CC BY
95ЛЮДИ
Время и люди: обобщенный портрет лидеров Поволжских Советов рабочих и солдатских депутатов в 1917 году
Надежда Липатова
Люди живут идолопоклонством перед идеалами, и, когда недостает идеалов, они идеализируют идолов.
В. О. Ключевский
Гвозди б делать из этих людей:
Крепче б не было в мире гвоздей.
Н. С. Тихонов
Самодержавие свергнуто, вместе с ним за борт истории выброшена прежняя политическая элита. Практически все, на чем стояла печать царизма, было отвергнуто обществом в первые дни марта 1917 года. Но что оно сумело создать взамен? Каковы они, новые революционные структуры, какие они, герои нового времени? Какой человеческий материал оказался востребован при выковке новых лидеров? Что определяло их выход на первые роли: личные и деловые качества или требования революционной эпохи, которая сама выбирала своих слуг? И кто действительно являлся движущей силой: руководители или навязывавшие им свои устремления массы?
Отношения человека и общества в периоды смуты всегда притягивали к себе внимание. В статье на основе архивных материалов Саратова, Самары, Симбирска и Сызрани представлен обобщенный портрет руководителя провинциальных Советов образца 1917 года. На этом портрете видим человека скорее молодого, чем пожившего, скорее малообразованного, чем образованного, скорее из рабочих, чем из других социальных групп. Показаны также дальнейшая судьба руководителей, жесткие взаимоотношения внутри Советов, «пиаровские» методы борьбы за власть, колебания в отношении к этим методам общества. Руководители Советов подчинялись революционному закону, их легитимность обусловливалась поддержкой масс. Общество то безоглядно шло за ними, то отказывалось признавать их без проверки на прочность. Субъективный фактор внес не последний вклад в победу Советов.
Надежда Валерьевна Липатова, старший преподаватель гуманитарного факультета Ульяновского государственного университета, Ульяновск, участник Школы молодого автора 2003 года.
Февральская революция повлекла за собой всплеск прежде сдерживаемой, рвущейся на волю активности масс. Миллионы людей внезапно оказались ввергнутыми в водоворот политических событий. Массы впервые диктовали условия властям. Родились новые политические институты — Советы рабочих и солдатских депутатов. Они стали трибуной, с которой прежде не имевший голоса народ требовал соблюдения своих интересов. Кто формулировал эти требования? Кто они, лидеры провинциальных Советов, сумевшие повести за собой народ?
К теме Советов рабочих и солдатских депутатов исследователи обращались наиболее часто в 1960—1970-е годы1. Тогда же это направление выделилось в отдельную отрасль отечественной историографии. Хвалебных и критических замечаний было высказано в литературе немало. Главным достоинством новых организаций признавался их солдатско-пролетарский состав. Историки отмечали оппозиционность Советов Временному правительству2, параллельность революционного процесса в центре и на местах3. Личностный аспект деятельности Советов рабочих и солдатских депутатов рассматривался сквозь призму принадлежности к тем или иным политическим силам4. (Наиболее основательно на примере Поволжья партийный состав был рассмотрен Г. А. Герасименко5.) В настоящей статье предпринята попытка обрисовать обобщенный облик лидеров провинциальных Советов.
Сделано это на материалах промышленных центров Поволжья: Саратова, Самары, Симбирска и Сызрани. Их выбор обусловлен тем, что они демонстрируют разные сценарии установления советской власти. В Саратове произошло вооруженное восстание; в Самаре переход власти был мирным; реакция Симбирска запоздалая, он только к декабрю 1917 года стал советским. Особо выделяется уездный город Сызрань Симбирской губернии, являвшийся крупным железнодорожным узлом: в нем власть Советов установилась раньше, чем в административном центре.
Стоит остановиться на особенностях использованных в статье источников. Часть материалов самих поволжских Советов была утрачена в связи с тем, что регион стал ареной боев в 1918 году. Вдобавок, рабочие депутаты не всегда умели вести документацию, большинство протоколов состояло из кратких заметок. Фрагментарность содержащихся в архивах сведений не всегда позволяет выявить полную картину. Дополнительный материал содержится в мемуарной
литературе и периодической несоветской печати. Он усиливает доказательность документов, обогащая их подробностями. В то же время в воспоминаниях революционеров набор тем и сюжетов ограничен, характеристики людей схематичны, преобладают пафосные оценки деятелей большевистской партии. Например: «М. Герасимов вел сверхчеловеческую работу в рядах агитаторов»; «в лице прапорщика В. И. Вишнякова (энергичного с широким интеллектом) местная буржуазия видела воплощение всех ужасов большевизма и стремилась уничтожить его всеми силами»6. Некоторые материалы составлялись по данным опросных листов, которые из-за малограмотности участников революции заполнялись работниками истпарта. Как правило, в них, особенно в опубликованных вариантах, находим не личные переживания человека, а трафаретное описание события или лидера. Принадлежность к небольшевистской партии приравнивается к ненадежности, недопониманию важности момента и т. п. Эсеры и меньшевики предстают перед читателем «гнусными и трусливыми», а большевики — «смелыми, честными и открытыми, с добрыми глазами»7.
При анализе документов, касающихся социального происхождения и уровня образования активистов Советов, выявились две особенности. Во-первых, расплывчатые формулировки. Так, в ряде случаев в анкетах отмечалось, что полученное образование было университетским, а затем оказывалось, что учеба не была завершена по причине исключения из вуза. Определение «домашнее образование» также неточное. Если человек происходил из дворян, мещан или купцов, оно могло означать достаточно высокий уровень подготовки, если из крестьян — низкий (в лучшем случае умел читать). Во-вторых, в связи с гонениями на представителей бывших привилегированных сословий имела место некоторая фальсификация социального происхождения8.
В итоге полные сведения удалось собрать только о 67 наиболее активных членах Советов. По ним и составлялся обобщенный портрет советского лидера в период между февральскими и октябрьскими событиями 1917 года. Последовательность выполнения этой задачи определила структуру статьи и была следующей: а) характеристика Советов как института, по своей природе потребовавшего появления особого типа руководителей; б) анализ данных о поволжских активистах; в) показ взаимоотношений внутри Советов; г) выявление отношения к ним различных общественных сил.
К статье прилагается алфавитный список упоминаемых в ней членов Советов с краткими биографическими данными о каждом из них. К сожалению, данные эти сильно различаются по полноте доступной информации.
