CC BY
103
— кандидат исторических наук, доцент Нижневартовского государственного гуманитарного университета
ВОЗНИКНОВЕНИЕ НОВЫХ МОНАСТЫРСКИХ ОБЩИН В ТОБОЛЬСКОЙ ЕПАРХИИ В КОНЦЕ XIX — НАЧАЛЕ ХХ вв.
АННОТАЦИЯ. В статье рассматриваются факторы, способствовавшие появлению новых монастырских общин на территории Тобольской епархии в конце XIX — начале ХХ вв. Обращается внимание на многообразие задач, решаемых создававшимися общинами.
The article deals with the factors bringing about the establishing of new monasteries in Tobolsk eparchy at the edge of XIX—XX centuries. The author pays her attention to the vast variety of problems being solved by the newly established monasteries.
Монастырь для русского народа был важнейшим и необходимым элементом культурной жизни. Внутренняя организация обителей была направлена на духовное совершенствование не только иноков, но и мирян, видящих в монастырях идеал святости, образец положительного практического жизнеустройства.
К началу 90-х гг. XIX в. в Тобольской епархии (без учета территории выделившейся в 1895 г. Омской епархии) функционировало четыре мужских монастыря: Тюменский Тро -ицкий, Тобольский Знаменский, Абалакский Знаменский, Кондинский Свято-Троицкий и два женских: Туринский Николаевский, Тобольский Иоанно-Введенский. По данным на 1913 г. настоятель Абалакского монастыря одновременно занимал должность благочинного всех монастырей епархии.
Известно, что в последние предреволюционные десятилетия в Российской империи наблюдался рост численности монастырских обителей. За десять лет (с 1905 по 1915 гг.) их число в стране увеличилось на 5,1%, монахов, послушников — на 24,7% , монастырских земельных угодий — на 16%. Это время стало благоприятным и для «умножения и преобразования» сибирских православных обителей. В Сибири и на Дальнем Востоке за 60 лет, с 1800 по 1860 гг., было организовано всего 3 новых монастыря, за 1860-е гг. — 2, 1870-е — 2, 1880-е — 2, 1890-е — 5, 1900-е — 10, 1910—1917 гг. — 9 [Подсчитано по: 24. С. 667—689]. Соответственно, за первые 17 лет ХХ в. монастырей было создано больше, чем за весь XIX в. В целом в России в 1905 г. насчитывалось 860 монастырей, а к 1915 г. их число возросло до 906.
Следует обратить внимание на факторы, которые приводили к появлению новых монастырей.
Первый из них — преобразование пришедших в упадок мужских монастырей в женские. Общей тенденцией, характерной для эпохи царствования императора Александра III и Николая II, стал рекордный рост женских монастырей и монашествующих женского пола.
По подсчетам С.Л.Фирсова, «с 1885 по 1902 гг. появилось только 37 новых мужских обителей, в то время как женских — 233» [27. С. 393]. Аналогичное явление наблюдалось и в Тобольской епархии. Некоторые мужские монастырские общины испытывали недостаток в братии. В то же время имелось много женщин, желавших принять постриг.
Так, например, 18 мая 1891 г. пришедший в упадок Кондинский Свято-Троицкий мужской монастырь был преобразован в женскую обитель, с подчинением ее Иоанно-Введен-скому монастырю. Оттуда прибыли первые сестры во главе с инокиней Александрой (Анной Петровной Дружининой) [20. С. 173].
Необходимо отметить, что второклассная Иоанно-Введенская обитель на рубеже XIX— ХХ вв. становится рассадником монашества для всей Тобольской епархии. Ее своеобразные «филиалы» возникли, помимо Кондинской общины, и в других уголках края. Организация монашеской жизни на новом месте осуществлялась сестрами этой обители. Они же являлись ее первыми насельницами. Впоследствии, по мере развития монастырского хозяйства, обустройства на новом месте, эти общины могли приобретать самостоятельность. Данный процесс следует признать вполне традиционным, распространенным на Руси едва ли не с первых десятилетий утверждения христианства.
