CC BY
79
ВИШЕГРАДСКАЯ ЧЕТВЁРКА - ВОСТОЧНОЕ ПАРТНЁРСТВО
УДК: 327
Ирина БОЛГОВА1
"ВОСТОЧНОЕ ПАРТНЁРСТВО": НЕОДНОЗНАЧНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ
Аннотация. Восточная политика Европейского Союза после 2013 г. стала одной из наиболее острых тем в изучении международных отношений на постсоветском пространстве и двустороннего взаимодействия между ЕС и Россией. Статья анализирует нынешний этап развития "Восточного партнёрства" и основные результаты участия в программе данных государств, подробно рассматривает преобразования, проведённые в заинтересованных странах в рамках подготовки к подписанию с ЕС экономической части Соглашений об ассоциации и в процессе визовой либерализации. На основании анализа уровней внедрения новых законодательных инициатив в сферах, затрагиваемых сближением с Европейским союзом, сделан вывод о значительном вовлечении Грузии, Молдавии, Украины и Армении в орбиту преференциального взаимодействия с ЕС, несмотря на видимый кризис программы "Восточного партнёрства". Вместе с тем, проведённые реформы в основе своей не противоречат обязательствам, принятым Россией в контексте построения четырёх "общих пространств" и - более широко - в контексте инициативы создания общего пространства от Лиссабона до Владивостока. Потенциал общего многостороннего взаимодействия в этой части континента может быть реализован при условии нормализации отношений между ключевыми игроками.
Ключевые слова. Восточное партнёрство, Соглашение об ассоциации, Россия, ЕС, общее соседство, углубленная и всеобъемлющая зона свободной торговли, визовая либерализация, Украина, Армения, Грузия, Молдавия.
Тема восточной политики Европейского Союза является на сегодняшний день одной из наиболее политизированных и широко дискутируемых как в отечественной, так и в зарубежной аналитике. Тем не менее, инструментарий экономической и политической вовлечённости ЕС в процессы развития постсоветского пространства складывался задолго до текущего обострения многосторонних отношений на территории "общего соседства". Формирование механизмов внешнеполитической деятельности Евросоюза на данном направлении происходило, основываясь прежде всего на целях долгосрочного развития самого ЕС: создание устойчивого безопасного окружения, которое должно было, с одной стороны, обеспечить внутреннюю стабильность интеграционного объединения и, с другой - поддержать имидж привлекательной модели политико-экономического развития. Таким образом формировалась замкнутая система - "помогая другим, мы помогаем себе" [Landaburu,
1 © Болгова Ирина Вячеславовна - к.и.н., доцент кафедры прикладного анализа международных проблем МГИМО МИД России. Адрес: Россия, Москва, пр-т Вернадского, 76. E-mail: [email protected] DOI: http://dx.doi.org/10.15211/soveurope620166371
2006]. Именно этим двум задачам отвечала разработка Европейской политики соседства в начале 2000-х годов и её географическое уточнение в формате "Восточного партнёрства".
На сегодняшний день программа "Восточное партнёрство" переживает очевидный кризис после событий зимы 2013-2014 г. на Украине и фактического разрыва отношений между Россией и ЕС [Болгова, 2014; Язькова, 2014]. Политические элиты и бюрократические круги в ЕС не удовлетворены результатами задуманных преобразований в странах-партнёрах, сами "фокусные государства" недовольны уровнем финансовой и политической вовлечённости Евросоюза. Саммиты программы, прошедшие после Вильнюса в ноябре 2013 г., не принесли сколь-либо заметных новых решений или инициатив в рамках программы. Более того, обещанная отмена краткосрочных виз для Украины и Грузии так и не была реализована, несмотря на выполнение обоими государствами соответствующих дорожных карт.