Рожденные революцией
Вероятно, феномен Февраля заключается прежде всего в необычайно стремительной смене государственных институтов. Но не только в этом. В одночасье стала очевидной неподготовленность российского общества, особенно в провинции, к новой жизни. В первые недели после свержения самодержавия народ охватило состояние эйфории. Организованным политическим силам оно внушало надежду, что у них есть все шансы вписать новую страницу в историю России. «Сознание и души народных масс, как казалось потенциальным агитаторам, представляли собой чистый лист»9. Желающих заполнить этот «бланк политических взглядов» в соответствии со своими представлениями об общественном благе было предостаточно, тем более что «общества стали расти, как грибы после дождя... национальные, политические, профессиональные и культурные»10. В водовороте новых структур быстро выделились Советы. Их можно сравнить с «темной лошадкой», которая в ходе покорения дистанции вырвалась вперед и к октябрю 1917 года обошла всех претендентов в гонке за лидерство.
Что позволило им выиграть соревнование, главным призом в котором была власть? Несомненным преимуществом Советов перед другими революционными институтами управления была мобильность их структуры. Не стало здесь помехой и достаточно жесткое внутреннее деление на рабочую и солдатскую секции, у каждой из которых был свой участок работы. Они вели совместную работу в рамках агитационных и митинговых комиссий, отвечавших не только за пропаганду, но и за порядок во время проведения митингов и собраний. Комитеты по безработице, фабричному законодательству, военным отсрочкам, примирительные камеры, разрешавшие споры между рабочими и владельцами предприятий, а также судебная, юридическая, санитарно-гигиеническая, транспортная комиссии и комиссия народного образования находились в исключительном ве-
дении пролетарских секций. На плечи литературных и издательских комиссий ложилось издание «Известий» Советов. Они же представляли мнения Советов в других периодических изданиях.
Были у Советов и силовые подразделения: фабрично-заводская (рабочая милиция) и Красная гвардия. Окончательно они оформились к лету 1917 года. Само их создание было связано с необходимостью охраны производства от расхитителей, пресечения воровства, которое приобрело неимоверный размах. И. Абросимов, инструктор от Совета по выборам в Учредительное собрание по Симбирской губернии, в своих воспоминаниях отмечал: «Тащили как рабочие, так и граждане Сызрани, которые особенно до чужого имущества слабоваты на руку. Они готовы были разобрать паровозы по частям и тащить их к себе домой, не говоря о стройматериалах» 11. В дальнейшем отрядам Красной гвардии пришлось участвовать в реализации закона о хлебной монополии, причем отводилась им самая неприятная работа — изъятие хлеба, что дискредитировало их в глазах населения.
С марта по октябрь 1917 года Советы пережили три реорганизации и несколько перевыборов. Средний «срок жизни» каждой комиссии постоянного состава и с конкретно обозначенной задачей длился три-четыре месяца. Тем не менее рассмотренная выше организация в целом сохранялась и позволяла Советам «держать руку на пульсе» революционной эпохи.
Советы оказались в выигрышной позиции не только благодаря своей структуре. По охвату масс они были намного шире партийной формы руководства. Их правомочность проистекала не из юридического положения, а из инициативы восставшего народа. Один их первых исследователей в этой области автор первой советской конституции М. А. Рейснер ставил вопрос о наличии особого революционного права: «сродни естественному или захватническому, оно не менее священно, чем право царей и конституций» 12.
Важнейшим условием устойчивости рожденных революцией институтов власти было доверие к ним населения. А оно во многом было обусловлено фигурой лидера. По мнению П. Н. Милюкова, массы хотели выбирать и санкционировать своих вождей сами и в революционных обстоятельствах останавливались на тех, кто появился на политической сцене в феврале-марте 1917 года13. Основные советские лидеры Февраля — Н. С. Чхеидзе, М. И. Скобелев, А. Ф. Керенский — вышли из рядов легальной оппозиции. Именно
легалам и полулегалам были отданы все лавры революционных побед в виде постов и должностей, что вызывало недоумение у профессиональных революционеров. Один из самарских подпольщиков, участник революции 1905—1907 годов Р. П. Баузе с сарказмом отмечал: «3 марта депутатами Совета стали С. И. Дерябина, Ф. И. Венцек и А. Я. Бакаев. На них никто из подпольных работников не смотрел, как на большевиков... а в их деятельности нельзя было обнаружить ни капли большевизма»14. Подобные суждения не всегда соответствовали действительности, однако отражали тенденцию, зародившуюся в центре и в значительной мере распространившуюся на провинцию. Вместе с тем в провинции, по крайней мере в Поволжье, круг новых политических деятелей был узким. В Самаре во время первого собрания, состоявшегося 28 февраля в театре «Олимп», провели перекличку, и семерых из 45 участников попросили удалиться, так как их никто не знал. Только после этого оставшиеся «демократические силы» занялись выборами активистов 15.
Итак, первым условием популярности лидера была его известность. Способствовало популярности и то, что, несмотря на известность, за будущими руководителями Советов волочился шлейф таинственности и жертвенности, созданный преследованиями со стороны царских властей до революции. А еще был нужен определенный набор ораторских качеств. Одним из лучших ораторов Самарского Совета считался А. А. Масленников. Его речи отличали немалая доля безапелляционности, искренность, эмоциональность и убежденность в своей правоте. Он и подобные ему ораторы на митингах были крайне убедительны, сказанное ими не подвергалось сомнению. Именно эти качества позволяли им руководить энергией толпы. Сами же они вольно или невольно руководствовались мыслью, высказанной на страницах одного из публицистических изданий, составлявших обязательную «библиотечку Совета»: «Психология массы проста. Мотивы поведения определяются стремлением к улучшению материального положения и чувством социальной справедливости» 16.
Демос отказывался пассивно воспринимать решения, навязываемые ему партиями и движениями, и был готов возвести на властный Олимп лишь тех, кто «не осмеливался гладить толпу против шерсти». Умеренные руководители не выдерживали натиска лавины требований. Власть из неокрепших рук либералов попадала в руки импровизированных вождей, набиравших политические очки за
счет резкой критики своих предшественников17. Восторженность марта — начала апреля сменилась недоумением и разочарованием. После корниловского мятежа успеха на политической арене можно было достичь исключительно критикой властей, призывами к экспроприациям и конфискациям. Митинговые споры большевиков, меньшевиков и эсеров заканчивались порой «одой человеконенавистничеству». Голос разума не был слышен, кто пытался его возвысить — трактовался как предатель. Когда на одном из митингов в Самаре рабочий Булатников выступил с речью, в которой доказывал, что новый порядок закабалит солдат еще больше, чем прежний, на него набросилась толпа разъяренных слушателей. Единственным, кто заступился за Булатникова, был эсер Башкиров: «Если он заблуждается, то ему надо объяснять, а не бить!»18. Тем самым он спас своего политического противника от расправы. Но это было нетипично для того времени.
