CC BY
9
Санкт-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
А.Л. Катанский
Воспоминания старого профессора
(с 1847 по 1913 гг.)
Опубликовано:
Христианское чтение. 1917. № 3-6. С. 136-191.
@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
СПбПДА
Санкт-Петербург
2009
Воспоминанія стараго профессора (съ 1847 по 1913 г.г.) *).
Двухкратная поѣздка заграницу. Въ 1886 и 1887 годахъ пришлось мнѣ, вмѣстѣ съ женой, совершить двѣ поѣздки заграницу для поправленія разстроеннаго здоровья. Докторами назначены были намъ Карлсбадскія воды. Два года подрядъ мы должны были выдержать 4-хъ-недѣльный курсъ леченія. Обѣ поѣздки были очень полезны не только въ смыслѣ поправленія здоровья, но и во многихъ другихъ отношеніяхъ.
Въ первую поѣздку въ Карлсбадъ, черезъ Берлинъ и Дрезденъ, въ 1886 г. мы были поражены чрезвычайными перемѣнами въ благоустройствѣ Берлина. За 20 лѣтъ, протекшихъ послѣ нашей свадебной поѣздки въ 1866 г. и затѣмъ въ 1867 г., Берлина нельзя было узнать; изъ захудалаго города (гораздо хуже Петрограда), какимъ онъ былъ въ 1866-7 г.г. онъ превратился, благодаря милліардамъ французской контрибуціи, въ великолѣпную столицу Германіи. Дрезденъ (разстояніе отъ Берлина, въ скоромъ поѣздѣ, всего 3 ч. !), сравнительно съ Берлиномъ, оказался тихимъ, провинціальнымъ городомъ, вродѣ Твери сравнительно съ Москвою. Въ Дрезденѣ, гдѣ мы остановились дня на два, совершенно неожиданно (въ вестибюлѣ гостинницы, гдѣ мы остановились), столкнулись съ Я. Е. Смирновымъ, бывшимъ приватъ-доцентомъ нашей Академіи, а тогда настоятелемъ нашей Дрезденской посольской церкви. Радушно имъ принятые въ его квартирѣ, осмотрѣли нашу небольшую, но изящную церковь и при ней фруктовый садъ, гдѣ з#ѣли великолѣпныя груши-дюшесъ. Посѣтили затѣмъ знаменитую дрезденскую картинную галлерею съ картиною Богоматери Рафаэля (сикстин-
*) См. январь—февраль.
Ская Мадонна), осмотрѣли и другія замѣчательное™ Дрездена и отправились въ Карлсбадъ (8 часовъ ѣзды отъ Дрездена). Здѣсь Мы встрѣчены были нашимъ русскимъ священикомъ Н. IL Апраксинымъ и псаломщикомъ Й. В. Поташевымъ, которые и были нашими руководителями въ новомъ мѣстѣ, на чужбинѣ. Они составляли причтъ нашей православной церкви собственно въ г. Прагѣ, но на лѣто обыкновенно переѣзжали въ Карлсбадъ для русскихъ посѣтителей карлсбадскихъ водъ. Русская церковь въ Карлсбадѣ, помѣщавшаяся тогда въ частномъ домѣ (теперь выстроено отдѣльное зданіе—съ куполами, въ видѣ обыкновенной красивой русской церкви), въ отдаленной невидной части этого городка, производила впечатлѣніе очень скромной каплицы.-
Въ добавокъ, домъ былъ прислоненъ къ скалѣ, изъ которой просачивалась вода, отчего была страшная сырость въ нижнемъ этажѣ дома, гдѣ была квартира священника и псаломщика; верхній этажъ былъ занятъ церковью. Карлсбадъ, небольшой городокъ, расположенный въ узкой долинѣ по очень маленкой рѣчкѣ Теплѣ (чешское названіе это—отъ горячихъ источниковъ, въ нее стекающихъ) и окруженный живописными, покрытыми лѣсомъ, горами, представляетъ какъ бы одну обширную гостинницу: всѣ дома на лѣто сдаются подъ помѣщенія для больныхъ. Самъ по себѣ городокъ не представляетъ ничего интереснаго, и если что разнообразитъ-монотонную въ немъ жизнь, то только толпы стекающихся туда для лѣченія лицъ всевозможныхъ національностей Европы, да прогулки по окрестнымъ горамъ. Коренные жители Карлсбада чехи далеко не играютъ въ городѣ первенствующей роли, уступая мѣсто нѣмцамъ и занимая низшія должности (прислуги, извозчиковъ, почтальоновъ и т, п.). Эта низшая братія очень расположена къ русскимъ, но не она даетъ тонъ жизни.
По окончаніи лѣченія мы съ женою рѣшились предпринять поѣздку въ Парижъ, чтобы еще, и вѣроятно, въ послѣдній разъ, посѣтить мѣсто ея родины, ѣхали съ 15-го іюля чрезъ Баварію, Вюртембергъ, Баденъ, мимо Вюрцбурга, Гейдельберга и Страсбурга, Несмотря на очень раннее утро (4 часа), успѣли осмотрѣть знаменитый Страсбургскій соборъ. Пользуюсь сохранившимся дневникомъ (единственный разъ въ жизни велъ дневникъ,—только при заграничномъ путешествіи, въ этомъ и въ слѣдующемъ году), въ которомъ значится слѣдующее. Изъ Страсбурга дорога идетъ по Эльзасу, прорѣзанному Богезскими горами. Вогезы покрыты пихтами и изрѣдка соснами; иногда
встрѣчаются и жиденькія березки. Безчисленное множество туннелей; поѣздъ постоянно прорѣзываетъ горы. Въ долинахъ Парижскій каналъ, покрытый барками, и великолѣпно содержимый. За послѣдними Вогезами идетъ Лотарингія; тянется тотъ же Парижскій каналъ, обсаженный тополями. Мѣстность покрыта полями пшеницы и пр.
Мы* очень жалѣли, что все это досталось нѣмцамъ. Начиная съ Аврикура (французской границы), мѣстность измѣнилась, впрочемъ, не очень, а главное измѣнился характеръ и построекъ и всего, что видишь,—чувствуется, что это подлинно la belle France. Но французскій народъ сталъ какъ-то грубоватѣе прежняго; напр., не стало прежней вѣжливости у кондукторовъ, и они какіе-то замарашки. По пріѣздѣ въ Парижъ такое впечатлѣніе усилилось, благодаря таможенному осмотру, очень придирчивому и грубому. Мы приписали это тому обстоятельству, что поѣздъ шелъ изъ Страсбурга... и что у насъ искали контрабанды (Страсбургскаго пирога). Невыгодное впечатлѣніе отъ тогдашняго Парижа усилилось еще болѣе на другой день, когда, поселившись въ извѣстной тогда и пропагандируемой въ газетахъ гостинницѣ Веретенникова *), встали утромъ и посмотрѣли на улицу (небольшой переулокъ, близкій, однако, къ центральнымъ улицамъ) и увидѣли на моставой массу не убраннаго за ночь мусора (что дѣлалось прежде разъѣзжавшими ночью по всему Парижу телѣгами). Затѣмъ оказалось, что и весь Парижъ, не въ глухихъ только переулкахъ, но и центральныхъ улицахъ, потерялъ прежнюю идеальную чистоту временъ Наполеона III. Первымъ дѣломъ отправились, конечно, въ центръ русской колоніи, rue de la Croix (потомъ назыв. rue Daru, a теперь rue Pierre le Grand), гдѣ находится цаша русская церковь и церковные при ней дома, посѣтили родныя мѣста и членовъ нашего причта, въ томъ числѣ настоятеля прот. В. А. Прилежаева (преемника о. I. В. Вас-ва) и другого священника, родного дядю жены, прот. Д. В. Васильева. Прожили въ Парижѣ цѣлыхъ 25 дней (16 іюля—10 авг.), чаще всего посѣщали русскую церковь, гдѣ наслаждались пѣніемъ прекраснаго хора изъ артистовъ французскаго театра (этотъ хоръ такъ хорошъ, что впору лучшему Петроградскому приходскому хору), нѣсколько разъ были въ Клюни, въ Люксембургскомъ музеѣ,
*) Оттуда переселились потомъ въ меблпр. комнаты на бульварѣ Са-pucins.
въ церкви Инвалидовъ, много разъ осматривали Лувръ, вдѣвали на anj de Triomphe, Трокадеро (гдѣ съ башни видѣли весь Парижъ), монмартское кладбище, кладбище Рёге Lachaise,полное великолѣпныхъ памятниковъ знаменитымъ лйдямъ и писателямъ Франціи (Лафонтэну, Корнэлю, Расину и мн. другимъ до Араго и Тьера включительно), были въ знаменитой Grand Орёга, въ Булонскомъ лѣсу, ѣздили и цо Сенѣ на пароходѣ и по подземной круговой дорогѣ (Circulaire), посѣщали Jardin d’Ac-climatation des Plantes, были въ домѣ русскаго посольства (rue de Frenelle); самыми интересными были посѣщенія Notre Dame, Сорбонны, дома Инвалидовъ. По случаю 15 авг. (новаго стиля), дня Успенія Божіей Матери, національнаго церковнаго іраздвика отправился я въ Notre, Dame. Проѣзжая на трамваѣ мимо мѣста, гдѣ стоялъ разрушенный теперь Тюльерійскій дворецъ (отъ него не осталось ни одного камня), спрашиваю сосѣда француза, будетъ-ли возстановлено когда-нибудь это зданіе,—«jämais» (никогда) получаю сердитый отрывистый отвѣтъ Почему же?—«А потому, что, отвѣчаетъ мой собесѣдникъ, заведи-ка клѣтку, появится и птица». Въ соборѣ служилъ въ этотъ день только что назначенный парижскій архіепископъ Ришаръ—изъ парижскихъ викаріевъ. Таковъ обычай римской церкви, викаріями назначаются обыкновенно будущіе преемник: епархіальныхъ епископовъ, и въ этомъ случаѣ нельзя не отдать предпочтенія порядкамъ этой церкви предъ нашими переводами епископовъ съ одной каѳедры на другую. Едва ли не тогда именно зародилась у меня мысль написать вышеупомянутую статью: «О перемѣщеніяхъ въ средѣ нашей высшей іерархіи» Архіерейское служеніе въ парижскомъ каѳедральномъ соборѣ, показалось мнѣ хотя торжественнымъ, но менѣе великолѣпнымъ, чѣмъ наше, въ особенности въ частяхъ (церемоніяхъ), относящихся къ особѣ священнодѣйствующаго епископа. По окончаніи литургіи, когда архіепископъ проходилъ для разоблаченія въ ризницу,' онъ поразилъ меня изысканною любезностью къ Лицамъ, подходившимъ подъ его благословленіѳ, поклонами- и заискивающими (такъ мнѣ показалось) улыбками. Точно онъ благодарилъ сравнительно немногочисленныхъ, для многомилліоннаго города, посѣтителей каѳедральнаго храма столицы, въ день главнаго церковнаго ея праздника. Народа было сравнительно немного, церковь далеко не была полна, такъ что по-неволѣ пришла на умъ мысль объ упадкѣ религіозности во Франціи, по крайней мѣрѣ въ Парижѣ. Большой интересъ имѣло
для меня посѣщеніе Сорбонны, очень стариннаго зданія, представляющаго темное четырехугольное строеніе съ небольшимъ по срединѣ дворикомъ, выложеннымъ плитами. Вмѣстѣ съ свѣтскими студентами тутъ расхаживали и нѣсколько молодыхъ аббатовъ. Долго искалъ я аудиторій, наконецъ, пашелъ ихъ, и онѣ оказались очень скромными, чтобы ие сказать больше,— гораздо хуже нашихъ академическихъ. Въ это время лекціи не читались, а шли экзамены; на одинъ изъ нихъ именно по философіи, на факультетѣ Г ecole des hautes sciences, я попалъ. Засѣданіе было не въ аудиторіи, а въ одномъ изъ верхнихъ залъ, далеко не казистомъ, съ низкимъ потолкомъ и очень скромно обстановленномъ. Экзаменовала комиссія изъ трехъ профессоровъ (какъ у насъ); студенты отвѣчали сидя и съ свойственными французамъ ораторскими пріемами и краснорѣчіемъ; отвѣтъ одного студента былъ такъ продолжителенъ, что я не дождался его окончанія. Посѣщеніе дома Инвалидовъ, съ осмотромъ помѣщеній его обитателей и церкви съ гробницей Наполеона I памятенъ разговоромъ съ сопровождавшмиъ насъ сторожемъ. Спрашиваю, гдѣ похороненъ Наполеонъ III. Его здѣсь нѣтъ, здѣсь только Наполеонъ I,—получилъ сердитый отвѣтъ. Гдѣ же Наполеонъ III? Отвѣта не послѣдовало. По правдѣ сказать, эти вопросы мною были заданы съ лукавою цѣлью-немножко побѣсить француза за крымскую, севастопольскую войну *).