В западных исследованиях Европейской политики соседства после 2013 г. преобладает скептическое отношение к демократизации извне, проводимой ЕС в отношении восточных соседей. Различные точки зрения формируют различные объяснения ограниченности инструментария ЕС, среди которых наиболее заметны следующие: недостаточный уровень мотивации в условиях отсутствия перспективы членства [Agh, 2016], ограниченный уровень политической обусловленности европейской помощи [РгеуЬш^ й а1., 2015], противодействие со стороны России, основанное на возможностях сохраняющейся взаимозависимости рынков и вопросов безопасности [БтЦгоуа, Dragneva, 2013], устойчиво гибридный характер политических режимов в государствах-соседях [Bo1kvadze, 2016], которые предпочитают декларативное или частичное перенятие европейских стандартов и норм с целью получения краткосрочных политических и финансовых выгод.
Тем не менее, не следует ожидать, что реализация инициативы будет свернута в кратко- и среднесрочной перспективе. Для Европейского Союза характерна высокая инерционность деятельности бюрократического аппарата, для проевропейских политических кругов в государствах-партнёрах (находятся они у власти или в оппозиции) важна возможность использовать участие в программе для привлечения внимания электората. Кроме того, помимо сугубо политической составляющей государства-партнёры, вовлечённые в процесс подготовки Соглашения об ассоциации (то есть все, кроме Белоруссии и Азербайджана), провели масштабную работу по адаптации своего внутреннего законодательства к нормам и стандартам ЕС. Весь политический дискурс строится вокруг символической и стратегической составляющей подписываемых документов, однако они представляют собой, в первую очередь, подробный свод технических деталей, которые будут в дальнейшем определять отношения между ЕС, "фокусными государствами" и Россией.
Разрабатывая инструменты взаимодействия с новыми независимыми государствами (Европейская политика соседства, "Восточное партнёрство"), ЕС стремился создать "стабильное окружение", как его понимали в Брюсселе. Достижение этой цели, по мнению Евросоюза, возможно путём проведения структурных реформ в государствах-соседях. Весь комплекс мер может быть сведён к двум крупным инициативам: создание глубокой и всеобъемлющей зоны свободной торговли (ГВЗСТ, т.н. экономическая часть соглашений об ассоциации) и либерализация, вплоть до отмены, визового режима. Обе инициативы вписываются в логику политически обусловленных инструментов: то есть, согласно принципу "большее за большее", каждый следующий шаг навстречу возможен только после выполнения
определённых критериев, прописанных в соответствующих индикативных документах.
Соглашение об ассоциации: экономические реформы с неоднозначным результатом
Повестка экономических реформ в политике Европейского Союза на постсоветском направлении была одной из основных с самого начала развития взаимоотношений с новыми независимыми государствами. Уже соглашения о партнёрстве и сотрудничестве (СПС) включали положения о законодательном сближении с техническими регламентами ЕС на основе добровольного обязательства обеспечить минимальный уровень совместимости с законодательством ЕС [Matta, 2016]. По мере активизации политики Евросоюза в ней усиливался элемент обязательности, базировавшийся на принципе политической обусловленности. В планы действий, которые подписывались в рамках европейской политики соседства, Европейский Союз включил расширенный список требований по продовольственной безопасности - одному из ключевых компонентов внешней торговли стран-соседей. Вместе с тем, планы действий также были в большей степени ориентированы на односторонние обязательства со стороны государств-партнёров, так как эти документы были нацелены на процесс реформирования, но не формулировали конкретных результатов усилий по законодательному сближению [Lavenex, Lehmkuhl, Wichmann, 2009].
Усиление регулятивной составляющей стало отчётливо видно в процессе подготовки к подписанию соглашений об ассоциации и глубокой зоне свободной торговли. Положения соглашения юридически обязательны, сближение стандартов и норм привязано к специфическим поощрениям в рамках ЗСТ+, в первую очередь снятию тарифных и нетарифных ограничений [Delcour, Wolczuk, 2013]. То есть государства-партнёры должны привести своё законодательство в соответствие с европейским, что в сущности означает передачу части суверенитета под внешнее управление [Латкина, 2014].
