CC BY
29
Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. / В.И. Даль. Т. 3. М., 1998.
Мелетинский, Е.М. Миф и сказка / Е.М. Мелетинский // Фольклор и этнография. Л., 1970.
Пропп, В.Я. Русская сказка / В.Я. Пропп. М., 2005.
Пропп, В.Я. Фольклор и действительность / В.Я. Пропп // Рус. лит. 1963. № 3. С. 62 - 84.
Фрейденберг, О.М. Поэтика сюжета и жанра / О.М.Фрейденберг. М., 1997.
Шинкаренко, В.Д. Смысловая структура социокультурного пространства. Миф и сказка / В.Д. Шинкаренко. М., 2005.
Источники
А1 - Афанасьев, А.Н. Народные русские сказки: в 3 т. / А.Н. Афанасьев. М., 1984 - 1985.
А2 - Народные русские сказки А.Н. Афанасьева. Л., 1983.
Сб. - Русские народные сказки / сост., вступ. ст. и прим. В.П. Аникина. М., 1985.
С.А. ПАНКРАТОВА ( Санкт-Петербург)
ВОЗМОЖНО ЛИ ПРЕДСКАЗАТЬ МЕТАФОРИЧЕСКИЙ ВЫБОР? КОГНИТИВНО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОБОСНОВАНИЯ
Рассматривается метафора как когнитивно семантический инструмент. Метафора способна пролить свет на образно-интуитивные механизмы творческого мышления, восполняя пробелы в процессе логически-рационального познания, что открывает возможность описания концептуальных абстракций с выходом за пределы сложившихся прототипных метафорических моделей.
Научный интерес к метафоре - понятию, известному в науке вот уже две с половиной тысячи лет (Аристотель 1927), не угасает и в наши дни. Напротив, интерес к метафоре как мыслительному механизму возрастает в связи с новыми когнитивными исследованиями. Главной тенденцией начала XXI в. считается постепенный отход от воззрений на метафору
как на второстепенную по своей роли риторическую фигуру, своего рода «продукт» субъективного восприятия и отражения мира творческой личностью, во многом непредсказуемый и непрогнозируемый. Новизна когнитивно-семантического подхода состоит в том, что интеграция психологических и лингвистических данных заставляет взглянуть на метафору как на универсальный и прогнозируемый механизм концептуализации новых онтологических явлений по аналогии с уже сложившейся системой понятий. Обширный круг литературы по метафоре свидетельствует о большой степени разработанности проблемы (библиография насчитывает около четырех тысяч работ, однако изучение актуальных в наши дни когнитивных аспектов метафоры находится в самом начале). Цель статьи - осветить значимость прежде не так активно разрабатываемой (по сравнению с назывной, информативной и эмотивной функциями), поддающейся прогнозу и предсказанию эвристической, познавательной функции метафоры.
Если обратиться к истории метафоры, станет очевидной эволюция представлений о ней, идущая от концепции скрытого сравнения, через аномальный подход и теорию взаимодействия к когнитивной теории метафоры, определяющей ее как способ существования лексики гипотетических пространств, «невидимых миров» человеческого сознания и подсознания. Практически с начала осмысления самого явления метафоры долго преобладало убеждение о ее нелогичной, творческой природе. Кажущаяся беспредельность (варьирующаяся от исключительно важного до тривиального) мира ассоциаций и представление о метафоризации как о смутном, нелогичном, непредсказуемом по своему характеру процессе препятствовали формулировке типового семантического алгоритма метафорического выбора. Языковая совокупность метафор представлялась как бессистемный хаос, на субъективность и случайность которого обращали внимание сторонники аномального подхода (А. Ричардс, М. Бирдсли), отмечавшие, что, совмещая несовместимые обозначаемое и обозначающее неисчислимым множеством разных способов, метафора тем самым «предицирует противоречие».