Въ слѣдующемъ 1887 г. мы, по совѣту докторовъ, повторили поѣздку въ Карлсбадъ.
И на этотъ разъ мы пользовались гостепріимствомъ о. Н. П. Апраксина и его супруги и вмѣстѣ съ ними,—да еще съ нѣсколькими другими соотечественниками, съ которыми познакомились во время обычныхъ посѣщеній квартиры священника послѣ богослуженій,—совершали частыя прогулки по живописнымъ окрестностямъ этого курорта. Въ записной книжкѣ, сохранившейся отъ этой поѣздки, значится мало общеинтереснаго. Отмѣчены только: замѣна несчастнаго псаломщика II. В. Поташева (заболѣвшаго душевною болѣзнью и отправ-
*) Объ этой войнѣ я разговори.«^ разъ, сидя въ Тюльерійскомъ саду, съ двумя французскими оборванцами, бывшими въ эту войну солдатами. Когда они узнали, что я русскій, то заявили, что они очень любятъ и уважаютъ русскихъ. «Зачѣмъ же вы въ такомъ случаѣ воевали съ нами»,—спрашиваю. «Это вѣдь все—Наполеонъ III, мы совсѣмъ не хотѣли воевать». Въ заключеніе собесѣдники, конечно, попросили у меня donner quelque chose. Так. обр. этотъ разговоръ обошелся мнѣ въ нѣсколько су.
леннаго въ больницу въ Петроградъ) діакономъ Н. М. Рудневымъ (на вакансіи псаломщика), племянникомъ митр. Іоанникія (Руднева), затѣмъ—исполненіе мною обязанности старосты вмѣсто отсутствовавшаго какого-то аристократа, числившагося въ этой должности. Интересны крайне скудные сборы во время церковныхъ службъ, напр. наканунѣ тамошняго праздника, св. ап. Петра и Павла, собрано было всего только 1 гульденъ; «народа было крайне мало»,—значится въ записной книжкѣ, подробно описывается пріѣздъ въ Карлсбадъ австрійской кронъ-принцессы Стефаніи, супруги несчастнаго Рудольфа; видной, довольно красивой собою. Послѣ описанія украшеній города, почти исключительно еловыми вѣтками (и дешево и красиво) замѣчено: «порядокъ во время встрѣчи принцессы охранялся гражданами, которые исполняли обязанности и войска и полицейскихъ и пожарныхъ: разные портные, торговцы, сапожники нарядились въ военные костюмы и маршировали по городу». Изъ этихъ же чеховъ—сапожниковъ, портныхъ и т. п., нужно Замѣтить, составленъ былъ о. Н. П. Апраксинымъ и церковный хоръ (человѣкъ 7). Про одного такого пѣвчаго сапожника о. Апр—нъ разсказывалъ, что онъ отличался своеобразнымъ гоноромъ: отказался, напр., шить башмаки горничной, объявивъ, что онъ сшилъ бы ихъ для барыни, но никакъ не для прислуги. Много забавныхъ раз сказовъ посвящено, въ записной книжкѣ, самовару, привезенному нами въ подарокъ квартирной хозяйкѣ нашего карлс-бадскаго помѣщенія :). Забылъ сказать, что оба года мы жили въ одной изъ самыхъ лучшихъ улицъ—Паркштрассе, какъ разъ противъ еврейской синагоги, великолѣпнаго зданія, съ превосходнымъ канторомъ, могущимъ поспорить съ лучшимъ опернымъ пѣвцамъ. Эта синагога постоянно стояла у насъ предъ глазами, точно для контраста съ нашею бѣдною церковью. *)
*) Нашъ самоваръ произвелъ огромную сенсацію какъ среди нѣмцевъ и чеховъ, такъ и нашихъ соотечественниковъ, русскихъ евреевъ и поляковъ, жившихъ въ одномъ съ нами домѣ. Первые разсматривали его съ крайнимъ любопытствомъ, какъ веіць, никогда ими невиданную, называя его— «русскій локомотивъ», послѣдніе глядѣли на насъ съ завистью, желали познакомиться съ нами именно изъ-за самовара и даже взбунтовались противъ хозяйки, почему дескать имъ не даютъ самовара, когда мы пьемъ изъ него на виду всѣхъ,—въ садовой бесѣдкѣ при домѣ.
Изъ Карлсбада мы не отправились прямо домой, а поѣхали въ Прагу и Вѣну.
Прага положительно очаровала пасъ. Мы никакъ не ожидали, .чтобы она была такимъ великолѣпнымъ городомъ, съ такимъ прекраснымъ мѣстоположеніемъ и очень красивыми зданіями, съ сильнымъ промышленно-торговымъ движеніемъ, напоминая во многомъ, и въ этомъ послѣднемъ и въ другихъ отношеніяхъ, Москву. Въ Прагѣ есть и своего рода Кремль— «Градчаны». Это довольно возвышенная гора, стоящая только не посрединѣ, какъ московскій Кремль, а сбоку города. Съ Градчанъ открывается также обширный видъ на Прагу; здѣсь сосредоточены историческіе памятники чешской старины, какъ увидимъ далѣе. Въ довершеніе сходства у подножія Градчанъ протекаетъ и рѣка—Молдава или .Волдава. Чрезъ рѣку перекинутъ великолѣпный мостъ,—уже не чета московскимъ, ведущимъ въ Замоскворѣчье (черта отличія),— обставленный, многочисленными изящной работы статуями, между прочимъ и статуею «Непомука».
Обозрѣніе Градчанъ мы и начали съ этого моста. Отъ него идетъ дорога въ гору между домами. ГІа половинѣ горы— домъ главнаго воинскаго начальника, а на вершинѣ—огромный дворецъ и рядомъ домъ архіепископа. Во дворцѣ видѣли двѣ великолѣпныя громадныя залы—испанскую и столовую; первая освѣщается 1000 свѣчей, вторая 3000. Затѣмъ полюбовались на возобновляемый тогда величественный соборъ св. Витта, долженствующій, по его отстройкѣ, соперничать съ готическими церквами Запада,. Самымъ интереснымъ было посѣщеніе старой залы «ландстага», изъ окна котораго 3 совѣтника были нѣкогда выброшены въ ровъ, что послужило, какъ намъ говорили наши спутники-чехи, поводомъ къ 30-ти лѣтней войнѣ; затѣмъ видѣли большую Владиславову «залу присяги» и залу «стараго Сейма», при чемъ спускались въ тюрьму старой башни. Эти чешскія древности хотя нѣсколько напоминали московскія, кремлевскія, но, конечно, напіъ московскій Кремль неизмѣримо превосходитъ чешскіе Градчаны.
Въ «Вышеградѣ», помѣщающемся на сосѣднемъ съ Град-чанами менѣе высокомъ холмѣ, посѣтили кладбищенскую церковь и здѣсь имѣли случай слышать, вмѣсто нашего чтенія псалтири по покойникамъ, оригинальное, заунывное цѣніе, речитативомъ, какихъ-то стиховъ хоромъ старушекъ и стари-
12
ковъ, надъ тѣломъ только что скончавшагося стараго «про-боіца» (протоіерея).
Немало замѣчательнаго мы видѣли въ Прадѣ, благодаря знакомымъ о. Апраксина чехамъ (въ особенности г. Блажею), которымъ заранѣе было дано знать о нашемъ туда пріѣздѣ. Посѣтили ратушу съ картиною Гуса на судѣ—внутри ея, а снаружи—съ знаменитыми астрономическими часами: съ фигурами апостоловъ, Спасителя, смерти и человѣка съ мѣшкомъ и палкою,—фигурами, выходящими каждый часъ въ извѣстной процессіи. Вблизи ратуши находится наша русская православная церковь. Она представляетъ большое зданіе, къ сожалѣнію, совсѣмъ не напоминающее по своей архитектурѣ нашей русской церкви. Это бывшій римско-католическій монастырь, арендованный нашимъ правительствомъ на 30 лѣтъ. Побывали въ чешскомъ, богатомъ древностями, музеѣ, гдѣ видѣли знаменитую Кларедворскую рукопись. Осматривали прекрасный чешскій театръ, выстроенный на народныя деньги, что и выражено въ соотвѣтствующей надписи и мн. др.
