CC BY
244
3. Доманский Ю.В. «Тексты смерти» русского рока: пособие к спецсеминару. - Тверь, 2000. - 109 с.
4. Дугин А. Егор Летов: работа в черном // Официальный сайт группы «Гражданская Оборона» [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http:// www.gr-oborona.ru/pub/pub/1056115072.html
5. Летов Е. Стихи. - М.: Хор, Нота, 2003. -С. 252.
6. Летов Е. Я не верю в Анархию: сб. статей. -М.: Скит Интернэшнл, 2001. - С. 37.
7. Флоренский П.А. У водоразделов мысли. -М.: Директ-Медиа, 2008. - С. 491.
8. Чемагина А.В. Советские прецедентные феномены в творчестве Е. Летова. Политическая коммуникация. - Екатеринбург: Изд-во ГОУ ВПО «УрГПУ», 2009. - С. 122-124.
УДК 882.09
Андреева Валерия Геннадьевна
Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
lanfra87@mail.ru
ВОЙНА В ИЗОБРАЖЕНИИ И ОЦЕНКЕ Л.Н. ТОЛСТОГО И Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО
Автор статьи рассматривает противоположные взгляды на войну Толстого и Достоевского, отмечает особый скрытый спор, который существовал между писателями и влиял на формирование их убеждений.
Ключевые слова: война, организованное убийство или освежающая общество сила, пацифизм, роль международной войны, чувство человека.
В опрос о Л.Н. Толстом и Ф.М. Достоевском как единомышленниках и художни-ках-антиподах уже давно рассматривается литературоведами и продолжает оставаться актуальным. Толстой и Достоевский были склонны к доведению своих идей до крайностей. Как правило, выходом из созданных нелепостей своей же философии для обоих было художественное творчество. Отношение Толстого и Достоевского к войне - одна из сложных и интересных проблем. На примере обращения к ней мы попытаемся показать, как близки и в то же время как резко противоположны в убеждениях и взглядах были два великих писателя второй половины XIX века.
Чтобы кардинально изменить свою жизнь, уйти от пустого городского времяпрепровождения и не делать больше долгов, Толстой в апреле 1851 года с братом Николаем отправился на Кавказ. Именно там Толстой начинает работать над своим первым произведением - повестью «Детство». Военная жизнь благотворно повлияла на Толстого, открыла ему глаза, заставила повзрослеть, задуматься над вечными вопросами и увидеть неприкрашенную реальность. В январе 1854 года Толстой был переведен в Дунайскую армию, он принимал участие в Крымской войне и находился в самой горячей точке сражений - на Четвертом бастионе Севастополя. Жизнь солдат и офицеров, страх смерти, все тяжести военного времени Толстой хорошо знал. Он писал о войне на протяжении всей жизни. «Набег», «Рубка леса», Севастопольская трилогия, «Казаки», «Война и мир», «Анна Каренина», «Кавказский пленник», «Хаджи-Мурат» - вот далеко не полный список только художественных произведений, в которых изображается война или упоминается о ней.
Как человек и публицист, Достоевский всегда интересовался военными вопросами. Но вот в ху-
дожественных произведениях своих, в отличие от Толстого, он не обращался к военной тематике. Еще со времен обучения в инженерном училище писателя тяготило военное дело.
Парадоксально то, что, изображая войну, Толстой постоянно и всё в большей степени радел о мире, а Достоевский, открывая противоречия человеческой натуры и показывая нравственную деградацию людей, пришел к утверждению войны как очищающей и освежающей силы. Уже в Севастопольской трилогии Толстой осуждает военные действия, показывает читателям их страшную кровавую реальность и абсурдность. Построив целую философию войны и мира в романе-эпопее, Толстой позднее, уже в конце 1870-х годов (это видно из финала романа «Анна Каренина»), и до конца жизни выступает сторонником пацифизма.
