CC BY
137
Полежаева Ольга Геннадьевна
старший юрисконсульт отдела по правовой работе Краснодарской академии МВД России г. Краснодар
В ДОРЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПЕРИОД РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА
ЕЖДУ лицом, совер-. шившим преступное деяние и причинив-; шим им материальный либо мораль-к; ный вред, и потерпевшим возникает деликтное обязательство, которое, как правило, служит основанием для предъявления гражданского иска в, уголовном процессе и вынесения судом по нему решения одновременно с вынесением приговора. То, что «проблема возмещения вреда, причиненного при совершении... преступлений, по предмету и методу регулирования является гражданско-правовой проблемой возмещения ущерба; от правонарушений вообще»1, давно обсуждается цивилистами.
Рассмотрим процесс перехода возмещения вреда из составляющей наказания в составляющую гражданской ответственности в;историческом аспекте развития российского гражданского права.
-. Основными нормативно-правовыми актами, действующими в период образования централизованного государства, были Судебники 1497 и 1550 гг.
В соответствии с целью исследования института возмещения вреда, Судебники 1497 и 1550 гг. интересуют нас с точки зрения развития гражданского права, в частности, законодательной практики возмещения ущерба. В данном вопросе Судебник 1497 г. действительно не вносит ничего нового, по сравнению с древнерусским правом.
Судебник 1550 г. вводит новые составы, предусматривающие возмещение ущерба. Так, Судебники считаются, в первую очередь, правовыми актами, реформирующими процессуальное законодательство. Это находит отражение уже в первых статьях, причем нарушение процессуального права образует состав преступления и, помимо уголовной ответственности, предусматривает возмещение ущерба.
В ст. 3 Судебника 1550 г. впервые намечается состав должностного преступления, а именно - вы-
несение неправильного решения в результате получения взятки. В этом случае судьи несут материальную и уголовную ответственность. Как возмещение ущерба они обязываются возместить истцу сумму иска и все судебные пошлины в троекратном размере. Для более низких чинов судебного аппарата, уголовная ответственность устанавливается в данном Судебнике. Так, по ст. 4 дьяк, составивший за взятку подложный протокол судебного заседания либо неправильно,записавший показания сторон или свидетелей, уплачивал половину суммы иска. Другую половину возмещал боярин, который, будучи высшим по должности лицом, должен был следить за своим подчиненным.
, Статья, 70 также стала нововведением, направленным на упорядочение наместничьего суда путем контроля со стороны выборного управления за действиями наместников и волостелей при производстве ими арестов и дачи на лоруки местных' жителей. Статья признает незаконным арест и наложение оков.на людей, нуждавшихся в поручительстве, без ведома выборных от дворянства властей — «приказчиков, городовых», выполнявших судебные обязанности и присутствовавших на суде наместника в качестве представителей посада, а также дворского, старосты и целовальников, т.е. представителей уездного дворянства. Если родственники арестованных предъявят выборным властям жалобу на незаконный арест, арестованный освобождается ими под поручительство родственников. Подчиненные наместников и волостелей, виновные в незаконном аресте, выплачивают арестованному бесчестье, «посмотри по человеку», и возмещают в двойном размере нанесенный ущерб.
Статья 79 регулирует правила возмещения ущерба, причиненного бегством холопа. Передвижение холопского населения, характерное для конца первой половины XVI в., обусловило необходимость решения имевшего место на практике казуса двойного похолопления. В этом случае юридическая сила сохранялась за той докладной или полной, «которая будет старее»2. Новый владелец
1 Донцов С.Е., Глянцев В.В. Цит. соч., с. 131. См. также: Иоффе О.С Обязательства по возмещению вреда. Л., 1952. С. 65.
2 Российское законодательство XX века. М., 1982. С. 155.
179
терял деньги, уплаченные по полной или докладной, и возмещал снос «старого государя», т.е. иск прежнего хозяина, если бежавший холоп причинил последнему ущерб. По свидетельству В.Н. Татищева, вопрос о сносе решался двояко. Если новый владелец докажет, что принял беглого по какому-либо письменному уверению, не предполагая, что он беглый, он не отвечает по иску прежнего холоповла-дельца за причиненный ему бежавшим холопом ущерб; в другом случае, «в сносе нельзя, как в убытках, просто верить, но здесь надлежит тем беглецом разыскивать, подлинно ли он то покрал и где девал» и если владелец «принял заведомо беглаго или без всякого уверения, то принявший правильно все платить повинен» .