Въ Прагѣ очень замѣтно сочувствіе чеховъ къ Россіи и всему русскому. Такъ, въ нѣкоторыхъ ресторанахъ мы встрѣтили: въ одномъ (Chodera) прекрасную копію съ картины Маковскаго «Боярская свадьба», а въ другомъ (Slavia) — русскія газеты, въ томъ числѣ «Новое Время», «Ниву». Не говоримъ уже о томъ, какою радостью озарялись лица чеховъ, когда они узнавали, что мы русскіе. Съ другой стороны, и намъ было крайне пріятно на каждомъ шагу встрѣчать признаки близкаго родства этихъ западныхъ славянъ съ нами въ нѣкоторыхъ словахъ, напр. въ счетѣ: одинъ, два, тши (единственное отличіе отъ нашего три), четыре, пять и т. д. до десяти,*) или встрѣчать надписи на улицахъ: улица такая-то, дивадло (театръ), лекарна (аптека) и т. д. Проф. А. С. Буди-ловичъ, которому на обратномъ пути чрезъ Варшаву, мы выразили удивленіе, что чехи не хотятъ употреблять такихъ словъ, какъ общепринятое — аптека, замѣтилъ: чехи необыкновенно оберегаютъ чистоту своего языка, а потому передѣлываютъ на славянскій ладъ даже наименованія наукъ, какъ напримѣръ ариѳметика, называя ее «счетня». Вотъ у кого, подумалъ я,
*) Этотъ счетъ, слышанный мною въ одной изъ булочныхъ изъ устъ продавщицы—чешки, привелъ меня даже въ умиленіе; точно я былъ въ это время у себя въ Россіи.
поучиться бы нашей пишущей и профессорствующей братіи, любящей щеголять выраженіями, заимствованными изъ иностранныхъ языковъ.
Вообще Прага поразила насъ очень высокою культурою при томъ чисто-славянскаго типа. Кромѣ того, посѣщеніе ея имѣло для меня лично большое значеніе: оно заставило меня войти,такъ сказать,во вкусъ западнаго славянства.Прежде интересъ къ нему у меня отсутствовалъ. Только, побывавъ въ Прагѣ, я почувствовалъ справедливость упрека, сдѣланнаго мнѣ нѣкогда В. К. Саблеромъ, когда я былъ редакторомъ «Церк. Вѣсти.», что я слишкомъ мало обращаю вниманія на западныхъ славянъ. Этотъ упрекъ выраженъ былъ въ присланой мнѣ запискѣ.
Изъ Праги проѣхали въ Вѣну, гдѣ прожили 10 дней. Здѣсь прежде всего отправились въ нашу церковь, увы!, поразившую насъ своимъ убожествомъ. Начать съ того, что она помѣщалась въ одной изъ невидныхъ улицъ (Wallfischgasse), въ частномъ домѣ. Нельзя было и подозрѣвать того, что въ этомъ домѣ находится храмъ Божій: надъ входомъ съ улицы въ этотъ домъ висѣлъ сапогъ (?!). Церковь помѣщалась въ верхнемъ этажѣ и имѣла видъ очень небогатой домовой церкви *). Былъ воскресный день; народа было довольно; пѣвчіе чехи и изъ другихъ славянъ пѣли громко, но несовсѣмъ стройно. Весь причтъ былъ давно мнѣ знакомый. Настоятель прот. А. В. Николаевскій, мой землякъ, близкій ко мнѣ еще со времени моего ■студенчества (см. Щ гл. моихъ «Воспой.»), замѣститель также нашего земляка, прот. М. Ѳ. Раевскаго 2), (извѣстнаго общественнаго дѣятеля, горячаго и искуснаго защитника интересовъ западныхъ православныхъ славянъ), былъ также очень достойный пастырь, хотя и совсѣмъ въ другомъ родѣ, чѣмъ его предшественникъ; весьма представительной наружности,
*) Нынѣ выстроено особое зданіе,—на землѣ, принадлежащей нашему посольству,—въ видѣ прекрасной церкви русскаго типа- Въ предварительныхъ хлопотахъ объ ея устройствѣ мнѣ пришлось принять нѣкоторое участіе. По просьбѣ о. прот. А. В. Николаевскаго я составилъ записку тогдашнему послу въ Вѣнѣ.
а) Црот. М. Ѳ. Раевскій, нижегор., 34-й канд. X к. (1833 г.) спб. акад.; 1834—1846 г. свящ. въ Стокгольмѣ; 1846—1884 г. прот. въ Вѣнѣ Сконч. 1884 г. Онъ доставлялъ много хлопотъ и австрійскому правительству и нашему министерству иностранныхъ дѣлъ, почему, послѣ его кончины, послѣднее хлопотало о назначеніи въ Вѣну настоятеля нашей церкви попроще. Выборъ палъ на свящ. ревельской церкви о. А. В. Николаевскаго.
о. Николаевскій производилъ сильное впечатлѣніе образцовымъ совершеніемъ богослуженія, а какъ человѣкъ, былъ рѣдкихъ, душевныхъ качествъ. Остальные члены причта также были хорошо мнѣ извѣстны, какъ восп. нашей ^академіи: псал.— К. Я. Силецкій (владим., канд. 1880 г.) и А. Ѳ. Скуратовичъ (минск., канд.; 1881 г.); былъ й діаконъ, кажется, питомецъ Моск. Академіи (но его фамилію забылъ). Здѣсь, же въ церкви послѣ богослуженія мы познакомились съ почтеннымъ Ѳ. И. Успенскимъ, тогда проф, одесскаго университета, потомъ директ, археолог. института въ Константинополѣ, нынѣ членъ Академіи Наукъ.
Подъ руководствомъ этихъ лицъ, въ особенности о. прот. А. В. Николаевскаго, начался осмотръ достопримѣч&тельностѳй Вѣны и ея окрестностей. ,
Начали съ церкви св. Стефана, каѳедральнаго вѣнскаго собора. Посѣтили его 15 августа новаго <?тиля.. Это былъ день Успенія Божіей Матери. Было архіепископское служеніе. ,Что больше всего поразило насъ, это присутствіе въ церкви полнаго музыкальнаго оркестра со скрипками, віолончелями, барабанами и проч. принадлежностями оркестра,—до зеленыхъ абажуровъ предъ музыкантами включительно, какъ въ теат-. рахъ. Оркестръ исполнялъ среди богослуженія разныя музы-, кальныя, чисто оперныя ціэсы. Еще одна особеннность: соборъ св. Стефана представлялъ тогда (не знаю, какъ теперь) проход-/ ное зданіе, служащее, между прочимъ, для сообщенія двухъ улицъ: дерѣдко можно было видѣть проходящую чрезъ него съ покупками прислугу и другихъ лицъ. Вообще, религіозности въ Вѣнѣ мы замѣтили еще менѣе, чѣмъ въ Парижѣ, въ прошлогоднее посѣщеніе парижскаго каѳедральнаго собора Notre Dame, въ тотъ же Успеньевъ день.
Много мы путешествовали по Вѣнѣ и ея окрестностямъ: по старой Вѣнѣ (гдѣ находится церковь св. Стефана и гдѣ жили мы вблизи ея, на Грабенѣ), съ ея темными зданіями и узкими улицами, и по новой Вѣнѣ, съ ея широкими проспектами и новѣйшаго. характера роскошными постройками, съ знаменитымъ Рингомъ, гдѣ расположены самыя красивыя, даже великолѣпныя здапія: музеевъ (тогда только отстроивавшихся), парламента, ратуши, университета, изящной, точно въ кружевахъ, Votivkirche и др. Посѣтили церковь капуциновъ, гдѣ похоронены австр. императоры и ихъ семейства, съ довольно вычурными, но производящими сильноо впечатлѣніе памятни-
ками, затѣмъ—Амбразское собраніе, рядомъ съ Бельдеверомъ и въ связи съ нимъ. Въ первомъ находятся рыцарскія вооруженія и древности римскія и египетскія (замѣчательны муміи людей и крокодиловъ). Бельведеръ садомъ напоминаетъ Версаль, а • картинными галлереями и залами — Парижскій Лувръ, но гораздо бѣднѣе послѣдняго картинами. Самая замѣчательная изъ нихъ: Ессе homo—Тиціана.
Были и въ окрестностяхъ Вѣны, между прочимъ въ Шенбрюннѣ, гдѣ находится дворецъ и прелестный паркъ.—Въ паркѣ замѣчательно въ особенности одно мѣсто: это площадь, образуемая полукругомъ посаженными и весьма искусно подстриженными деревьями; между ними, какъ бы въ нишахъ, поставлены 20 статуй, по 10 на каждой сторонѣ. Были, конечно, въ Пратерѣ и въ народномъ саду (Volksgarten), гдѣ находится «храмъ Тезея» съ дивной статуей Кановы: «Тезей, побѣждающій кентавра», ѣздили и по зубчатой желѣзной дорогѣ на Каленбѳргъ и по электрической, въ окрестности (между прочимъ на дачу прот. Николаевскаго) Вѣны, въ Родаунъ (въ 35 мин. ѣзды ' отъ Вѣны), причемъ замѣтили, что вѣнскія дачи обставлены чисто - погородски, не то, что наши петроградскія, съ убогою мебелью.
Но въ общемъ Вѣна мало намъ понравилась. Отъ нея отдавало какой-то довольно противной микстурой приторно-сладковато-горьковатаго вкуса, чувствовалось смѣшеніе самыхъ разнородныхъ элементовъ: славянскаго съ нѣмецко-мадьярскимъ и еврейско-польскимъ.
Воротились домой чрезъ Варшаву, гдѣ встрѣтились ■ съ А. С. Будиловичемъ, тогда проф. Варшавскаго Университета, деканомъ филологическаго факультета. Подъ его руководствомъ осмотрѣли Варшаву, которая показалась намъ очень красивымъ городомъ но почти совсѣмъ не русскимъ. Если бы не городовые, да часто встрѣчавшіеся офицеры и солдаты (кстати, очень бравый народъ), можно было бы подумать, что находишься еще заграницей.
Въ Вильнѣ остановились, что бы осмотрѣть этотъ древній городъ, да заодно навѣстить и бывшаго моего по Моск Академіи сослуживца, нѣкогда экстр.. проф. ея, А. С. Лаврова, а тогда виленскаго архіепископа Алексія. Его мы нашли на архіерейской дачѣ, вблизи города. Принялъ насъ крайне любезно, радушно. Вспоминали старое Посадское время. Въ Вильнѣ, кромѣ посѣщенія Святодуховскаго монастыря съ духовною семинаріею, православнаго собора съ тремя виленскими мучениками, въ
немъ почивающими, поклоненія древней Остробрамской иконѣ Божіей Матери, намъ удалось видѣть странствованіе католиковъ по • страстіямъ Господнимъ, съ нарочито устроенными около города станціями этихъ страстей по рим.-католическому обычаю. Вильна совсѣмъ намъ не понравилась, показалась довольно грязнымъ, еврейскимъ городомъ. Чтобы составить о ней другое мнѣніе, нужно было вѣроятно пожить въ ней подолѣе, а не 2—3 дня, какъ привелось намъ. Люди, долго въ ней жившіе, какъ, напр., мой другъ и товарищъ, проф. Ѳ. Г. Елеонскій, отзывались о ней иначе.