В романах Достоевского не слышно выстрелов сражающихся, однако почти во всех из них проливается кровь, совершаются убийства. Изображая мирное время, Достоевский открывает читателям внутренние противоречия, конфликты, преступления и подлости. Не случайно Родион Раскольников сравнивает себя с великими этого мира - Ликур-гом, Магометом, Наполеоном, - неизвестно, на какую бы жертву решился Раскольников, чтобы испытать свою идею, будь у него власть над людьми.
Лучшие герои Толстого и Достоевского способны мечтать, что открывает как в персонажах, так и в авторах людей неравнодушных, стремящихся к самосовершенствованию и преображению окружающего мира. Д.С. Мережковский в книге «Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники» отметил, что ему намного ближе Толстой-мечтатель. Процитировав слова Толстого «Я стариком 70-ти лет буду так же мечтать, как теперь, ребенком», Мережковский подчеркнул: «В этих простых и спокойных словах не больше ли христианского смире-
© Андреева В.Г., 2012
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ N° 3, 2012
85
ния... чем во всех его последующих, столь громких и страстных покаянных исповедях?» [3, с. 14]. По мере движения к мировоззренческому перевороту толстовская мечтательность не уходит, только прячется в глубь души писателя и показывается все реже, озаряя его художественное творчество и просвечивая через надежду на становление Царства Божьего на земле. Мечты склонного к фантастическому Достоевского, наоборот, реализуются явно, оформляют его ключевые идеи 1870-х годов.
Фантастическая атмосфера у Достоевского - это зараженное, больное пространство. Именно в таком пространстве мечта о войне кажется светлой. Только война, по мнению Федора Михайловича, может изменить путаницу в людских мыслях, освежить умы. Мысли о войне, пробуждающей человечество и возрождающей его лучшие силы, Достоевский высказывал в «Дневнике писателя», особенно активно в период с апреля 1876 года. Сначала идею о пользе войны Достоевский вложил в уста парадоксалиста-мечтателя, который спорил с самим автором «Дневника». Несмотря на подчеркнутую разницу между собой и героем, Достоевский наделил парадоксалиста автобиографическими чертами, рассказав о его любви к детям и приведя эпизоды, созвучные происшедшим с ним самим. Как мы можем судить из дальнейшего развития Достоевским указанной темы, размышления парадоксалиста о войне оказываются близкими самому автору. Парадоксалист считает, что, в отличие от братоубийственной, междоусобной войны, политическая, международная война приносит пользу и совершенно необходима. Он замечает, что во время войны «все тотчас же ободряются, у всех поднят дух, и не слышно об обыкновенной апатии или скуке, как в мирное время». По его словам, «великодушие гибнет в периоды долгого мира, а вместо него являются цинизм, равнодушие, скука.; долгий мир ожесточает людей.; долгий мир производит апатию, низменность мысли, разврат, притупляет чувства; наука и искусства именно развиваются всегда в первый период после войны; в период мира укореняется трусливость и бесчестность» [1, т. 22, с. 123-125]. Более того, парадоксалист считает войну единственным спасением от той болезни, приближение которой Достоевский дал почувствовать еще Раскольникову (вспомним его сон о трихинах). Не случайно появляется на страницах «Дневника» мотив заражения: «Нет, война в наше время необходима; без войны провалился бы мир или, по крайней мере, обратился бы в какую-то слизь, в какую-то подлую слякоть, зараженную гнилыми ранами» [1, т. 22, с. 126].
Толстой и Достоевский не были знакомы, что делает еще более интересным их диалог-спор. Приближение писателей к ключевым идеям происходило параллельно. Толстовская теория непротивления злу злом по времени возникновения близка
к заявлениям Достоевского о необходимости очищающей общество войны. Философия спасительной роли войны формировалась в сознании Достоевского постепенно, ее появлению способствовало чтение и осознание Достоевским романа-эпопеи «Война и мир».
