Времена как экспонент социального времени Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 81' 373

Времена как экспонент социального времени

© Бардамова Екатерина Александровна

доктор филологических наук, доцент, заведующая кафедрой русского языка и общего языкознания Бурятского государственного университета

Россия, 670000, Улан-Удэ, ул. Ранжурова, 6

Е-mail: bardam_k@mail.ru

Статья посвящена описанию языковых средств объективации социального времени на материале лексемы времена. Актуальность работы обусловлена интересом современной лингвистики к проблемам онтологического статуса временной лексики, отражения в языке значимых временных концептов, изучение которых позволяет рассматривать слово в контексте культуры и познания. Новизна исследования определяется вводом в научный оборот нового фактического материала. В статье на материале данных Национального корпуса русского языка проанализированы основные коммуникативно-релевантные, системно-языковые и контекстные значения изучаемой лексической единицы, входящие в активную зону языкового сознания, актуализирующие идеи временной хронометрии. Особое внимание уделяется описанию динамики семантического развития на основе метонимической транспозиции.

Time as social time exhibitor

Ekaterina A. Bardamova

DSc, А/Рrofessor, Head of Department of Russian language and general linguistics, Buryat State University

6 Ranzhurova Str., Ulan-Ude 670000, Russia

The article describes the linguistic means of representation of social time on the material of time lexeme. Modern linguistics is interested in the problems of ontological status of time related vocabulary and reflection of significant time concepts in language. Research on these problems helps to review a word in the context of culture and perception. The novelty of the study is in adding of new actual material into scientific discourse. On the material of Russian national language corpus the article reviews the basic communicative, relevant, system-language and context values of lexical units which belong to active zone of language conscience. Particular attention is paid to the description of semantic development dynamics, on the basis of metonymic transposition.

Время является одной из форм существования всего материального мира, важной составляющей жизни и сознания человека. Эта базисная категория имеет свою внутреннюю структуру, иерархию, поэтому исключительный интерес представляет процесс выражения времени языком, поскольку зафиксированный коллективный опыт осмысления является основой дальнейших построений, позволяет выявить особенности семантической системы языка.

Предметом настоящих аналитических построений послужили коммуникативно-релевантные временные значения лексемы времена. Выделение отличительных семантических признаков при толковании слов всегда продуктивно осуществляется на основе не только де-финиционного, но и контекстного анализов, позволяющих выявить границы понятийной области функционирования. В центре внимания — вопросы определения общего и специфического при выражении временных значений: обозначении временного периода или момента, отнесе-

нии события к какому-либо отрезку времени, обозначении его продолжительности, установлении точки отсчета действия, указании определенного момента или поры, а также характера связи с внеязыковой действительностью, отражении представлений носителей языка о временной абстракции. Эмпирическим материалом послужили лексикографические источники [3; 4], базы данных Национального корпуса русского языка [6905 документов, 17751 вхождений].

Дефиниционный и контекстный анализы показали, что темпоральные единицы служат чаще всего для обозначения ретроспекции действий, событий или состояний. Времена употребляются в случае указания на «истекший период в развитии человечества, определенной эпохи, отдельного этапа в жизни народа, государства, общества» [3, с. 227]. Исходя из толкования и наблюдений за актуализацией временных смыслов в контекстах, можно сделать вывод, что времена функционирует в современном русском языке как экспонент социального времени, в рамках

которого жизнедеятельность человека подчинена временным условиям и законам общества, при этом форма ед. числа лексемы время эксплуатируется языком для выражения физического, биологического, психологического и других видов времени. Для социального времени характерна значимость и ценность не самих событий в жизни отдельного человека, а скорее, переходов от одного состояния социума к другому, потому что социальные перемены ведут к изменениям в ритмической организации бытия, перестройке в укладе жизни и т. п. В силу данных обстоятельств наблюдения длительности и последовательности непрерывных изменений в жизни общества и отдельного человека приводят к осознанию дискретности временной последовательности. Времена, ориентируя на предшествование описываемых событий, упорядочивая одни из них относительно других, выполняют функцию абсолютного сложного хро-нонима [1, с. 101].

