CC BY
332
УДК 94(47)
В. Ф. ТЕРЕХОВ
Омский государственный технический университет
ВОСПРИЯТИЕ СОВРЕМЕННИКАМИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ П. А. СТОЛЫПИНА
В научной публикации на основе источников личного происхождения показано восприятие современниками реформаторской деятельности П. А. Столыпина. Мемуарные источники в своей совокупности расширяют представления об облике, личных и деловых качествах, роли П. А. Столыпина в подготовке и реализации системных преобразований России начала XX в.
Ключевые слова: П. А. Столыпин, источники личного происхождения, информативный потенциал источника, реформаторская деятельность.
Общеизвестно, что исторический опыт представляет собой неисчерпаемый источник ценнейшей информации и конкретно исторических примеров. Если речь идет о реформаторской деятельности, то можно с уверенностью сказать, что на основе этих примеров можно в какой - то мерс приблизиться к пониманию реформ современных, а в определенных случаях и предсказать, спрогнозировать принципиальные направления их развития в будущем. Здесь уместно добавить, что, к сожалению, ценный исторический опыт иногда остается невостребованным: мы снова и снова повторяем ошибки прошлого. Так, не случайно в середине 80-х гг. XX в. советские историки, политики, общественные деятели стали все чаще оглядываться назади пытаться найти ответы па свои вопросы именно там. И в этом отношении П.А. Столыпин является «идеальным историческим примером», который попытался во имя общего блага преодолеть тот многовековой общинный застой и вечные российские проблемы. П.А. Столыпин возглавил правительство в труднейшую для страны пору. Тяжелое поражение России в войне с Японией, экономический хаос, кризис власти, падение общественной морали и утрата нравственных ориентиров, разгул преступности, политического террора и массового неповиновения — вот некоторые штрихи российской действительности того периода [ 1, с. 479]. В том и заключается заслуга П.А. Столыпина, что он увидел основные причины столь бедственного положения России, а главное, сумел предложить и во многом осуществить грандиозные планы по их преодолению.
Современники Петра Аркадьевича либо поддерживали его в начинаниях, либо, не увидев перспектив в его реформах, критически относились к его деятельности. Это отношение можно проследить в оценках, которые они давали реформаторской деятельности П.А. Столыпина. Так, узнав о высоком назначении Петра Аркадьевича, А.Н. Толстой писал ему письма с осуждением его политического курса. Толстой видел в деятельности Столыпина две ошибки, во-первых: «Он начал насилием бороться с насилием и это привело только к разрастанию его масштабов, и приступил к проведению такой земельной политики, которая имеет в виду не умиротворение, а утверждение земельного насилия» [2]. Во-вторых, он достаточно открыто протестовал против жесткой политики, приводившей к насилию. В своей статье
«Не могу молчать» писатель объяснял: «Все эти бесчеловечные насилия и убийства, кроме того прямого зла, которое они причиняют жертвам насилий и их семьям, причиняют еще большее зло всему народу, разнося быстро распространяющееся, как пожар на сухой соломе, развращение всех сословий русского народа. Распространяется же это развращение особенно быстро среди простого, рабочего народа, потому что все эти преступления, превышающие в сотни раз все то, что делалось и делается ворами, разбойниками и всеми революционерами вместе, совершается под видом чего-то нужного, хорошего, необходимого, не только оправдываемого, но и поддерживаемого разными, нераздельными в понятиях народа со справедливостью учреждениями: сенат, синод, дума, церковь, царь» [2].
Такую оценку деятельности П. А. Столыпина дает выдающийся русский писатель А.Н. Толстой. Видимо жизненный опыт подсказывал ему, как необходимо наводить порядок в стране в период революции, что без жертв наладить обстановку возможно. Не понимал Толстой реформаторских планов Столыпина, так как он не был близок к политике и не оценивал новых неожиданных решений возникших проблем. В. Снитковский, пишет, что великий писатель оказался прав — столыпинская политика способствовала развращению в первую очередь простого народа и подготовила его к массовым убийствам гражданской войны. Большевики довели произвол Столыпипадо «невиданныхвысот» [2|.