Пропорционально напряжению в обществе возрастали всеобщее недовольство и агрессивность, что отражалось на конфликтах внутри Советов. То была не просто полемика, а борьба не на жизнь, а на смерть. Выдержать ее было не каждому по силам.
У каждого времени свои герои
Для написания коллективного портрета необходимо обобщить сведения о социальном происхождении, уровне образования, возрасте и дальнейшей судьбе депутатов поволжских Советов. В связи с невозможностью собрать данные обо всех деятелях Советов подсчеты основываются на относительно полных сведениях о 67 активистах, о которых говорилось выше. Представляется, однако, что выводы, полученные на основе анализа этих сведений, можно с некоторой степенью условности распространить на весь депутатский корпус поволжских Советов.
Сначала — о социальном составе Советов Самары, Саратова, Симбирска и Сызрани. Выходцами из рабочих семей были 69% депутатов, из крестьян — 24%. Только 7% имели дворянское или купеческое происхождение, но при этом около 40% из них являлись руководителями различных комитетов и комиссий. После прихода к власти большевиков родственные узы с представителями бывших
привилегированных сословий стали считаться свидетельством потенциальной политической неблагонадежности.
Средний уровень образования членов Советов был невысоким. Лишь 7% депутатов имели университетское образование, порой, как уже указывалось, незаконченное. Абсолютно безграмотными были 4% рабочих представителей. (Учитывая, что в Первой Государственной Думе безграмотных было больше, данный показатель не может считаться ни положительным, ни отрицательным моментом в работе общего собрания Советов.) В начальных народных училищах отучились к 1917 году 44% всех активистов Советов рабочих и солдатских депутатов. Полное среднее образование имели 22% и еще 20% — неполное. Как и происхождение из «благородных», «избыточная» ученость в ряде случаев давала повод для недоверия. В Сызрани старшие товарищи по партийной фракции большевиков подозрительно относились к своим молодым коллегам, так как те уже испытали на себе «губительное воздействие буржуазной школы» 19.
Редакторской и издательской деятельностью в Советах занимались образованные люди, как правило, имевшие опыт в этой области. В наилучшей ситуации находился Саратовский Совет: в его составе было несколько журналистов с университетским образованием (большевики В. П. Милютин, М. И. Васильев-Южин, Я. Г. Фениг-штейн, меньшевик Л. Майзель). В Сызрани существовала газета одного человека — «Сызранское утро». Ее издавал сочувствующий большевикам владелец мельницы А. И. Ерамасов20.
Митинговые и рабочие комиссии состояли из лиц с начальным и неполным средним образованием. Эти люди «сочетали занятия умственным и физическим трудом», благодаря чему пользовались уважением среди пролетариев, что и являлось залогом их успешной пропагандистской деятельности. Все же больший успех сопутствовал более образованным агитаторам. Симбирский большевик
А. Г. Степанов сетовал на «недостаток ораторских и литературных кадров, плохо составленные резолюции и соглашателей-интеллигентов, поднимавших на смех социал-демократическую фракцию»21.
Еще хуже обстояло дело с рабочей милицией и Красной гвардией. Уровень подготовки милиционеров был очень низким в силу незнания специфики работы, неумения писать, составить протокол осмотра места происшествия или допроса. Все это сказывалось на
качестве выполняемых обязанностей. В отчете инспектора МВД по Самарской губернии А. В. Яковлева отмечалось, что «массы преступного элемента, видя полную неспособность как милиции Временного правительства, так и Советов рабочих депутатов, совершали безнаказанные поступки, терроризировали население и самих стражей порядка, которых подстреливали, как куропаток, заманивая во дворы и подворотни» 22. Сходная ситуация сложилась и в Симбирске, где «дерзость воров переходила все границы из-за недостатка караулов и низкой квалифицированности постовых» 23. При формировании отрядов Красной гвардии принципиальное значение имели пролетарские корни. Согласно уставу, в нее могли вступать только рабочие и, лишь в исключительном случае, учащиеся. У вступивших в Красную гвардию был самый низкий уровень грамотности и дисциплины. В конечном счете, она была распущена, потому что «в ряде уездов Самарской губернии она окончательно разложилась и стала похожа на банду»24, а в Симбирске «красногвардейцы к 1918 году представляли собой сплошных контрреволюционеров с оружием в руках»25.
Несмотря на революционное время, на местах присутствовало стремление не раскачивать лодку местного самоуправления, дабы «не ломать уклад провинции и не тормозить развитие жизни»26. Однако замыслы Комитетов народной власти привлечь к управлению опытных городских и земских служащих у Советов поддержки не получили. Советы руководствовались тактическим лозунгом Февраля «Вместе бить, врозь идти», признавали, что сотрудничество с земствами и городскими думами необходимо, но включение бывших чиновников этих структур в состав Советов противоречило самим принципам рабоче-солдатского представительства. В связи с этим депутатами Советов чаще всего становились рабочие: портные, слесари, токари, электромеханики, значительно реже — бухгалтеры, учителя, типографские служащие, журналисты. То обстоятельство, что интеллигенция и служащие в массе своей оказались за бортом новых революционных структур, не могло не повлиять на их работу. Неэффективность значительной части мероприятий в социальноэкономической сфере объясняется прежде всего некомпетентностью, отсутствием опыта и элементарной неграмотностью большинства депутатов. Например, в Сызрани продовольственная комиссия Совета переписывала запасы продовольствия в городе в течение трех недель, и все это время население не могло приобретать хлеб, даже по карточкам27. Даже инструкторов по выборам в Учредительное со-
брание пришлось подбирать очень долго. Ибо основной контингент Советов не соответствовал предъявляемым минимальным требованиям, в частности, к уровню грамотности, не обладал элементарными правовыми знаниями.
Для полноты представления об облике лидеров необходимо охарактеризовать возрастной состав Советов. Из 67 активистов 25% были моложе 30 лет, в возрасте между 30 и 45 годами находились 49%, от 45 до 50 лет — 19%, старше 50 — 7%. Таким образом, все активные участники советских мероприятий являлись в большинстве своем людьми молодыми, находящимися на пути самоутверждения и поиска места в жизни и часто не обремененными семьей (26% не состояли в браке). Именно таким людям свойственны смелые, отчаянные поступки. «От противного» это доказывают слова одного из членов Сызранского Совета Т. Ф. Аверьянова: «Когда меня рабочие позвали на митинг, я отказался, так как жена не отпускала меня по воскресеньям из дома»28. Другой участник событий сожалел о том, что «после женитьбы он отошел от революционной деятельности и только лишь после того, как наступил 1917 год и его устыдили товарищи, вернулся в лоно революции»29.
