CC BY
104
2005
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА_Сер. 2, вып. 4
ИСТОРИЯ РОССИИ
А.Г. Новожилов
ВОЗМОЖНОСТИ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ДАННЫХ ПИСЦОВЫХ КНИГ: ИСТОРИЯ ПРОБЛЕМЫ И ВКЛАД АЛ. ШАПИРО В ЕЕ РАЗРАБОТКУ
Одним из важнейших направлений научной деятельности A.JI. Шапиро было изучение материалов писцовых книг и построение на их базе социально-экономической модели развития Новгородской земли конца XV - начала XVII в. Всесторонне проанализировать его вклад в разработку этой темы - задача архитрудоемкая.
В данной статье речь пойдет лишь об одном сюжете изучения писцового дела -проблеме использования данных писцовых книг, их достоверности и возможности адекватного прочтения. Вклад A.JI. Шапиро в разработку этой темы предлагается рассмотреть на фоне процесса изучения достоверности писцовых книг в течение 1890-1960-х годов, поскольку именно в конце 1960-х годов при подготовке первого тома «Аграрной истории Северо-Запада России» Александр Львович сформулировал свои взгляды на заявленную в настоящей статье проблему.1 Историографический уклон данной статьи определяется, кроме того, тем интересом к истории исторической науки, который A.JI. Шапиро проявлял в течение своей долгой научной жизни.
Литература 1890-1960-х годов, посвященная анализу писцовых книг, весьма обширна. И тем более удивительно, что собственно истории изучения этого памятника рассмотрена в трех работах. В известном смысле характер историографических работ носили вводные главы в монографиях, полемические статьи и рецензии, посвященные проблемам изучения писцовых книг. Чаще всего в этих работах давалась оценка единичных трудов современников и предшественников. В фундаментальных монографиях авторы упоминали имеющуюся по теме литературу и выделяли наиболее ценные, с их точки зрения, идеи предшественников.
Первым по времени опытом создания целостной картины истории изучения писцовых книг явилась статья Г.Е. Кочина, опубликованная в 1936 г.2 Он попытался свести воедино всю существовавшую на тот момент литературу, посвященную писцовым книгам. Но, что особенно ценно, он впервые предложил периодизацию изучения этого источника. Сосредоточившись на истории обсуждения двух основных проблем - места писцовых книг в системе исторических источников и способов использования этих книг в исторических исследованиях - Г.Е. Кочин выделил два этапа: дворянский и буржуазный3. И хотя в отдельных оценках автор повторял выводы В.О. Ключевского и H.A. Рожкова, в целом работ, охватывающих подобное количество существующей литературы, не появлялось ни до, ни после статьи Г.Е. Кочина.
© А.Г. Новожилов, 2005
Спорным кажется и обвинение Г.Е. Кочина, высказанное рядом авторов, в том, что он не предложил ничего позитивного в области изучения писцовых книг4. Хотя его позиция в этом вопросе являлась, по сути дела, компилятивной, учитывающей, с одной стороны идеи H.A. Рожкова, а с другой стороны, положения С.Б. Веселовского, тем не менее она была выражена достаточно отчетливо5. И, что еще более важно, именно этот эклектический подход закрепился как основной в отечественных исследованиях писцовых книг 1930-50-х годов.
Практически все авторы последующего периода, анализируя достижения предшественников, либо отсылали читателя к труду Г.Е. Кочина, либо предлагали конспект его работы несколько с иной расстановкой акцентов в пользу отрицания необходимости критики источника.
Новую сводную историографическую работу опубликовал в 1977 г. Е.А. Киселев6. При этом он значительно сузил предмет изучения, ограничившись историей решения проблемы достоверности писцовых книг. Вместе с тем Киселев рассмотрел не только дореволюционную, но и послереволюционную литературу по этому вопросу и пришел к выводу, что необходимо выделить особый советский период, характеризующийся и разноплановостью, и комплексностью подходов7. Однако данная оценка основывается на беглом, поверхностном рассмотрении историографии советского периода. В работе освещаются отдельные частные достижения изучаемых авторов, но не раскрываются их общеметодические взгляды. В целом статья представляет скорее апологию теоретических взглядов С.Б. Веселовского, нежели разбор имеющейся историографии.
Еще одна историографическая работа по проблемам писцовых книг принадлежит В.И. Петухову8. В ней рассмотрено место этих книг историками XVIII - начала XIX в. и оспорено положение Г.Е. Кочина, что до середины XIX в. писцовые книги воспринимались исключительно как юридический документ, а не как исторический источник.
Особо в изучении историографии писцовых книг стоят работы М.В. Витова9. В своих исследованиях он предприняли попытку выработать новую методическую парадигму изучения писцовых книг путем анализа достижений предшественников, в первую очередь A.M. Андрияшева.
Изучая материалы писцовых книг, A.JL Шапиро также опирался на методические идеи исследователей конца XIX - начала XX в., критически их перерабатывая. Скрупулезный разбор оценок достоверности писцового материала, терминологии и метрологии писцовых книг, сделанных предшественниками, был для А.Л. Шапиро важнейшим инструментом дальнейшего исследования10.
Постепенно формируя свой капитальный историографический труд, он попытался увязать изменение взглядов на писцовые книги в связи с развитием русской исторической мысли вообще, отодвинув на второй план проблему методики их использования в исследованиях. В частности, рост интереса к писцовым материалам A.J1. Шапиро связывал с распространением в научных кругах идей так называемого легального марксизма, а также появлением историко-экономических работ под влиянием идей В.О. Ключевского. В то же время A.J1. Шапиро в «Историографии» дал критическую оценку и некоторым частным выводам исследователей писцовых книг."
Таким образом, можно выделить два основных момента, характеризующих историографию изучения писцовых книг: 1) лучшая изученность дореволюционного этапа исследований и 2) ориентация на выявление практической значимости достижений предшественников для решения конкретно поставленных задач.
Суммируя выводы Г.Е. Кочина, A.J1. Шапиро, В.И. Петухова и Е.А. Киселева можно выделить следующие периоды истории изучения писцовых книг (терминология авторов): начальный (XVIII - начало XIX в.), дворянский (1840-60-е годы), буржуазный (конец XIX - начало XX в.) и советский (начиная с 1930-х годов). Для каждого из этих периодов был характерен определенный подход к решению проблемы возможности использования писцовых книг как историко-культурного источника.
В работах, относящихся к первым этапам изучения писцовых книг (до 1870-х годов), тексты книг воспринимались авторами как вполне пригодные для любых исторических реконструкций. Сами книги часто рассматривались как историко-юридические документы, способные стать основой теоретических трудов политического характера. Авторы указанного периода не прибегали к критике возможностей писцовых книг, стараясь подтянуть их данные к своим представлениям о хозяйстве и обществе XV-XVI вв. Сведения, содержащиеся в писцовых книгах, чаще всего привлекались в качестве иллюстрации абстрактных положений12.
С появлением критического отношения к данным писцовых книг были обнаружены две основные источниковедческие проблемы: 1) достоверность данных писцовых книг и 2) адекватное прочтение самих текстов. В соответствии с характером решения этих проблем авторы вырабатывали методы применения писцового материала в своих исследованиях.