Однако одними указами и распоряжениями монастыри не создаются. К примеру, основание Рафаиловской женской обители началось только тогда, когда нашелся первостроитель-подвижник. Община формируется около пришедшего в запустение мужского монастыря (закрытого в 1833 г.).
Основателем поселения на месте монастыря был отставной солдат д.Большой Балды Червишевской волости Тюменского уезда Федор Зогзин [4. Л. 12]. В 1892 г. с согласия крестьян он обосновался на берегу р.Исеть в трех верстах от Рафайловского села. Здесь он построил небольшой домик. Слухи о пустыннике, который отправлял для приходящих богослужения — читал утреню, часы, акафисты, — стали привлекать к нему окрестное население. Впоследствии вокруг обители «пустынника» поселилось несколько женщин. Ф.Зогзин возбудил ходатайство перед Консисторией об открытии монашеской общины [4. Л. 12].
Просьба не была удовлетворена. Гражданским властям было дано предписание принять меры к ликвидации поселения. Однако его жители сумели доказать востребованность обители среди богомольцев, нашли поддержку у епархиального архиерея, преосвященного Антония (Александра Николаевича Коржавина). В результате конфликт был улажен. «Благодаря только сильному заступничеству и покровительству Владыки были оставлены в покое первые насельницы этой начинающейся обители, перед тем изгнанные только за то, что желают в тиши и уединении совершать свой молитвенный подвиг», — отмечал священник Петр Силин [23. С. 604].
Помощь обители оказал известный благотворитель, шадринский купец Василий Яковлевич Мокеев (Шадринский городской голова 1906—1916 гг.). В 1900 г. он обратился с просьбой об открытии в Рафайлове монастыря, обещав пожертвовать на его содержание 13 тыс. руб. Проценты с внесенной суммы использовались в дальнейшем для обеспечения общины и причта [4. Л. 12об]. Кроме того, совместно с другими жертвователями был построен храм Успения Божией Матери [23. С. 603]. Местное сельское общество уступило 6 десятин земли, удобной для занятия сельским хозяйством. Еще 42 десятины выделил крестьянин Курганского уезда Семен Полушин [4. Л. 12 об]. Ялуторовский купец села Шатровского Яков Симонович Фиников подарил обители колокол весом в 100 пудов, стоимостью в 2 тыс. руб. [23. С. 604] В течение нескольких последующих лет были выстроены храм во имя святой равноапостольной Марии Магдалины, два корпуса для келий, «хозяйственные службы». Общину долгие годы возглавляла инокиня Митродора.
Указом Святейшего синода от 21 декабря 1907 г. «учреждена близ села Рафайловского, Ялуторовского уезда, женская община с наименованием Богородице-Успенскою и с при-писанием к Иоанно-Введенскому женскому монастырю» [11. С. 52].
Монастырь располагался на высоком правом берегу реки Исеть. «Представьте себе высокую гору с крутым длинным скатом, поросшим густым лиственным лесом. Там низко, низко, в глубине, с края поемного луга, по подошве горы извивается в зеленых берегах серебристою струею Исеть. По краям бесконечный луговой простор...», — так описывал местность вокруг монастыря П.Силин [23. С. 605].
Второй фактор — необходимость оказания православными обителями поддержки го -сударственным и церковным проектам в деле просвещения коренных народов Сибири, укрепления и распространения православия.
В этой связи наглядным примером может служить история Обдорской женской общины во имя Царицы небесной.
К началу 1890-х гг. епархиальному и гражданскому начальству стало очевидно, что организация миссионерского дела на Тобольском Севере находится в неудовлетворительном состоянии. Поэтому в течение нескольких следующих лет состав миссий был обновлен. Прежний настоятель Сергей Милавский был уволен за свое скептическое отношение к «перспективе обращения в христианство инородцев» [10. С. 65]. Однако это не решило проблему.
