CC BY
13Возвращение к искусству
государственного
управления
Назад к фундаментальным основам в постамериканском мире
Элиот Коэн
Элиот Коэн - профессор факультета перспективных международных исследований в Университете Джона Хопкинса, где он был деканом в 2019-2021 гг., заведующий кафедрой стратегии имени Арли Бёрка в Центре стратегических и международных исследований. В 2007-2009 гг. - советник Государственного департамента США.
Опубликовано в журнале Foreign Affairs № 3 за 2022 год. © Council on foreign relations, Inc.
DOI: 10.31278/1810-6439-2022-20-4-153-168
На протяжении более семидесяти лет, начиная с середины Второй мировой войны, Соединённые Штаты, как колосс, управляли миром. Их экономика и вооружённые силы вышли из того конфликта не только невредимыми, но и со значительным превосходством. Институты управления - единое Министерство обороны, система разбросанных по всему миру военных командований, Совет национальной безопасности, специализированные агентства по международному развитию и так далее - стали органами эффективного мирового доминирования. Даже когда США были поглощены смертельной борьбой с чуждой и враждебной идеологией коммунизма, у них на руках были преимущественно выигрышные карты. Но, как и все другие колоссы в истории, страна вызывала возмущение у всех, кто не был доволен жизнью в её тени.
Если кто-то и не замечал растущих вызовов американскому господству, действия России против Украины в феврале этого года
не должны были оставить в этом ни малейших сомнений. Международная политика явно вступила в новую эпоху, когда вернулись прежние формы хищнического поведения государств, а предполагаемый мировой гегемон оказался не в состоянии остановить перерождение. Гигант не справился.
Признаки относительного ослабления Соединённых Штатов можно было увидеть задолго до последних событий. В настоящее время экономика США производит менее четверти мирового ВВП, тогда как в 1960 г. этот показатель составлял 40 процентов. Военные расходы Соединённых Штатов по-прежнему огромны, достигая 40% от общего объёма мировых расходов, но они уже не обеспечивают такого превосходства, как раньше. США противостоят противники, которые быстрее осваивают новые технологии и способы ведения войны. Идеология свободных умов и свободных рынков сталкивается не только с вызовами со стороны зарубежных моделей авторитарной эффективности и этнонационализма, но и со слабеющим доверием к американским институтам. Исследование социологической службы Pew Research 2021 г. показало, что подавляющее большинство населения 14 стран - союзников Америки придерживается следующего мнения: в былые времена американская демократия была достойным примером для подражания, но в последние годы она перестала быть образцовой. Мятеж, который 6 января 2021 г. подняла в Капитолии толпа глумящихся и агрессивных вандалов, не согласных с поражением президента Дональда Трампа на выборах, нанёс репутации США более сильный удар, чем нападения террористов на Нью-Йорк и Вашингтон двадцатью годами ранее.
В обозримом будущем Соединённые Штаты сохранят могущество. Хотя подъём Китая означает, что американская экономика, наверное, не вечно будет самой большой в мире, она, безусловно, останется второй по величине и, возможно, самой динамичной, с глубокими глобальными связями. У США одна из самых больших и опытных армий на планете, а также множество союзников. С момента основания Соединённые Штаты не раз доказывали свою устойчивость. Они неоднократно переживали катаклизмы, терпели серьёзные экономические неудачи, но снова и снова возрождались после кризисов.
Тем не менее относительный упадок - факт. Историкам предстоит анализировать и пытаться понять, почему эпоха американского господства закончилась именно тогда, когда закончилась, и можно ли было отсрочить или смягчить его исчезновение. Однако сейчас вопрос в том, как Соединённым Штатам приспособиться к своему меняющемуся положению. Реакция многослойна, но самый важный элемент - поведенческий. После нескольких десятилетий ставки на большие стратегические идеи, которые воплощаются в политику с помощью сложных и тяжёлых бюрократических процессов, правительство должно возродить искусство государственного управления. Это означает подход, который соединяет тонкое понимание мира, способность быстро обнаруживать вызовы и реагировать на них, умение использовать возможности по мере их возникновения, и всё это благодаря эффективным институтам формулирования и проведения гибкой внешней политики.