В современном русском языке времена указывают на:

1) известный исторический период: ориентиром хронологизации выступают известные исторические события, которые в силу своей более или менее четкой локализации на оси времени не требуют дополнительной конкретизации ввиду их общеизвестности, их уникальность и неповторимость дают возможность ограничиться упоминанием события, зафиксированного в истории. Например: «Осталась обида и у поляков и у корейцев да и у других народов, так или иначе пострадавших во времена сталинизма» [Г. Попов, Н. Аджубей. Пять выборов Никиты Хрущева // «Наука и жизнь», 2008] ; «Есть центр, застроенный во времена Османской империи и британского мандата (19181948)» [Антон Носик из Иерусалима // «Русский репортер», 2011, № 45 (223), 17 нояб.]; «Еще в давние петровские времена на Руси сложились оружейные школы, была создана основа для промышленного производства оружия, что позволило на протяжении веков давать достойный отпор всем завоевателям нашего Отечества [М. Калашников. Ижевские стволы (из книги «Российское оружие: война и мир») (1997)];

2) века, тысячелетия, когда времена используются для временной локализации событий или ситуаций на неопределенном периоде в прошлом, при этом подразумевается в зависимости

* Здесь и далее источник — Национальный корпус русского языка (http://www.ruscorpora.ru).

от контекста разная длительность ретроспекции — десятилетия, века, тысячелетия. Ср.: «В Европе в античные времена и в Средневековье аконит был известен только как яд» [С. А. Курганская. Акониты // «Первое сентября», 2003]; «Имея обширный материал о расселении и миграции народностей в древние времена в Африке, Европе, Азии, как связать результаты биологических и культурных исследований и построить более общую схему того, о чем вы говорили?» [В. В. Седов. Этногенез ранних славян // «Вестник РАН», 2003];

3) временной предел в прошлом, время завершения описываемых событий общественной или личной жизни. Манифестация контекстов с указанием на временной предел события обусловлена действием формулы начало — конец, которая, в свою очередь, актуализируется представлениями носителей языка о периоде как временном отрезке, имеющем свою логическую точку отсчета и завершения, ср.: «Так, например, конкурсы красоты во времена Париса закончились Троянской войной» [М. В. Мусийчук. «О сходстве приемов остроумия и механизмов построения парадоксальных задач // «Вопросы психологии», 2003]; «В "застойные "времена в Калинине построили новый пивзавод, мощности которого были освоены к 1977 году» [Е. Толстых. Пивка для рывка // «Совершенно секретно», 2003, 1 сент.]; «Во времена регулярных революций княжение вообще отменяли» [А. Ка-рабаш. Три дня в Монако // «Домовой», 2002, 4 февр.]; «Серьезные достижения в области разработки и создания современных образцов вооружений и военной техники были сделаны еще во времена СССР». [Р. Дорохов, Е. Короп. Черная метка Белого дома. Правительство начало войну с интеллектуальными пиратами XXI века // «Известия», 2002, 3 окт.];

4) события, которые имеют неопределенные временные рамки. В данной группе наиболее частотны те употребления, в которых временная хронометрия определяется дейксисом описания, в этом случае хрононимы представляют собой адъективные сочетания с древние, незапамятные, былые, прошлые, отдаленные, прежние, старые, доисторические, последние, исторические, стародавние, поздние, нынешние, долгие, допотопные, например: «В былые времена в зимний Йер выезжал королевский двор. [В. Крейд. Г. Иванов в Йере // «Звезда», 2003]; «Но во времена раннего ислама евреи давно уже не представляли собой того сильного конкурента, каким они были в отношении раннего христианства во времена Римской империи»

[Р. Нудельман. Тайны вечных книг: ученые исследуют Коран // «Знание - сила», 2003; «Старожилы станицы Орджоникидзевская вспоминают, что когда-то в давние времена здесь, на главной площади, стоял православный храм, поражавший всех, кто впервые видел его, своим величием» [Прихожан ждут на родине // «Жизнь национальностей», 2003, 18 июня]; «Вернее, это был огромный камень, попавший сюда, должно быть, еще в доисторические времена, во время какого-нибудь землетрясения» [В. Губарев. Трое на острове (1950-1960)].

