CC BY
121
УДК 130 ББК 71Х93
О.А. Джарман, И.Б. Гаврилов
врачи-христиане как феномен средиземноморской культуры позднеантичного периода
Рассматривается феномен успешного прозелитизма среди врачей позднеантичного общества и его культурные предпосылки. Раскрывается значение «Клятвы» Гиппократа, врача-язычника, для этики христианской медицины. Приводятся примеры бескорыстной деятельности врачей-христиан.
Ключевые слова:
античность, врачи, культура, мартирий, медицина, философия, христианство, церковь.
Кризис медицины как профессии и как отрасли способствует тому, что, как встарь, историк обращается к «золотому веку» или тому, что он таковым считает. Будучи далекими от идеализации античного состояния медицины, авторы, тем не менее, считают, что ее опыт и ошибки могут послужить если не вдохновителями (это слишком громкое слово), то скромными наставниками современных исследователей в этих областях.
Поздняя античность была решающим временем для судьбы юного христианства в цивилизации Греции и Рима. Зародившись как маленькая секта в иудейской среде на окраине Империи в первой половине I в., оно, казалось, было обречено на маргинализацию и вымирание. Однако этого не произошло, и к христианской церкви присоединяются представители эллинистической интеллигенции. Среди них одним из первых становится врач Лука -друг, спутник и секретарь апостола Павла, первый христианский историк. Имя Луки стоит, вне всякого сомнения, во главе плеяды античных врачей-христиан. Среди них были как те, чьи имена известны всем, в той или иной степени интересующимся христианской традицией, - великомученик и целитель Пантелеимон, бессребреники Косма и Дамиан - так и те, чьи имена незаслуженно позабыты, но заботливо сохраняются в древних мартирологах.
Приток врачей из греческой интеллигенции во II в. в христианскую церковь стал достаточно интенсивным. Именно в «век Антонинов» гонимая христианская церковь получила кратковременную передышку и заговорила перед императорами Рима голосами своих апологетов - образованных людей Римской империи. В то же время растет число врачей, принимающих христианство, что видно по числу мучеников среди врачей в последующие гонения. Однако основной приток интеллигенции в христианскую церковь происходит перед гонением Диоклетиана в конце III в. и
далее - в IV в. - уже при императоре Константине.
При этом статус врача в античном обществе непосредственно влияет на деятельность его как христианина. Врач в античное время был не ремесленником-медиком, но помимо врачебного искусства он был еще и высокообразованным ритором, юристом и философом.
Это делало врача-христианина не только целителем, бессребреником, другом страждущих, но и проповедником, миссионером. На суде над христианами религиозный процесс легко переходит в процесс политический, и христиане становятся «hostes caesari» и «hostes rei риЬНсае» (преступниками политическими). Именно последнее зачастую служило причиной их мартирии - казни. Показательным в этом отношении является пример врача Александра из Лиона, описанный в «Церковной истории» Евсевия Памфила.
Заслуживает особого внимания религиозно-культурный фон, на котором происходила мартирия: мученическое свидетельство врачей-христиан и мучеников вообще, а также особенности мировоззрения античного врача.
Первые врачи-христиане жили в !—^ вв. н.э., на закате эпохи эллинизма. В то время в среде интеллигенции греко-римского мира широко распространился скепсис в отношении традиционной языческой религии, она стала уступать место философским течениям (эпикурейству, стоицизму, неоплатонизму и др.), критикующим и отвергающим народную религию. Разнообразие философских воззрений было одним из проявлений кризиса политической жизни и особенно религиозно-нравственных ценностей прежде монолитного греко-римского общества, требовавших какого-то социально-психологического замещения их. Начинаются поиски такого мировоззрения, которое соответствовало бы этическим запросам людей и отвечало на конкретный вопрос о достижимости
Общество
Terra Humana
добра в мире зла или хотя бы за его пределами [8, с. 369]. Моральная атмосфера для принятия христианского учения была подготовлена. Протоиерей Г. Флоровский, патролог и историк Церкви, писал о взыскующем античном мире, вошедшем под своды Церкви, о его великой тоске и великой гордыне [14, с. 6-7]. Эта тоска была и тоской по исцелению, soteria, и тоской по чудесам (thaumata, iamata). В те времена в мире были «одна Империя, один мировой язык, одна культура, одно общее развитие в сторону монотеизма и одна общая тоска по Спасителю» [15, с. 40].
