое и освоенное из всех великих классических творений русского искусства слова».
Главный научный сотрудник ИМЛИ РАН д. ф. н. В.М. Гуминский в докладе «"Мертвые души" и древний мир» говорил о необыкновенной способности Гоголя ощущать настоящее как органическую часть целостного бытия, включающего прошлое и будущее. По мысли докладчика, основными источниками, определяющими художественное своеобразие «Мертвых душ» (прежде всего знаменитых «лирических отступлений»), следует считать библейскую поэзию, Псалтирь («олам») и «принципиальную телесность», «пластически-объективирующее описание» («экфрасис») древнегреческой поэзии, в первую очередь, гомеровской «Одиссеи».
Профессор Литературного института имени А.М. Горького д. ф. н. И.А. Есаулов прочел доклад «Русь, Россия и "точка зрения" автора в поэме Гоголя (парадоксы поэтического мира)», в котором подверг пересмотру бахтинские постулаты об авторской «вненаходимо-сти». Действительно ли автор (Гоголь) находится «вне» сотворенного им же художественного мира «Мертвых душ» - либо же, вопреки бахтинской теории, все-таки «внутри» этого мира? Кому принадлежат известные «лирические отступления»? Только ли «повествователю»? В частности, докладчик сопоставил два фрагмента поэмы: тот, в котором автор находится в одном художественном пространстве, в одном континууме с читателем («читателю с полугоря, рассердится ли на него Чичиков или нет, но что до автора, то он ни в каком случае не должен ссориться с своим героем...»), и совершенно иную точку зрения изображающего субъекта: «летит мимо все, что ни есть на земли, и косясь постораниваются и дают ей (Руси) дорогу другие народы и государства». В последнем случае, как аргументировал докладчик, в этой реальности нет уже спящего Чичикова с его недовольством, как нет вообще собственно земной конкретики (ведь увидеть, как «летит мимо все, что ни есть на земли», возможно с какой-то иной, явно не относящейся к земной реальности точки зрения). На материале «Мертвых душ» ученый попытался теоретически обосновать тезис
о неравномерности авторского присутствия в теле созданного им текста, о некоем «мерцающем» присутствии автора в создаваемом им художественном мире.
В этой связи возникает и другой вопрос: какова должна быть адекватная авторской интенции позиция читателя гоголевской поэмы? Должен ли он сам находиться в позиции «вненаходимости», либо же эта позиция, напоминая остранение «наблюдателя» в финале первого тома поэмы, оставляет читателя и вне чаемого автором воскресения «мертвых» душ? Во всяком случае, в финалах не только «Мертвых душ», но и «Ревизора», и «Выбранных мест...», по убеждению докладчика, мы, как читатели, как сам Гоголь, как его герои, должны непременно почувствовать себя уже «мертвыми душами», чтобы получить надежду на наше последующее - соборное - воскресение. В этих финалах «вненаходимость» автора совмещается с его причастным миру героев авторским видением, поскольку надеяться на воскресение, будучи совершенно вне системы, вне соборного единства с героями, невозможно.
Д. ф. н. проф. Д.П. Ивинский в докладе «К критике текста поэмы Н.В. Гоголя "Мертвые души": об одном двоеточии в "отступлении о Руси-тройке"» проанализировал фразу, которая в настоящее время печатается так: «Остановился пораженный Божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение? и что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях?» (в прижизненных изданиях 1842 и 1846 гг. было «Остановился пораженный Божьим чудом созерцатель: Не молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение?»). По мнению докладчика, если отвергается гоголевский вариант (а написаний с прописной после двоеточия в рукописях Гоголя достаточно для того чтобы исключить возможность описки или опечатки), то единственным обоснованным остается чтение Н.С. Тихонравова, опирающееся на черновую рукопись и принятое в советском академическом издании Гоголя («Остановился пораженный Божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? Что значит это наводящее ужас движение?»). Современные же издания дают немотивированную компиляцию вариантов черновой рукописи и прижизненных изданий.