Аналогичный денотативный статус временной референции демонстрируют контексты с сочетаниями 'указательные местоимения + вре-мена\ В подобном языковом окружении времена отсылают ко времени тех событий, очевидцем которых являлся говорящий, позволяет установить внутреннюю связь между новым состоянием и тем, что закрепилось в памяти: «Интересно, что в эти времена уже можно было купить красиво украшенную елку — но только... в кондитерских» [Н. Ю. Феоктистова. Нового-родняя елка // «Первое сентября», 2003]; «Баку в те времена — интернациональный город, объединивший все народы» [В. Токарева Своя правда // «Новый Мир», 2002]. В подобного рода примерах сочетания с лексемой времена подвергаются лексикализации, т. е. функционируют в качестве эквивалента отдельного слова с отличным от составляющих его слов значением. Данная модель эксплуатируется в лексикализован-ных дейктических указаниях на неопределенный период в прошлом и обнаруживают глубинные структуры представлений носителей языка о времени как о последовательности смены ситуаций и событий, дистанция между значимыми событиями и состояниями осознается как время изменения окружающего мира, осмысление длительности промежутков относительной стабильности предполагает возможность деления на более мелкие дискретные отрезки.

Чаще всего в таких контекстах временная референция характеризуется отсутствием непосредственного наблюдения и основывается на личном опыте говорящего, а ориентиром служит биологический возраст человека: «Сейчас с ностальгией приходится вспоминать времена пятилетней давности, когда мини-футбол стал пробиваться к вершинам популярности» [Ю. Дудь. Мини-история. Как отечественный зальный футбол теряет деньги, популярность и будущее // «Известия», 2002, 6 окт.]; «А в наши времена доносчик себе курдюк недолго отращивал» [Ф. Искандер. Дедушка (1966)]; «Старик

закатил глаза и стал чирикать о том, какие в его времена были прилежные и послушные воробьята, какие они все были умные, как они не чуфырились, а теперь все чуфырятся» [В. Медведев. Баранкин, будь человеком! (1957)].

Наличие в семантеме лексемы времена семы 'промежуток времени в развитии чего-либо, характеризующейся теми или иными признаками или особенностями' [2, с. 109], позволяет сложным хрононимам эксплицировать длительность общественных состояний или ситуаций и достигать функциональной вариативности их временной референции, например: «Например, во времена вашего первого председательства КС обладал правом непосредственно отслеживать конституционные несоответствия. [С. Сухова. Конституция и революция // «Итоги», 2003, 4 марта]; «Ученые определили, что захоронения были сделаны во времена правления четвертой династии (2575-2467 годы до н. э.» [А. Сердеч-нов. Древние инженеры, 2010, 12 янв.) // http://www.rbcdaily.ru].

В процессе наблюдения за семантической динамикой изучаемой лексемы были установлены модификации в ее структуре. Так, в результате семантической деривации лексема времена расширила свой семантический объем, часть выявленных лексико-семантических вариантов не зафиксированы в лексикографических источниках. Расширение семантемы происходит с использованием метонимического переноса, основанием которого служит развитие семантического признака 'временный период'.

Временной период' ^ жизнь, существование'. Например: «Сегодня клуб переживает не лучшие времена» [Дом, где воспитывают мужчин // «Солдат удачи», 2004, 8 сент.]; «Времена не те, и «наших» теперь везде много, и все теперь — по соседству» [Я. Гохберг. Рассказывает Шуламит Шалит // «Вестник США», 2003, 25 июня]; «Впрочем, несмотря на «бездорожье», времена сейчас не самые тяжелые — был период, когда топливо возили самолетами, теперь энергоресурсы из России все же благополучно добираются по трубопроводам» [Е. Григорьева. Ожидания Ноя. Армения выбирает между Россией и остальным миром // «Известия», 2003, 11 февр.].