Впервые возможность некритического использования писцовых книг в исторических построениях подверг сомнению A.C. Лаппо-Данилевский13. Хотя его названный труд посвящен XVII в., в нем дана оценка писцового дела в целом. В плане достоверности данных A.C. Лаппо-Данилевский оценивал писцовые книги как малопригодные, что связывал с неподготовленностью, неграмотностью и мздоимством писцов, явным искажением реальной хозяйственной картины информаторами и несовершенством самой организации писцового дела. Более того, он отрицал возможность адекватного прочтения материалов писцовых книг из-за неясности терминологии и неодинаковых правил регистрации населения14.
П.Н. Милюков, поддержав критический настрой A.C. Лаппо-Данилевского в отношении достоверности данных писцовых книг, высказал предположение, что не может быть суммарной оценки писцового дела15. Хотя это высказывание касалось XVII в., сама идея получила развитие уже в более позднюю эпоху. В целом, как отмечал М.А.Дьяконов, именно П.Н. Милюков направил свои изыскания на изучение писцового дела XVI в., в то время как A.C. Лаппо-Данилевский ограничился только XVII в.16 Еще одной важной заслугой П.Н. Милюкова необходимо признать обращение к теме адекватного прочтения терминологии писцовых книг. Он рассмотрел эволюцию Новгородской окладной единицы - обжи17.
М.А. Дьяконов в своих историко-юридических работах оценивал Новгородские писцовые книги как источник по истории права18. С другой стороны, участвуя в дискуссии о финансовой политике Московского государства, он высказал мысль, что изменения в терминологии писцовых книг отражали изменения в подходе к описываемому материалу. Он полагал, что со временем происходила своего рода формализация оценки податных единиц19. Надо отметить и особую хронологическую корректность М.А. Дьяконова в вопросе отношения к писцовому делу в целом. В отличие от других участников дискуссии: A.C. Лаппо-Данилевского, П.Н. Милюкова и И.Н. Миклашевского20, в глазах которых XVI век легко сливался с XIII в., представляя собой монолитную прелюдию к
XVII в., он четко выделял этапы в истории писцового дела до XVII в.: последняя четверть XV в., первая половина XVI в., вторая половина XVI в.21
Хотя начало критического анализа писцового материала связано с именами A.C. Лаппо-Данилевского, П.Н. Милюкова, М.А. Дьяконова, нельзя не признать, что темы дискуссии обсуждались этими авторами в иной сфере: подробно обсуждались проблемы организации обложения, происхождения переписей (заимствование из Византии или оригинальное Московское творчество под влиянием Золотой Орды).22
Одновременно с появлением трудов A.C. Лаппо-Данилевского свое отношение к писцовому материалу высказал В.О. Ключевский23 в рецензии на книгу Н.Д. Чечулина, вышедшую в свет в 1892 г.24 Выступив с позиций необходимости критики источника, В.О. Ключевский более конструктивно подошел к писцовым книгам. Так, по его мнению, не имело смысла говорить о достоверности писцовых книг вообще, нужен более дифференцированный подход к их материалам. Различные сведения имеют разную ценность в зависимости от техники описания, способа добычи данных, заинтересованности писца и информатора, наконец, от степени необходимости точных измерений25. Например, при определении итогового тяглого оклада могли быть серьезные отклонения от реальности, поскольку техника его определения допускала вариативность, способы добычи информации могли быть частично изустными, заинтересованность информаторов очевидна, точные измерения часто невозможны. Другие же сведения, например сведения о ремесленных занятиях населения, были куда более точны26.
Идейную линию В.О.Ключевского продолжил его ученик H.A. Рожков27. Именно он впервые обратился к историографии писцового дела, оценив в своей статье критические замечания предшественников о писцовых книгах28. Таким образом, критика источника у H.A. Рожкова была неразрывно связана с критикой альтернативных взглядов на источник. Этот методический подход сохраняется как основной до сегодняшнего дня.
H.A. Рожков предложил различать писцовое дело XVI и XVII вв., указав, что те методики, которые неприменимы к более позднему материалу, часто могут работать в отношении данных более ранних эпох29. Следуя за В.О. Ключевским30, H.A. Рожков полагал, что писцовые книги надо спрашивать лишь о том, что они знают, а не подходить к документам прошлого с «априорным кабинетным мерилом»31. Он считал, что корректно поставленная задача исследования может заставить говорить источник. Для этого нужно предварительно выявить цель и способ фиксации конкретных данных, после чего можно утверждать о полноте и точности этих данных и достоверности итогов их статистической обработки. В этом случае статистический подход будет вполне оправдан.
Для определения достоверности данных необходимо отделять реальную хозяйственную деятельность от задач финансового обложения32. Более того, H.A. Рожков полагал, что все, несомненно имеющиеся ошибки писцового дела вполне компенсируются при оперировании относительными величинами, поскольку направленность ошибки односторонняя, в пользу занижения данных. Общий вывод автора такой: писцовые книги - достоверный источник, если уметь им пользоваться33.
Нужно отметить, что в историографии сложилось представление о H.A. Рожкове как упрощенце и неглубоком исследователе, главным достоинством которого был переход на марксистские позиции34 Во многом это определялось мнением В.О. Ключевского, изложенным в отзыве на его магистерскую диссертацию35. Более того, в своем труде, представленном в качестве диссертации, H.A. Рожков не всегда следовал своим собственным методическим установкам.36
Несмотря на это, необходимо отметить его большой вклад в теоретическое обоснование возможностей писцовых книг как исторического источника. Высокую оценку трудам H.A. Рожкова дал A.JI. Шапиро, назвавший его новатором статистического метода обработки писцового материала.37
Уже в упомянутом отзыве на труд H.A. Рожкова В.О. Ключевский, критикуя диссертанта, отметил необходимость следовать не от предположений к данным, чем грешили практически все исследователи писцового дела, а от данных к выводам38. При этом нет смысла требовать от писцовых книг того, что они дать не могли39. Наконец, поскольку «писцовое дело - это арена борьбы плательщика с казной и писцом и казны с писцом и плательщиком»40, необходима скрупулезная критика источника, выявление особенностей техники письма и объяснение, почему исследователь пользуется каждым показателем книг так, а не иначе41. В этой работе В.О. Ключевский, по сути дела, подвел итог первого этапа дискуссии о достоверности писцовых книг, пришедшегося на 1890-е годы.
В этот период, наряду с существованием иллюстрационного метода использования писцовых книг,42 появляются и расширяются два новых. Один массово-статистический, связанный, в первую очередь, с именем H.A. Рожкова. Второй условно можно назвать комплексно-источниковедческим, основателем которого по праву считается A.C. Лаппо-Данилевский.
В первое десятилетие XX в. продолжалась разработка писцового материала. Однако авторы, используя данные писцовых книг в качестве иллюстрации своих социологических построений, игнорировали в этот период результаты дискуссии начала 1890-х годов о возможностях этого источника43. То же можно сказать об авторах, пытавшихся в начале XX в. подвергнуть писцовые материалы статистической обработке44. Они исходили из полной достоверности этих материалов и полагали, что терминология писцовых книг легко переводима в современные им статистические категории.
Новый этап в критическом изучении писцовых книг относится ко второму десятилетию XX в. Это исследования A.M. Андрияшева, С.Б. Веселовского, A.M. Гневушева, A.A. Кауфмана и других известных отечественных ученых.