Условия возмещения ущерба были тесно связаны со взаимоотношениями холопов и их владельцев. При этом регулируются не только те случаи, когда субъект имеет право на возмещение ущерба, но те, когда он этого права лишается. Так, статья 82, являясь новой, отграничивает договор займа от договора личного найма. Как отмечает В.М. Панеях, уже в 30-х годах XV в. встречаются кабалы, в которых взамен условия выплаты процентов включено условие «за рост служити, за рост косити, за рост пахати», т.е. зарождается новая форма холопства по служилой кабале2. В Судебнике формулируется прогрессивное для своего времени понимание обязательства как права на действие лица, а не как на само лицо: В соответствии с этим; статья предписывает, что взявший деньги взаймы обязан лишь выплачивать1 проценты, а кредитор, заставлявший должника работать на себя, нарушал тем самым договор займа и терял право на возмещение убытков, принесенных ему побегом должника.
Таким образом, мы выяснили, что условия возмещения ущерба по Судебникам 1497 и 1550 гг. связаны, в основном, с изменением процессуального права и контролем над процессуальными действиями. Все это способствует становлению права в государстве.
В XVII веке развитие права выходит на новую ступень. Уложению принадлежит особая роль в развитии русского права вообще, так как и Русская правда, и судебники прекратили свое существование. Уложение просуществовало достаточно длительный период, свыше двухсот лет. В 30-х гт. XIX в. оно открыло собою Полное собрание законов Российской империи, не утратив и дальнейшего значения.
Уложение содержит серию статей, посвященных охране прав собственности на объекты сельскохозяйственного производства и промыслов. Здесь вступали в силу обязательства из причинения вреда. Уложение в данном случае не устанавливало общей нормы ответственности. Она определялась в зависимости от объекта, которому причинен ущерб. Во многих случаях, в том числе и при посягательстве на земельную собственность, устанавливалась гражданско-правовая ответственность.
Однако преступное повреждение чужого имущества влекло уголовные санкции. Возмещение ущерба, согласно иску, в порядке обязательств из
причинения вреда по судебному решению следовало в таких случаях: потрава хлеба скотом, насильственный сбор и повреждение чужого хмеля, покос сена, нарушение чужой птичьей привады, охота на ней или порча приспособлений для ловли птиц; то же при порче в чужом угодье бортных деревьев или похищение пчелиного улья; порубка леса, кража яблок в саду, овощей в огороде (X; 215-222,286,287). Так, в статьях 214-227 (X) приводятся случаи возникновения обязательств из причинения вреда. Эти обязательства связываются с уголовными правонарушениями - преступным повреждением чужого имущества и кражей. За большинство случаев повреждения имущества следует гражданская санкция, а за некоторые - уголовная, вплоть до битья кнутом. За повреждение чужого имущества в определенных случаях устанавливается возмещение ущерба в твердой сумме. Эта сумма может не всегда точно соответствовать ущербу. Такая традиция идет еще от Русской Правды.
Статьи различают действия умышленные и неосторожные. За неосторожные действия лицо не несет никакой ответственности. Только в одном случае лицо отвечает и за неосторожность - если по небрежности постояльца загорится дом.
Статьи 281-284 (X) определяют уголовную и гражданскую ответственность владельцев домашних животных за ущерб, причиненный этими животными людям, и ответственность за причинение ущерба хозяевам животных. Применительно к этому различаются действия умышленные и неосторожные. При этом выделяются две формы умысла: прямой и эвентуальный.
Статья 229 (X) вслед за Судебником рассматривает случай, когда ущерб причинен холопом: Однако здесь уже не только холоп, но и крестьянин рассматриваются как вещи, принадлежащие феодалу, поэтому за имущественный ущерб, причиненный холопом и крестьянином, обязан платить их хозяин.
Нередко возмещение ущерба следовало в форме уплаты потерпевшему строго фиксированной суммы, которая в таком случае принимала форму штрафа. В том же виде следовало возмещение за ущерб, причиненный чужому скоту. При обнаружении скота на своей ниве допускалось задержание его на своем дворе до выяснения вопроса о потраве и получения компенсации, после чего следовал возврат скота по принадлежности. Разрешение такого конфликта допускалось и внесудебным путем, по обоюдному согласию сторон (X, 208). Но в случае гибели задержанного скота от голода, или других причин следовало возмещение ущерба хозяину по рыночной или «указной» цене. Гибель скота, захваченного насильственно, безотносительно к потраве, влекла уплату хозяину указной цены в двойном размере, и сверх того «за насильство» определялась государева пошлина вдвое (X, 209, 210).
Только во второй половине XVIII в. появляется в законодательстве определение гражданского права, которое охраняет собственность всякого гражданина. В Уложении предусмотрена также уголов
1 Татищев В. Н. История Российская. Т. 7, С. 321.
2 Панеях В.М. Холопство в XVI - начале XVII. Л., 1975. С. 27
_1SQ
ная или гражданская ответственность владельцев животных (в том числе собак) за ущерб, причиненный не имуществу, а людям. В данном случае возмещались бесчестье и увечье, а если понесен материальный урон, то убыток погашался в двойном размере (X, 281-284).
