Воспоминания об А. А. Яценко-Хмелевском Текст научной статьи по специальности «История и археология»

воспоминания об а.а. яценко-хмелевском1

Андрей Алексеевич Яценко-Хмелевский (1909-1987)

Э.и. Слепян2

Профессор Андрей Алексеевич Яценко-Хмелевский в моей памяти

Меня представила Андрею Алексеевичу заведующая кафедрой фармакогнозии Ленинградского химико-фармацевтического института (ЛХФИ), доктор фармацевтических наук, профессор Адель Федоровна (Адель-Луиза) Гаммерман (А.-Ь. Наттегтапп) -выдающийся отечественный ученый, создатель и признанный глава российской школы фармакогнозии — немка по происхождению, автор множества научных публикаций, в том числе учебника «Курс фармакогнозии», опубликованного издательством «Медицина» в 1967 году в шестом, переработанном и дополненном издании и ставшем классическим.

В шестидесятых годах получил я разрешение директора Ботанического института им. В.Л. Комарова АН СССР члена-корреспондента АН СССР Александра Александровича Федорова поступить по совместительству на службу в ЛХФИ, одно из зданий которого находится и ныне напротив БИНа. Для меня такое совместительство было весьма существенно по финансовым причинам. Адель Федоровна встретила меня приветливо, и я был представлен ее коллегам — как уже было отмечено, Андрею Алексеевичу

1 Под общей редакцией Э.И. Слепяна

2 Слепян Эрик Иосифович, доктор биологических наук, профессор, главный редактор журнала «Биосфера».

Яценко-Хмелевскому и иным сотрудникам кафедры, которые ранее были ее учениками, — Клавдии Федоровне Блиновой, Ксении Львовне Стуккей, Любови Васильевне Селениной, Геннадию Павловичу Яковлеву (ныне заведующему кафедрой фармакогнозии), а также Андрею Николаевичу Бадмаеву — выдающемуся знатоку тибетской медицины, потомку знаменитой династии Бадмаевых, близкой к императору Николаю Второму, и некоторым иным коллегам, сотрудникам и исследователям.

После защиты докторской диссертации, получения ученой степени профессора и выхода из печати в 1973 году в издательстве АН СССР монографии «Патологические новообразования у растений. Галлоге-нез и паразитарный тератогенез» по рекомендации Андрея Алексеевича был я приглашен на должность заведующего кафедрой фитопатологии и древесиноведения Ленинградской лесотехнической академии им. С.М. Кирова (ЛТА) — ныне Санкт-Петербургского государственного лесотехнического университета. Ранее перешел из ЛХФИ в ЛТА и сам Андрей Алексеевич. После соответствующего прохождения на Ученом совете по конкурсу приступил я к выполнению своих обязанностей, начал читать лекции, вести семинары и т. д. Моими коллегами были замечательные специалисты — известные ученые Виктор Александрович Соловьев, Олег Иванович Полубояринов, Расудана Юрьевна Тарханова, Ольга Николаевна Малышева, Надежда Федоровна Транина, Татьяна Николаевна Вишнякова, Зинаида Сергеевна Нахабцева,

Людмила Гришкова, Елена Борисовна Евдокимова, Милена Гашкова, Людмила Александровна Масло-ва, Игорь Иванович Минкевич и ряд других ученых.

Для меня приглашение и последующее утверждение в должности заведующего кафедрой фитопатологии и древесиноведения ЛТА было не только важным, почетным и радостным, но и чрезвычайно ответственным. На кафедре служили выдающиеся отечественные ученые Дмитрий Васильевич Соколов, Иван Иосифович Журавлев и многие иные. Ответственность моя была в особенности велика, потому что моим первым руководителем и наставником в школьные годы - с 1946 г. был выдающийся ученый профессор Михаил Николаевич Римский-Корсаков - знаменитый энтомолог, известнейший специалист по насекомым-вредителям леса (сын великого русского композитора Николая Андреевича Римского-Корсакова).

Постоянно общался я с Андреем Алексеевичем и в Ботаническом институте, куда он фактически ежедневно приходил для встреч со своим другом и земляком академиком Арменом Леоновичем Тахтад-жяном - директором БИНа и всемирно известным ботаником-эволюционистом, автором новейшей системы высших растений, монографий по морфологии и географии растений, обобщающих исследований по тектологии - всеобщей организационной науке, созданной Александром Александровичем Богдановым, выдающимся флористом, автором таких замечательных изданий, как семитомник «Флора Армении», «Флора Еревана» и т. д., и т. д.

Андрею Алексеевичу я обязан своим умением исследовать древесину, изготавливать препараты ее гистологических срезов, выделять структурные элементы древесины после ее кислотной мацерации, зарисовывать детали гистологических срезов, понимать, что называется, «душу древесины». Андрей Алексеевич подарил мне ставшие классическими свои монографии и учебники - «Основы и методы анатомического исследования древесины». (М; Л. : Изд-во АН СССР, 1954. - 337 с.), «Древесины Кавказа. Т. I» (Ереван : Изд-во АН Арм. ССР, 1954. - 674 с.), «Определитель и краткая характеристика основных лесопромышленных древесин Вьетнама, поступающих на лесопромышленные предприятия СССР. Методические указания» [Л. : ЛТА, 1959. - 39 с. (совместного с Н.А. Байдалиной)], «Краткий курс анатомии растений» (М. : Высшая школа, 1961. - 282 с.) и многие другие свои публикации.

Знакомство и я бы сказал даже дружба с Андреем Алексеевичем и Людмилой Александровной Лебе-денко - спутницей жизни продолжались до его ухода из жизни.

Мной выполнен ряд исследований, посвященных строению древесины, в основном патологически нарушенных, но опубликованы результаты лишь немногих из них. Не опубликованы результаты исследований так называемых капов на стволах хвойных и лиственных пород Кавказа, Средней Азии, Дальнего Востока, в том числе Курильских островов, и т. д., как и итоги иных разработок, они еще ждут опубликования.

В 1961 году в Издательстве АН СССР под эгидой БИНа была издана тематическая монография «Комплексное изучение физиологически активных веществ низших растений». Ответственный редактор этой монографии известный доктор-клиницист, про-

фессор Павел Александрович Якимов, сотрудничавший с БИНом, пригласил меня, зная мои интересы и опыт исследований в области фитопатологии, осуществить исследование так называемой «чаги», экстракты из которой издавна использовались как симптоматическое средство для лечения рака желудка. Чага представляет собой разрастание трутового гриба Inonotus obliqvus (Pers.) Pil. в стерильной стадии, формирующееся над трещинами коры и древесины многолетних стволов разных видов березы (Betula spp). Порученное было выполнено, и его итог - статья моя «Особенности патологических изменений в строении ствола (Betula verrucosa Ehrh.) при развитии на нем гриба Inonotus obliqvus (Pers.) Pil.» с 13 рисунками на страницах 17-32 - была опубликована. О целесообразности исследовать древесину, пораженную гнилью при образовании чаги, за многие годы до появления результатов опубликованного исследования мне говорил и Андрей Алексеевич.

Следует подчеркнуть широчайший кругозор Андрея Алексеевича, превосходное знание и понимание им многих проблем биологии и экологии, имеющих отношение не только к ботанике и ее частному разделу - древесиноведению. Андрей Алексеевич был энциклопедически образован, и его интересы и знания выходили далеко за границы собственно наук о живом. Нельзя не отметить еще одно его личное качество. Как и герой повести Д.А. Гранина «Эта странная жизнь», выдающийся отечественный биолог и мыслитель Александр Александрович Любишев, Андрей Алексеевич скрупулезно и бережно сохранял все письма, полученные им, и все обращения, отправленные на его имя, а также копии своих ответов на полученное. Это ценнейший материал для обобщений о проблеме познания, ее содержания и формулировках. Безусловно, что собранное Андреем Алексеевичем ждет своего исследования и будет опубликовано.