«Лишь ознакомление с первыми пятью, а вскоре после этого с шестой частями “Войны и мира”, в 1869-1870-х годах приводит к тому, что именно Толстой, в творчестве которого Достоевский до этого специально выделял лишь его произведения из народной жизни и “Севастопольские рассказы”, выдвигается для него в современной русской литературе на первое место», - пишет Г.М. Фридлен-дер [5, с. 237]. В романе-эпопее Толстого изображена освободительная война с захватчиками, посягнувшими на свободу и независимость России. Именно такую войну прославляет парадоксалист Достоевского, а потом и сам повествователь в «Дневнике писателя». В «Войне и мире» Толстого русский народ одерживает победу с Божьей помощью, однако не русский народ развязал эту войну. Подробное изображение тактики всей кампании 1812 года, выжидающей позиции Кутузова и нашей армии открывает взгляд Толстого, которому чужда война и дорог мир. Достоевский, мечтая о спасении погрязшего в грехах общества, замечает, что война признана христианством. Однако кощунственно выглядит на страницах «Дневника» глас о необходимости войны, потому что народная вера, духовность становятся у Достоевского факторами, оправдывающими войну и убийство. А может ли их что-нибудь оправдать?
Философ И.А. Ильин в статье «Основное нравственное противоречие войны» писал: «Убийство есть акт величайшей гордыни: в нем кроется не только вознесение себя над убиваемым человеком, но и равнопоставление себя Божеству. Человек присваивает себе по отношению к убиваемому силу и власть Провидения, того совершенного деятеля, изволение которого свободно от пределов и норм» [2, с. 12]. В «Войне и мире» Толстой изображает духовный подъем русского народа, но он является результатом, фактором, сопровождающим военные действия. Достоевский, видимо, не находит другого способа духовно пробудить людей - война у него становится средством достижения цели.
«Война и мир» отчасти повлияла и на формирование идеи Достоевского о мировом предназначении России. Достоевский мечтал о том, что Россия станет предводительницей и покровительницей православия, объединит всех братьев-славян. Кстати, мысль, подобная надеждам Достоевского на роль России-спасительницы, присутствует в самом начале романа «Война и мир», она высказывается героиней, которую явно не уважает сам Толстой, -фрейлиной Анной Павловной Шерер: «Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благо-
детель знает свое высокое призвание и будет верен ему» [4, т. 9, с. 5].
Война, по мнению Достоевского, благоприятно действующая на нравы и души, необходима как раз во время, когда основы, клеточки общества разрушаются изнутри. В «Дневнике писателя» мысль Достоевского об очищающей силе войны постоянно связана с рядом других, вращающихся тем: темой русской семьи, славянского единения, солидарности интеллигенции и народа, темой роли России в мировой жизни, темой всеобщей деградации, детской темой и некоторыми другими.
В восьмой части романа «Анна Каренина» Толстой высказал свою точку зрения на войну и участие в ней, резко противоположную взглядам Достоевского. Толстой выступает здесь как ярый противник любых военных действий. Позиция его, оцененная с точки зрения борца за справедливость, человека, готового помочь угнетенным, действительно выглядит крайностью. Однако необходимо учитывать, что в восьмой части своего романа Толстой излагает свою философию жизни, в которой, как он показал, нет места войне. Восьмая часть «Анны Карениной» открывается изображением добровольческого движения: 12 апреля 1877 года Россия объявила войну Турции. Писатель пытается объяснить нам, что желающие войны на самом деле не осознают, как она страшна, показывает авантюристов и людей, увлекающихся войной, словно новой игрушкой.
Толстой и Достоевский искали сближения с народом, старались жить его жизнью. Поэтому вопрос о народной воле становится принципиальным в их «споре». Константин Левин в «Анне Карениной» утверждал значимость единственно важного непосредственного чувства человека, но об этом же говорил Толстой в «Войне и мире», утверждая, что народный подъем 1812 года произошел от совпадения произволов всех людей, участвующих в событиях. По мнению Толстого, только личное чувство частного человека может стать основой для участия в военных действиях, а уже после личные стремления сливаются в «народную волю», в «национальный дух». У Толстого обратного быть не может: нельзя оправдать человека, идущего на войну, потому, что он солидарен с волей народа. Действительно, становясь сообщником убийства, отнимая у людей жизни, человек должен ощущать, в первую очередь, свою личную ответственность: «Эпоха войны <.> делает нас соучастниками и совиновника-ми в организованном и планомерном убивании. Все те, кто признают и испытывают моральное значение государственного сожительства и повиновения праву, получают в этом некоторый противовес по отношению к категорическому “запрету”, идущему от совести. Однако этот противовес, облегчающий с виду момент выбора и решения, на самом деле только затрудняет и осложняет его» [2, с. 20].
