CC BY-NC-ND
422
Источниковедческие исследования
Е.А. Мельникова
ВОЗНИКНОВЕНИЕ ДРЕВНЕРУССКОГО ГОСУДАРСТВА В ЕВРОПЕЙСКОМ КОНТЕКСТЕ: ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ
Возникновение Древнерусского государства было обусловлено не только внутренним развитием восточнославянских общностей, но и внешними факторами, прежде всего восстановлением экономики Западной Европы в УШ-1Х вв. после глубокого кризиса, вызванного упадком средиземноморской торговли в результате арабских завоеваний. Перемещение системы трансконтинентальных коммуникаций на север и их пролонгация на восток вплоть до Средней Волги вызвали появление однотипных эм-пориев от Квентовика до Тимерёва. Вокруг эмпориев в узловых пунктах магистрали (Хедебю, Бирка, Ладога) создавались предпосылки для более интенсивного социально-политического развития местных обществ, что привело в 1Х-Х вв. к зарождению раннегосударственных образований, в том числе в Ладожско-Ильменском регионе.
Ключевые слова: мегабалтийский регион, трансконтинентальный путь, политогенез, эмпории, Древнерусское государство.
Изучение происхождения Древнерусского государства традиционно сосредоточено на проблемах внутреннего развития восточнославянского общества во второй половине I тысячелетия н. э. Этот аспект, безусловно, имеет первостепенное значение, особенно в условиях более чем двухсотлетней дискуссии по «варяжскому вопросу», когда «государствообразующая» роль всецело - и в равной степени безосновательно - приписывалась исключительно то скандинавам, то славянам. Осознание длительности и многофакторности становления государственности у восточных славян не только лишило «норманнскую проблему» научной основы, но
© Мельникова Е.А., 2015
и потребовало более глубокого изучения социально-политического состояния восточнославянских общностей накануне и на ранних этапах образования Древней Руси. Вместе с тем далеко не все аспекты зарождения и становления древнерусской государственности могут быть объяснены только внутренним развитием славянских общностей, особенно в свете новейших исследований образования варварских государств в Западной и Северной Европе и теоретических обобщений в рамках политической антропологии.
Однако второй из центральных для объяснения ранней истории Руси вопрос: в каком историческом контексте возникло и формировалось Древнерусское государство, какие экономические, политические, культурные явления и процессы общеевропейского или евразийского масштаба вызвали к жизни быстрое - на протяжении всего четырех столетий1 - перерастание восточнославянских племенных структур в государственные и/или оказали воздействие на их трансформацию, до сих пор остается неисследованным. Первой попыткой обратиться к европейскому контексту возникновения Древнерусского государства была коллективная монография «Wikinger und Slawen» (в переводе: «Славяне и скандинавы»), в которой рассматривалось развитие обществ Балтийского региона в VIII-X вв. (поморских славян, финских народов, скандинавов, славян северо-запада Восточной Европы) и обращалось особое внимание на торговые, военно-политические и культурные связи, объединявшие народы, населявшие этот регион2. В развитие поставленной в этой книге проблемы Г.С. Лебедев в 1985 г. выдвинул предположение о существовании в VIII-X вв. единого циркумбал-тийского региона, охватывавшего все побережье Балтики, включая Поволховье и Приильменье3, однако продолжения и разработки оно не получило. Лишь в самое последнее время проблема «европейского контекста» была поставлена на конференции, организованной Государственным Эрмитажем в 2007 г.4, но она получила освещение в основном в компаративном аспекте. Между тем сравнительные исследования5 указывают на перспективность гипотезы Г.С. Лебедева о балтийском культурно-историческом регионе, но требуют более подробного анализа проблемы с учетом геоэкономических и геополитических процессов, происходивших в Европе в VIII-X вв. Результатом этих процессов стало формирование данного региона, в рамках которого вызревала государственность как восточных славян, так и скандинавов и других народов, населявших берега Балтики. В настоящей статье предлагается общая характеристика этого комплекса проблем, безусловно нуждающегося в детальном исследовании.