В предшествующую эпоху Америка была достаточно сильна для того, чтобы ей сходило с рук совсем не идеальное, мягко говоря, воплощение больших идей. Непревзойдённая мощь давала право на ошибку и широкую свободу манёвра. Поэтому Вашингтон по большей части получал то, что хотел, независимо от уровня собственной компетентности. Сегодня, когда США гораздо труднее всем заправлять, проблемы, с которыми они сталкиваются, не требуют заумных стратегий. Нужно что-то более приземлённое: умения, навыки и мастерство.
ИДЕИ И ИХ ПРЕДЕЛЫ
Рекомендация отказаться от обширных формальных стратегий в пользу некоторой приглушённости, стойкости и манёвренности противоречит веяниям времени. Операция России на Украине в феврале этого года началась, когда США предположительно уже взяли на вооружение новую большую стратегию: сосредоточиться на соперничестве с Китаем и в большей или меньшей степени оставить Европу и Ближний Восток на произвол судьбы. Поток российских ракет и бомб взорвал не только украинские города, но также и такой план. Ещё до того момента интеллектуалы выступали за возрождение большой стратегии, то есть всеобъемлющей концепции ведения внешней политики. Один за другим авторы
призывали к написанию новой статьи, наподобие той, с которой выступил дипломат Джордж Кеннан на страницах Foreign Affairs в 1947 году. В ней излагалась грандиозная стратегия сдерживания времён холодной войны. Сегодня некоторые исследователи, возвращаясь к вильсоновскому идеализму, считают, что Соединённым Штатам следует выстраивать политику вокруг создания нового мирового порядка на основе чётких правил. Другие предлагают перегруппировку сил, обусловленную соображениями реальной политики, признанием упадка и уменьшения роли США на мировой арене. Существуют и иные варианты большой стратегии, но всем им свойственно стремление свести сложную внешнюю политику к нескольким чётким сентенциям. Самое главное, утверждают их сторонники, - наличие правильной интеллектуальной основы; всё остальное - лишь комментарии к ней.
Данное представление ошибочно. Конечно, нужны некоторые организующие идеи о мире - например, что Соединённые Штаты должны отстаивать и интересы, и идеалы, или что они сталкиваются с вызовами со стороны конкурентов и таких глобальных тенденций, как изменение климата и крах отдельных государств. Лица, принимающие ответственные решения, могут называть такие идеи большой стратегией, если им так удобно, но им не следует придавать чрезмерного значения, потому что такие общие принципы ограниченно полезны, когда дело доходит до конкретной политики. Большая стратегия основана на упрощениях, а мир наш сложен.
Если уж на то пошло, американское государство тоже сложно устроено. С одной стороны, это держава статус-кво и ревизионист в одно и то же время. Она стремится сохранить ключевые элементы мирового порядка - верховенство закона, свободный поток торговли и капиталов, индивидуальную свободу, и из-за своей привязанности к этим идеалам противостоит режимам, которым последние чужды, часто стремясь трансформировать их. С другой стороны, внешняя политика США формируется под влиянием сложного сочетания идеалов и интересов, меняющихся в зависимости от времени и места. Подобно тому, как американцы поддерживали Советский Союз в борьбе с нацистской Германией, сегодня они на стороне Саудовской Аравии в её противостоянии Ирану, а также Вьетнама в его противодействии Китаю. Идеали-
сты, утверждающие, будто Соединённые Штаты должны отказаться от любых связей с несимпатичными партнёрами, игнорируют сложность мира в пользу догматического упрощения.