Наш образ будет неполным без описания дальнейшей судьбы депутатов. После Октябрьской революции большинство членов Советов так и не вернулось к своей прежней деятельности, занявшись общественной и советской работой. Это вполне согласовывалось с постановлением Петросовета от 17 ноября 1917 года, гласившим: «Порвать решительно и немедленно с гнилым предрассудком, будто управлять государством могут только буржуазные чиновники. Необходимо переквалифицировать в служащие наиболее сознательных и способных к организаторской работе товарищей с заводов и из пол-ков»30. Лишь около 10% вернулись к прежнему роду занятий. Таким, например, был А. М. Марциновский, один из управленцев, прибывших в Саратов на помощь большевикам после Февраля. Он характеризовался «как специалист своего дела, скромный и без претензий на власть»31. После революции он занялся столярным ремеслом, которым и раньше зарабатывал на жизнь, и к 1922 году стал директором мебельной фабрики. 20% депутатов продолжили советскую, партийную и профсоюзную карьеру. Наивысших постов достигли
В. В. Куйбышев — председатель ВСНХ и Н. В. Шверник — председатель Президиума ВС СССР. Около 30% активных участников революционного движения погибли в гражданской войне — были убиты, умерли от ранений, тифа и туберкулеза или были увезены
в «поездах смерти» (эшелонах, направлявшихся в Сибирь из Поволжья) и расстреляны. Еще треть попала под маховик репрессий 1930-х годов. Примечательно, что у погибших и репрессированных депутатов уровень образования был выше, чем у уцелевших.
О времена, о нравы!
Суровые условия межпартийной борьбы в Советах во многом определяли жесткие принципы общения. Обострение отношений между соперниками в борьбе за власть отражалось в используемой ими лексике. Во время дискуссий ярко проявлялось презрительное и циничное отношение к политическим противникам и окружающим. Это подтверждают такие высказывания, как: «Толстая обрюзгшая рожа меньшевика Илюшки Скворцова могла маячить перед глазами часами» или «А когда говорят лидеры всех партий, то очень тошно и противно» 32. К октябрю выражения стали еще более жесткими, все чаще сводились к призывам: «Надо смести к черту все и сразу, так как меньшевики ведут гнусный и трусливый торг о своей шкуре»33. Мягкость и лояльность оценивались как величайший недостаток. Так, самарская группа большевиков во главе с Баузе критиковала Куйбышева, председателя Самарского Совета, за то, что он вместе с Е. С. Коган и А. П. Галактионовым «проповедовал меньшевизм» и сотрудничал с Комитетом народной власти и комиссаром Временного правительства. Также ему вменялась в вину миролюбивая позиция газеты «Приволжская правда» по отношению к мень-шевикам34.
При оценке деятельности фракций в Советах часто применялся «двойной стандарт». Так, срыв митинга эсеров или меньшевиков вызывал у большевиков бурю восторгов, когда же «эсеровская мразь стаскивала ораторов-большевиков с трибуны», такое поведение большевиками безоговорочно осуждалось. И когда М. А. Гимов был избит в Заволжье (Симбирск) при попытке объяснить рабочим необходимость поддержки ленинской позиции, практически все члены объединенной фракции РСДРП местного Совета сразу решили, что это эсеровская ловушка.
Все это создавало атмосферу всеобщего недоверия. Выяснение отношений между членами Советов превращалось в норму, трибуна становилась ареной для политических выпадов, являвшихся предвестниками гражданской войны. На вопрос редактора «Известий
Саратовского Совета» меньшевика Мейзеля «Неужели мы дойдем до казней друг друга?» большевик В. П. Антонов-Саратовский ответил утвердительно. Оно и неудивительно, раз даже в «интеллигентном» Совете Саратова лучшими считались личностные качества таких людей, как М. Васильев-Южин («Он прямолинеен, ядовит, обладает полемическим сарказмом, которым колотит противников без зазрения совести. Меньшевики его презирают, а эсеры ненавидят. Человек образованный, суровый, не имеет дружеских отношений ни с кем»35) или эсер А. А. Минин («Абсолютно негибкий, не чувствует ситуации, упорный до жестокости, иногда его называли крепкий мужик)36.
Несмотря на ожесточенную борьбу в Советах рабочих депутатов, членство в партийных фракциях было нестабильным. Переход из одной партии в другую не был редким явлением. Так, член Сызран-ского Совета А. Шах в июле написал заявление о выходе из партии большевиков, указывая, что не желает состоять в одних рядах с немецким шпионом, и высказал намерение перейти к меньшевикам. Также люди просто отказывались от членства в партиях и работы во фракциях. На повестки, приходившие им домой, они отвечали: «Мы случайно записались, вычеркните нас»37.
Чтобы увеличить свой политический вес, партийные организации намеренно завышали количество членов. Вот как обрисовывается И. Козырьковым ситуация в одном из воинских подразделений Самарского гарнизона, на который опиралась солдатская большевистская фракция Самарского Совета: «К октябрю в полку было до 3000 большевиков, хотя партбилеты имели всего пятеро. Некоторые голосовали за предложения эсеров или меньшевиков. Если кто-то уезжал, то не сообщал, как правило, об этом и мог зарегистрироваться в другой организации»38. Тем не менее при подсчете голосов на заседании Совета большевистская фракция ссылалась на весь полк39.
Борьба за власть порой приобретала причудливые формы. Победа большевиков на перевыборах обеспечивалась не только волной «ура-настроений», начавшимся в августе процессом большевизации Советов, но и прямым давлением на избирателей. Иногда оно приводило к непредвиденным последствиям. В Сызрани первоначально делегатом II Всероссийского съезда Советов был избран «оборонец». Большевики не согласились с таким решением, собрали митинг из рабочих-железнодорожников для опротестования решения, выбросив лозунг «Лучше никто, чем небольшевик»40. Ситуация
подогревалась еще и тем, что поезд, который должен был увезти избранника в столицу, отходил рано утром на следующий день. На беду гимназист Гутман с балкона соседнего дома выбросил пустую бутылку, а митингующие решили, что это бомба. А тут еще в грохоте приближающегося пожарного обоза собравшимся почудился топот казаков. Началась паника, толпа бросилась врассыпную и сломала забор, люди стали давить друг друга. Впоследствии сами участники этого события признавали, что мирная развязка стала возможной только потому, что солдатам запретили брать с собой оружие на митинг. А делегатом на съезд все-таки выбрали большевика И. П. Емельянова41... Данный пример нельзя считать типичным, но он наглядно демонстрирует «неразбериху» того времени и, как следствие, открывшиеся возможности для манипулирования массами.