ф Ф Ф
VII—VIII вв. были временем существенного потрясения сложившейся к концу эпохи Великого переселения народов европейской политической и экономической системы. Согласно предположению А. Пиренна, в результате арабских завоеваний средиземноморская торговля, которая снабжала Западную Европу предметами роскоши, золотом и серебром, пришла в упадок, что привело к общеевропейскому экономическому кризису6. «Тезис Пиренна» был дополнен С. Булином, который показал на нумизматическом материале, что разрушение системы средиземноморских коммуникаций в VIII—IX вв. было компенсировано возникновением северного трансконтинентального пути - от Северного моря через Балтику и реки Восточной Европы на восток7. Со временем взгляды А. Пиренна и С. Булина были частично пересмотрены, частично уточнены, было установлено, что арабские завоевания лишь завершили начавшиеся много ранее процессы деградации средиземноморской экономики8 и что начиная с VIII в. в Европе формируются две крупные экономические области: на юге, в исламском мире, процветает торговля с Передней Азией и Индией9; на севере в Каролингскую эпоху возникает и крепнет североморская система связей10, которая в дальнейшем распространяется на балтийскую систему коммуникаций11, а затем и Восточную Европу. «Северная» трансконтинентальная магистраль служила восстановлению экономических связей не только в качестве торгового пути; не меньшую роль играли перемещение по ней престижных даров, а также плата наемникам, торговые пошлины и др.12
Уже в эпоху Великого переселения народов структурирующую европейское пространство роль играли Дунай, отделявший позднюю Римскую империю от варварского мира, и Рейн, служивший границей между римскими провинциями в Галлии и Свободной Германией. Значение Рейна не угасло после распада Римской империи: начиная с VI в. он становится главной торговой магистралью, соединяющей Южную и Центральную Европу с Северным морем. Находки коптских сосудов и других предметов, импортировавшихся из юго-восточного Средиземноморья, а также византийских солидов на Среднем Рейне и даже в Центральной Швеции указывают на то, что между Южной Европой и франкской и свей-ской элитами существовали отношения обмена. Новая экономическая зона характеризуется образованием однотипных торговых центров (лат. emporium, др.-англ. wit, др.-исл. vik)13. При впадении Сены, Мааса и Рейна в Северное море во второй половине VII в. возникают такие эмпории, как Квентовик (южнее совр. Булони, ме-
стонахождение спорно), Домбург на острове Вальхерен, Дорестад в устье Рейна, который был также пунктом сбора 10-процентных торговых пошлин и чеканки монеты в Каролингской империи14. Одновременно с ними на другом берегу Ла-Манша появляются Ипсвич, Хамвик, Лондон и др.15 На западном побережье Ютландии разрастается Данкирке, возникший еще в I в. до н. э. как центр производства железа, но достигший расцвета в У1-УП вв. уже в качестве ремесленного и торгового поселения, входившего в систему североморского обмена, о чем свидетельствуют тысячи обломков фризских сосудов и находки фризских скеаттов16. К концу VII в. Североморский регион охвачен, таким образом, единой сетью коммуникаций, которая связывает Рейнскую область и Центральную Европу с Юго-Восточной Англией и Юго-Западной Ютландией.
Если североморская торговля в VII в. находится в стадии становления, то в Балтийском регионе к этому времени уже существует развитая внутренняя сеть торговых путей, начавшая формироваться еще в бронзовом веке, с виками в узловых пунктах17. В IV-VI вв. усиливается значение Западной Балтики, где крупнейшим торговым центром становится Люннеборг на о. Фюн18 и откуда протягиваются торговые пути в глубь Балтики, в первую очередь вдоль юго-восточного и восточного побережий Скандинавского полуострова к о. Борнхольм, о. Эланд, на котором возникают торго-во-ремесленные поселения Экеторп и Исманторп, и Средней Швеции, где на оз. Меларен вырастает Хельгё19. Если связи Западной Балтики были традиционно ориентированы на Центральную Европу (по Рейну и Эльбе), то Восточная Скандинавия имела давние контакты с восточным побережьем Балтики20. Начиная с V в. здесь возникают поселения готландцев и свеев, к VII в. прокладывается путь в глубь Восточной Европы по Финскому заливу до Ладожского озера. Главным стимулом, привлекавшим скандинавов на востоке в это время, была пушнина21: не случайно древнейшие следы пребывания скандинавов на о. Тютерс в Финском заливе и на о. Риекалла в Ладожском озере - временные стоянки охотников22.
Вплоть до второй половины VII в. Балтийский регион не обнаруживает сколько-нибудь устойчивых контактов с Североморским, хотя такие товары, как пушнина, вероятнее всего проникали в Западную Европу, а до Восточной Скандинавии доходили стеклянные сосуды из Англии, мечи (или клинки мечей) из Рейнской области, фризские скеатты23. Путь, связующий оба региона, огибал Ютландский полуостров с севера, где в Лимфьорде возникает поселение Линдхольм-Хёйе, значение которого как стоянки на трансъевропейском пути возрастает в эпоху викингов24.