Приведенные фрагменты свидетельствуют о наличии переноса по смежности, характер импликационных связей переноса соответствует представлениям о временной целостности как событийной наполненности, в этом случае временной промежуток ассоциируется с многомерными и гетерогенными жизненными ситуация-

ми. Заявленное значение реализуется в контекстах, где времена выступают в роли канонического грамматического субъекта или объекта описания, выраженных чаще всего комплексно, ср.: «Вот когда наступят хорошие времена, может, нам и вздумается сделать что-то подобное» [Вами кто владеет? // «Дело» (Самара), 2002, 17 июля]; «Но пришли времена, когда отпала необходимость повсеместно в оркестрах народных инструментов, как и в ансамблях народных песен и плясок, как и во всем прочем народном вообще, Денис Иванович остался без заработка». [А. Слаповский. Гибель гитариста (1994-1995)]; «И вдруг мне показалось, что это чудовищное подобие выродившегося Командора, который только что сотворил месть, соответственно измельчавшую, возвратился на свое место и, ворча на холод и новые времена, медленно превращается в статую» [Ф. Искандер. Путь из варяг в греки (1990)].

Содержательно социальное время, экспонентом которого выступает сложный хрононим с лексемой времена, отражает структуру изменений, происходящих в языковом сообществе, устанавливает иерархию значимости событий для членов коллектива, поэтому время избирается в качестве показателя особенностей процессов в нем. Наиболее знаковые события избираются в качестве эталона исчисления и сегментации временного потока, например: «Паша, мы переживаем теперь времена инквизиции. Это неизбежно пройдет, как прошли времена испанской» [Л. Улицкая. Казус Кукоцкого [Путешествие в седьмую сторону света] // «Новый Мир», 2000]; «В те времена за доллары просто-напросто сажали» [Л. Улицкая. Пиковая дама (1995-2000)]; «В страшные времена в одну из ночей в нашей квартире раздался роковой звонок в дверь, и отца Алеши увели молчаливые люди — как уводили по ночам и многих других жильцов нашего большого дома» [И. А. Архи-пова. Музыка жизни (1996)].

'Временной период' ^ 'событие'. Когнитивно-семантический механизм метонимического переноса данной модели основан на смежности внутрифреймовых связей: от смежного референта времени — к самому событию, ср.: «Эти события всем напоминает времена революции, но даже еще хуже» [Г. С. Эфрон. Дневники. Т. 2 (1941-1943)]; «Наступали тревожные времена коллективизации, и, кажется, несмотря на положительные со всех сторон отзывы о новенькой милосердной сестрице, желал он в чем-то удостовериться и лично» [Л. М. Леонов. Русский лес (1950-1953)]; «Это были

времена борьбы за наш всемирный приоритет во всем» [Ф. Искандер. Сандро из Чегема (Книга 2) (1989)].

'Временной период' ^ причастность к социальным процессам'. Ср.: «А как поизмывались над ними в сталинские времена [Ю. Азаров. Подозреваемый (2002)]; «Хорошо, другой вопрос: колоски в трудные времена воровал с колхозных полей?» [В. Шукшин. Калина красная (1973)]; «Вспоминаю тяжелые времена гонений на Церковь, когда Господь призвал меня к епископскому служению» [Церковно-государственные торжества, посвященные 75-летию Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия // «Журнал Московской патриархии», 2004, 28 июня]. В приведенных контекстах обнаруживаются интенция говорящего интерпретировать объективную природу времени на уровне субъективно-психологического восприятия и желание обозначить эмоционально-оценочные признаки временного плана. В этом прослеживается глубинная антропоцен-тричность отражения языком сущности временной абстракции: социальная природа времени может быть описана только на уровне отдельной человеческой личности и ее причастности к социальным процессам, участником которых она является, поэтому время как категория бытия всего материального мира репрезентируется через восприятие, осмысление и переживание конкретным человеком состояний и процессов в социуме. Н. К. Рябцева, характеризуя природу когнитивных исследований подобных лексических построений, справедливо отмечала, что «в процессе распознавания, идентификации, номинации и характеризации некоторого явления и события человек одновременно его квалифицирует, оценивает, формирует и выражает к нему отношение» [2, с. 270].