Оканчивая мои краткие воспоминания об Андрее Алексеевиче Яценко-Хмелевском, считаю своей обязанностью отметить присущую ему как истинному интеллигенту бескорыстие, исключительную доброжелательность и отзывчивость, непременное стремление оказать содействие и помощь любому, к нему обратившемуся. Человеческие личные качества профессора Андрея Алексеевича Яценко-Хмелевско-го были безукоризненными. Все его ученики и сотрудники с великой благодарностью помнят о своем учителе и коллеге. Среди учеников и коллег Андрея Алексеевича, многие из которых стали его соавторами, оправданно упомянуть не только исследователей древесины, но и фитопатологов. Упомяну лишь часть из них - Нину Ивановну Лайранд, Инессу Алексеевну Шилкину, Марию Ивановну Колосову, Виктора Александровича Соловьева, Олега Ивановича Полу-бояринова, Евгению Савельевну Чавчавадзе, Марину Васильевну Барчукову, Киру Ивановну Кобак, Юрия Владимировича Гамалей, Николая Владимировича Ловелиуса, Эльвиру Александровну Быченкову, Эль-дара Дорофеевича Лобжанидзе, Якова Мулкиджаня-на, Зевар Алекперовну Наврузову, Владимира Юрьевича Разживина, Юрия Ивановича Леплинского, Наталью Юрьевну Кондрашову, Владислава Александровича Алексеева, Софью Георгиевну Тама-мшян, Аллу Яковлевну Штромберг, Эмму Иванскую, Лидию Сергеевну Меле, Вилю Арутюновну Палан-джян, Марию Семеновну Козырян, Галину Павловну

Ширяеву, Мухаджина Умаровича Умарова, Евгению Викентьевну Будкевич, Рузыкула Худайбердыеви-ча Худайбердыева, Галину Ивановну Ворошилову, Николая Николаевича Слемнева, Галину Степановну Сашину. Всех учеников Андрея Алексеевича упомянуть сложно. Было их у него более ста. Многие из них ныне кандидаты наук, доктора наук, профессо-ры, члены-корреспонденты Академии наук.

Уместно отметить, что, несмотря на свою загруженность многими педагогическими, административными и общественными обязанностями, Андрей Алексеевич никогда не отказывался от участия в организованных мной совещаниях. Приведу лишь два примера. Пример первый. 1—3 декабря 1980 года в Ленинграде под эгидой Научного Совета по проблемам охраны окружающей среды Междуведомственного координационного совета Академии наук СССР в Ленинграде, Советского комитета по программе ЮНЕСКО «Человек и биосфера», Зоологического института Академии наук СССР, Комиссии по научным основам сельского хозяйства Президиума Академии наук СССР, Научно-технического совета при Президиуме Леноблгорсовета Всероссийского общества охраны природы и Головного совета Комплексной научно-технической программы МВО РСФСР «Человек и окружающая среда. Проблемы охраны природы» состоялось совещание «Проблемы фитогигиены и охрана окружающей среды». Председателем Организационного комитета был директор Зоологического института О.А. Скарлато, его заместителем — ответственным за Совещание был автор этих строк. В Организационный комитет совещания входили академик В.Е. Соколов — председатель Советского комитета по программе ЮНЕСКО «Человек и биосфера», академик Е.Н. Мишустин — председатель Комиссии по научным основам сельского хозяйства Президиума Академии наук СССР, доцент Ю.И. Ходаков — начальник Управления садово-паркового хозяйства и зеленого строительства Исполнительного комитета Ленинградского городского Совета народных депутатов, член-корреспондент ВАСХНИЛ К.В. Новожилов — директор Всесоюзного научно-исследовательского института защиты растений ВАСХНИЛ, член-корреспондент ВАСХНИЛ Н.Ф. Бондаренко — ректор Ленинградского сельскохозяйственного института, профессор А.И. Кип-рианов — ректор Ленинградской лесотехнической академии им. С.М. Кирова, профессор Ю.С. Васильев — председатель Головного совета комплексной научно-технической программы МВО РСФСР «Человек и окружающая среда. Проблемы охраны природы», доктор биологических наук С.А. Дыренков — председатель Научно-технического совета при Президиуме Леноблгорсовета Всероссийского общества охраны природы, О.А. Берестецкий — директор Всесоюзного научно-исследовательского института сельскохозяйственной микробиологии ВАСХНИЛ, доктор сельскохозяйственных наук И.В. Шутов — заместитель директора по науке Ленинградского института лесного хозяйства Государственного комитета Совета Министров СССР по лесному хозяйству. На совещании были заслушаны и обсуждены тридцать шесть докладов. Второго декабря на третьем заседании, озаглавленном «Фитогигиена и урбанизация», вторым докладом (10.25—10.50) был совместный доклад ученицы Андрея Алексеевича Нины Ивановны Лайранд

и его самого «Пылевое загрязнение растений», опубликованный позже в 1981 году в изданной Зоологическим институтом АН СССР под редакцией автора этих строк, но с несколько измененным названием —

A.А. Яценко-Хмелевский и Н.И. Лайранд. Влияние запыленности на растительность (с. 121—125).

Пример второй. 15—17 декабря 1981 года в Ленинграде под эгидой Научного Совета по проблемам охраны окружающей среды Междуведомственного координационного совета Академии наук СССР в Ленинграде, Зоологического института Академии наук СССР, Советского комитета по программе ЮНЕСКО «Человек и биосфера», Комиссии по научным основам сельского хозяйства Президиума Академии наук СССР, Головного совета Комплексной научно-технической программы МВ и ССО РСФСР «Человек и окружающая среда. Проблемы охраны природы», Комиссии по проблеме «Надежность биологических систем» при Научном совете по комплексной проблеме «Кибернетика» Академии наук СССР состоялось совещание «Устойчивость и надежность структурной организации в онтогенезе и эволюции и проблема сохранения биосферы». Председателем Организационного комитета был О.А. Скарлато — председатель Научного совета Междуведомственного координационного совета Академии наук СССР в Ленинграде, директор Зоологического института Академии наук СССР, его заместителем — ответственным за совещание был автор этих строк. В Организационный комитет совещания входили академик

B.Е. Соколов — председатель Советского комитета по программе ЮНЕСКО «Человек и биосфера», академик Е.Н. Мишустин — председатель Комиссии по научным основам сельского хозяйства Президиума Академии наук СССР, член-корреспондент АН СССР В.Б. Алесковский, ректор Ленинградского государственного университета им. А.А. Жданова, академик Е.М. Крепс — главный редактор журнала «Журнал эволюционной биохимии и физиологии», академик АМН СССР В.В. Куприянов — председатель Всесоюзного общества анатомов, гистологов и эмбриологов, член-корреспондент АН УССР Д.М. Гродзинский — председатель Комиссии по проблеме «Надежность биологических систем» при Научном Совете по комплексной проблеме «Кибернетика» АН СССР, профессор Ю.С. Васильев — председатель Головного совета Комплексной научно-технической программы МВО РСФСР «Человек и окружающая среда. Проблемы охраны природы», доктор биологических наук В.Л. Свидерский — директор Института эволюционной физиологии и биохимии им. И.М. Сеченова АН СССР. На совещании были доложены и обсуждены восемьдесят три доклада. Шестнадцатого декабря на четвертом заседании, озаглавленном «Устойчивость и надежность строения организмов в их филогенетической истории», шестым докладом (17.50—18.10) состоялся доклад Андрея Алексеевича «Своеобразие морфологической организации высших растений и их эволюционная устойчивость и надежность», оставшийся не опубликованным.