Объединение торговых коммуникаций обоих регионов происходит в VIII в., когда устанавливается связь между ними на Шлез-вигском перешейке, где возникает, а к IX в. достигает расцвета Хедебю, крупнейший торговый и ремесленный центр Балтики25. Как считается, в основании раннего поселения участвовали фризы26. Его кардинальное значение для развития всего Балтийского региона знаменуют не только многочисленные свидетельства его широчайших международных связей, но и разгоревшаяся в конце VIII - начале IX в. борьба между Карлом Великим и правителями Хедебю за контроль над торговыми путями и центрами в юго-западном углу Балтики27.
Североморская торговля к концу VIII в. сосредоточилась по преимуществу в руках фризов, покоренных франками в 734 г.28 Фризские монеты-скеатты29 и предметы фризской торговли, вино, стеклянные изделия, оружие оседают на западном побережье Ютландии, где место Данкирке занимает расположенный поблизости Рибе30, и достигают Средней Швеции, где Хельгё в IX в. сменяется Биркой, Готланда, где вырастают такие центры, как Вестергарн, Павикен, Эстергарн, и, наконец, северо-запада Восточной Европы, где в середине VIII в. возникает Ладога, топография которой, а также некоторые ремесленные производства свидетельствуют о связях с Хедебю и присутствии в ней фризов31. Одновременно на землях поморских славян, балтов и прибалтийско-финских племен возникают такие центры, как Рерик, Ральсвик на о. Рюген, Менцлин на нижнем Пене, Волин в устье Одера, Трусо в устье Вислы32, ряд поселений в землях пруссов, Кауп и Апуоле на землях куршей33, Гробиня - ливов34 и др. К концу IX в. южное и восточное побережье Балтики усеяно крупными и мелкими поселениями, обслуживающими торговый путь и принимающими участие в торговле.
Таким образом, на протяжении VIII в. формируется единый регион, от Фризии и Англии до Восточной Балтики, в котором наиболее активную роль играют фризы и скандинавы. Главным явлением этого времени, оказавшим наибольшее влияние на экономику балтийских стран эпохи викингов, равно как и на социально-политическое развитие населявших его народов, было включение в этот регион Восточной Европы, речные магистрали которой связали североевропейскую систему коммуникаций с Востоком, превратив ее в трансконтинентальную.
Пролонгация балтийской коммуникационной системы на восток определяется временем формирования Балтийско-Волжского пути - второй половиной VIII в.35 Главными вехами было основание вдоль него торгово-ремесленных поселений, таких как Ладога
или Городище под Новгородом (Рюриково), которое возникло в середине IX в. как военный опорный пункт и контролировало выход из оз. Ильмень, откуда по ряду рек можно было попасть в верховья как Волги, так и Днепра. Последующие этапы освоения пути связаны с основанием Сарского городища и Тимерёва; наиболее отдаленный от Балтики регион - Вятский - у поворота Волги на юг отмечен концентрацией кладов арабского серебра IX в.
С середины VIII в. по Дону начинает поступать на север арабское монетное серебро. Древнейший клад с арабскими монетами (младшая монета чеканена в 699-700 гг.) найден в Ладоге в слоях 750-760-х годов, еще несколько кладов дирхемов датируются 770790-ми годами36, а к началу IX в. монетное серебро достигает Готланда и Средней Швеции37. Поток арабского серебра, хотя и переживавший периоды сокращения, завершил формирование единого «макробалтийского» региона, просуществовавшего до конца Х в., когда импорт арабского серебра и в Скандинавию, и в Восточную Европу прекращается.
Этот регион в эпоху викингов объединялся тесными экономическими, политическими и культурными связями, в значительной степени осуществлявшимися скандинавами. Одни и те же викинги могли побывать в разных его частях, как, например, некий Асгаут, который «был на западе и востоке», как Олав Трюггвасон, воспитывавшийся на Руси и, возможно, посетивший Византию, а затем воевавший в «земле вендов» (в Поморье) и в Англии, а в 995 г. вернувшийся в Норвегию. Арабские дирхемы, поступавшие в Ш-Х вв. сначала по Дону, а затем по Волге в Волховско-Иль-менский регион и оттуда в Восточную Скандинавию (на Готланде найдено более 80 тыс. монет, в материковой Швеции - ок. 10 тыс.), достигали, пусть и в небольшом количестве, Дании (ок. 5 тыс. дир-хемов)38, Норвегии (ок. 400) и даже Исландии (ок. 10)39 и Англии40. Несмотря на незначительность находок дирхемов среднеазиатской чеканки во Франкии и Фризии41, предполагается, что именно арабское монетное серебро (поступавшее и из Испании, где велась его добыча) позволило Карлу Великому провести реформу монетного дела в начале IX в. и восстановить содержание серебра в денарии, а Дорестаду - стать вторым по значению местом чеканки серебряной монеты в Каролингской империи42.