В этом также виновны сторонники урезания расходов, отмахивающиеся от понятия ценностей во внешней политике. Страны, которые жестоко обращаются со своим населением, убивают инакомыслящих, подрывают законные правительства других стран и предаются параноидальным фантазиям о внешних врагах, очевидно, более опасны, чем другие государства. В XIX в. Соединённые Штаты и Великобритания оказывались втянуты в различные территориальные споры, но каждая из сторон никогда не считала другую столь же опасной, как тоталитарные диктатуры XX века.
Большая стратегия абстрагирует политику от случайностей, связанных с личностями и непредвиденными событиями. Доктрина сдерживания, например, не предлагала никаких конкретных указаний относительно того, как управлять кризисами в Берлине и на Кубе либо войнами в Корее и Вьетнаме. Однако изучение истории показывает, что непредсказуемые личности и события имеют огромное значение. Политика США в отношении Китая должна принимать во внимание личность китайского президента Си Цзиньпина, чьи методы и цели выходят далеко за рамки методов и целей его непосредственных предшественников. Непредвиденная глобальная пандемия выставляет Соединённые Штаты либо слабыми (потому что они не смогли остановить распространение болезни и вакцинировать достаточное количество населения), либо на удивление сильными (поскольку их более свободный подход позволяет открыть экономику быстрее, чем Китай откроет свою). Иностранные лидеры могут застать всех врасплох. Памятуя высказывание бывшего чемпиона по боксу в тяжёлом весе Майка Тайсона, что у каждого бойца есть план, пока он не получит в челюсть, можно сказать, что у всех могла быть большая стратегия, пока Россия не начала свои действия против Украины.
ПРОБЛЕМА СО СТРАТЕГИЕЙ
Идеи имеют значение, но они не так важны, как думают интеллектуалы и политики. Гораздо существеннее государственное управление, которое заключается в том, чтобы чувствовать, корректиро-
вать, использовать и действовать вместо того, чтобы планировать и теоретизировать. Это мастерство дзюдоиста, у которого могут быть планы, но его важнейшей характеристикой являются ловкость и проворство. Это то, что философ Исайя Берлин называл пониманием, а не знанием, - способность определить, что с чем сочетается, что можно сделать в данных обстоятельствах, а чего нет, какие средства сработают в тех или иных ситуациях, и в какой мере.
Повышенное внимание к государственному строительству, а не большой стратегии особенно актуально с учётом скорости и непредсказуемости современных вызовов. В ближайшем будущем Соединённым Штатам предстоит столкнуться с тремя противниками - Китаем, Ираном и Россией. Каждая из этих стран - ревизионистская держава, желающая приобрести новые или вернуть старые владения в своём регионе. Каждая из них опасается долгосрочного демографического спада и экономической стагнации. Каждая культивирует гибридный стиль ведения войны, или методику «серой зоны», в которой используются изощрённые инструменты, прокси- и кибервойны, недорогие технологии, выборочные репрессии и даже убийства. Каждая из перечисленных диктатур управляется стареющим лидером, который, возможно, желает увидеть крупные достижения в течение следующих нескольких лет, прежде чем покинет политическую сцену. Все эти страны готовы сотрудничать друг с другом на чисто деловой основе. И каждая из них угрожает, не поверхностно, а экзистенциально таким понятиям, как свободная политика, верховенство закона и уважение к личным свободам. Всё это - путь к внезапным, возможно, непродуманным и совершенно точно опасным решениям, которые не может предвидеть ни один великий стратег.
Ситуацию усложняет возможность того, что кризис в одной сфере может перекинуться на другую. Хаос на границах стран НАТО, например, отвлекает ресурсы США от Азии, и он действительно уже вернул внимание Соединённых Штатов к старой арене времён холодной войны. Некоторые из более глобальных факторов риска - изменение климата, эрозия демократии, исламистский терроризм - чреваты новыми непредсказуемыми кризисами. Цель Соединённых Штатов - справиться с хаотичной реальностью, а не создавать архитектуру для осуществления глобальной политики.