Для многих образованных людей обретение христианской веры было результатом последовательной и серьезной работы мысли и сердца.
Процессы, проходящие в меняющемся мировоззрении античного человека отражались и на медицине античности, которая существовала в трех формах. Самая ранняя - народная медицина, ставшая источником для храмовой и светской медицины. Храмовая медицина с ее мистериями, призванными приводить к исцелению человека божественною силой богов-цели-телей (в первую очередь, Асклепия) пользовалась большой популярностью в народе. Тем не менее, оба вида врачевания - храмовая и светская медицина - сосуществовали параллельно, часто конкурируя, но и нередко сотрудничая [9, с. 145-146].
Христианство признавало заслуги избранных представителей науки и культуры греко-римского мира, в т. ч. и медицины. До настоящего времени живет в церковном употреблении введенное св. Иустином Философом понятие «христиане до Христа». В притворах византийских храмов позже будут изображены античные мудрецы, - те «древние, которые так близко подходили к нашим», как говорил о них Григорий Богослов. Среди них - не только Платон, Аристотель, Эпиктет, но и Гиппократ, врач родом с острова Кос в Греции. С именем Гиппократа (V в. до н.э.) связана одна из медицинских школ периода античности, так называемая косская школа. Эта врачебная школа наряду с другими создала фундамент для европейской медицины в последующие периоды. Достижения этой эпохи в области медицины отражены в «Гиппократовом сборнике», составленном в III в. до н.э. Особенно интересны в контексте исследования сочинения, посвященные врачебной этике. Качества, требуемые от врача, изложенные в сборнике, по сути, являются качествами христианина: «Пусть он также будет по своему нраву человеком прекрасным и добрым, и, как таковой,
значительным и человеколюбивым..... Он
должен быть справедливым при всех обстоятельствах, ибо во многих делах нужна бывает помощь справедливости» [5, с. 96].
В знаменитой «Клятве», традиционно приписываемой Гиппократу, но являющейся квинтэссенцией мировоззрения античных врачей, отражена их позиция по актуальным и в современном мире проблемам: «Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство... В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всего намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами. Что бы при лечении - а также и без лечения - я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной» [5, с. 87-88].
Призыв к бескорыстному врачеванию как идеалу также весьма близок к евангельской заповеди. В гиппократовой медицине рекомендовалась сдержанность или даже отказ от вознаграждения, если речь шла о малообеспеченных пациентах. Гиппократ писал: «И я советую, чтобы ты не слишком негуманно вел себя, но чтобы обращал внимание на обилие средств (у больного) и на их умеренность, а иногда лечил бы и даром, считая благодарную память выше минутной славы. Если же случай представится оказать помощь чужестранцу или бедняку, то таким в особенности должно ее доставить, ибо, где любовь к людям, там и любовь к своему искусству. Хорошо руководить больными ради здоровья; заботиться о здоровых ради того, чтобы они не болели; заботиться о здоровых и ради благоприличного поведения!» [5, с. 120].
В Древней Греции существовала целая традиция безвозмездного врачевания, например, врачи Диодор с Самоса, Фидий из Афин, Никандр с Делоса, Полигнот с Кеоса, Менокрит с Карпафа, Дамиад из Ги-фия помогали бедным жителям собственными средствами, отказывались от платы за свои услуги в период эпидемий. Были они известны и последующим поколениям врачей [4, с. 142-153].
Лексикограф Эроциан, живший при Нероне (I в.), рекомендовал изучение Гиппократа всем людям интеллигентных профессий, а не только будущим врачам, ставя его наравне с Гомером, Демокритом, Геродотом, Фукидидом [13, с. 31].
