CC BY
140
Вотчинное государство в России сложилось к концу XVII в., однако его традиции продолжают существовать до сих пор. Существенный вклад в их изучение внесли такие исследователи, как О.Э. Бессонова, А.Д. Градовский, М.А. Дьяконов, И.П. Ермолаев, И.Е. Забелин, К.Д. Кавелин, В.О. Ключевский, Н.И. Костомаров, Ш. Курильски Ожвэн, В.В. Макаров, Л.В. Мининкова, Р. Пайпс, Г.В. Плеханов, А.Д. Хлопин.
К числу основных в теории вотчинного государства, как правило, относится вопрос, касающийся предпосылок и причин ее возникновения. Это обусловлено неудовлетворенностью различных представителей отечественной исторической мысли середины XIX в. познавательными возможностями теории возрождения Русского государства московскими князьями, по чьей вине оно впоследствии и распалось в результате бесчисленных междоусобных войн и столкновений. В первой половине XIX столетия эта теория стала считаться несовременной и не реагирующей на вызовы современной историографической науки [1, с. 80].
Отсюда весьма показательными являются исследования П.Н. Милюкова, полагавшего, что в России присутствовало несколько государств, а единого государства вообще не существовало. Это делало актуальной проблему изучения истории русского народа, а не Российского государства [2, с. 349].
По мнению некоторых специалистов, в качестве одной из причин возникновения теории вотчинного государства выделяется широкое распространение идей гегельянства и позитивизма в отечественном историографическом знании середины XIX в., что позволило определить наличие «глубоких исторических закономерностей процесса становления государственности и диалектики перехода к ней от семейно-личностного начала, выражением которого выступала княжеская вотчина» [1, с. 81].
Смена основных гносеологических ориентиров в отечественной историографической науке отчетливо выражается в исследованиях К.Д. Кавелина, который внес большой вклад в разработку теории вотчинного государства, отказавшись от традиционной интерпретации соответствующего периода истории Русского государства, в рамках которого оно было создано киевскими князьями и впоследствии возрождено великими князьями московскими. Им была предложена иная версия периодизации рассматриваемого этапа российской истории, когда государство, по существу, заменило вотчину. Данная идея была выражена через описание социального статуса княжеской вотчины, спустя столетие выросшей в Московское государство, самого князя Ивана Калиты, являвшегося князем-вотчинником и смотревшего на свои владения как на собственность, и именно в таком виде «вполне высказался этот новый тип власти, сменившей прежнюю» [3, с. 45]. Американский историк Р. Пайпс приходит к выводу о том, что «в своем качестве вотчинника всея Руси московский правитель обращался со своим царством примерно так, как его предки обходились со своими поместьями» [4, с. 99].
С точки зрения ряда специалистов, теория вотчинного государства рассматривается как концепция российской истории. Исследователь проблем отечественной историографии в контексте определения исторического места России Л.В. Мининкова отмечает, что «существенной особенностью отечественной историографии с XIX века и вплоть до настоящего времени является значительный интерес к концепции российской истории, которая стала известна в качестве теории вотчинного государства» [1, с. 79].
Анализ влияния вотчинного государства на традиции и особенности развития страны позволил Л.В. Мининковой сформулировать положение «об особом историческом пути России, о ее самобытности и исключительности. Однако теория вотчинного государства подтверждала и совершенно иной взгляд, согласно которому вотчинная стадия в развитии средневековых государств составляла общеевропейское явление, а характерные черты вотчинных отношений и влияние их на политические процессы имели место не только на Руси, но и в странах западноевропейского Средневековья. Кроме того, с позиций этой теории появлялась возможность обосновать с опорой на методы компаративистики черты общего и особенного в развитии России и стран Востока, где
существовала система деспотических монархий, объяснять наличие или отсутствие в России самодержавного деспотизма» [1, с. 80].
По мнению Л.В. Мининковой, теория вотчинного государства представляет собой «метатеорию, на основе которой могут выстраиваться концепции истории страны более частного характера». С ее помощью можно определить «особенности политического строя России конца XV-XVI веков, его близость к восточной деспотии, некоторые черты политического сознания русского общества и народного протеста этого времени» [1, с. 83].
На представление великого отечественного историка В.О. Ключевского о сохранении вотчинной традиции в государственном управлении России XVI в. обращала внимание М.В. Нечкина, утверждавшая, что это государство является «абсолютной монархией, но с аристократическим управлением, то есть правительственным персоналом». Но по традициям удельного вотчинника царь смотрел на свой «правительственный персонал как на дворцовых слуг, государевых холопов» [5, с. 487]. «По отношению к царю все его подданные считались холопами, дворовыми его людьми, либо сиротами, безродными и бесприютными людьми, живущими на его земле» [6, с. 64].