Необходимо отметить, что Андрей Алексеевич более чем серьезно и ответственно относился к подготовке будущих ботаников, причем не только в области ксилологии — предмета его личных интересов и научной деятельности, а ботаники в целом. Убедительное подтверждение этого следующее. В 1969 году

12-15 мая Ботанический институт имени В.Л. Комарова АН СССР и Всесоюзное Ботаническое общество проводили организованную автором этих строк конференцию учащихся старших классов средних школ «Ботаника глазами старшеклассников». Открывал конференцию своим вступительным словом директор Ботанического института член-корреспондент АН СССР Ал.А. Федоров, после которого состоялся мой доклад как руководителя факультативного курса по теоретической биологии для старшеклассников «Некоторые итоги и перспективы занятий по теоретической биологии для учащихся старших классов». Затем были заслушаны и обсуждены пять докладов учащихся 8-10 классов. На другой день - 13 мая выступил декан Биолого-почвенного факультета ЛГУ профессор А.С. Данилевский с докладом «Биолого-почвенный факультет Университета и школа», после которого также состоялись шесть докладов учащихся 7-10 классов, внимательно заслушанные и обсужденные. 14 мая конференция открылась выступлением Президента Всесоюзного Ботанического общества академика Е.М. Лавренко «Основные проблемы современной геоботаники» и, далее, состоялись семь докладов школьников 8-10 классов, как и предыдущие доклады, внимательно заслушанные и обсужденные. 15 мая состоялось подведение итогов конференции. Первым выступил А.А. Яценко-Хмелевский, высказавший свою оценку каждого доклада, а затем прочитавший лекцию «Проблемы морфологии растений». После лекции А.А. Яценко-Хмелевского выступил профессор С.Г. Сааков с лекцией «Интродукция растений и ее основные задачи» и доктор биологических наук А.М. Семенова-Тян-Шанская с лекцией «Проблемы охраны дикорастущих растений». Далее было организовано посещение школьниками лабораторий института, где пояснения им давали заведующие лабораториями и старшие научные сотрудники.

Необходимо подчеркнуть, что конференция «Ботаника глазами старшеклассников» не была единственной. Были и иные конференции, организованные мной. В 1970 году 27-30 января состоялась конференция «Проблемы защиты растений глазами старшеклассников», в 1971 году 10-12 мая - конференция «Международная биологическая программа глазами старшеклассников», в 1972 году 30-31 мая конференция «Науки о живом» и т. д.

Важно отметить, что подготовка каждого доклада длилась многие месяцы, у некоторых докладчиков -более полугода. Для них была открыта богатейшая Библиотека института и постоянно оказывалась помощь библиографа.

Анализируя и оценивая жизненный путь и научные заслуги Андрея Алексеевича Яценко-Хмелевского -создателя и руководителя одной из крупнейших научных школ в области ботаники, безусловно выдающегося ученого, можно поражаться необъективности того, что он не был удостоен избрания в Академию наук. Естественно и безусловно, что он во всех отношениях и смыслах более, чем заслуживал такое избрание.

Н.С. Снигиревская3

Андрей Алексеевич Яценко-Хмелевский (1909-1987)

Вступление

Авторы публикации в Ботаническом журнале, вышедшей в свет в связи с кончиной Андрея Алексеевича Яценко-Хмелевского, писали: «Основной областью научных интересов Андрея Алексеевича на протяжении всей его жизни оставалась эволюционная и сравнительная анатомия древесных растений, современных и ископаемых. В этой области им создано несколько фундаментальных трудов, сыгравших значительную роль в развитии филогении и принесших автору мировую известность» (Гамалей, Данилова, Мирославов, Чавчавадзе, Кобак, Лайранд, 1988, р. 1035). Памяти Андрея Алексеевича было посвящено несколько статей с акцентом на его работы, связанные с современными древесными растениями, их физиологии, анатомии, эволюции и практической ценности. Среди них заслуживают внимания также публикации под авторством К.И. Кобак, М.В. Бар-чуковой и И.И. Лайранд (1988) в Лесном журнале, а также связанные со 100-летием со дня его рождения Материалы научных чтений «Структурно-функциональные исследования растений в приложении к актуальным проблемам экологии и эволюции биосфера».

В книжке тезисов было опубликовано 84 доклада, иллюстрирующих то или иное влияние Андрея Алексеевича на последующие исследования эволюции растительного покрова суши. Книжка издана в 2009 году. Руководителями чтений, состоявшихся на базе БИН РАН, были В.Т. Ярмишко, Е.С. Чавчавадзе, Ю.В. Гамалей и Б.Н. Уголев. В 2012 году вышла книжка «Профессор А.А. Яценко-Хмелевский в Санкт-Петербургской Лесотехнической Академии» (2012), подготовленная М.В. Барчуковой, К.И. Кобак, Э.А. Быченковой и Н.И. Лайранд.

В предлагаемых воспоминаниях об Андрее Алексеевиче Яценко-Хмелевском я хотела бы отметить, что на протяжении своей достаточно длинной жизни мне приходилось встречаться со многими учеными, масштабы которых, по силе воздействия на те или иные направления мировой и отечественной науки, поистине неоценимы. К числу таких ученых относится и Андрей Алексеевич. Его влияние на развитие таких важных, в фундаментальном и практическом отношении, разделов ботаники, как морфология, анатомия, физиология, экология и эволюция, преимущественно древесных представителей растительного мира, трудно переоценить.

Ныне из уст людей, далеких от науки, нередко можно слышать пренебрежительное отношение к ботанике. Это слово стало своего рода нарицательным названием для «никому не нужных», с их точки зрения, дел, нередко вызывающих даже усмешку, как ни странно, со стороны представителей технических наук, крупных чиновников и даже журналистов! Одна из задач настоящих воспоминаний состоит в попытке дать хотя бы краткое представление о

3 Снигиревская Наталья Сергеевна - кандидат биологических наук, старший научный сотрудник Ботанического института им. В.Л. Комарова РАН.

разноплановости его ботанических исследований и том вкладе, который был сделан Андреем Алексеевичем и его учениками в понимание роли растений в возникновении и поддержании жизни на Земле.

Помню, как огорчало Андрея Алексеевича непонимание необходимости изучения всех сторон жизнедеятельности растений суши как основных источников формирования условий питания для человека, животных, грибов и микроорганизмов, условий их обитания и размножения. Именно растения суши уже на протяжении около 500 миллионов лет являются основными образователями окружающей среды, в которой совсем недавно, по геологическим меркам, возник человек, а также существует и успешно развивается на протяжении тысячелетий современная цивилизация.

Кратко о научных интересах А. А. Яценко-Хмелевского

Первые годы, будучи еще молодым исследователем, Андрей Алексеевич занимался в основном частной ботаникой. Однако конечной целью этих исследований было выявление тех или иных общих закономерностей в развитии наиболее важных в научном и практическом отношении процессов физиологии, структурной ботаники и экологии растений. Среди работ этого периода следует назвать исследование анатомического строения кавказских берез, сосен, буков, елей, кленов, тополей, лавра благородного и др. В целях практического применения им были изучены анатомически черешки листьев рами, солодки, а также других лекарственных и промышленных растений. Большое внимание было уделено вредителям древесных растений и лесу - в целом. Им осуществлен ряд работ по борьбе с насекомыми вредителями леса, а также с домовым грибом, наносящих огромный вред древесине, применяемой как при строительстве, так и возведении промышленных сооружений. Его приглашали для определения фаз преобразования древесин в процессе из сушки и валки стволов. Большое участие он принимал в археологических раскопках на территории Грузии, Армении и Азербайджане.

Однако с годами он занялся ревизией терминологии, применяемой при описаниях анатомических структур, совершенствованием методики их обработки и анализа физиологической сущности процессов преобразования древесины под влиянием тех или иных воздействий факторов внешней среды, а также вопросами эволюционной морфологии и эволюции растений в целом. Стоит напомнить о его, совместной с Л.И. Джапаридзе (1936), небольшой книжке «Словарь терминов, употребляемых при описании древесин», которая высоко оценивается и ныне анатомами. К числу успешного опыта сотрудничества следует отнести «Palynologia caucasica. Опыт стандартизации палинологической терминологии», совместной с А.Л. Тахтаджяном (1945). Обе книжки были основой для будущих изданий. В статье «Принципы систематики древесины» (1947) Андрей Алексеевич использовал накопленный им опыт по изучению в основном закавказских растений, имеющих хозяйственное значение. Он не остался в стороне от дискуссии о виде у растений. Им была опубликована одна из важнейших работ «О дили-жанской граболищине» (1954), опровергавшая «порождение видов» у растений.