Со стороны виднее?
Советы и их руководители, их действия и методы получали полярные оценки со стороны различных слоев революционного российского общества. Это хорошо показывают фельетоны и частушки того времени. Как известно, мобильные сатирические жанры расцветают в период политических катаклизмов. С их помощью можно проследить изменения в отношении к тем или иным партиям, в балансе сил на политической арене в тот или иной момент развития событий, реакцию на призывы вступать в ряды партий и движений.
Сатира не щадила ни либералов, ни левых42.
Ишь ты, Машка, как зазналась,
Как высоко нос дерет.
В демокрицы записалась,
С демократиком живет.
Расхорошенька девчонка,
Вас позвольте проводить,
Нет уж, я с большевиками Не желаю говорить.
Советы пытались хоть как-то поправить свое материальное положение с помощью лотерей и концертов, проводившихся в рамках так называемых Дней Советов с народными гуляниями. В эти дни депутаты, нарядившись в различные костюмы, ходили с кружками и
просили помощи. Это вызывало саркастическую реакцию купцов и мукомолов. Бросая мелкие монеты, они злорадствовали: «Вот и новые нищие появились» 43.
К осени в связи с большевизацией Советов настроения изменились. Сатира стала более целенаправленной — и в большей степени заказной. Теперь не только творчество улицы давало оценку происходившим событиям, но и силы профессиональных авторов были включены в этот процесс. Либеральные издания осуждали и деятельность большевиков, и сами Советы, поскольку в сознании масс те и другие слились воедино. Например, автор, скрывавшийся под псевдонимом Квазимодо, следующим образом отзывался о Советах в газете «Сызранский курьер»44:
Опостылели Советы.
Тита-тита вот беда.
Все уж песни перепеты.
Речи — тухлая вода.
Особо досталось Советам за призывы к немедленному миру с Германией:
Тита-тита, как Конфуций,
Мудр советский депутат.
Без аннексий, контрибуций
Дать нам мир де немец рад.
Советы тоже не оставались в стороне, стараясь направлять читателя своих изданий. 31 марта в газете «Правда» появилось обращение «К рабочим Симбирска» депутата Совета от полкового комитета 142-го полка 13-й роты Кузьмы Пичугина: «Постарайтесь разобраться, где правда, а где ложь, не принимайте все за чистую моне-ту»45. Что и говорить, призыв этот прозвучал как нельзя кстати; в первую очередь он был актуальным во время митингов, которые проходили по любому поводу. Вообще-то в поволжских городах они были не столь бурными, как в центре. Вот как в очерке того времени описывается типичный митинг: «Вокруг рабочего собирается плотная кучка людей. Он говорит, и его внимательно слушают. В другой кучке говорит интеллигент в шляпе, и его слушают со вниманием. В третьей — солдат, а дальше — крестьянин. Все говорят, говорят мужчины и женщины, говорят старики, подростки, говорят
и говорят обо всем без конца. От зари до зари люди вольные, люди вольные и могучие» 46. За редким исключением уличные собрания проходили мирно, нередко превращаясь в обсуждение внутренних проблем той или иной политической партии, в худшем случае заканчивались обычной дракой. Подобные собрания вряд ли могли быть результативными, поэтому принятые на них резолюции, как правило, просто повторяли петроградские или московские документы. И когда в них особенно отчетливо прослеживалось влияние большевиков, оппоненты отпускали ядовитые замечания: «Опять большевики вынесли резолюцию, да, уж это их манера: выносить сор из избы»47. Были и курьезные случаи. В Сызрани 13 мая под эгидой Совета прошел митинг, вынесший постановление: «Нет займу сво-боды»48. (Облигации этого займа были выпущены Временным правительством весной 1917 года для сбора средств на продолжение войны, а гордое название предполагало, что деньги пойдут на защиту «революционного Отечества» и только что приобретенной «молодой свободы».) Спустя несколько дней исполком Совета абсолютным большинством голосов принял решение о популяризации этого самого займа и распространении облигаций среди рабочих и солдат49. О чем местные газеты, оппозиционные Сызранскому Совету, не преминули сообщить.
Наглядной демонстрацией двойственного отношения к Советам является реакция общества на их антиалкогольную кампанию, спровоцированную винными погромами, которые волной прокатились по Поволжью в мае-июне 1917 года и стали настоящим бедствием. Советы уничтожали запасы спирта, отбирали самогонные аппараты50, ограничивали вывоз суррогата из уездов, издавали воззвания о вреде пьянства и устраивали чтения на эту тему, распространяли обращения к военным такого содержания: «Солдаты — вы сила, которая может поддержать порядок. Спирт идет на изготовление патронов, пороха. Без него никак нельзя! Неужели вы оставите своих товарищей без оружия? Узнайте у казанских товарищей, сколько спирта нужно Пороховому заводу. Надо ценить каждую каплю спирта. Берегите его. Обличайте провокаторов. Спасайте Родину»51. И ни одно другое мероприятие Советов не получило столь стремительного отклика. Накануне выборов в Учредительное собрание в Самаре появились плакаты весьма любопытного содержания, причем по форме они ничем не отличались от агитационных материалов партий 52:
ГРАЖДАНЕ И ГРАЖДАНКИ!!!
Голосуйте за список 18!
НАШ ДЕВИЗ: «Лишь в опьянении обретешь ты утешенье».
МЫ ТРЕБУЕМ:
1. Свободной повсеместной продажи питей.
2. Всеобщего, прямого, равного, тайного и явного распития спиртных напитков, во всех видах и во всякой посуде.
3. Свободного выбора разного рода питей и закусок к ним, основанного на принципе самоопределения желудка всех народов без различия пола, возраста, вероисповедания и убеждений.
4. Гласного всенародного суда алкоголиков над представителями старой власти.
5. Полной амнистии и немедленного освобождения из всех мест заключения производителей и продавцов денатурата, кислушки, самогонки и пр. и пр. и пр.
6. Всеобщего бесплатного лечения всех пострадавших на почве алкоголизма.
7. Свободного возвращения домой, во всякое время, упившихся без аннексий и контрибуции.
8. Войны до победного конца с женами, сожительницами, матерями и сестрами.