И хотя, указанные выше акции, следствием которых был материальный ущерб, можно рассматривать как гражданские правонарушения, влекущие возмещение ущерба, в отдельных случаях (порча бортей, кража ульев, гибель скота от голода) штраф в пользу потерпевшего совмещался с уголовной санкцией - наказанием кнутом, взысканием пени или судебных пошлин в пользу казны и т.п. (X, 210, 219). Да и штраф был санкцией двойственной по своей юридической природе. Уголовный характер штрафа состоял в том, что установленная сумма могла не соответствовать ущербу, но в то же время это было возмещением ущерба, поскольку деньги шли в пользу истца.
Возмещение ущерба, согласно иску в порядке обязательств из причинения вреда, по судебному решению, как это видно из Уложения, следовало в таких случаях: потрава хлеба скотом, покос сена, нарушение чужой птичьей привады и т.п. (X, 215-222, 286, 287).
В статьях 285-287 определяются некоторые частные случаи возмещения положительного ущерба и упущенной выгоды. Истец не имеет права на приплод от скота, появившийся с момента нарушения его прав до'подачи иска. Упущенная выгода от сенных покосов возмещается истцу деньгами, притом в твердой сумме за каждую десятину. В деле о возвращении сена встает вопрос о том, сохранилось ли оно до вынесения решения. Поэтому устанавливается определенное денежное возмещение за . каждую копну, тоже в твердой сумме.
Уложение также предусматривает условия возмещения вреда, требующие специального субъекта. Так, в главе VII предусмотрена ответственность военнослужащих, предусматривающая возмещение ущерба. В ст. 22 предусматриваются санкции за нарушение военнослужащими порядка изъятия у населения хлебных запасов и конских кормов. Убытки, причиненные в результате насильственных действий военнослужащих, последние по закону были обязаны возмещать в двойном размере. Статья 25 предусматривает ответственность военнослужащих, которые обманным путем добиваются получения права покупать по пониженным указным ценам хлебные запасы и конские корма. Закон за допущенные нарушения устанавливает ответственность гражданско-правового характера в форме возмещения причиненного вреда.
Крупнейшими преступлениями против прав личности в соответствии с предшествующим законодательством Уложение считало разбой и татьбу. Они наносили ущерб важнейшему из прав общества того времени -. праву собственности, имущественному праву. Уложение различало разбойные нападения на жилище, поселения и ограбление в пути (X, 276; XII, 16). Разбой как действие, сопряженное с применением насилия против личности с использованием оружия или орудий нападения и обычно предполагавшее групповые нападения, квалифицировал-
ся как преступление более опасное, чем татьба, а потому и был наказуем суровее, тем более, если он-носил повторный характер или сопровождался убийством, сожжением двора и хлеба (XXI, 16-18). Законом пресекался грабеж населения со стороны воинских людей. Наказание определялось в зависимости от характера и размеров содеянного и включало возмещение материального ущерба (VII, 30, 32). Самосуд над людьми, замешанными в разбое и татьбе, в свою очередь рассматривался как уголовное преступление (XXI, 79, 88).
Статьи 270-271 (X) рассматривают возможность предъявления гражданского иска в уголовном деле о грабеже с поличным. В них решается вопрос не об уголовной ответственности грабителя, а лишь о взыскании с него убытков, причиненных преступлением. Для предъявления гражданского иска было необходимо время. Поэтому пойманных грабителей держали у пристава. Бегство грабителя лишало потерпевшего возмещения убытков, в связи с чем имущественную ответственность должен был нести пристав, который плохо обеспечивал охрану задержанного.
Статья 101 (XXI) является ответом на вопрос, поставленный ст. 62 Уставной Книги Разбойного приказа, о порядке возмещения истцовых вытей при побеге разбойников из тюрем. В этом случае выть взыскивалась с целовальников и сторожей, которым вменялось в обязанность охранять тюремных сидельцев «в день и в ночь... безотступно; а которые сторожи учнут воровать и на стороже не будут, и тех велено биты батоги и сажати в тюрьму»: При отсутствии или недостатке у них имущества выть взыскивалась с губных старост и лиц, выбиравших целовальников и сторожей. Таким образом, выборщики были в ответе за выбранных ими лиц. С губных старост убытки в пользу истца взыскивались в двойном размере, поскольку им вменялось в обязанность следить за тем, чтобы у сидящих в тюрьмах не было возможности из тюрьмы вырезаться. Тем самым статья вводит ответственность должностного лица за проявленную им халатность.