Андрей Алексеевич неоднократно привлекал внимание ученых к тому, что строение древесины, характер слагающих ее элементов, а также закономерности распределения их внутри ствола имеют большое систематическое значение. Начало нового этапа в научной деятельности А.А. Яценко-Хме-левского связано с обобщением опыта предыдущих лет и пришедшей к нему научной зрелости, которая выразилась в издании книг «Древесины Кавказа» и «Основы и методы анатомического исследования древесин» (1954), «Принципы систематики древесины» (1947). Они, как это принято говорить, являются до сих пор «настольными книгами» специалистов по древесным растениям, в первую очередь анатомов и физиологов, а также представителей теоретических разделов ботаники, например, занятых проблемами эволюционной морфологии растений. Андрей Алексеевич участвовал в серии работ по морфологической и экологической эволюции цветковых растений.

Еще в 50-е годы он активно включился в подготовку кадров ксилотомистов. Среди его первых учеников были Вилик Паланджян в Ботаническом институте АН Арм. ССР в Ереване и Инесса Алексеевна Шил-кина в Ботаническом институте им. В.Л. Комарова в Ленинграде (ныне - Санкт-Петербурге). Они прекрасно овладели идеями о необходимости научной реконструкции растительного мира Закавказья, которыми глубоко и серьезно интересовались как Андрей Алексеевич, так его однокашник и друг Армен Леоно-вич Тахтаджян. Организация шлифовальных лабораторий в обоих институтах позволила за короткое время создать собственный фонд анатомических срезов с лигнифицированных и окаменелых древесин.

По настоятельному предложению Андрея Алексеевича, молодые специалисты знакомились с коллекциями ископаемых древесин России, которые были созданы такими выдающимися учеными, как К.Е. Мерклин, И.Ф. Шмальгаузен, М.Д. Залесский. Он широко привлекал внимание начинающих ботаников к методам работы великих предшественников, сделавших много в анатомии древесины. Именно Меркли-ном (1821-1904) в Музее Императорского Ботанического сада, ныне БИН РАН в середине XIX века были начаты систематические исследования в области анатомии и экологии древесных растений. Коллекция его шлифов как современных, так и ископаемых древесин (прозрачных срезов с окаменелых растений) бережно хранится в Лаборатории палеоботаники и поныне. Выход в свет его знаменитой работы Palaeodendrologikon Rossicum. Vergleichende Anatomish-Mikroskopische Untersuchungen Fossiler Holzer aus Russland (1855) ознаменовал рождение новой области палеоботаники в России. А.Н. Криштофович (1956, с. 22) писал, что «эту работу К.Е. Мерклин создал в 1847-1855 гг., работая в Ботаническом саду, и, таким образом, его можно считать основоположником палеоботанических исследований в этом учреждении».

Андрей Алексеевич очень трепетно относился к коллекциям Мерклина и рекомендовал молодым палеоксилологам начинать свои исследования с их изучения. Следует отметить, что интересы Меркли-на не ограничивались исследованием ископаемых древесин. Как большинство крупных ученых, он занимался физиологией и морфологией растений в целом, а также написал серию работ по лекарственным растениям и судебной медицине. В течение 14 лет

(1864—1878) Мерклин одновременно был профессором Медико-хирургической академии, что было связано с большой преподавательской нагрузкой.

По традиции, ксилотомические работы продолжались в Музее также в предвоенные годы. Именно в нем в течение почти 30 лет работала Е.В. Будкевич, известная ее исследованиями в области анатомии современных древесин. Она была первым руководителем Е.С. Чавчавадзе, которая длительное время была заведующей Музеем. В 60—90-е годы, используя опыт К. Мерклина, Чавчавадзе также занималась вопросами судебной медицины, важными для общества и ныне. Не могу не вспомнить, как в 80-е годы прошлого века она давала заключение о видовой принадлежности обломков древесины, обнаруженной во время трагической аварии тяжеловоза на одной из дорог Новгородской области. Большое время ей приходилось уделять сотрудникам Института материальной культуры в связи с идентификацией найденных в археологических раскопках древесных остатков.

Андрей Алексеевич руководил диссертационной работой Евгении Савельевны по изучению современных древесин хвойных. Вместе с ней они опубликовали важную работу «К методике описания древесины хвойных» (1963), которая в определенной степени была использована также для определения ископаемых древесин. Ныне она является доктором наук и в недавнем прошлом возглавляла Музей. Наиболее известной является книга Евгении Савельевны «Древесины хвойных» (1979).

Благодаря усилиям Евгении Савельевны можно быть уверенными в том, что ксилотомические работы в Музее БИН РАН будут продолжаться. В настоящий момент исследования по анатомии древесин продолжают научные сотрудники А.А. Оскольский и О.Ю. Сизоненко.

В предвоенные времена палеоксилотомические исследования были начаты в БИН РАН в Секторе палеоботаники, возглавляемом И.Д. Палибиным. Анатомическим исследованием древесин, преимущественно хвойных растений, занимался талантливый молодой ученый А.В. Ярмоленко. Он погиб во время Великой Отечественной войны, но оставил после себя ряд важных публикаций, высоко оцененных нынешними поколениями ученых. Особый интерес представляют его работы, посвященные вопросам филогении хвойных и их стратиграфическому значению. Препараты современных и ископаемых древесин, исследуемых Ярмоленко, хранятся в лаборатории палеоботаники БИН.

В послевоенное время Андрей Алексеевич, являясь штатным сотрудником Лесотехнической академии, был приглашен в качестве научного руководителя диссертационной работы по изучению третичных древесных растений сотрудником БИН РАН Инессы Алексеевны Шилкиной, представленной к защите на звание кандидата биологических наук. Эта работа была посвящена ископаемым древесинам знаменитого перевала Годердзи в Аджарии (Грузии). Стволы древесных представителей разных растений были в вертикальном положении погребены в грязевом потоке, вызванном древней вулканической активностью.

Долгое время смешанный характер «палеофлоры», как в Йеллоустонском местонахождении в США, так и в Грузии, датированной эоценом, был загадкой для ученых. Однако катастрофическое извержение

на Горе Святой Елены в штате Вашингтон (США) в 1980 году прояснило эту, казалось бы, неразрешимую ситуацию. Оказалось, что в процессе извержения вместе с грязевыми потоками сносились леса с разных склонов, в огромном диапазоне вертикальных высот. Вместе оказывались погребенными стволы как высокогорных, так и долинных лесов. При этом они были обнаружены в одних и тех же геологических осадках, которые формировались в результате спонтанного вулканического выброса.

В 1964 году совместно с И.А. Шилкиной Андреем Алексеевичем была опубликована важная статья о новых находках рода Sahnioxylon (1964) и его новой интерпретации. В книге «Систематика и эволюция высших растений» (1980), посвященной 70-летию Армена Леоновича Тахтаджяна, они кратко изложили представления об эволюции древесины хвойных в мезозое. При этом ими широко использованы материалы, поступавшие от геологов ВНИИ «Океангеоло-гия» (с тогдашней аббревиатурой НИИГА — Научно-исследовательским институтом геологии Арктики) из мезозойских отложений северных окраин России и островных систем северных морей. Эта работа ознаменовала собой новый этап в изучении экологии и систематики лесных сообществ на рубеже пермского и триасового периодов.

Препараты ископаемых древесин И.А. Шилки-ной также хранятся в Лаборатории палеоботаники. Большая коллекция окаменелых стволов из Годердзи позднее пополнялась неоднократно во время экспедиционных выездов А.Л. Тахтаджяна и А.А. Яценко-Хмелевского со студентами и аспирантами ботанических учреждений Грузии, Армении и Санкт-Петербурга.

Активная организационная и педагогическая деятельность Яценко-Хмелевского и его сотрудничество с Арменом Леоновичем Тахтаджяном, тогда главой Отдела высших растений БИН РАН, в 70-е годы содействовали процветанию палеоксилотомических исследований в стране в целом и особых подходов к реконструкции палеоэкологических параметров среды лесного пояса Планеты.

Им были подготовлены около 80 кандидатов и 5 докторов наук, почти из всех республик бывшего Советского Союза. Он был автором популярного «Краткого курса анатомии растений» (1961). Этот небольшой по объему труд очень высоко был оценен ботаниками.