Заслуги С.Б. Веселовского в области источниковедения писцовых книг давно признаны в отечественной историографии45. Общепризнано, что его главным достижением в этой области является разработка приемов проверки истинности содержания писцовых книг: с одной стороны, приемы внутренней критики этих книг (их сохранность, полнота, соответствие задачам, подлинность), с другой стороны, приемы сопоставления с предыдущими, последующими и параллельными описаниями46. С.Б. Веселовский выработал и методику восстановления общих оснований писцового дела, исходящих из государственных финансовых задач. Он проследил изменения посильности тягла47 от середины XVI к концу XVII в., что позволило последующим исследователям более адекватно воспринимать динамику норм обложения, которые за этот период пережили целую серию превращений. Следуя идее В.О. Ключевского48, С.Б. Веселовский в отдельных случаях переносил выводы, сделанные на материалах XVII в., на XVI в. Однако он делал это всегда с большой осторожностью49.
Таким образом, С.Б. Веселовский в дискуссии о достоверности писцозых книг предложил позицию дифференцированного отношения не только к данным книг, но и к самим книгам, в зависимости от условий их создания. Тот же подход он сохранил и при оценке адекватности восприятия материалов писцовых книг. Еще одним важнейшим достижением С.Б. Веселовского необходимо признать комплексность использования различных письменных источников, как для проверки данных писцовых книг, так и для создания полноты картины изучаемых процессов.
Одновременно с трудом С.Б. Веселовского в Москве выходит работа A.M. Андри-яшева, названная по замечанию М.В. Витова50 очень скромно: «Материалы по исторической географии Новгородской земли»51. В этой работе A.M. Андрияшев предложил новые методические подходы к использованию писцовых книг в исторических исследованиях. Уже в самом начале своего труда он обратил внимание на неравноценность данных различных переписей, что связывал с их различным происхождением52. Так, он полагал, что «старое письмо» Новгородских писцовых книг рубежа XV-XVI вв. представляет собой сводку отдельных кадастровых документов, а не сплошную перепись. Это обстоятельство определяет разную ценность одних и тех же данных «старого» и «нового» письма. Далее, оценивая возможности картографирования писцовых материалов, A.M. Андрияшев считал, что хотя строгие правила этой дисциплины не применимы к нему, тем не менее нанесение на карту отдельных объектов допустимо при наличии критического отношения к данным о них53. В частности, A.M. Андрияшев предложил при картографировании материалов писцовых книг использовать не современные ему карты, а карты генерального межевания XVIII в. как наиболее близкие к изучаемой эпохе54.
Наконец, он наметил не только хронологически, но и пространственно дифференцированный подход к материалу. Если авторы, работавшие в то же время в области картографирования и статистической обработки данных писцовых книг, пользовались методом генерализации и формализации больших массивов данных55, то A.M. Андрияшев пошел по пути стратифицированного геодетерминизма. Суть этого метода - в поэтапном изучении историко-культурных процессов на уровне поселения, группы поселений, погоста-округа, наконец, группы погостов-округов при непременном учете конкретных микро- и макроюгеографических условий.
Эта научная парадигма была высоко оценена последователями. Так, A.JI. Шапиро отметил, что A.M. Андрияшев «полнее, чем кто-либо до него, систематизировал данные о землевладении... в новгородские времена и после воссоединения».56 А М.В. Витов предложил теоретическое обоснование стратифицированного подхода, основы которого он заложил.57
Если С.Б. Веселовский и A.M. Андрияшев решали научные задачи, используя традиционные исторические методы критики и разработки источников, то ученые, участвовавшие в дискуссии о возможностях писцовых книг, проходившей в 1910-х годах, подходили к источнику с методами, заимствованными из статистики. В целом, все участники дискуссии полагали, что писцовые книги вполне пригодны для статистической обработки58. При этом многие из них соглашались, что писцовые книги - исторический документ, а следовательно, требуют исторической критики59. Главной же темой дискуссии явился выбор конкретного статистического метода и его соотнесение с исторической критикой.
Для нас особенно важно, что этот спор разгорелся на материалах именно Новгородских писцовых книг, поскольку изучению этих книг A.JI. Шапиро посвятил длительный период своего научного пути. С этого времени северо-западные писцовые материалы были введены в круг теоретических источниковедческих изысканий.
Собственно, сама дискуссия проходила на страницах отечественных исторических журналов в 1912-1917 гг. Поводом для нее послужили две работы H.H. Нордмана, вышедшие в 1908-1909 гг.60, в которых он предложил ввести выборочный метод в исследование писцовых книг61. Суть метода заключалась в сплошном изучении писцовых книг, содержавших сведения о небольшой территории, и распространении полученных выводов за пределы региона на условиях равенства условий бытия изученного и неизученного62.
A.A. Кауфман в рецензии на одну из работ H.H. Нордмана выступил с резкой критикой выдвинутой методики63. Во-первых, по его мнению, распространение выводов на более широкую территорию - заведомый самообман, поскольку в исторической географии нет «прочих равных» условий. И даже если какие-то выводы и можно «расширить» после специальной естественноисторической, экономической и собственно-исторической критики, то это вовсе не означает, что и все полученные результаты можно переносить набольшие территории64. Далее A.A. Кауфман полагал, что H.H. Нордман допустил массу погрешностей в своей работе: не дал обоснование выборке (выбранной территории), смазал различия между хронологически отстоящими друг от друга переписями, ограничился элементарными статистическими приемами65. Естественным результатом такой работы было получение банальных выводов66. Кроме того, необходимо добавить, что подробное описание содержания писцовых книг в работе H.H. Нордмана бессистемно и хаотично и является полной противоположностью систематизированного изложения A.M. Андрияше-ва, работавшего над материалами той же Шелонской пятины. В целом, оценка трудов H.H. Нордмана была негативной.
Характерно, что A.A. Кауфман не ограничился только критикой, а выдвинул целый ряд позитивных идей в области источниковедения писцовых книг. Развивая идеи В.О. К-лючевского, он предложил систему дифференцированного отношения к различным данным писцовых книг67. В частности, выявлять отдельные методы изучения конкретных категорий данных, исходя из традиционной исторической критики источника, статистической подготовки и проверки исследуемых материалов.68 При этом A.A. Кауфман считал, что статистическая обработка писцовых книг поможет выявить степень достоверности данных (например, количество округленных величин)69. В развитие своих идей A.A. Кауфман дал целую серию конкретных образчиков применения предложенной им методики70.
В целом, тех же взглядов придерживался В.И. Веретенников (ученик A.C. Лаппо-Данилевского)71. Он также призывал применять статистические методы сообразно мате-• риалу и обосновывать при этом право использования каждого метода. Однако нельзя не признать, что его выводы в основном сводились к критике предшественников и носили слишком общий, неконкретный характер72.
Рассматривая результаты своего статистического анализа писцового материала, A.A. Кауфман пришел к выводу, что, вопреки мнению H.A. Рожкова, ошибки писцов были не однонаправленными в сторону занижения результатов переписи, а носили разнонаправленный характер. Этот факт он связывал с широким бытованием практики округлений.73 Отсюда A.A. Кауфман делал вывод, что необходим еще один вид проверки достоверности данных писцовых книг - сравнение их с данными современной ему (конец XIX - начало XX в.) статистики сельского хозяйства. В отношении этой статистики он исходил из предположения, что изменения в сельскохозяйственной технологии в период XV-XIX вв. не носили глобального характера.74 Этот метод был широко использован отечественными исследователями в более позднее время75.