В докладе «Еще раз о галерее помещиков» к. ф. н. доц. Г.В. Москвин выдвинул тезис, что понимание Гоголем жанра «Мертвых душ» как поэмы складывалось у писателя в период между замечанием в письме А.С. Пушкину от 7 октября 1835 г. («Начал писать "Мертвых душ". Сюжет растянулся на предлинный роман») и сообщением о ходе работы над произведением в письме к В.А. Жуковскому от 12 ноября 1836 г. («каждое утро <...> вписывал я по три страницы в мою поэму»). Докладчик высказал предположение, что решающим творческим фактором этого процесса явилось создание «галереи» в ее окончательно сложившейся форме своего рода пятиактной комедии. Таким образом, подобно «Повестям покойного Ивана Петровича Белкина» А.С. Пушкина и пяти повестям романа М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени», главы о помещиках, присоединяясь друг к другу, образуя «предлинную» цепь, замкнулись в круг, сообщив поэме ее смысл.
Д. ф. н. проф. В.А. Воропаев в докладе «Тайна великой поэмы» попытался раскрыть важнейшее понятие этики и эстетики писателя - «пошлость пошлого человека». Пошлость у Гоголя - это печать духовного убожества, которое можно найти в каждом человеке. Герои Гоголя пошлы, так как они мертвы духовно. Поэтому своеобразным ключом к смыслу поэмы является ее название. Выражению «мертвые души» именно Гоголь придал тот специфический смысл, в котором мы употребляем его и сегодня. Однако писатель шел здесь от евангельской традиции, к которой и восходит понимание мертвой души как духовно умершей. Гоголевский замысел созвучен христианскому нравственному закону, сформулированному св. апостолом Павлом: «Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут» (1 Кор. 15, 22). С этим связана и главная идея «Мертвых душ» - идея духовного воскресения падшего человека.
Доклад профессора Волгоградского государственного социально-педагогического университета д. ф. н. А.Х. Гольденберга был посвящен жанровым традициям европейского мас-
сового романа в «Мертвых душах» Н.В. Гоголя. По мысли докладчика, литературный и культурно-исторический фон поэмы «Мертвые души» создается с помощью многочисленных отсылок автора и его персонажей к широкому кругу произведений русской и европейской литературы - от Данте и Шиллера до Коцебу и Вульпиуса, автора едва ли не самого популярного массового европейского романа рубежа ХVШ-ХIХ вв. Его герой, итальянский разбойник Ринальдо Ринальдини, прямо проецируется городскими дамами на Чичикова - покупателя мертвых душ и похитителя губернаторской дочки. Сопоставление жанровых традиций массового романа и поэмы Гоголя позволяет выявить систему мотивов, играющих значимую роль в сюжетной структуре «Мертвых душ».
В докладе преподавателя Волгоградской академии Министерства внутренних дел Российской Федерации С.О. Егоровой был рассмотрен эсхатологический подтекст поэмы Н.В. Гоголя «Мертвые души». Эсхатологические мотивы произведения включают в себя переклички характера и судьбы Чичикова с каноническими и апокрифическими биографиями антихриста, реминисценции из Апокалипсиса в размышлениях Чичикова о судьбах купленных им крестьян, «оживающих» волею их нового владельца, многочисленные упоминания об антихристе, Страшном суде, «апокалипсических цифрах» в последних главах первого тома. Роль «улавливателя душ» как низшая ступень духовного падения героя представляет собою промежуточный рубеж «кризисного жития» - точку разворота на пути вверх. Чичиков не только противостоит русскому миру первого тома поэмы, но и принадлежит ему, и призван измениться вместе с ним в последующих томах.
По мысли докладчика, «эсхатологический» аспект биографии Чичикова может быть соотнесен с общей смысловой логикой «Мертвых душ» - с учетом того, что временное пришествие антихриста, функциями которого наделяется главный герой, предполагает в дальнейшем Страшный суд и воскрешение мертвых.