В лаконичной и доступной для широкого круга ученых форме им были изложены основные закономерности во внутреннем строении современных растений, сложившиеся в процессе их многовековой истории приспособления к гетерогенным условиям суши.

Андрею Алексеевичу принадлежала особая роль в организации на территории бывшего Советского Союза специальных центров изучения современных и ископаемых древесных растений из разных регионов мира и геологических отложений разного возраста, связанных с современной флорой и растительностью Земли. Он умел увлечь молодых ученых идеями эволюции и перспективностью изучения древесных растений как эдификаторов лесных ландшафтов.

Одним из основных центров изучения ископаемых древесин в бывшем Советском Союзе стала Лаборатория палеоботаники в БИН РАН в Санкт-Петербурге. В ней продолжает работы в области исследования

древесных растений прошлого автор предлагаемых воспоминаний, а также ученик и последователь И.А. Шилкиной Д.В. Громыко. Появление у него ученицы, студентки второго курса кафедры ботаники СПбГУ, позволяет надеяться на продолжение исследований в области анатомии ископаемых древесин в третичных и мезозойских отложениях России.

Интерес магистра второго курса той же кафедры к флорам и древесным формациям палеозоя Алексея Вячеславовича Бялта я связываю с большими надеждами на усовершенствование как методов исследования, так и новых подходов к интерпретации закономерностей развития наземной флоры палеозоя.

Сохранилась группа палеоксилотомистов в Институте биологии моря Дальневосточного филиала РАН во Владивостоке. На протяжении многих лет работы в области палеоботаники возглавляет Н.И. Бло-хина, которая в свое время имела опыт работы в Палеонтологическом институте РАН под руководством В.А. Красилова в Москве, а позднее — в Лаборатории палеоботаники БИН РАН в Санкт-Петербурге благодаря И.А. Шилкиной. Два молодых научных сотрудника недавно пополнили штат Лаборатории Блохиной, что свидетельствует о перспективности избранного направления в изучении лесных сообществ в позднем мезозое региона.

Так как большинство центров по ксилотомии растений были организованы в Академии наук (ранее АН СССР, или ее филиалов, а позднее — республиканских Академий наук) в трудные «перестроечные» годы, многие из них прекратили свое существование. Среди них — одни из наиболее активных в научном отношении Лаборатории в Армении и Грузии. Однако есть надежда, что в скором времени будут возобновлены палеоксилотомические исследования в Закавказье. До недавнего времени ценные работы в области палеок-силотомии велись в Институте ботаники Армянской академии наук в Ереване. Следует упомянуть работы Пайкара Худшуряна и Вили Паланджян.

Специальная статья об этих работах публикуется М. Оганезовой. Особое место в деятельности Андрея Алексеевича занимали работы, возглавляемые Марией Гзырян, по проблемам питания и развития хозяйственно ценных растений Армении. Насколько нам известно, группа Эльдара Лобжанидзе в Тбилиси пережила трудные годы. Помню, как мы, будучи студентами, были потрясены флорой и растительностью заповедных лесов на территории республики. С участием группы грузинских исследователей Андрей Алексеевич проводил инвентаризацию древесной флоры, осуществлял сбор кернов и обучал нас составлению анкет для каждого объекта. Статья, посвященная этим исследованиям, будет подготовлена тбилисскими учеными.

Временно прекратила успешную работу в области палеоботаники группа узбекских ученых. В течение многих лет А.А. Яценко-Хмелевский и И.А. Шил-кина осуществляли руководство изучением окаменелых древесин в мезозойских отложениях. Среди известных палеоксилотомистов Узбекистана следует назвать профессора Рузыкула Худайбердыева. Однако в 2010 году его не стало. Андрей Алексеевич был оппонентом на защите его докторской диссертации и сыграл важную роль в дальнейших исследованиях молодого ученого. По инициативе Худайбердыева и при поддержке Андрея Алексеевича и Инессы Алек-

сеевны наиболее важные работы по систематике и анатомии мезозойских древесин были опубликованы в трех томах книги «Палеоботаника Узбекистана» (1968-1974) для третьего тома.

Особый интерес проявлял Андрей Алексеевич к познанию морфологии и анатомии пермских растений Сибири. Он привлекал внимание начинающих исследователей к особенностям эволюции древних растений Земли в разных экологических условиях, а также содействовал организации этих работ в геологических учреждениях Санкт-Петербурга (тогда Ленинграда). Так, по его инициативе во ВСЕГЕИ (Всесоюзном геологическом институте) исследованием анатомии древесин и палеоэкологии пермских лесов занялась выпускница кафедры ботаники Санкт-Петербургского университета Вероника Георгиевна Лепехина (1931-2009). Он был руководителем кандидатской работы Лепехиной. Как палеоботаник, она особенно нуждалась в квалифицированной помощи выдающегося анатома. Вышедшая в свет в соавторстве Яценко-Хмелевского и Лепехиной статья в журнале Taxon под названием «Classification and nomenclature of woods of Palaeozoic pycnoxylic plants» имела большое значение и оказала очень значительное влияние на будущее развитие номенклатуры и систематики пермских хвойных Сибири.

Основными учебными коллекциями Лепехиной были препараты ископаемых древесин М.Д. Залес-ского, ныне в основном хранящиеся в ЦНИГР Музее им. Чернышова в Санкт-Петербурге.

Андрея Алексеевича очень интересовали наиболее ранние находки первых наземных растений и время появления настоящих лесов планеты. Мой интерес к самым древним древесным растениям из группы археоптеридофита и первичным лесным формациям Земли в значительной мере подогревался идеями Андрея Алексеевича о высокой физиолого-биохимиче-ской организации позднедевонских растений, их способности к образованию высокоспециализированной эмбриональной ткани, или камбия, который обеспечивал адаптацию древесных растений к меняющимся условиям среды.

Имея опыт руководства палеоксилотомическими исследованиями в палеозое, Андрей Алексеевич обращал внимание на возможности анатомического исследования остатков древесин и травянистых растений в карбоновых отложениях России и Украины и в так называемых угольных почках в каменных углях. Он разделял мнение Армена Леоновича о необходимости кооперации ботаников с геологами в этом важном разделе научных работ. Правда, последний неоднократно подчеркивал, что в условиях ботанического учреждения необходимо в первую очередь решать проблемы ботаники. При этом он ссылался на авторитетное мнение А.Н. Криштофовича о том, что палеоботаника не должна быть «служанкой геологии».

В успешном развитии палеоксилотомических исследований в БИН РАН еще в статусе Императорского ботанического сада Андрей Алексеевич видел в наследии великих ботаников - К.Е. Мерклина, И.Ф. Шмальгаузена, М.Д. Залесского, А.Н. Криштофовича. Так, интересы последних в значительной мере были связаны с растениями палеозойской эры - одного из важных периодов становления растительного покрова суши. Препараты Залесского с ископаемых древесин палеозоя и угольных почек

(окаменелых торфах) в каменных углях России сохранились в Лаборатории палеоботаники.

Правда, в связи с освоением природных ресурсов страны в годы его деятельности, прерванные Великой Отечественной войной 1941-1945 годов, основным местом его работы много лет был Геологический комитет (ныне ВСЕГЕИ) в Санкт-Петербурге. В связи с возвращением к твердому топливу во всех странах мира возобновлены исследования периодов активного угленакопления в истории Земли. Это, нужно надеяться, всколыхнет прежний интерес к палеозойским лесным формациям Старого Света.

Выдающийся ботаник, который также широко применял ксилотомический метод в работах по исследованию ископаемых флор страны - от девона до третичного периода, был И.Ф. Шмальгаузен ^АтаШашеп, 1849-1894), отец известного отечественного эволюциониста И.И. Шмальгаузена. Помню, как Андрей Алексеевич рекомендовал обратить внимание на его интересные работы, методику изготовления анатомических препаратов и научные выводы о растительных формациях далекого прошлого, в значительной мере основанные на анатомическом исследовании анатомии древесин и сопутствующих им мумификациях и отпечатков побегов хвойных. Особый интерес представляют его работы по анатомии третичных и мезозойских растений Арктики, а также позднедевонских растений Украины, в том числе древесных представителей первичных лесных формаций Земли.

