CC BY
78
УДК 94(41/99) + 94(477) Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2012. Вып. 2
Т. Г. Таирова-Яковлева
«ВРАТА УЧЕНОСТИ»: К ВОПРОСУ О НАЧАЛЬНОМ ЭТАПЕ ОБРАЗОВАНИЯ М. ЛОМОНОСОВА*
Биографии всех великих людей полны мифов и набивших оскомину штампов, которые повторяются из книги в книгу, а их авторы даже не считают необходимым перепроверить «записные истины». Таких клише множество и в биографии М. Ломоносова, 300-летие со дня рождения которого мы только что отметили. Кто из нас со школьных лет не знает, что талантливый холмогорский паренек пришел в Москву с обозом рыбы, желая учиться? Но почему именно в Москву? Да и был ли Ломоносов к тому времени безграмотным пареньком? Мы привыкли повторять, что Ломоносов — основоположник русской физики, химии, минералогии, исторической науки, создатель мозаики и фарфора, а также один из первых русских поэтов. Но почему великий ученый заинтересовался поэзией, если до него в России этим почти никто не занимался? Такие простые вопросы и сомнения, которые должны зародиться в хоть сколько-нибудь пытливом уме, приводят к весьма любопытным и совершенно неизвестным в России подробностям украинских корней образования Ломоносова.
Во многом «белое пятно» в биографии Михайло Васильевича объясняется имперской доктриной «большой русской нации», благодаря усилиям которой трудно было себе представить малоросса (украинца) в качестве его ученого педагога. В России настойчиво внедрялся стереотип простодушных провинциалов-малороссов, далеких от ученых познаний и теряющихся в блеске нового имперского государства (вроде кузнеца Вакулы, попавшего в Петербург). Между тем достижения Российской империи были как раз плодом усилий всех ее регионов, и Украины не в последнюю очередь.
В XIX в. усилиями авторов новой доктрины из общественного сознания, а заодно и из исторической литературы исчезли все воспоминания о том, что именно украинская система образования, а также выдающиеся достижения в области искусства (литературы, архитектуры, живописи, театра и т. д.) легли в основу культурных преобразований Петра I. Украина, почти два столетия (ХУ1-ХУ11 вв.) вынужденная противостоять лучшим умам католической церкви, создавала научные и образовательные центры, а также целую сеть мелких школ, доступных далеко не только представителям шляхетского сословия. Как писал М. С. Соловьев, «Малая Россия, благодаря борьбе с латинством раньше почувствовала потребность просвещения и владела уже средствами школьного образования» [1, с. 108]. Свободное владение иностранными языками, включая латынь, отличное знание античных авторов и всех достижений европейской мысли раннего Нового времени, увлечение поэзией, риторикой и философией стали «визитной карточкой» украинского православия.
* Работа выполнена при поддержке проекта «Актуальные проблемы истории Европы: империо-строительство, политогенез, межнациональные контакты и конфликты». Шифр: 5.23.1108.2011. Руководитель — А. И. Филюшкин. © Т. Г. Таирова-Яковлева, 2012
Имея в лице невежественного московского духовенства яростных противников своих реформ, Петр распорядился привлечь в Россию из Украины десятки высших духовных деятелей (Стефан Яворский, Дмитрий Туптала, Феофан Прокопович и пр.), которые в свою очередь привозили ученых украинских монахов для создания новых образовательных центров. Прежде всего использовались кадры Киевской академии, т. е. единственного высшего учебного заведения Восточной Европы, созданного в начале XVII в. еще Петром Могилой и представлявшего собой не духовное училище, но скорее светский университет. Многие украинцы искренне горели желанием ввести достойное образование в ряды российского православия. Другие искали возможности легкой и блестящей карьеры. А когда после окончания Северной войны Петр оставил Правобережную Украину за поляками, сфера применения талантов украинскими богословами еще в большей мере обратилась на великороссийские земли. Они проникали не только в Санкт-Петербург и Москву, но и в самые отдаленные районы нашей необъятной родины.