Статьи 88-91 (XXI) направлены на охрану частной собственности. Охрана частной собственности регламентировалась всем предшествующим законодательством. Убийство вора, застигнутого на месте совершения преступления, или ночного вора, предусматривалось еще Русской Правдой. Однако Уложение делает значительный шаг вперед по пути охраны частной собственности. Оно допускает убийство вора, пойманного с поличным в доме, не только в момент совершения преступления, но и во время погони за ним, а также в случае оказания сопротивления при поимке. Жена и дети, знавшие о наличии в доме краденых вещей, должны были оплатить их стоимость. При отсутствии средств они отдавались истцу до отработки долга (ст. 88). Уложение дает широкий круг объектов собственности; это не только домашнее имущество, но также хлеб и сено в поле (ст. 89). Под понятие кражи подводится ловля рыбы в чужом пруду или саду (садке). На практике эта норма трактовалась расширительно и включала ответственность за ловлю бобров и выдр. Так, еще в Уставных и Жалованных грамотах XV и XVI вв. за самовольную ловлю рыбы и бобров вводился двухрубле-
181
вый штраф, из которого рубль шел наместникам, а рубль - в пользу тех, чьи права были нарушены. В делах по обязательствам из причинения зла Уложение различает действия умышленные и непреднамеренные, влекшие разные правовые последствия. Допускалось, что при сжигании соломы или травы на своих нивах и лугах огонь мог причинить ущерб чужим огородам или нивам. Сыском устанавливалось, сделано ли это «хитростью» («пустил огонь по ветру») или «пожжение учинится без хитрости» - повинны внезапные буря, вихрь и т.п. В первом случае убытки возмещались по иску, а во втором - «истцовых исков не правити потому, что такое запаление учинится изволением божиим, а не от-ветчиковым умышлевием». Если в результате нечаянного пожара в доме сгорят другие дома, иска также не возбуждали, поскольку «запаление учинило-ся не по его умышлению». Но когда сгорит дом, снятый по найму, «небрежением» постояльца, то следовала полная компенсация ущерба. Аналогично расценивался пожар в лесу. Если причиной его была «недружба» или «пастухов небреженье», следовали возмещение ущерба владельцу леса и сверх того пеня в государеву казну. «А будет... такое дело учинится без хитрости», то никаких взысканий не предусматривалось (X, 223-227).
Помимо возмещения, вреда при охране права собственности Уложение предусматривает возмещение вреда как часть наказания при .преступлениях против личности. Так, глава XXII Соборного Уложения лосвящена преимущественно преступлениям против личности, хотя в силу несовершенства тогдашней ^юридической техники в нее вклиниваются порой и иные составы. Уголовно-правовые главы Уложения размещены по определенной системе.: сначала идут главы о преступлениях против основ феодального строя, потом - о преступлениях, касающихся преимущественно частных лиц. Однако в. последней группе порядок глав не вполне соответствует тяжести преступлений;-в гл. XXI говорилось преимущественно о кражах, в гл. XXII - главным.образом об убийстве. Глава специально отграничивает убийство от имущественных преступлений. Несмотря на отделение в XV в. убийства от разбоя, даже в Уставной Книге Разбойного приказа оно рассматривалось еще вместе с разбоем, грабежом и тати-ными делами как отягчающее обстоятельство.
Статья 2 (XXII) рассматривает возможность возмещения вреда в части бесчестья старостам кузнецов, изготовлявших огнестрельное оружие. Размер бесчестья рядовых кузнецов снижался с 5 руб. до 4 руб. Включение данной категории лиц в общую шкалу бесчестья показывает возросшее к середине XVII в. значение ремесленников, занятых изготовлением оружия. Часть текста, помещенную вслед за ст. 2 гл. и содержащую указные цены на скот и птицу, следует рассматривать как приложение к тем главам, в которых речь идет об определении размеров иска или ущерба по обязательствам из причинения вреда (см. гл. гл. X, XXIII и др.).
Убийство холопа по-прежнему рассматривается как причинение вреда его владельцу. Статьи 69-73 (XXI) устанавливают ответственность за соверше-
ние убийства. Основываясь на боярском Приговоре от 17 февраля 1625 г. об ответственности за неумыш ленное убийство, статьи знаменуют дальнейшее развитие в русском праве учения о составе преступления. Статья 69 расценивает убийство «в драке пьяным делом» как убийство при смягчающих обстоятельствах. Оно не влекло за собой смертной казни, а при установлении наказания учитывались не интересы семьи пострадавшего и возмещение ей ущерба, а интересы феодала-крепостника, лишившегося зависимого человека. Так, при убийстве боярским человеком (холопом) одного феодала боярского человека другого феодала убийца подвергался торговой казни и вместе со своей семьей выдавался не семье убитого, а феодалу, у которого был убит холоп. При этом на феодала не переходила обязанность отвечать за долги убитого, семья которого - жена и дети - продолжала оставаться его собственностью. Г1о мнению М. Владимирского-Буданова, это являлось как бы своеобразным штрафом первого владельца за дурной присмотр за своими холопами1. Статья 70 предоставляет феодалу право на выбор оптимального варианта защиты своих интересов. При нежелании феодала взять в свое хозяйство «убойца», господин, которому принадлежал холоп, совершивший убийство, уплачивал феодалу-владельцу- убитого холопа «пятьдесят рублев денег».