В 1893 г. во время инспекционной поездки по Березовскому краю губернатор
Н.М.Богданович обратил внимание на Обдорскую миссию, которая находилась, по его мнению, «в печальном состоянии». В миссионерской школе не обучался ни один ненец или ханты, «инородцы не высказывают ни малейшего желания отдавать детей своих в школы» [7. С. 19]. В качестве мер, которые должны были изменить ситуацию, губернатором предлагается открытие интерната для инородческих детей, формирование женской обители «из сестер Кондинской общины 2—3 групп для разъездов по юртам и кочевьям инородцев с проповедью Евангелия и передачи в их руки миссионерской Обдорской школы». В «отношении» от 19 февраля 1893 г. губернатор обратился к архипастырю Иустину (Полянскому) с предложением обсудить этот вопрос на собрании миссионерского отдела Братства св. вмч. Дмитрия Солунского [18. С. 165].
В дальнейшем новое устройство Обдорской миссии стало предметом рассмотрения на заседаниях епархиального комитета Миссионерского общества и епархиального Братства св. вмч. Дмитрия Солунского [18. С. 165]. В марте 1894 г. просьба была переадресована настоятельнице Иоанно-Введенского женского монастыря игуменье Миропии [15. С. 225— 226]. Уже через несколько дней был получен следующий ответ: «Желающие посвятить себя на это апостольское дело имеются. тружениц на это поприще монастырь может дать 15. Начальницей и руководительницей сестер, имеющих быть посланными в Обдорск, может быть назначена временно монахиня Анна, наместница Кондинской общины, как опытная и знакомая с бытом инородцев. Материальных же средств для осуществления предположения г. начальника губернии монастырь совершенно не имеет» [14. С. 226—227].
Тобольское епархиальное братство подготовило проект реорганизации миссии. После рассмотрения и одобрения его архиереем, документ был отправлен на утверждение в Святейший синод. В проекте доказывалась необходимость привлечь к миссионерской деятельности среди инородцев сестер монахинь Кондинской общины Березовского округа [16. Л. 19 об].
Приют был открыт в феврале 1899 г. С 1900 г. он размещался в отдельном специально построенном здании. Однако по неизвестным нам причинам, возможно, из-за финансовых трудностей, формирование общины затянулось. Маленькие дети, оказавшись в непривычных условиях, часто болели. Произошло даже несколько «смертных случаев». Поэтому уже с 1903 г. прием воспитанников был приостановлен. После чего вновь был поднят вопрос о необходимости привлечения женщин для присмотра и ухода за малолетними воспитанниками.
Решение проблемы формирования миссионерской женской общины в Обдорске стало реальным после поездки Антония (Коржавина) зимой 1906 г. Епископ окончательно
убедился в том, что «мужчина не может свободно „миссионерствовать“ между новокрещен-ными девицами, вдовами и замужними женщинами успешнее, чем женщина» [10. С. 69]. Инокини могли бы «стать во главе призрения и духовного воспитания инородческих детей севера» [28. С. 123—128], заменяя новокрещенным девочкам матерей, создать все условия для формирования в Обдорске женской монашеской общины, ухаживать за больными, роженицами, учительствовать и многое другое.
Настоятель Обдорской миссии игумен Иринарх (Шемановский) посетил Вировский Спасский первоклассный женский монастырь Холмской епархии с целью приглашения инокинь основать в Обдорске женскую монашескую общину [28. С. 123—128]. Приглашение было принято. 29 августа 1906 г. в Тобольск приехали пять монахинь из Вировского женского монастыря. Хотя этот вопрос и не был еще окончательно согласован со Св. Синодом, епископ Антоний, председательствовавший в епархиальном комитете православного миссионерского общества, принял решение направить инокинь в учебные заведения Обдорской миссии для заведования воспитательной частью. Из средств комитета «на расходы по вызову и переезду из пределов Европейской России в Обдорск пяти монашествующих сестер и на содержание их в Обдорске» было выделено 1150 рублей [17. С. 70].