В период кризиса в области духовной жизни врачам было трудно найти нравственное обоснование своей деятельности. Философские и этические учения греко-
римского мира не сумели создать концепцию, которая внушала бы надежду людям. Даже стоицизм провозглашал лишь, что награда добродетели - в самой добродетели. Великий неоплатоник Плотин относил медицину (как и земледелие) к искусствам, помогающим природе [12, с. 297], но стоило ли помогать человеческой природе заболевшей телесностью вообще? Сердце и опыт говорили - да, безусловно, но разуму согласиться с этим было сложнее. В философии того времени прочно установилось положение, провозглашенное еще Платоном: <^ота^ета» (тело - темница). Гнушание телесностью, свойственное неоплатоникам, не давало возможности врачам поздней античности для обоснования собственной профессии - если человек желал быть именно «врачом-философом», он не мог найти оправдания исцелению телесности - могилу и темницу не надо врачевать. У стоиков люди, желавшие излечивать болезни, тоже не находили необходимой поддержки: «Поздние стоики первых двух веков нашей эры удивляют чувством чрезвычайной слабости человеческой личности, ее полного ничтожества, ее безвыходности, ее неимоверной покорности судьбе» [10, с. 291]. Присутствовал, таким образом, своеобразный кризис профессии врача. Вместо высокого знания «episteme», уко-ренненного в философии, подтверждаемой всем образом жизни, оставалось лишь врачебное искусство, низводимое к мастерству горшечника - «tehne iatrike», цель которого - заработок. Хотя медицина была сначала отдана в Римской империи рабам-гре-кам, а затем вольноотпущенникам, то есть людям, заинтересованным в денежном доходе, среди врачебной интеллигенции было много людей, которые желали излечивать не ради гонораров.
Эти факторы немало способствовали тому, что врачи обращались в христианство для разрешения создавшегося в их мировоззрении кризиса, который пусть и не был сводим до конца к исключительно профессиональному, но был тесно с ним соединен. Не следует забывать, что во все времена «врач» не столько профессия, сколько целожизненное служение.
Интересно отметить, что альтернативным выходом из упомянутого выше кризиса был неоплатонизм - среди учеников и последователей Плотина было немало врачей, в т.ч. практиковавших теургию. Среди его учеников Порфирий в «Жизни Плотина» упоминает о Павлине Скифопольском, прозванном «Малюткою» за свое непонимание учения Плотина, а так же Евстохии Александрийском и Зефе, не оставивших
своего тяжелобольного наставника, покинутого из-за ужаса перед его болезнью всеми учениками [7, с. 465].
Конфликт неоплатонического и христианского подходов к врачебному искусству отразился в судьбе одного из святых врачей - Кесария Каппадокийца, брата Григория Богослова.
Кесарий был младшим братом Григория. Он родился около 330 г. в малоазийской области Каппадокия. Его отец, Григорий-старший, богатый аристократ принял крещение под влиянием своей жены, Нонны. Получив блестящее образование Кесарий стал врачом. Более того, ему, провинциалу из Каппадокии, области, над жителями которой привычно смеялась столичная элита, удалось сделать стремительную карьеру при дворе императора Констанция, который ввел его в сенат и сделал придворным врачом. Как раз в то время в империи начинают открываться благотворительные лечебницы или приюты для бедных, которые находятся на содержании христианской церкви. В этом продолжаются традиции раннехристианской благотворительности церкви, которая после Миланского эдикта получила большую свободу для своего социального служения. Один из подобных приютов для прокаженных была открыт по инициативе Василия Великого. К сожалению, мы не знаем доподлинно, какое участие принимал Кесарий в деятельности этого рода, но смеем предполагать, что он не оставался в стороне. В пользу этого также можно отнести его близость к Василию Великому - частично сохранилась их переписка, но по другому поводу. И его брат, Григорий Богослов неоднократно прибегал к красноречию, призывая современников к состраданию несчастным [6, с. 246-278].
Решающим испытанием стал диспут Кесария с императором Юлианом Отступником, открыто перешедшим из христианства в язычество. Христиане снова стали гонимыми. Кесарий недвусмысленно заявил себя христианином и отверг предложения Юлиана принять язычество и тем самым продвинуться на самый верх государственной лестницы. Это был вызов, достойный времен мучеников. Однако Юлиан не предал Кесария казни и ограничился ссылкой. Григорий Богослов писал об этом поступке своего младшего брата: «Такая победа [т.е. смелый поступок Кесария. - авт.], по моему суждению, гораздо выше и почтеннее могущества Юлиана, высокой багряницы и диадемы» [7, с. 201]. В речи Григория Кесарий предстает перед нами, как человек, достигший калокагатии - слова, заимствованного Климентом Александрийским и Оригеном
Общество
Terra Humana
из античной философии и обозначающего благородство христианина [3, с. 433]. Для Григория брат был истинным философом, т.е. истинным христианином, т. к. Григорий и его современники называли христианское учение «наша философия» [2, с. 612].
После гибели Юлиана Отступника Ке-сарий был снова призван ко двору и занял важный пост квестора в Вифинии, но, чудесно спасшись во время разрушительного землетрясения в Никее, решил уйти от государственных дел и посвятить себя молитве и созерцательной жизни вместе с братом. Однако этому не суждено было сбыться. Приняв крещение, он через несколько месяцев умер.