Самую значительную часть переговоров в рамках подписания экономической части Соглашения об ассоциации занимали вопросы, связанные с продовольственной безопасностью [Delcour, 2016]. В числе необходимых мер ЕС требует, во-первых, принятия закона о продовольственной безопасности, отвечающего aquis communautaire. Ключевые стандарты в этой области определяют базовые положения продовольственной безопасности [European Parliament, European Council, 2002], а также три санитарно-гигиенических постановления1. Во-вторых, ЕС настаивает на создании централизованной администрации по продовольственной безопасности, ответственной за обеспечение государственного контроля за соблюдением гигиенических, ветеринарных, санитарных и фитосанитарных стандартов. Наконец, в список требований входит создание системы анализа рисков и критических контрольных точек2, разработанный Комиссией "Кодекс алиментариус" для отслеживания процесса производства, хранения и распространения продовольствия.
Подходы государств - участников "Восточного партнёрства" к этим требовани-
1 Regulation (EC) No. 852/2004 on the hygiene of foodstuffs; Regulation (EC) No. 853/2004 laying down specific hygiene rules for food of animal origin in order to guarantee a high level of food safety and public health; Regulation (EC) No. 854/2004 putting in place a Community framework of official controls on products of animal origin intended for human consumption.
2 Hazard Analysis and Critical Control Point (HACCP).
ям довольно существенно отличались в зависимости от национальных экономических моделей и внешнеполитических ориентиров.
Так, грузинское правительство пыталось ограничить стандартизацию продукции только предприятиями, работающими на потенциальный экспорт в ЕС. Введение контроля за производством было передано частным подрядчикам, что не соответствовало намерению Евросоюза усилить роль государства в системе контроля продовольственной безопасности.
Процесс сближения национальных стандартов с европейскими привёл к тому, что на Украине общее число стандартов было сокращено на 40% за счёт упразднения многих ГОСТов, число стандартов, приведённых в соответствие с европейскими, достигло 60% в 2015 году.
В Молдавии около 43% из общего числа европейских стандартов были внедрены как национальные, при этом около 60% (из существующих 27700) остаются стандартами ГОСТ. Национальный комитет по стандартизации работает над упразднением стандартов, противоречащих европейским. Согласно Соглашению об ассоциации (СА), молдавские производители могут экспортировать в третьи страны продукцию, отвечающую стандартам этих стран (прежде всего, Россия и СНГ), однако импортные товары должны соответствовать стандартам общего европейского рынка.
Соглашение об ассоциации c Грузией не привело к заметному увеличению торгово-экономического сотрудничества с ЕС. Внешнеторговый оборот Грузии со странами Евросоюза за 2015 г. увеличился лишь на 3%, а доля государств ЕС на рынке Грузии, по сравнению с прошлым годом, выросла на 5% — с 26 до 31% при сокращении экспорта в ЕС на 25%. В это же время материалы грузинской национальной службы статистики сообщают об устойчивом росте внешней торговли Грузии с Россией (на 8% в первом квартале 2016 г.) [Geostat, 2016].
Первый год, прошедший с момента вступления в силу СА с Молдавией, привёл к падению молдавского экспорта на 16% (в том числе в результате действия торговых ограничений со стороны России). При этом молдавский экспорт в ЕС сократился только на 2,2%, а экспорт сельскохозяйственной продукции в ЕС вырос на 10,8% [Национальное бюро..., 2016].
То есть в отношении Грузии оказались справедливы предостережения европейских аналитиков относительно характера проводимых преобразований и их возможных последствий. Согласно их оценкам, жёстко регулятивный характер реформ в рамках ГВЗСТ приведёт к повышению стоимости грузинских товаров на внутреннем рынке, что неизбежно вызовет рост внешней торговли с третьими странами, не входящими в ЕС и не требующими соблюдения европейских стандартов [Messerlin, Emerson et al., 2011].
