CC BY
170
ВОССОЕДИНЕНИЕ УНИАТОВ С ПРАВОСЛАВИЕМ: ПОЛИТИКА РОССИЙСКИХ ВЛАСТЕЙ В ВОСТОЧНОЙ ГАЛИЦИИ ОСЕНЬЮ 1914 г.
Западная Украина на протяжении многих лет остается регионом, который привлекает к себе пристальное внимание ученых. Однако политика российских властей в Восточной Г алиции в годы Первой мировой войны до сих пор остается вне поля зрения отечественной историографии. Одним из первых на это обратил внимание В.Н. Савченко1. В частности, не исследованы деятельность православного духовенства, конфессиональная политика российских военных и гражданских властей в Восточной Галиции.
Первые официальные документы о политике российских властей в Восточной Галиции были изданы в 1916 г. Они считались секретными, и напечатали их исключительно для «внутреннего пользования». Это - отчеты управлений временного военного генерал-губернаторства в Восточной Галиции и канцелярии губернаторства. В отчетах приводится официальная статистика обращения униатов в православие, высылки «вредных элементов» из Восточной Г алиции, приказы и распоряжения военного генерал-губернатора графа Г. А. Бобринского, главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта генерала Н.И. Иванова, начальника Штаба верховного главнокомандующего генерала Н.Н. Янушкевича2. Также были опубликованы приказы временного военного генерал-губернатора Восточной Г алиции3.
Основной же комплекс сохранившихся документов еще ждет публикаторов и исследователей. Так, в фондах Архива внешней политики Российской империи хранятся документы о деятельности российских властей в Восточной Г алиции, дипломатическая переписка с представителями МИД при Ставке верховного главнокомандующего и российскими посланниками за рубежом по вопросам политики в Восточной Галиции. В РГВИА хранятся документы, освящающие деятельность военных властей в Восточной Г алиции, их взаимоотношения с гражданской администрацией. Документы, в которых отразились вероисповедные проблемы, находятся в фондах Святейшего Синода в РГИА. На основе последних и написана настоящая статья.
С началом военных действий командующий 8-й армией генерал А.А. Брусилов в своем приказе разъяснил подчиненным войскам: «Мы вступаем в Галицию, хотя и составляющую теперь часть Австро-Венгрии, но это -исконная русская земля, населенная главным образом русским же наро-дом...»4 Нанеся в ходе Галицийской битвы поражение австро-венгерским армиям, войска Юго-Западного фронта 21 августа взяли Львов, а 22-го -
Г алич, бывшую столицу Г а-лицкого княжества. С первых дней пребывания русских войск в Восточной Г а-лиции организованным на ее территории российским властям, офицерам и солдатам строго предписывалось проявлять веротерпимость по отношению к духовенству Униатской церкви и ее пастве.
Но верховное главнокомандование русской армией сразу, уже в августе 1914 г., попыталось обратить внимание правительства на то, что «веротерпимость» -это общий лозунг, конкретизировать который можно по-разному. Генерал Н.Н. Янушкевич, начальник Штаба верховного главнокомандующего вел. кн. Николая Николаевича, отправил запрос в Совет мини- Архиеписк(ш Евдотга (Люрга^к™)
стров, где писал: «Общее
решение применять в Г алиции веротерпимость и не допускать насильственного обращения униатов в православие может быть применено различным образом. Власть наша может, сама тому открыто не содействуя, не препятствовать и даже косвенно помогать обращению галичан в православие; возможно и сохранение ею вполне выжидательного положения»5. На свой запрос Янушкевич ответа на получил.
Одновременно на конфессиональную политику в Восточной Галиции обратил внимание обер-прокурор Святейшего Синода В.К. Саблер. 26 августа состоялось заседание Особого совещания Синода под его председательством об «устроении религиозно-нравственного быта русского населения Галиции»6. Это обсуждение носило предварительный характер, никаких конкретных решений члены Синода не приняли.
Саблер составил всеподданнейший доклад, где предложил императору Николаю II направить в Восточную Г алицию архиепископа, на которого возложить обязанности по удовлетворению духовных нужд православного населения. Митрополит Евлогий (Георгиевский) позднее в своих
воспоминаниях писал со слов Саблера, что в качестве возможной кандидатуры был назван архиепископ Харьковский и Ахтарский Антоний (Храповицкий). Но Николай II написал на докладе: «Поручить дело архиепископу Евлогию»7.