Таким образом, анализ теоретических и исторических аспектов развития вотчинного государства на примере Московской Руси позволил исследователям обосновать наличие устойчивой исторической традиции политического рабства и тотального холопства в целом [1, с. 83].
Согласно Г.В. Плеханову, Россия как вотчинное государство отличалось от европейских стран тем, что оно «закрепощало себе не только низший, земледельческий, но и высший, служилый класс», а от стран Востока с их деспотическим строем - тем, что накладывало «гораздо более тяжелое иго на свое закрепощенное население». Это объяснялось необходимостью противостояния с более развитыми в экономическом отношении западноевропейскими странами [7, с. 88].
Между вотчинным государством на Руси и аналогичными государствами на Западе и Востоке существуют принципиальные различия. По мнению американского исследователя Р. Пайпса, «западное государство выросло из общества, в его основе стоял договор. Феодальный вассалитет был договорными отношениями, в силу которых властитель обязывался предоставить содержание и защиту, а вассал отвечал обещанием верности и службы. Нарушение условий договора любой из сторон аннулировало его. Обязательства вассалитета распространялись на его сильнейшую сторону -сеньора - ничуть не в меньшей степени, чем на слабейшую - на вассала. Невыполнение сеньором своих договорных обязательств освобождало вассала от необходимости соблюдать свои» [4, с. 72-73].
Для западного государства присуще наличие частной собственности, выступающей такой сферой, над которой государственная власть не имеет юрисдикции и соответствующих полномочий. Сложная эволюция институтов римского права привела к тому, что власть раздвоилась на отправляемую как суверенитет и как собственность. По Р. Пайпсу, «одним из стандартных критериев, использовавшихся западной мыслью для различения законного короля от деспота, было то обстоятельство, что первый уважает собственность своих подданных, а второй - нет» [4, с. 93]. Другое отличие заключалось в разнице между правителями. Современный историк И.П. Ермолаев указывает, что «деспотический правитель, как правило, ущемляет права собственности своих подданных (но в какой-то степени признает его или хотя бы делает вид, что признает)». По-иному складывалась ситуация в Московском государстве, где «вотчинный правитель просто-напросто не признает за подданными этого права и считает их не субъектами, не гражданами общества, а вполне зависимыми от государства (то есть фактически от него) единицами, “винтиками” государственного организма». Более четко и наглядно сделан им и общий вывод: «В вотчинном государстве нет ни официальных ограничений политической власти, ни законоправия, ни личных свобод, то есть, фигурально говоря, это более “деспотическое государство”, чем сама “деспотия”» [8, с. 11].
Заместитель директора «Радио “Свободная Европа”» / «Радио “Свобода”» Дональд Н. Дженсен, рассуждая о политических переменах в современной России, предлагает рассматривать понятия «вотчинное государство» и «патримониальное государство» как синонимы и основное внимание уделяет определению категории «патримониальный режим». Вслед за немецким социологом и экономистом Максом Вебером, а также американским историком Ричардом Пайпсом
патримониальными он называет такие режимы, «при которых политическая власть и владение собственностью слиты воедино.
Итак, вотчинная ментальность составляет устойчивую архетипическую основу национальной авторитарности, «присущей большинству русских правителей и сводившейся по сути дела к нежеланию дать “земле” - вотчине - право существовать отдельно от ее владельца - правителя - и его государства» [4, с. 79].
Литература
1. Мининкова Л.В. Теория вотчинного государства в отечественной исторической мысли XIX -начала XXI века // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2010. № 6.
2. Милюков П.Н. Главные течения русской исторической мысли. М., 1898.
3. Кавелин К.Д. Взгляд на юридический быт древней России // Наш умственный строй: Статьи по философии русской истории и культуры. М., 1989.
4. Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 1993.
5. Нечкина М.В. Василий Осипович Ключевский. История жизни и творчества. М., 1974.
6. Ключевский В.О. Курс русской истории. Ч. 3 // Сочинения: В 9 т. М., 1988. Т. 3.
7. Плеханов Г.В. История русской общественной мысли. М.-Л., 1925. Кн. 1.
8. Ермолаев И.П. Становление российского самодержавия. Истоки и условия его формирования: Взгляд на проблему. Казань, 2004.