Однако слишком часто Вашингтон проводит внешнюю политику некомпетентно, делая бессмысленными любые стремления к принятию большой стратегии. Худший пример - катастрофический уход из Афганистана летом 2021 года. С точки зрения большой стратегии можно обосновать любую позицию: сократить потери, не отвлекаться на Афганистан, чтобы сосредоточиться на более важных проблемах в Восточной Азии или, наоборот, поддерживать малозатратное участие в стране, чтобы сохранить доверие союзников и подорвать радикальные исламистские движения в Южной Азии. Как и при принятии большинства решений во внешней политике, с обеих сторон выдвигались веские аргументы. Однако результатом стал ужасающий провал государственного управления, и это то, что действительно имеет значение.
Хаотичное отступление привело к тому, что в стране остались десятки, если не сотни тысяч афганцев, взаимодействовавших с американскими силами. Появились унизительные фотографии, на которых радикальные исламисты и всякий сброд празднуют победу над единственной сверхдержавой. Это резко снизило популярность президента, стремящегося восстановить престиж США в мире. Подобный исход не был предопределён: вывод войск было легко отложить на конец сезона боевых действий, Госдепартамент имел возможность заранее подготовить специальные визы для афганцев, работавших с американцами, можно было оставить серьёзный временный контингент для сохранения контроля над крупнейшей авиабазой страны, а союзников предупредить, чтобы им не пришлось судорожно искать, как обеспечить безопасность своих граждан.
Провальный уход из Афганистана стал лишь одной из ран, которые Америка нанесла сама себе в последние годы. В 2003 г. администрация Джорджа Буша вторглась в Ирак, не имея продуманного плана последующей оккупации. В 2012 г. президент Барак Обама заявил, что применение химического оружия в Сирии станет «красной чертой», но не выполнил угроз, когда диктатор
Нужен ярко выраженный крен политических и интеллектуальных кругов в сторону эмпиризма, а не обобщений. Точная оценка обстановки - задача не из лёгких.
страны Башар Асад эту черту перешёл. Администрация Трампа, со своей стороны, не только отмахнулась от понятия ценностей во внешней политике. Президент практически упивался своими отношениями с Путиным и (по словам бывшего советника по национальной безопасности Джона Болтона) заложил основу для катастрофического выхода из НАТО. Даже учреждение Байденом трёхстороннего партнёрства по безопасности США, Австралии и Великобритании, долгосрочный успех американской внешней политики, было омрачено неумелым обращением с ключевым союзником - Францией. Её унизили неожиданной отменой крупной австралийско-французской программы строительства подлодок.
Всё это не означает, что американским политикам не следует придерживаться некоторых основных идей. Соединённые Штаты должны быть готовы играть активную роль за рубежом, заинтересованы в свободном потоке товаров и идей и предпочитают демократию диктатуре. В ХХ в. американские политики сделали правильный вывод о том, что агрессивные наклонности ревизионистских диктатур в конечном счёте отразятся на Соединённых Штатах, а режимы, репрессирующие своих граждан, с большей вероятностью будут применять силу за рубежом в злонамеренных целях. Это представление сохраняется. Тем не менее базовое понимание необходимости активного участия в жизни мира на основе ценностей и собственных интересов даёт лишь самые ограниченные ориентиры для внешней политики. Это особенно верно в то время, когда Соединённые Штаты не в состоянии создать новый мировой порядок (как это было в 1940-е гг.) или благожелательно управлять существующим (как после окончания холодной войны). После Второй мировой войны для формирования мирового порядка действительно требовались большие новые идеи, имевшиеся только у Соединённых Штатов с их непревзойдённой экономикой, не затронутой войнами. Сегодня США, теснимые агрессивными автократиями, неустойчивыми демократиями и непредсказуемыми глобальными явлениями, просто не могут выдать схемы, сопоставимые с теми, что брали на вооружение в послевоенный период. Вместо этого приходится обращаться к искусству государственного управления.