Возникает вопрос — почему монастырь из далекой Польши стал той обителью, из которой были приглашены монахини? Вероятно, здесь сказались личные связи настоятеля Обдорской миссии. И. С.Шемановский происходил из дворян Седлецкой губернии, г.Бела Соколовского уезда. Его малая родина располагалась в непосредственной близости от Вировского монастыря.
Первоначально монахини числились в составе Иоанно-Введенской обители. Только в августе 1907 г. открывается Обдорская женская община во имя Царицы Небесной Всех Скорбящих Радости, во главе с рясофорной монахиней Пелагеей [3. С. 2]. В ее ведении находился приют для инородческих девочек и малолетних детей, инородческая богадельня, больничная палата и аптека. Заведующей больницей была монахиня Ефросинья, «несшая до приезда в Обдорск послушание в больницах Вировской обители» [9. С. 288].
Согласно отчету Тобольского православного миссионерского общества за 1906 г. наиболее важной решенной комитетом в течение года задачей стали постройка при Обдорской миссии инородческой богадельни с домовою при ней церковью и «вызов в названную миссию монашествующих сестер для образования женской монастырской общины с мис-сионерско-просветительною целью» [9. С. 286].
В 1910 г. в Обдорской миссии происходят серьезные кадровые изменения. Еще в феврале решением Святейшего синода переводится в Тверскую епархию преосвященный Антоний [1. С. 5], сделавший очень много для распространения и укрепления православной веры на Тобольском Севере. Спустя несколько месяцев из-за разногласий с новым епископом Евсевием (Гроздовым) туда же на должность епархиального миссионера был перемещен игумен Иринарх. Миссия лишилась энергичного руководителя, вокруг фигуры которого группировались творческие, мыслящие личности, сумевшего поставить культурнопросветительскую работу в крае на недосягаемую до того времени высоту. Возможно, это послужило одной из причин ухода из общины и сестер Вировского монастыря.
По данным на 1910 г. в общине состояли монахиня Пелагия с четырьмя сестрами [19. С. 3]. Для временного заведования женской общиной в Обдорск была переведена монахиня Иоанно-Введенского монастыря Антония. 29 ноября 1911 г. она была утверждена в должности настоятельницы Обдорской миссионерской женской общины [8. С. 287]. Решением Тобольского епархиального съезда духовенства было решено на трехлетие 1911— 1913 гг. «на общину при Обдорской миссии» выделять по 950 руб. в год [12. С. 46]. Небольшая по составу община продолжала успешно выполнять поставленные перед ней задачи вплоть до конца 1910-х гг. К 1915 г. в ней состояли 1 монахиня и 6 послушниц.
Третий фактор, способствовавший образованию новых общин, заключался в потребности хозяйственного освоения территорий, принадлежавших монастырям, развития монастырского землевладения.
Так, в 1890 г. курганская купчиха Н.Ф. Стрельникова пожертвовала Иоанно-Введенско-му монастырю участок земли размером 80 десятин в Падеринской волости, в 35 верстах от Кургана (в том числе 35 десятин пашни, остальную площадь занимали сенокосы и березовый лес) [21. С. 372]. Из монастыря были посланы две монахини, временно разместившиеся «в убогой избушке». В 1891 г. сюда приезжает для заведования новыми монастырскими владениями монахиня Аглаида (Паикова). Она энергично взялась за обустройство общины и налаживание хозяйственной деятельности. Уже к 1897 г. община переходит на автономное существование, обеспечивая себя всеми основными продуктами питания. Кроме того, ежегодно сестры посылали в Иоанно-Введенский монастырь 700—800 пудов пшеницы. Был выстроен жилой дом, различные хозяйственные службы, а 14 июня 1909 г. заложен молитвенный дом. В перспективе предполагалась организация на базе общины самостоятельного монастыря. Как отмечал протоиерей Иковской церкви И.Редькин, «возникновение монастыря в здешней местности, где многие не имеют о нем понятия, мы должны сердечно приветствовать. Не забудем, что монастырь, особенно женский, это не только обитель богомолья, но и обитель примерного трудолюбия, образцового хозяйства и вообще доброго порядка жизни» [21. С. 374]. Хотя этим планам не суждено было сбыться, несомненно, активная хозяйственная деятельность общины имела большое значение.