В свою очередь в Восточную Европу попадают западноевропейские монеты: полубрактеат Хедебю первой и крайне незначительной чеканки (ок. 825 г.) найден у дер. Кислая (Верхнее По-днепровье), более поздней и обширной чеканки (середина X в.) - в кладах из Кейла (Эстония, 20 монет), у дер. Денисы (Украина; клад
содержал многочисленные фрагменты монет), на поселении в Ти-мерёве (Ярославское Поволжье)43, а английские пенни Х в. и чеканки Кнута Великого (ум. 1035) встречаются в кладах Новгородской
земли44.
Предполагается, что в Скандинавию вместе с монетами проникла и практика использования весового серебра, отчего в кладах присутствует огромное количество фрагментов монет и серебряных изделий45. Фризские гребни и сосуды получили широкое распространение от Ладоги до Англии. Уникальные деревянные замки-цилиндры, которыми запечатывались мешки с собранной в Новгородской земле данью, доставлявшейся в Новгород с конца Х в., имеют прямые (и единственные) аналогии в скандинавском Дублине46.
Материальные свидетельства единства Северного региона согласуются с относительной синхронностью социально-политических процессов, приведших к образованию скандинавских и древнерусского государств, что обнаруживается уже в V в., когда начинается скандинавская колонизация на западе - в Англии (завоевание Британии англами, ютами, саксами, в котором приняли участие и фризы) и на востоке - в Восточной Прибалтике. На всем пространстве региона - от Северной Франкии до Ярославского Поволжья - практически одновременно в VIII - первой половине IX в. возникают или возобновляют деятельность североморские и балтийские эмпории. В К-Х вв. плотная сеть торгово-ремесленных поселений на всех участках трансконтинентального пути и его ответвлениях охватывает берега Балтийского моря и земли Восточной Европы, лежавшие вдоль Балтийско-Волжского пути.
Чрезвычайное значение двух скандинавских эмпориев - Хеде-бю и Бирки, находившихся в узлах перехода трансконтинентальной магистрали из одного ее участка в другой (из североморского в балтийский и из балтийского в восточноевропейский), - обусловливает образование вокруг них политий уже в VIII-IX вв. Возникновение первого из них относят к 730-м годам, когда начинается строительство мощного оборонительного вала к югу от Хедебю, но его усиление отмечается франкскими источниками с конца VIII столетия, когда правители Хедебю вступают в непосредственные отношения с Франкской империей. Становление предгосудар-ственной политии в Средней Швеции также, возможно, началось в Ш в.: о «королях» Бирки сообщает Римберт в «Житии святого Ансгария»47. В конце того же столетия возникают скандинавские политии в Англии - Денло - и в Ирландии с центром в Дублине.
В середине - второй четверти IX в., вероятно, складывается политическое образование в Ладожско-Ильменском регионе48, которое получило в литературе условное наименование «Русского кага-ната»49 на основании сообщения «Бертинских анналов» под 839 г. о посольстве некоего «кагана» к императору Феофилу50. Члены этого посольства назвали себя «росами», но на деле оказались свео-нами (свеями)51. Сказание о призвании Рюрика и его братьев52, восходящее к местной устной традиции53, очевидно, отражает не только (а может быть, и не столько) конкретный факт установления власти предводителя одного из скандинавских отрядов, сколько сложившуюся к этому времени ситуацию: консолидацию восточнославянской и финской племенных элит, тяготевших к крупным центрам на Балтийско-Волжском пути, и контроль скандинавов над этим путем.
Ситуацию второй половины IX в. на северо-западе Восточной Европы характеризуют восточные писатели Х в., сведения которых в рассказах об «острове» народа ар-рус (Ибн Русте, начало X в., «Худуд ал-'алам», ок. 982 г., Гардизи, середина XI в.; восходят к несохранившимся сочинениям IX в.) и о трех видах («джинс») ру-сов, населяющих Восточную Европу с городами «Славия», «Куя-вия» и «Артания/Арса» (ал-Истахри, 930-950 гг., Ибн Хаукал, 950-960 гг.)54, позволяют до определенной степени реконструировать социально-политическую организацию и экономические основы раннегосударственного образования, сложившегося в По-волховье55.
Население этой политии составляют народ ар-рус, традиционно отождествляемый со скандинавами, и ас-сакалиба - славяне. Экономической основой русов является торговля, тогда как славяне представлены земледельцами. Торговая деятельность русов обеспечивается эксплуатацией местного славянского (но, вероятно, и финского тоже) населения в форме набегов, грабежей и захвата жителей в плен для продажи в качестве рабов - насильственным изъятием продуктов для непосредственного потребления и для использования в торговле. Существовал и более или менее упорядоченный сбор даней в натуральной форме путем объезда правителем подчиненной ему территории (полюдье). Отголоски даннических отношений славянского и финского населения Северо-Запада со скандинавами нашли отражение в «Сказании о призвании варягов», где сборщиками дани названы варяги, у Гардизи они именуются русами. Вероятно, сбор даней, по крайней мере частично, осуществлялся местной племенной знатью внутри каждого из племен.