В своих мемуарах С.Ю. Витте отмечал эволюцию Столыпина от либерального премьера до «такого реакционера, который бы не брезговал никакими средствами для того, чтобы сохранить власть, и произвольно, с нарушением всяких законов, правил Россией» [2]. С. Ю. Витте обвинял Столыпина в заимствовании у него идеи, о выходе крестьян из общины, но подчеркивал разницу в методах осуществления этой идеи. Оценивая Указ от 9 ноября 1906 г., он писал: «Я чувствую, что закон этот послужит одной из причин пролития невиннойгкрови. Был бы счастлив, если бы мое чувство меня обмануло» [2). Наиболее неприемлемое он видел в том, что «Столыпин последние два-три года своего правления водворил в России положительный террор, но самое главное, внес во все отправления государственной жизни полицейский произвол и полицейское усмотрение» [1, с. 419]. Витте обвиняет Столыпина, но особенно в желании любой
ценой сохранить за собой пост, все материальные блага, связанные с ним. Все эти обвинения не имеют основания [1, с. 419].
Мы считаем, что С.Ю. Витте сам себя разоблачает — ему не хватало храбрости и энергичности, которой обладал Столыпин, отсюда и зависть в отношении его карьеры. Объективные современники и исследователи никогда не сомневались в том, что Столыпин был государственником.
В.И. Ленин со своих позиций оценивает реформаторскую деятельность П.А. Столыпина, сравнивая ее с деятельностью С.Ю. Витте. «Предложенные ими реформы, — писал В.И. Ленин, — объективно способствовали ускорению развития рыночных начал в экономике, многоукладности. Но если Витте в своей политике был сориентирован на западноевропейский путь развития, то Столыпин пытался найти свой, особый, русский путь. Оба активно использовали силы государства в осуществлении реформ, что давало основание некоторым современникам упрекать обоих в введении «государственного социализма». Витте делал упор на экономические методы воздействия, а Столыпин использовал административную мощь государства [4]. Как революционер, Ленин говорит: «Столыпин пытался в старые мехи влить новое вино, старое самодержавие переделать в буржуазную монархию, и крах столыпинской политики есть крах царизма на этом последнем мыслимом для царизма пути» [3].
Но все же В.И. Ленин признает прогрессивность реформ проведенных П.А. Столыпиным: «Знаменитое агарное законодательство Столыпина по 87-й статье насквозь проникнуто чисто буржуазным духом. Оно, вне всякого сомнения, идет по линии капиталистической эволюции, облегчает, толкает вперед эту эволюцию, ускоряет экспроприацию крестьянства, распадение общины, создание крестьянской буржуазии. Это законодательство, несомненно, прогрессивно в научно-экономическом смысле» [1, с. 465]. И заметим, что В.И. Ленин признает П.А. Столыпина достойным противником. В частности в статье «Значение выборов в Петербурге» он называет Столыпина «серьезным и беспощадным врагом» [1, с. 465].
Военный министр А.Ф. Редигер так писал о реформаторской деятельности П.А. Столыпина: «Столыпин тогда, на первых порах, производил на меня самое лучшее впечатление: молодой, энергичный, с верой в будущность России, он решительно взялся на реформы. До созыва 2-й Думы Совет министров, действуя по ст. 87 Основных законов, получал обширнейшую законодательную власть, которой Столыпин пользовался широко для проведения новых законов, подчас весьма крупных. Эта полнота власти, к сожалению, оказала дурное влияние на Совет и в особенности — на Столыпина, так как породила у них преувеличенное представление об их значении и положила начало той мании величия, которая, в конце концов, овладела Столыпиным» [4].
Мы не согласны с мнением А.Ф. Редигера о наличии мании величия у П.А. Столыпина. Петр Аркадьевич никогда не злоупотреблял своими должностными полномочиями, он был честным, бескорыстным политическим деятелем, а такого рода оценки говорят о глубокой зависти людей к его политической карьере.
В эмиграции В.И. Гурко написал воспоминания, в которых многих коллег обвиняет в самых разнообразных грехах. В. Гурко не любил П. Столыпина, говорил о его неопытности, неудачном подборе коман-
ды, отсутствии программы, но так же говорит и о его необычайной интуиции, о поразительной скорости овладения искусством столичной политики [5, с.147].
В.И. Гурко указывал и о том, что «Столыпин был исключительным политиком, имел талант убеждения всех в своей искренности, умел вселять доверие и даже обожание, был великолепным оратором, хотя речи писали другие» [5, с. 147].
Мы считаем интересным, мнение князя Александра Михайловича о реформаторской деятельности П.А. Столыпина, которое он изложил в своих мемуарах. Князь отмечал, что «придворные круги были во власти двух противоречивых в своей сущности комплексов: зависти к успешной государственной деятельности Столыпина и ненависти к быстро растущему влиянию Распутина. Столыпин, полный творческих сил, был гениальным человеком, задушившим анархию. Распутин являлся орудием в руках международных авантюристов. Рано или поздно государь должен был решить, даст ли он возможность Столыпину осуществить задуманные им реформы, или же позволит «распутинской» клике назначать министров» [6].