В 1712 г. архиепископом Холмогорским и Важским стал украинский шляхтич (родом из Галиции) Василь Волостковский, выпускник Киево-Могилянской академии (в монашестве Варнава). Возглавив северное епископство, Волостковский продолжил свою просветительскую миссию. На Север России хлынули выпускники Киевской академии. В 1723 г. Волостковский открыл школу при холмогорском Преображенском монастыре по подобию украинских братских школ. Учителями там были могилянцы Л. Волох и И. Каргопольский. Священником Куростовской парафии, к которой принадлежало село Денисовка (где родился и жил Ломоносов), был еще один выпускник киевской академии Федор Кардашевский [2, с. 330-331].
Практически до конца ХХ в. историки переписывали легендарный рассказ о том, как дьячок Василий Варфаломеев обучил поморского паренька Михайло грамоте. И лишь в 1970-е годы ленинградская исследовательница Г. Н. Моисеева обратила внимание на свидетельство современника Ломоносова М. Н. Муравьева, что тот «украдкою бегал в училище Холмогорское учиться основаниям латинского языка» [3, с. 62].
В настоящее время уже можно достоверно утверждать, что примерно в 1724 г. Ломоносов пошел в Холмогорскую школу, где выучил основы латыни, церковно-славян-ского и даже греческого. К 1730 г., т. е. до отъезда в Москву, у Михайло был уже хорошо выработанный почерк, напоминавший украинскую скоропись выпускников Киевской академии. Холмогоры имели собственную библиотеку. Усилиями епископа Варнавы в Преображенском монастыре, где располагалась школа, во втором ярусе шатровой колокольни было создано книгохранилище [4, с. 10]. Разумеется, украинские преподаватели учили юношу на тех книгах, которые были главными учебниками и в Киеве. Еще в Холмогорах Ломоносов познакомился с грамматикой украинского богослова Мелен-тия Смотрицкого и арифметикой его коллеги Леонтия Магницкого [5, с. 10]. Впоследствии Михайло Васильевич именно эти книги называл «вратами своей учености».
Там же, на Севере, Ломоносов впервые познакомился с поэзией. Ему довелось прочитать Псалтирь (Книгу хвалений) в стихах еще одного выпускника Киево-Могилян-ской академии Симеона Полоцкого. Поэтическое изложение библейского текста так поразило Михайло, что, как он говорил впоследствии Н. И. Новикову, он «получил желание обучаться этому искусству».
Неизвестно, кто именно посоветовал Ломоносову продолжить свое обучение в Москве. Безусловно, его учителя из холмогорской школы рассказывали ему о своей
Alma Mater в Киеве. Наверняка речь шла и о грандиозных преобразованиях в Славяно-греко-латинской академии в Москве. Это заведение, созданное еще в конце XVII в. греками братьями Лихудами, долгое время оставалось рассадником мракобесия и оппозиции западным реформам. В 1701 г. Петр поручил Стефану Яворскому преобразовать академию, назначив его «протектором». Преподавателями в Москве стали украинцы, выпускники Киево-Могилянской академии. За период 1721-1762 гг. их число превысило 50 человек и составило абсолютное большинство — великорусских преподавательских кадров тогда просто еще не было. Из 29 ректоров и префектов московской Славяно-греко-латинской академии только 4 были великороссами и один сербом, а все остальные приехали с Украины [6, с. 665-666]. Архиепископ Холмогорский и Важский Варнава тоже начинал свою преподавательскую карьеру в Московской академии. Совершенно естественно именно туда с благословления своих холмогорских наставников-украинцев направился и Ломоносов.
9 декабря 1730 г. он получил в Холмогорах паспорт для поездки в Москву [7, с. 34]. Путешествие с рыбным обозом — это еще один миф. На самом деле по дороге в Москву Ломоносов задержался в Антониево-Сийском монастыре и некоторое время работал там псаломником. В связи с этим Г. Н. Моисеева отмечала, что к этому времени Михай-ло уже должен был, как минимум, знать церковные обряды и пение, церковный устав и уметь читать старославянские книги. От простого «дьячка» такие знания он получить не мог [3, С. 63].
Есть и еще одно очень любопытное обстоятельство. В октябре 1730 г., за несколько месяцев до отъезда Михайло из Холмогор, умер архиепископ Холмогорский и Важский Варнава. Его приемником был избран ректор Московской академии Герман Копцевич [6, с. 534]. Другими словами, холмогорский паренек, направленный с севера России украинскими преподавателями, прибыл в Москву к другому украинцу в момент, когда того самого отправляли в Холмогоры [8, с. 51].