Молдавия в гораздо большей степени вовлечена в общеевропейский рынок в силу географической и экономической близости. Ситуация с Украиной с трудом поддаётся объективной оценке, принимая во внимание высокий уровень политизации существующего экономического взаимодействия.
Визовая либерализация как часть широкой повестки реформ в области безопасности
Параметры деятельности Европейского Союза в сфере безопасности известны и могут быть кратко охарактеризованы как преобразовательный механизм, который подразумевает создание широкой базы для поддержания стабильности при очень ограниченной вовлечённости в конфликтные ситуации.
Визовый диалог между ЕС и государствами "Восточного партнёрства" развивается по единой схеме и в одинаковой мере включает в себя несколько этапов. Сначала обсуждается облегчение визового режима, которое подразумевает смягчение визовых требований (в том числе визового сбора) для определённых категорий граждан. Для завершения данного этапа ЕС требует подписания Соглашения о ре-адмиссии [Hernández i Sagrera, 2010]. Затем начинается процесс собственно визовой либерализации, который включает в себя подписание плана действий по визовой либерализации (VLAP), ежегодную оценку выполнения пунктов Плана со стороны Европейской комиссии вплоть до отмены визового режима. Данный процесс включает в себя четыре группы требований:
1) укрепление документальной безопасности и введение биометрических паспортов;
2) управление границами и миграцией, в том числе подписание соглашений о реадмиссии, и реформирование законодательства о беженцах в соответствии со стандартами ЕС;
3) укрепление общественной безопасности, борьба с коррупцией, организованной преступностью и терроризмом, а также законодательство в сфере защиты информации;
4) внешняя политика и основополагающие права, в том числе антидискриминационное законодательство.
Переговоры об облегчении визового режима и реадмиссии были начаты с Молдавией в 2006 г., с Грузией - в 2008 г., с Арменией и Азербайджаном - в 2012 г., с Белоруссией - в 2014 г. Соответствующие соглашения с Арменией и Азербайджаном вступили в силу в 2014 году.
Планы действий по визовой либерализации (VLAP) были разработаны для Украины в 2010 г., Молдавии - в 2011 г., для Грузии - в 2013 г. В апреле 2014 г. Молдавия получила право на безвизовые краткосрочные поездки в ЕС для граждан - держателей биометрических паспортов. В декабре 2015 г. Европейская комиссия рекомендовала Совету ЕС предоставить такое же право гражданам Грузии [European Commission, 2015a] и Украины [European Commission, 2015b] на основании оценки выполненных критериев по VLAP, однако под влиянием миграционного кризиса в ЕС Совет и парламент соответствующего решения не вынесли до сих пор.
Успех реализации соглашений и "дорожных карт" во всех странах "Восточного партнёрства", независимо от их внешнеполитических приоритетов, определяется высоким уровнем привлекательности символа "безвизового въезда в ЕС" для электората.
Реформы, проводимые в рамках упомянутых выше четырёх блоков, сводятся к повышению централизации управления вопросами миграционной и пограничной безопасности, что также отвечает внутриполитическим потребностям "фокусных государств".
В результате в заинтересованных странах были проведены следующие преобразования:
Армения
В 2010 г. была принята "Концепция государственного регулирования миграции в Республике Армения" и соответствующий план действий по её реализации в 2011 г. В 2009 г. Государственное миграционное агентство было трансформировано в государственную службу и получило усиленные координационные функции; теперь Государственная миграционная служба является центральным органом в сфе-
ре контроля над миграциями, а также по итогам проведённой с 2011 по 2014 г. реформы аккумулирует всю информацию по миграциям.
