CC BY
126
о о
В. К. Карнаух V. K. Karnaukh
Война в традиционном обществе: антропологический подход
War in Traditional Society: Anthropological Approach
Карнаух Владимир Кузьмич
Северо-Западный институт управления — филиал РАНХиГС (Санкт-Петербург) Профессор кафедры философии Доктор философских наук, профессор катаи1п vk@mail.ru
Ключевые слова:
война, антропология войны, традиционное общество, цивилизация, этика войны, войны на Западе и на Востоке
В статье рассматривается роль войны в жизни традиционного общества. Особое внимание уделяется антропологическому подходу к войне. Автор отмечает характерные черты войны в первобытном обществе, рассматривает радикальные изменения в жизни общества, связанные с переходом к цивилизации. В статье выделяются отличительные особенности войны на Западе и на Востоке, исследуются этические вопросы войны. Рассматриваются факторы, обеспечивающие превосходство римской военной организации.
Karnaukh Vladimir Kuzmich
North-West Institute of Management branch of the
Russian Presidential Academy of National Economy and
Public Administration (Saint-Petersburg)
Professor of the Chair of Philosophy
Doctor of Science (Philosophy), Professor
karnauh_vk@mail.ru
Key words:
war, anthropology of war, traditional society, civilization, ethics of war, wars in the West and in the East
The article examines the role of war in the life of traditional society. Special attention is paid to the anthropological approach to the warfare. The article discusses the role of war in the life of traditional society. Special attention is paid to the anthropological approach to the war. The author notes the characteristics of the war in a primitive society, considers the radical changes in society, associated with the transition to civilization. The article highlighted the distinctive features of the war in the West and in the East, examines the ethical issues of war, considers the factors that ensure the superiority of the Roman military.
Война стала существенным феноменом общественной жизни, она все больше привлекает внимание исследователей. До недавнего времени в нашей литературе единственно верной признавалась типология войн на основе общественно-экономических формаций [11, с. 239]. В современных условиях возникает потребность расширить наши познавательные возможности в изучении войны, перейти от прежнего одномерного видения войны, при котором война рассматривалась как продолжение политики другими средствами [5, с. 38], к выявлению ее антропологического содержания, к исследованию
войны как феномена человеческой культуры.
Война представляет один из древнейших институтов человеческого общества, истоки которого обнаруживаются уже в палеолите. При исследовании каузальности войн следует, на наш взгляд, исходить из многофакторного подхода. В тот период войны вызывались главным образом такими неэкономическими причинами, как мщение за убийство, обвинение в колдовстве или за похищение женщин [22, p. 455]. Поскольку плотность населения была низка, и люди жили небольшими группами, война за ресурсы представляла относительно редкое явление.
* Содержание антропологического подхода раскрывается в работах Ю. М. Резника, Н. Н. Козловой, Д. К. Танатовой и др.
В первобытном обществе захват чужой родовой территории никогда не был главной целью ведущихся войн. Чужая территория считалась местом обитания духов предков побежденных. Опасаясь мести со стороны этих духов, победители почти никогда не претендовали на заселение покинутой недругами земли [4, с. 357].
В первобытном обществе участники войны располагали определенной совокупностью средств, позволявших ограничить масштаб и последствия военных действий. Одним из таких средств было освобождение определенной части населения, включая детей, женщин, престарелых и одиноких, от участия в военном конфликте. Кроме того, для ограничения войны использовались соглашения, устанавливавшие время, место и условия начала войны. Наконец, самым важным средством, не только ограничивавшим войну, но и определявшим характер самого боя, был установленный ритуал [18, p. 387].
Несмотря на эти ограничения, вряд ли следует идеализировать первобытные войны. Иногда они принимали столь неистовый характер, что отмеченные ограничения отбрасывались, и насилие достигало высокого уровня [18, p. 387]. Кроме того, войны нередко вынуждали более слабого участника конфликта покидать привычную для него местность и переходить на территорию с худшими условиями. Как видим, если ограничения, установленные на развязывание войны, предохраняли ту или иную социальную группу, то вынужденные перемещения наносили ей ущерб и даже могли привести к ее распаду.
