CC BY
84
УДК 101.3 ББК 87.6
В.Н. Бадмаев
Калмыцкий государственный университет имени Б.Б. Городовикова
ВОСТОКОВЕДЕНИЕ КАК ФИЛОСОФСКИЙ ДИСКУРС ЗНАНИЯ О ВОСТОКЕ
Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект № 19-18-00118 «Россия и буддийский мир в дискурсе философского востоковедения»)
Современные мировые процессы, характеризуемые неустойчивостью, геополитической турбулентностью, новыми вызовами практически во всех сферах общественного развития и международных отношений, требуют поисков новой архитектуры стабильности и многостороннего сотрудничества, понимания необходимости нового глобального диалога.
В этом плане важна философско-методологическая база, которая способствовала бы смене прежнего понимания дихотомии «Восток-Запад», «Европа-Азия», «Север-Юг» на новую научно-гуманитарную картину мира, необходимую для равноправного диалога всех мировых культур и цивилизаций.
В данном контексте особый смысл приобретает современный идентификационный поворот России на Восток. Российский «исход к Востоку» имеет глубокие исторические корни и серьезные научные востоковедные основания.
Философское востоковедение, вводя «восточный материал» в понятийные историко-философские лексиконы, выявляя взаимодействие универсального и партикулярного (уникального), расширяет повестку современной философской проблематики.
Ключевые слова: востоковедение, философское востоковедение, философская компаративистика, знание о Востоке, Восток, Запад, Россия, диалог.
V.N. Badmaev
Kalmyk state University named after B.B. Gorodovikov
ORIENTAL STUDIES AS PHILOSOPHICAL DISCOURSE OF LEARNING EAST
The article concerns world processes which are unstable, have geopolitical turbulence and new challenges in all spheres of social development and international relations, demand new forms of multilateral cooperation and the need of global dialogue.
The researchers think that it is important to have a philosophical methodological basis to replace previous understanding of dichotomy "East- West", "Europe-Asia", "North-South" by a new scientific view of the world necessary for equal dialogue of all cultures and civilizations.
The authors came to the conclusion that modern eastward direction of Russia has a great significance. It has deep historical roots and strong scientific basis. Philosophical oriental studies introduce 'eastern materials'in historical and philosophical vocabulary, consider interaction between universal and unique, extend problems of modern philosophy.
Key words: oriental studies, philosophical oriental studies, comparative philosophy, knowledge of the East, East, West, Russia, dialogue.
Современные мировые процессы, характеризуемые неустойчивостью, геополитической турбулентностью, новыми вызовами практически во всех сферах общественного развития и международных отношений, требуют поисков новой архитектуры стабильности и многостороннего сотрудничества, понимания необходимости нового глобального диалога.
В этом плане важна философско-методологическая база, которая способствовала бы смене прежнего понимания дихотомии «Восток-Запад», «Европа-Азия», «Север-Юг» на новую научно-гуманитарную картину мира, необходимую для равноправного диалога всех мировых культур и цивилизаций.
В данном контексте особый смысл приобретает современный идентификационный поворот России на Восток. И дело здесь не только и не столько в реанимировании идей «Паломничества в страну Востока» (Гессе ) и «Ex oriente lux». Российский «исход к Востоку» имеет свои глубокие исторические корни и серьезные научные востоковедные основания.
Необходимо отметить, что отношение к востоковедению, востоковедному научному знанию, целям и методам его получения, накопления, интерпретации, его систематизация изменялись на протяжении различных исторических эпох. При этом многие вопросы, стоящие перед современным востоковедным сообществом, остались прежними, они уходят корнями в историю самой востоковедной науки. Это, например, проблемы соотношения научной и практической составляющих в исследованиях, структуры и статуса самой востоковедной науки, её места в системе научного знания и многое другое.