После решения вступить в Евразийский экономический союз вопросы, связанные с визовой либерализацией, в отличие от вопросов экономического сближения, остались на повестке дня отношений Армения - ЕС. Брюссель продолжает оказывать финансовое содействие проведению реформ в рамках визового диалога, и дальнейшее углубление взаимодействия будет отталкиваться от наработанной здесь базы.
Грузия
Вступление в силу Закона о реадмиссии (с марта 2011 г.) было оценено как удовлетворительное с очень высоким уровнем (более 90%) реадмиссии [European Commission, 2015a]. Среди нормативных нововведений необходимо отметить принятие Национальной стратегии управления миграциями (2012); вступление в силу закона "О статусе иностранных граждан и лиц без гражданства" (2014), закона "Об исключении всех форм дискриминации" (2015); законодательная и институциональная база в области борьбы с коррупцией и организованной преступностью и в сфере защиты информации также приведены в соответствие со стандартами ЕС.
Однако устойчивый характер проведённых преобразований может быть поставлен под сомнение. Закон "О статусе иностранных граждан и лиц без гражданства" был подвергнут внутри страны жёсткой критике как препятствующий развитию туризма, внутреннего рынка труда и образования в силу введённых ограничений и регулирующих норм. В результате парламент принял закон о возврате права на безвизовое пребывание в стране в течение 360 дней для граждан и постоянных резидентов из 94 стран из сформированного списка. Принятие такого закона, с одной стороны, демонстрирует доминирование либерального подхода к миграции, который по-прежнему считает принцип "открытых дверей" основополагающим для экономического развития страны. С другой стороны, возможность отступлений от европейских требований показывает, насколько быстро обратимым может оказаться процесс реформирования в государствах-партнёрах.
Молдавия
После принятия VLAP правительство за короткое время провело масштабные реформы. Согласно принятой национальной стратегии, с начала 2011 по май 2012 г. для выполнения требования Европейского Союза было принято 42 новых законодательных акта. В том числе: Национальная стратегия в области миграции и убежища и "дорожная карта" по её реализации с основными задачами, сроками исполнения и ответственными институтами (2011); Национальная антикоррупционная стратегия (2011), однако внедрение многих положений было отложено; Закон о недискриминации (2012), который вызвал бурное обсуждение и критику внутри страны; Бюро по миграции и беженцам получило функции центрального института, ответственного за контроль над миграционными потоками и вопросами пребывания иностранцев.
Как уже было отмечено, в результате проведённых преобразований в июне 2014 г. Молдавия получила право на безвизовый режим с ЕС. Принятое решение было в значительной степени продиктовано политической ситуацией в Восточной Европе на фоне украинского кризиса и желанием Брюсселя поддержать мотивацию проевропейски настроенных политических элит в государствах "Восточного партнёрства".
Реформы, проведённые в рамках процесса визовой либерализации, несмотря на некоторые оговорки, были наиболее удобным для политических элит страны спо-
собом продемонстрировать избирателям свою приверженность идее европейской интеграции. Ясная перспектива отмены виз с ЕС мотивировала правительства не только принимать законы, но и вводить их в силу. Вопрос заключается в том, насколько их дальнейшее выполнение будет осуществимо, если Европейский Союз сам оказывается не состоянии следовать намеченной процедуре. На основании положительной оценки проведённых преобразований, Европейская комиссия рекомендовала парламенту и Совету ЕС принять решение об отмене краткосрочных виз для Украины и Грузии (декабрь 2015 г. и март 2016 г., соответственно), однако в июне с.г. Совет ЕС отказался предоставить Грузии и Украине безвизовый режим, мотивируя это критической ситуацией с беженцами и мигрантами, сложившейся на территории стран Евросоюза.
* * *
Оценивая текущие результаты программы "Восточное партнёрство", необходимо в первую очередь соотносить их с внешнеполитическим курсом РФ на пространстве "общего соседства" с ЕС.