Арабские авторы обращают специальное внимание на организацию торговли, указывая на ее регулярность и стабильность торговых путей, упорядоченность взаимоотношений торговцев с местной властью: выплата правителю «страны русов» десятины от торговой прибыли и обеспечение защиты купцов, которая осуществляется в соответствии с определенными правовыми нормами (по Гардизи, за оскорбление купца-чужеземца обидчик обязан отдать потерпевшему половину своего имущества). Именно наличие в обществе русов потестарных институтов (по меньшей мере аппарата для сбора пошлин и наказания нарушителей правил торговли) и центральной власти, сосредоточенной в руках «царя» («малика» или «хакана», по Ибн Русте) русов, позволяет говорить о возникновении здесь протогосударства.
В жизни северо-запада Восточной Европы IX в., таким образом, отчетливо вырисовывается главенствующая и организующая роль торговли по Балтийско-Волжскому пути56. Разветвленная сеть рек, впадающих в Ладожское и Ильменское озера и в Волгу, образовала широкую зону, связанную с функционированием пути. Наряду с центральными торгово-ремесленными поселениями в узловых местах пути в этой зоне возникает и множество более мелких поселений, жизнь в которых сопряжена с обслуживанием пути, поставками продовольствия и товаров (пушнины, воска, меда) в более крупные центры57. Археологически зону Балтийско-Волжского пути маркируют скандинавские древности, концентрирующиеся в крупнейших центрах и представленные в небольших количествах в более мелких58.
Функционирование трансконтинентального торгового пути имело по меньшей мере два серьезных последствия для местных племенных обществ. Путь, точнее богатства, проходившие по нему, привлекали племенную верхушку и вовлекали ее в торговую деятельность и ее обеспечение. Материалы как торгово-ремеслен-ных поселений, так и некрополей около них свидетельствуют об их полиэтничном характере: скандинавы составляли лишь часть, причем не слишком большую, населения этих поселений. Доступ к дальней торговле стимулировал ускоренное социальное развитие тех племен (или части племен), которые жили в зоне торгового пути: участие в торговле, прежде всего поставка товаров, усиливало имущественное расслоение, выделение и обособление знати, наконец, обусловливало близость ее интересов к интересам скандинавов в создании благоприятных условий для торговли, во включении в торговую деятельность и получении максимальной прибыли при использовании местных ресурсов. Более того, имен-
но местная знать имела наиболее естественный и легкий доступ к этим ресурсам.
Обеспечение безопасности плаваний по рекам, особенно в местах, сложных для навигации (пороги, отмели и т. п.), и торговой деятельности, равно как создание инфраструктуры пути, в первую очередь стоянок для ремонта судов, пополнения припасов и по возможности получения новых товаров, являлось первоочередной задачей, без решения которой нормальное функционирование пути было бы невозможно. Именно эту задачу и решали скандинавские вожди, установившие в IX в. более или менее устойчивые связи с племенными элитами этого региона: отголоском этих связей является сообщение «Повести временных лет» о дани, которую взимали с местных племен «варяги-находники»59. Неслучайно поэтому оформление государственных начал на Северо-Западе летописец связал именно с варягами, использовав в качестве этиологического предания о происхождении древнерусской правящей династии местное «Сказание о призвании варяжских князей». «Вокняже-ние» Рюрика, предводителя одного из многих викингских отрядов, в результате соглашения с местной знатью или путем захвата власти стало итогом столетнего по меньшей мере функционирования трансконтинентального пути, соединившего Восток и Запад.