Выбор Николая II был, по-видимому, не случаен. Архиепископ Антоний имел репутацию пламенного ревнителя православия и русской национальной идеи. Не исключено поэтому, что у императора возникли опасения как в плане возможного общественно-политического резонанса такого назначения, так и относительно того, насколько сдержан тот будет в крайне сложной тамошней обстановке. Но может быть, император просто пошел по формальному пути: с 20 мая 1914 г. архиепископ Евлогий занимал Житомирскую кафедру, его Волынская и Житомирская епархия граничила с Восточной Г алицией.
При отъезде в Восточную Галицию архиепископу Евлогий не было дано каких-либо конкретных указаний. Ему лишь предложили осуществлять архипастырское попечение о православном населении Г алиции. Архиепископ Евлогий направился в Восточную Галицию через Житомир и Почаев. К моменту прибытия его в Почаев три униатских прихода приграничного Бродского уезда - Поповцы, Навакша и Борятин - были присоединены к Русской православной церкви. По сообщениям газет, первое воссоединение униатов состоялось 28 августа. В день празднования памяти преподобного Иова игумена Почаевского более 500 человек пришли крестным ходом из трех сел. Обряд совершил епископ Кременецкий Дионисий (Валединский). 31 августа он совершил первое архиерейское богослужение в Восточной Г алиции, в храме одного из приграничных сел. После этого к православию, по сведениям газет, присоединилось еще 1 500 униатов8.
В Бродах состоялось архиерейское богослужение. Как сообщал архиепископ Евлогий в Синод, «торжество превзошло его ожидания». При въезде в Броды его встретили крестным ходом. Вся масса народа с пением провожала его по улицам города до храма. Неподалеку от храма была поставлена арка, украшенная фонарями с надписью: «Благослови нас, Вы-сокопреосвященнейший Владыка». У арки его встречали городской голова с хлебом-солью и два старейших священника-униата из Бродского уезда9.
Воодушевление населения приграничных сел было не случайным: издавна оно поддерживало тесные связи с Россией, почитало святыни Почаевской лавры. Но уже в этом первом присоединении униатских приходов к РПЦ проявились настораживающие моменты. Тогда им, видимо, не придали значения на фоне всеобщего торжества и энтузиазма. Позднее, вглядываясь в прошлое, митрополит Евлогий ситуацию в воссоединившихся приходах описал так: «Епископ Дионисий предложил мне посетить сейчас же эти приходы, “...но только надо жандармов с собою взять, потому что священники ключей от храма не дают, - надо будет их отобрать...”. Смотрю, молоденький жандарм тут же неподалеку вертится. Меня все это
очень покоробило. Присоединение к православию мне представлялось постепенным сознательным процессом, - не такими скоропалительными переходами, да еще с участием жандармов»10.
Нежелание свя-щенников-униатов отдавать ключи от храмов говорило о молчаливом, но упорном сопротивлении униатского духовенства. Осложняли ситуацию и местные жители. Так, в одном из воссоединившихся приходов Бродского уезда униатских священников заменили братья Борецкие, выходцы из местных крестьян; один из них окончил Житомирское пастырское училище. Как заключил архиепископ Евлогий, «братья Борецкие, грубые, неприятные люди, во-видимому, воспользовались моментом, чтобы, отстранив прежних батюшек, занять их место». Наблюдая эти картины в первые дни своего пребывания в Восточной Г алиции, архиепископ Евлогий сделал вывод, что «православное самосознание держится главным образом в деревне» и «народ в огромной своей массе будет с православными»11.
Позднее, в ноябре 1914 г., в письме военному генерал-губернатору Г.А. Бобринскому архиепископ Евлогий отмечал: «Я еще более убедился в огромном массовом, почти стихийном влечении к православию в простом деревенском народе», но «представители униатского духовенства во Львове, за немногими исключениями едва ли перейдут в православие уже потому, что они совершенно не знают православия или, лучше сказать,
к* 12
знают его лишь с отрицательной стороны»12.
Отношение к приезду архиепископа Евлогия населения приграничных уездов подтверждало его мнение. Возникала уверенность в быстром переходе в православие массы галицийских крестьян, а с нею - убеждение в необходимости миссионерской работы среди униатского населения.