Ни в коей мере не ставя задачу фундаментального исследования указанных вопросов, обратимся в рамках известного тезиса М. Блока «Мыслить проблемами!» к основным, на наш взгляд, проблемам современного востоковедения.
В первую очередь, это вопросы о месте востоковедной науки в системе научного знания.
Как известно, научное востоковедение в Западной Европе зародилось в XVIII в., получив дальнейшее динамичное развитие в XIX столетии. «В первую очередь это касалось стран, обладавших колониями, - Англии, Франции, Голландии, а позднее Германии и Италии. В Испании и Португалии, хотя еще и сохранивших колонии, но уже утративших к этому времени роль первостепенных держав, востоковедные исследования, имевшие традиции в изучении религии, сократились. Развитие востоковедения отражало политические и социально-экономические реалии» [4, с.3]. К середине XIX века Восток стал, говоря словами Бенджамина Дизраэли, «профессией, чем-то таким, где можно было переделать и воссоздать вновь не только Восток, но и самого себя» [12, с. 263].
Становление и формирование отечественного востоковедения было напрямую связано с решением стратегических задач российского государства. Собственно говоря, проблема «Восток и Россия» выступает важным фактором развития российской истории и культуры, российской государственности, самой российской цивилизации. Для России, находящейся на границе Европы и Азии и имеющей культурно-исторические связи с восточными народами, всестороннее изучение Востока имело характер государственной задачи, что и предопределило практическую направленность российского востоковедения.
Как отмечал академик Н.И. Конрад, «наряду с практическим востоковедением, как стали обозначать это направление в изучении Востока, развивалась и та отрасль востоковедной работы, которая получила наименование научного востоковедения. Толчком к его развитию послужил более глубокий интерес к Востоку» [8, с. 9].
Российское научное востоковедение имело три основных направления своего развития:
1. Практическое востоковедение, направленное на обеспечение в первую очередь внешней политики российского государства.
2. Традиционные школы восточных народов России, где изучались история, религия и культура как своей страны, так и сопредельных восточных государств.
3. Западная ориенталистика, ориентированная на переводы на русский язык трудов, изданных в европейских центрах ориенталистики, приглашения европейских ученых-востоковедов для научной работы в Россию [4, с.368-369].
Как отмечается в «Истории отечественного востоковедения», к середине XIX столетия востоковедение являлось комплексом наук, в которых внутренняя научная специализация только намечалась. ««Комплексное» востоковедение при определенных преимуществах предполагаемого им широкого охвата не позволяло углубиться ни в одну из составляющих его отраслей, не оставляло возможности овладеть методикой, специфической для каждой из названных выше дисциплин. Уровень ориенталистики был таков, что размежевание составлявших ее дисциплин еще состояться не могло -она находилась в состоянии «нерасчлененного» развития. Главным содержанием востоковедных исследований было выявление, перевод и комментарий древнего или средневекового источника [4, с.371].
Во второй половине XIX столетия в России формируются новые научные дисциплины, происходит дальнейшая специализация востоковедной науки. «В русской философии и поэзии образ Востока обычно возникал в связи с темой исторических судеб России, ее места между Европой и Азией. В русской науке чисто колониальная идеология была представлена чрезвычайно слабо. Это давало ей безусловные преимущества в непредвзятом изучении восточной культуры» [5, с.476].
Академик Конрад Н.И. в своей статье «Старое востоковедение и его новые задачи» отмечает, что «научное востоковедение родилось как филология.., как наука о письменных памятниках» [8, с. 7]. Далее он выдвигает тезис о появлении у востоковедения новой задачи: «задачи реконструировать некоторые положения общей теории общественного развития» [8, с. 23]. При этом достижение данной задачи, по его мысли, было сопряжено с преодолением европоцентризма - «если иметь в виду науки гуманитарные, научный европоцентризм всегда таит в себе опасность механического перенесения категорий, открытых в истории и культуре стран Запада, на явления, наблюдаемые в истории и культуре стран Востока» [8, с.24].