Перенос центра тяжести из Ладожско-Ильменского региона в Среднее Поднепровье в конце IX - Х в. был обусловлен изменением геополитической ситуации на юге Восточной Европы. Усиление Хазарского каганата, стремившегося монополизировать торговлю по Балтийско-Волжскому пути и чинившего препятствия прямым связям между Балтикой и Востоком, способствовало освоению Днепровского пути, открывавшего доступ в Византию и на Передний Восток. Формирование Балтийско-Днепровской магистрали («Пути из варяг в греки») завершается в последней четверти Ш в., однако уже с середины этого столетия начинаются попытки скандинавов установить контроль над крупнейшим центром По-днепровья - Киевом - и использовать его как опорный пункт для плаваний в Византию: об этом свидетельствует рассказ «Повести временных лет» об утверждении в Киеве «варягов» Аскольда и Дира60 и надежно документированный византийскими источниками поход «росов» на Константинополь 860 г.61 Маршрут по Днепру, с одной стороны, был значительно короче, нежели по Волге, с другой - открывал доступ к богатейшим рынкам Восточного Средиземноморья. Укрепившаяся в конце К в. в Киеве военная элита, получившая название «русь», сосредоточила контроль над всей основной системой коммуникаций Восточной Европы - от ее начала
на Ладожском озере до Средней Волги на востоке и Среднего По-днепровья на юге - и широко использовала это преимущество: ее экономика была по-прежнему ориентирована на внешнюю торговлю, теперь уже с Византией. Средства же для участия в ней собирались в виде даней с постепенно подчиняемых Киеву славянских племен или племенных объединений («княжений»).
Формирование единого Древнерусского государства в конце IX в., как и возникновение раннегосударственного образования в Ладожско-Ильменском регионе, явилось, таким образом, результатом геоэкономических и геополитических процессов, охвативших практически всю Европу и Ближний Восток в VIII-Х вв.
Примечания
1 Достаточно напомнить, что у скандинавских племен, также развивавшихся без тесных контактов с античной цивилизацией, резкое социальное расслоение существовало еще в эпоху бронзы (1500-500 гг. до н. э.), но первые раннего-сударственные образования относятся ко времени не ранее VIII в. (в Дании), а раннесредневековые государства возникают во второй половине Х - первой половине XI в.
2 Wikinger und Slawen / Hrsg. von J. Herrmann. Berlin, 1982; Славяне и скандинавы / Пер. с нем. Г.С. Лебедева под ред. Е.А. Мельниковой. М., 1985.
3 Лебедев Г.С. Эпоха викингов в Северной Европе. Л., 1985.
4 Сложение русской государственности в контексте раннесредневековой истории Старого Света / Отв. ред. Д.А. Мачинский. СПб., 2009.
5 См., в частности: Мельникова Е.А. Возникновение Древнерусского государства и скандинавские политические образования в Западной Европе: сравнительно-типологический аспект // Сложение русской государственности... С. 89-100.
6 Pirenne A. Mohammed and Charlemagne / Transl. by B. Miall. L., 1939.
7 Bolin S. Mohammed, Charlemagne and Ruric // Scandinavian Economic History Review. 1953. Vol. 1. P. 5-39; Hodges R, Whitehouse D. Mohammed, Charlemagne and the Origins of Europe: Archaeology and the Pirenne Thesis. L., 1983 (2nd ed. 1989).
8 Lopez R.S. Mohammed and Charlemagne: a Revision // Speculum. 1943. Vol. 18. P. 14-38; Grierson Ph. Commerce in the Dark Ages: a Critique of the Evidence // Transactions of the Royal Historical Society. 5th ser. 1959. Vol. 9. P. 123-140.
9 Hodges R, Whitehouse D. Op. cit. Р. 123-157.
10 Ibid. Р. 77-122; Untersuchungen zu Handel und Verkehr der vor- und frühgeschichtlichen Zeit in Mittel- und Nordeuropa / Hrsg. von K. Düwel et al. Göttingen, 1985. Bd. III. Der Handel des frühen Mittelalters.
11 Мельникова Е.А. Балтийская система коммуникаций в I тысячелетии н. э. // Древнейшие государства Восточной Европы. 2009 год. Трансконтинентальные и локальные пути как социокультурный феномен. М., 2010. С. 43-57.
12 Grierson Ph. Op. cit.
13 Hodges R. Dark Age Economics. The Origins of Towns and Trade AD 600-1000. L., 1982; The Rebirth of Towns in the West, A.D. 700-1050 / Ed. by R. Hodges, B. Ho-bley. L., 1988.
14 Willemsen A. Dorestad. Een wereldstad in de middeleeuwen. Zutphen, 2009.
15 Verhulst A.E. The Rise of Cities in North-Western Europe. Cambridge: Cambridge University Press, 1999. В названиях англо-саксонских эмпориев присутствует, как правило, термин wic: Ipswic, Hamwic, Lundеnwic, этимология которого спорна, но распространенность которого дала основание называть приморские торгово-ремесленные центры «виками».
16 Hansen H.J. Dankirke. Jernalderboplads og rigdomscenter // Kuml. 1989. B. 19871988. S. 201-240.
17 Мельникова Е.А. Балтийская система коммуникаций...