Таким образом, возмещение вреда по Соборному Уложению преследовало цель наказания, господствовавшая на ранних стадиях развития русского:-RpaBa¡ состояла, во. всех видах возмездия - начиная от тальона по принципу, «око за око, зуб за зуб» и кончая материальным возмещением ущерба, причиненного потерпевшему - а также в извлечении выгод для казны.
В законодательстве XV - XVI вв. не регулирует напрямую.-вопрос о возмещении морального вреда. Нет правила, которое представляло бы суду взыскивать денежное вознаграждение за нематериальный вред, но следует заметить, что убийство, увечье, обиды с давних пор давали потерпевшему право искать в свою пользу денежное вознаграждение с делинквента за чисто идеальный вред. С самого начала государство поощряет получение с нарушителя такого вознаграждения, вытесняющего обычай личной расправы с ним со стороны потерпевшего или родственников. При имущественных нарушениях, как воровство, незаконное пользование чужой собственностью, полагалось, кроме возмещения имущественного ущерба, особое денежное вознаграждение «за обид». Обида в этом случае понималась в самом широком значении, не только как нарушение личных прав, но и как грубое вторжение в чужую имущественную сферу. С течением времени, когда начала усиливаться центральная государственная власть, государство стремилось к тому, чтобы взять в свои руки защиту чести своих граждан и создавало уголовные наказания для оскорбителей. Предоставляя частную компенсацию за имущественный вред потерпевшему, за всякий иной вред государство требовало удовлетворения само, сначала в лице князя,, взыскивавшего за обиды денежное воз-
1 Владимирский-Буданов М.Ф. Хрестоматия. Вып. 3. С. 67. _182
награждение в свою пользу, а потом в лице государственной верховной власти, налагавшей на обидчи ка разные уголовные кары. Однако и здесь давала себя чувствовать живущая в народе идея частного вознаграждения. В Судебниках 1497 и 1550 гг. содержится целый ряд постановлений о взыскании «бесчестья» т.е. денежной суммы в пользу обиженного, причем размер бесчестья зависит от общественного положения пострадавшего и пола. Во внимание принимались служебный ранг, доходы от кор-мленья: государство применяло при оценке причиненного нравственного вреда свой собственный масштаб, руководствуясь местом обиженного на государственной лестнице. Тот же взгляд проводится в Уложении царя Алексея Михайловича 1649 года, в котором регламентируется точным образом, сколько полагается за «бесчестье» людям разного звания, городским и сельским обывателям, служилым и духовным лицам. Уложение, как и прежние законодательные акты, вознаграждает потерпевшего за счет виновного по известным фиксированным критериям, - «против окладов, что кому государева жалованья», - а когда критерия- нет, прямо указывает сумму бесчестья. Нельзя предоставить судье каждый раз решать самому размер бесчестья по инди-. видуальным обстоятельствам дела: он должен иметь, по мысли прежнего законодателя, таблицы и таксы. Пусть эти таблицы и таксы произвольны, но они устанавливают известный внешний порядок, внешнюю градацию. Иных средств для определения вознаграждения у законодателя не.имеется, а дать место какому бы то ни было усмотрению судьи нет возможности, ибо судья только механический исполнитель велений законодателя. Эта же установка на-обязательность судьи руководствоваться таксами, не позволяющая судье конкретизировать размер ущерба; господствовала и при возмещении .имущественного ущерба. «В постановлении' Уложения,, как и в других более ранних памятников, красной нитью проходит забота законодателя об ограждении личных прав и благ и о компенсации. При полном смешении начал уголовных и гражданских непоколебимым оставалось следующее положение: за исключением редких случаев, обыкновенно случаев тягчайших преступлений, когда государство, усматривая нарушение государственных и общественных основ, требует от виновного удовлетворения в форме тяжкой уголовной кары, во всех других случаях удовлетворение за нарушение личных прав, за «бесчестье» (понимаемое, как нарушение физического и духовного состояния человека), распределяется между государством и самим потерпевшим или же дается одному потерпевшему»1.
В Х\/И-начале XX вв. происходит закономерный процесс, в рамках которого изменяется соотношение и значение источников права. В России этот процесс носил характер постепенных преобразований, обусловленный централизацией государства, усилением монархической власти и проявлял себя: во-первых, в том, что частное право возникало и фор-
мировалось постепенно, естественным путем из народного сознания при помощи обычая; во-вто рых, в начале XVII в. гражданские отношения усложнились, и стали появляться дела более сложные и новые по своему происхождению, поэтому их невозможно было подвести под древние обычаи, что усиливает роль суда.
С XVIII в. закон стал приобретать реформаторское значение. Однако многочисленные пробелы в' действующем законодательстве препятствовали правоприменительной деятельности, осуществлявшейся только в рамках закона. Нормативно-правовые акты XVIII в. не внесли ничего нового в регулирование возмещения ущерба.
Свод законов Российской Империи 1833 г., восполнив массу пробелов в гражданском законодательстве, не изменил самой конструкции в соотношении источников права.
