CC BY
27
Научно-технические разработки
УДК 614.8.084
В.А. Ремизов д.к.н. (АГЗ МЧС России)
ВОЗМОЖНОСТЬ ДУХОВНЫХ РИСКОВ ЛИЧНОСТИ В СОВРЕМЕННОМ КУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ: СИНЕРГЕТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
V.Remizov
POSSIBILITY OF PERSONALITY MENTAL RISKS IN MODEN CULTURAL FIELD, SYNERGETIC ANALYSES
Современная методология исследования культурных процессов в обществе базируется на синергетической эвристике — закладке новых структурных элементов в социокультурный пласт, таких как культура безопасности жизнедеятельности. Автор исследует духовные риски в терминах синергетического анализа.
Modern methodology of cultural processes investigation in society is based on synergetic heuristics. This applies to the introduction of new structural elements in sociocultural layer such as culture of life support security. Author investigates mental risks in terms of synergetic analyses.
В.А. Ремизов
В соответствии с неэквивалентными тривиальной аддитивности эвристические аспекты логистики социокультурного пространства (СКП) в сфере бытия человека находятся в состоянии перманентных изменений и развития. СКП может рассматриваться в социально-гуманитарном знании как единство «неопределенного многообразия» информационно-коммуникативных взаимодействий, основанного на синтезе трех модусов бытия: эмпирически-чувственно-го, рационально-разумного, «сверхрационально-сверхчувственного» (П.А. Сорокин); как целостная система, имеющая «идеально-реальный», «естественно-искусственный», «объективно-интерсубъектив-ный» статус (Ю.М. Резник); как специфическая синкретичность, ибо в реальности социальное и культурное тесно слиты, но не тождественны и не идентичны друг другу (В.Ж. Келле). Вместе с тем стабилизирующие элементы этой «перманентно развивающейся» системы от бифуркации в хаос и деградацию рассматриваются через понятие «параметры порядка». Они играют важную роль при прогнозировании ситуации кризиса культуры, нарастания рисков в той или иной сфере социокультурной практики, конфликтного соотношения современных процессов глобализации и регионализации, а также технологизации культурного пространства и внутренней жизни человека (личности).
Выделяются общие и специальные параметры порядка культуры, которые различаются по объему и содержанию функций, выполняемых по отношению к системе в целом. Общие параметры определяют базовые условия процессов взаимодействия между любой системой культуры и ее окружением (культурный аспект развития — показатель возможности практической мобилизации социокультурных ресурсов в процессе развития социальных систем; культуросообразность — обоснование необходимости культурного измерения всех социальных изменений, существующих на уровне смысла культуры; конфигурация культуры — определенным образом складывающаяся в том или ином обществе совокупность норм, ценностей, идеалов и их проявления на всех уровнях культуры; национально-культурный менталитет
— относительно стабильное образование, определяемое образом жизни многих поколений людей конкретного социума на конкретной территории, придающее функциональной и рациональной деятельности людей в обществе нагруженность культурными смыслами).
Специальные параметры «порядка» связаны с а) соответствием культурных инноваций запросам общества; б) активным использованием инноваций в культуре основной частью ее носителей[1]. При этом динамика культуры, с точки зрения синергетической парадигмы, тесно связана с паттернами самоорганизации и геометрии человеческого поведения, фрактальных рисунков исторических событий; индивидуальных (или социокультурных) ментальных ландшафтов; ситуаций «здесь и теперь» как мест встречи прошлого и будущего и т.д. [2].
Что же в синергетике культурной динамики связывается с «бифуркационными точками»? Одна из них возникает тогда, когда в
рамках поколения резко отвергается сумма основных (базовых) ценностей — смыслов культурного бытия людей [3]. Именно в этой связи в 90-е годы XX века Д.С. Лихачев говорил о «мутантированности» общества и о культурном хаосе (хотя и придерживался убеждения, что абсолютного хаоса быть не может), а А. С. Ахиезер анализирует понятие «культурный взрыв», «разлом в культуре» и т.д. [4]. Предельно очевидно, что трудно, а вернее, невозможно все это не называть чрезвычайными ситуациями в культурном развитии (или «факторами риска»).
Исследователи также отмечают особую роль управленческих структур как регулятивных механизмов, позволяющих поддерживать антропосоци-окультурные системы в состоянии динамического равновесия (или наоборот) через так называемый «эффект социокультурной синергии» [5]. Конечно «беспорядок», как указывает И. Пригожин, неизбежен всегда при создании нового порядка как цена за эту возможность. Однако «беспорядок» обязан быть «продуман», «просчитан», «учтен» [6]. В противном случае хаос перерастает в культурный коллапс, который уничтожает многое и ведет к деградационным временам.
Резюмируя, важно подчеркнуть, что связи социокультурного порядка устанавливаются как на основе повторяемости внешних природных событий, так и на базе стереотипных ситуаций, устойчивых процессов в обществе (обычаи, традиции, нормы взаимодействия, формы духовной активности людей), глубинных архетипов сознания (этноактивности людей), на сознания этнонациональных паттернах мышления, на установках реагирования и оценочных образцах. В результате упорядочения мир в представлениях личности выступает не как хаотический и враждебный, а наделенный смыслом, в значительной мере созданный ею самой, следовательно, познанный, близкий человеку. В этом и состоит антропологическая сущность социокультурного порядка и организации, без которых общество, культура не могли бы возникнуть, не могут развиваться [7]. Для личности это имеет особый смысл, ибо, как отмечает американский психолог А.Г. Маслоу, в шкале человеческих потребностей одной из важнейших является «потребность в безопасности, связанная с защитой индивидом своей жизненной среды в физическом и социокультурном смыслах» [8].