Следует отметить, что Иоанно-Введенский монастырь располагал собственными участками земли в Тарском уезде (147 десятин), в Бронниковской волости Тобольского уезда (2084 десятин), в Кугаевской волости Тобольского уезда (3353 десятин). Последнее из указанных владений — Большое карасье озеро и рыболовный песок — монастырь сдавал в аренду за 1440 руб. в год [6. Л. 264—265].
Четвертый фактор обуславливал появление монастыря рядом с поселением «святого отшельника», старца, который привлекал паломников, странников, людей, ищущих веры и праведной жизни. Необходимость отвечать на духовные запросы паствы обеспечивала поддержку нарождающейся общине со стороны церкви.
Первые упоминания о Суклемской монашеской общине относятся к 1899 г. Основателем её являлся старец Никон. Известно, что он принадлежал к жителям деревни Чистовки Кизакской волости того же Ялуторовского уезда. Поселившись в деревне Суклём на небольшом расстоянии от села Большаковского Ялуторовского уезда, Никон занимался разными видами работ, платой за которые было то, что составляло его дневное пропитание. Он занимался ловлей рыбы и вязанием сетей для крестьян. Через год к нему присоединился другой странник — Михаил Ершов, крестьянин Балаганского уезда Иркутской губернии, а позднее еще несколько лиц [4. Л. 11 об]. Для совершения молитвы и проживания ими устраиваются в горе землянки, сообщавшиеся между собой подземными ходами. Эти жилища получили название «пещер».
В 1901 г. на этом месте началось строительство первого молитвенного здания (часовни), которое через два года было окончено. На ее освящение собралось до 3 тыс. человек [4. Л. 11 об]. Позднее к часовне был пристроен алтарь.
В 1906 г. епископ Антоний посетил Суклёмскую общину и через год указом Духовной консистории от 13 марта сюда был назначен настоятелем казначей Абалакского Знаменского монастыря иеромонах Никита. 26 августа того же года церковь-часовня была освящена во имя Святой Троицы. В последующие годы монастырь укреплялся не только в молитвенном духе, но и осваивал хозяйственно-земельные угодья. Вскоре начались постройки двух домов для приема богомольцев, братского корпуса и других монастырских зданий.
Монастырь, занимавший около 4 десятин, был расположен на одном из красивейших мест южной части Тобольской губернии, на низменной равнине, окруженной с трех сторон
речкой Емуртлою. Церковь общины построена на высоком, совершенно гладком, кругообразном холме, откуда и получила в народе название Коврижки, или Ковриженской [4. Л. 11 об].
Монастырь пользовался огромной популярностью среди местных жителей. «С самого появления этой „пустыньки“ наши сибиряки в таком количестве устремились туда помолиться Богу, принести свою посильную лепту на устройство и украшение храма, что соседнее духовенство даже стало обижаться на прихожан за то, что они идут молиться не в свой храм, а на „Коврижку“», — писал на страницах «Тобольских епархиальных ведомостей» единоверческий псаломщик Д.Волосников [2. С. 88].