Война, по мнению Толстого, часто живет в сердцах неплохих людей, только еще неопытных и горящих молодым задором, жаждой скорых и решительных перемен. Вспомним сон Николеньки Болконского в финале «Войны и мира». Что ему снится? Не мир, а война: он и Пьер идут в касках впереди огромного войска! Некоторые положительные герои Толстого не в силах увидеть все стороны войны, но всеведущий повествователь открывает нам то, что скрыто от персонажей. К примеру, молодой, красивый, отзывчивый, но легкомысленный и слабовольный офицер Бутлер в «Хаджи-Мурате» представляет лишь парадную сторону войны. Автор не только замечает другую сторону: «смерть, раны солдат, офицеров, горцев» [4, т. 35, с. 79], но и на протяжении всей повести иллюстрирует ее. Нет для автора различий между солдатами, офицерами, горцами, читатель Толстого видит людей, чьи жизни бесценны.
Достоевский остался при своем крайнем мнении о необходимости войны и ее положительном воздействии на человечество. Толстой после написания романа «Анна Каренина», после смерти Достоевского в своих последующих статьях далее развил и несколько трансформировал взгляд на войну. В статье «Приближение конца» (1896) в центре внимания Толстого находится факт отказа молодого человека И.К. Ван-дер-Вера от поступления в национальную гвардию Голландии. По мнению Толстого, данный факт является положительным примером пробуждающейся в человечестве ненависти к убийству. Толстой искренне и наивно верит, что Ван-дер-Вер - только первая ласточка, за которой последуют другие, что люди вскоре откажутся от войны, от убийств, внимательно прислушавшись к голосу своей человеческой сущности.
В статье «Две войны» (1898) писатель и публицист говорит об испано-американской войне, а также о войне между правительствами, призывающими людей на военную службу, обучающими их убийству, и самими людьми, тяготящимися таким положением. Толстой справедливо считает войну жестокостью, однако наивно выглядит его вера в скорое преображение людей. Лев Николаевич, уповая на силу слова, надеялся на резкое изменение политической ситуации, но, к сожалению, воззвания Толстого о всеобщем мире прозвучали (и не впервые за историю человечества!), а «люди находятся в опасности от нападения правительств других государств» [4, т. 31, с. 98]. Справедливость этого «нелепого», по мнению Толстого, выражения подтверждается историей, войнами и военными действиями XX и XXI веков.
Несколько знаменательных слов о войне находим мы в романе «Воскресение». Нехлюдов посещает старого генерала, который гордится крестом, полученным за руководство русскими мужиками, убившими на Кавказе более тысячи людей, защи-
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ .№ 3, 2012
87
щавших свои дома и семьи. Для Толстого не существует причин, которые могли бы оправдать войну, будь то стремление завладеть желаемой территорией или укрощение лиц, не повинующихся правительству.
В заметке «Не убий» (1900) Толстой говорит о массовом гипнозе людей, которых дурят, делая орудиями убийства. В «Войне и мире» повествователь и многие положительные герои рассуждали о чувстве, руководящем русскими людьми, защитниками своей земли. Вспомним, как князь Андрей накануне Бородинского сражения объясняет Пьеру, что успех сражения не зависит ни от позиции, ни от вооружения армий, ни от их числа, а более всего - от чувства, которое есть в каждом солдате. Достоевский в «Дневнике писателя» заявлял также более о чувствах добровольцев, о чувстве своем рассуждал и Левин в финале «Анны Карениной». Но вот в поздних статьях и трактатах Толстой взывает уже к разуму людей - ответственность за себя и свои поступки так и остается у Толстого во главе угла, однако новая эпоха призывает к трезвой оценке быстро меняющейся ситуации, к постоянной бдительности.