© Панкратова С.А., 2008
Однако идея полной произвольности вторичной номинации подвергнута критическому пересмотру в лингвистических исследованиях последних десятилетий, авторы которых приходят к выводу о зависимости метафорического выбора от объективных свойств участвующих в этом процессе денотатов, что, в свою очередь, открывает возможность интерпретировать косвенную номинацию как структуру предсказуемую, поддающуюся формальнологическому прогнозу (Н.Д. Арутюнова,
В.Г. Гак, М.В. Никитин, Г.Н. Склярев-ская, В.Н. Телия).
В подтверждение этого положения приводятся следующие аргументы. Действительно, еще не окрепшее для формул, но утверждаемое в творчестве глубинное сродство вещей, составляющее творческий аспект метафорического выбора, наиболее очевидно в индивидуально-авторской метафоре. Однако создающие впечатление непредсказуемости метафорического выбора авторские метафоры, содержащие черты индивидуального мировосприятия, являются такой же принадлежностью общеязыковой системы, как и языковые метафоры, основанные на объективированных ассоциативных связях. Индивидуально -авторские метафоры лишь более полно выявляют универсальный процесс сими-ляции, поиска сходного в общем и многообразном, который представляет собой один из базисных механизмов восприятия сознанием внешнего мира.
Исследование когнитивных механизмов метафорического выбора основывается на положении о принципиальной возможности объективного объяснения метафоры, а также на возможности выявлять свойства объектов и коннотации слов и принципиальной разрешимости споров об основании тех или иных метафор. Действительно, механизм симиляции универсален в том смысле, что не только творческий, но и любой человек способен связать между собой любые две единицы лексикона. А всеобщий и обязательный характер метафорического миропонимания обусловлен одинаковым для всех людей механизмом восприятия реалий объективного мира, обусловленным деятельностью «... биологически одинаковой у всех людей» аффективной нервной системы (Osgood 1963: 320) и общим «... запасом обиходно-
практических, наглядно-опытных знаний» (Зыцарь 1984: 28 - 30). В семантическом аспекте объективное основание для аналогического сближения абстрактных и конкретных концептов содержится не в характеристике эмоционально-оценочного восприятия, а в онтологической природе конкретных концептов, признаки которых «тождественны по своей физической природе» (Никитин 1996: 274).
Путь установления объективных оснований метафорического выбора складывается из нескольких шагов, первым из которых оказывается согласование самих терминов. Так, взамен лингвистического термина «метафора» (неявно объединяющего стилистико-риторические аспекты самого процесса и его результат) и психологического термина «ассоциирование» (имплицирующему простую связку «стимул>ре-акция») был предложен термин «метафорический выбор» - исследуемый в русле интегративного подхода к языку когнитивно-семантический механизм, интегрирующий полученные как естественнонаучными методами (наблюдение и эксперимент) когнитивные данные о психологических процессах ассоциирования, так и семиотическими методами (языковое моделирование) уже зафиксированные в словарях и художественной литературе данные о семантических процессах вторичной номинации.
Следующей задачей было уточнить имена основных участников метафориза-ции (главный субъект и прилагаемая к нему система имплицируемых признаков вспомогательного субъекта), разнообразно поименованных в лингвистической литературе: референт/коррелят, тема/контейнер, рамка/фокус, источник/цель, донор/акцептор, содержание/оболочка (Телия 1981: 221). Для выявления объективных оснований метафорического выбора его участники должны рассматриваться с позиции содержащихся в их смысловой структуре признаков (объективных, присущих их денотатам или приписываемых, субъективных). В таком ракурсе это, с одной стороны, недостаточно познанный абстрактный концепт, не имеющий материального денотата (лат. 'ехр!апапз', 'ехрИсапС' - объясняемое) и, с другой стороны, объясняющий его системой своих импликаций конкретный концепт, соотносимый со словом
с конкретным, предметным значением (лат. 'explanandum' - объясняющее). Результатом метафорического выбора является когнитивная модель - языковое средство концептуализации и упорядочения реальности, обладающее гибким, изменяемым по мере роста человеческого опыта каркасом, на который «нанизываются» различные по степени детализации и объему вербальные единицы.