К. ф. н. доц. В.Л. Коровин выступил с докладом «К проблеме жанрового определения "Мертвых душ" Н.В. Гоголя: Из истории русских поэм в прозе». Речь шла о поэме в пяти песнях И.И. Казаринова «Иоас, или Торжествующая истина» (1798) - единственной оригинальной русской поэме в прозе на библейский сюжет, посвященной митрополиту Гавриилу (Петрову). Ее источники - 4-я Книга Царств и (в некоторых деталях) трагедия Ж. Расина «Гофолия». В поэме большое место занимают батальные сцены и описание придворных церемоний, сделанное с аллюзиями на панегирическую поэзию эпохи Екатерины II (в подтексте уподобляемой нечестивой Гофолии). Поэма Казаринова может рассматриваться в качестве литературного фона нескольких гоголевских произведений - «Ночи перед Рождеством», «Тараса Бульбы» и «Мертвых душ».
В докладе д. ф. н. доц. А.Б. Криницына «Образ Руси-тройки у Н.В. Гоголя ("Мертвые души") и Ф.М. Достоевского ("Братья Карамазовы")» знаменитый гоголевский образ рассмотрен как русский логос, символ Руси ноуменальной (духовная сущность, «непостижимая, тайная сила», душа России), знак ее культурно-цивилизационного мессианского предназначения (Русь становящаяся, будущая). Докладчик показал, как Ф.М. Достоевский выстраивает свою преемственность с Гоголем, пользуясь данным символом для конципирования русского национального характера на примере семьи Карамазовых. На суде над Дмитрием Карамазовым прокурор завершает свою речь метафорой Руси-тройки как несущейся в «бешеной, беспардонной скачке», которую неизбежно будут вынуждены «прервать» «цивилизованные народы» Европы в целях «самосохранения». Достоевский возмущается либеральной карикатурой образа Руси-тройки в устах прокурора и адвоката, но соглашается с его исходной верностью. Метафизические черты гоголевского символа легли в основу определения «карамазовщины» как «русской натуры» с ее «широтой», страстью во всем до «последних пределов доходить» и переходить «последнюю черту», а русская любовь к «быстрой езде» у Гоголя оборачивается тягой к стремительному полету и падению у героев Достоевского. В докладе показано, насколько последовательно Достоев-
ский воспроизводит «русскую метафизику» Гоголя, придавая ей роковой, катастрофический пафос, но сохраняя ее мессианскую интенцию.
Во второй день работы конференции были заслушаны пять докладчиков. Ведущий научный сотрудник ИМЛИ РАН д. ф. н. И.А. Виноградов выступил с докладом «Блаженны миротворцы: От повести о двух Иванах к замыслу "Мертвых душ"», в котором раскрыл связь гоголевской «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифорови-чем» с историческими взглядами писателя; обозначил реминисценции этой повести в «Мертвых душах», а также то, каким образом ее проблематика сказалась на замысле поэмы. В качестве «ключа» к интерпретации «Мертвых душ» предложен анализ гоголевских статей «О движении журнальной литературы, в 1834 и 1835 году» (1836) и «В чем же наконец существо русской поэзии и в чем ее особенность» (1846). Подробно, с привлечением новых материалов рассмотрена история созревания гоголевской концепции, прослежено ее разнообразное преломление в Повести о ссоре, «Шинели» и других произведениях писателя. Статья И.А. Виноградова, написанная по материалам этого доклада, публикуется в № 3-4 «Вестника Московского университета» за 2017 г.
Доклад доцента кафедры сравнительного изучения национальных литератур и культур факультета иностранных языков и регионоведения МГУ имени М.В. Ломоносова д. ф. н. И.В. Моклецовой был посвящен теме милосердия в поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души». Гоголевское понимание жизни, считает докладчик, раскрывается в судьбах героев писателя, выразительнейшим из которых является Плюшкин. Образ «прорехи на человечестве» довольно часто соотносится с растратой героем материальных богатств (состояния) в силу нерационального ведения хозяйства по причине крепостного права. При ознакомлении с деталями произведения все оказывается гораздо сложнее, и читатель понимает, что материальный мир служит всего лишь фоном для духовных проекций авторского замысла.