Временной период' ^ время суток'. Например: «А который час-то? Ну, второй, подумаешь, детские времена. Интеллигенция об эту пору еще не ложится...» [Ю. Трифонов. Дом на набережной (1976)]; «Контроль усиливался особенно в ночные времена» [С. Ткачева. День влюбленных... // «100% здоровья», 2003, 15 янв.].

' Временной период' ^ ' возраст'. Возраст как время человеческой жизни представлен среди описываемых моделей в силу смежности семантических признаков и наличию импликационных связей: возраст, как и время, характеризуется однонаправленностью, необратимостью, ритмичностью, дискретностью, последовательностью и т. д. Связь возраста и социального вре-

мени реализуется также в понятии поколение: причастность к определенному поколению дает человеку возможность почувствовать себя частицей целого общества. Результаты наблюдений позволяют сделать вывод, что социальное время создает ментальный конструкт представлений, информационная составляющая которого не только содержит сведения о сосуществовании объектов и процессов социума, но и воздействует на изменения, происходящие в мире отдельной личности, и составляют суть его жизнедеятельности. «Серо-бежевый блёклый фон. Глаза сияют сквозь времена. Анна повесила эту картину у себя в спальне» [В. Токарева. Своя правда // «Новый Мир», 2002]; «С удовольствием вспоминаю времена, когда портняжка был храбрым, а не удалым» [Детский сад // «Известия», 2002, 14 февр.]; «Студенческие времена: тихие и незрелые подростковые бунты и чтения украдкой слепого самиздата, закончившиеся уходом из дома в дворницкую, весь ужас последующего духовного разрыва с ним и страх, что положивший жизнь на его воспитание, оскорбленный человек не простит сыну выбора иного пути и воспримет как предательство, — случились гораздо позднее [А. Варламов. Купавна // «Новый Мир», 2000]; «Однако в зрелые времена Пиночет многим напоминал не француза и не баска, а типичного прусского офицера с пожелтевших фотографий начала прошлого века» [О. Поляковский. Неподсуден // «Вокруг света», 2003].

Помимо названных моделей семантической деривации, есть еще круг специфических употреблений, воспроизводящих характер отражений русским языком временной организации внеязыкового мира. Установлена закономерность, реализующаяся в сочетаниях определительное / указательное местоимение + времена\ В контекстах с времена, толкуемых определительными или указательными местоимениями, обнаруживается отчетливое противопоставление двух временных ситуаций. Сочетания с местоимениями другой, такие, те самые, иные актуализируют проекцию предшествующих событий, закрепившихся в памяти говорящего и понятных читателю и слушателю, отсылка к которым устанавливает имплицитную связь с новым положением дел. Ср.: «Снег в те времена, насколько я помню, лежал до мая, но в этот год весна была ранняя, он начал испаряться уже в феврале» [А. Слаповский. 100 лет спустя. Письма нерожденному сыну // «Волга», 2009]; Прошли те времена, когда животноводы старались выводить породы коров с максимальной жирностью

молока [Кунсткамера // «Наука и жизнь», 2008]; «В половине шестого утра Павел Алексеевич приносил с госпитальной кухни ведро теплой воды — немыслимая роскошь, как в иные времена ванна, полная шампанского, — и ждал за дверью, пока Елена вымоется» [Л. Улицкая. Казус Кукоцкого (Путешествие в седьмую сторону света) // «Новый Мир», 2000]; «Под "Синоп-скую" хорошо пошли рассказы про водочные отравления, про другие времена, про незабвенные высадки в Бологом и попытки добраться в Москву из Калинина без денег» [Д. Смирнова. Октябрьская железная дорога // «Столица», 1997, 13 мая].