25-мьтній мой юбилей. Въ слѣдующемъ, послѣ моей заграничной поѣздки, 1888 году исполнилось 25-лѣтіе моей службы. Праздникъ мой прошелъ весьма скромно * *). Получено было немало привѣтствій какъ отъ тогдашйихъ моихъ сослуживцевъ но Петроградской Академіи, такъ и отъ бывшихъ сослуживцевъ по Московской, а также отъ бывшихъ моихъ слушателей по той и другой.
Изъ этихъ послѣднихъ особенно трогательны и лестны для меня были привѣтствія письмами отъ Д. И. Тихомірова,2) тогда преподавателя могилевской дух. семинаріи (нынѣ члена Учебнаго Комит. при Св. Сѵнодѣ) и В. И. Бѣллавина (тогда преподавателя псковской дух. семинаріи, нынѣ архіепископа московскаго Тихона),3) только что окончившаго академическій курсъ въ томъ же 1888 г.—одного изъ самыхъ даровитыхъ студентовъ этого курса. Въ нихъ съ большою теплотою говорилось о посильныхъ моихъ трудахъ по преподаванію догматическаго богословія и о пользѣ моихъ чтеній «для богословскаго развитія студентовъ», что въ особенности отмѣчено въ письмѣ В. И. Бѣллавина. Съ немалымъ сочувствіемъ говорилось
*) О наступленіи моего юбилея заранѣе явилась въ «Нов. Врем.», замѣтка, но когда на другой день послѣ юбилея явился ко мнѣ репортеръ эт о газеты, г. Чеховъ, родной братъ извѣстнаго писателя А. П. Чехова, то ему было сказано, что давать отчетъ о маленькомъ моемъ праздникѣ не стоитъ, такъ какъ ничего особеннаго не было.
’) Дмитрій Ивановичъ Тихомировъ, новгор., канд. 1881 г., магистръ 1888 г., препод. могидев. сем., потомъ служилъ по Мин. Нар. Просв., нынѣ членъ Духовно-Учебн. Ком. при Св. Сѵнодѣ.
*) Василій Ивановичъ Бѣллавинъ (въ монашествѣ Тихонъ), лсков., канд. 1888 г., спб. акад., 1888 г-—преп. псков. сем.; 1891 г.—монахъ; 1892— ннсп. холмек. сем., ректоръ казанск. и потомъ холмской сем.; 1897 г.—еп. люблинскій; 1898 г.—еп. алеутскій; 1905 г. — архіепископъ;'1907 г.—архіеп-яросл.; 1914 г.—архіеп. литовскій; 1917 г. по избранію архіеписк. московскій
также (въ письмѣ Д. И. Тихомірова) о возбужденіи въ студентахъ «научнаго интереса» и о «моихъ ученыхъ и литературныхъ трудахъ», о «цѣнныхъ, полныхъ жизненной правды статьяхъ въ «Церк. Вѣсти.».
Не забыли меня и бывшіе мои слушатели по Московской Академіи, и отъ нихъ получено было нѣсколько тронувшихъ меня привѣтствій, именно отъ А. А. Тяжѳлова 4), В. П. Слан-скаго и С. И. Миропольскаго 5). Въ обширномъ письмѣ послѣдняго, вмѣстѣ съ доброю памятью о мнѣ, какъ бывшемъ преподавателѣ церковной археологіи въ Московской Академіи, находится и слѣдующее весьма утѣшительное свѣдѣніе относительно плодовъ преподаванія догматическаго богословія въ Петроградской Академіи. «Какъ ревизоръ духовно - учебныхъ заведеній, въ теченіе 18-ти лѣтъ наблюдавшій ихъ внутреннюю жизнь, я могу заявить, къ утѣшенію вашему, что вышедшіе изъ-подъ вашего руководства преподаватели богословія въ духовно-учебныхъ заведеніяхъ выдаются рѣдкими качествами среди своихъ товарищей. Съ прекрасною научною подготовкою они соединяютъ любовь къ своему предмету, трудятся съ примѣрнымъ усердіемъ, вполнѣ добросовѣстно и благотворно вліяютъ на своихъ воспитанниковъ. Всѣ они съ признательностью вспоминаютъ васъ; ихъ привязываетъ къ вамъ не только уваженіе къ высокимъ ученымъ достоинствамъ вашимъ, но и доброта ваша, которую и я, бывшій ученикъ вашъ, первымъ испыталъ на себѣ». Долгъ справедливости и безпристрастія требуетъ, однако, замѣтить, что означенное утѣщительноз явленіе, о которомъ приходилось слышать и отъ другихъ лицъ (напр., отъ бывшаго моего по студенчеству товарища, преосв. Владиміра Никольскаго, нѣкогда ректора самарской семинаріи, f еп. нижегород.), въ гораздо большей степени зависѣло отъ общаго въ ту пору подъема академическаго Ьбразованія и ожив- *)
4) Александръ Аѳанасьевичъ Тяжеловъ, тверск., 7-й маг. 1866 г. моск. акад., сначала препод. тверской сем., потомъ инспекторъ ея; въ 1886 г. инспекторъ нар. учил. въ г. Бѣжецкѣ. Сконч.
*) Василій Петровичъ Славскій и Сергѣй Иринеевичъ Миропольскій, оба воронежской сем., магистры XXV в. (1866 г.). В. П. Сланскій изъ преподавателей сем. перешелъ въ Госуд. Контроль, гдѣ и служилъ до своей кончины. С. И. Миропольскій служилъ сначала въ воронеж. сем., потомъ въ петроградской, былъ затѣмъ членомъ ревизоромъ Дух. Учебн. Ком. при Св. Сѵнодѣ, сконч. вице-директоромъ канцеляріи Св. Сѵнода. См. о нихъ еще въ 1 вып. моихъ «Воспой.» 1914 г. стр. 189.
ленія богословской мысли, чѣмъ отъ дѣятельности отдѣльныхъ лицъ, и что только нѣкая малая частица падала на долю ихъ, вродѣ меня, профессора тогдашняго времени. • ■
Что особенно тронуло меня и, такъ сказать, скрасило весь мой маленькій праздникъ, это' слѣдующая телеграмма, полученная мною отъ корпораціи преподавателей Московской дух. Академія. «Досточтимый А. Л. Высоко чтя ваши талантливыя ученыя произведенія, ваше1 истинно честное служеніе духовной журналистикѣ, отъ всей Души привѣтствуемъ васъ съ исполнившимся сегодня 25-лѣтіемъ вашей академической службы и желаемъ вамъ многолѣтняго продолженія вашей полезнѣйшей дѣятельности. ІІрофессоры и доценты Московской Академіи». (Слѣдуютъ подписи) 1). Сознаюсь, мнѣ было крайне пріятно, утѣшительно слышать такую лестную и притомъ авторитетную—со стороны огромнаго большинства корпораціи академическихъ наставниковъ — оцѣнку моей не только научной, но и духовно-публицистической дѣятельности. Вѣроятно, эта послѣдняя и была главною причиною присылки означенной телеграммы изъ дорогой для меня Московской Академіи, перваго мѣста моей службы (1863 —1867 г.).
Наша частная профессорская типографія; типографская дѣятельность проф. Ѳ. Г. Елеонскаго и мое въ ней участіе1).
') «Бѣляевъ, Введенскій, Заозерскій, Казанскій, Каптеревъ, Касицыпъ, Кипарисовъ, Корсунскій, Кудрявцевъ, Лебедевъ, Мартыновъ, Муретовъ, Смирновъ, Андрей Соколовъ, Татарскій, Цвѣтковъ, Шостьииъ». Фамиліи слѣдуютъ не по старшинству службы, а по алфавиту. Изъ нихъ бывшимъ моимъ сослуживцемъ оказался едва-ли не одинъ старѣйшій изъ тогдашнихъ профессоровъ, высокочтимый ироф. В. Д. Кудрявцевъ, остальные влп мои ученики (Казанскій, Касицынъ, Смирновъ, Цвѣтковъ), или окончившіе академическій курсъ уже по выходѣ моемъ изъ Моск. Академіи.
Я) Прошу у читателей извиненія, что позволяю себѣ занимать ихъ внимапіе этою стороною моей дѣятельности, имѣющею повидимому совершенно частный характеръ и представляющею личный интересъ. Но какъ видно будетъ изъ дальнѣйшаго моего изложенія, исторія нашей частной типографіи тѣсно связана съ тогдашнимъ бытомъ академическихъ преподавателей и въ частности съ судьбою проф. Ѳ. Г. Елеонскаго, это съ одной стороны; съ другой—что касается моего участія въ типографскомъ дѣлѣ, то дѣятельность этого рода имѣла для меня немалое значеніе: она отнимала у меня не мало времени и силъ, значительно отвлекала отъ занятій по моей профессорской службѣ, но зато вводила меня въ кругъ тогдашнихъ литературныхъ и въ особенности церковно-общественныхъ дѣятелей, близко знакомила меня съ книжнымъ дѣломъ и съ очень интереснымъ міромъ типографскихъ рабочихъ.
Вскорѣ послѣ моего юбилея черезъ два года, въ 1890—1 году, свалилась на мою голову новая необычная работа и забота по управленію типографіею, составлявшею въ это время собственность нашу съ проф. Ѳ. Г. Елеонскимъ, моимъ сослуживцемъ и близкимъ родственникомъ, роднымъ моимъ, по отцѣ, дядею.
Интересна исторія возникновенія этой типографіи. Она появилась какъ результатъ попытки моего друга и сослуживца Ѳ. Г. Ел—го вырваться изъ тисковъ гнетущей матеріальной нужды по переходѣ его изъ Вильны, гдѣ онъ былъ преподавателемъ семинаріи (1864—1870 г.) на службу въ Петроградскую Академію. Поступивъ въ нее въ 1870 г., въ званіи доцента, уже семейнымъ человѣкомъ и получивъ вскорѣ еще приращеніе семейства до 3 человѣкъ, кромѣ- себя съ женою, и затѣмъ пріютивъ, по своей рѣдкой добротѣ, свою свояченицу, вдову, С. К. Репловскую 2) съ 4 дѣтьми, очутившись такъ обр. самъ 10—мъ, а жалованья получая только 100 р. въ мѣсяцъ, конечно безъ казенной квартиры, Ѳ. Г. Ел-кій почувствовалъ всю безъ исходность матеріальнаго своего положенія и рѣшился искать какихъ-либо средствъ его улучшить. Нескоро, года черезъ 4, такое средство нашлось. Вмѣстѣ съ лекторомъ французкаго языка въ нашей Академіи А. И. Попо-вицкимъ, задумавшимъ съ 1874 г. издавать много нашумѣвшую потомъ либеральную газету «Церковно-Общественный Вѣстникъ», Ѳ. Г. Ел—ій рѣшился на смѣлое предпріятіе—основать свою типографію, въ товариществѣ съ А. И. Пои—мъ, на равныхъ паяхъ. Нашли они маленькую типографію (Литвинова, на бывшихъ Прудкахъ, что на греческомъ просп.) съ одной плохенькой, старой скоропечатной машиной и съ небольшимъ количествомъ шрифта. Купили они ее за небольшую цѣну (около 2—3 тысячъ рублей) и начали хозяйничать. Вся тягость управленія типографіею падала при этомъ на одного Ѳ. Г. Ел., который зато получалъ особое вознагражденіе, помимо, извѣстной части дивиденда, получавщагося въ концѣ года, по уплатѣ всѣхъ издержекъ и долговъ типографіи. Дѣло по- *)
*) Вдова, послѣ кончины, въ 1870 г., П. Л. Рѣпловскаго. Парфенъ Лукичъ Репловскій, вифанск. сем., 3-й магистръ моск. авад. XXII к. (1860 г.), человѣкъ очень даровитый, былъ сначала (I860 г.) нреподав. яросл. сем.; съ 1862 г. состоялъ діакономъ заграничной церкви въ г. Штутгардтѣ; съ 1869 г.—доцентъ кіевскій акад. но церковной ист.; вскорѣ, кажется, въ томъ же 1869 г. перешелъ въ кіевскій универс. на каѳедру исторіи изящныхъ искусствъ со снятіемъ свящ. сана; въ 1870 г. окончилъ жизнь трагически (самоубійствомъ).