Гоголь изображает потрясенного до основания пережитым горем героя, не сумевшего проникнуть в духовные законы происшедшего и потерявшего вследствие этого даже свое естество. Образ одичавшего старика, растрачивающего огромное состояние - свою жизнь -на собирание ненужного мусора, выявляет глубокую поврежденность духовного мира героя, что достоверно раскрывается автором при обращении к теме милосердия. Напоминание о Крестных страданиях Спасителя и Его Святом Воскресении не может растопить ожесточившегося отцова сердца, которому не жаль нуждающихся в нем детей и внуков. Неизбывность духовных законов и превращает некогда успешного и способного любить близких человека в ходячего мертвеца. Возможность животворящего воздействия милосердия дана герою как действенное лекарство, способное вернуть его к полноценной жизни, но он его равнодушно не замечает.
Преподаватель кафедры истории русской литературы к. ф. н. А.А. Евдокимов в своем выступлении обратился к проблеме шекспировского текста в поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души». Речь шла о специфической гоголевской рецепции произведений предшествующей и современной литературы, которые совершенно «растворяются» в произведениях писателя. Их образы, идеи, сюжеты и мотивы становятся неотъемлемой частью целого, значительно изменяя свою структуру и получая новое звучание в новом контексте. Образы и сюжеты шекспировских комедий претерпели подобные изменения в поэме «Мертвые души». Докладчик коснулся двух подобных эпизодов: рождении скупца-мизантропа у Гоголя и в «Венецианском купце» Шекспира и драматизации спора дворовых людей помещика Тентетникова и ссоры Кристофера Слая с трактирщицей в прологе к комедии «Укрощение строптивой».
Аспирантка кафедры истории русской литературы М.С. Антонова посвятила свой доклад записи Н.В. Гоголя в альбом М.А. Власовой «Как ни глуп Индийский петух...». Автограф Гоголя рассмотрен как пример проявления таланта писателя в литературных «безделицах». Сопоставлены разные версии датировки автографа. Проанализирована перекличка
содержания альбомной записи, писем и произведений Гоголя, относящихся к 1830-м и 1840-м гг., включая черновые наброски к несохранившимся главам второго тома «Мертвых душ».
В докладе научного сотрудника московского Дома Гоголя, аспирантки кафедры истории русской литературы Е.И. Маняниной рассмотрен опыт апробации «Урока в музее» по поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души». По своему содержанию урок ориентирован на возрастную категорию «9-11 классы» и сконцентрирован на истории создания поэмы, авторском замысле и предполагаемом развитии сюжета второго тома «Мертвых душ». Занятие проходит в формате дискуссии, в ходе которой решается вопрос о том, как Гоголь определял идейный смысл произведения, и как понимали поэму ее первые читатели. Конфликт между замыслом автора и восприятием поэмы современниками является концептуальным ядром, вокруг которого строится урок.
В целом урок в Доме Гоголя можно рассматривать как способ воплощения концепции «гений места», суть которой заключается в необходимости контакта с конкретным локусом («местом») при изучении творчества и биографии деятеля культуры («гения»). В рамках урока Дом Гоголя реализует свой потенциал как мемориальное место - именно в этом доме писатель провел последние годы жизни, работал над вторым томом «Мертвых душ», и именно здесь он сжег рукописи второго тома. И в этом отношении урок в музее имеет огромное преимущество перед обычным уроком в школе, так как в процессе него освоение информации учащимися проходит в непосредственном контакте с конкретным локусом -местом жизни Гоголя.
В заключительном слове проф. В.А. Воропаев подвел итоги конференции, отметил интерес аудитории к прозвучавшим на заседаниях выступлениям, вызвавшим оживленное обсуждение. И высказал мысль, что тайн, связанных с «Мертвыми душами» и самим Гоголем, стало несколько меньше, чем прежде.
В. А. Воропаев
Сведения об авторе: Воропаев Владимир Алексеевич, докт. филол. наук, профессор кафедры истории русской литературы филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: [email protected].