Обычно войны велись так, чтобы свести к минимуму потери людей, однако человеческая жизнь в тот период не представляла особой ценности, поэтому война могла выступать как средство регулирования численности населения или как способ осуществления жертвоприношений богам. Первобытные войны неразрывно были связаны с проведением церемоний и ритуалов, они обычно проводились в форме внезапных и непродолжительных рейдов, а технология
каменного века определяла возможно- < сти используемых орудий войны. ^
^ и -О
С переходом к производящему хозяй- ^ ству, когда количество населения зна- ^ чительно возросло и начало оказывать х растущее воздействие на окружающую ^ среду, произошло, с одной стороны, о резкое повышение интенсивности войн, о а с другой — войны обрели характер завоеваний и стали направляться на захват чужих территорий. Самые ранние земледельцы, отмечал Г. Чайлд, очевидно, были мирными людьми, однако мы уже видим институт войны всех против всех, возникающий, когда свободная, легко поддающаяся обработке земля становится редким явлением [15, p. 74].
Угроза войны оказала существенное влияние на пространственные формы расселения земледельцев. Первые земледельцы селились либо хуторами, либо жили в компактных поселках [4, с. 331]. Хуторская система расселения создавала наиболее благоприятные возможности для ведения сельского хозяйства. Она облегчала труд земледельца, сводила к минимуму издержки, связанные с ежедневными переходами из поселков в поле и обратно, давала возможность обеспечить наиболее эффективную охрану полей. Как видим, хуторская система расселения была оптимальной с точки зрения развития раннего земледелия. Тем не менее, чтобы обезопасить себя, прежде всего там,где велись интенсивные войны, люди вынуждены были селиться в огражденных крупных компактных поселках.
С переходом к цивилизации война начинает играть все более важную роль в жизни общества. Цари-жрецы постепенно вытесняются военными лидерами. Военные предприятия становятся специализированной сферой человеческой деятельности. Возрастающий масштаб военных действий приводит к тому, что поединки перерастают в новое качество — битвы и сражения. На смену каменному, а затем медному приходит бронзовое оружие.
Поскольку оружие в жизни человека ранней цивилизации играло исключительно важную роль, ему придавалось
< магическое значение. Оружие считалось н живым, наделялось душой, предметам ^ оружия давали собственные имена. В то ^ время полагали, что оно не только живет ^ собственной неведомой жизнью, но и ^ теснейшим образом связано с жизнью о хозяина, является средоточием его ду-о ши. Оружие часто изготовляли на заказ. При этом учитывалась не только реальная приспособленность оружия к физическим особенностям заказчика, но и его соответствие магическим и религиозным воззрениям будущего владельца [2, с. 9].
Основным, самым массовым оружием ближнего боя на Древнем Востоке были кинжалы и боевые топоры. Не случайно в эпосе о Гильгамеше топор и кинжал выступают как главное оружие героя [13, с. 15-25]. Наряду с ними самым распространенным видом древнего оружия, которое использовалось как для удара, так и для метания на близкое расстояние, стало копье. Копье позволило удерживать противника на расстоянии. Его использование сыграло существенную роль в развитии тактики боя. Применение копья в условиях раннегосударственных образований позволило выработать сомкнутый строй пеших воинов, который подчинялся строгой дисциплине и действовал благодаря синхронности движения воинов как единое целое [2, с. 62].
Поскольку изготовление оружия было всегда наиболее передовой отраслью производства, для его выделки использовались лучшие, часто редкие привозные материалы. Поэтому оружие обычно было относительно дорогим, что еще больше повышало его роль в глазах владельца. Наряду с обычным появилось парадное оружие. Парадное оружие стало, прежде всего, знаком отличия, высоты социального положения. Такое оружие, обладая всеми боевыми свойствами обычного оружия, отличалось от него лишь ценностью материала отделки и трудоемкостью изготовления [2, с. 9].
Какими причинами вызывались войны в условиях цивилизации? С определенными оговорками по этому вопросу можно согласиться с мнением Э. Фромма, который считает, что от царей Вави-
лона и правителей Греции до государственных деятелей современности «все и всегда планировали свои войны, исходя из самых реальных оснований, тщательно взвешивая все за и против» [12, с. 183]. Причем мотивы войн были самые разные: земля и их полезные ископаемые, возбуждающие алчность богатства и рабы, рынки сбыта и сырья, экспансия. Спровоцировать военные действия могли и такие исключительные, нетипичные факторы, как жажда мести или разрушительная ярость малого народа [8, с. 183]. Наряду с перечисленными следует учитывать и другие факторы [15, 17, 21], в том числе природу самого человека [6, с. 32].