шло очень успѣшно. Тогда типографій въ Петроградѣ было сравнительно немного; цѣны за типографскія работы стояли довольно высокія; евреи еще не успѣли захватить въ свои руки типографское дѣло, предварительно обезцѣнивъ его съ цѣлію убить конкурренцію съ ними, какъ это случилось позднѣе, къ концу 80-хъ и въ 90-ѳ годы. Съ 1874 г. Ѳ. Г. Ел., так. обр-, могъ вздохнуть свободно, въ смыслѣ освобожденія его отъ гнетущихъ заботъ о кускѣ хлѣба для многочисленнаго своего семейства.
Эта типографія, носившая тогда фирму «Тип. А. И. По-новицкагои К-о», скоро получила значительную популярность къ средѣ нашего академическаго и вообще духовнаго міра; работъ для нея оказалось болѣе, чѣмъ достаточно, а это повело къ ея расширенію (покупкѣ новой печатающей машины, шрифта и т. д.) и естетвенно къ уменьшенію дивиденда, что въ свою очередь непріятно дѣйствовало на главу фирмы—А. И. П. и его семейство, ожидавшихъ большихъ прибылей отъ типографіи. Въ виду такихъ обстоятельствъ и полнаго безучастія А. И. П—го къ общему дѣлу, мой другъ Ѳ. Г. Ел—ій началъ убѣждать меня купить долю А. И. П—го и быть вмѣсто послѣдняго его компаньономъ. Просилъ меня сдѣлать это въ личное ему одолженіе и давалъ обѣщаніе, что мое участіе въ этомъ предпріятіи не вовлечетъ меня ни въ какія хлопоты и не втянетъ меня въ практическую сферу дѣятельности,къ которой я не считалъ себя способнымъ; говорилъ, что онъ беретъ на себя всю тяжесть управленія типографіей. Такъ оно и было до поры, до времени, цѣлыхъ 13—14 лѣтъ, послѣ того какъ я, въ 1876 г., послѣ немалыхъ колебаній, согласился исполнить его желаніе и настойчивую просьбу и сдѣлался его компаньономъ, вмѣсто А. И. Поповицкаго, купивъ его долю, по уже при значительно повышенной ея оцѣнкѣ, по причинѣ расширенія типографіи.
Съ тѣхъ поръ наша типографія начала носить новую фирму, называться «Тип. Ѳ. Г.Елеонскаго и К-о», подъ К-о разумѣлся я. Въ это время, за 13 —14 лѣтъ, сильно расширилась и обогатилась массою работы. Въ ней печатались, кромѣ «Церк.-Общ. Вѣсти.», «Христ. Чтен.», наши академическія диссертаціи и труды профессоровъ, учебники по закону Божію и свящ. исторіи протоіереевъ: Д. П. Соколова, А. П. Рудакова, М. В. Чѳльцова и др., многочисленныя изданія коммисіи народныхъ чтеній, труды и изданія общества распростр. религ. нравств. про-
свѣщенія въ духѣ православной Церкви, нѣкоторыя изданія Архѳограф. Коммисіи, нѣкоторыя работы по Мин. Народ. Просвѣщенія, немало изданій книгопр. И. Л. Тузова и мн. др., а въ послѣдніе годы даже ежедневная газета «День». Потребовалось не только увеличеніе количества скоропечатныхъ машинъ (до 4—5), расширеніе помѣщенія типографіи, но и устройство газовыхъ двигателей, стереотипа, не говоря уже о шрифтѣ и другихъ типографскихъ принадлежностяхъ *). Душою типографіи былъ Ѳ. Г. Ел—ій, замѣчательно неутомимый даровитый труженикъ. Онъ какъ-то успѣвалъ работать успѣшно и плодотворно и на ученомъ поприщѣ,—въ высшей степени добросовѣстно исполняя свои профессорскія обязанности, даже напечатавъ въ 1884 г. свою прекрасную докторскую диссертацію,—и въ то же время твердою и искусною рукою велъ типографское дѣло. Въ это счастливое время типографія не давала мнѣ никакихъ хлопотъ и заботъ. Мое участіе въ типографскихъ дѣлахъ выражалось только въ разговорахъ о нихъ, да въ обсужденіи экстренныхъ случаевъ въ жизни типографіи, напр., при ея расширеніи, покупкѣ и устройствѣ крупныхъ ея принадлежностей, вродѣ машинъ, газовыхъ двигателей, стереотипа и т. под.
Но вдругъ все это круто измѣнилось. Совершенно неожиданно, и далеко не къ особенному моему удовольствію, пришлось мнѣ помѣняться съ Ѳ. Г. Ел. ролями: ему превратиться въ моего компаньона, а мнѣ очутиться во главѣ фирмы и дать ей мою фамилію, такъ что типографія превратилась въ «Тип. А. Л. Катанскаго и К.», а случилось это вотъ какимъ образомъ. Въ одинъ изъ неособенно счастливыхъ для насъ .обоихъ, какъ впослѣдствіи оказалось, дней приходитъ ко мнѣ Ѳ. Г. и заявляетъ, что онъ получилъ отъ директора Хозяйственнаго, при Св. Синодѣ, Управленія, А. Г. Ильинскаго, предложеніе занять
’). Въ вашей профессорской типографіи было немало такихъ шрифтовъ, какихъ не было даже въ большихъ петроградскихъ частныхъ типографіяхъ, именно: кромѣ обилія латинскихъ, греческихъ и церковно-славянскихъ шрифтовъ (на цѣлые печатные листы), были шрифты еврейскіе, польскіе, чешскіе и даже японскіе и математическіе зваки. Послѣдніе (шрифты и знаки) пріобрѣтены были для печатанія «Руководства для изученія японскаго языка»—Д. Смирнова, нѣкогда члена японской миссіи, іеромонаха, потомъ снявшаго духовный санъ и монашество. Матем. знаки—для печатанія соч. «Геометрія»—одного знатока и любителя математики, кандид. петр. акад. (к. 1859 г.), прот. Изм. Ѳ. Спасскаго.
мѣсто управляющаго Сѵнодальною типографіею. Проситъ моего совѣта. Что мнѣ оставалось дѣлать? Съ одной стороны я былъ очень радъ за своего друга, въ виду расширенія круга практической его дѣятельности, признанія его заслугъ, какъ выдающагося типографскаго дѣятелями весьма значительнаго увеличенія его благосостоянія на новой должности (до 4000 р. жалованья при готовой квартирѣ), съ другой стороны, былъ сильно обезкураженъ и смущенъ неожиданно выпадавшей на мою долю работой, къ которой признавалъ себя очень мало способнымъ. И я отвѣтилъ моему другу въ томъ смыслѣ, что если бы руководиться только эгоистическими побужденіями, то, конечно, слѣдовало бы дать совѣтъ—отказаться отъ лестнаго и очень выгоднаго предложенія, но сдѣлать этого не могу по совѣсти и принимаю на себя тяготы по управленію нашею типографіею,съ условіемъ однако ея продажи въ возможно скоромъ времени. Такъ совершенно неожиданно я сдѣлался настоящимъ типографщикомъ и мало-по-малу втянулся въ типографское дѣло. Сначала ходилъ по типографіи какъ гость; казалось, что и дѣлать мнѣ нечего; все идетъ но заведенному порядку. Но .чѣмъ болѣе проходило времени, тѣмъ все болѣе и болѣе оказывалось дѣла и кончилось тѣмъ, что хоть цѣлый день сиди въ типографіи, -дѣла не передѣлаешь. И работы и рабочіе начали сильно занимать и волновать. То много, то мало работы: составленіе счетовъ по работамъ и полученіе по нимъ денегъ, уплата кредиторамъ типографіи, сведеніе балансовъ (прихода и расходаХ разсчетъ наборщиковъ и другихъ типографскихъ рабочихъ, разбирательство различныхъ столкновеній между ними и администраціею типографіи (факторомъ, метранпажами, машинными мастерами и т. д.),—все это брало массу времени и силъ.
Позволю себѣ подѣлиться съ читателями своими впечатлѣніями, ! вынесенными мною изъ 4-5-лѣтняго близкаго знакомства съ рабочимъ типографскимъ людомъ. Съ наборщиками, народомъ очень развитымъ, но страдавшимъ тогда (не знаю, какъ теперь) всероссійскою слабостью къ водкѣ, мало-по-малу установились добрыя, даже сердечныя отношенія. Первоначальная вспыльчивость въ отвѣтъ на грубыя выходки и безобразія нетрезвыхъ людей,—что вело къ сугубымъ съ ихъ стороны дерзостямъ,—смѣнились вскорѣ жалостливымъ и терпѣливымъ къ нимъ отношеніемъ. Не обращая вниманія на ихъ пьяный задоръ, пропуская мимо ушей ихъ выходки, бывало, тихо про-
сшпь ихъ успокоиться, прислать кого-либо изъ ихъ семейства вмѣсто себя, что бы получить деньги подъ счетъ или въ полный разсчетъ. Пререканія большею частью происходили изъ-за заработанной платы, которую не хотѣлось давать въ руки сильно нетрезвому рабочему. Иногда же—когда такой- рабочій просилъ денегъ впередъ на неотложныя. свои нужды (вродѣ покупки сацогъ или ихъ починки), тогда, по изслѣдованіи извѣстной крайней нужды, лапр„ по осмотрѣ сапогъ или др. частей, костюма, даешь ему денегъ, съ обязательствомъ показать покупку или починку, что обыкновенно и исполнялось; но никакъ нельзя было поручиться за то, что въ ближайшіе же дни несчастный . не окажется снова безъ сапогъ или дру* гихъ принадлежностей костюма. Нерѣдко приходилось удивляться, откуда наборщики доставали деньги на выпивку: ни расчета, ни подсчета у насъ не было, а нетрезвыхъ оказывалось насколько и нерѣдко какъ-разъ въ такое время, когда шли усиленныя по типографіи работы. При разслѣдованіи получался обыкновенно отвѣтъ, что «на хлѣбъ достать денегъ нельзя, а на выпивку всегда можно, дастъ всякій». Между наборщиками не только одной типографіи, но и другихъ— было своего рода братство и получка денегъ въ одной типографіи отражалась на рабочихъ другой. Это братаніе, своего рода корпоративная связь наборщиковъ, иногда, однако, оказывались полезными и хозяевамъ, напр., въ тѣхъ случаяхъ, когда при недостаткѣ работы, приходилось брать очень невыгодную работу, кстати замѣтить,—по большей части изданія извѣстнаго, книгопродавца И. Л. Тузова, не любившаго баловать типографіи высокими цѣнами за наборъ и печатаніе. Въ этихъ случаяхъ мы обращались къ старѣйшимъ, наиболѣе авторитетнымъ наборщикамъ, съ вопросомъ, могутъ ли они по совѣщаніи съ товарищами, удовольствоваться извѣстной пониженной платой за наборъ (съ 100 буквъ извѣстнаго шрифта) и слѣдуетъ ли вообще типографіи брать эту работу, чтобы не быть въ убыткѣ. Рабочіе обыкновенно соглашались на минимальную плату, чтобы только не опустить работы. Были у насъ и доморощеные наборщики изъ учениковъ типографіи; они оказывались потомъ лучшими изъ рабочихъ. Типографскихъ учениковъ, во время ихъ ученія, въ извѣстные дни, посылали въ народныя школы. Была и касса наборщиковъ, устроенная Ѳ. Г. Ел—мъ.