Возвращение к искусству государственного управления ВОЗРОЖДЕНИЕ ИСКУССТВА ГОСУПРАВЛЕНИЯ
Одним из элементов обновлённой приверженности государственному управлению должен стать ярко выраженный крен политических и интеллектуальных кругов в сторону эмпиризма, а не обобщений. Точная оценка обстановки - задача не из лёгких. Например, за два десятилетия американские политики не смогли осознать стремительность подъёма Китая и угрозу, которую он может представлять для позиций США в мире, хотя китайцы почти не скрывали своих амбиций. Вашингтон игнорировал наращивание Пекином военной мощи и мало что сделал для противодействия его агрессивной военно-морской тактике в Южно-Китайском море. Администрациям Обамы и Трампа не удалось добиться одобрения Конгрессом Транстихоокеанского партнёрства - торгового блока, который помог бы уравновесить мощь КНР. Упуская из виду китайскую угрозу, политики позволили априорным верованиям, на которых строится большинство великих стратегических идей, помешать выработке здравых политических суждений. Они придерживались теории развития, согласно которой глобальная экономическая интеграция ведёт к политической либерализации, хотя в случае с Китаем эта гипотеза не сработала, поскольку изначально была ошибочной.
Понимание текущей обстановки в мире означает постоянный поиск взаимосвязей. Например, многие американские аналитики совершили ошибку, рассматривая подъём реваншистской России как отдельные, не связанные между собой эпизоды. Военные вмешательства Москвы в территориальную целостность Грузии в 2008 г. и Украины в 2014 г. рассматривались как изолированные проблемы, а не проявления нового и опасного курса российской политики, который не изменить ни путём перезагрузки российско-американских отношений, проведённой администрацией Обамы, ни личными связями Трампа с Путиным. Результат: потеряно более чем десятилетие, когда Соединённые Штаты могли бы накопить и развернуть военную мощь, необходимую для сдерживания российской агрессии.
Решения США по Афганистану, Сирии и другим проблемным точкам также рассматривались как локальные и отдельные - без видимого осознания того, что они будут иметь глобальные послед-
ствия. Конечно, не было случайностью, что присоединение Крыма Россией последовало менее чем через год после того, как администрация Обамы не смогла обеспечить соблюдение «красной линии» относительно применения химического оружия в Сирии. Как не просто совпадение, что российский поход на Украину начался вскоре после унизительного отступления Соединённых Штатов из Афганистана.
Государственное управление также подразумевает скорость. Быстрота действий - вопрос не доктрины, а менталитета, культуры и подготовки. В своих посмертно опубликованных мемуарах о падении Франции в 1940 г. историк и мученик французского Сопротивления Марк Блох сделал ужасающее наблюдение: с начала и до конца войны метроном в штабе всегда был установлен на слишком медленный ритм. Проблема заключалась не в стратегии Франции, а в медлительности механизма принятия решений. В этом кроется ещё одна проблема Соединённых Штатов в сегодняшнем мире -искушение последовать авторитетному суждению, приписываемому британскому премьер-министру Уинстону Черчиллю: «Можно быть уверенным, что американцы поступят правильно, когда все другие возможности будут исчерпаны». Но в мире, который вращается всё быстрее и быстрее, американцы больше не могут позволить себе роскошь исчерпывать другие возможности, прежде чем поступить правильно.