Однако, с другой стороны, торжественные встречи архиепископа Евлогия вызвали совершенно противоположную реакцию значительной
Я
В.А. Бобринский
части униатского духовенства, галицийских и польских общественно-политических кругов. Само появление в Восточной Г алиции архиепископа Евлогия было воспринято ими как начало насильственного обращения местных униатов в православие. Значительное влияние на формирование именно такого общественного мнения оказали - сами, возможно, того не желая - российские газеты: появились сообщения, что древняя митрополичья кафедра в Львове будет временно замещена православным архиепископом до тех пор, пока Патриарх Константинопольский не утвердит нового митрополита и не передаст Синоду своих прав по высшему духовному управлению Г алицией. В качестве будущего митрополита Львовского газеты называли архиепископа Антония. Сообщалось также о том, что в Восточной Галиции будут учреждены три епископские кафедры. Кандидатами на них называли ректора Петроградской духовной академии епископа Ямбургского Анастасия (Александрова), епископа Челябинского, викария Оренбургской епархии Дионисия (Сосновского) и архиепископа Кишиневского и Хотинского Платона (Рождественского)13.
Через несколько дней после назначения архиепископа Евлогия в «Правительственном вестнике» и некоторых других газетах появилось сообщение Петроградского телеграфного агентства о том, что тот «назначен церковным администратором завоеванной области» и прибыл из «Житомира в Почаев и Львов 6 сентября для присоединения к православию галичан»14. Безапелляционный тон телеграммы чрезвычайно обеспокоил министра иностранных дел С.Д. Сазонова. Он немедленно написал Саблеру, указав, что подобные сообщения создают «неверные представления о деятельности высокопреосвященного Евлогия», и подчеркнув, что, «входя в новый край, нам желательно создать в населении впечатление о том, что Россия применяет приемы обратные тем, к коим прибегала Австрия» в вероисповедной политике15. И обер-прокурор Синода прислушался к разумному мнению министра иностранных дел: 10 сентября на заседании Совета министров он заявил, что с распространением православия в Восточной Г алиции «не надо спешить»16.
Дабы прекратить распространение слухов, Синод опубликовал сообщение: «За последнее время в некоторых органах печати появились сведения о том, что Св. Синод спешно занят вопросом об устройстве церковных дел в Г алиции, что... учреждаются в Г алиции епископские кафедры... Все эти сведения не соответствуют действительности. Св. Синод поручил лишь архиепископу волынскому Евлогию, епархия которого находится в ближайшем соседстве с Галицией, иметь архипастырское попечение об удовлетворении духовных потребностей находящихся в Галиции право-славных»17. Однако волну возмущения польско-католической общественности против архиепископа Евлогия, поднятую публикацией в «Правительственном вестнике» крайне неосторожного заявления Петроградского телеграфного агентства, сбить не удалось.
В одной из польских газет появилась передовая статья, где высказывалась мысль о том, что правительство обязано запретить архиепископу Евлогию «обращение христиан во Львове в христианство»18. Действительно, всеобщая увлеченность той мыслью, что униаты в Восточной Галиции -это почти православные, привела к тому, что никто - ни духовенство, ни военные и гражданские власти в Восточной Галиции, ни правительственные чиновники - не задумывался о том, что «присоединение к православию галичан» затрагивает интересы Римско-католической церкви и польского населения. Поскольку Униатская церковь находилась под юрисдикцией Папы Римского, значительная часть польского населения Восточной Галиции воспринимала воссоединение униатов с православными именно как нарушение прав католиков, а следовательно - национальных прав поляков. Приезд архиепископа Евлогия в Восточную Г алицию не мог не усилить эти настроения.
Недовольство поляков встревожило как местные российские власти, так и верховного главнокомандующего вел. кн. Николая Николаевича. Всего несколько недель назад он подписал воззвание к полякам, обещающее польскому народу свободу вероисповедания. И поляки, которым Германия, со своей стороны, пообещала восстановление независимого государства после победы над Россией, имели все основания рассматривать политику российских властей по отношению к польскому населению Восточной Галиции как индикатор того, собирается ли царское правительство выполнять свои обещания. Поскольку лояльности поляков в Царстве Польском в начале войны придавалось в Петрограде большое значение как в стратегическом, так и внутри- и внешнеполитическом аспектах, то и недовольство поляков российской политикой в Восточной Г алиции было чрезвычайно нежелательным.