Интеллигентность наборщиковъ иногда прямо поражала.
Нерѣдко слышалась отъ нихъ, при наборѣ рукописей, критика набираемаго текста, вродѣ слѣдующихъ замѣчаній: «какой вздоръ, какіе пустяки; стоило ли это печатать». Въ особеннсти поразила насъ одна рѣчь на нашемъ типографскомъ праздникѣ, 6 декабря, въ день св. Николая Чудотворца, покровителя всѣхъ горемычныхъ типографщиковъ. Насколько мнѣ извѣстно, всѣ типографіи и считали этотъ день своимъ особымъ, типографскимъ праздникомъ. Такъ было и у насъ; служился молебенъ съ водосвятіемъ; потомъ слѣдовало веліе утѣшеніе для братіи съ обиліемъ питій и яствъ. Присутствовали всѣ рабочіе (до 50 — 60 чел.) и, конечно, мы хозяева съ семействами. Посѣщалъ эти праздники и бывшій хозяинъ А. И. Поповицкій и послѣ того, какъ пересталъ быть собственникомъ типографіи. Въ одинъ изъ такихъ праздниковъ вдругъ подходитъ къ нему одинъ пьяненькій рабочій и говоритъ въ видѣ привѣтствія слѣдующее: «вы, А. И., пишете такъ легко и красиво (разум. статьи «Ц.-О. В.»), не то, чтобы очень глубоко, но очень, очень пріятно васъ читать». Замѣчательно вѣрная характеристика *)! Тосты съ изліяніемъ чувствъ приходилось выслушивать отъ рабочихъ и намъ къ Ѳ. Г.
*) Пользуюсь случаемъ, чтобы опровергнуть нѣкогда упорно державшійся слухъ и довольно распространенное въ духовныхъ кругахъ мнѣніе, будто «Церк.-Общ. Вѣсти.» А. И. Поп—го есть органъ прот. I. В. Васильева. Кто хорошо зналъ этого замѣчательнаго человѣка и не былъ противъ него предубѣжденъ, тотъ никакъ не могъ этому повѣрить. А. И. П—ій несомнѣнно имѣлъ большой литературный талантъ, и его статьи дѣйствительно было интересно или, какъ выразился пьяненькій наборщикъ, «пріятно читать», но его бойкія, хлестскія, размашистыя, весьма часто безтактныя выходки были совершенно не въ духѣ о. I. В., отличавшагося огромнымъ тактомъ, тонкимъ и глубокимъ умомъ и большою уравновѣшенностью характера. Покойный о. протоіерей, въ бесѣдахъ со мною, весьма часто критиковалъ стастьи А. И. П—го и даже негодовалъ на него за то, что своею безтактностью онъ губитъ то либеральное направленіе въ дух. журналистикѣ, которому онъ служитъ и которому въ общемъ сочувствовалъ и самъ о. протоіерей. При самомъ началѣ моего редакторства, когда я напечаталъ 4 передовыя статьи въ «Церк. Вѣсти.» (ЛШ 5—8 «Нашъ свѣтскій образованный міръ и духовенство», гдѣ проводилась мысль объ учрежденіи богосл. факультетовъ при нашихъ университетахъ), о. I. В. В—въ сказалъ: «вотъ это настоящія пере. довыя статьи» и при этомъ не безъ удовольствія прибавилъ: «сдается мнѣ что вы, А. Л., своимъ «Церк. Вѣсти.- убьете «Церк.-Общ. Вѣсти.» Что касается меня, то, при добрыхъ личныхъ отношеніяхъ къ А. И. II—му, у меня вскорѣ установились чисто враждебныя отношенія ък «Церк.-Общ. Вѣсти.» Послѣ одной изъ выходокъ этой газеты противъ «Церк,-Вѣсти.», органъ А. И. П—го
Въ общемъ нужно замѣтить, что типографія дала мнѣ прекрасный случай близко познакомиться не только со многими выдающимися литературными и общественными дѣятелями тогдашняго времени, но и съ достоинствами и недостатками нашего русскаго рабочаго люда и ощутить въ сущности прекрасную его душу, не смотря на язвы и наросты, привитые къ ней условіями народнаго нашего быта и городскою, столичною жизнью. Подъ-конецъ я такъ сроднился съ рабочею средою, что даже съ нѣкоторою грустью разставался съ нею, когда пришло давно желаемое и ожидаемое время передать типо-р афію въ другія руки.
Долго, однако, пришлось ждать этого момента, т. е. продажи типографіи. Угрожали намъ даже, что это дѣло невозможное, что не найдется покупателя, при необыкновенномъ размноженіи типографій въ Петроградѣ и захватѣ типографскаго дѣла евреями. Но на наше счастье явился наконецъ покупатель въ лицѣ представителя одной очень солидной фирмы— «Товарищества С. П. Яковлева», имѣвшаго свои отдѣленія въ нѣкоторыхъ городахъ, кромѣ Петрограда и пожелавшаго основать и здѣсь свою типографію. Не обошлось дѣло безъ комиссіонера (словол. г. .Лемана), которому пришлось заплатить за комиссію извѣстную сумму. Сдѣлка, наконецъ, состоялась въ концѣ 1894 года, правда, при далеко невыгодныхъ для насъ условіяхъ, за половинную сумму дѣйствительной ея стоимости (за 1872 тыс.), но за то на наличныя деньги и притомъ въ почтенныя чисто русскія руки (С. П. Яковлевъ—дворянинъ, состоявшій даже' въ придворной службѣ, каммергѳръ или камеръ-юнкеръ). Были гораздо болѣе выгодныя предложенія со стороны евреевъ, но мы ихъ отклоняли. Въ концѣ концовъ наша типографія за 21 годъ своего существованія принесла не много болѣе казеннаго процента (т. е. 5°/0) на затраченный капиталъ, какъ и слѣдовало ожидать отъ профессорской типографіи. Огромное количество зарабатываемыхъ ею денегъ она поѣдала сама, вбирала въ себя, благодаря ея расширенію и громадному увеличенію ея инвентаря, чуть не въ 10 разъ противъ первоначальнаго ея объема. Въ добавокъ она потер-
еоверпіенно изчезъ со страницъ редактируемой мною академической газеты, т. е. подвергся самому тяжелому, какъ извѣстно, литературному наказанію, совершенному замалчиванію,—и такъ продолжалось до конца моего редакторства.
пѣла большую потерю въ 8 тыс'ячъ рублей на печатаніи газеты «Денъ», не уплатившей стоимость набора и печатанія за 8 мѣсяцевъ. Погубили насъ излишняя деликатность и довѣріе къ ея издателю, нѣкоему А. А. Греве, бывшему офицеру, желавшему стяжать литературную славу, долгое время, нѣсколько лѣтъ (кажется, 2—3 года, если не болѣе) аккуратно платившему по счетамъ, а потомъ прокутившемуся, и въ особенности къ редактору этой газеты И. В. Скворцову 1). Казалось намъ, что этотъ послѣдній, какъ вышедшій изъ нашей среды, какъ воспитанникъ Московской Академіи, долженъ былъ предостеречь насъ отъ финансоваго краха, а онъ вмѣсто того успокои-валъ насъ * 2). Этотъ финансовый крахъ случился, къ сожалѣнію, въ мое управленіе 3) незадолго до продажи типографіи и не мало содѣйствовалъ ея ускоренію.
f) Ив. Вас. Скворцовъ, владігаір., кандид. XXXIV кл. (1879 г.) моск. акад., нѣкогда чвнов. кавц. Св. Сѵнода и помощ. А. И. Поновицкаго цо «Церк. Общ. Вѣсти.», препода, петр. жепек. гимназій, потомъ ихъ ііненек-торъ, помощн. директора гимназій вѣдомства Ими. Маріи, въ настоящее время директоръ гимназій сего вѣдомства, занимаетъ довольно высокую должность.
*) Невольно приходитъ на мысль сравненіе его съ А. И. Поповиц-кимъ, истинпо благороднымъ человѣкомъ. Когда дѣла по изданію «Церк. Общ. Вѣсти.», въ 1884 г. подчиненнаго К. II. Побѣдоносцевымъ цензурѣ, оказались вскорѣ плохими, мы съ Ѳ. Г. Ел—ъ (въ 1885 г.) обратились къ А. И. П—му съ просьбою освободить насъ отъ печатанія его газеты, причемъ предложили ему даже нѣкоторую компенсацію, въ видѣ скидки 500 р. со счетовъ, въ виду долговременнаго, 10-лѣтняго у насъ печатанія его газеты и отношенія его къ нашей типографіи, какъ ея родоначальника. А. И. II., съ свойственною ему откровенностью, призналъ, что «дѣйствительно его дѣла плохи» и чтобы не подвергать насъ риску, перенесъ печатаніе «Ц.-О. В.» въ другую типографію. Вскорѣ, въ томъ же 1885 г., онъ сумѣлъ вывернуться изъ труднаго положенія, начавъ издавать первый у насъ иллюстрированный духовный журналъ «Русскій Паломникъ», имѣвшій также большой успѣхъ, но у насъ уже не печатавшійся.