Заметим, что после смерти Петра Столыпина тысячи людей в течение десятилетий обсуждали судьбу России и единодушно сходились в том, что, будь П.А. Столыпин жив, получи еще несколько лет спокойной работы, и революции не было бы. И только узкая группа людей: С.Ю. Витте, В.И. Гурко, С.Е. Кры-жановский и некоторые другие, предсказывали скорое забвение Столыпина. Наиболее частый аргумент, который они предъявляли, что, если бы не смерть, П.А. Столыпин скоро сошел бы с политической арены [5, с. 151 — 152, 212 — 214]. Так на это обстоятельство обращает внимание С.Е. Крыжановский: «А между тем останься он жив, судьба его была бы, вероятно, иная. Звезда Столыпина клонилась уже к закату. Пять лет тяжелого труда подорвали его здоровье, и под цветущей, казалось, внешностью он в физическом отношении был уже почти развалиной... Предстояли медленное физическое угасание, потеря сил и способности работать, а весьма возможно, и утрата власти и горечь падения. Соперники, и какие соперники! — начинали уже подымать головы из разных углов. Предстояло увидеть, как другой человек сядет на место, которое он привык считать своим, и другая рука, быть может, рука ничтожного человека, одним презрительным движением смахнет все то, что он считал делом своей жизни. Для такого самолюбивого человека, как Столыпин, эта мысль была бы хуже смерти. И потому смерть принесла ему избавление» [5, с. 151-152, 212-214].
И далее подытоживает, не замечая противоречий, деятельность Столыпина следующими словами: «Столыпину удалось то, что не удавалось ни одному из его предшественников. Он примирил общество, если не все, то значительную его часть с режимом. Он показал воочию, что «самодержавная конституционность» вполне совместима с экономической и идейной эволюцией и что нет надобности разрушать старое, чтобы творить новое. И как бы ни расценивать Столыпина, одно бесспорно, что он работал для будущего России, и не какой-нибудь, а России великой, и не мало успел для этого сделать. Он разрушил общинный строй, правильно понимал и значение заселения Сибири. Он укрепил нравственные устои Престола и дал мощный толчок развитию национального сознания. В лице его сошел в могилу последний крупный борец за русское великодержавие. Со смер-
тью его сила государственной власти пошла на убыль, а с нею покатилась под гору сама Россия» [5, с. 151 — 152, 212 — 214].
Мы считаем, что, по-видимому, С.Е. Крыжановс-кий, так же как и В.И. Гурко, завидовал карьере Петра Аркадьевича, но не заметить его заслуг перед Россией он не мог.
В.В. Розанов так писал о Петре Аркадьевиче: «Все было в высшей степени открыто и понятно в его работе; не было «хитрых петель лисицы»... Все чувствовали, что это — русский корабль и что идет он прямым русским ходом.
Дела его правления никогда не были партийными, групповыми, не были классовыми или сословными; вот этот «средний ход» поднял против него «грызню» партий, их жестокость; он не жертвует Россиею партиям.
Но от этого главного «искушения» для всякого министра он удержался, предпочитая быть не «министром от общества», а министром «от народа», строителем по «государственному полю». Вот эту крепость его пафоса в нем все оценили и ей понесли венки: понесли их благородному, безупречному человеку, которого могли ненавидеть, но и ненавидящие бессильны были оклеветать, загрязнить, даже заподозрить» [7].
Представляется интересным мнение П.Н. Милюкова, одного из лидеров партии кадетов, которых Столыпин, несмотря на, казалось бы, непреодолимые разногласия с ними, именовал «мозгом нации». Он пишет: «Столыпин выступал в двойном обличье и либерала и крайнего националиста» [8].
Милюков довольно скептически относился к эффективности реформаторской деятельности Столыпина, но отдавал должное его неординарности. «П.А. Столыпин, — писал Милюков, — принадлежал к числу лиц, которые мнили себя спасителями России от ее «великих потрясений». В эту свою задачу он внес свой большой темперамент и свою упрямую волю. Он верил в себя и в свое назначение. Он был, конечно, крупнее многих сановников, сидевших на его месте до и после Витте» [8].
По мнению ряда историков и современников, Столыпин, сам не имея твердых взглядов на будущее страны, став министром, позаимствовал их из отложенных проектов своих предшественников. «В кругу государственных начинаний ни одна мера не принадлежала лично П.А., хотя он умел их осваивать и придавать им личный отпечаток. Он брал, что наплывало, и во многом снял пенки с трудов своих предшественников», — пишет С.Е. Крыжановский [9]. Действительно, мысль о необходимости разрушения общины была не нова, но не надо забывать о том, что свою позицию он формулировал еще будучи гродненским губернатором, т.е. если он и заимствовал уже имеющиеся наработки и проекты, то на основе твердых и давних личных убеждений.