18 Nielsen P.O., RandsborgK., Thrane H. Archaeology of Gudme and Lundeborg. Copenhagen, 1994.
19 Excavations at Helgö. Stockholm, 1961-1986. B. 1-10.
20 Отдельные нерегулярные контакты с восточно-прибалтийскими землями существовали с рубежа н. э., но лишь с V в. они приобретают устойчивый характер.
21 Callmer J. Verbindungen zwischen Ostskandinavien, Finnland und Baltikum vor der Wikingerzeit und das Rus'-Problem // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. 1986. Bd. 34. S. 357-369; Noonan Th. Why the Vikings First Came to Russia // Ibid. S. 321-348.
22 Kivikoski E. Svenskar i österled under 500-talet // Finskt Museum. Helsingfors, 1939. S. 1-11.
23 Ljungkvist J. Continental Imports in Scandinavia. P. 36-37; Hill D, Metcalf D.M. Sceattas in England and on the Continent. Oxford, 1984.
24 Ramskou Th. Lindholm Hoje. Copenhagen, 1960.
25 Jankuhn H. Haithabu. Ein Handelsplatz der Wikingerzeit. 8. Aufl. Neumünster, 1986.
26 Jankuhn H. Der fränkisch-friesische Handel zur Ostsee im frühen Mittelalter // Vierteljahresschrift für Sozial- und Wirtschaftsgeschichte. 1953. Bd. 40. S. 193-243.
27 Jankuhn H. Karl der Grosse und der Norden // Karl der Große: Lebenswerk und Nachleben. Düsseldorf, 1967. Bd. 1: Persönlichkeit und Geschichte. 3. Aufl. S. 699707; Мельникова Е.А. Вступление норманнов в дипломатические отношения с Франкской империей // Historia animata Памяти О.И. Варьяш. М., 2004. Ч. 3. С. 22-38.
28 Jankuhn H. Der fränkisch-friesische Handel; Jellema D. Frisian Trade in the Dark Ages // Speculum. 1955. Vol. 30. P. 15-36; Lebecq S. The Frisian Trade in the Dark Ages: a Frisian or a Frankish/Frisian Trade? // Rotterdam Papers. Rotterdam, 1992. Vol. VII / Ed. by A. Carmiggelt. P. 7-15.
29 Hill D, Metcalf D.M. Op. cit.
30 Jensen S. The Vikings of Ribe. Ribe, 1991.
31 Кирпичников А.Н. Раннесредневековая Ладога // Средневековая Ладога (итоги археологических исследований). Л., 1985. С. 24-25; Давидан О.И. Гребни Старой Ладоги // Археологический сборник Государственного Эрмитажа. 1962. Вып. 4. С. 103-108.
32 Херрман Й. Ободриты, лютичи, руяне // Славяне и скандинавы. М., 1985. С. 338-359; Filipowiak W. Die Bedeutung Wolins im Ostseehandel // Society and Trade in the Baltic during the Viking Age / Ed. by S.-U. Lindquist. Visby, 1985. S. 121-138.
33 Кулаков В.И. Древности пруссов VI-XIII вв. М., 1990. С. 9; Седов В.В. Балты // Финно-угры и балты в эпоху средневековья / Отв. ред. В.В. Седов. М., 1987. С. 408-409.
34 Nerman B. Grobin-Seeburg. Ausgrabungen und Funde. Stockholm, 1958.
35 Дубов И.В. Великий Волжский путь. Л., 1989.
36 Noonan Th. Ninth-Century Dirham Hoards from European Russia: A Preliminary Analysis // Noonan Th. The Islamic World, Russia and the Vikings, 750-900. Aldershot, 1998. P. 47-117; Кирпичников А.Н. Указ. соч. С. 21-22; Кирпичников А.Н., Сарабьянов В.Д. Старая Ладога - древняя столица Руси. СПб., 2003. С. 50-52, 58.
37 Stenberger М. Die Schatzfunde Gotlands der Wikingerzeit. Stockholm, 1947-1958. B. 1-2.
38 Jensen J.S., Kromann A. Cufic Coins in Denmark // Byzantium and Islam in Scandinavia / Ed. by E. Piltz. Jonsered, 1998. Р. 71-76.
39 Почти все арабские монеты, найденные в Дании, Норвегии и Исландии, чеканены в Средней Азии и нередко сочетаются с восточноевропейскими импортами, что, безусловно, указывает на их поступление через Восточную Европу.
40 Каталог арабских монет из собрания Британского музея см.: Lane-Poole S. Catalogue of Oriental Coins in the British Museum. L., 1875-1890. Vol. I-X.
41 См. каталог исламских монет в кн.: McCormick M. Origins of the European Economy. Communications and Commerce AD 300-900. N. Y., 2001.