Удивительно в целом сдержанное отношение А.Л. Шапиро к трудам A.A. Кауфмана. Констатируя введение в научный оборот материалов по переписи Шелонской пятины рубежа XV-XVI вв. «в семинарии A.A. Кауфмана»76, А.Л. Шапиро обрушился на него с систематической критикой за сомнения в господстве трехполья в Новгородской земле по этой переписи.77 Поводом для критики послужил отказ Кауфмана умножать на три (в соответствии с формулой более поздних писцовых книг «в поле, а в дву по тому ж») количество высеваемых коробей ржи для определения площади запашки крестьянского хозяйства.78
В этой связи интересны два обстоятельства. Во-первых, сам A.JT. Шапиро высказывался в пользу неполного господства трехполья в XIV-XVI вв.79 Во-вторых, в первом томе «Аграрной истории», написанном под руководством Александра Львовича, в господстве трехполья сомневался Т.И. Осьминский, отмечая частое упоминание в источниках вместо «коробей ржи» «коробей яри». Это должно было означать, по его мнению, либо двухпольную, либо подсечно-огневую систему.80 Дискуссия по вопросу о переходе к трехполью и соответственно площадях, скрывающихся за коробьями писцовых книг, продолжалась и после выхода «Аграрной истории».81
Мнение еще одного исследователя A.M. Гневушева о достоверности материалов писцовых книг в целом совпадало с точкой зрения A.A. Кауфмана и В.И. Веретенникова. Он также считал, что достоверность невозможно определить чисто теоретическим путем82 . Однако для решения данной задачи A.M. Гневушев выдвинул два взаимоисключающих метода. Так, в специальной статье он предложил относится к материалам писцовых книг как к текстуальному, а не статистическому источнику и рассматривать критически каждое отдельное свидетельство писцовых книг83. С другой стороны, в специальном труде по социально-экономической истории Новгородской земли он обращается к методам элементарной статистики, используя их для изучения рядовых, типичных явлений84. В то же время он считал, что писцовые книги рубежа XV-XVI вв. вполне достоверны, так как они закрепляют пожалования за помещиками85, хотя в следующей своей работе он отмечал все недостатки писцового дела, выявленные предшественниками86.
Отсутствие четкой позиции и крайне противоречивые высказывания A.M. Гневушева критиковал A.A. Кауфман, находивший, кроме того, его выводы ограниченными по сравнению с богатыми данными писцовых книг87.
В данной дискуссии о достоверности писцовых книг тесно переплеталось решение проблемы адекватности прочтения их текста. A.A. Кауфман не единожды обращал внимание на условность писцового счета88. Он отмечал возможность многовариантного прочтения одних и тех же сведений. Так, при оценке численности населения В.О. Ключевский считал, что «люди» писцовых книг - это дворохозяева, H.A. Рожков - взрослое мужское население двора, сам A.A. Кауфман - женатые мужчины89. В этой части дискуссии с A.A. Кауфманом соглашался и A.M. Гневушев, полагавший, что главный спор надо вести о терминологии писцовых книг90. В ходе полемики все авторы предлагали свое прочтение номенклатуры писцового материала. Нужно отметить, что мысль о необходимости вести дискуссию именно о терминологии писцовых книг высказывал в то же время С.Б. Веселовский91.
Наконец, A.A. Кауфману принадлежит идея о необходимости введения в исследования географической переменной. Отчасти это было сделано им самим на материалах Ше-лонской пятины92. Данное направление работ выводило его на те же проблемы, которые решал и А.М.Андрияшев.
Таким образом, в 1910-е годы в источниковедении писцовых книг была выработана система тесно связанных взглядов. Крупнейшими достижениями исследований этого этапа необходимо признать отказ от спора о годности в исторических исследованиях писцового материала в целом и переход к дифференцированному изучению конкретных показателей конкретных книг. Следствием этого было расширение терминологических исследований, обращение к географическим материалам, критическая проверка конкретных цифр, сопоставление данных писцовых книг с данными других письменных (переписных и актовых) материалов.
Общность оценок писцового материала позволяет выделить 1910-е годы в отдельный период, может быть, один из самых плодотворных по глубине высказанных источниковедческих идей.
После бурной дискуссии 1910-х годов в изучении писцовых книг XVI в. наступил перерыв. В течение почти 20 лет исследований, базировавшихся на этом источнике, в печати не появлялось. Наконец, в 1936 г. вышел уже упоминавшийся труд Г.Е. Кочина93. Характерно, что советская наука о писцовых книгах начиналась с подведения итогов достигнутого в дореволюционный период. Несмотря на некоторую тенденциозность изложения, Г.Е. Кочин попытался найти наиболее позитивный путь решения проблемы достоверности писцовых материалов. Как уже отмечалось, он занял промежуточную позицию между существовавшими концепциями использования писцовых книг. Полагая, вслед за С.Б. Веселовским, что писцовые книги необходимо проверять через другие источники, а вслед за В.О. Ключевским и статистиками, предлагая изучать по писцовым книгам только очевидно содержащиеся в них материалы,94 Г.Е. Кочин в практических руководствах симпатизировал методу сплошного обсчета H.A. Рожкова95. В дальнейшем в своей книге по истории сельского хозяйства Московской Руси96 он пользовался писцовыми книгами как вполне достоверными, что отмечал Г.В. Абрамович97.
Позицию признания абсолютной достоверности писцовых книг занимали и другие авторы 1930-40-х годов. Так, С.А. Тараканова-Белкина, декларируя необходимость изучения источника с учетом внешних условий его появления, в то же время считала, что все писцовые книги в плане достоверности выгодно отличаются от других переписей98. Однако она пользовалась писцовыми книгами рубежа XV-XVI вв., которые действительно представляют собой относительно более полный и точный кадастр99. Но это, однако, не может служить поводом для перенесения выводов, сделанных на писцовом материале конца XV - начала XVI в., на весь период функционирования писцовых книг (до II четверти XVII в.).
И.Л. Перельман считала, что на вопросе о достоверности писцового материала вообще нет смысла останавливаться, поскольку он решен А.И. Никитским и H.A. Рожковым в положительном смысле100. В реальной же исследовательской практике С.А.Тараканова-Белкина и И.Л. Перельман следовали практике тех исследователей, о которых A.A. Кауфман писал, что они «исходили из молчаливого предположения, что все данные писцовых книг в той или иной степени годны для статистической обработки»101.
В середине 1950-х годов к источниковедческому изучению писцовых книг обратился А.Ц. Мерзон.102 Он практически полностью повторил общие выводы Г.Е. Кочина: необходимость критики книг (по С.Б. Веселовскому), выведение достоверности книг из задач переписи, изыскание приемов наиболее целесообразного использования данных источника.103 Далее А.Ц. Мерзон, признавая необходимость статистической обработки материалов писцового дела, предлагал помнить о том, что эти данные неточные104. Неопределенность подобного метода очевидна.