Реакция польского населения Восточной Галиции и отсутствие четко определенных принципов вероисповедной политики заставили военные и гражданские власти обратить пристальное внимание на конфессиональные вопросы. Осенью Совет министров, несмотря на запрос генерала Янушкевича, никаких рекомендаций по вероисповедной политике в Восточной Галиции не дал: видимо, посчитал, что эта проблема полностью находится в компетенции Синода. В Ставке же верховного главнокомандующего, наоборот, решили, что духовное ведомство и лично архиепископ Евлогий нуждаются в четких указаниях от светских властей, поскольку дело касается не столько церковных вопросов, сколько поддержания прочности тыла русской армии, сохранения социальной стабильности в тылу.
13 сентября вел. кн. Николай Николаевич отправил генералу Янушкевичу телеграмму, где приказал обратить особое внимание на то, «чтобы наша духовная власть не чинила никаких притеснений униатам и униатскому духовенству. Политическая неблагонадежность не должна быть отождествлена с религиозною разъединенностью... права и интересы галицко-
го населения и духовенства должны быть строго оберегаемы нашими властями»19. На следующий день главковерх телеграфировал Николаю II и просил императора установить порядок перехода униатов в православие на добровольной основе и под контролем администрации. Николай II полностью поддержал главковерха20. 15 сентября в Ставке была получена телеграмма императора, где тот «напомнил» о необходимости соблюдать в Восточной Галиции веротерпимость, а предложения главковерха на этот счет велел передать архиепископу Евлогию как указания от своего высочайшего имени21.
После этого в Ставке на архиепископа Евлогия сразу стали смотреть как на человека, приехавшего заниматься активным обращением униатов в православие вопреки высочайшему повелению и приказам верховного главнокомандующего. Местные военные и гражданские власти также начали относится к приезду и всем шагам архиепископа Евлогия настороженно. Назначенный временным военным генерал-губернатором Восточной Г алиции граф Г.А. Бобринский, получив сообщение от архиепископа Евлогия о желании того приехать во Львов, ответил, что «находит эту поездку преждевременной»22: он опасался вспышки недовольства польского населения, которое в Львове преобладало.
К этому моменту архиепископ Евлогий по согласованию с Синодом разработал программу деятельности православного духовенства в Восточной Галиции. Предполагалось ввести должность благочинного, чтобы организовать работу священников на местах, организовать приезд в Восточную Галицию священников для удовлетворения потребностей новых православных приходов, создать миссионерскую библиотеку, наладить снабжение храмов богослужебными книгами и утварью, распространять православную религиозно-нравственную литературу. Лично для себя архиепископ Евлогий просил Синод освободить его от текущих дел по управлению Волынской и Житомирской епархией, чтобы иметь возможность основное время посвятить работе в Восточной Г алиции23.
Программа эта стала, по сути, продолжением той миссионерской работы, к которой приступили уже в самом начале войны по инициативе архиепископа Антония. Синодом при Московской духовной академии был учрежден комитет для издания «Почаевских листков об унии» под председательством профессора Московской духовной академии архимандрита Иллариона (Троицкого). В них печатались критические материалы об учебниках по Закону Божьему, по которым велось его преподавание детям униатов в народных школах Восточной Галиции и которые отличались чисто католическим содержанием. Кроме того, «листки» должны были знакомить галицких униатов с православным благочестием. Намечаемые мероприятия тоже были, по сути, программой миссионерской деятельности, поскольку и Синод, и архиепископ Евлогий исходили из того, что еще в течение долгого времени униатство и православие в Восточной Галиции будут сосуществовать.
Но как бы умерена и осторожна ни была программа работы РПЦ в Восточной Г алиции, осуществление ее сразу стало невозможным. 13 сентября архиепископу Евлогию была передана копия телеграммы генерала Янушкевича на имя генерал-губернатора Г.А. Бобринского, в которой говорилось о том, чтобы «не было допускаемо никаких мер к обращению униатов в православие, исключая совершенно добровольного желания отдельных лиц, самостоятельно ими выраженного»24. Эти указания через два дня подтвердил лично Николай II. Фактически уже в первой половине сентября архиепископ Евлогий оказался лишен какой-либо возможности действовать самостоятельно и претворять в жизнь намеченную Синодом программу. Любая миссионерская работа могла быть расценена как «мера к обращению униатов в православие».