Так, преобразования, проводимые в государствах "Восточного партнёрства" в рамках визового диалога, не противоречат соответствующим соглашениям между ЕС и Россией. "Либерализация визового режима" обозначена как одна из целей двусторонних отношений в рамках партнёрства для модернизации и "Совместных шагов по переходу к безвизовому режиму краткосрочных поездок граждан России и ЕС" (2011). Цели, сформулированные в рамках визовых диалогов с государствами "Восточного партнёрства" и с Россией, идентичны. Россия подчёркивает своё намерение продолжить работу по устранению визовых барьеров с Европейским Союзом [Концепция, 2016]. В случае отмены решения ЕС о приостановке визового диалога с Россией возможно создание общего пространства мобильности на основании общих стандартов безопасности миграции.
Новая концепция внешней политики России [Концепция, 2016] демонстрирует, что полного отказа от идеи построения общего экономического пространства с Европейским Союзом на сегодняшний день не произошло. При этом внешнеполитическая практика показывает, что возможная её реализация отложена по крайней мере на среднесрочную перспективу. Варианты налаживания взаимодействия между ЕС и ЕАЭС, которые затрагивались в ходе встреч с президентом Европейской комиссии Ж.-К. Юнкером во время Петербургского экономического форума в июне 2016 г., не были проработаны; намеченная инициатива проведения форума ЕС -ЕАЭС осенью 2016 г. не была реализована. Основные направления внешнеэкономического сотрудничества России сосредоточены на расширении внешнего круга партнёров ЕАЭС и, в частности, на китайском направлении. Вместе с тем, анализ процессов, происходящих в рамках реализации инициативы "Восточного партнёрства", может продемонстрировать "точки роста" в случае изменения политической конъюнктуры.
Так, взаимодействие в рамках визового диалога по линиям Россия - ЕС и государства "Восточного партнёрства" - ЕС не только не противоречат друг другу [Войников, 2015], но и вполне синхронизированы по достигнутым уровням. Разные результаты (предоставление безвизового режима / ожидание решения / заморозка диалога) определяются общим политическим фоном отношений: разморозка визового диалога с Россией может способствовать принятию соответствующих реше-
ний для Украины и Грузии, а также продвижению повестки в отношениях с Арменией.
Вопросы экономического сотрудничества нуждаются в детальной проработке для понимания степени совместимости технических, фитосанитарных и пр. стандартов ЕАЭС и ГВЗСТ в рамках "Восточного партнёрства". Наихудший сценарий предполагает сворачивание торгово-экономических обменов с Молдавией и Украиной и создание сложных схем взаимодействия с Грузией, в том числе через территорию Армении. В качестве промежуточного как по времени, так и по результатам можно рассматривать сценарий использования многосторонней зоны свободной торговли СНГ как для смягчения наиболее острых вопросов торгово-экономического взаимодействия, так и для выстраивания новых многоуровневых форм экономических отношений в нынешнем институциональном контексте.
Список литературы:
Болгова И.В. (2014) Кризис восточной политики ЕС // Вестник МГИМО. №4 (37) С. 133-138.
Войников В.В. (2015) Перспективы развития общего пространства свободы, безопасности и правосудия между РФ и ЕС // Современная Европа. №5. С. 59-68.
Закон Грузии "О правовом положении иностранцев и лиц без гражданства" , № 2045-IIc, 5 марта 2014, URL: http://www.refworld.org.ru/docid/55d43a734.html (дата обращения 13.02.2016).
Концепция внешней политики Российской Федерации (утверждена Президентом Российской Федерации В.В. Путиным 30 ноября 2016 г.) URL: http://www.mid.ruru/foreign_policy/official_documents/-/asset_publisher/CptICkB6BZ29/content/id/2542248 (дата обращения 13.02.2016).
Латкина В.А. (2014) Восточный вектор европейской политики соседства: ловушки европеизации. Вестник МГИМО. №6 (39) С. 36-47.