XII Международный ботанический конгресс

Андрей Алексеевич Яценко-Хмелевский, как вице-президент Всесоюзного ботанического общества, был одним из наиболее активных участников руководства Оргкомитета по организации и проведению XII Международного ботанического конгресса в Ленинграде (ныне Санкт-Петербурге) летом 1975 года. Принимавшей участников конгресса стороной был утвержден Ботанический институт им. В.Л. Комарова АН СССР. Уже в 1969 году была сформирована небольшая рабочая группа по подготовке и организации Конгресса, возглавляемая Е.М. Лавренко. Членами этой группы были также А.Л. Тахтаджян, А.Л. Курсанов, Ал.А. Федоров, М.Х. Чайлахян, А.А. Яценко-Хмелевский и И.В. Грушвицкий. В октябре 1970 года Всесоюзное ботаническое общество предложило А.Л. Тахтаджяну возглавить и сформировать Оргкомитет конгресса. В последующем состав Оргкомитета был утвержден Президиумом АН СССР (ныне РАН) и правительством страны.

Андрей Алексеевич был одним из 12 вице-президентов Конгресса и 5 отечественных ученых в составе Оргкомитета, а также возглавлял Секцию «Структурная ботаника». Большую организационную помощь в работе этой секции ему оказали М.Ф. Данилова, которая была его официальным заместителем организатора этой секции, а также М.Д. Иоффе и А.Е. Васильев.

На пленарном симпозиуме Секции Структурная ботаника по предложению Андрея Алексеевича состоялась лекция известного ботаника Р. Саттлера (Канада). В структуре секции им были выделены 4 подсекции: цитологии (организатор И.Д. Романов), эмбриологии (организатор М.С. Яковлев), анатомии (организатор М.Ф. Данилова) и морфологии (организатор М.М. Лодкина). Все заседания проходили с

большим количеством ученых и высокой активности выступающих. До недавнего времени, несмотря на то, что со времени конгресса прошло много лет, некоторые участники этих заседаний вспоминали, с каким интересом и свойственным ученым пылом проходило большинство заседаний секции.

Андрей Алексеевич Яценко-Хмелевский умер в 1987 году. Мы, его ученики и последователи, всегда вспоминаем общение с ним как своего рода подарок судьбы. Он был всегда корректен, приветлив и в меру шутлив, щедро делился своими знаниями в области ботаники, особенно анатомии, с молодым и средним поколением. Увлеченный наукой и преподаванием, он мало заботился о своей карьере. Между тем, он, безусловно, заслуживал большего признания как лучший в стране анатом растений.

Основные даты жизни

Андрей Алексеевич родился 30 октября 1909 года в городе Елизаветполе (Кировобаде, ныне - в Азербайджанской республике) в семье лесовода. Долгое время семьи Яценко-Хмелевских и Тахтаджянов проживали в городе Шуше (Нагорный Карабах). Они закончили одну и ту же школу и тот же Политехнический Институт в Тифлисе (Тбилиси). Они учились на сельскохозяйственном факультете, преобразованном со временем во Всесоюзный институт субтропических культур (ВИСК). В 1931 году он окончил этот институт по специальности «субтропическое плодоводство». Фактически с 1928 года, еще будучи студентом, он начал работать в Лаборатории А.С. Тимофеева в области изучения анатомии и физиологии древесных растений. Приобретенные им знания определили магистральное направление его работ в этой области на многие годы. Правда, предметом его увлечения была также стадия плодоношения растений, образования плодов, их анатомия и физиология.

В Тифлисе Андрей Алексеевич и Армен Леонович Тахтаджян - оба были увлечены путешествиями в природу и коллекционированием дикорастущих растений Кавказа. Большую роль в становлении обоих молодых ученых сыграл Д.И. Сосновский, который в соавторстве с А.К. Гроссгеймом опубликовал «Определитель растений окрестностей Тбилиси». В 1920-1930-е годы молодые ботаники участвовали в экспедициях по изучению флоры Кавказа. Однако после окончания школы в 1928 году Армен Леонович поступил в качестве вольнослушателя на биологический факультет Ленинградского университета, а затем - на биологический факультет Ериваньского (ныне Ереванского) университета. Но Андрей Алексеевич продолжил свою научную деятельность в Закавказском научно-исследовательском институте лесного хозяйства в Тбилиси, куда он был принят на работу в 1931 году, и в 1934 году стал заведовать Лабораторией анатомии и физиологии древесины.

Как вспоминал А.А. Яценко-Хмелевский (1995, с. 112), еще будучи начинающим ученым, Армен Леонович проявлял особый интерес к проблемам происхождения и классификации растений. Он писал: «При полном господстве „системы Энглера" в кругу советских ботаников были все же некоторые исключения, и одно из них было рядом: это был Армен Тахтаджян, про которого наш общий учитель Д.И. Сосновский говорил, что он спит с „Families of flowering plants" Хатчинсона под подушкой».

В 1934 году Андрей Алексеевич был принят в члены Международной ассоциации анатомии древесины, куда был рекомендован С.Дж. Рекордом из Йель-ского университета, тогда уже известного ученого США. В 1937 году он поступил в должности старшего научного сотрудника в Отдел анатомии и физиологии Тбилисского ботанического института АН Грузинской ССР, где в 1938 году защитил кандидатскую диссертацию по теме «Материалы к изучению режима пластических веществ древесины после валки дерева».

В годы Великой Отечественной войны Андрей Алексеевич был признан негодным к военной службе из-за близорукости. Его знания, полученные в процессе предыдущей работы в области изучения физиологии древесин и их поражения грибной инфекцией, преимущественно домовым грибом, было важной базой для решения неотложных вопросов практического значения. Так, под его руководством в 19391943 годах были проведены работы по планированию и эксплуатации деревянных конструкций, применяемых в оборонной промышленности. По решению Народного комиссариата Грузии Яценко-Хмелевский был назначен главным инженером Республиканской конторы по контролю за разработкой мер защиты от разрушения древесины оборонного значения.

Уже с молодых лет Андрею Алексеевичу было свойственно удивительное разнообразие научных интересов. Он начинал свою трудовую деятельность в Институте деревянных сооружений в Ереване. Во время войны, как я помню по его рассказам, основные задачи его Лаборатории состояли в подборе древесины для изготовления необходимой арматуры в самолетах. При этом требовалось подбирать древесины по весу, плотности, цвету, запаху и степени безопасности для здоровья летчиков и пассажиров. Верными помощниками в этом деликатном и ответственном деле рядом с Андреем Алексеевичем были инженер Гурген Аршакович и имевшая техническое образование Алиса Григорьевна Давтян, в будущем жена Армена Леоновича Тахтаджяна, окончившая Азербайджанский государственный университет и родившая ему троих детей.

Его интересы того времени сохранились и позже. В Ленинграде его приглашали как эксперта для оценки качества древесины, поступавшей в город от зарубежных фирм на изготовление паркета, в частности, для реставрации полов во дворцах и других старинных помещений города. Помню, как однажды возглавляемая им комиссия вынуждена была забраковать партию паркета, сделанного из древесины тропических растений с токсичными выделениями.

В 1944 году, по совету Армена Леоновича, он переехал в Ереван, где начал работать в Отделе палеоботаники и эволюционной морфологии в Ботаническом институте АН Арм. ССР. В 1947 году он возглавил Лабораторию анатомии в том же институте. В том же году защитил докторскую диссертацию на тему «Принципы систематики древесины». Вскоре ему было присвоено ученое звание профессора. Однако в связи с репрессиями ученых-биологов, провозглашенных Сессией ВАСХНИЛ, и увольнением с должности директора Института Тахтаджяна в 1948 году он был вынужден уехать из Еревана. Он снова вернулся в Тбилиси и в 1954 году поступил на работу в Тбилисский химико-фармацевтический институт.