АРХИТЕКТУРА КОМПЕТЕНТНОСТИ
Совершенствование американского государственного управления должно начаться с ревизии институтов, формулирующих и реализующих политику. Из всех составных частей американского института национальной безопасности только одна занимается суровой самопроверкой: Корпус морской пехоты США, который после двух десятилетий операций против повстанцев переориентировался на экспедиционную войну в Индо-Тихоокеанском регионе. Совершенно не очевидно, что другие виды вооружённых сил сделали что-либо подобное, не говоря уже о ведомствах разведки, международной помощи и общественной дипломатии. Неудачи в Афганистане и Ираке отражают не только конкретный выбор политики, но и институциональные патологии, которые не
позволили создать компетентные местные силы и наводнили эти страны экономической помощью, которая зачастую была не только полезна, но и контрпродуктивна. Например, дорогостоящие проекты развития способствовали коррупции и оттоку англоговорящих афганцев с преподавательской и государственной работы, но мало что сделали для создания надёжной армии и полиции. Тем не менее мы имеем очень мало свидетельств того, что институты национальной безопасности США заинтересованы в болезненном самоанализе или реформах.
Всесторонний институциональный аудит предполагает не только реформирование или даже упразднение некоторых организаций, но и возрождение старых или создание новых. Поскольку доминирующий способ ведения войны сегодня - гибридность, Соединённые Штаты должны гораздо активнее играть в нападении. Для этого можно возродить Информационное агентство США, которое распространяло проамериканскую пропаганду во времена холодной войны и было ликвидировано в конце 1990-х годов. Или же мобилизовать гражданское киберополчение, способное подрывать враждебные правительства с помощью самого мощного оружия - правды. Импровизированное объединение украинским правительством антироссийских хакеров после вторжения России - один из таких примеров. Соединённые Штаты должны сделать защиту гражданских свобод не только делом принципа, но и инструментом ослабления противников. Например, россияне должны получать сообщения, разоблачающие ложь, которой их кормит режим, узнавать правду о человеческих и экономических потерях, понесённых на Украине и из-за неё, а также о катастрофических последствиях превращения в китайское вассальное государство, изолированное от Запада.
В некоторых случаях проблема заключается не в институтах, а в менталитете, точнее, неспособности лидеров справиться с несколькими кризисами сразу. Нет причин, по которым Соединённые Штаты не могли бы отразить несколько угроз одновременно; в конце концов, во время Второй мировой войны они успешно сражались на двух совершенно разных театрах военных действий. Но для этого необходима дисциплина, которой придерживалось поколение тогдашних лидеров, они спокойно распределяли своё
время и силы между несколькими проблемами, не изнуряя себя и своих сотрудников каким-то одним вопросом в атмосфере постоянного аврала. Картина того, как вся команда Обамы толпится в оперативном штабе, чтобы следить за рейдом, в результате которого был убит Усама бен Ладен в 2011 г. (операцией, на которую они не могли повлиять после её начала), резко контрастирует с поведением американских лидеров вечером накануне высадки десанта союзников в Нормандии. Президент Франклин Рузвельт смотрел кино, а генерал Дуайт Эйзенхауэр читал вестерн. Согласно статье в The New York Times, во время вывода войск из Афганистана советник по национальной безопасности Джейк Салливан спал всего два часа в сутки - тревожный симптом отсутствия дисциплины принятия решений.
Некоторые из необходимых улучшений на самом деле вполне рутинны. Разумное планирование внешней политики больше, чем можно было бы думать, опирается на бюрократические процедуры: чёткие и лаконичные меморандумы, деловито проведённые совещания, хорошо сформулированные выводы, краткие и недвусмысленные указания сверху. Умело организованный процесс не служит гарантией успеха, но увеличивает шансы на него. Учитывая это, правительство США должно уделять повышенное внимание подготовке и управлению карьерой специалистов по безопасности. Есть много молодых людей, желающих служить в правительстве, но профессиональные школы международных отношений часто не готовят их к выполнению фактических обязанностей.
Вашингтону давно пора инвестировать значительные средства в профессиональное образование и развитие. Организация хорошо продуманных кратких курсов в университетах и даже создание государственной академии для профессионалов в области внешней политики обойдётся в ничтожную долю бюджета национальной безопасности, но способно принести неизмеримо ценные результаты. Учебную программу стоит сосредоточить на механике эффективной политики в противовес смеси социальных наук, текущей политики и организационной теории, преподаваемой в бизнес-школах, что характерно для большей части высшего американского образования в данной области.