Национальное бюро статистики Республики Молдова. Экспорт Республики Молдова по основным странам-партнёрам (2005-2016). URL: http://www.statistica.md/category.php?l=ru&idc=336 (дата обращения 13.02.2016).
Язькова А.А. (ред.) (2014) "Восточное партнёрство" до и после Вильнюса. - М.: Доклады Института Европы. №301.
References:
Bolgova I.V. (2014) Krizis vostochnoj politiki ES // VestnikMGMO. №4 (37) S. 133-138.
Vojnikov V.V. (2015) Perspektivy razvitija obshhego prostranstva svobody, bezopasnosti i pravosudija mezhdu RF i ES // Sovremennaja Evropa. №5. S. 59-68.
Zakon Gruzii "O pravovom polozhenii inostrancev i lic bez grazhdanstva" , № 2045-IIs, 5 marta 2014, URL: http://www.refworld.org.ru/docid/55d43a734.html (data obrashhenija 13.02.2016).
Koncepcija vneshnej politiki Rossijskoj Federacii (utverzhdena Prezidentom Rossijskoj Federacii V.V. Putinym 30 nojabrja 2016) URL: http://www.mid.ru/ru/foreign_policy/official_documents/-/asset_publisher/CptICkB6BZ29/content/id/2542248 (data obrashhenija 13.02.2016).
Latkina V.A. (2014) Vostochnyj vektor evropejskoj politiki sosedstva: lovushki evropeiza-cii. Vestnik MGMO. №6 (39) S. 36-47.
Nacional'noe bjuro statistiki Respubliki Moldova. Jeksport Respubliki Moldova po osnov-nym stranam -partnjoram (2005-2016). URL: http://www.statistica.md/category.php?l=ru&idc=336 (data obrashhenija 13.02.2016).
Jaz'kova A.A. (red.) (2014) Vostochnoe partnjorstvo do i posle Vil'njusa. - M.: Doklady Instituta Evropy. №301.
Ademmer, E., Delcour, L. (2016) With a little help from Russia? The European Union and visa liberalization with post-Soviet states. Eurasian Geography and Economics. pp. 1-21.
Ademmer, E., Delcour, L., Wolczuk, K. (2016) Beyond geopolitics: exploring the impact of the EU and Russia in the "contested neighborhood". Eurasian Geography and Economics, 57(1). pp. 1-18.
Agh, A. (2016) The" securitization" of the EAP policy in the EU: the external europeanization in the Wider Europe. Journal of Comparative Politics, 9(1), p. 36.
Bolkvadze, K. (2016) Cherry Picking EU Conditionality: Selective Compliance in Georgia's Hybrid Regime. Europe-Asia Studies, 68(3). pp. 409-440.
European Commission. Fourth progress report on Georgia's Implementation of the Action Plan on Visa Liberalization. Brussels, 18.12.2015a C0M(2015) 684 final . URL: http://ec.europa.eu/dgs/home-affairs/e-library/documents/policies/international-
affairs/general/docs/fourth_report_georgia_implementation_action_plan_visa_liberalisation_en.pdf (дата
обращения 13.02.2016).
European Commision, Sixth Progress Report on the Implementation by Ukraine of the Action Plan on Visa Liberalisation. Brussels, 18.12.2015b COM(2015) 905 final http://ec.europa.eu/dgs/home-affairs/e-library/documents/policies/international-affairs/general/docs/sixth_report_on_the_implementation_by_ ukraine_of_the_action_plan_on_visa_liberalisation_en.pdf (дата обращения 13.02.2016).
European Parliament, European Council. Regulation (EC) No 178/2002 laying down the general principles and requirements of food law, establishing the European Food Safety Authority and laying down procedures in matters of food safety. Official Journal of the European Communities, L 31, Volume 45. 01 February 2002. pp. 1-24. URL: http://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/?uri=0J:L:2002:031:T0C (дата обращения 13.02.2016).