В этой связи Конрад делает вывод, что «востоковедение как особая отрасль научного исследования будет существовать до тех пор, пока не будет достигнута его новая цель - способствовать своим материалом разработке общей теории, охватывающей все стороны истории и культуры человечества, теории, построенной на истории всех народов, без разделения их на восточные и западные, и проверенной доступным нам историческим опытом» [8, с.28].
В данном контексте обратимся к мнению редакторов двух коллективных трудов «Введение в востоковедение. Общий курс. Отв. ред. Е.И. Зеленев, В.Б. Касевич» и «Концепция современного востоковедения. Отв. ред. Е.И. Зеленев, В.Б. Касевич» [2; 9]. По их мнению, современное востоковедение должно «обрести надотраслевую научную парадигмальность, сохраняя собственную обособленность и впитывая в себя методики и понятийный аппарат десятков других наук» [9, с.7].
Во «Введении» В.Б. Касевич признает, что «общей теории востоковедения в сколько-нибудь явном виде на сегодняшний день не существует» [2, с.23], однако считает, что такая теория «необходима» и ее следует «искать» [2, с.21].
По мнению Алаева Л.Б., востоковедение занимает «неустойчивое положение между основными направлениями науки» [1, с.16]. Постоянно возникает вопрос о статусе и идентичности востоковедной науки. С одной стороны, она распадается на страно-во-регионоведческие дисциплины: арабистику, индологию, синологию и т.п. С другой
стороны, историки, экономисты, филологи и религиоведы, изучая одну страну, рассматривают различные аспекты ее исторического, социально-экономического, политического развития, не имея общей ее картины.
Другая проблема востоковедной науки состоит в ее многоаспектности, комплексности, не позволяющей углубиться в однородный материал, использовать один или ограниченное количество приемов (методов). Есть востоковеды-лингвисты, востоковеды-филологи, историки, экономисты [1, с.18]. В этой связи возникают фундаментальные вопросы: «существует ли Восток как цельный объект изучения? Содержательны ли понятия «восточная литература», «восточные языки», «восточное языкознание», «восточные религии»?» [1, с.24].
В результате своих рассуждений Алаев Л.Б. формулирует основной вопрос востоковедения, который сводится к сравнению Востока с Западом: «Что есть Восток?», «Почему он не Запад?», «Им никогда не сойтись?» [1, с.259].
Другой, не менее важный вопрос связан с философскими аспектами востоковедения, философским востоковедением, синтезом востоковедных и философских исследований, с включением «восточного материала» в философский дискурс.
Как известно, долгое время господствовал тезис, согласно которому «колыбелью философии» была античная мысль Греции и идея существования какой-либо иной, кроме западной, философии являлась безосновательной. Гегель в своих «Лекциях по истории философии», отмечая, что «первой по времени является так называемая восточная философия», писал: «Выражение «восточная философия» употребляется преимущественно для обозначения того периода, когда это великое всеобщее восточное воззрение соприкоснулось с Западом» [3, с.160].
Но постепенно с изменением «угла зрения ориенталистов» происходит переоценка в возможности «рассматривать и оценивать феномены «восточной» мысли в контексте общечеловеческой культуры, всемирной истории философии» [17, с.154]. Конечно, это было сопряжено с рядом методологических сложностей. Еще академик Конрад Н.И. отмечал: «Нам довольно хорошо известна история философской мысли в Индии и Китае. Но обычно мы изучаем появление и развитие идей и концепций, т. е. саму философскую мысль, и мало обращаем внимания на то, как в этих странах понимали и оценивали эти идеи и концепции; иначе говоря, оставляем без должной оценки науку, предметом которой является философская мысль» [8, с. 26].