Еще одна стихийно возникшая монастырская община появилась около небольшой часовни, в так называемой местности «Урал» Антроповской волости Тюменского уезда (в 80—90 верстах от Тюмени). В середине 1900-х гг. здесь поселилась 40-летняя богомолка Дарья Василисковна Шаламова. В течение короткого времени к Д.Шаламовой подселилось несколько крестьянских женщин и девушек, организовавших свою жизнь на монастырских началах. Местными крестьянами и различными благотворителями были привезены и установлены срубы жилого дома, часовни [4. Л. 13]. Общину благословил преосвященный Антоний. Императрица Александра Федоровна передала в дар икону св. вмч. Пантелеймона. Община стала привлекать все большее внимание богомольцев и жертвователей. Постепенно она обзаводится собственным хозяйством. Возводится двухэтажный странноприимный дом [4. Л. 12 об — 13]. Богомольцев стало больше, когда открылся храм. Община становилась в прямом смысле приютом для верующих, когда те приходили помолиться в воскресные дни, а после всенощного бдения оставались в обители ночевать.
Одним из стимулов для появления новых монастырских общин было развитие переселенческого движения в годы Столыпинской аграрной реформы. Указом Святейшего синода от 30 апреля 1910 г. предписывалось устраивать монастыри «в переселенческих местах». По словам разъездного священника И.Петрова, «монастыри служат верным рассадником культуры в государстве и могучим средством развития религии в стране, поэтому мысли об открытии среди переселенцев монастырей должна занимать во взгляде церкви и государств первое место. Переселенцы, рассказывая о своей родине, особенно подчеркивают близость бывших храмов и монастырей.., отсутствие церквей и монастырей особенно чувствительно отзывается на переселенцах» [4. Л. 3—3 об.].
Тобольский епархиальный комитет для устроения церковного быта переселенцев в 1911 г. принимает решение организовать монастыри в поселке Андрюшинском Туринского уезда и в 25—30 верстах от с.Викулово Тарского уезда. В последнем случае монастырь должен был быть организован уже около сформировавшейся общины. Несколькими годами ранее около целебного источника поселилась «усердствующая» крестьянка Фёклушка [4. Л. 9 об.]. Ме -сто стало привлекать богомольцев из окрестных селений. Таким образом, существовала потенциальная возможность для его превращения в региональный религиозный центр, имеющий значение для укоренения новоселов, обеспечения их духовных потребностей.
Намечалось также преобразование в самостоятельный монастырь Михайло-Архан-гельского скита, приписанного к Абалакскому монастырю [13. С. 396]. Скит был основан по указу Святейшего синода от 20 апреля 1901 г. [4. Л. 16] на Михайловской даче Абалак-ского монастыря (13 десятин земли и 343 десятины леса) [25. С. 9]. На должность «строителя скита со всеми присвоенными ему правами» назначается иеромонах Прокопий, эконома — монах Ананий. «Строителю» разрешалось по собственному усмотрению принимать новых лиц в состав скитских послушников, «управлять всеми и всем, что находится в скиту» [13. С. 397]. Состав братии был определен не менее чем в 10 человек. Контрольные и ревизионные функции, решение финансовых вопросов возлагались на игумена Аба -лакского монастыря. Однако в целом скит функционировал как автономное учреждение.
Совершенно отсутствовали монастыри на северо-востоке епархии. Вероятно, это послужило одной из причин возбуждения ходатайства о создании новых общин в Сургутском
уезде. Местом для строительства мужского монастыря по предложению благочинного, священника Иоанна Селихова был выбран Банный остров в 20 верстах от г. Сургута, женского монастыря — возвышенность Вантпай в 3 верстах от Охтеурьевских юрт Ларьяк-ской волости [5. Л. 3—3об., 7—7 об.]. Изыскиваются средства для проведения землеустройства на территории будущих монастырей. Однако события 1917 г. вынудили прервать подготовительные работы.
Таким образом, процесс как спонтанного, так и организованного возникновения монастырских общин был достаточно интенсивным и продолжался вплоть до революции. В это же время наблюдался бурный рост сети церковно-приходских школ, строительства новых церквей и выделения приходов.
В целом же может быть представлена следующая общая схема развития монастырских общин на территории края.