По мере эволюции гражданского оборота в обязательственном праве происходит постепенное преобразование традиционного изложения договорных отношений. Одним основанием для возникновения обязательств являлись деликты. В соответствии с действующим законодательством всякий имущественный ущерб и причиненные кому-либо вред и убытки, с одной стороны, налагали обязанность возмещения, а с другой - предполагали право требовать вознаграждения (ст. 574).
Закон различал положения «о вознаграждении за вред и убытки, причиненные преступлением, или проступком» (ст.ст. 644-683) и последовавшие от деяний, не признаваемых преступлениями и проступками, (ст,ст. 684-689). Более того, гражданское правонарушение рассматривалось в качестве недозволенного действия, причинявшего имущественный вред (ст.ст 660-661)2.
Разъясняя ст.574 и ст.584 Сенат отрицал ответственность за убытки, происшедшие от действий, совершённых кем-либо в пределах своего права, а упоминал об ответственности лиц, не имевших законного права на его совершение. Правом на возмещение вреда и убытков обладал не только собственник, но и владелец имущества3.
Смысловая нагрузка употреблявшихся в действующем законодательстве терминов «убыток, ущерб и вред» не раскрывались. Однако слова «убыток» и «ущерб» всегда указывали на уменьшение имущества потерпевшего, а понятие «вред» предполагало не только уменьшение или ухудшение имущества, но и нарушение неприкосновенности лица (ст.ст. 683,688). По мнению Сената, ответственность при этом наступала только при нарушении принци-' па неприкосновенности личности4.
Закон не различал такие виды убытков, как действительный ущерб и упущенная выгода. Их различает только кассационная практика. Закон обязывает виновника к возмещению только прямых убытков. Виновный в совершении преступления или проступка обязан был вознаградить за непосредственно причиненные его деянием вред и убытки
Беляцкий С.А. Возмещение морального (неимущественного) вреда. С.-Петербург: «Право», 1913 г С. 26-27. 2 Гуляев Русское гражданское право. СПб., 1991. С. 367.
1 Тютрюмов И.М. Законы гражданские с разъяснениями Правительствующего Сената. Петроград, 1915. С. 580. 1 Там же. С. 582.
183
(ст. 664). Однако, если было доказано, что преступление или проступок совершены именно с намере нием причинить какие-либо убытки или потери, виновный обязан вознаградить не только за убытки, непосредственно происшедшие от такого действия, но и за все те, которые им действительно с этим намерением причинены (ст. 645)1.
Гражданские законы предусматривали возмещение нравственного вреда «за бесчестие» (ст. 667 и др.) и исков невиновных лиц о платеже суммы за неправильно понесённое ими наказание по вине судьи (ст. 678). Более того, закон устанавливал размер возмещения (ст.ст. 668-669 и 678-679). Однако Сенат уточнял, что речь должна идти об ответственности судьи за нарушение, допущенное лишь в результате умысла или небрежности судьи.
В отличие от западноевропейского права российскому законодательству не были известны правила о возмещении вреда и убытков, наступивших в результате незаконного обогащения. Потребности гражданского оборота заставили Сенат на основании ст. 574 ч. 1, т.Х Свода законов создать обширный материал, посвященный незаконному обогащению. В частности, в соответствии с кассационной практикой закон запрещал обогащение за чужой счет и предусматривал соответствующую ответственность. Сенат однозначно делает вывод о том, что никто не имеет права обогащения за чужой счет. Под обогащением понималось увеличение ценности имущества присоединением к нему новой или в сохранении той, которая должна была бы выйти из состава имущества. Незаконное обогащение отличается и от договора и бт Правонарушения: а) для договора необходимо соглашение, для наличности незаконного обогащения это представляется излишним. Если оно вытекает из соглашения, то в основании его лежит существенное заблуждение; б) для правонарушения был необходим умысел или неосторожность в причинении вреда, между тем, как в случае незаконного обогащения нет ни того, ни другого. По мнению Сената,1 за незаконное обогащение наступала безусловная ответственность2.
Закон и кассационная практика предполагали, что размер и характер ответственности, соответствовали свойствам правонарушения и объему нанесенного вреда (ст. 684). Если речь шла о присвоении чужого имущества, то виновное лицо было обязано возвратить изъятое имущество в надлежащем виде и в состоянии или заплатить за него по ценам, существовавшим на момент изъятия, или по цене, которую могло стоить это имущество. Кроме того, необходимо было возвратить все полученные от этого имущества доходы или возместить понесенные потери и убытки (ст. 671)3.
Действующее законодательство регламентировало также вопрос о вознаграждении за принудительное отчуждение или временное пользование
им, необходимое для государственной или общественной пользы, допускавшиеся только за справед ливое и приличное вознаграждение (ст. 575).