В мой первый приезд в Тбилиси в 1951 году я около недели жила в семье Яценко-Хмелевских. Хорошо помню первую супругу Андрея Алексеевича, которая очень помогла мне адаптироваться в новых условиях в связи с прохождением ботанической практики. Мое увлечение ботаникой возникло под влиянием одного из моих близких родственников - Николая Николаевича Простосердова, известного винодела, многие годы жившего в Армении и Грузии. Его родная сестра вышла замуж за грузина, мои троюродные сестры всю жизнь живут в Тбилиси, что очень скрашивало мое пребывание в этом чудесном городе.

Вскоре вместе с однокурсниками я поехала в Ереван, где в течение нескольких лет мы регулярно работали в составе экспедиции Ботанического института Армянской ССР под руководством Армена Леонови-ча Тахтаджяна и Андрея Алексеевича Яценко-Хме-левского. Будучи друзьями и единомышленниками, они очень серьезно относились к нашей практике и внимательно следили за овладеванием техники сборов растений, их этикетированием, сушкой и определением. Это был первый опыт серьезной работы, который очень пригодился в будущем.

В основном благодаря Андрею Алексеевичу в студенческие годы мы побывали во многих районах Армении, в том числе на Арагаце и в Зангезуре, воспоминания о которых сохранились на всю жизнь. Я впервые поняла, что жить в Армении и не быть художником просто невозможно! Удивительные пейзажи, разноцветье слагающих горы пород, древние уголки страны с формами выветривания, приспособленными для жилья местным населением, например, в Горисе, что меня потрясло до глубины души. До сих пор мы храним фотографии этих удивительных мест. В более поздние годы мне удалось показать Армению во всем ее величии и самобытности своему первому мужу, с которым мы объехали большую часть этой удивительной страны.

С не меньшим энтузиазмом Андрей Алексеевич работал с 1954 по 1957 год в Тбилисском химико-фармацевтическом институте, занимаясь лекарственными растениями. В 1957 году он переехал в Ленинград, получив звание профессора на кафедре фармакогнозии и ботаники в Ленинградском химико-фармацевтическом институте. С 1958 года на протяжении почти 30 лет он был главой кафедры анатомии и физиологии растений Ленинградской лесотехнической академии им. С.М. Кирова. Позднее эта кафедра была переименована в кафедру общей экологии, анатомии и физиологии.

При этом он сохранял свои связи с Химико-фармацевтическим институтом и продолжал публикации по лекарственным и технически важным видам растений. Работы по исследованию лекарственных растений Грузии и Аджарии, Армении, Ленинградской области, Белоруссии и других районов СССР, а также Вьетнама проводились в разные годы совместно с К.И. Кобак, Н.А. Байдалиной, А.Я. Штромберг, Н.А. Борисовой, А.Ф. Гаммерман, М.Д. Шупинской, И.И. Брехманом, И.В. Грушвицким и др.

В том же 1958 году он опубликовал статью «Происхождение покрытосеменных по данным внутренней морфологии их вегетативных органов». Эта работа, вышедшая в свет в Ботаническом журнале в Ленинграде, имела поистине эпохальное значение не только для опытных эволюционистов, но также для моло-

дого поколения ученых. Пожалуй, впервые в очень доходчивой форме было продемонстрировано, как в процессе адаптации к условиям внешней среды разворачивалась картина магистральной линии эволюции растений, венцом которой явились цветковые.

Андреем Алексеевичем была опубликована серия важных теоретических работ, которые определяли будущее развитие ботаники не только в нашей стране, но также за рубежом. Среди них следует назвать «Происхождение покрытосеменных по данным внутренней морфологии их вегетативных органов» (1958), что, к сожалению, недооценивалось большинством ботаников. Эта работа была переведена на румынский язык и опубликована в журнале Biologie в том же году.

Он принимал активное участие в составлении диагнозов и описаний многих ископаемых растений в коллективном труде «Основы палеонтологии» (1963). Впервые в них был использован современный язык описаний, основанный на многолетнем опыте ботанических исследований. Большинство предыдущих изданий заимствовало термины, введенные в тексты определений палеоботаниками с геологическим образованием, так как основными задачами науки оставались интересы практики «народного хозяйства».

Следует отметить, что участие в палеонтологических справочниках и учебниках, как и в подготовке новых кадров палеоботаников, таких ученых, как Армен Леонович Тахтаджян и Андрей Алексеевич Яценко-Хмелевский, по существу обновили язык научных описаний специалистов по ископаемым растениям, приблизив его к современным представлениям об их внешнем и внутреннем строении. В этом смысле 50-60-е годы, именно благодаря им, ознаменовали поворот традиционных, часто любительских, норм языкового оформления описаний древних растений, к высоко профессиональным ботаническим диагнозам, для которых, согласно решениям Международного кодекса ботанической номенклатуры, требуются также аналоги на английском языке.

Такие публикации Яценко-Хмелевского, как «Проблемы экологии и физиологии лесных растений» (1963, 1964), «Лес как биологическая система» (1966), «Предначертана ли эволюция?» (1974), «Номогенез - теория запрограммированной эволюции» (1975), «Эволюция проводящих клеток и тканей» (1978), по существу радикально повлияли на умы многих поколений ботаников. Они призывали молодых ученых к решению философских проблем биологии на основании опыта частных исследований для более глубокого, всестороннего анализа эволюционных преобразований, наблюдаемых ими в процессе адаптации растений к тем или иным условиям окружающей среды.

В Лесотехнической академии Яценко-Хмелевский был утвержден в роли редактора книги «Проблемы экологии и физиологии лесных растений». Совместно с Н.А. Байдалиной была опубликована важная статья «Ядовитые древесины» (1966), которая впервые обратила внимание отечественных ученых на необходимость детального анализа биохимических и физиологических особенностей древесин, экспортируемых в Россию из Вьетнама, Гвинейской республики и других стран тропического пояса. Многие древесные растения в условиях влажных тропических лесов характеризуются мощной системой защиты древесины и других частей растений как от вре-

дителей леса, так и от высокой влажности, которые делают ее непригодной для промышленного использования в условиях стран с умеренным климатом.

Удивляющее некоторых коллег обилие небольших совместных публикаций с его учениками, сослуживцами и единомышленниками становится понятным, если вспомнить, что он был прирожденным учителем, педагогом в лучшем понимании этого слова. Помню, как он говорил о том, что обучение молодых ученых оказывается наиболее продуктивным при подготовке результатов исследований к печати. Каждый консультирующийся у Андрея Алексеевича человек впитывал в себя самое рациональное в его суждениях, его прекрасный язык, понимая, что от ясного анализа проделанной работы и от умения довести его в содержательной форме до читателя зависит успех его работы.

Нельзя в связи с этим не напомнить, что многие совместные с К.И. Кобак, М.В. Барчуковой, Н.И. Лайранд, М.М. Мегихидом, М.И. Колосовой и другими книги, например, опубликованные в 1977— 1983 гг. «Анатомия растений. Древесина. Лист. Корень», «Физиология лесных растений», «Анатомия тропических древесин», «Анатомическое строение древесины основных лесообразующих пород СССР» и многие другие, были подготовлены как учебные пособия для студентов Лесотехнической академии. Заслуга Андрея Алексеевича в том, что он терпеливо и настойчиво проводил свою линию на высокое профессиональное обучение выпускников Академии.

В 80-е годы одним из увлечений Андрея Алексеевича было изучение камбия древесных растений. Его очень интересовало появление этой «неуловимой» ткани древесных растений в истории растительного мира. Однако, как правило, у ископаемых растений ее выявление связано с большими трудностями. Однако, серия исследований, совместных с Л.А. Ле-беденко, позволила понять многие, до того не вполне ясные, особенности их физиологии и биохимии, опубликованные в совместной книге «Камбий и его цитологические особенности» (1984).

В 1958 году Андрей Алексеевич обзавелся новой семьей. Однако его нерешительность и врожденная деликатность долгое время мешали ему остановить свой выбор на ком-то из своих знакомых. Но получилось так, что приехавшая в Ереван на стажировку из Москвы ученица В.Е. Вихрова — Людмила Александровна Лебеденко стала его второй супругой на многие годы. Вскоре родила дочь Маргариту, которая с нежностью и любовью вспоминает о своих родителях. Своего сына она назвала в честь отца Андреем. Умер Андрей Алексеевич в 1987 году, как и его жена Людмила, неожиданно для его учеников. Урны с прахом Андрея Алексеевича и Людмилы Александровны покоятся в стене Санкт-Петербургского крематория.