Итак, в январе 1731 г. Ломоносов поступает в Славяно-греко-латинскую академию и продолжает изучать науки у ученых-украинцев. Преподавали там в основном моги-лянцы: И. Лещинский, П. Крайский, А. Кувечинский. Ректорами Московской академии во время пребывания там Ломоносова были украинцы С. Мигалевич и С. Калиновский. Могилянец Федор Кветницкий преподавал пиитику — науку стихотворства, искусство и знанье писать стихи (другое значение — поэзия). Именно Кветницкий стал первым, кто одобрил один из школьных опытов Ломоносова в русском стихосложении [6, с. 660].
В стенах Московской академии Ломоносов сблизился и с другим ученым и необычайно влиятельным украинцем — Феофаном Прокоповичем. Согласно легенде, когда открылось, что Михайло при поступлении в академию ложно назвал себя дворянским сыном, Феофан заявил: «Не бойся ничего, даже если под набат главного московского колокола тебя объявят самозванцем — я твой защитник».
Закончив классы грамматики и приступив к риторике, Ломоносов обратился с просьбой к архимандриту послать его на год в Киев «учиться философии, физике и математике» [9, с. VII]. Еще в начале XX в. историки сомневались, что такая поездка действительно состоялась. Но в советские времена были обнаружены книги и рукописи из собраний Киево-Могилянской академии с пометами и комментариями Ломоносова [3, с. 62]. В частности, его интересовали курсы философии и пиитики.
Конечно, с физикой и математикой в Киеве дело обстояло хуже, но зато Михайло мог совершенствоваться в стихосложении. Здесь он ознакомился с Киево-Печерским
Патериком и Синопсисом, сыгравшими ключевую роль в его становлении как историка. Кроме того, могилянцы славились своим знанием латыни. В академии традиционно проводились «публичные дискурсы», открытые для общественности. Проходили они также на латинском языке. В результате ежедневных упражнений в Киеве Ломоносов настолько свободно овладел латынью, что в дальнейшем многие свои научные трактаты писал на ней, а потом уже переводил их на русский язык [7, с. 70-71].
Восхищали Ломоносова в Киеве образцы древнерусского зодчества и украинского барокко. Например, мозаика киевского Михайловского Златоверхого монастыря стала толчком к мозаичным произведениям Ломоносова «Нерукотворный спас» и «Портрет Петра I». В Киеве он познакомился и с выдающимся украинским гравером Г. Левицким [3, с. 77].
Украинские педагоги, безусловно, оказывали серьезное влияние на Ломоносова. Малоизвестен тот факт, что Михайло Васильевич даже собирался принять сан священника и стать ректором Оренбургской школы [6, с. 728].
Дальнейшая судьба великого ученого тоже была связана с легендарным киевским учебным центром. Так, Ломоносов написал «Российскую грамматику» и «Риторику», по которым в 1751 г. в Киево-Могилянской академии начали изучать русский язык [10, с. 74].
Литература
1. Данилевский В.В. Ломоносов на Украине. Л.: Ленингр. газетно-журнальное и книжное объединение, 1954.
2. Киево-Могилянська академiя в iменах. К. : КМ Академiя, 2009. С. 330-331.
3. Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. Т. I. СПб: [Б. и.], 1784. 344с.
4. Ломоносов М. В. Сочинения. Т. 7. М.; Л.: Наука, 1952. С. 10.
5. Михайло Ломоносов. Жизнеописание. Избр. труды. Воспоминания современников. Суждения потомков. Стихи и проза о нем. М.: Современник, 1989. С. 51.
6. Моисеева Г. Н. Ломоносов и древнерусская литература. Л.: Наука, 1971. С. 62.
7. Петровские памятники России. Свод исторических и мемориальных памятников Российской Федерации петровского времени. СПб., Европейский дом, 2010. С. 157.
8. Соловьев С. М. Соч. Книга V-VII. История России с древнейших времен. Т. 13. М.: Мысль, 1991. С. 108.
9. Харлампович К. В. Малороссийское влияние на великорусскую церковную жизнь. Т. ЬП. Казань: Изд-во книжного магазина М. А. Голубева, 1914. 878+LXV с.
10. Хижняк З. I., Маньтвський В. К. Iсторiя Киево-Могилянсько! академп. К.: КМ Академiя, 2003. С. 74.
Статья поступила в редакцию29 декабря 2011 г.