1. Кондинская женская община (с 1891 г.), монастырь (с 1909 г.). Мотивы — а) необходимость поддерживать в надлежащем состоянии храмы и постройки старинного монастыря; б) потребность осуществлять просветительские и миссионерские функции.
2. «Падеринская» женская община (с 1891 г.). Мотивы — обеспечение хозяйственной деятельности на принадлежащих Иоанно-Введенскому монастырю землях.
3. Рафайловская женская община (с 1892 г.), монастырь (с 1907 г.). Мотивы — просветительские и миссионерские функции в отношении переселенцев.
4. Суклемская мужская община (с 1899 г.), монастырь (с 1907 г.). Мотивы — просветительские и миссионерские функции в отношении переселенцев.
5. Обдорская женская община (с 1906 г.). Мотивы — необходимость обеспечивать уход за детьми, содержавшимися в миссионерском инородческом приюте.
6. Община местности «Урал» (с середины 1900-х гг.). Мотивы — просветительские и миссионерские функции в отношении переселенцев.
Некоторые общины находились в процессе организации и становления. Причинами появления новых монастырей могли быть как принятое по инициативе епархиального начальства решение, так и своего рода «инициатива снизу» — духовно-аскетические искания, поддержанные церковью. Важно было также отношение епархиального архиерея к созданию монастырских общин. Именно при преосвященном Антонии, управлявшем Тобольской и Сибирской епархией с 1897 по 1910 гг., организации общин был придан дополнительный импульс. Созданию монастырей покровительствовали император Александр III и особенно император Николай II. Следует согласиться с мнением С.Л.Фирсова, что «годы победоносцевского управления ведомством православного исповедания (1880—1905 гг.) — действительно «золотой век» русского иночества [26. С. 30].
Распределение монастырей по уездам было неравномерным. В Ялуторовском и Березовском уездах насчитывалось по 2 монастырские общины, в Тобольском — 3, в Курган -ском, Туринском и Тюменском — по 1. Общее их число к 1917 г. возросло до 8 (не считая скитов и общин — «филиалов»).
В либеральной прессе начала ХХ в. нередко звучала критика духовенства в целом и монастырей в частности за отход от праведной жизни, за неаккуратное исполнение пастырских обязанностей. Делался вывод об «упадке» монастырей, необходимости их «возрождения», следования примерам истинного христианского служения ближнему. Аналогичные высказывания приводились и некоторой наиболее просвещенной частью духовенства. «Если по многим причинам монастыри уклонились от своего идеала, то это еще не ведет к крайней необходимости уничтожить эти религиозные огоньки и светильники веры православной. Их можно исправлять», — писал анонимный корреспондент «Тобольских епархиальных ведомостей» [22. С. 613—614]. Указанные выводы присутствуют и в работах ряда современных авторов.
В действительности, как нам представляется, никакого «упадка» монастырей не наблюдалось. В условиях социально-экономической и культурной модернизации возросли требования, предъявляемые обществом к тем, кто претендовал на роль носителя высших нравственных ценностей. В равной степени это относится как к представителям духовного сословия, так и к политической элите. Думается, что среднестатистический монах или священник начала ХХ в. был ничуть не хуже своего собрата XVII или XVIII в. Возможно, он даже по каким-то характеристикам его превосходил, прежде всего, по общему уровню образования. Изменились не монастыри, изменился окружающий мир, в который их существование не было уже вписано так органично, как раньше.
Вполне очевидно, что секуляризация общественного сознания не служила препятствием для быстрого и повсеместного роста монастырских общин на территории Тобольской и Сибирской епархии в начале ХХ в., так же, впрочем, как и по всей стране. Данный процесс был прерван революцией и Гражданской войной. Приход к власти большевиков сделал невозможным не только создание новых монастырей, но поставил под угрозу существование уже имевшихся. Монастыри первыми попали под каток антирелигиозных кампаний и в течение 1920-х гг. были повсеместно закрыты.