Достижения когнитивной психологии, данные многочисленных ассоциативных экспериментов помогли обозначить приоритетную сферу метафорического выбора - это термины родства, обозначения частей тела и природных явлений, которые первыми усваиваются человеком и принадлежат к ядру лексикона. В результате нашел когнитивное подтверждение фундаментальный для лингвистики тезис об антропоцентризме языка (Ульман 1970: 253). Теперь это перспективное направление активно разрабатывается кор-пореальной, телесной (лат. 'corpus' - тело) семантикой (Ruthrof 2000), утверждающей, что сознание и язык основаны на телесном базисе, а устройство понятийного мира человека и семантики естественного языка обусловлено биологической природой человека.
То, что подается как новое в когнитивных исследованиях, возможно семантически объяснить в механизме признакового конструирования - это «вычерпывание» признаков из конкретной семантической области и предицирование их абстрактному денотату (Никитин 1979, 1983, 1996), при этом через систему импликаций открывается доступ к содержанию всего фрейма конкретной семантической сферы. Чтобы выйти на новый, объективный и вместе с тем цельный, системный уровень объяснения механизмов метафорического выбора, необходимо определить, что общего у различных семантических сфер. Этим общим является структура организации знаний, или фрейм, по-разному заполненный конкретной лексикой, но стандартно включающий структурные слоты (субъект, объект, место и инструменты), динамичные слоты (предикаты начала, содержания, конца и результата действия) а также слоты, описывающие качественные характеристики действия.
Главным достижением исследования эвристической значимости метафориче-
ского выбора на материале 16 ведущих предметных сфер английского языка (строительная, книжная, текстильная, финансовая, дорожная, военная, мореплавательная, законодательная, научная, механическая, промышленная, живописная, антропоцентрическая, биологическая, стихийная или природная) стало определение объективной, не случайной относительно общего знания основы метафорического выбора (LDCE; LDELC; SOED). Как оказалось, сам состав элементов предметной семантической сферы определяет приоритеты в описании абстрактного концепта, усиливая наиболее разработанные компоненты смысла и ослабляя, редуцируя менее значимые. То, что в разных областях преобладают определенные типы признаков, возможно передать графически - доминирующими в метафорическом выборе оказываются то структурные ^’, то динамичные ^’, то качественные ^’ семантические признаки. Приведем примеры.
1. Если выбраны строительная, книжная, текстильная или финансовая семантические сферы, богатые структурными ^’-признаками, то речь в метафорическом описании абстрактного концепта пойдет о том, как он устроен. Структурные признаки доминируют в таких прототипных моделях, как СОЗНАНИЕ > СТРОЕНИЕ, ЗНАНИЯ > КАТАЛОГ, ТЕКСТ > ТКАНЬ и ЗНАНИЯ > КАПИТАЛ.
2. Если избраны дорожная, военная, мореплавательная или законодательная семантические сферы, в которых богато представлены динамичные признаки ^’, то в метафорическом описании абстрактного концепта речь, скорее всего, пойдет о вариантах развития ситуации, о том, как он действует. Динамичные признаки доминируют в таких прототипных моделях, как ПОЗНАНИЕ > ПУТЬ, СПОР > ВОЙНА, СПОР > МОРЕПЛАВАНИЕ и ЛОГИКА > ЗАКОН.
3. Если избраны научная, механическая, промышленная или живописная семантические сферы, в которых наиболее разработаны качественные признаки ^’, то в метафорическом описании абстрактного концепта речь пойдет о том, как он качественно изменяется. Качественные признаки доминируют в таких прототипных моделях, как МЫШЛЕНИЕ > ХИМИЧЕСКИЙ (ФИЗИЧЕСКИЙ) ПРОЦЕСС, МЫШ-
ЛЕНИЕ > МЕХАНИЗМ, ОБЩЕСТВО > ФАБРИКА и СОЗНАНИЕ > КАРТИНА.