Кассационная практика разъясняла общие положения о принудительном отчуждении недвижимых имуществ, вопросы (ст. 576) о порядке принудительного отчуждения, о вознаграждении за имущества, отчуждаемые для государственной или общественной пользы (ст.ст. 577-578), о вознаграждении и т.д.4
Основание возникновения ответственности за совершенное правонарушение было связано, прежде всего, с наличием вины. Виновный в совершении умышленного или неумышленного преступления и проступка обязан был возместить причиненные вред и убытки. Не подлежали вознаграждению только вред и убытки, возникшие в результате неосторожного деяния5.
В отношении вреда и убытков, причиненных деянием, непризнанным преступлением и проступком, действовали иные правила, по которым основанием ответственности являлась уже не вина, а только причинная связь между вредом, убытками и действием или упущением, но не, предполагала ответ: ственности за простой случай .
По общему правилу, каждый отвечал только за свои действия и упущения. Ответственность за других лиц имела место в следующих случаях: а) если лицо обязано иметь надзор за другим лицом, б) если одно лицо, исполняло поручение другого лица,
в) если правонарушение совершалось в соучастии,
г) если имущество виновного, лица перешло по наследству. Это правило подверждалось и материалами кассационной практики.
В соответствии с законом, родители и опекуны отвечают за недостаток надзора за малолетними или сумасшедшими, которые совершили недозволенные действия (ст.ст. 653, 654 и 686). Поэтому, если родители или опекуны докажут, что не имели средств предупредить вредные действия малолетних или сумасшедших, то освобождаются от ответственности. Малолетний или несовершеннолетний, действовавшие, по признанию суда, «с разумением», отвечали своим имуществом. Ответственность владельцев диких и других опасных животных за всякий причиненный этими животными ущерб объяснялась его недосмотром (ст. 688).
Господа и верители отвечали за вред и убытки, причиненные их слугами и поверенными при исполнении их поручений, сообразно с приказанием или полномочием (ст. 687). В соответствии с кассационной практикой, хозяин и доверитель отвечают лишь за такие действия своих помощников и доверенных, которые совершаются при исполнении данного им поручения и сообразно поручению7.
Соучастие в совершении преступления само по себе наказуемо. Поэтому, если преступление со-
' Ст.ст. 667, 678, 668-669, 678-679 ч. 1, т. X Свод законов. СПб., 1900.
2 Шершеневич Г.Ф. Указ. раб. С. 403-404; Гуляев A.M. Указ. раб. С.367-369, Тютрюмов И М. Указ. раб. С. 574.
3 Гуляев A.M. Русское гражданское право. СПб.,1991. С. 371.
J Тютрюмов И.М. Законы гражданские с разъяснениями Правительствующего Сената. СПб., 1315. С. 310.
5 Ст.ст. 644, 647, 683. ч. 1, т. X Свод законов. 1842 г. и др.
6 Гуляев A.M. Русское гражданское право. С. 370. ......
7 Ст. ст. 687-688. ч. 1, т. X СЗ. СПб., 1842; Шершеневич Г.Ф Указ, соч С 398-400; Гуляев A.M. Указ. соч. С. 370,
_IM
вершалось несколькими лицами, но без предварительного их на то соглашения, то каждый из винов ных возмещал только убытки, причиненные его действиями. Если точно определить количество вреда, причиненного каждым из виновных, а также если преступление учинено по предварительному соглашению, то все виновники платили поровну. Несостоятельность одного из соучастников предполагала возмещение его части долга на других участников (ст. ст. 648-650). Обязанность возмещения причиненного вреда, устанавливающая обязательственное отношение в момент совершенного правонарушения, переходит вместе с наследством. Все эти правила подтверждались материалами кассационной практики1.
Гражданское законодательство предусматривало правонарушения против жизни и здоровья потерпевшего: виновное лицо должно было возвратить издержки на лечение и на похороны, если наступала смерть (ст. ст. 658 и 660). Если потерпевший принадлежал к податному состоянию, то виновный должен был уплатить за него все взимавшиеся, вплоть до новой ревизии, казенные подати и другие повинности (ст. 659). Если у потерпевшего наступило расстройство здоровья, приведшее к потере трудоспособности, то виновный обязывался обеспечить его существование (ст. 661). Если лишившийся жизни, вследствие преступления, содержал своим трудом родителей, жену или детей, не имевших других средств существования, то виновный должен был обеспечивать содержание до получения каждым из них других средств существования. При определении величины вознаграждения принимались во внимание прежний образ жизни потерпевшего и его семьи и имущественное положение виновного (ст. 657).
Законодательство также предусматривало целый ряд преступлений против женской чести, соединенных с обязанностью возмещения имущественного вреда, так как имущественная обеспеченность женщин в большинстве случаев зависела от замужества, а всякая тень, брошенная на репутацию, вредила ее выходу замуж. Сюда относились: изнасилование девицы (ст. 663), похищение ее против воли (ст. 664), причинение каким-либо средством неизгладимого «обезображения на лице» девицы или вдовы (ст. 662)2.