Таким образом, серия правительственных распоряжений по вопросам вероисповедной политики наглядно продемонстрировала недоверие верховной светской власти к православному духовенству, стремление сосредоточить решение конфессиональных вопросов в руках военной и гражданской администрации Восточной Галиции. Но на деле попытки гражданских и военных властей соблюдать там принципы веротерпимости в сентябре 1914 г. свелись к нескольким декларативным распоряжениям и ограничению деятельности архиепископа Евлогия.
При этом, однако, никак не была ограничена работа галицийских и русских националистов, стремившихся к немедленной русификации края.
Сразу после получения архиепископом Евлогием телеграммы генерала Янушкевича к нему приехали по поручению генерал-губернатора Г.А. Бобринского два члена Государственной думы - В.А. Бобринский и Д.Н. Чихачев.
Граф В.А. Бобринский, создавший в 1907 г. Галицко-русское благотворительное общество и финансировавший русские газеты в Австро-Венгрии, активно поддерживал русское движение в Прикарпатской Руси. С началом войны он вступил в армию, состоял в должности адъютанта командира 8-го армейского корпуса. В сентябре он составил обширную докладную записку на имя верховного главнокомандующего. Описывая ситуацию в Восточной Г алиции, он отмечал: «...Почти все униатские церкви Г алиции остались без священников, потому, что 1) почти все священники “русофилы” арестованы и частью казнены, частью угнаны в тюрьмы Западной Австрии и Венгрии. Нашим войскам удалось освободить из тюрем не более 10 таких священников; 2) священники-мазепинцы бежали при приближении наших войск и генерал-губернатор распорядился, чтобы они не допускались обратно в свои приходы. Эта мера вызвана тем, что духовенство украинской мазепинской партии было привлечено митрополитом Шептицким к яростной борьбе против русской идеи и к организации боевых дружин... Эти священники являлись “главными доносчиками и подстрекателями” к карательным мерам против русского населе-
ния в начале войны со стороны австрийских войск»25. Все это, утверждал В.А. Бобринский, привело к тому, что народ начал посещать костелы, приглашать ксендзов для совершения треб. А теперь, он был уверен, во всеобщей неразберихе прифронтовой территории, «ожидать формальных заявлений о переходе в православие нельзя» уже хотя бы потому, что народ «всегда считал и ныне считает себя православным», а потому охотно примет православных священников, если те начнут богослужения в брошеных униатских храмах, не меняя местной обрядности26.
Именно таким образом, по мнению В.А. Бобринского, легче всего было бы начать распространение православия в крае, обойдясь без шумных кампаний вокруг присоединения к православию униатов. Для этого он предлагал властям отдать следующие распоряжения: разрешить православным священникам служить на своих антиминсах в пустующих униатских церквях, не принуждая крестьян ходить в церковь; разрешить этим же священникам совершать требы, не требуя формального отречения населения от унии; разрешить униатским священникам принимать добровольно православие; предложить всем православным священникам придерживаться местной обрядности в той мере, в какой ее придерживались униатские священники-русофилы27.
Главковерх вел. кн. Николай Николаевич и протопресвитер военного и морского духовенства протоиерей Георгий Шавельский одобрили предложения В.А. Бобринского28. И он представил их архиепископу Евлогию как раз в момент, когда тот был поставлен в тупик многочисленными указаниями, ограничивающими его деятельность. То что программа была одобрена главковерхом, придавало ей определенный официальный статус, чего нельзя было сказать о программе Синода, которая еще не была представлена императору. Архиепископ Евлогий счел, что программа члена Государственной думы В.А. Бобринского не лишена недостатков. Позднее он сообщал в Синод, что «программа эта была составлена спешно и мало продумана, но т.к. она ослабляла силу необлагопрятных указаний», заключавшихся в телеграмме генерала Янушкевича, то он «согласился с нею»29.
В итоге общественное мнение как в России, так и в Восточной Г али-ции тесно связало имя архиепископа Евлогия с деятельностью местных и российских националистов, сделало его ответственным за их ошибки и просчеты.