ЗА СВОБОДНУЮ АВТОНОМНУЮ ВЫПИВКУ!
Да здравствует РАСПИВОЧНО И НАВЫНОС!
Все же население оценило тот факт, что отряды Красной гвардии Советов смогли обуздать «пьяное безумие толпы», тогда как все прочие структуры, призванные защищать население, в том числе и солдаты, отправляемые на уничтожение спиртного, «выполнить работу не смогли, так как присоединились к погромщикам и помогали им» 53. Да и в целом, несмотря на множество выпадов как справедливых, так и несправедливых в адрес Советов и их руководителей в 1917 году, нельзя не признать: именно Советы сумели взять власть в свои руки, сохранив при этом «коридор согласия» большевиков и левых эсеров.
РСДРП(б) сначала расширила и укрепила свое влияние посредством большевизации Советов, а затем, усмотрев в них слабинку, — возможность лавирования между партиями, незаслуженно отправила Советы образца 1917 года на свалку истории. И надо сказать,что этот финал предчувствовали сами депутаты. Меньшевик А. И. Каб-цан на заседании Самарского Совета 20 октября 1917 года говорил:
«Мы летим в пропасть. Быть может, мы погибнем, но мы будем знать, что мы все сделали для своего спасения... Переход власти к Советам только погубит большевиков, а, следовательно, ослабеет и революционная демократия. Но рано или поздно обнаружится бессодержательность лозунгов большевиков, массы поймут, что только трудом и самопожертвованием можно спасти страну» 54.
* *
*
Спустя почти сто лет становится ясно, что лозунги революционной эпохи во многом не оправдали себя. Для управления государством необходима серьезная подготовка, события 1917 года — яркое тому подтверждение.
Вместе с тем не следует забывать, что в тот период дух противоречия являлся законом существования. Настроение масс в течение нескольких месяцев колебалось в широчайшем диапазоне — от всеобщей поддержки на грани фанатичного единства до такого же всеобщего отчуждения. Это, несомненно, требовало особых лидеров. Те, кто играли по прежним политическим правилам, не выдерживали накала страстей и сходили с дистанции. Власть можно было удержать не столько за счет мудрого руководства, сколько сделав ставку на политические игры без правил. То, что в настоящий момент называется «черным пиаром», было нормой политической борьбы внутри Советов.
В 1917 году, между февралем и октябрем, во многом сформировался особый характер будущей советской системы: она оказывалась жизнеспособной только при наличии препятствия, которое мешало изменить существующую ситуацию. Ибо уже тогда большинство лидеров Советов оправдывало собственные неудачи не отсутствием опыта или знаний, а ссылками на чье-то вмешательство, чью-то злую волю. В дальнейшем подобного рода объяснения провалов стали вполне обыденной вещью, превратились в проверенный способ сохранения власти; но тенденция эта отчетливо прослеживалась уже в 1917 году:
И хотел бы спросить на прощанье:
Не найдутся ли снова Мараты?
Факт оставить нельзя без вниманья —
Все эсдеки мутят, депутаты55.
Что ж, в каждой провинции нашлись свои Мараты и Робеспьеры, рожденные неспокойным временем. Это время «первая любовь
русской революции» А. Ф. Керенский охарактеризовал как «предел, за чертой которого был уже хаос, закруживший в огненной пляске Россию после Октября»56. И удержаться в это время на гребне политической волны позволяли только безапелляционность, бескомпромиссность, жестокость и беспощадность к потенциальным соперникам. Суровая революционная эпоха действительно создала новых людей, способных не только выжить, но и обуздать стихию хаоса в переломный момент российской истории.
Приложение
Упоминаемые в статье члены Поволжских Советов
Аверьянов Т. Ф. Рабочий столярной фабрики Кудрявцева в Симбирске. Член завкома и Симбирского Совета.
Антонов-Саратовский В. П. (1884—1965). Член Саратовского Совета, председатель его исполкома. После Октября — председатель ревкома в Саратове, в 1918 году был избран в Учредительное собрание. Работал в наркоматах внутренних дел РСФСР и Украины, участвовал в борьбе с движением Махно. Автор воспоминаний и книг с автобиографическим материалом и анализом событий, участником которых являлся.
Бакаев А. Я. (Бельсков). Член партии РСДРП(б) с 1906 года, активный участник Самарского Совета первого созыва. Член исполкома, входил во многие комиссии при Совете. В 1918 году был взят заложником белочехами.
Васильев-Южин М. И. (1876—1937). Большевик, юрист, журналист, образование университетское. В партии с 1898 года. В 1917 году член Саратовского партийного комитета и товарищ председателя Совета рабочих и солдатских депутатов с первого по пятый созывы. Делегат VI съезда РСДРП(б), депутат Учредительного собрания. После Октября работал в структурах НКВД, Реввоенсовета, прокуратуре. В 1924—1937 годах — заместитель председателя Верховного суда СССР. Репрессирован.
Венцек Ф. И. (1885—1918). Родился в Самарканде. Член партии большевиков с 1904 года. Вел партийную работу в Самарканде,
Москве, Харькове, Туле. В 1917 году член Самарского Совета, продовольственной управы. После Октября — председатель ревтрибунала. В 1918 году, с установлением в Самаре власти Комуча, растерзан толпой.
Вишняков В. Л. Прапорщик (в пехоте), фельдшер. Председатель солдатского Совета в Карсуне Симбирской губернии. Организовал отряд милиции. Убит кулаками в январе 1918 года.
Галактионов А. П. Большевик, один из лидеров Самарского Совета, член исполкома. После Октября — ответственный секретарь Таткома РКП. 5 июня 1922 года при полете на аэроплане разбился, выпав из аппарата.
Герасимов М. П. (1889—1939). Родился в семье железнодорожного рабочего. В 1907 году эмигрировал, жил в Бельгии, во Франции. В 1914 году вступил волонтером во французскую армию, в следующем году за антивоенную пропаганду выслан в Россию. После Февральской революции вел агитационную деятельность в Самаре, после Октябрьской — был председателем Самарского Совета солдатских депутатов, заместителем председателя ревкома. Поэт, печататься начал с 1913 года в большевистских изданиях «Пролетарий» и «Правда». В 1918 году — председатель самарского Пролеткульта, в 1920 — один из основателей литературной группы «Кузница» в Москве. Сборники стихов: «Вешние зовы» (1917), «Завод весенний» (1919), «Железные цветы», «Электрификация» (1922), поэма «Мон-на Лиза». В начале 1920-х вышел из партии большевиков, в которой состоял с 1905 года. В 1937 году репрессирован.