Практический подход к материалам писцовых книг продемонстрировала Л.В. Данилова105 . Изучая землевладение в Новгородской земле в домосковское время, она исходила из предположения об абсолютной достоверности писцовых книг рубежа XV-XVI вв., в частности их «старого письма». О правомерности выделения именно этой переписи как наиболее полной и точной уже говорилось. В то же время Л.В. Данилова высказала интересную мысль методического характера. Она предположила, что порайонное изучение писцовых книг позволит выявить особенности в хозяйстве и социальной организации от-
дельных частей Новгородской земли. А это, в свою очередь, позволит восстановить более полную картину масштабных процессов в этой области.106
О необходимости наложения данных писцовых книг на географическую основу и достаточночти выборочного анализа писцового материала в 1950-е годы писал В.Н. Вернадский. Однако эти положения им не обосновывались, выбор «типичных» районов, как и у Н.Н.Нордмана, был произвольным, а в целом его метод следует признать исключительно иллюстративным.107
Подлинно новым рубежом в исследовании писцовых книг стали 1960-е годы. В области источниковедения писцовых книг был высказан ряд идей, развивавших положения, выдвинутые в начале XX в. Так, М.В. Битов предложил методику историко-геогра-фического исследования писцовых книг108. Вслед за A.M. Андрияшевым он предпринял попытку картографирования материалов переписей. При этом важнейшими условиями достоверности полученных результатов М.В. Витов признавал: четкое хронологическое разграничение переписей, учет как локализованных, так и нелокализованных поселений, привлечение данных сопутствующего актового материала.109 Кроме того, М.В. Битовым подробно проанализированы многие термины писцовых книг.110 В целом, работа М.В. Витова открыла новый этап в источниковедении писцового материала, характеризующийся активным отношением к источнику. Авторы стали получать искомый результат, привлекая дополнительные источники и вводя проверяемые статистически умозрительные модели.
Примером подобного подхода может служить небольшая статья А .Я. Дегтярева,111 в которой изучалась зависимость степени запустения земель от их качества и влияние этих параметров на взаимоотношения крестьян и помещиков.112 Сам метод группировки данных и построения модели соотношения разнокачественных земель в поместьях позволяет избежать влияния неточностей писцовых книг на общий вывод, поскольку само стремление занизить качество земли «подчеркивает тенденцию к забрасыванию реально худых земель.113
В 1960-е годы проблематика достоверности текстов писцовых книг все больше расширяется, в первую очередь за счет более глубокого рассмотрения возможности адекватного прочтения терминологии писцовых книг. Большой вклад в изучение метрологии писцовых книг внес Г.В. Абрамович. В частности, он обстоятельно рассмотрел и предложил свою трактовку феномена обжи114. Еще больше этот автор сделал для разработки проблемы достоверности писцовых книг. По сути дела, именно Г.В. Абрамович претворил в жизнь идею дифференцированного отношения к разным переписям, предложив оценку степени достоверности результатов каждой переписи.115 Отмечая разность паспортов описей, он пришел в то же время к выводу о зависимости достоверности писцового материала от общественно-политической ситуации и задач переписи.116
Наиболее представительными и достоверными, по Г.В. Абрамовичу, являлись книги рубежа XV-XVI вв. Он отмечал, что в условиях стабильной политической ситуации писцы, проводившие переоброчку, вряд ли отважились бы на искажение реальной ситуации.117 И, наоборот, в условиях роста налогов, расширения помещичьих семей, их срастания с поместьями, по мере расшатывания социально-политической ситуации в XVI в. достоверность писцовых книг падает.118 При этом Г.В. Абрамович отмечал неодинаковость погрешностей писцового дела в разные периоды создания писцовых книг. Если до 60-х годов XVI в. эти погрешности были незначительны, то в 70-х годах число их увеличивается, и в отношении писцовых книг этого периода необходимо проводить проверки путем сравнения их между собой, а также с приправочными и обыскными книгами. На-
конец, при изучении материалов писцовых книг 1580-90-х годов Г.В. Абрамович предлагал не ограничиваться критической проверкой книг через другие источники, а вводить поправочные коэффициенты. Эти коэффициенты были высчитаны им самим.119
Основные выводы о достоверности писцовых книг разных эпох были повторены Г.В. Абрамовичем при написании методических глав коллективного труда по аграрной истории Северо-Запада России.120 Оценивая переписи конца XV - начала XVI в., он признал их вполне достоверными на том основании, что они являлись не только кадастровыми документами, а фиксировали и объем землевладельческих прав вновь испомещенных в Новгородской земле дворян и детей боярских и их доходы.121 В издании, посвященном аграрной истории Новгородских пятин в XVI в., Г.В. Абрамович также подтвердил свои выводы о снижении достоверности писцового материала по мере приближения к концу века.122
В начале 1960-х годов со своей интерпретацией писцового счета выступил А.Л. Шапиро. Изучая проблему сопоставимости данных различных кадастров Русского государства XVII-XIX вв., он предложил, следуя дореволюционной историографической традиции, считать неодинаковым значение, вкладываемое в одни и те же понятия (единицы учета) разновременных писцовых книг.123 Развивая эту идею, А.Л. Шапиро работал над интерпретацией различных окладных и хозяйственных единиц, в частности применительно к переписи рубежа XV-XVI вв.124
Позже при подготовке первого тома «Аграрной истории Северо-Запада России» Александр Львович значительно расширил спектр интересующих его вопросов, связанных с достоверностью писцовых книг и адекватностью прочтения их терминологии. Причем эти вопросы он частично рассмотрел сам, а частично перепоручил в качестве руководителя авторского коллектива другим авторам. А.Л. Шапиро и другие авторы «Аграрной истории» проявили особый интерес к терминологии писцовых книг. Главным вопросом, по их мнению, было определение содержания терминов: «люди», «обжа», «коробья» и «четверть». Основную группу терминов рассмотрел сам А.Л. Шапиро. Только в отношении одного термина писцовых книг - «людей» высказался Т.И. Осьминский. Изучив имеющиеся взгляды на «людей» писцовых книг, он предложил считать этот термин вполне устойчивым во всех переписях и обозначающим женатых мужчин.125 Исключение составили упоминания «людей» в «старом письме» писцовых книг рубежа XV-XVI вв. по Шелонской пятине, в отношении которых вопрос об определении статуса остается дискуссионным.126
Изучение же кадастровой терминологии А.Л. Шапиро стало важной вехой в осмыслении достоверности информации писцовых книг. Как уже отмечалось, историографические оценки его в отношении предшествующих исследователей писцовых книг носили функциональный характер. Он активно использовал наработки исследователей конца XIX в. и особенно начала XX в. Вслед за ними А.Л. Шапиро, рассматривая окладные единицы, считал, что они подвержены изменению во времени.
Он представил свой вариант решения проблемы эволюции обжи от условной окладной единицы в момент присоединения Новгорода к Москве к вполне устойчивой, основанной на обложении точно зафиксированной пахотной площади в первой половине XVI в.127 В связи с этим встал вопрос о размерах этих площадей, выражавшихся, по всеобщему мнению, в коробьях посева и копнах покосов. Особенно большое сомнение вызывала возможность прочтения термина коробья.128 А.Л. Шапиро согласился с традиционным решением: коробья - условная единица, обозначающая площадь, на которую высевается коробья ржи. Однако он ввел небольшую поправку: коробья - это 0,8-1 де-
сятина в одном поле. Следовательно, при трехпольном севообороте под коробьей ржи писцовых книг подразумевалось 2,4-3 десятины в трех полях.129 Те же взгляды высказывались им и позже, при этом подразумевалось, что учету подлежат только земли, включенные в трехпольный севооборот, а подсека оставалась неучтенной.130
В дальнейшем коробья, как и обжа, формализуется, становясь не зависимой от реального высева единицей площади. К моменту замены ее «севной» четвертью (0,5 ко-робьи) в 1570-1580-е годы она представляла собой только единицу площади. Наконец, сама же «севная» четверть, фигурировавшая в конце XVI в., уже значительно отличалась от четверти как меры сыпучих тел131.
