CC BY
55
Т. В. Якушкина
ВРЕМЯ И ПРОСТРАНСТВО В ПОЭТИЧЕСКОМ МИРЕ ИТАЛЬЯНСКИХ ПЕТРАРКИСТОВ XVI ВЕКА
Материалом для данной статьи послужили авторские сборники итальянских петрарки-стов XVT в. Их анализ позволяет увидеть не только хорошо известное — ориентацию на модель «Книги песен» Петрарки, но и скрытое — новое видение мира и человека. В статье анализируются две составляющие петраркистской картины мира — время и пространство.
T. Yakushkina
TIME AND SPACE IN THE POETRY OF ITALIAN PETRARCHISTS
OF THE 16th CENTURY
The article is based on the analysis of lyrics written by the Italianpetrarchists of the 16th century. Apart from their conventional usage of Petrarch's «Canzoniere» as an exemplar of poetic style, Petrarchists'poetry offers a good insight into their conception of the world and man. The two categories of their conception — time and space — are in the focus of the author's attention.
Итальянский петраркизм XVI в. еще не относится к тому периоду, когда в нашей
становился предметом самостоятельного науке доминировали идеологические под-
научного изучения в нашей стране. Боль- ходы. За столетие существования италья-
шинство высказанных в его адрес оценок нистики в России было опубликовано
154
красоты получал не только земное измерение. Специально выстроенный образный ряд (в котором, несмотря на обилие деталей, образ красавицы подчеркнуто декон-кретизирован) и мифологические ассоциации переводили земную красоту донны из преходящего времени настоящего в бесконечность времени мифологического. Красота делала ее существом одновременно и земным, и небесным. Смыслом таких описаний становится переживание, осознаваемое как соприкосновение с неземным и вечным.
Ощущение ценности мгновения приходит в итальянскую поэзию с Петраркой. Он ввел временную шкалу, в которой наряду с традиционными средневековыми единицами времени появляются новые, средневековью не свойственные, с минимальной длительностью — час и миг. Средневековое время — по преимуществу эпическое, и его основными категориями были год, сезон, месяц, день, «а не час и тем более не минута»6. Поэтизируя миг, Петрарка вводит новый критерий измерения времени чувств: оно оценивается не только с точки зрения длительности, но и с точки зрения интенсивности переживания.
Контраст мига и года присущ и петрар-кистам. Их сборники построены так, что лирические сюжеты, основанные на мотиве созерцания, перемежались другими, в которых доминировали мотивы «пел и плакал», «что есть Любовь?», «прекрасная и жестокая», «разговор с Амором». В таких текстах на первое место выдвигается саморефлексия героя, пытающегося понять природу любовного чувства. Если в первой группе преобладает поэтика момента, краткого счастья, связанного с наслаждением красотой, то во второй — поэтика года, медленного течения лет жестоких страданий. В любовном летосчислении точкой отсчета, как и мерой самой жизни лирического героя, является все та же первая встреча. Жизнь, приравненная любви, которая, в свою очередь, понимается как наслаждение красотой, не знает изменений. Пере-
менчивость чувств в душе героя — иллюзия, это тоже константа, только построенная по принципу контраста. Течение времени не подразумевает внутренних изменений, что и подчеркивал заимствованный у Петрарки прием любовного летосчисления.
Для понимания истории любви важно, что в ней присутствуют два разных времени. Первое — время донны, или красоты. В нем царят восхищение и преклонение. Его движение иллюзорно, оно не несет перемен: течение лет не затрагивает красоты донны, неизменен, несмотря на противоречивость, и внутренний мир лирического героя. Это статичное время высокой любовной поэзии. Другому времени свойственно движение, которое порождает особый драматизм. Он связан с осознанием неотвратимости перемен, смертности земной красоты и значимости каждого мгновения соприкосновения с нею. Это время лирического героя, или земного человека. Донна как существо, принадлежащее двум мирам, тоже подчиняется его законам.
Смерть красавицы — еще одно событие в истории любви и важный художественный прием в структуре сборника. Пространственная удаленность, усиленная временной, позволяла ярче выразить неоплатоническое понимание любви как стремления к идеалу. У Петрарки смерть красавицы могла переживаться не только как факт свершившийся, но и как неотвратимое будущее, что влекло за собой перемену психологических реакций: чувство покинутости сменяла горечь, вызванная размышлениями о неотвратимом движении времени. Петраркисты повторили как будто все в точности, однако их занимает скорее не смертность человека, а смертность красоты. Перенос акцентов очень характерен. Сентенции о всепобеждающей силе времени остаются, однако их оттесняют вера в искусство и силу творца. При любом повороте темы доминирует общее — отношение к красоте как высшей ценности и стремление противостоять времени.
Время и пространство в поэтическом мире итальянских петраркистов XVI века
Весь этот образный арсенал представлен у петраркистов, однако смысловые акценты иные. Если у Петрарки акцент делался на образах лодки и ветров, то у поэтов XVI в. — на образе пространства. Отсюда усиление темы пути и сопутствующих ей образов глубокой воды, твердых скал — знаков заблуждений и соблазнов — и порта. Все больше подчеркиваются мотивы начала и конца пути, а сам путь мыслится как движение к тому, кто способен обуздать стихию, указать путь и даровать спасение. Указание на существование того, кто обладает властью над стихией, еще сильнее подчеркивает слабость и незащищенность лирического героя. Как и ранее, его знаком является образ лодки. Он может выступать и как общеродовое «nave», и как развитие петрарковского образа «barca», и как относительно новое «legno» («скорлупа» в переводе Е. Солоновича), усиленное метафорами, которые подчеркивают зависимость человека от внешних сил: хрупкая, разбитая, крошечная, усталая, дырявая.