Восстановление процедурной компетентности также требует отладки нарушенной системы кадровых назначений. Процесс назначения людей на высшие посты в Госдепартаменте и Пентагоне давно превратился в отвратительное зрелище, и эта проблема только усугубляется. По данным The Washington Post, за год президентства Джо Байдена его администрация выдвинула кандидатов, проверила их квалификацию и получила одобрение Сената лишь на одну треть из примерно восьмисот вакансий, отслеживаемых этой газетой. Среди важнейших позиций, оставшихся незанятыми, должности послов в Южной Корее и на Украине, помощника госсекретаря по делам Ближнего Востока и помощника министра обороны по вопросам международной безопасности. Белый дом и Конгресс, разделяющие ответственность за эти задержки, должны ускорить процесс утверждения политических назначенцев. Необходимо также сократить их ряды. Хотя такие назначенцы привносят свежий взгляд на вещи и привержены повестке президента, Соединённые Штаты могли бы иметь вдвое меньше таких кадров. Как бы болезненно ни относились к этому демократы и республиканцы, двухпартийный подход к сокращению числа политических назначенцев и ускоренное рассмотрение их кандидатур принесёт больше пользы, чем любой новый документ по национальной безопасности.
Искусство государственного управления также подразумевает важный выбор - например, настойчивые попытки посеять раскол в стане врагов. Во время Вашингтонской конференции об ограничении морских вооружений и проблемах Дальнего Востока и бассейна Тихого океана (1921-1922) Соединённые Штаты направили переговоры в определённое русло, чтобы разорвать англо-японский союз - возможно, наиболее опасные внешнеполитические отношения того времени. В 1960-е и 1970-е гг. они эксплуатировали китайско-советский раскол для ослабления коммунистического мира. Сегодня Вашингтону необходимо вбить клин между Китаем и Россией, что будет, учитывая антиамериканские и антидемократические настроения лидеров обеих стран, задачей непростой, но не такой уж немыслимой в долгосрочной перспективе. Хотя Пекин и Москва с глубокой опаской относятся к попыткам развести их, у них разные внешнеполитические цели. Россия стремится
сломать сложившийся миропорядок, Китай хочет приспособить его к своим интересам. Безусловно, США найдут способы усугубить опасения России по поводу китайской динамики и напора, с одной стороны, а также сыграть на презрительном отношении Китая к некомпетентности России - с другой. Дело не в том, чтобы расколоть Китай и Россию в ближайшей перспективе, что не представляется возможным, а в том, чтобы максимально использовать трения в их отношениях.
Разумная прагматичность и конъюнктурность особенно ценны в эпоху неформальных союзов и тайных отношений. Вашингтон склонен преуменьшать значение таких связей, считая, например, талибов проблемой Афганистана, хотя это также вызов Пакистану, или рассматривая «Аль-Каиду» как трудности для Ирака, хотя это также относится и к Ирану. Правильное решение начинается с открытого и уверенного выявления таких связей. Опять же, имеются возможности разделять оппозицию: например, Вашингтону следует усилить неявное соперничество между Россией и Турцией за влияние, встав на сторону Азербайджана (союзника Турции) в конфликте вокруг спорного региона под названием Нагорный Карабах.
Наконец, американское государственное управление должно включать в себя внутренний компонент. Внешнеполитическая элита США привыкла десятилетиями принимать решения, не задумываясь об общественном мнении. Например, была начата активная торговля с Китаем, но никто не думал, что это приведёт к сокращению рабочих мест в американской промышленности. Сегодня элита говорит об абстрактных целях, таких как расширенное сдерживание, которые имеют смысл в Вашингтоне, но никогда не получат поддержку американского народа. У американцев нет особых причин доверять экспертам, проводящим внешнюю политику, и они слабо представляют себе, на что подписываются их лидеры и по каким причинам. Политики должны внятно увязывать развитие событий в кризисных зонах с интересами Соединённых Штатов, чётко объясняя, например, каким образом независимый Тайвань связан с американскими ценностями (самоопределение и свобода) и служит американским интересам (сохранение одной из самых продуктивных экономик мира, независимой от Китая).