4. Если избраны антропоцентрическая, биологическая, стихийная или природная
семантические сферы, в них ведущими являются все типы оснований метафорического выбора - как структурные ^’, так и динамичные ^’ и качественные ^’, что позволяет одновременно говорить и об устройстве, и о действиях, и об изменениях абстрактного концепта, отвечать на вопрос «Какова причина (происхождение) такой структуры, действий и изменений?». В результате установлено, что последний тип когнитивных моделей, объясняющий все возможные аспекты концептуальных абстракций, обладает наиболее мощным характеризующим потенциалом. Так именно на когнитивно-семантическом уровне был доказана ведущая роль принципа антропоцентризма в языке и метафорическом выборе. Человек выбирает то, что лучше знает. А лучше всего мы знаем себя!
Все вышесказанное подводит к мысли об универсальности, доминировании в метафорическом выборе антропоцентрических, естественных когнитивных моделей. Они позволяют не только более глубоко осмыслить суть концептуальных абстракций, но также превосходят иные модели по широте охвата. Так, в отличие от других семантических сфер, практически все типы концептуальных абстракций (идеи, творчество, язык, общество, история) осмысливаются как живые существа. К примеру, в философии бытует когнитивная модель ИДЕИ > ЖИВЫЕ СУЩЕСТВА, а творчество рассматривается как рождение, рост и созревание в сознании новых образов и переживаний (А.Бергсон, Ф.Диль-тей, Л.Клагес, Г.Риккерт). В сравнительно-историческом языкознании утвердилась когнитивная метафора ЯЗЫК > ЖИВОЕ СУЩЕСТВО, в рамках которой язык рассматривается как сущность, обладающая семейным сходством (Л.Виттгенштейн) и проходящая стадии становления, развития и распада языковых форм. В органической социологии начала XX в. (А.Сен-Си-мон, Г.Спенсер, И.С.Кон) ведущую роль играет когнитивная модель ОБЩЕСТВО > ЖИВОЕ СУЩЕСТВО, согласно которой общество рассматривается как живое существо, у которого роль кровообращения играет торговля, функцию головного мозга исполняет правительство, экономическая жизнь сравнивается с обменом веществ,
а социальные конфликты сравниваются с глобальными конвульсиями (Э.Тоффлер). Общество, вырастая в цивилизацию, проходит стадии возникновения, роста, надлома и разложения (А.Тойнби). Так на когнитивном (исконный антропоцентризм человеческой психики) и семантическом уровнях (доминирование структурных ^’-, динамичных ^’- и качественных ^’-типов оснований) подтверждается приоритет естественных, природных когнитивных моделей осмысления концептуальных абстракций.
В наше время многократного ускорения темпов развития информационных технологий, темпов научного развития и культурного творчества трансформируется сам способ мышления и познания мира. Человек разумный превращается в человека информационного. На языковом уровне это проявляется в смене познавательных установок, характерных для целых эпох. «... Общество не выживет, если не перейдет от эпохи просвещения и эрудиции второго тысячелетия (с его лозунгом “Знание - сила”) к эпохе интеллекта третьего тысячелетия с лозунгом “Мышление - могущество”» (Войтов 2005: 74). Теперь интеллектуальный прогресс сказывается не в простом наращивании объема знаний, а в развитии мыслительных способностей, в дополненном интуитивнотворческими методами логико-диалектическом освоении обществом механизмов мышления, в том числе и творческих в своей основе механизмов метафорического выбора. На метафорическом уровне это отличие предстает как оппозиция финансовой когнитивной модели сознания как некоего накопительного банка, которой противостоит метафора живого, творческого познания, естественность которой определяет приоритет ее выбора.
В связи с этим становится очевидно, что основные усилия по разрешению проблем современности могут быть сосредоточены и в гуманитарной области - для осознания бытующих в сознании и языке установок, шаблонов, выраженных в традиционных, стереотипных, классических, ключевых метафорах. Специфика метафорического мышления состоит в преодолении соблазна готовых схем, в направленности познания от стереотипных, канонизированных к автономным, нестандартным способам осмысления непознанного. Исследование предсказуемых механизмов
метафорического выбора в их эвристической функции оказывается ценным именно потому, что способно показать трансформацию познавательных установок, стереотипов носителей языка.