Толстой призывает всех людей отказаться от участия в военных действиях, почти так же, как и в «Войне и мире», заявляя о том, что общее движение армии складывается из личных воль (или их продажи за небольшие материальные ценности): «Так что виноваты в угнетениях народов и в убийствах на войнах не Александры, и Гумбер-ты, и Вильгельмы, и Николаи, и Чемберлены, руководящие этими угнетениями и войнами, а те, кто поставили и поддерживают их в положении властителей над жизнью людей» [4, т. 34, с. 204]. Разумеется, писатель и здесь переоценивает людей и слишком упрощает проблему войны, скептически относясь к созданию армий для защиты народа.
Толстой абсолютно верно пишет о войне как о событии, противном жизни и радостному бытию на земле. В трактате «Одумайтесь!» (1904) писатель напоминает людям о страданиях и муках, о разорительной, злой силе войны, истребляющей все созданное. Толстой наставляет религиозных людей «руководиться в своей деятельности не предполагаемыми последствиями своих поступков, а сознанием своего назначения в жизни» [4, т. 36, с. 131]. Однако здесь встает еще одна актуальная и в наши дни проблема истинности религиозного чувства. При всей своей односторонности, вытекающей из надежды Толстого на скорое всеобщее прозрение людей, на их способность понимать и меняться, писатель во многом прав, и его призывы к миру, доброте, любви живы и необходимы нам сегодня.
Таким образом, противоположное отношение к войне Толстого и Достоевского формировалось
постепенно, а развитию соображений обоих писателей способствовал скрытый спор между ними. Более того, их воззрения на указанную проблему можно считать антагонистическими и ушедшими в две различные крайности. Достоевский был убежден в том, что деградации общества и развращению людей может положить предел международная война. Писатель констатировал духовное оскудение русских семей, необходимость сильного внешнего толчка для преображения человека, оказавшегося на распутье. Толстой был чрезвычайно уверен в способности рядового человека к самосовершенствованию. Продуктивная идея улучшения мира посредством работы над собой каждого человека, выбранная им и взращиваемая на протяжении всего пути, ярко прослеживается и в отношении Толстого к войне. Если в 1860-е годы Толстой допускал возможность освободительной войны при условии ее истинного национального характера, то уже в конце 1870-х годов писатель выступает против любых военных действий, хотя опирается на то же личное чувство человека, подчеркивая в нем противление любой несправедливости. Парадоксально, но рядом вырастает толстовская теория непротивления злу злом, война у Толстого - одно из страшнейших зол мира. Поздний Толстой не отходит от своего основания - личной позиции человека, только теперь война уже оценивается в русле религиозных убеждений писателя и проповедника. «Хочется написать о том, что когда происходит такое страшное дело, как война, все делают сотни соображений о самых различных значениях и последствиях войны, но никто не делает рассуждения о себе: что ему, мне надо делать по отношению войны» [4, т. 55, с. 11]. Толстой справедливо пишет о первостепенности определения собственных поступков человека, однако его теория уходит в крайность из-за абсолютной, наивной веры писателя в способности и доброту личности, в магическую силу слов.
Библиографический список
1. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: в 30 т. -Л.: Наука, 1972-1990.
2. Ильин И.А. Основное нравственное противоречие войны // Ильин И.А. Собр. соч.: в 10 т. Т. 5. -М.: Русская книга, 1996. - 608 с.
3. Мережковский Д.С. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. - М.: Республика, 1995. -619 с.
4. Толстой Л.Н. Полн. собр. соч.: в 90 т. - М.: Худ. лит, 1928-1958.
5. Фридлендер Г.М. Достоевский и Лев Толстой // Фридлендер Г.М. Достоевский и мировая литература. - Л.: Сов. писатель, 1985. - 456 с.