Чтобы защитить своих обитателей от нападения, начинают возводиться крепостные сооружения [5, с. 437-444]. Такие сооружения представляли подлинный щит против наступления неприятеля и, чтобы блокировать их, ему приходилось отвлекать значительные силы. Крепости выступали не только как тактические опорные пункты, но и как гостеприимные дома, как убежища для разбитых отрядов, обеспечивая безопасность и возвращая самообладание тем, кто испытывал чувство страха. Кроме того, являясь хранилищами запасов, накопленных за продолжительное время в прошлом, крепости обеспечивали своих защитников необходимым продовольствием на случай длительной осады в настоящем и в будущем. Со временем они обрели столь важное стратегическое значение, что военные кампании стали направляться не на то, чтобы уничтожить противника, а на взятие тех или иных крепостей.
Вместе с искусством строительства крепостей изобретались средства и вырабатывались приемы их захвата. С точки зрения времени, необходимого для взятия крепостей, основными приемами овладения ими стали штурм и осада. Причем если при штурме использовались тараны и штурмовые лестницы, то при осадах применялись подвижные башни и окопы, а также возводились земляные насыпные валы с тем, чтобы господствовать над стенами осажденных городов.
Революционные последствия для военного дела имело создание конного войска. Хотя шумеры уже в III тыс. до н. э. использовали в военных целях повозки, запряженные онаграми, тем не менее они являлись скорее средством передвижения аристократической части войска, чем боевой ударной силой. С созданием конно-колесничного войска положение радикально изменилось. Колесница придала ударной части армии высокую мобильность и позволила с налета расстраивать пехотные формирования противника на поле боя. Однако слабостью колесниц оставалась их высокая уязвимость и непрочность.
Война имела не только технологическое, но идеологическое и интеллектуальное измерения. Пожалуй, одну из самых ранних попыток философско-ис-торического осмысления войны можно обнаружить в работах мыслителей древнего Китая. Конфуцианский идеал рациональности, непрерывности и поддержки социальных институтов заставил искать средства подчинения воинственного импульса, ограничения его законами и обычаями. Однако в условиях внутренних беспорядков и вторжений номадов этот идеал не мог оставаться неизменным. Не случайно наиболее устойчивой чертой китайской военной жизни стала модернизация, причем направленная скорее на сохранение культурных форм, чем на завоевание чужих территорий.
Характер войны на Востоке отличался рядом специфических особенностей. Для восточного стиля ведения войны были характерны организация непрямых военных действий, уклонение от столкновения с противником, отсрочки от вступления в бой. Конные воины предпочитали сражаться на дистанции, используя лук и стрелы, не входя в непосредственный контакт с противником. Столкнувшись с решительным сопротивлением, они предпочитали отойти, рассчитывая больше на изнурение противника, чем на победу, одержанную в одном решающем сражении.
Уже в древности было известно, что успех военных действий во многом зависит от продолжительности войны. Как
отмечал Сунь-цзы, «война любит побе- < ду и не любит продолжительности» [10, ^ с. 47]. Длительная война отвергалась ^ полководцами, прежде всего потому, что ^ она невыгодна. При такой войне немину- х емо возникали финансовые затруднения. ^ Затяжная война также сопровождалась о огромными материальными потерями, о упадком народного хозяйства, обнищанием населения. Кроме того, на этой почве возникали внутренние осложнения. Наконец, при длительной войне происходило ослабление боевой мощи самой армии. Такая война сопровождалась большими человеческими и материальными жертвами, что подрывало силу армии.
Открытие и использование железа ознаменовало начало новой революции в военном деле, которая произошла в античной Греции. Но, пожалуй, не менее существенным оказалось изменение отношения к противнику. В проходивших сражениях не зафиксировано попыток греков уничтожить противника после его поражения.
Изначальной целью греческой экспансии были не столько торговля или обретение новых, пригодных для сельского хозяйства земель, сколько систематический грабеж прибрежных территорий. [19, р. 95-96].
Освободившись от стиля войны, унаследованного от первобытных времен, греки стали использовать новую практику пешего боя — сражаться с противником «лицом к лицу» насмерть [18, р. 389] По сравнению с боевой этикой Востока, ориентированной на целесообразность и личное выживание, боевая этика греков была нацелена на обретение славы, а уклонение от боя считалось позором.
В Греции зародилась и фаланга, прославившаяся в ближнем бою. Сила такой фаланги заключалась не только в мужестве и вооружении отдельных воинов. Она определялась, прежде всего стойкостью целого, сплоченностью фаланги как тактической единицы. И хотя в бою могли непосредственно участвовать не более двух первых рядов фаланги, тем не менее остальные шеренги использовались для немедленной замены выведенных из
< строя бойцов. Кроме того, даже своим н непосредственным присутствием другие ^ воины оказывали существенную мораль-^ ную поддержку бойцам, сражавшимся в ^ первых рядах.
