CC BY
55
ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ЛЕКСИКОГРАФИИ И ФРАЗЕОГРАФИИ
© 2011
В. В. Красных
ВОЗМОЖНЫЕ ПУТИ ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКОГО ОПИСАНИЯ ЕДИНИЦ ЛИНГВОКУЛЬТУРЫ
Культура рассматривается как мироощущение, миропонимание и мироосознание лингвокультурного сообщества, лингвокультура — как культура оязыковлённая, т. е. воплощённая и закреплённая в знаках языка. Следовательно, знаки языка рассматриваются как знаки языка культуры. Лингвокультура, будучи отдельной семиотической системой, обладает своим словарём и грамматикой, которые могут быть предметом лингвокультуро-логических изысканий. Сегодня представляется возможным говорить о некоторых путях анализа и лексикографического описания различных классов единиц лингвокультуры.
Ключевые слова: лингвокультура, знаки языка, знаки языка культуры, семиотическая система, лексикографическое описание.
Представляется целесообразным прежде, чем говорить о возможных принципах лексикографирования чего бы то ни было, определить то, что подлежит описанию. И поскольку лингвокультурология — наука достаточно молодая и понятие лингвокультуры появилось относительно недавно (см., напр., [Красных 2005]), позволим себе представить некоторые основополагающие термины и понятия.
И начать, вероятно, необходимо с самого общего понимания культуры как таковой, которому мы следуем в рамках разрабатываемого подхода. В данном случае культура определяется (вслед за В. Н. Телия) как «мироввдение и миропонимание, обладающее семиотической природой» [Телия 1996: 222], т. е. миропонимание, мироосознание и мироощущение некоторого лингво-культурно-го (применительно к России — национально-лингво-культурного) сообщества. По сути, речь идёт о совокупности представлений (в широком смысле), в которых так или иначе отражается и закрепляется то, как представители данного сообщества видят, ощущают, понимают, интерпретируют, оценивают, объясняют (в первую очередь для себя) окружающий их мир. Данное ввдение, формируясь в нас в процессе социализации, формирует нас как личность. Это мироввдение ощутимо проявляется и становится заметным для представителя сообщества в том случае, когда оно сталкивается с иным, другим, чужим и — тем более — чуждым. Таким образом, культура — это то, что творит нас и творимо нами, то, что постоянно воспроизводится человеком и в человеке, то, что постоянно и изменчиво, то, что неосознаваемо и в то же время рефлексируемо, то, что лежит в основе (в данном
Красных Виктория Владимировна — доктор филологических наук, профессор кафедры общей теории словесности Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова. E-mail: vic-toryvk@gmail.com
случае — культурной) идентификации и самоидентификации личности. Представленное понимание культуры никоим образом не отрицает её материальной составляющей, но лишь фокусирует внимание на том, как тот или иной репрезентант окружающего мира (мира Действительное, по А. Вежбицкой) осмысляется в культуре, какое место в ней занимает, какие функции выполняет и т. д.
Лингвокультура есть воплощённая и закреплённая в знаках живого языка и проявляющаяся в языковых процессах культура. Лингвокультура — феномен лингвокогнитивный, формируемый не языковыми единицами, но в первую очередь образами сознания в их вербальных одеждах (и в этом её принципиальное отличие от языковой картины мира, которая может быть определена как сложно организованное семантическое пространство). Таким образом, в фокусе рассмотрения лингвокультурологии находятся не знаки языка, овнешняющие образы, но образы, овнешняемые в знаках языка. Иначе говоря, в данном случае знаки языка (в лингвистическом понимании этого термина) рассматриваются как тела знаков языка культуры (по В. Н. Телия; см., напр., [Телия 2006]). Итак, лингвокультура — это культура, явленная нам в языке и через язык. Если учесть, что основным каналом межпоколенной трансляции культуры (а именно это составляет главное содержание процесса социализации) и основным (хоть и не единственным) средством человеческого общения является язык, то следует признать, что лингво-культура и есть та среда, в которой человек формируется как личность и живёт, т. е. действует и реализует себя как личность, взаимодействует с другими личностями и т. д. Формируясь на участке пересечения / наложения языка и культуры как самостоятельных семиотических систем, лингвокультура претендует на статус третьей (отдельной, самостоятельной) семиотической системы, обладающей своим словарём и грамматикой, т. е. основными единицами, группирующимися в классы, виды, типы и т. д., обладающими определёнными категориями, структурой, отношениями и подобное. Соответственно, предметом лингвокультурологи-ческого описания можно признать именно словарь и грамматику лингвокультуры.