Гимов М. А. (1886—1922). Родился в Симбирске. Слесарь чугунолитейного завода. Неполное начальное образование. Вступил в Симбирскую группу РСДРП(б) в 19 лет в 1905 году. В 1906 году впервые арестован. Основную работу вел среди рабочих поселка Ишеевка и Симбирска. Участник объединенного съезда РСДРП в августе 1917 года в Петрограде. Член Симбирского Совета рабочих и солдатских депутатов. С февраля 1918 года — председатель Президиума исполкома губернского Совета. Участвовал в организации продразверстки, трудовой повинности, мобилизации в Красную армию. В 1921 году заболел туберкулезом, был переведен в Пятигорск, где и умер.
Дерябина С. И. (1888—1920). Родилась в Екатеринбурге в дворянской семье. Окончила Екатеринбургскую женскую гимназию. С 1907 года поставлена под надзор полиции, в 1908 году за принадлежность к РСДРП(б) выслана в Вологодскую губернию. Член Самарского Совета рабочих депутатов, входила в агитационную комиссию. Делегат областных и I Всероссийского Съезда Советов.
Первый комиссар печати. Увезена белочехами в «эшелоне смерти» в Сибирь. Умерла в Екатеринбурге от туберкулеза.
Кабцан А. И. Меньшевик. В 1917 году председатель продовольственной управы Самарской губернии, член Совета рабочих депутатов, член исполкома. Ярый противник большевизма.
Коган Е. С. (1886—1937). Большевичка с 1907 года. Член Самарского Совета. В 1918 году секретарь Самарского губкома, в 1930—1936 годах — Московского горкома ВКП(б). С 1934 года член ЦРК. Первая жена В. В. Куйбышева. Когда в 1937 году была арестована, на следствии отказалась признать себя виновной, «называя фашистами тех, кто ее арестовал». Расстреляна.
Куйбышев В. В. (1888—1935). Сын офицера. Образование получил в Омском кадетском корпусе (1905), учился в Военно-медицинской академии (не окончил). В 1904 году вступил в РСДРП, большевик. С марта 1906 года на нелегальном положении. Неоднократно арестовывался, всего провел семь лет в ссылках, откуда либо освобождался, либо бежал. Из последней ссылки освобожден Февральской революцией. В 1917 году председатель Самарского комитета РСДРП(б) и Совета, в октябре того же года — председатель Самарского ревкома и губкома. Руководил вооруженным восстанием большевиков в городе. Избран членом Учредительного собрания. С 1918 года председатель Самарского губисполкома. Редактор «Известий Совета», «Приволжской правды». С 1926 года председатель ВСНХ, с 1930 — Госплана СССР. Член ЦК ВКП(б).
Майзель Л. (1889—1918). Меньшевик, редактор «Известий Саратовского Совета рабочих и солдатских депутатов». В начале 1918 года вступил в партию большевиков. Погиб в Гражданской войне.
Масленников А. А. (1890—1919). Родился в Петербурге в семье мелкого чиновника. Окончил в 1908 году Десятую петербургскую гимназию, учился в Петербургском университете, но был исключен за революционную деятельность. В Самару прибыл в июне 1917 года из ссылки. Избран членом Совета рабочих депутатов. Был депутатом Учредительного собрания, работал секретарем ВСНХ, затем вернулся в Самару. Отличался эмоциональными выступлениями на собраниях. Окружающим был известен как увлекающаяся натура, человек, неприхотливый в еде, одежде и быту; при этом много денег тратил на книги, даже в ущерб семье. В то же время все отмечали его глубокую привязанность к своему ребенку. Во время Гражданской войны схвачен в Омске 18 апреля 1919 года по «наводке» провокатора Карловича и расстрелян.
Марциновский А. М. (1880— ? ). Большевик, член Саратовского совета, Президиума исполкома.
Милютин В. П. (1884—1938). В 1903 году вступил в партию меньшевиков, в 1910 году перешел к большевикам. Восемь раз арестовывался, сидел в тюрьме около пяти лет, два года провел в ссылке. Из университета был исключен за революционную деятельность. После Февральской революции председатель Саратовского Совета первого созыва. В первом советском правительстве был наркомом земледелия. В ноябре 1917 года выступил за создание коалиции с меньшевиками и эсерами и вышел из состава СНК и ЦК. В 1918—1921 годах заместитель председателя ВСНХ, с 1928 года заместитель председателя Госплана. Автор работ по экономике, входил в состав редакции БСЭ. Репрессирован.
Минин А. А. Эсер, член исполкома Совета рабочих депутатов Саратова. В 1918 году вступил в ряды большевиков. Погиб в Архангельске, сражаясь с англичанами.
Скворцов И. Меньшевик, член Совета рабочих депутатов Саратова.
Степанов А. Г. (1884—1939). Рабочий Языковской фабрики, фабрики М. Ф. Степанова, электротехник. Член примирительной камеры при Симбирском Совете и член Симбирского Совета. После Октября — комиссар Волго-Бугульминской дороги.
Фенингштейн Я. Г. (Долецкий). Лидер саратовского объединения социал-демократической партии Королевства Польского и Литвы. Член Саратовского Совета и исполкома, председатель большевистской фракции.
Шах А. Член Сызранского Совета, большевик.
Шверник Н. В. (1888—1970). Токарь, рабочий Самарского трубочного завода. Большевик, в партии с 1910 года. Впервые был арестован в 1915 году. После Февраля — председатель завкома Трубочного завода, председатель Всероссийского комитета рабочих заводов артиллерийского ведомства, член Совета рабочих депутатов в Самаре. С 1917 года член губкома, ревкома, председатель Самарского городского Совета. Член ВЦИК. Председатель Президиума ВС СССР в 1946—1953 годах.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См., например: Разгон А. И. Советы рабочих и солдатских депутатов Нижнего и Среднего Поволжья в мирный период развития революции. М., 1965; Андреев А. М. Советы рабочих и солдатских депутатов накануне Октября. М., 1967; Буланцев А. В. Партия и Советы в Октябрьской революции. М., 1969.
2 Первые работы, признававшие конструктивное сотрудничество всех общественных и властных сил, в частности, Общественных исполнительных комитетов и Советов, появились в 1990-х гг. См., например: Герасименко Г. А. Первый акт народовластия в России: Общественные исполнительные комитеты (1917). М., 1992; Кабы-това Н. Н. Власть и общество в российской провинции. Самара, 1999.