Кризис 2022 г. на Украине - яркий пример необходимости заменить большую стратегию искусством государственного управления. Администрация Байдена, как и её предшественники, правильно расценивает Китай как главного конкурента Соединённых Штатов. Однако решение Путина начать боевые действия на Украине стало неожиданной встряской. Требовалась быстрая реакция, надо отдать должное администрации Байдена, она действовала не только проворно, но и хитро, обнародовав разведданные за несколько недель до вторжения, чтобы подорвать попытки России заложить основу для своих действий и расколоть Европу.
Кризис на этом, конечно, не закончился. Впереди маячит опасный период, когда Москва будет испытывать решимость Запада. Например, заявит о праве защищать русскоговорящих жителей стран Балтии или настаивать на роспуске НАТО в Восточной Европе. Хуже того, попробует проверить приверженность альянса коллективной обороне, запустив ракету или две в пункты перевалки оружия, направляющегося на Украину. Чтобы противостоять таким угрозам, Соединённым Штатам потребуется не большая стратегия, а постоянство в противостоянии с Россией, изобретательность в снабжении Украины и главных союзников по НАТО при одновременной изоляции российской экономики и тонком руководстве процессом перевооружения Европы.
АРГУМЕНТЫ В ПОЛЬЗУ ПРАГМАТИЗМА
США уникальны в силу многих вещей: национальной идентичности, основанной на ценностях, огромных размеров, выгодного географического положения, подавляющей мощи и 250-летней истории несовершенной, но успешной демократии. Однако сегодня страна вступает в период вызовов, для решения которых грандиозная стратегия с её склонностью к большим упрощениям будет не очень полезна. Придётся прокладывать путь в сложном мире, управлять кризисами, творить всё больше добра там, где это возможно, и противостоять злу там, где это необходимо.
В перспективе внешняя политика Соединённых Штатов не станет отголоском трубного гласа, прозвучавшего в инаугурационной речи Джона Кеннеди в 1961 г., - нести любое бремя, справляться с любыми трудностями. Скорее на вооружение следует взять заве-
ты принципиальности и прагматизма, которые в аналогичной речи 1905 г. предложил Теодор Рузвельт: «Нам многое дано, и от нас многое по праву ожидается. У нас есть обязанности перед другими и обязанности перед самими собой; и мы не можем уклоняться ни от того, ни от другого. Мы стали великой нацией, вынужденной в силу своего величия вступать в отношения с другими народами Земли, и мы должны вести себя так, как подобает народу, взвалившему на себя такую ношу».
Рузвельт на протяжении всей карьеры тщательно изучал внешнюю политику и старался объяснить её американцам, живущим за пределами космополитических городов северо-востока страны. Он был проницательным практиком. Будучи помощником министра военно-морского флота, а затем и президентом, Теодор Рузвельт помог возродить армию и флот, сделав их пригодными для нужд зарождающейся мировой державы. В 1905 г. он воспользовался возможностью выступить посредником на мирных переговорах между Японией и Россией, потому что это было выгодно Соединённым Штатам. Предвидел проблемы Первой мировой войны задолго до того, как это дошло до большинства американцев, и выступал за более раннее вмешательство США, которое вполне могло бы сократить срок конфликта. Он уравновешивал идеалы и интересы. Неустанно интересовался миром, в котором работал, читал на иностранных языках и много путешествовал. Рузвельт действовал в эпоху, когда Соединённые Штаты являлись могущественной, но едва ли доминирующей страной, и когда в мире действовали многочисленные разнонаправленные силы. Его прагматизм, движимый принципами, не был большой стратегией. Но он сработал.