Десятилетия спустя юрист В.А. Маклаков в своих воспоминаниях признаёт, что подходы, взгляды Столыпина, его стратегия были более верными, зрелыми и последовательными, чем у кадетов — «мозга нации» [13].
Любопытно, что, затрагивая один из самых болезненных для России — «еврейский вопрос», Маклаков отводит от Столыпина вину за задержку в его справедливом разрешении, убеждая, что ответственность «лежит на государе и ближайшем его окружении» [10].
В своих воспоминаниях В.Н. Коковцов пишет, о том, что говорила ему Императрица после смерти П.А. Столыпина: «Мне кажется, что Вы очень чтите его память и придаёте слишком много значения его деятельности и личности. Верьте мне, не надо так жалеть тех, кого не стало... Я уверена, что каждый исполняет свою роль и своё назначение, и если кого нет среди нас, так это потому, что он уже окончил свою роль и должен был стушеваться, так как ему нечего было больше исполнять. Жизнь всегда получает новые формы, и Вы не должны стараться слепо продолжать то, что делал Ваш предшественник, ... Я уверена, что Столыпин умер, чтобы уступить Вам место, и что — это для блага России» [11].
Один из первых русских марксистов, П. Струве, дал следующую характеристику деятельности Столыпина: «Как бы ни относиться к аграрной политике Столыпина — можно ее принимать как величайшее зло, можно ее благословлять как благодетельную хирургическую операцию, — этой политикой он совершил огромный сдвиг в русской жизни. И — сдвиг поистине революционный и по существу, и формально. Ибо не может быть никакого сомнения, что с аграрной реформой, ликвидировавшей общину, по значению в экономическом развитии России в один ряд могут быть поставлены лишь освобождение крестьян и проведение железных дорог» [1, с. 567].
В.В. Шульгин приводит другое красноречивое свидетельство эффективности политики П.А. Столыпина. В советской тюрьме он сидел с несколькими крестьянами, один из которых рассказал ему нижеследующее:
«У меня было 20 десятин земли. Значит, я был кулак по-ихнему. Ну, пусть кулак. Я работал много, но, сказать по правде, получал мало. Не умел хозяйничать. Так было, пока ко мне не попала книжечка Столыпина. Может быть, не сам он ее написал, но так ее называли. Там было все рассказано, как надо хозяйничать. И когда я завел на своей земле такой порядок, как там указано, то стал я прямо богатей. Ну, конечно, когда началось то, что вы сами знаете, то у меня все отобрали и выгнали меня в лес. В лесу отвели мне с семьей четыре десятины. — Довольно с тебя, кулак!». «И правда, было довольно. Все взяли, все -все, но книжечку Столыпина я унес. И вот прошло несколько годов, я опять все завел по Столыпину, и опять был богат, не богат, но достаточен. И опять мне стали завидовать, и опять все отняли и выгнали» [11].
Действительно, проследив основную идею рассказа В.В. Шульгина, можно сделать вывод, что при необходимости и желании работать можно создать свое прибыльное хозяйство.
Один из современников и сторонников реформ, А. Кофод, так говорил о них: «Многое было говоре-но и писано в защиту землеустройства, еще больше в порицание его, но и та и другая стороны редко обходились при этом без переоценки положения дела и разного рода преувеличений. Во многих случаях доводы за и против, будучи построены на отдельных фактах, не допускавших обобщения, одинаково отличались недостаточною объективностью, а заключения - необоснованностью» [12].
Лидер партии октябристов А.И. Гучков, питавший личную симпатию к премьеру, ценивший его государственный ум и решительные действия по подавлению «революционных эксцессов», вплоть до марта 1911 г. оказывал Столыпину неизменную поддерж-
ку. Однако и он начиная уже с 1909 г. все чаще стал критиковать Столыпина, который, под давлением придворной камарильи и правых консерваторов, вынужден был несколько замедлить проведение через Думу некоторых законопроектов [1, с. 433].
Таким образом, мы пришли к выводу, что современники критически, а нередко даже враждебно, были настроены по отношению к П.А.Столыпину. Представители российской культуры, науки, видевшие в нем «калифа на час», «царского сатрапа», «жандарма и вешателя», готового, якобы, ради сохранения личной власти, идти на самые варварски-репрессивные меры. Они не могли простить ему введение военно-полевых судов и иные жесткие методы подавления революционных волнений. Кроме того, сказывалось и традиционное для российской интеллигенции неприятие государственной власти как таковой и, в частности, чиновников высшего ранга, представляющих ее интересы.