3) Впрочемъ, не считаю себя въ этомъ виновнымъ. Виноваты мы оба. Ѳ. Г., слишкомъ занятый своими дѣлами и притомъ державшійся принципа необходимости широкаго кредита, усиленно рекомендовалъ мнѣ терпѣніе, когда слышалъ мои тревожныя рѣчи о долгѣ газ. «День». Такъ мы и терпѣли мѣсяцъ за мѣсяцемъ, пока долгъ не доросъ до 8 тыс. Было наше дѣло въ Окр. судѣ по взысканію съ издателя газеты. Полученъ нами и исполнительный листъ, но онъ не далъ ничего; мы же еще изъ собственнаго кармана должны были заплатить присяжному повѣренному за труды по этому дѣлу.
Какъ бы то ни было, въ 1894—5 году судьбѣ было угодно, къ немалому моему удовольствію, снять съ меня тяжкое бремя мало подходящей для меня работы. А года черезъ два, въ 1896 г., и мой другъ и компаньонъ долженъ былъ, хотя и очень неохотно и даже съ немалымъ огорченіемъ, оставить въ свою очередь управленіе Сѵнодальною типографіею. Дѣло въ томъ, что превосходно, неизмѣримо лучше меня, знавшій типографское дѣло, необыкновенно работоспособный и идеально честный труженикъ, онъ не былъ однако persona grata у сѵнодальной оберъ-прокуратуры и въ особенности у В. К. Саблера, главнымъ образомъ потому, что не былъ его избранникомъ, а былъ поставленъ на это мѣсто антагонистомъ его по Сѵнодальному управленію, директ. Хозяйств. Управленія при Св. Сѵнодѣ, А. Г. Ильинскимъ. Въ одинъ непріятный день Ѳ. Г. Ел—му, безъ церемоніи, прямо было приказано подать въ отставку отъ управленія Сѵнодальною типографіею, съ оставленіемъ за нимъ одной профессуры въ Академіи; до того времени онъ совмѣщалъ ту и другую службы. Правда, Ѳ. Г. давно слѣдовало самому оставить типографскую службу. Необыкновенно доброоовѣстное исполненіе профессорскихъ обязанностей (ежегодно составлялъ онъ и читалъ новые курсы но своему предмету, не довольствуясь повтореніемъ старыхъ), вмѣстѣ съ неусыпными трудами по управленію громадною Сѵнодальною типографіею* подорвало его силы, несмотря на довольно крѣпкій его организмъ. Замѣчалось сильное его переутомленіе и приходилось съ большою тревогою на него посматривать. Тѣмъ не менѣе, неожиданная, незаслуженная, невольная, въ рѣзкой формѣ предложенная отставка подѣйствовала на него далеко не благодѣтельно. Она еще болѣе усилила его болѣзненность, подвергла его даже довольно продолжительному нервному разстройству и, нѣтъ никакого сомнѣнія, на много лѣтъ ускорила его кончину (отъ перерожденія сердца). Хотя я и утѣшалъ его, говоря, полушутя, полусурьезно, что ему слѣдуетъ молиться за тѣхъ лицъ, которыя, для сохраненія его здоровья, облегчили его трудовую жизнь, но самъ видѣлъ, что это плохое для него утѣшеніе.
Такъ окончились наши типографскія предпріятія, работы и заботы! Типографія нѣкогда поддержала моего друга и сослуживца въ трудную пору его жизни, но она же и свела его преждевременно въ могилу.
Хлопоты объ увеличеніи духовно-учебныхъ пенсій. Долго
13
пришлось ждать увеличенія: нашихъ академическихъ пенсій до размѣра уневерситетскихъ. Положеніе объ увеличеніи пенсій профессоровъ академій до атихъ размѣровъ Высочайше утверждено только въ 1894 г., 35 іюля, въ день бракосочетанія великой княжны Ксеніи Александровны, т. е. чрезъ 25 лѣтъ послѣ преобразованія академій, въ 1869 г. 30 мая.
До 1894 г. дѣйствовало относительно пенсій «положеніе, 1876 г. 24 окт., о правахъ и преимуществахъ х) служащихъ при духовно - учебныхъ звведеніяхъ». Этимъ положеніемъ наши акад. пенсіи увеличивались очень незначительно противъ стародавнихъ (1828 г,), именно: полагалось орд. проф. 1100 р. (вмѣсто 800 р.), экстр. проф. 800 р. (вмѣсто 429 р.), доценту 550 р. (вмѣсто 429 р.). Такая незначительная прибавка объясняется тѣмъ, что она сдѣлана изъ спеціальныхъ суммъ Св. Синода; «министерство финансовъ отказалось тогда (1876 г.) принять на счетъ суммъ государственнаго казначейства1 производство пенсій по духовно-учебному вѣдомству».
Хотя правительство, въ особенности церковное, и сознавало нужду въ увеличеніи пенсій лицъ, служащихъ въ духовно-, учебныхъ заведеніяхъ, но тяжелое финансовое положеніе нашего отечества, послѣ турецкой 1877 года войны и смутныхъ лѣтъ послѣ 1881 года, мѣшало удовлетворенію этой потребности. Духовное вѣдомство начало, однако, съ конца 80-хъ годовъ, проводить мысль о новыхъ духовно-учебныхъ пенсіяхъ изъ государстеннаго казначейства, ссылаясь между прочимъ *)
*) Съ этого времени, именно съ 1876 г., потребовалось обязательное производство всѣхъ служащихъ въ академіяхъ въ чины, соотвѣтствующіе ихъ должностямъ и ученымъ степенямъ. До того времени только нѣкоторые изъ профессоровъ нашей академіи имѣли чины (проф. К. И. Лучидкій, И. А. Чистовпчъ, И. Б. Чельцовъ, Е. И. Ловягинъ, И. Т. Осіінинъ), остальные числились въ духовномъ званіи и никакихъ чиновъ не имѣли. Интересно, что «правами и преимуществами» этого положенія относительно чина могъ воспользоваться только я одинъ, какъ получившій званіе орднн.-проф., послѣ, выхода закона, т. е. послѣ 1876 г. (въ 1877 г.), почему и произведенъ былъ прямо въ статскіе совѣтники,—чинъ, на который давало право званіе орд. проф. Остальнымъ же, старѣйшимъ моимъ сослуживцамъ, которые гораздо ранѣе меня сдѣлались ордип. профессорами, было отказано въ производствѣ въ этотъ чинъ, на томъ основаніи, что законъ обратнаго дѣй-стія не имѣетъ, и они должны были начать съ чина титул. сов., соотвѣтствующаго степени магистра, которую они имѣли при поступленіи на должность акад. преподавателей. Въ теченіе 2—3 лѣтъ тянулось постепенное ихъ производство въ разные чины до чина статск. сов., соотвѣтствующаго званію орд. проф.
на долгъ государства, взявшаго изъ Синодальныхъ капиталовъ, еще въ отечественную, 1812 года, войну, нѣсколько милліоновъ и не возвратившихъ Св. Синоду этихъ суммъ. Въ счетъ и погашеніе этого долга духовное вѣдомство и рѣшилось просить государственныя власти объ увеличеніи духовно- учебныхъ пенсій изъ государственнаго казначейства.
Мнѣ пришлось близко стоять къ этому дѣлу, благодаря знакомству съ директ. Хозяйственнаго Управл. при Св Синодѣ, А. Г. Ильинскимъ *), вице-директ. этого управл. П. И. Остроумовымъ2) и начал. отд. С. В. Праведниковымъ 3). Отъ нихъ я узнавалъ 0 положеніи дѣла относительно нашихъ пенсій. Къ счастію, всѣ они по происхожденію принадлежали къ духовному міру, были питомцами нашихъ духовныхъ школъ и потому сочувственно относились къ моимъ рѣчамъ. При нерѣдкихъ свиданіяхъ съ ними всячески убѣждалъ ихъ энергически взяться за наше дѣло и двинуть его. Мало того, въ 1887 г., рѣшился выступить съ печатнымъ словомъ. Въ «Цѳрк. Вѣст.» 1887 г. напечаталъ двѣ большія статьи: «Объ увеличеніи духовно-учебныхъ пенсій». Въ этихъ статьяхъ, собравъ всѣ данныя для сравненія нашихъ пенсій, академическихъ, семинарскихъ и училищныхъ, съ пенсіями университетскими, гимназическими и т. д., сопоставивъ весь этотъ цифровый матеріалъ, а также добытыя изъ архива Синод. Хозяйств. Управ. данныя о количествѣ ежегодно (за послѣднія 3 года) прибывающихъ пенсіонеровъ по 4 акад., 55 дух. сем. (относительно 182 дух. училищъ не удалось добыть), указалъ приблизительную вѣроятную цифру ежегоднаго на этотъ предметъ расхода и въ заключеніе просилъ наше духовное правительство «ходатайствовать, установленнымъ порядкомъ, объ увеличеніи, изъ средствъ госуд. казначейства, на первый разъ,
4) Андрей Григорьевичъ Ильинскій, курск, сем.; магистръ кіевской акад. 1857 г., преп. кіев. сем.; потомъ съ 1861 г. чинови. Хозяйств. Упр. при Св. Синодѣ; съ 1878 г. до 1896 г. директоръ сего управл., тайн. совѣтникъ. Сконч. 1898 г. 15 ноября въ отставкѣ.
’) Петръ Ивановичъ Остроумовъ, Владимирск. сем., 7-й магистръ (1863 г.) кіевск.акад., чиновникъ и виде-директ. Хозяйств. Упр. (1878—1896 г.); директоръ сего управленія (1896—1905); товарищъ Оберъ-Прокурора Св. Синода (1905—1906); сенаторъ (1906 г.), тайный сов. Скончался 1913 г. 13 дек.
3) Степанъ Васильевичъ Праведниковъ, воронежск. сем-, оконч. курсъ въ Петрогр. универс.; на службѣ въ духовн. вѣдомствѣ съ 1871 г.; былъ сначала вачад. отдѣд., вице-директ, а потомъ директоромъ (съ 1905 г.) Хозяйств. Упр., тайн. сов. Сконч. въ 1909 г. 13 ноября.
хотя бы только академическихъ пенсій, какъ находящихся въ наиболѣе рѣзкомъ несоотвѣтствіи съ университетскими». Эти статьи обстоятельно составленныя, съ большимъ цифровымъ матеріаломъ и выводами изъ него, представлены мною, въ видѣ отдѣльнаго оттиска—брошюры А. Г. Ильинскому и его товарищу по Хоз. Упр. П. И. Остроумову.
Но сначала дѣло не ладилось. А. Г. Ильинскій, болѣе и ближе, чѣмъ кто-либо находившійся въ курсѣ этого дѣла, главный по нему дѣятель, какъ начальникъ хозайств. Управленія, при Св. Синодѣ, вполнѣ сочувствовавшій благопріятному его исходу, сначала однако призналъ неблаговрѳменнымъ начинать дѣло о нашихъ пенсіяхъ. Внимательно прочитавъ мою брошюру, онъ, впрочемъ, замѣтилъ, что дастъ мнѣ знать, когда наступитъ благопріятный для того моментъ.