Из широкого спектра единиц лингвокультуры, подлежащих лексикографиро-ванию, кратко остановимся лишь на классе «Представления» — самом крупном классе ментефактов, входящих в когнитивную подсистему лингвокультуры, и на базовых метафорах, лежащих в основе метафорического осмысления мира и формирующих, соответственно, метафорическую подсистему лингвокультуры.
По своей природе представления суть результат эмоционально-образного восприятия феноменов действительности в условиях определённой культуры. Они формируются в процессе социализации, причём основа системы представлений закладывается на самых начальных её этапах. Из предложенной дефиниции представлений следует, что представление как ментефакт:
1) обладает эмотивностью, т. е. связано с эмоциями и оценками, и, следовательно, аксиологично по своей природе;
2) обладает образностью;
3) формируется на основе восприятия.
Представления в гораздо большей степени принадлежат эмоциональной сфере человека, нежели интеллектуальной: они образны, целостны, оценочны, основаны в первую очередь на эмоциях и апеллируют скорее к чувствам, нежели к разуму. Более того, представления могут вступать в определённые противоречия
108
КРАСНЫХ
не только друг с другом (напр., Павлик Морозов для одних — пионер-герой, погибший за идею, для других — предатель и отцеубийца), но и со знаниями (напр., я знаю, что медведь — хищное и крайне опасное животное, но с удовольствием дарю ребенку плюшевого мишку; или: я знаю, что волк — стайное животное, и отсюда волчья стая со своими законами, но для меня столь же естественным оказывается и одинокий волк; или: я знаю, что кит — млекопитающее животное, но для меня само собой разумеющимся является чудо-юдо, рыба-кит). Представления тесно связаны с духовной сферой культуры, поскольку именно в них часто находят своё воплощение эталоны культуры, а последние отражают систему культурных ценностей (напр., лиса — эталонный носитель хитрости, а Иуда — эталонный предатель). В силу этого представления всегда культурно маркированы и, как правило, культуроспецифичны. Кроме того, представления всегда двойственны по своей природе: они индивидуальны и коллективны; при этом индивидуальные и коллективные представления могут принципиально различаться и противостоять друг другу.
Среди коллективных представлений выделяются:
а) прецедентный феномен (ПФ) — являющийся коллективным достоянием результат эмоционально-образного восприятия уникального феномена;
среди ПФ выделяются: прецедентная ситуация (Хиросима, 37-й год и др.), прецедентный текст («Евгений Онегин», «Белое солнце пустыни» и др.), прецедентное имя (Ломоносов, Дон Жуан и др.) и прецедентное высказывание (Всё смешалось в доме Облонских и др.);
б) дух — являющийся коллективным достоянием результат эмоционально-образного восприятия персонажа низшей мифологии (домовой, русалка, леший и подобное); он един в своей множественности, и в этом, с одной стороны, сближение с ПФ (он един), с другой — со стереотипом (он множествен);
в) артефакт вторичного мира — являющийся коллективным достоянием результат эмоционально-образного восприятия «волшебного» предмета, с ко -торым оперируют герои, который они создают или обретают и/или с которым они имеют дело (скатерть-самобранка, ковёр-самолёт, гиперболоид инженера Гарина и др.); в артефактивности отличие их от всех остальных видов представлений;
г) стереотип — являющийся коллективным достоянием результат эмоционально-образного восприятия определённого класса однотипных феноменов; в этом его принципиальное отличие от ПФ, где источник всегда единичен и уникален; от духа, где источник — целостная совокупность множественных воплощений; и от артефакта, где источник — собственно предмет; среди стереотипов разграничиваются стереотипы поведения (в том числе речевого, напр., этикетные формулы) и стереотипы-представления, которые предстают либо как стереотипный образ (этнический — немец, француз, социальный — бомж, профессиональный — учительница, зооморфный — лиса и др.), либо как стереотипная ситуация (экзамен, очередь и подобное).
Что касается базовых метафор, то они могут быть определены как «исходные», «изначальные», имеющие архетипическую природу метафоры, базирующиеся на максимально абстрагированных «идеях», лежащих в основе осмысления мира человеком, которые могут не осознаваться представителями лингвокультуры. Напр., базовая метафора «движения», лежащая в основе разгра-
ничения живого и неживого и — в частности — осмысления любого проявления жизнедеятельности человека и жизни человека вообще как некоторого перемещения в пространстве (жизненный путь, встать на путь, идти своей дорогой, встретить на своём пути, встать на пути / дороге, уступить дорогу, пути / дороги сошлись /разошлись и подобное; ввести в курс дела, вынести на обсуждение, завести в тупик; сюда же: мысль пришла в голову, вылетела из головы; слово сорвалось с языка; дела идут; и обратная ситуация, нарушающая «правильный» ход вещей — топтаться на месте, не продвинуться ни на шаг / йоту, что «плохо» и, наконец, сдвинуть дело с мёртвой (!) точки и т. д., и т. п.).