^ Следует отметить, что боеспособность о фаланги во многом зависела от сохра-о нения порядка в ее рядах. Чтобы обеспечить его, воины шли обычно в такт мелодии флейтистов, которые двигались впереди фаланги. Подчинение воинов установленному ритму движения во времени позволяло сохранить структуру фаланги в пространстве.
Первоначально греки сражались, соблюдая линейный боевой порядок, при котором силы фаланги были равномерно распределены по ее фронту. Однако в дальнейшем они стали использовать новый боевой порядок, в основе которого лежал принцип сосредоточения превосходящих сил на направлении главного удара [8, с. 191]. С этого времени не надо было добиваться поражения врага в каждой точке боевой линии, так как успех в решающем пункте предрешал исход боя.
Македонская фаланга строилась теснее, чем греческая. Она была вооружена длинными копьями, что позволяло использовать в бою одновременно оружие нескольких шеренг. Если такая фаланга занимала оборонительную позицию, то в ощетинившуюся массу копьеносцев проникнуть было почти невозможно [3, 156-157].
Организация фаланги была доведена до совершенства легионерами Рима. Введенная ими система манипул обеспечила высокую тактическую маневренность на поле боя. Основная задача ма-нипулярного строя состояла в том, чтобы при наступлении поддерживать прочную связь между отдельными манипулами. Как только в передних рядах войска образовывались разрывы, они тотчас заполнялись манипулами, выдвигавшимися из следующей линии. Римляне не только разделили войско на манипулы, но и объединили их в когорты. Когорты представляли собой самостоятельные тактические единицы, начальники которых непосредственно подчинялись полковод-
цу. Как видим, римское войско было не просто массой воинов, а многообразным социальным организмом. Римлянам удалось не только расчленить свое войско на части, но и объединить их в более крупные тактические единицы.
В чем состояли преимущества ма-нипулярного построения перед фалангой? Сравнивая римский манипулярный строй с македонской фалангой с точки зрения места и времени, Полибий показал, что сильная сторона фаланги заключалась в ее натиске и неуязвимости с фронта. Однако неровности местности, разные естественные препятствия, а также неравномерная сила сопротивления противника приводили к разрыву сплошного фронта фаланги, создавали для противника благоприятные условия для обхода ее с флангов и атак с тыла. Преимущество римского боевого строя по сравнению с фалангой заключалось в том, что каждый его воин в любом месте в любое время был в одинаковой мере подготовлен ко всякой неожиданности [7, с. 305].
Римские полководцы смогли проводить не только более обширные, но и более продолжительные военные операции, чем греческие. Основой таких операций стали римские укрепленные лагери. Укрепленный лагерь устраивался римским войском после каждого дневного перехода. Причем лагерь служил не только основой для нападения, но и убежищем на случай проигранного сражения. Как отмечал Ве-геций, «если лагерь устроен как следует, воины настолько спокойно могут проводить внутри укреплений и дни, и ночи, даже если их осаждают враги, как будто они повсюду носят с собой защищенный стенами город» [1, с. 242].
Каждый военный лагерь имел четырехугольную форму и был отделен от внешнего мира валом с частоколом и рвом. Пространство лагеря было четко структурировано. В центре лагеря находилась палатка полководца, а все военные подразделения занимали строго определенные места. Поскольку лагерь пересекали «улицы» и определенные знаки указывали направление движения, выступление из лагеря и возвращение
в него совершалось в естественном порядке без какого-либо замешательства воинов [7, с. 22-30].
В процессе становления государства римлянам приходилось вести непрерывные войны. И хотя вначале они нередко терпели поражения, тем не менее за несколько столетий в ходе непрерывных войн у них сформировались такие военные качества, как умение оправляться после тяжелых поражений, упорство, выдержка и строгая дисциплина. В этих войнах вырабатывалась и римская стратегия, которая состояла в умении сосредоточивать свои собственные силы в решающем месте и в решающее время.