42 Hodges R, Whitehouse D. Op. cit. Р. 109-110.
43 Потин В.Н. Русско-скандинавские связи по нумизматическим данным IX-XII вв. // Исторические связи Скандинавии и России. IX-XX вв: Сб. статей. Л., 1970. С. 64-80.
44 Янин В.Л., Гайдуков П.Г. Новгородский клад западноевропейских и византийских монет конца Х - первой половины XI в. // Древнейшие государства Восточной Европы. 1994 год. Новое в нумизматике. М., 1996. С. 151-170.
45 SperberE. Balances, Weights and Weighing in Ancient and Medieval Sweden. Stockholm, 1996. P. 96.
46 Янин В.Л. У истоков новгородской государственности. Великий Новгород, 2001.
47 [Римберт]. Из «Жития святого Ансгария» / Пер. В.В. Рыбакова // Из ранней истории шведского народа и государства: первые описания и законы / Отв. ред. А.А. Сванидзе. М., 1999. С. 34.
48 Мельникова Е.А. К типологии предгосударственных и раннегосударственных образований в Северной и Северо-Восточной Европе. Постановка проблемы // Древнейшие государства Восточной Европы. 1992-1993 годы. М., 1995. С. 16-32; Массон В.М. Северный центр восточнославянской цивилизации в балтийском контексте // Современность и археология. СПб., 1997. С. 34-37.
49 См. дискуссию последних лет о «Русском каганате»: Zuckerman C. Deux étapes de la formation de l'ancien état russe // Les Centres proto-urbains russes entre Scandinavie, Byzance et Orient. Actes du Colloque International tenu au Collège de France en octobre 1997 / Ed. par M. Kazanski, A. Nercessian, C. Zuckerman. P., 2000. P. 95-120; сокр. вариант: Цукерман К. Два этапа формирования древнерусского государства // Археолопя. 2003. № 1. С. 76-94; Калинина Т.М. Восточные источники о древнерусской государственности (к статье: Цукерман К. Два этапа формирования Древнерусского государства) // Славяноведение. 2003. № 2. С. 15-19.
50 Нельзя исключать возможность того, что росы были посланы отнюдь не «рос-ским» каганом, а хазарским, который как раз в 830-е годы поддерживал тесные дипломатические связи с Византией.
51 Бертинские анналы // Древняя Русь в свете зарубежных источников: Хрестоматия. М., 2010. Т. 5 / Сост. А.В. Назаренко. С. 17-21.
52 Повесть временных лет / Подгот. текста Д.С. Лихачева; пер. Д.С. Лихачева и Б.А. Романова. Ч. 1. М.; Л., 1950. С. 13.
53 Мельникова Е.А., Петрухин В.Я. Легенда о призвании варягов и становление древнерусской историографии // Вопросы истории. 1995. № 2. С. 44-57; Мельникова Е.А. Рюрик и возникновение восточнославянской государственности в представлениях древнерусских летописцев XI - начала XII в. // Древнейшие государства Восточной Европы. 2005 год. Рюриковичи и российская государственность. М., 2008. С. 47-75.
54 Наименования «видов русов» сопоставляются с политическими образованиями: «Славия» (от этнонима «словене») - в Волховско-Ильменском регионе, «Куявия» (от ойконима «Киев») - в Среднем Поднепровье и «Арса» (если принимать ее отождествление с позднейшим названием города Ростов) -вероятно, в Волго-Окском междуречье. Согласно «Повести временных лет» Киевскому государству предшествовали два независимых политических образования (в современной отечественной терминологии - «союзы племен», «племенные княжения», «славинии») - в Волховско-Ильменском регионе и в Среднем Поднепровье. Возникновение первого летописец связывает с местными славянскими и финскими племенами и деятельностью варягов («сказание о призвании варягов»), второго - со среднеднепровскими полянами («легенда о Кие»).
55 Тексты см.: Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2010. Т. III. Восточные источники / Сост. Т.М. Калинина, И.Г. Коновалова.
56 Mühle E. Die städtischen Handelszentrum der nordwestlichen Rus': Anfänge und frühe Entwicklung altrussischer Städte. Stuttgart, 1991.
57 Носов Е.Н., Горюнова В.М., Плохое А.В. Городище под Новгородом и поселения северного Приильменья. СПб., 2005.
58 Отсутствие карт распространения скандинавских древностей на территории Руси не позволяет сколько-нибудь точно очертить эту зону.
59 Повесть временных лет. С. 12.
60 Там же. С. 13.
61 Кузенкое П.В. Поход 860 г. на Константинополь и первое крещение Руси в средневековых письменных источниках // Древнейшие государства Восточной Европы. 2000 год. М., 2003. С. 5-172.