Кажется странным, что авторы «Аграрной истории» не уделили никакого внимания такой мере учета земельных угодий, как «копна». А.Л. Шапиро считал, что в книгах учтены не все площади покосов, поэтому ими можно пользоваться только для относительного определения количества скота в хозяйствах132.
Под руководством А.Л. Шапиро авторы «Аграрной истории» ввели еще одно новшество, позволявшее корректировать взгляды на возможности источника. Это корреляционный анализ различных данных писцовых книг.133 Хотя корреляции вычислены в отношении узкой проблемы, касающейся скорее землевладения, чем землепользования, введение такого метода знаменательно. В целом источниковедческие оценки и нововведения А.Л. Шапиро служили формированию фундаментального систематизированного подхода к данным писцовых книг.
В следующем по времени издании «Аграрной истории», посвященном Псковской земле и Русскому Северу, А.Л. Шапиро и другие авторы, как и в предыдущем томе, практически не отступали от общего принципа хронологического разграничения переписей. При этом они оставляли за собой право внесения местных поправок как в оценке достоверности, так и метрологии источника.134
Стоит обратить внимание на тот факт, что А.Л. Шапиро поддержал разработки Г.В. Абрамовича в отношении динамики достоверности текстов писцовых книг, но не согласился с предложением о введении в отношении переписей 1580-90-х годов поправочных коэффициентов. Видимо, это связано с более осторожным отношением (в том числе и самого Г.В. Абрамовича) к данным конкретных переписей. Констатируя существование неучтенных угодий, они признавали свои статистические расчеты ориентировочными, не внося, однако, в них никаких корректив.135
В то же время при анализе конкретных материалов писцовых книг разных переписей по отдельным пятинам авторы «Аграрной истории» иногда отступали на позиции сплошного некритического статистического анализа: например, в подсчете запашных и сенокосных площадей, а также при обработке практически всех данных писцовых книг 80-90-х годов XVI в.
В заключение следует отметить, в первую очередь, следующие достижения А.Л. Шапиро: это разработка позитивной (а не оценочной) историографии, служащей основанием для создания источниковедческого инструментария; практическое использование схемы корректировки данных разных переписей, принадлежащей Г.В. Абрамовичу; формирование модели адекватного перевода терминологии писцовых книг.
Итак, в истории источниковедения писцовых книг Московского государства конца ХУ-ХУ1 вв. необходимо выделить три этапа становления критического отношения к этому источнику:
1. XIX в. - спор о возможности использования материалов писцового дела вообще.
2. Начало XX в. - конкретизация подходов к различным категориям данных, которые можно использовать в исследованиях, и поиск методов их применения.
3. Середина XX в. - поиск методов использования всех материалов писцовых книг. Именно на этом этапе ведущая роль в создании новых источниковедческих моделей принадлежала А.Л. Шапиро.
Стоит отметить и сохранение на протяжении всех трех периодов иллюстративного метода использования этих материалов в некритическом отношении к ним. Более того, развитие экспериментальных методов в обработке писцовых книг часто не влияло на сохраняющиеся традиционные, восходящие к приемам XIX в. методы работы с этим источником. Подобный разрыв, по нашему мнению, можно преодолеть путем привлечения данных географии и внедрения «географического» подхода к источнику. Их эффективность связана с тем, что историко-географический анализ позволяет свести воедино данные нескольких наук и выделить наиболее адекватные формальные методы обработки исходного материала.
1 Аграрная история Северо-Запада России. Вторая половина XV - начало XVI в. / Рук. авт. коллектива А.Л. Шапиро. Л., 1971 (в дальнейшем - АИСЗР I).
2 Кочин Г.Е. Писцовые книги в буржуазной историографии // Труды историко-археографического института. Т. XVII. Проблемы источниковедения. М.; Л., 1936. Вып. 2. С. 145-186.
3 Там же. С. 146, 154.
4 Тараканова-Белкина С.А. Боярское и монастырское землевладение в Новгородских пятинах в домосковское время. М., 1939. С. 13; КиселевЕ.А. Проблема достоверности писцовых книг в дореволюционной и советской исторической литературе //Проблемы истории СССР. М., 1977. Вып. VI. С. 40-58.
5 Кочин Г.Е. Писцовые книги... С. 184-186.
6 Киселев Е.А. Указ. соч. С. 40-58.
7 Там же. С. 54.
8 Петухов В.И. Материалы писцовых книг в исторической литературе XVIII - начала XIX вв. // Археографический ежегодник за 1962 год (К 70-летию академика М.Н.Тихомирова). М., 1963. С. 192-196.
9 Витое М.В. Историко-географические очерки Заонежья XVI-XVII вв. Из истории сельских поселений. М„ 1962. С. 21-40.
10 Шапиро А.Л. Задачи исследования. Методика обработки материала. Терминология и метрология писцовых книг // АИСЗР I. С. 7-10; 20-52.
" Шапиро А.Л. Русская историография с древнейших времен до 1917 года. М., 1993. С. 709-712.
12 Кочин Г.Е. Писцовые книги... С. 148-152; Петухов В.И. Указ. соч. С. 193-196.
13 Лаппо-Данилевский А. С. Организация прямого обложения в Московском государстве со времени смуты до эпохи преобразований // Зап. историко-филолог. С.-Петерб. ун-та. СПб., 1890. Т. XXIII.
14 Там же. С. 204-215.
15 Милюков П.Н. Спорные вопросы финансовой истории Московского государства. [Рец. на:] Лаппо-Данилевский A.C. Организация прямого обложения в Московском государстве со времен смуты до эпохи преобразований. СПб., 1892. С. 105.
16 Дьяконов М.А. [Рец. на:] Милюков П.Н. Спорные вопросы финансовой истории Московского государства. [Рец. на:] Лаппо-Данилевской A.C. Указ. соч. // ЖМНП. СПб., 1893. Август. Часть 288. С. 204.
17 Милюков П.Н. Указ. соч. С. 35—41.
18 Дьяконов М.А. 1) Из истории крестьянского прикрепления / /ЖМНП. СПб., 1893. Июнь. Ч. 287. С. 363;
2) Очерки из истории сельского населения в Московском государстве (XVI-XVII вв.). СПб., 1898. С. 30-31;
3) [Рец. на:] Сергеевич В.И. Древности русского права. Т. III. Землевладение - Тягло - Порядок обложения //ЖМНП. СПб., 1904. Июль. Ч. 354. С. 138.
19 Дьяконов М.А. [Рец. на:] Милюков П.Н. Указ. соч. С. 207.
20 Миклашевский И.Н. К истории хозяйственного быта Московского государства. Ч. 1. Заселение и сельское хозяйство южной окраины XVII века. М., 1894.
21 Дьяконов М.А. [Рец. на:] Милюков П.Н. Указ. соч. С. 204-205.
22 Лаппо-Данилевский A.C. Указ. соч. С. 1-18, 179-318; Милюков П.Н. Указ. соч. С. 17-24, 52-76; Дьяконов М.А. [Рец. на:] Лаппо-Данилевский A.C. Указ. соч. // ЖМНП. СПб, 1890. Август. Ч. 270. С. 377-378; Дьяконов М.А. [Рец. на:] Милюков П.Н. Указ. соч. С. 210.
23 Ключевский В.О. Отзыв на исследование Н.Д. Чечулина «Города Московского государства в XVI веке» // Соч. М, 1959. Т. VIII. С. 184-222.