Превосходство римской военной организации обеспечивалось, прежде всего, за счет высокой дисциплины. Неповиновение, трусость, дезертирство карались смертью нарушителей порядка. Основу такого порядка составляли учет и контроль. В римском войске велись книги и производились записи не только выдачи жалованья, но и служебных перемещений, командировок и отпусков. Военная дисциплина, основанная на строгом соблюдении порядка, имела существенное значение для организации римского войска. Строгая дисциплина соединила, спаяла воинов в единое целое. При этом, как отмечал Дельбрюк, единая воля настолько прочно властвовала над ними, что «даже душевные волнения и угроза смерти в сражениях не могут их разъединить» [3, с. 338].
Но, пожалуй, самой важной новацией римлян стал введенный ими порядок подготовки и проведения войны. Он включал бюрократически регулируемый набор новобранцев, их организацию, систему приказов и налаженное снабжение. Такая военная организация способствовала достижению целей войны самым безжалостным образом.
Хотя многие из черт, характерных для римской военной системы, стали достоянием современности, тем не менее вряд ли следует преувеличивать уровень рациональности воинственной культуры римлян. Имперское поведение римлян показывает, что в военных делах пер-
спектива определялась в большей мере < желанием славы, чем стратегической ^ теорией [18, р. 277]. Их политическая ^ рациональность не выработала стра- ^ тегии, рассчитанной на долговремен- х ное существование, направленное против ^ вторжений варваров. о
Пока войны были непродолжительны- о ми и происходили вблизи от мест проживания участников сражений, для их ведения использовалось гражданское ополчение. Однако участие в дальних и продолжительных походах все чаще приводило к разорению крестьянские хозяйства. Кроме того, частые и дальние войны требовали большего, чем прежде, профессионального мастерства, которого уже не хватало рядовым земледельцам. Поэтому для участия в таких войнах все шире начинают привлекать наемников, которые были лучше обучены и более дисциплинированы, чем гражданское ополчение, и сделали военное дело своей постоянной профессией [9, с. 654].
Победоносные завоевательные войны способствовали смягчению социальных противоречий Рима. Захват новых земель и их колонизация давали возможность улучшить материальное положение низших классов за счет присвоения богатств, ограбления побежденных народов.
Войны были весьма дорогостоящим предприятием. Они опустошали казну и тяжелым бременем ложились на провинции. Вместе с тем добыча, особенно в виде драгоценных металлов и рабов, была наиболее очевидной компенсацией военных издержек. Кроме несомненных экономических выгод, военная добыча заключала в себе огромную престижную ценность, символизируя унижение врага [19, р. 151-152].
Мотивы поведения римлян были связаны с определенной системой ценностей. В основе этой системы лежала забота о статусе или «чести» империи. Символические проявления уважения и подчинения со стороны врагов были целью политики. Однако высокомерие или оскорбление с их стороны являлись немедленными и законными поводами к
< войне. Устрашение и месть выступали
н инструментами поддержания имиджа
^ империи [19, р. 22-23].
^ Если в период республики, согласно
^ идеалу, каждый гражданин был одно-
^ временно и земледельцем и воином,
о то легионер эпохи империи был только
о профессиональным солдатом. Произо-
шла структурная перестройка общества. На смену интегрированному обществу, в котором различные функции распространялись на весь гражданский коллектив, пришло дифференцированное общество, в котором различные функции становятся сферами деятельности специализированных групп [16, р. 164].
Литература
1. Вегеций Ф. Краткое изложение военного дела // Вестник древней истории. М., 1940. № 1. С. 231-293.
2. Горелик М. В. Оружие Древнего Востока, IV тысячелетие — IV в. до н. э. М.: Наука, 1993.
3. Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. Т. 1.: Античный мир. СПб.: Наука, 1994.
4. История первобытного общества: В 3 т. / Ред. кол.: Ю. В. Бромлей (отв. ред.) и др. М.: Наука. Т. 2: Эпоха первобытной родовой общины / В. П. Алексеев, Ю. И. Семенов, Л. А. Файнберг и др. 1986.
5. Клаузевиц К. О войне / Пер. с нем. М.: Эксмо; СПб.: Мидгард, 2007.
6. Лоренц К. Агрессия (так называемое «зло») / Пер. с нем. М.: Изд. группа «Прогресс»; Универс, 1994.
7. Полибий. Всеобщая история: В 40 кн.: [В 3 т.] / Пер. с греч. СПб.: Наука; Ювента, 19941995. Т. 2. 1995. С. 305.
8. Разин Е.А. История военного искусства: В 3 т. М.: Воениздат, 1955-1961. Т. 1. 1955.
9. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов / Пер. с англ. М.: Соцэкгиз, 1962. 684 с.
10. Сунь-цзы Искусство войны. М.: Изд-во Центрполиграф, 2011.