Григорий пишет о горячо любимом и безвременно ушедшем брате в Надгробном Слове: «При многих и важных отличиях, одно только достоинство считал он первым -и быть, и именоваться христианином... В таких мыслях он жил и умер ...другие его дела, покровительство <...> впадшим в несчастье, презрение к надменным, уважение к друзьям, свободу перед начальниками, подвиги за истину» [6, с. 195]. Фигура Кесария Каппадо-кийского высится среди истории античной медицины, заставляя невольно вспомнить как о мучениках ранней церкви, так и о бескомпромиссности античных философов, ищущих истину. Ибо еще Гиппократ писал о том, что врач-философ подобен богу.
Таким образом, врачи-профессионалы, первые представители римской интеллигенции, вошедшие в число приверженцев гонимой Церкви, нередко открыто исповедовали свою веру и совершали мученическое свидетельство. Более того, врачи-христиане являются самой большой профессиональной группой (после воинов) в мартирологах Ранней Церкви. Культурно-исторический фон, а так же особенности социального положения помогают понять причины этого явления. Подход к наследию античности в Церкви был неоднозначным, однако приходу в нее интеллигенции, в том числе и врачей, способствовала традиция, представленная святым Иустином Философом и Климентом Александрийским. Уже христианские писатели первых веков говорили о том, что роль античных мудрецов в воспитании вне-биб-лейских народов сопоставима с ролью пророков Древнего Израиля. Среди античных философов, традиционно изображаемых в притворах храмов, был и Гиппократ - отец научной античной медицины. Приход в христианскую Церковь означал для врача конец кризиса миросозерцания и вызванного им кризиса профессии. Только в Церкви он мог «насытить свою тоску и смирить свою гордыню» - это два ключевых качества античного человека, указанные отцом Георгием Флоровским.
Список литературы:
[1] Аверинцев С.С. Собрание сочинений / Под ред. Н. П. Аверинцевой и К. Б. Сигова / Переводы: Евангелия. Книга Иова. Псалмы / Пер. с древнегреч. и древнеевр. - Киев: ДУХ I ЛТТЕРА, 2004. - 500 с.
[2] Аверинцев С.С. София-Логос. Словарь. - Киев: ДУХ I ЛТТЕРА. 2006. - 912 с.
[3] Алфеев, Иларион, игумен. Жизнь и учение св. Григория Богослова. -СПб.: «Алетейя», 2001. - 507 с.
[4] Блаватская Т.В. Из истории греческой интеллигенции эллинистического времени. - М: Наука1983. -325 с.
[5] Гиппократ. Клятва. Закон. О враче. Наставления / Пер. с греч. В.И. Руднева. Репринтное воспроизведение издания 1936 г. - М.: Сварог, 1994. - 736 с.
[6] Григорий Богослов. Собрание творений. Т.1. - Минск-Москва: Харвест Аст, 2000. - 688 с.
[7] Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. / Пер. и прим. М. Л. Гаспарова. Общ. ред. и вступ. ст. А. Ф. Лосева. (Серия «Философское наследие»). - М.: Мысль, 1979. -624 с.
[8] Дьяконов И.М. Неронова В.Д., Свенцицкая И.С. История Древнего мира. Упадок древних обществ / Изд. 3-е испр. и доп. - М.: Наука, 1989. - 302 с.
[9] Ковнер С.Г.История медицины: Медицина Востока, медицина в древней Греции. - Киев, 1878. - 634 с.
[10] Лосев А.Ф. Эллинистически-римская эстетика. - М.: Мысль, 2002. - 431 с.
[11] Сорокина Т.С. История медицины / Учеб. для студ. высш. мед. учеб. заведений. - 3-е изд., переработ, и дополн. - М.: Академия, 2004. - 560 с.
[12] Татаркевич В. Античная эстетика. - М.: Искусство, 1977. - 327 с
[13] Трохачев С.Ю. Потомок Асклепия // Гиппократ. Этика и общая медицина / Пер. с древнегреч. В.И. Руднева; под ред. С.Ю. Трохачева. - СПб.: Азбука, 2001. - 352 с.
[14] Флоровский Георгий, протоиерей. Восточные Отцы IV века. - Париж, 1931. - 240 с.
[15] Шмеман Александр, протоиерей. Исторический путь Православия. - М.: Православный паломни-къ, 2003. - 368 с.