Долго, однако, пришлось ждать этого момента. Мои статьи напечатаны въ 1887 г. Проходятъ 4—5 лѣтъ, а дѣло не подвигается впередъ. Въ эти нѣсколько лѣтъ я продолжалъ пользоваться всякимъ случаемъ, чтобы о немъ напомнить тѣмъ, кому слѣдовало о томъ вѣдать. Даже разъ, помнится въ 1891 г., когда мнѣ пришлось составлять и читать въ торжественномъ собраніи, 17 фѳвр., годовой отчетъ по Академіи, въ заключеніе позволилъ себѣ заговорить о нашихъ пенсіяхъ, при чемъ, каюсь, довольно искусственно притянулъ имя только что скончавшагося тогда проф. Казанской Академіи Порфирьева *), въ особенности уважаемего К. П. Побѣдоносцевымъ, нарочно для послѣдняго, чтобы тронуть и нѣсколько пристыдить его. К. П. П-въ также присутствовалъ въ этотъ день на нашемъ актѣ 2).
Наконецъ, въ одинъ по истинѣ прекрасный день, вѣроятно въ 1892 г. или въ началѣ 1893 г., получаю отъ А. Г. Ильинскаго извѣщеніе, что дѣло налаживается, и—совѣтъ отправиться съ моею брошюрою о пенсіяхъ къ начальнику отдѣленія Хоз. Упр. С. В. Праведникову, которому поручено вести это дѣло.
*) За это я подвергся даже осужденію отъ одного изъ своихъ коллегъ, проф. И. Ѳ. Нильскаго, который по прочтеніи мною отчета, горячо осуждалъ меня за то, что я недостойно Академіи, отъ ея имени «клянчилъ», о пенсіяхъ; »какъ не стыдно»!—говорилъ онъ. НЬ увлеченный агитаціею, я мало обратддъ вниманія на способы, которые могли вести къ извѣстной цѣли.
’) Во время чтенія этого мѣста изъ отчета, я нарочно посмотрѣлъ на К. п. П-ва и мнѣ показалось, что онъ какъ-то болѣе обыкновеннаго сморщился и почувствовалъ себя какъ-будто неловко.
Впослѣдствіи оказалось, что моя брошюра, по собственному
С. В. Пр—ва признанію, была далеко ему не безполезна при составленіи проэкта и объяснительной къ нему записки, весьма значительно облегчила и очень ускорила его работу.
Вмѣстѣ съ тѣмъ я счелъ нужнымъ, уже по собственной иниціативѣ, явиться съ своею брошюрою къ митр. Іоанникію, тогда уже кіевскому, извѣстному энергическому дѣятелю по матеріальному обезпеченію духовенства, и къ нѣкоторымъ другимъ Членамъ Святѣйшаго Сѵнода, а также къ директору канцеляріи Оберъ-Прокурора Святѣйшаго Сѵнода, И. А. Ненаро-комову J), имѣвшему не малый вѣсъ и значеніе у К. П. Побѣдоносцева. Сдѣлалъ это съ цѣлію заручиться ихъ содѣйствіемъ при выработкѣ проэкта новыхъ академическихъ пенсій и при обсужденіи новаго о нихъ положенія. Всѣ эти лица отнеслись сочувственно къ моимъ хлопотамъ. Митр. Іоанникій принялъ меня по обычаю сухо (издавна, еще со студенчества, не былъ я его любимцемъ), но также не отказалъ въ своемъ содѣйствіи, а посуіѣ, какъ слышно было, даже торжествовалъ на академическомъ обѣдѣ въ Кіевѣ, по случаю благополучнаго исхода дѣла о нашихъ пенсіяхъ.
Въ духовномъ вѣдомствѣ, наконецъ, все благополучно прошло и дѣло о нашихъ новыхъ пенсіяхъ перешло въ Государственный Совѣтъ. Опасались мы, какъ бы не встрѣтилось тамъ какихъ-либо затрудненій и не затормозилось наше дѣло. Но къ счастію, и тамъ оно также прошло. И велика была наша радость, когда получена была первая о томъ вѣсть отъ одного моего знакомаго, служившаго въ Госуд. Совѣтѣ (помощи, статсъ-сѳкретаря Госуд. Сов., П. Е. Татаринова, жившаго въ одномъ со мною домѣ), котораго я просилъ послѣдить за ходомъ нашего дѣла. На радостяхъ, въ тотъ же день, написалъ маленькую замѣтку для помѣщенія въ «Церк. Вѣсти.», рискуя заслужить отъ своего знакомаго упрекъ въ нарушеніи канцелярской тайны.
Во всѣхъ этихъ хлопотахъ, у меня, какъ одного изъ ближайшихъ кандидатовъ на отставку, было, конечно, не мало
<) f Иванъ Александровичъ НенароЕомовъ, моск. сѳм., 9-й магистръ (1856 г.) моск. акад.; 1858 г.—прѳпод. моск. сем., потомъ чиновн. канц. Оберъ-Прокур. Св. Сѵнода; 1860 г.—секрет. канцел. Св. Сѵнода; 1864 г,— оберъ-секрѳт.; 1867 г.—членъ Учебн. при Св. Сѵнодѣ Комит.; 1869 г.— канц. Оберъ-Прок. Св. Сѵнода, тайн. сов.
чисто эгоистическихъ побужденій, но не долженъ отказать себѣ й въ благородныхъ мотивахъ. Никогда не забуду того впечатлѣнія, какое произвелъ на меня больной, умирающій, глубоко почитаемый сослуживецъ, проф. М. О. Кояловичъ. «Нужно бы, говорилъ онъ со слезами на глазахъ, выйти въ отставку. Охъ какъ нужно. Но не могу. Чѣмъ я буду жить? Вѣдь квартиры нанять при 1.100 р. (тогдашней пенсіи) не въ состояніи. Пришлось бы жить въ меблированныхъ комнатахъ, или гостинницѣ, занимая какую-нибудь комнатку». Къ великому сожалѣнію, онъ такъ и не дождался новой пенсіи, скончавшись въ 1891 году. Ею воспользовались: въ 1894 г. М. И. Карин-скій, въ 1895 г. Е. И. Ловягинъ, въ 1896 г. я и въ 1897 г. Ѳ. Г. Елеонскій.
Выходъ въ отсгпавку послѣ 33-лѣтней академической службы (1863—1896 г.). Давно подумывалъ я объ отставкѣ. Не то, чтобы не чувствовалъ силъ продолжать службу, но немало было причинъ для охлажденія и разочарованія. Главная изъ нихъ—недовольство общимъ складомъ тогдашней академической жизни по уставу 1884 г. Были и другія частныя причины, вродѣ непріятностей по поводу исторіи съ диссертаціею Е. П. Аквилонова. Но не будь новой пенсіи, все-таки пришлось бы еще служить долгіе годы до полнаго истощенія силъ и думать то же самое, что думалъ и говорилъ М. О. Коя-ловичъ, предъ его кончиною. По поводу заявленнаго мною еще въ 1895 г. намѣренія, слышалось со стороны сослуживцевъ много упрековъ за слишкомъ раннее, какъ говорили тогда, оставленіе службы, но были голоса, правда очень немногіе, и въ пользу моего рѣшенія. Такъ, напримѣръ, незабвенный проф. В. В. Болотовъ призналъ меня счастливымъ, что могу выйти въ отставку и даже, какъ-то въ разговорѣ со мною, выразилъ сожалѣніе, что и самъ не можетъ сдѣлать того же, такъ какъ не выслужилъ пенсіи. Это мнѣніе человѣка, всю жизнь безраздѣльно отдавшаго родной Академіи, необычайнаго подвижника науки, очень знаменательно.
Еще за годъ до* отставки, въ 1895 г., я-озаботился избрать и подготовить себѣ преемника по каѳедрѣ въ лицѣ одного изъ самыхъ лучшихъ, окончившихъ въ этомъ году курсъ студентовъ, П. И. Лепорскаго,—въ настоящее время уже почтеннаго профессора нашей Академіи и Историко-филологическаго Института, протоіерея я настоятеля Петрогр. церкви Воскресенія Христова на крови.
Послѣднюю мою лекцію въ Академіи, въ апрѣлѣ 1896 г закончилъ слѣдующимъ прощальнымъ обращеніемъ къ своимъ слушателямъ, студентамъ ІУ курса, тогдашнимъ выпускнымъ. Указавъ на главную цѣль и задачу всѣхъ своихъ чтеній— оживленіе, возбужденіе и углубленіе богословской мысли, на прежнюю широкую постановку чтеній при дѣйствіи устава 1869 г. и на измѣненіе, сокращеніе объема курса послѣ 1884 г., въ заключеніе сказалъ: «При полномъ сознаніи большихъ пробѣловъ въ нашихъ чтеніяхъ послѣднихъ лѣтъ,—въ смыслѣ недостатка подробнаго обоснованія догматическихъ положеній на данныхъ Св, Писанія и церковнаго преданія,—во избѣжаніе крайней растянутости, прерывистости въ систематическомъ изложеніи—утѣшаемъ себя, однако, мыслію, что наши труды не совсѣмъ, быть можетъ, пропадутъ въ отношеніи къ нѣкоторому развитію, оживленію и углубленію богословской мысли въ васъ, будущихъ дѣятеляхъ на поприщѣ духовнаго просвѣщенія. Будущее принадлежитъ вамъ и вы будете потомъ заправителями нашей религіозной мысли и жизни. И дай Богъ, чтобы вы не оказались косными и скудными богословскою мыслію. Если это наше желаніе сбудется, тогда можно будетъ сказать, что наши чтенія не пропали для васъ даромъ. Есть нѣкоторое сходство въ вашемъ и моёмъ положеніи. И вы и я вскорѣ оставляетъ нашу дорогую Академію. Пожелаемъ себѣ взаимно всего самаго лучшаго. Позвольте пожелать вамъ, выходящимъ на поприще служенія церкви и отечеству, честной и энергической 'дѣятельности. А мнѣ, тоже выходящему, но уже съ поприща общественнаго служенія, пожелайте употребить остатокъ силъ, на покоѣ, на то же дѣло, которымъ я занимался здѣсь, на этой академической каѳедрѣ, почти три дѣсятилѣтія (29 лѣтъ)».—Послѣднія слова я произнесъ въ сильномъ волненіи, дрогнувшимъ голосомъ и съ слезами на глазахъ. Мое волненіе сообщилось и моимъ слушателямъ и они проводили меня громкими, продолжительными апплодисментами.
Такъ закончилась моя служба въ Академіи. Во время экзаменовъ еще исполнялъ свои обязанности. Оффиціально числюсь въ отставкѣ съ 1 іюня 1896 г. (приказъ послѣдовалъ 22 іюня 1896 г.).
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