11. Философия и военная история / Е. И. Рыбкин, В. Т. Логин, В. К. Абрамов и др.; Отв. ред. С. А. Тюшкевич. М.: Наука, 1979.
12. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М.: Республика, 1994.
13. Эпос о Гильгамеше. («О все видавшем»). СПб.: Наука, 2006.
14. Blanly Q. The causes of war. N.Y.: Free Press, 1988.
15. Child V. G. What happened in history. N.Y.: Penguin books, 1965.
16. Cornell T. The end of Roman imperial expansion // War and society in the Roman world / Ed. by Rich J., Shipley G. L.; N.Y., 1993.
17. Kagan D. On the origins of war and the preservation of peace. N.Y.: Doubleday, 1995.
18. Keegan J. A. A history of warfare. N.Y.: Knof, 1994.
19. Mattern S. P. Rome and enemy: Imperial strategy in the principate. Berkely etc.,1999.
20. Rihll T. War, slavery and settlement in early Greece // War and society in the Greek world / Ed. by Rich J., Shipley G. L. N.Y., 1995.
21. Suganami H. On the causes of war. Oxford, England: Clarenden Press; N.Y.: Oxford univ.press, 1996.
22. Wright Q. War // International encyclopaedia of the social sciences / Ed. D. L. Sills. Vol. 10. N.Y.: Macmillan and Free Press, 1968. P. 386-395.
References
1. Vegetsiy F. Kratkoe izlozhenie voennogo dela // Vestnik drevney istorii. M., 1940. N 1. C. 231-293.
2. Gorelik M. V. Oruzhie Drevnego Vostoka, IV tysyacheletie IV v. do n.e. M.: Nauka, 1993.
3. Delbruk G. Istoriya voennogo iskusstva v ramkah politicheskoy istorii. Vol. 1: Antichnyi mir. SPb.: Nauka., 1994.
4. Istoriya pervobytnogo obschestva: In 3 vol. / Red. kol.: U. V. Bromley (otv. red.) i dr. M.: Nauka. Vol. 2. Epoha pervobytnoy rodovoy obschiny / V. P. Alecseev, U. I. Semenov, L. A. Faynberg i dr. 1986.
5. Klauzevits K. O voyne / per. s nem. M.: Eksmo; SPb.: Midgard, 2007.
6. Lorents K. Agressiya (tak nazyvaemoe «zlo») / per. s nem. M.: Izd. Gruppa «Progress», Univers.
7. Polibiy. Vseobschaya istoriya. In 40 kn.: [In 3 vol.] / per. s grech. SPb.: Nauka; Uventa, 1994- <
1995. T. 2. 1995. S. 305. >
8. Razin E. A. Istoriya voennogo iskusstva: V 3 t. M.: Voenizdat, 1955-1961. T. 1. 1955.
9. Smit A. Issledovanie o prirode i prichinah bogatstva narodov / per. s angl. M.: Eksmo, 2007.
10. Sun-tszy Iskusstvo voyny. M.: Izd-vo Tsentrpoligruf, 2011. x
11. Filosofiya i voennaya istoriya / Rybkin E. I., Login V. T., Abramov V. K. i dr.; Otv. red.
S. A. Tushkevich. M.: Nauka, 1970. ^
12. From E. Anatomiya chelovecheskoy destruktivnosti. M.: Respublika, 1994. o
13. Epos o Gilgameshe. (O vse vidavshem). SPb.: Nauka, 2006. o
14. Blanly Q. The causes of war. N.Y: Free Press, 1988. x
15. Child V. G. What happened in history. N.Y: Penguin books, 1965.
16. Cornell T. The end of Roman imperial expansion // War and society in the Roman world / Ed. by J. Rich, G. L. Shipley. N.Y, 1993.
17. Kagan D. On the origins of war and the preservation of peace. N.Y: Doubleday, 1995.
18. Keegan J. A. A history of warfare. N.Y: Knof, 1994
19. Mattern S. P. Rome and enemy: Imperial strategy in the principate. Berkely etc.,1999.
20. Rihll T. War, slavery and settlement in early Greece // War and society in the Greek world / Ed. by J. Rich, G. L. Shipley. N.Y, 1995.
21. Suganami H. On the causes of war. Oxford, England: Clarenden Press; N.Y: Oxford univ.press,
1996.
22. Wright Q. War // International encyclopaedia of the social sciences / Ed. D. L. Sills. Vol. 10. N.Y: Macmillan and Free Press, 1968.