Сочетания с любой, всякий, все снимают временную определенность и актуализируют идею сохранения действия или его значения на все времена, ср.: «Сказки братьев Гримм, Ганса Кристиана Андерсена, Шарля Перро — неиссякаемый источник детского удовольствия на все времена» [Детский сад // «Известия», 2002, 14 февр.]; «Мне кажется, этот фильм никогда не состарится, он будет интересен в любые времена» [Обсуждение фильма «Доживем до понедельника» (2007-2010)]; «C продуктами, вежливостью и самоотречением бывает трудно во всякие времена [Н. Щербак. Роман с филфаком // «Звезда», 2010]; Во всякие времена росли у нас люди, которые не вмещались, как Меньшиков у Сурикова в березовскую избу» [А. И. Солженицын. Архипелаг ГУЛаг (1958-1973)].

Итак, лексема времена входит в состав понятийного поля времени и выступает в функции хрононима в субполе социального времени. Изучаемая лексическая единица в форме множественного числа демонстрирует результат лек-сикализации и эксплицирует отличные системно-языковые и коммуникативно-релевантные значения. Являясь экспонентом социального времени, она служит для обозначения временного периода описываемых событий через указание на известный исторический период (петровские времена, времена фашизма, античные времена), десятилетия, века, тысячелетия (добрые старые времена, времена моих родителей), неопределенную длительность события (во времена моего детства, страшные времена середины 30-х годов), временной предел в прошлом, неопределенный период в далеком и ближайшем прошлом (с незапамятных времен, времена трехлетней давности). Динамика семантического развития обнаруживает расширение семантического объема на основе метонимической транспозиции, основанием переноса служит смежность внутрифреймовых связей. Смыслы,

являющиеся источником семантической деривации, связаны с идеей временного периода, некой временной продолжительности в прошлом. Установлено, что времена употребляются для обозначения конкретного события, существенного признака некоего исторического отрезка, который характеризуется всем известными отличи-

тельными признаками причастности к социальным процессам, формирующей аксиологические интерпретации (времена страшные, лучшие, тяжелые и др.), интерпретации времени суток и даже возраста. Можно предположить, что приведенные актуальные контексты лежат в основе дальнейшего развития многозначности

Литература

1. Новожилова А. А. Функциональная вариативность относительных хрононимов (на материале немецкого языка) // Вестник Волгоград. гос. ун-та. — Сер. Филология. — 2011. — Вып. 2.— С. 101-106.

2. Рябцева Н. К. Ментальная лексика, когнитивная лингвистика и антропоцентричность языка // Труды международного семинара «Диалог'2000» по компьютерной лингвистике и ее приложениям. Т. 1: Теоретические проблемы / под ред. А. С. Нариньяни. — Протвино, 2000. — С. 268-273.

3. СРЯ - Словарь русского языка / под ред. А. П. Евгеньевой: в 4 т. — Т. 1. — М.: Русский язык, 1985. — 696 с.

4. ССРЛЯ - Словарь современного русского литературного языка: В 17 т. / под ред. А. С. Герда. — М., Л.: Изд-во АН СССР, 1948-1965.

References

1. Novozhilova A. A. Funktsional'naya variativnost' otnositel'nykh hrononimov (na materiale nemetskogo yazyka) [Functional variability of relative chrono names (in German language)]. Vestnik Volgogradskogo universiteta. Seriya Filologiya — Bulletin of Volgograd State University. Series Philology. 2011. V. 2. Pp. 101-106.

2. Riabtseva N. K. Mental'naya leksika, kognitivnaya lingvistika i antropotsentrichnost' yazyka [The mental lexicon, cognitive linguistics and language anthropocentricity]. Trudy mezhdunarodnogo seminara "Dialog'2000"po komp'yuternoj lingvistike i eyo prilozheniyam. T. 1: Teoreticheskie problemy — Materials of the International Workshop "Dialogue 2000" on computer linguistics and its applications. V. 1. Theoretical problems. Protvino, 2000. Pp. 268-273.

3. Slovar' russkogoyazyka v 4 t. [Russian dictionary: in 4 volumes.]. V. 1. Moscow: Russkij yazyk, 1985. 696 p.

4. Slovar' sovremennogo russkogo literaturnogoyazyka v 17-ti tomah [The dictionary of modern Russian literary language in 17 volumes]. Moscow, Leningrad: Academy of Sciences of the USSR publ., 1948-1965.