24 Чечулин Н.Д. Города Московского государства в XVI веке. СПб, 1889.
25 Ключевский В.О. Отзыв на исследование Н.Д. Чечулина... С. 186-188.
26 Там же. С. 187.
27 Рожков H.A. К вопросу о степени достоверности писцовых книг //Древности. Труды археографической комиссии. М, 1898. Т. 1. Вып. 2. С. 185-200.
28 Там же. С. 186-194.
29 Там же. С. 194.
30 Ключевский В.О. Отзыв на исследование Н.Д. Чечулина... С. 187.
31 Рожков H.A. К вопросу о степени достоверности... С. 191.
32 Там же. С. 187-193.
33 Там же. С. 198.
34 Кочин Г.Е. Писцовые книги... С. 169; Тараканова-Белкина С.А. Указ. соч. С. 13; Мерзон А.Ц. Писцовые и переписные книги XV-XVII вв.: Учебное пособие по источниковедению истории СССР. М, 1956. С.З; Киселев E.H. Указ. соч. С. 44.
35 Ключевский В.О. Отзыв о исследовании H.A. Рожкова «Сельское хозяйство Московской Руси в XVI веке» //Соч. М„ 1959. Т. VIII. С. 368-389.
36 Рожков H.A. Сельское хозяйство Московской Руси в XVI в. М, 1899.
37 Шапиро A.JI. Русская историография... С. 710.
38 Ключевский В О. Отзыв на исследование H.A. Рожкова... С. 383.
39 Там же. С. 370.
40 Там же. С. 372.
41 Там же. С. 370.
42 Чечулин Н.Д. Указ. соч.; Владиславлев В.М. Обжа //ЖМНП. СПб. Август. Ч. 282. С. 223-241; Никитский А.И. История экономического быта Великого Новгорода. М, 1893; Jlanno И.И. Тверской уезд в XVI веке. Его население и виды земельного владения (Этюд по истории провинции Московского государства). М, 1894.
43 Древности русского права. Т. III. Землевладение - Тягло - Порядок обложения / Подг. В. Сереевичем. СПб, 1911.; Помяловский М.И. Очерки по истории Новгорода в первый век Московского владычества // ЖМНП. СПб, 1904. Июль, август. Ч. 354. С. 94-135.
44 Архимандрит Сергий (Тихомиров). 1) Новгородский уезд Вотской пятины по писцовой книге 1500 г. Историко-экономический очерк // Чтения в ОИДР. М,1899. Кн. 4 (191). С. 1-119; 2) Черты церковноприходского и монастырского быта в писцовой книге Водской пятины 1500 года (В связи с общими условиями жизни). СПб, 1905; Сташевский Е.Д. Опыт изучения писцовых книг Московского государства XVI в. Вып. I. Московский уезд. Киев, 1907.
45 Киселев Е.А. Указ. соч. С. 46—48; Назаров В.Д. Проблемы феодального землевладения в трудах академика С.Б. Веселовского // Советская историография аграрной истории СССР (до 1917г.). Кишинев, 1978. С. 212-230.
46 Веселовский С.Б. Сошное письмо ( Исследование по истории кадастра и посошного обложения Московского государства ). М, 1915. Т. 1. С. 78-173, 563-565.
47 Посильность по С.Б. Веселовскому - совокупность всех тяглых сил хозяйства (Веселовский С.Б. Указ. соч. Т. I. С. 79).
48 Ключевский В О. Отзыв на исследование H.A. Рожкова... С. 370.
49 Веселовский СБ. Указ. соч. Т. I. С. 86-87.
50 Витое М.В. Приемы составления карт поселений XV-XVII вв. по данным писцовых книг (на примере Шунгского погоста Обонежской пятины) // Проблемы источниковедения. М, 1956. Т. 5. С. 239.
51 Андрияшев A.M. Материалы по исторической географии Новгородской земли. Шелонская пятина по писцовым книгам 1498-1576 гг. I. Списки поселений // Чтения в ОИДР. М, 1914. Кн. 3 (250).
52 Там же. С. XI-XII.
53 Там же. C.XVII.
54 Там же. С. XLI-XLIII.
55 См, напр.: Архимандрит Сергий (Тихомиров). Черты...; Нордман H.H. Статистический метод в исследованиях древнерусского хозяйственного быта // Труды студентов эконом, отд. С.-Петерб. политехи.
ин-та. № 2. СПб., 1909; Кауфман A.A. Предисловие. Статистические итоги // Новгородские писцовые книги в статистической обработке. Т. I. Погосты и деревни Шелонской пятины по письму 1498-1501 гг. Пг., 1915. С. 1-50; ГневушевА.М. Очерки экономической и социальной жизни сельского населения Новгородской области после присоединения Новгорода к Москве. Киев, 1915. Т. I.
56 АИСЗР I. С. 7.
57 Витое М.В. Историческая география... С. 32-39.
58 Нордман H.H. Статистический метод... С. 15-17; Кауфман A.A. К вопросу о приемах историко-экономического изучения писцовых книг //Русский исторический журнал. Пг., 1917. Кн. 3-4. С. 150; Веретенников В.И. К вопросу о методологических приемах при разработке цифрового статистического материала//ЖМНП. СПб., 1912. Январь. Часть XXXVII. С. 124-125; Гневушев A.M. Статистический метод при обработке писцовых книг Московского государства // Научный исторический журнал / Под ред. Н.И. Кареева. СПб., 1914. Т. II. Вып. 3. С. 29.
59 Кауфман A.A. К вопросу о статистическом методе в историко-экономических исследованиях // Там же. СПб., 1913. Т. I. Вып. 1. С. 34-39; Гневушев A.M. Статистический метод... С. 17.
60 Нордман H.H. 1) Статистический метод... 85 е.; 2) Географическое положение погостов-округов Шелонской пятины по писцовым оброчным Новгородским книгам 1498 г. // Известия ИРГО. СПб., 1908. Т. LXIV. Вып. VIII. С. 529-592.
61 Нордман H.H. Статистический метод... С.8-9.
62 Там же. С. 85; Нордман H.H. Географическое положение... С. 532.
63 Кауфман A.A. Отзыв о сочинении H.H. Нордмана «Статистика в русской истории. Опыт статистической обработки писцовых Новгородских оброчных книг около 1498 года» (рукопись) // Отчет о пятьдесят третьем присуждении наград графа Уварова. СПб., 1912. С. 55-177.
64 Там же. С.72-75; Предисловие. С. 15, 19.
65 Там же. С. 59-60; Нордман H.H. К вопросу о статистическом методе... С. 11-23.
66 Нордман H.H. Отзыв о сочинении... С. 59.
67 Там же. С. 80; Предисловие. С. 12-13; К вопросу о статистическом методе... С. 23-24.
68 Нордман H.H. К вопросу о статистическом методе... С. 34-39.
69 Там же. Предисловие. С. 12.
70 Нордман H.H. 1) Отзыв о сочинении... С. 88-159; 2) К вопросу о статистическом методе... С. 25-29; Предисловие. С. 14-34.
71 Веретенников В.И. Указ. соч. С. 121-126.
72 Там же. С. 136.
73 Кауфман A.A. Отзыв о сочинении... С. 76-77.
74 Там же. С. 157.
75 АИСЗР I. С. 30, 38.
76 Там же. С. 7.
77 Там же. С. 31.