3 Захаров Н. С. Советы Среднего Поволжья в период борьбы за диктатуру пролетариата. Казань, 1977; Рейли Д. Политические судьбы российской губернии: 1917 год в Саратове. Саратов, 1995; Точёный Д. С. Симбирск. Октябрь 1917 года. Саратов, 1987.
4 См., например: Стариков С. В. Политическая борьба в Поволжье. Левые социалисты в 1917—18 гг. Йошкар-Ола, 1996.
5 Герасименко Г. А. Партийная борьба в Советах Нижнего Поволжья (1917 год). Саратов, 1966; Октябрь в Поволжье. Саратов, 1967; Герасименко Г. А., Точёный Д. С. Советы Поволжья в 1917 году. Борьба партий, большевизация Советов, Октябрьские дни. Саратов, 1977.
6 Центр хранения документации новой и новейшей истории Ульяновской области (ЦХДНИ УО). Ф. 57а. Оп. 2. Д. 802. Л. 6.
7 Бабушкин В. Дни великих событий. Саратов, 1932. С. 24.
8 Мы не располагаем точными данными о социальном происхождении ряда членов Советов. Однако на примере биографии конструктора И. К. Юноши-Шанявско-го (1906 г. р.) можно сделать вывод о том, что указанная тенденция имела место. Существует две автобиографии, написанные им самим. Одна датируется 1942 годом. В ней он предстает выходцем из семьи крестьянина, специального образования не имеет и называет себя самоучкой. При этом отмечает, что институт, в который он поступил на заочное отделение, бросил, так как ничего нового в процессе обучения не узнал. При выходе же на пенсию в листке учета кадров и в новой автобиографии указал, что родился в семье польского дворянина и получил домашнее образование.
9 Антонов-Саратовский В. П. Под стягом пролетарской борьбы. М., 1925. С. 125.
10 Цит. по: Щелков А. Б. Местные органы власти и охрана общественного порядка в Самарской губернии в 1917 году. Самара, 1999. С. 47.
11 ЦХДНИ УО. Ф. 57а. Оп. 2. Д. 145. Л. 1.
12 Рейснер Л. М. Русская революция 1917 года и её учреждения. Пг., 1917. С. 22.
13 Там же. С. 78.
14 Государственный архив социально-политической истории Самарской области (ГАСПИ СО). Ф. 3500. Оп. 1. Д. 196. Л. 3.
15 Там же. Д. 206. Л. 4.
16 Котлеревский Н. Народ и высшие ценности. Пг., 1917. С. 2.
17 Милюков П. Н. Воспоминания. М., 1990. С. 77.
18 ГАСПИ СО. Ф. 3500. Оп. 1. Д. 199. Л. 17.
19 Там же. Д. 219. Л. 8.
20 Ерамасов А. И. (1869—1927). Родился в семье крупного сызранского купца. Учился в местном реальном училище, в Петровской сельскохозяйственной академии в Москве. Исключен за участие в революционном движении и выслан в Сызрань под надзор полиции. Был лично знаком с Г. В. Плехановым и В. И. Лениным. Партийная кличка «Монах». Несколько раз избирался гласным Сызранской городской думы. Являлся организатором местного краеведческого музея. Тяжело болел туберкулезом. Оказывал финансовую поддержку большевистским изданиям «Вперед» и «Товарищ» в Сызрани.
21 ЦХДНИ УО. Ф. 57. Оп. 2. Д. 665. Л. 3.
22 Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 1791. Оп. Д. 20. Л. 106.
23 Там же. Л. 120.
24 ГАСПИ СО. Ф. 3500. Оп. 1. Д. 363. Л. 42.
25 ЦХДНИ УО. Ф. 57. Оп. 2. Д. 4. Л. 7.
26 Государственный архив Самарской области (ГАСамО). Ф. 835. Оп. 1. Д .2. Л. 19.
27 ГАРФ. Ф. 7190. Оп. 6. Д. 172. Л. 18.
28 ЦХДНИ УО. Ф. 57а. Оп. 1. Д. 10. Л. 1.
29 ГАСПИ СО. Ф. 3500. Оп. 1. Д. 106. Л. 4.
30 Цит. по: Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и гражданской войны. СПб., 2000. С. 42.
31 Антонов-Саратовский В. П. Под стягом пролетарской борьбы... С. 124.
32 Бабушкин В. В. Дни великих событий... С. 24.
33 Там же. С. 33.
34 ГАСПИ СО. Ф. 3500. Оп. 1. Д. 196. Л. 4об.
35 Антонов-Саратовский В. П. Указ. соч. С. 127.
36 Там же. С. 125.
37 ГАСПИ СО. Ф. 3500. Оп. 1. Д. 196. Л. 8.
38 Там же. Д. 199. Л. 6.
39 Там же. Л. 8.
40 ГАСПИ СО. Ф. 3500. Оп. 2. Д. 219. Л. 4.
41 Там же. Л. 6.
42 Революция в Самарской губернии 1917—18 гг. Самара, 1918. Т. 1. С. 106. Этот сборник документов, воспоминаний, статей, фольклорных материалов, подготовленный редакторским коллективом Комуча в 1918 году, отражает взгляды меньшевиков и эсеров. Предполагался выпуск нескольких томов. Вышел только один.
43 ЦХДНИ УО. Ф. 57а. Оп. 2. Д. 802. Л. 85.
44 Сызранский курьер, 1917, 17 сентября.
45 ЦХДНИ УО. Ф. 57а. Оп. 2. Д. 802. Л. 87.
46 Меркулов П. И. Митинг с натуры. Из записной книжки апреля 1917 года // Революция в Самарской губернии... Т. 1. С. 109.
47 Яичница всмятку, или несерьезно о серьезном: над чем и как смеялись в России в 1917 году. М., 1992. С. 244.
48 Попов Г. Ф. Летопись революционных событий в Самарской губернии 1902-1917. Куйбышев, 1969. С. 470.
49 Там же. С. 480.
50 Государственный архив Ульяновской области (ГА УО). Ф. 677. Оп. 2. Д. 7. Л. 4-5.
51 Там же. Л. 21.
52 Революция в Самарской губернии... Т. 1. С. 106.
53 Блюменталь И. И. Революция в Самарской губернии 1917-18 гг. Хроника событий. В 2 тт. Т. 1. Самара, 1927. С. 96.
54 ГАСамО. Ф. 136. Оп. 1. Д. 3. Л. 11.
55 Флит А. Интервью с обывателем // 1917 год в сатире. М.—Л., 1928. С. 62.
56 Керенский А. Ф. Россия на историческом повороте. М., 1993. С. 120.