В сборниках петраркистов пространственные представления получали не только символическое выражение. Здесь немало и вполне конкретных географических координат: почти непременным является упоминание родного гнезда («altero nido»), городов Италии и Европы, рек, морей и гор. Все это есть и у Петрарки. Однако расширение пределов художественного мира в петраркизме было предопределено не только образцом. Упоминания о конкретных городах возникали как отклик на действительные события, связанные с жизнью двора, политической жизни Италии или событиями биографического характера. Такие тексты содержат приметы не условного, а реального ландшафта. Их присутствие еще не сопряжено с попыткой воссоздать неповторимый колорит местности. Реки, моря, горы выступают как знаки, а не как индивидуальные особенности места. Тем не менее «реальная география» получала «реальное время», вместе они становились необходимыми признаками при-
надлежности лирического героя к миру настоящего.
И все же наиболее характерным для таких текстов является другое — обилие мифологических образов и торжественная риторика. События современности и приметы конкретного географического места как бы вставляются в богато украшенную стилистическую раму. Создается впечатление, что петраркисты стремятся удержать вневременные границы идеального мира красоты: динамичность и переменчивость реального — не художественного — настоящего уравновешиваются вневременными ценностями античной культуры, драматизм и напряжение реального события сглаживаются за счет стиля.
Вся пространственно-временная организация петраркистского мира определяется противопоставлением времени человеческой жизни и бесконечности неземного. Ее особенности вытекают из столкновения двух мировоззренческих концепций — неоплатонизма и христианства. Для петрарки-стов точкой расхождения между ними оказалось отношение к земному. Неоплатонизм, видя в земном отсвет божественного, не только не отвергает ценность земного, но, напротив, делает человеческую красоту и любовь средством постижения Бога и восхождения к нему. Время человеческой жизни становится движением к вечности. В христианстве земная жизнь ценностью не обладает, внимание верующего сосредоточено на жизни души и ее спасении. Время человека противопоставляется вечности Бога и приобретает смысл лишь как подготовительная ступень к переходу в вечную жизнь.
В петраркистском сборнике разное понимание идеи восхождения находит свое выражение в истории любви и истории жизни. В первой она предстает внутри неоплатонической парадигмы как движение по лестнице красоты: от созерцания земной красоты к пониманию ее божественной сути и выше — к Богу. В истории жизни — как отказ от мирских соблазнов и возвращение к христианской идее спасения.
И в том, и в другом случае движение как художественный прием представлено в форме перемещения из одного пространства в другое — по горизонтали, но как внутреннее побуждение оно носит выраженный вертикальный характер.
Однако в петраркистском мире есть еще одно измерение, которое также задавалось вводным сонетом — время высокого поэтического слова. Для концепции петраркис-тского сборника очень важно, что лирический герой — певец. Эта особенность об-
раза — вневременная и поддерживается не только рядом лейтмотивов, но и самим стилем петраркистской поэзии. Время поэзии не может соперничать с вечностью Бога — для христианского сознания перед этой величиной меркнет все, но оно значительно продлевает время земного, оставаясь в памяти потомков. В слове поэта живет и красота донны, и душа ее певца, лирического героя. Вместе с тем поэзия сама может являться воплощением красоты и гармонии, на нее петраркисты и опираются.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Голенищев-Кутузов И. Н. Поэзия // История всем. лит.: В 9 т. — М.: Наука, 1985. — Т. 3. — С. 142—146; Елина Н. Г. О лирике Пьетро Бембо // Рафаэль и его время: Сб. ст. / Отв. ред. Л. С. Чиколини. - М.: Наука, 1986. - С. 218-223.
2 Карданова Н. Б. Пьетро Бембо и литературно-эстетический идеал Высокого Возрождения: Автореф. дис. ... канд. филолог. наук. — М., 1995; Карданова Н. Б. Пьетро Бембо и литературно-эстетический идеал Высокого Возрождения. — М.: ИМЛИ РАН: Наследие, 2001; Шайтанов И. О. История зарубежной литературы: эпоха Возрождения: Учеб. для студ. высш. учеб. заведений: В 2 т. — М.: Владос, 2001.
3 За период 1530—1630 гг. в Италии было опубликовано 423 книги стихов около 350 литераторов. — Vassali A. Editoria del petrarchismo cinquecentesco: alcune cifre// II libro di poesia dal copista al tipografo / a cura di M. Santagata e A. Quondam. — Modena, 1989. — P. 92—94.
4 Santagata M. Dal sonetto al Canzoniere: ricerche sulla preistoria e la costituzione di un genere. — Padova: Liviana, 1979; Fedi R. La memoria della poesia: canzonieri, lirici e libri di rime nel Rinascimento. — Roma: Salerno Editrice, 1990; Quondam A.. Il naso di Laura. Lingua e poesia lirica nella tradizione del Classicismo. — Ferrara: ISR; Modena: F.C. Panini, 1991; Letteratura italiana / dir. A. Asor Rosa. — Torino: G. Einaudi, 1982—1991. — Vol. 3. — 1984. — P. 439—518.
5 Bembo P. Prose e rime/ a cura di C. Dionisotti. — Torino: UTET, 1960; Della Casa G. Rime/ a cura di A. Seroni. — Firenze: Le Monnier, 1944; Guidiccioni G. Rime/ a cura di E. Chiorboli. — Bari: Laterza, 1912; Stampa G. Rime/ a cura di A. Salza. — Bari: Laterza, 1913; Il petrarchismo: antologia/ a cura di G. Spagnoletti. — Milano: Garzanti, 1959.
6 Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. — М., 1984. — С. 116.