Базовые метафоры в силу своей природы задают определённый вектор дальнейшей метафоризации, которая проявляется и закрепляется, в том числе, во фразеологических единицах (см. только что приведённые примеры). Следовательно, лингвокультурологический анализ фразеологического фонда позволяет выявлять базовые метафоры той или иной культуры.
Накопленный опыт лингвокультурологического анализа и описания единиц, отражённый в соответствующей лексикографической практике [БФСРЯ 2006; Русское культурное пространство 2004], позволяет представить некоторые возможные пути и основные принципы лексикографирования единиц лингвокультуры.
Итак, для лингвокультурологического анализа и описания оказывается важным, что вполне объяснимо, использование грамматического, этимологического, фольклорного, культурологического, страноведческого, лингвострановедческого и подобного материала. Однако это лишь первый шаг на «входе» в лингвокульту-ру и на «выходе» на поле культуры (в представленном ранее понимании таковой). Собственно лингвокультурологический анализ начинается с попытки выявить соотнесённость той или иной единицы с глубинными слоями, древнейшими формами осмысления мира и представлениями, имеющими архетипическую природу (в понимании В. Н. Телия, т. е. древнейшими надличностно-родовыми представлениями, лежащими в основе окультуривания мира человеком, творения человеком космоса из хаоса). Лингвокультурологический анализ предполагает учёт соотнесённости данной единицы с различными кодами культуры. Крайне важным является выявление метафорических оснований анализируемой единицы, а также возможности выполнения ею функции образного основания для последующего метафорического осмысления действительности. Лингвокультурологический анализ необходимо требует также выявления и описания представления (в самом широком смысле; напр., для прецедентного феномена — инварианта восприятия, для стереотипа — стереотипного образа и подобное), стоящего за данной единицей. Обязательным является также представление, описание и анализ возможных контекстов употребления данной единицы, а также определение функций, выполняемых данной единицей в культуре (напр., функции эталона или символа). По возможности лингвокультурологическое описание включает представление аналогов и образных эквивалентов, существующих в других культурах / лингво-культурах.
Таковы общие принципы лингвокультурологического анализа в целях лексикографического описания, разработанные на сегодня и, как говорилось, уже апробированные на практике. Совершенно очевидно, что применительно к единицам
110
КРАСНЫХ
разной природы на основе представленных принципов может вырабатываться отдельный алгоритм описания, отвечающий основной специфике рассматриваемых единиц.
ЛИТЕРАТУРА
БФСРЯ: Большой фразеологический словарь русского языка. Значение. Употребление. Культурологический комментарий / отв. ред. В. Н. Телия. — М.: АСТ-ПРЕСС КН., 2006. — 784 с.
Красных В. В. Культурное пространство: система координат (к вопросу о когнитивной науке) // Respectus philologicus. — Вильнюс-Варшава, 2005. — № 7 (12). — С. 10-24.
Русское культурное пространство. Лингвокультурологический словарь. / под ред. И. В. Захаренко, В. В. Красных, Д. Б. Гудкова. — М.: Гнозис, 2004. — Вып. 1. — 318 с.
Телия В. Н. Послесловие. Замысел, цели и задачи фразеологического словаря нового типа // Большой фразеологический словарь русского языка. Значение. Употребление. Культурологический комментарий. — М.: АСТ-ПРЕСС КН., 2006. — С. 776-782.
Телия В. Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. — М.: Шк. «Яз. рус. культуры», 1996. — С. 222.
POSSIBLE LEXICOGRAPHIC DESCRIPTION OF LINGUISTIC CULTURE
UNITS
V. V. Krasnykh
The paper regards culture as world-conception, world-perception, and world-comprehension of linguocultural community. Linguistic culture is verbalized, i.e. it embodied and fixed in linguistic signs. Hence, linguistic signs are regarded as cultural signs. Linguistic culture, being a separate semiotic system, has its own thesaurus and grammar which could be the subject of linguocultural studies. Nowadays it is possible to speak about different classes of linguocultural units and several ways of their analysis and lexicographic description.
Key words: linguistic culture, linguistic signs, cultural signs, semiotic system, lexicographic description.