Литература
Аристотель. Поэтика / Аристотель. М.: Соцэкгиз, 1927.
Войтов, А.Г. История и философия науки: учеб. пособие для асп. / А.Г. Войтов. М.: Изд.-торг. корпорация «Дашков и компания», 2005.
Зыцарь, Ю.В. О единстве сознания и различиях языков / Ю.В. Зыцарь // Вопр. языкознания. 1984. №4. С. 23 - 32.
Никитин, М.В. О семантике метафоры / М.В. Никитин // Вопр. языкознания. 1979. №1. C. 34 - 40.
Никитин, М.В. Лексическое значение слова / М.В. Никитин. М.: Высш. шк., 1983.
Никитин, М.В. Курс лингвистической семантики / М.В. Никитин. СПб.: Науч. центр проблем диалога, 1996.
Никитин, М.В. Основания когнитивной семантики / М.В. Никитин. СПб.: Изд-во РГПУ им.А.И.Герцена, 2003.
Петров, В.В. Метафора: от семантических представлений к когнитивному анализу /
B.В. Петров // Вопр. языкознания. 1990. №3.
C. 67 - 80.
Телия, В.Н. Типы языковых значений. Связанное значение слова в языке / В.Н. Телия. М., 1981.
Ульман, С. Семантические универсалии / С. Ульман // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1970. Вып. 5.
С. 250 - 299.
Osgood, G. Language Universals and Psycholinguistics / G. Osgood // Universals of Language. Cambridge: The M.Y.T.Press, 1963. P. 229 - 322.
Ruthrof, H. The body in language / H. Ruthrof. London - N. Y.: Cassell, 2000.
Shibles, W.A. Metaphor: an Annotated Bibliography and History / W.A. Shibles. Whitewater (Wis.), 1971.
Словари
LDCE - Longman Dictionary of Contemporary English. London: Longman, 1995.
LDELC - Longman Dictionary of English Language and Culture. London: Longman, 1992.
SOED - The Shorter Oxford English Dictionary: ed. by W. Little. The Clarendon Press. Oxford, 1986.
А.В. ЛЕНЕЦ (Ростов-на-Дону)
СТРУКТУРА И ФУНКЦИИ ЛЖИ С ПОЗИЦИИ ЛИНГВИСТИКИ
Представлено исследование структуры и функций лжи с позиции лингвистики. Осуществление ложного высказывания характеризуется набором компонентов - отправитель, получатель, сообщение, код, контекст, контакт. Выделяются эмотивная, конативная, поэтическая, метаязыковая, референтивная, фатическая функции лжи. Воздействующая функция является конститутивной функцией лжи.
В современных условиях одним из приоритетных направлений становится лингвистическое изучение лжи (Конова-ленко 2001; Шаховский 2005). Актуальность таких исследований обусловлена необходимостью систематизации, объяснения лингвистических знаний о лжи, описания ее структуры и функций с целью создания лингвистической теории лжи. В связи с этим цель настоящей статьи можно определить как анализ структуры и функций лжи с позиции лингвистики.
Под структурой понимаемся совокупность элементов и связей между ними, которые определяются исходя из распределения функций и целей самой системы. Исследуемые стороны лжи представляют собой неразрывное единство процессов и явлений, в которых «структура выражается через функцию, а функция через структуру» (Артемьева 1999: 47).
В нашем исследовании мы опираемся на мнение Р.О. Якобсона (1975) о компонентах коммуникативного акта и их функциях. Для представления функций Р.О. Якобсон использовал модель речевой коммуникации, включающую следующие элементы: адресанта, адресата, контекст, сообщение, контакт, код. Выделяемые им далее шесть функций определяются как ориентации, установки на эти элементы речевой коммуникации. Данные элементы в самом общем виде представляют внутренние составляющие ложного высказывания, которые в своих взаимоотношениях образуют общую структуру лжи, систему ее структурных связей. Отправитель, цель которого заключается в сознательном воздействии на получателя
© Ленец А.В., 2008