ЛИТЕРАТУРА
1. Антоний, еп. Прощальная речь при расставании с Тобольской паствой, произнесенная епископом Антонием Тобольским и Сибирским в кафедральном соборе за литургией 14-го февраля 1910 г. // Тобольские губернские ведомости. 1910. № 11.
2. Волосников Д. Несколько слов по поводу заметки: «Забытая Сибирь» и о проповедническом деле в единоверческих приходах // Тобольские епархиальные ведомости (далее — ТЕВ). 1912. № 5.
3. Городская хроника // Сибирский листок. 1906. № 25 (31 авг.).
4. Государственное учреждение Тюменской области «Государственный архив в г. Тобольске» (далее — ГУТО ГА в г. Тобольске). Ф. 63. Оп. 1. Д. 15.
5. ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. И-156. Оп. 29. Д. 27.
6. ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. И-694. Оп. 1. Д. 187.
7. Деятельность Тобольского епархиального Братства св. вмч. Дмитрия Солунского за 1893—94 г. То -больск, 1894.
8. Епархиальные известия // ТЕВ. 1911. № 24.
9. Епархиальная хроника. Общее собрание Тобольского епархиального комитета православного миссионерского общества // ТЕВ. 1907. № 10. С. 288.
10. Мавлютова Г.Ш. Миссионерская деятельность русской православной церкви в Северо-Западной Сибири (XIX — начало XX века). Тюмень, 2001.
11. Новая женская община // ТЕВ. 1908. № 4.
12. Общеепархиальный съезд депутатов духовенства и церковных старост Тобольской епархии в 1910 году // ТЕВ. 1911. № 3.
13. От Тобольской духовной консистории // ТЕВ. 1902. № 23.
14. Отношение настоятельницы Иоанно-Введенского монастыря игуменьи Митропии помощнику председателя миссионерского общества протоиерею М. Лебедеву об образовании из сестер групп для проповеди Евангелия // Из истории Обдорской миссии: Источники / Сост. вступ. ст., коммент. В.Я.Темплинга. Тюмень, 2004.
15. Отношение помощника председателя по миссионерскому отделению братства святого Дмитрия Солунского протоиерея М.Лебедева настоятельнице Иоанно-Введенского монастыря игуменье Миропии о возможности организации поездок сестер по кочевьям инородцев // Из истории Обдорской миссии: Источники / Сост. вступ. ст., коммент. В.Я.Темплинга. Тюмень, 2004.
16. Отчет епархиального архиерея Святейшему синоду за 1895 г. // Российский государственный исторический архив. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1592.
17. Отчет о приходе, расходе и остатке денежных сумм Тобольского епархиального миссионерского общества за 1906 год // ТЕВ 1907. № 11.
18. Отчет Тобольского Епархиального комитета Православного Миссионерского Общества за 1893 г. // ТЕВ. 1894. № 13.
19. Отчет Тобольского Епархиального Комитета Высочайше утвержденного Православного Миссионерского Общества за 1910 год. Тобольск, 1911.
20. Очерки истории Коды. Екатеринбург, 1995.
21. Разные известия и заметки. Закладка молитвенного дома // ТЕВ. 1909. № 14.
22. С.С.Л. О паломничестве в Св. обители // ТЕВ. 1909. № 23.
23. Силин П. Торжество в Рафаиловской женской общине Ялуторовского уезда // ТЕВ. 1906. № 22.
24. Смолич И.К. История Русской церкви. 1700—1917. М., 1997. Ч. 2.
25. Справочная книга Тобольской епархии к 1 сентября 1913 года. Тобольск. 1913.
26. Фирсов С.Л. Русская церковь накануне перемен (конец 1890-х — 1918 гг.). М., 2002.
27. Фирсов С.Л. Церковь в империи. СПб., 2007.
28. Шемановский И. К вопросу о необходимости скорейшего открытия в Обдорске женской монастырской общины для усиления деятельности Обдорской миссии // Православный благовестник. 1907. Т. 3. № 19.