European Parliament, European Concil. Regulation amending Council Regulation (EC) No 539/2001 listing the third countries whose nationals must be in possession of visas when crossing the external borders and those whose nationals are exempt from that requirement. PE-CONS 36/14. Brussels. 7.03.2014. URL: http://register.consilium.europa.eu/pdf/en/14/pe00/pe00036.en14.pdf (дата обращения 13.02.2016).
Delcour, L. Multiple external influences and domestic change in the contested neighborhood: the case of food safety. Eurasian Geography and Economics, 2016. pp. 1-20.
Delcour, L., Wolczuk, K. Beyond the Vilnius Summit: challenges for deeper EU integration with Eastern Europe. European Policy Centre Policy Brief, 31. 2013.
Dimitrova, A., Dragneva, R. Shaping convergence with the EU in foreign policy and state aid in postOrange Ukraine: Weak external incentives, powerful veto players. Europe-Asia Studies, 65(4), 2013. Pp. 658-681.
Freyburg, T., Lavenex, S., Schimmelfennig, F., Skripka, T., Wetzel, A. The Limits of Leverage and Linkage in the European Neighbourhood. In Democracy Promotion by Functional Cooperation. Palgrave Macmillan UK, 2015. pp. 25-41.
Hernández i Sagrera, R. The EU-Russia readmission-visa facilitation nexus: an exportable migration model for Eastern Europe?. European Security, 19(4), 2010. pp. 569-584.
Landaburu, E. Hard facts about Europe's soft power, Europe's world, Summer 2006.
Lavenex, S., Lehmkuhl, D., Wichmann, N. Modes of external governance: a cross-national and cross-sectoral comparison. Journal of European Public Policy, 16(6), 2009. pp. 813-833.
Matta, A. 12 The EU's differentiated integration frameworks. In Gsteohl S. (ed.) The European Neighbourhood Policy in a Comparative Perspective: Models, Challenges, Lessons, Routledge, 2016. pp. 199-217.
Messerlin, P., Emerson, M., Jandieri, G., Le Vernoy, A. An Appraisal of the EU's Trade Policy towards its Eastern Neighbours: The Case of Georgia. CEPS Paperbacks. March 2011.
National Statistics Service of Georgia (Geostat) External Merchandise Trade of Georgia in January-November 2016 (Preliminary), 2016. URL:
http://www.geostat.ge/cms/site_images/_files/english/bop/FTrade_11_2016-Eng.pdf (дата обращения 13.02.2016).
"EASTERN PARTNERSHIP": AMBIGUOUS RESULTS
Author. Bolgova I., PhD., Associate Professor at Chair of applied analysis of international issues, MGIMO - University. Address: 76 Vernadskogo prosp., Moscow. E-mail: [email protected]
Abstract. Eastern policy of the European Union after 2013 is one of the hottest topics in the study of international relations in the post-Soviet space and of the bilateral relations between the EU and Russia. The article analyzes the current stage of Eastern Partnership and the main results of this project for the countries involved. The article offers a detailed study of the reforms implemented in the countries that launched or finalized the signing of the Deep and Comprehensive Free trade zone and the process of visa liberalization with the EU. While analyzing the levels of implementation of new legislative initiatives, the study draws a conclusion about the significant involvement of Georgia, Moldova, Ukraine and Armenia into the sphere of the preferential cooperation with the EU, despite the apparent crisis of the "Eastern Partnership". At the same time, the reforms do not fundamentally contradict the commitments undertaken by Russia in the context of the four 'common spaces' or of the initiative to create a 'common space from Lisbon to Vladivostok'. The potential for multilateral interaction in this part of the continent can be realized under condition of de-securitizing the relationships between the key players.
Key words. Eastern Partnership, Association agreement, Russia, EU, common neighborhood, Deep and Comprehensive Free Trade Zone, visa liberalization, Ukraine, Georgia, Moldova, Armenia.
DOI: http://dx.doi.org/10.15211/soveurope620166371