Как министр внутренних дел и председатель правительства, П.А. Столыпин проявил себя жестким администратором, патриотом и одновременно реформатором. Но признать проводившуюся Столыпиным политику до конца успешной нельзя, однако на развитие страны она оказала важное и во многом положительное влияние: выросло сельскохозяйственное производство, развилось кооперативное движение, благодаря колонизационным мероприятиям резко возросло население Сибири и ее производительные силы.
Анализируя и сопоставляя итоги столыпинских преобразований современниками, следует со всей определенностью сказать, что позитивные итоги многократно превосходят имевшиеся при их реализации издержки. Накопленный Столыпиным и его «командой» опыт по реформированию России в кризисной ситуации представляет собой уникальную лабораторию идей, не утративших свою ценность, и по сей день. По сути, Столыпин смог предложить обществу структурированную общенациональную идеологию, основными компонентами которой являлись законность и правовой порядок, единое и неделимое государство, сильная вертикаль исполнитель-
ной власти, частная собственность и свободный труд, патриотизм и внешнеполитический авторитет Великой державы.
Библиографический список
1. Федоров, Б. Г. П. А. Столыпин «Я верю в Россию». Биография Столыпина : в 2 т. / Б. Г. Федоров. — СПб. : Лимбус Пресс, 2002. — Т. 1. — С. 419 — 567.
2. Снитковский, В. Столыпин без маски / В. Снитков-ский // Вестник. — 1999. — № 16. — С. 223.
3. Ленин, В. И. Столыпин и революция / В. И. Ленин // Полн. собр. соч. — М., 1969. — Т. 20. — С. 327, 329.
4. Редигер, А. Ф. История моей жизни / А. Ф. Редигер. — М., 1999. — Т. 2. — С. 58.
5. Федоров, Б. Г. П. А. Столыпин «Я верю в Россию». Биография Столыпина : в 2 т. / Б. Г. Федоров. — СПб. : Лимбус Пресс, 2002. — Т. 2. — С. 147 — 214.
6. Александр Михайлович. Мемуары Великого Князя. — М., 1999. — С. 67.
7. Розанов, В. В. Историческая роль Столыпина / В. В. Розанов // Наш современник. — 1991. — № 3. — С. 57.
8. Милюков, П. Н. Воспоминания / П. Н. Милюков. — М. : Политическая литература, 1991. — С. 87.
9. Крыжановский, С. Е. Заметки русского консерватора / С. Е. Крыжановский // Вопросы истории. — 1997. — № 4. — С. 107.
10. Маклаков, В. А. Вторая Государственная дума / В. А. Маклаков. — Лондон, 1991. — С. 98.
11. Коковцов, В. Н. Из моего прошлого. Воспоминания : в 2 т. / В. Н. Коковцов. — М., 1992. — С. 247.
21. Шульгин, В. В. Размышления. Две старых тетради // Неизвестная Россия XX в. Историческое наследие. Кн. 1. — М., 1992. — С. 325.
13. Кофод , А. Русское землеустройство / А. Кофод. — СПб., 1914. — С. 3 — 4.
ТЕРЕХОВ Валерий Фёдорович, преподаватель военной кафедры.
Адрес для переписки: e-mail: [email protected]
Статья поступила в редакцию 22.03.2010 г. © В. Ф. Терехов
Книжная полка
Егер, О. Всеобщая история стран мира. Новое и новейшее время / О. Егер. - М. : Эксмо, 2008. - 704 с. -ISBN 978-5-699-25459-0.
Знаменитый немецкий историк Оскар Егер покорил своей книгой многие читательские поколения. Эта книга фундаментального труда О. Егера охватывает период от начала Реформации в Германии до вступления на престол Николая II, последнего российского императора. Революции и террор, мировые войны, имперские притязания, борьба за колонии, политика и интриги, главные открытия и достижения культуры — все главные этапы истории цивилизации нового и новейшего времени рассмотрены здесь с беспристрастной точностью s историка. Деспоты и демократы, царедворцы и цареубийцы, мудрецы и пророки — незабываемая галерея | ярких исторических портретов создана автором этого сочинения. Секрет феноменальной популярности ^ «Всеобщей истории стран мира» — в ее доходчивой форме изложения, увлекательном содержании. g А благодаря многочисленным достоверным иллюстрациям история стран мира обретет для современного | читателя черты зримой реальности. о С