Виновное лицо было обязано возместить расходы на лечение, если преступление против чести сопровождалось болезнью потерпевшей. Если подвергшаяся изнасилованию девица не имела средств к существованию, то из имения лица, виновного в изнасиловании, должно быть, по требованию ее, или ее родителей, или опекунов, предоставлено соразмерное ее состоянию и имущественному положению виновного содержание, которое выплачивалось до выхода ее в замужество. Сходное правило действует на случай недействительного брака, совершенного по принуждению и обману (ст.ст. 663 и 666)3.
Ответственность наступала и за вред, причиненный животными. Если собственник отвечает за неосторожность, то тем более он ответственен за умысел: «кто будет травить кого-либо собакой или другим зверем или гнать на него какое-либо животное, или же иным образом посредством животного причинит умышленно кому-либо вред, тот обязан вознаградить за последовавшие от того вред и убытки» (ст. 656). Кроме того, закон предусматривал вознаграждение за личную обиду. Личное оскорбление не предполагало имущественной оценки, так как причиняло нравственный, а не имущественный вред. Личное оскорбление косвенно повлиявшее, например, на кредит оскорбленного (ст. 670) неизбежно влекло материальную ответствен-, ность. Закон предусматривал право требовать уплаты пени, зависевшей от его состояния или звания и от отношений обидчика к потерпевшему, но не превышающей 50 рублей". Несмотря на разрозненность и пробелы в действующем законодательстве, чиновники постарались предусмотреть как можно больше частных случаев нарушения интересов субъектов правоотношений5. Представляется очевидным, что кассационная практика Правительствующего Сената проявила себя в качестве субсидиарного источника обязательственного права, так как при толковании по аналогии не просто разъясняла его содержание, а восполняла пробелы в действующем законодательстве, создавая его институты и отдельные нормы.
Таким образом, мы можем сделать следующие выводы.
Вред можно рассматривать в социальном и правовом аспектах. В социальном смысле любое правонарушение влечет за собой вред, поскольку оно отрицательно воздействует на общественные отношения; в юридическом - может и не повлечь за' собой вреда.
Гражданские противоправные действия нарушают одновременно и нормы объективного права и субъективные права граждан или юридических лиц, поэтому вред как последствие гражданского противоправного действия представляет собой нарушенное субъективное право. Причинить вред - значит, нарушить субъективное право лица или организации. Вместе с тем гражданско-правовой вред - это социальное понятие, поскольку нарушение субъективного права лица сопровождается нарушением объективного права, нарушением установленных и защищаемых законом общественных (гражданско-правовых отношений).
Возмещение вреда, как в период становления российской правовой системы, так и в настоящее время, затрагивало область не только гражданского, но и уголовного права. В случае, предусмотренном ст. 76 УК РФ, причинитель вреда (как в уголовно-правовом, так и в гражданско-правовом смысле) возмещает его добровольно, что прекращает, деликтное обязательство исполнением (ст. 408
1 Ст.ст. 648-650, 4.1. т. X Свод законов, 1842 и др.; Шершеневич Г.Ф. Наука гражданского права в России. Казань, 1893. С. 400; Гуляев A.M. Русское гражданское право. СПб., 1911. С. 371.
2 Ст.ст. 662-664 ч. 1, т. X Свод законов. СПб., 1842; Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С. 400.
3 Там же. С. 401; Ст.ст. 663 и 666 ч.1, т.Х Свод законов. СПб., 1842 и др.
4 Шершеневич Г.Ф. Указ.соч. С. 402; Ст. ст. 656, 670 ч.1,.т. X Свод .законов. СПб., 1842 и др.
5 Свод замечаний по поекту кн. V Гражданского уложения об обязательствах. СПб., 1902. С. 279.
185
ГК РФ) и, кроме того, при определенных обстоятельствах, освобождает лицо от уголовной ответственности. Ранее цивилисты называли данный вид наказания «уголовно-правовой формой возмещения вреда»1, что, впрочем, не мешало им признавать его возмещением вреда и в смысле права гражданского, ибо, претерпевая такое наказание, лицо одновременно несло гражданско-правовую ответственность. Перестав быть наказанием, заглаживание вреда превратилось в одно из оснований освобождения от уголовной ответственности, сохранив
при этом свою гражданско-правовую природу. Кро ме того, термин «заглаживание вреда» с очевидностью подчеркивает некую особую форму возмещения, сопряженную с раскаянием как категорией уго-ловно-правовой и отказом от последующего нарушения уголовного закона. Однако все это не может изменять цивилистическую квалификацию действий лица в качестве исполнения обязательства, возникающего вследствие причинения вреда (ст. 1064 ГК РФ).
Ш ■
Тархов В. А. Ответственность по советскому гражданскому праву. Саратов, 1979. С. 156-157. _ 186