Центральным пунктом программы В.А. Бобринского было вытеснение униатского духовенства из приходов под разными предлогами и замена его православными священниками. Но после некоторых размышлений решено было ввести формальный порядок в замену униатского духовенства православным. 26 сентября был опубликован циркуляр временного военного генерал-губернатора Восточной Г алиции Г.А. Бобринского, где требование строго соблюдать полную веротерпимость дополнялось указанием «разрешать посылку в село православных священников для вы-
полнения треб, только если 75 % населения будут об этом просить»30. При этом в циркуляре была сделана многозначительная оговорка: запрещалось допускать обратно в села священнослужителей, выехавших при проявлении русских войск31. По сути, циркуляром от 26 сентября военный генерал-губернатор, с одной стороны, утверждал в Восточной Галиции веротерпимость, а с другой - вводил в действие механизм ограничения деятельности священников Униатской церкви. А циркуляром от 20 ноября 1914 г. он распорядился «разрешить православным священникам занимать церковь, но только с разрешения униатского священника, предлагая ему служить в церкви поочередно», но тут же сделал оговорку: если в течение «месячного срока церковь посещается лишь весьма незначительным числом жителей, то принять меры к передаче церкви православному священнику»32.
Тактики вытеснения униатского духовенства из приходов придерживались и местные интеллигенты-русофилы, стремившиеся с приходом русских войск принять активное участие в управлении краем. Глава местной Русско-народной партии адвокат В.Ф. Дудыкевич в начале сентября предложил военному генерал-губернатору Г.А. Бобринскому свои услуги в проведении вероисповедной политики. И попросил разрешения «повлиять на униатское духовенство, чтобы они добровольно отказались от исполнения своих обязанностей и освободили храмы, и тогда можно будет передать их церкви в ведение православного духовенства»33. Г.А. Бобринский ответил отказом. По этому поводу он писал генералу Янушкевичу: «Хотя Дудыкевич и уверял меня, что он проведет это дело совсем миролюбиво и без всякого принуждения, однако я просил его обождать хотя бы один месяц»34.
Попытки военного генерал-губернатора Г.А.Бобринского ограничить активность общественно-политических деятелей были с неодобрением встречены русскими националистами. В частности, В.А. Бобринский с сожалением констатировал, что в Восточной Галиции создались такие формальные и административные условия, которые ограничивают свободу распространения православия35.
Действия местной русской военной и гражданской власти в занятой русской армии Восточной Галиции способствовали тому, что наиболее активные попытки скорейшего воссоединения униатов с православием осенью 1914 г. были приостановлены. Удалось до определенной степени успокоить поляков-католиков и особенно интеллигенцию Львова, убедив их, что насильственных обращений в православие не будет. Но несмотря на успокоительные телеграммы и циркуляры по вероисповедным вопросам, местная администрация находила тактику националистов по неуклонному вытеснению униатского духовенства вполне оправданной и в ближайшей перспективе допустимой. Все зависело от дальнейшего хода военных действий на Восточном (Русском) фронте.
1 Савченко В.Н. Восточная Галиция в 1914-1915 гг. (этносоциальные особенности и проблема присоединения к России) // Вопросы истории. 1996. No 11-12. С. 95-106.
Savchenko V.N. Vostochnaya Galitsiya v 1914-1915 gg. (etnosotsial’nye osobennosti i problema prisoedineniya k Rossii) // Voprosy istorii. 1996. No. 11-12. P. 95-106.
2 Отчет канцелярии временного военного Галицкого генерал-губернаторства. Киев, 1916.
Otchet kantselyarii vremennogo voennogo Galitskogo general-gubernatorstva. Kiev, 1916
3 Приказы войскам временного военного генерал-губернаторства Галиции. Б.м., 1915. Т. 1, 2.
Prikazy voyskam vremennogo voennogo general-gubernatorstva Galitsii. B.m., 1915. Vol. 1, 2.
4 Лемке M.K. 250 дней в царской Ставке. M.; Л., 1920. С. 199.
Lemke M.K. 250 dney v tsarskoy Stavke. Moscow; Leningrad , 1920. P. 199.
5 РГИА. Ф. 1276. Оп. 10. Д. 896. Л. 30об.
Russian State Historical Archive (RGIA). F. 1276. Op. 10. D. 896. L. 30v.
6 РГИА. Ф. 1276. Оп. 10. Д. 855. Л. 1; Церковно-общественный вестник (С.-Петербург). 1914. № 35-36. С. 10.
RGIA. F. 1276. Op. 10. D. 855. L. 1; Tserkovno-obshchestvenny vestnik (St. Petersburg). 1914. No. 35-36. P. 10.
7 Евлогий (Георгиевский). Путь моей жизни. М., 1994. С. 233.
Yevlogiy (Georgievskiy). Put’ moey zhizni. Moscow, 1994. P. 233.
8 Прикарпатская Русь (Львов). 1914. 15 сент.