78 Кауфман A.A. 1) Отзыв о сочинении...С. 93-95; 2) К вопросу о приемах историко-экономического изучения писцовых книг. С. 160.
79 Шапиро A.JI. 1) [Рец. на:] Вопросы экономики и классовых отношений в Русском государстве ХП—XVII веков. Труды Ленингр. отд. ин-та истории АН СССР. Вып. 2 / Под ред. И.И. Смирнова (отв. ред.), С.Н. Валка, Г.Е. Кочина и Н.Е. Носова. М.; Л., 1960 // Вопросы истории. М., 1961. № 12. С. 142-148; 2) О подсечном земледелии на Руси в XIV-XV вв. // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы 1963 г. Вильнюс, 1964. С. 121-131.
80 АИСЗР I. С. 94, 348-349.
81 Новожилов А.Г. Проблема перехода к интенсивным системам землепользования в аграрной истории средневековой России // Мавродинские чтения. 2004. Актуальные проблемы историографии и исторической науки: Материалы юбилейной конференции, посвященной 70-летию ист. ф-та С.-Петерб. гос. ун-та / Под ред. А.Ю. Дворниченко. СПб., 2004. С. 276-278
82 Гневушев A.M. Статистическая обработка Новгородских писцовых книг в статистическом семинарии Петроградских Высших женских курсов // Изв. Петрогр. политехи, ин-та императора Петра Великого. Пг., 1915. Т. XXIV. С. 308.
83 Гневушев A.M. Статистический метод... С. 17.
84 ГневушевА.М. Очерки экономической и социальной жизни сельского населения Новгородской области... Т. I. Ч. I. С. 24.
85 Там же. С. 1-2, 14-16.
86 Гневушев A.M. Статистическая обработка... С. 308.
87 Кауфман A.A. К вопросу о приемах... С. 146-149, 168-169.
88 Кауфман A.A. К вопросу о статистическом методе... С. 25; Предисловие. С. 13.
89 Кауфман A.A. Отзыв о сочинении... С. 89.
90 Гневушев A.M. Статистический метод... С. 27-29.
91 Веселовский С.Б. Указ. соч. T. I. С. 4, 339-346, 359.
92 Кауфман A.A. 1) Предисловие. С. 34—43; 2) К вопросу о приемах... С. 184.
93 Кочин Г.Е. Писцовые книги... С. 145-186.
94 Там же. С. 185.
95 Там же. С. 167-169.
96 Кочин Г.Е. Сельское хозяйство на Руси в период образования Русского централизованного государства конец XIII - начало XVI в. М.; Л, 1965.
97 Абрамович Г.В. К вопросу о степени достоверности писцовых книг XVI в. и методике ее установления //Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы 1971 г. Вильнюс, 1974. С. 31.
98 Тараканова-Белкина С.А. Указ. соч. С. 12-13.
99 Абрамович Г.В. К вопросу о степени достоверности... С. 31-32.
100 Перельман. С. 128.
101 Кауфман A.A. Предисловие. С. 12.
102 Мерзон А.Ц. Писцовые и переписные книги XV-XVII вв.
103 Там же. С. 4, 7, 18-19.
104 Там же. С. 20.
105 Данилова Л.В. Очерки по истории землевладения и хозяйства в Новгородской земле в XIV-XV вв. М, 1955.
106 Там же. С. 97.
107 Вернадский В.Н. 1) Общественное разделение труда и феодальная рента в Новгородской земле в XV в. // Учен. зап. ЛГПИ им. А.И. Герцена. Т. 102. Ист. ф-т / Отв. ред. H.H. Степанов. Л, 1955. С. 117-164;
2) Новгород и Новгородская земля в XV веке. Ч. I // Там же. Т. 138 / Отв. ред. H.H. Степанов. Л, 1958;
3) Новгород и Новгородская земля в XV веке. М.; Л, 1961.
108 Витое М.В. Историческая география... С. 32-39.
109 Там же. С. 32, 38-39.
110 Там же. С. 30, 78, 98-103, 131, 174-175; Витое М.В. Приемы составления карт... С. 238, 263.
111 Дегтярев А.Я. Показатели качества земли в писцовых книгах XVI в. (достоверность и методика применения) // Проблемы истории феодальной России. Сб. статей к 60-летию проф. В.В. Мавродина. Л, 1971. С. 135-140.
112 Там же. С. 136.
113 Там же. С. 138.
114 Абрамович Г.В. 1) Несколько изысканий из области русской метрологии // Проблемы источниковедения. М, 1963. T. XI. С. 370-390; 2) Новгородские переписи XV и XVI вв. и их место во внутренней политике Русского централизованного государства: Автореф. канд. дис. Л, 1964. С. 16-22.
115 Абрамович Г.В. К вопросу о степени достоверности... С. 31-42.
116 Абрамович Г.В. Новгородские переписи... С. 6-16.
117 Абрамович Г.В. К вопросу о степени достоверности... С. 31-32.
118 Там же. С. 32-38.
119 Там же. С. 41—42\ Абрамович Г.В. Об изучении писцовых книг XV-XVI вв. // Советская историография аграрной истории СССР (до 1917 г.). Кишинев, 1978. С. 251-253.
120 АИСЗР I. С. 11-16.
121 Там же. С. 16.
122 Аграрная история Северо-Запада России XVI в. Новгородские пятины / Рук. авт. коллектива А.Л. Шапиро. Л, 1974. С. 5-8 (в дальнейшем - АИСЗР II.).
123 Шапиро А.Л. Некоторые источниковедческие вопросы истории сельского хозяйства России (о сопоставлении описей XVII, XVIII и XIX вв.) // Исследования по отечественному источниковедению. Сб. статей, посвященных 75-летию проф. С.Н. Валка. М.; Л, 1964. С. 25-26.
124 Шапиро А.Л. Средневековые меры земельной площади и размеры крестьянского хозяйства в России // Проблемы отечественной и всеобщей истории. Сб. статей к 150-летию Ленингр. ун-та / Отв. ред. В.Г. Ревуненков Л., 1969. С. 59-79; АИСЗР I. С. 20—32
125 АИСЗР I. С. 17-20.
126 Новожилов А.Г. Демографические характеристики населения бассейна реки Невы и прилегающих районов в конце XV - начале XVI вв. // Университетские Петербургские чтения. Санкт-Петербург - Петроград -Ленинград. 1703-2002 / Под ред. Ю.В. Кривошеева, М.В. Ходякова. СПб., 2002. С. 33-34.
127 Там же. С. 26-29; АИСЗР I. С. 10-15.
128 Кауфман A.A. 1) Отзыв о сочинении... С. 93-94, 119-126; 2) Предисловие. С. 13; 3) К вопросу о приемах... С. 160.
129 АИСЗР I. С. 30-31.
130 Шапиро А.Л. Русское крестьянство перед закрепощением (XIV-XVI вв.) Л., 1987. С. 47—48.
131 АИСЗР II. С. 18-19.
132 Шапиро А.Л. Проблемы социально-экономической истории Руси XIV-XVI вв. Л., 1977. С. 69.
133 АИСЗР II. С. 8-9, 284, 289.
134 Аграрная история Северо-Запада России XVI века. Север. Псков. Общие итоги развития Северо-Запада / Рук. авт. коллектива А.Л.Шапиро. Л., 1978. С. 3.
135 АИСЗР II. С. 68-69, 72-74, 110, 133-135, 179-180, 218, 238, 254.
Статья поступила в редакцию 27 октября 2005 г.