Однако синергетический подход продуктивен тем, что с помощью его выделяются и оборотные стороны прогресса, культурного развития. Не случайно Ю.М. Лотман в одной из своих телевизионных лекций по культуре, рассматривая искусство с синергетической позиции, выдвинул тезис об «опасности» его воздействия на социокультурные процессы.
В этом контексте культура способна порождать разного рода риски и деструкции, свидетельствующие о нарушениях баланса единства социального, культурного и природного. Обычно рассматриваются три группы современных рисков: риски «запаздывания» культурного развития, связанные с нелиней-
ностью распространения социокультурной модели информационного общества, актуализирующие проблему соответствия концентрации информационных возможностей общества наращиванию культурного потенциала; риски утраты этнокультурной идентичности, обостряемые сложностью сценариев глобализационного развития, ведущие к качественному преобразованию системы ценностей и практик культуры; риски превышения объема и роли информационных потоков, обусловленные развитием техники и технологий, способствующие как увеличению информационных ресурсов, так и росту ограничений в использовании достижений, а также связанные со стихийной самоорганизацией информационного пространства.
Основным маркером хаоса или порядка в подобной социокультурной ситуации выступает мера (или степень) согласованности между элементами системы: социум-культура. Используя физическую типологию процедур теории возмущения [9], можно ввести понятие «перенормируемость» по отношению к социуму и личности со стороны культуры (способность ограничивать число «расходимостей»). Так, к примеру, проповедуемая многими современными писателями, актерами, режиссерами допустимость ненормированной лексики (Э. Лимонов, В. Сорокин, В. Пелевин, И. Губерман, пресловутый «Шнур» и др.) оборачивается криминализацией сознания общества, что приводит к терпимости по отношению к преступности, к утрате стыда и совестливости в массовом масштабе, а в итоге к культурному «опущению» и к аморализму. Акцентуалиазация художественных обобщений на «братках» и «бригадах» оборачивается героизацией преступного мира, бандитов, уголовников.
Оправдание в общественном мнении проституции, сексуальной вседозволенности влечет за собой совращение малолетних, порождает феномен «матерей-отказниц», генерирует разгул среди молодежи «свободного» сожительства, венерических заболеваний, бесплодия; женского (что хуже всего) морального цинизма и пьянства.
Существенные риски таит в себе современный процесс культурно-духовной глобализации. Социальными проявлениями реакции на него выступают демографический и информационный «взрыв», экологический кризис, культурная экспансия и другие кризисные обострения, чреватые общественными потрясениями. [10].
Риски (ЧС), как результат культурного развития, особенно ярко проявляются на фоне «информационного взрыва». Это выражается, прежде всего, в увеличивающемся разрыве между объемом информации в обществе и возможностями отдельно взятого человека в освоении этой информации; в образовании новых информационно-коммуникативных систем, создающих виртуальные реальности, трансформирующих процессы социокультурных взаимодействий (духовно-ментальные коды и языки культуры).
Из этого можно сделать вывод о разрушенной устойчивой и целостной совокупности мыслей, ве-
Научно-технические разработки
Научно-технические разработки
рований, навыков духа, которые изменили внутреннюю картину мира, разрывают единство культурной традиции и этнического сообщества у значительной части молодежи. Чаще всего в этом сознании укореняются постмодернистские координаты: культурный и социальный плюрализм; отказ от понятия «личность» в пользу понятий «персона», «роль», «маска»; отказ от веры в прогресс в пользу возможности нового варварства; неопределенность, деканонизация,
ирония, мутантное изменение жанра, порождение неясных форм, карнавализация, перевод чувств на язык знаков и др. [11].
Вся эта размытость, неясность, непрочность мутирует в формы крайнего цинизма. Таким образом, духовные риски в культурной системе общества являются объективной реальностью. Они должны и прогнозироваться, и профилактироваться, и должна вестись работа по их демпфированию.
Литература
1. Буданов В.Г. Синергетика событийного языка в науке и культуре // Синергетика: Труды семинара. Т.3. Материалы «круглого стола» «Самоорганизация и синергетика: идеи, подходы и перспективы». — М., 2000.
- С. 191-192.
2. Князева Е.Н. Синергетический вызов культуре // Синергетическая парадигма: Многообразие поисков и подходов. — М., 2000. — С. 248.
3. Бранский В.П., Пожарский С.Д. Социальная синергетика и акмеология: теория самоорганизации индивидуума и социума. — СПб., 2001.
4. Лихачев Д.С. Рождение нового через хаос // Полярность в культуре (Приложение к альманаху Канун. — СПб., 1996. — С. 10
5. Синергия культуры: Труды всероссийской конференции. — Саратов, 2002. — С.352.
6. Пригожин И., Стенгерс И. Время, хаос, квант: Крещение парадокса времени / Пер. с англ. — М., 1994. — С. 57
7. Капица С.П., Курдюмов С.П., Малинецкий Г.Г. Синергетика и прогнозы будущего. — М., 1997; Флиер А.Я. Культурогенез. _-М., 1995.
8. Маслоу А.Г. Дальние пределы человеческой психики. — М., 1997. — С. 102.
9. Буданов В.Г. Синергетика событийного языка в науке и культуре // Синергетика: Труды семинара. Т.3. Материалы «круглого стола» «Самоорганизация и синергетика: идеи, подходы и перспективы». — М., 2000. — С. 191-192.
10. В России, например, это вызвало волну этнофобии. Целый ряд социологических центров зафиксировали появление маркера «свои» — «чужие». До 70 % в опросах «чужими» называют чеченцев, до 50%
— цыган (2002 г.) // Независимая газета. — 2003., 14 октября. — С. 11.
11. Козлова Н.Н. Среда человеческого существования в эпоху постмодерна // Высшее образование в
России. — 1997. — № 4. — С. 117.