Prikarpatskaya Rus’ (L’vov). 1914. Sept. 15.
9 РГИА. Ф. 797. Оп. 84. Отд. 2. Ст. 3. № 510. Л. 36-37.
RGIA. F. 797. Op. 84. Otd. 2. St. 3. № 510. L. 36-37.
10 Евлогий (Георгиевский). Указ. соч. С. 237-238.
Yevlogiy (Georgievskiy). Op. cit. P. 237-238.
11 РГИА. Ф. 797. Оп. 84. Отд. 2. Ст. 3. № 510. Л. 38об.
RGIA. F. 797. Op. 84. Otd. 2. St. 3. # 510. L. 38v.
12 РГИА. Ф. 821. Оп. 150. Д. 35. Л. 28.
RGIA. F. 821. Op. 150. D. 35. L. 28
13 Украинская жизнь (Москва). 1914. № 8-10. С. 100-101.
Ukrainskaya zhizn’ (Moscow). 1914. No. 8-10. P. 100-101.
14 Правительственный вестник (Петроград). 1914. 9 сент.
Pravitel’stvenny vestnik (Petrograd). 1914. Sept. 9.
15 РГИА. Ф. 797. Оп. 84. Отд. 2. Ст. 3. № 510. Л. 21об.
RGIA. F. 797. Op. 84. Otd. 2. St. 3. # 510. L. 21v.
16 Совет министров Российской империи в годы первой мировой войны. СПб., 1999. С. 62.
Sovet ministrov Rossiyskoy imperii v gody pervoy mirovoy voyny. St. Petersburg, 1999. P. 62.
17 Украинская жизнь. 1914. № 8-10. С. 102.
Ukrainskaya zhizn’. 1914. No. 8-10. P. 102.
18 rraA. Ф. 821. Он. 150. Д. 35. Л. 13.
RGIA. F. 821. Op. 150. D. 35. L. 13.
19 Там же. Л. 23.
Ibidem. L. 23.
20 rraA. Ф. 797. Он. 84. Отд. 2. Ст. 3. № 510. Л. 18-18об.
RGIA. F. 797. Op. 84. Otd. 2. St. 3. # 510. L. 18-18v.
21 rraA. Ф. 821. Он. 150. Д. 38. Л. 1.
RGIA. F. 821. Op. 150. D. 38. L. 1.
22 Там же. Л. 22об.
Ibidem. L.22v.
23 rraA. Ф. 797. Он. 84. Отд. 2. Ст. 3. № 510. Л. 39-40.
RGIA. F. 797. Op. 84. Otd. 2. St. 3. # 510. L. 39-40.
24 Всеподданнейший доклад обер-нрокурора Св. Синода об устройстве Православной Церкви в завоеванной Россиею частью Галиции. Пг., 1915. С. 1б.
Vsepoddanneyshiy doklad ober-prokurora Sv. Sinoda ob ustroystve Pravoslavnoy Tserkvi v zavoevannoy Rossiey chasti Galitsii. Petrograd, 1915. P. 1б.
25 РГИA. Ф. 821. Он. 150. Д. 35. Л. 22.
RGIA. F. 821. Op. 150. D. 35. L. 22.
26 Там же. Л. 23.
Ibidem. L. 23.
27 Там же. Л. 23об.
Ibidem. L. 23v.
28 Там же. Л. 24об.
Ibidem. L. 24v.
29 Всеподданнейший доклад обер-нрокурора Св. Синода... С. 18. Vsepoddanneyshiy doklad ober-prokurora Sv. Sinoda... P. 18
30 РГИA. Ф. 821. Он. 150. Д. 37. Л. 177.
RGIA. F. 821. Op. 150. D. 37. L. 177..
31 Там же.
Ibidem.
32 РГИA. Ф. 821. Он. 150. Д. 37. Л. 175.
RGIA. F. 821. Op. 150. D. 37. L. 175.
33 РГИA. Ф. 821. Он. 150. Д. 38. Л. 22об.
RGIA. F. 821. Op. 150. D. 38. L. 22v.
34 Там же.
Ibidem.
35 Отчет Галицко-русского благотворительного общества в Петрограде за 19141915 гг. СПб., 1915. С. 29.
Otchet Galitsko-russkogo blagotvoritel’nogo obshchestva v Petrograde za 1914— 1915 gg. St. Petersburg, 1915. P. 29.