По его мнению, исследователи прилагают «к оценке философских идей Востока обозначения, сложившиеся в философской науке у нас, в Европе, такие, например, как материализм, идеализм, рационализм, интуитивизм, мистицизм, критицизм, монизм, плюрализм и т. п., даже не подумав всерьез о том, - подходят ли вообще эти обозначения к тому, что мы хотим обозначить ими; не лучше ли обратиться к тем обозначениям и характеристикам, которые выработаны научной мыслью там же - на Востоке; не соответствуют ли именно эти обозначения природе и содержанию обозначаемых ими явлений. Во всяком случае первое, что мы должны сделать, - это обратить самое пристальное внимание на эти обозначения, постараться понять их из них самих, как они сложились в истории философской мысли в данной стране. Надо полностью учитывать, что и в Индии, и в Китае в древности и в средние века существовала не только богатая, всесторонне развитая философская мысль, но и наука о философии со своей терминологией, своей технической номенклатурой». «Моделирование основных философских категорий должно быть произведено путем сопоставления и оценки всего материала - и западного, и восточного» [8, с. 27].
Дальнейшее развитие востоковедного знания приводит к тому, что происходит «логический переход отечественного философского востоковедения от накопления знаний о конкретных персоналиях, памятниках, школах, направлениях и даже этапах развития истории восточной мысли к обобщающим заключениям касательно тех отличительных особенностей каждой из философских традиций Востока, которые позволяют ее идентифицировать и отличить от других. Выявление «оснований», «сущностных характеристик» или «универсалий» восточных культур продиктовано также соображениями, выходящими за рамки положения дел в собственно российской ориенталистике» [19, с.5].
Историко-философское востоковедение в его различных конкретных направлениях (историко-философская арабистика, индология, синология, японистика и т.д.) оформляется в качестве научной дисциплины. Но, по мысли А.В. Смирнова, «историко-философское востоковедение - это не просто соединение того и другого, это не результат смешения двух подходов в какой-нибудь пропорции (две части истории философии на одну часть востоковедения или наоборот). Как перевод - это не знание двух языков: можно знать их в совершенстве и совсем не уметь переводить, так и историко-философское востоковедение - это не владение двумя сторонами - историко-философской и востоковедной. Точнее, такое владение - лишь необходимое, но совсем не достаточное условие. Чтобы историко-философское востоковедение возникло, необходимо, чтобы сформировалась специфическая область исследования со своими задачами, которые не могут быть решены ни традиционными историко-философскими методами, ни методами «обычного» востоковедения, чтобы в соответствии с этими задачами были разработаны особые методы исследования» [11, с.9].
Для современных философско-востоковедных исследований эвристическое значение имеют межкультурная философия, философская компаративистика, ставящие задачу постижения и достижения межкультурного диалога [7, 10, 13, 14, 15, 16, 18].
Приведем в этой связи определения философской компаративистики. Так, Шохин В. К. дает следующее определение: философская компаративистика - это «область историко-философских изысканий, предметом которых является сопоставление различных уровней... (понятия, доктрины, системы) философского наследия Восток и Запада» [20, с.245].
Здесь следует отметить различное понимание философской компаративистики в западном и российском научном дискурсе. Как отмечает Смирнов А.В., компаративистика, как она понимается на Западе, - это «далеко не то же самое, что историко-философское востоковедение как синтетическая дисциплина. На Западе до сих пор принято очень тщательно разграничивать сферы компетенции философа и востоковеда, и это разграничение, зафиксированное весьма жестко в академической структуре, ясно обнаруживается и в творчестве двух категорий мыслителей». Компаративистика стала «еще одним аспектом - и аспектом немаловажным - историко-философского востоковедения. Существенным отличием от западной компаративистики явилось то обстоятельство, что сравнительные штудии здесь имеют тенденцию стать составной частью общих историко-философских востоковедных исследований» [11, с.10].
По мнению Колесникова А.С., «философская компаративистика имеет «горизонтальное» (культурно-географическое) и вертикальное (историко-философское) направления исследований. Они взаимосвязаны, но первое направление акцентирует диалог культур Востока и Запада, как и методологическое прояснение концептов Восток, Запад, Юг, Север (как культурных феноменов), осознание их уникальности и поиск
путей возможного диалога. Второе направление проблематизирует эволюцию формирования сравнительного метода в истории философии (от метафизического представления о соразмерности космоса в античности до логического понимания сравнения как базисной операции рассудка в философии Нового времени) и сравнимости философии и культуры Востока» [6, с.20].
Философское востоковедение, вводя «восточный материал» в понятийные историко-философские лексиконы, выявляя взаимодействие универсального и партикулярного (уникального), дает возможность интерпретировать его в общефилософских типологических категориях, расширяет повестку современной философской проблематики.
Постановка и исследование данной масштабной проблемы позволит расширить проблемное и предметное пространство философского востоковедения, сформировать новые научные направления философской компаративистики, опираясь на богатейшее наследие философской мысли Востока.
Список литературы
1. Алаев Л.Б. Проблематика истории Востока. М.: ЛЕНАНД, 2019 - 504 с.
2. Введение в востоковедение. Общий курс. Под ред. Е.И. Зеленева и В.Б. Касевича. -СПБ.: КАРО, 2011. - 584 с.
3. Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. Кн.1.- СПб.: Наука, 1993. - 350с.
4. История отечественного востоковедения до середины XIX века. - М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1990. - 435 с.
5. История отечественного востоковедения с середины XIX века до 1917 года. - М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1997. - 536 с.
6. Колесников А.С. Методология компаративистского изучения философии и культуры Востока // Вестник Русской христианской гуманитарной академии. - 2008. - Т. 9, вып. 1. - С. 19-29.
7. Колесников А. С. Центр философской компаративистики и сравнительных социогуманитарных исследований (1992-2014) // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 17. Вып.1. - 2016. - С. 158-165.
8. Конрад Н. И. Запад и Восток. Статьи. М.: Наука, 1972. - 498 с.
9. Концепции современного востоковедения. Под ред. Е. И. Зеленева, В. Б. Касе-вича. - СПб.: КАРО, 2013. - 464 с.
10. Лысенко В.Г. Сравнительная философия или межкультурная философия в перспективе постколониальных исследований // Философские науки. 2017. № 5. С. 7-27.
11. Мир Востока. Философия: прошлое, настоящее, будущее/ М.Т. Степанянц; Институт философии. - М.: Восточная литература, 2005. - 375 с.
12. Саид Э. Ориентализм. Западные концепции Востока / пер. А.В. Говорунова. Спб.: Русский М1ръ, 2006. - 640 с.
13. Степанянц М.Т. «Когнитивная скромность» Рам Адхар Малла // Vox. 2017. №24. С. 195-203.
14. Степанянц М.Т. Манифест вновь нарождающейся философии // Вопросы философии. - 2018. - № 9. - С. 5-12.
15. Степанянц М.Т. Межкультурная философия: истоки, методология, проблематика, перспективы / М.Т. Степанянц; Институт философии РАН. - М.: Наука - Восточная литература, 2020. - 183 с.
16. Степанянц М.Т. От европоцентризма к межкультурной философии // Вопросы философии. - 2015. - № 10. - С. 150-162.
17. Степанянц М.Т. Отечественное философское востоковедение: проблемы и перспективы развития (к 30-летию создания сектора философии зарубежного Востока Института философии АН СССР) // Народы Азии и Африки. - 1990. - № 5. - С. 151-158.
18. Степанянц М.Т. Предпосылки к развитию межкультурной философии (опыт Индии) // Вопросы философии. - 2017. - № 8. - С.20-29.
19. Универсалии восточных культур. - М.: Издательская фирм «Восточная литература» РАН, 2001. - 431 с.
20. Шохин В.К. Философская компаративистика // Новая философская энциклопедия. - Т.4. - 2001. - С. 245-246.