Рассматривая список публикаций А.А. Яценко-Хмелевского, можно заметить большое количество так называемых тезисов в соавторстве с учениками и единомышленниками. Большой ошибкой чиновников была отмена этой важной графы в публикациях. Помимо формальных комментариев к выполненным работам, большинство тезисов содержали лаконичное, очень четкое изложение того нового и важного, что выполнили авторы. В ряде случаев это была надежда сохранить приоритет, который, увы, нередко растворялся в научных опусах некоторых исследователей.

В понимании Андрея Алексеевича, кстати, как и Ар-мена Леоновича, тезисное, то есть краткое и четкое изложение итогов проведенных исследований, иногда новых, важных идей, составляло в нашей стране и составляет ныне за рубежом значительную часть передовой мысли во всех областях отечественной науки.

Как правило, настоящие исследователи, помимо основной цели в подготовке крупных изданий, иногда просто жалели время на написание длинных статей, их оформление носило мучительный характер, ассистентов практически не было ни у кого. Это в значительной степени вынуждало их заниматься популяризацией новых знаний, подходов, методик, достижений и открытий с помощью тезисов. Мне кажется, что необходимо узаконить их упоминание в списках публикаций, учитывая их значительное просветительное значение, особенно среди молодых исследователей.

Кроме того, как отмечал Андрей Алексеевич, необходимо прикреплять к ученым ассистентов, подготовленных в разной степени, независимо от статуса ученого, является ли он представителем административной верхушки или имеет то или иное звание. Именно от своевременной помощи в поисках нужной литературы, указанной исполнителем работы, квалифицированном изготовлении иллюстраций, препаратов и прочих атрибутов научных исследований зависят многие исследования. Отсутствие такой помощи в результате специфики традиций прошедших лет в науке не содействуют, но мешают ее развитию и популяризации в широких слоях молодежи.

Между тем, как видно из перечня тезисов А. А. Яце-нко-Хмелевского, частично упомянутых выше, многие успехи в организации науки и конкретных областей знания опирались в значительной мере на тезисы докладов научных конгрессов, коллоквиумов, тематических совещаний, которые к тому же в своей массе не публиковались в виде самостоятельных изданий, что было традицией во всех странах мира. И причина этого — отсутствие штата помощников и издателей, упраздненных по решению лиц, мало знакомых со значением науки в обществе. В настоящее время, к счастью, статус издателя, после перерыва во много десятков лет, снова утвердился. Среди них много выдающихся ученых и популяризаторов науки, литературы, философии, в том числе следует отметить книги, издаваемые И.А. Игнатьевым в Институте геологии Российской академии наук.

Подводя краткие итоги анализа творчества, учебной и просветительской деятельности нашего выдающегося ученого, каким мы знаем Андрея Алексеевича Яценко-Хмелевского, мне хотелось бы отметить то, что частично уже публиковалось многими его учениками и коллегами. Это поразительная разносторонность научных интересов и широта взглядов ученого не только на близкие ему области биологии, но также на человеческие отношения в обществе.

Его стремление обогатить образование молодых ученых новыми знаниями проявилось, в частности, в тесном сотрудничестве как с исследователями стран Закавказья, где он начинал свою деятельность, так и с ведущими учебными заведениями Санкт-Петербурга (тогда Ленинграда), включая Фармацевтический институт и Лесотехническую академию. Не менее активно, по приглашению А.Л. Тахтаджяна, он участвовал в подготовке и воспитании кадров молодых

ученых в Академии наук СССР и ее филиалах.

Важно то, что общие представления Андрея Алексеевича о биологии, физиологии, биохимии, анатомии и экологии растений, особенно древесных членов лесных формаций, активно проповедовались в среде специалистов по так называемым «ископаемым флорам» прошлого. Это в значительной степени содействовало пониманию тех сложных процессов адаптации и эволюционных закономерностей в развитии Природы Земли, которые были основным предметом большинства палеоботанических исследований. Он не жалел своего времени на личные беседы с молодыми учеными, а также считал своим долгом участвовать в качестве соавтора в важнейших методических разработках по основным вопросам научного образования, что, к сожалению, почти утрачено ныне.

Помню, как Андрей Алексеевич убеждал нас, его учеников, в необходимости доводить до конца начатые исследования и должным образом представлять их в печати. Он считал, что своевременные публикации выполняют в своем роде роль рельсов, по которым движется вперед мировая наука. Только в кооперации разных исследователей, мнений и подходов, по его мнению, можно ждать эффективных решений. При этом он придавал большое значение тому, в какой форме представлены материалы, демонстрирующие достижения ученых. Он с иронической улыбкой обращался к молодым мужчинам с советом «никогда не появляться перед слушателями в подштанниках, а женщинам — в неглиже»!

Он часто очень строго критиковал написанное его учениками, призывая к ясности и логике в изложении. Это мы все запомнили на всю жизнь. В своих беседах о растениях он успешно сочетал научные наставления с нормами оформления мыслей с целью их наибольшей доступности для слушателя и читателя. Правда, иногда его значительное вмешательство в тексты некоторых работ, в которых он оказывался соавтором, вызывало раздражение у коллег. Однако, как показал опыт, ему удавалось «сохранить индивидуальность» молодого автора.

Яценко-Хмелевский принимал участие во всех важных мероприятиях, полагая это важным аспектом в научной и педагогической деятельности ученого. В его выступлениях, как и в печати, всегда было много полезных идей, так как он понимал значение непосредственного контакта между зрелыми специалистами и молодым поколением. Нередко приходилось слышать его устную критику в адрес того или другого выступающего. Но она носила всегда столь деликатную форму, что критикуемому не приходило в голову проявить обиду или раздражение.

Наконец, именно Андрей Алексеевич насаждал в нас понимание необходимости сохранения препаратов, коллекций кернов современных или образцов ископаемых древесин, обосновывая это потребностью не только ради повторного изучения объекта, но в целях сохранения документации, содержащей сведения о времени и авторах сборов, географии и геологии объектов. Это очень пригодилось многим из нас в процессе работы. Все его рекомендации естественно входили в набор тех навыков, которые требуются в процессе любого научного исследования.

Г.Г. Оганезова4 Моя память об A.A. Яценко-

ХМЕЛЕВСКОМ

В моей жизни были встречи с людьми, которые во многом определили мое становление как человека и ученого. Одним из них был Андрей Алексеевич Яце-нко-Хмелевский. Впервые я познакомилась с ним в 1971 году, когда была студенткой 5 курса, прикомандированной от Ереванского университета к кафедре ботаники ЛГУ, завершала дипломную работу. Вероника Казимировна Василевская, которая курировала мою работу, послала меня к нему в Лесотехническую академию для консультации. Эта встреча мне запомнилась только толпой студентов, которые ломились к нему в кабинет, а он очень спокойно, как-то ласково и весело отвечал на их вопросы. Не помню подробности его консультации, но помню удивительную легкость общения с ним - он был очень доступен не только для своих студентов, но и для меня - студентки другого вуза. Вторая наша встреча произошла в Ульяновске, где в июне 1977 года состоялась школа по морфологии растений. По завершении работы школы мы, ее участники, совершили экскурсию в один из прибрежных волжских лесов, куда доплыли на теплоходе. Во время поездки А.А. с удовольствием общался с нами - молодыми участниками конференции. Более того - помнил меня по имени, что было самым удивительным.

Но самым судьбоносным был наш третий контакт. После аспирантуры ЛГУ и защиты диссертации я вернулась в Ереван, где два года не могла найти работу. Наконец, в марте 1977 года, благодаря помощи А.Л. Тах-таджяна, меня приняли в качестве младшего научного сотрудника в отдел систематики и географии Института ботаники АН АрмССР (ныне НАН РА) и поручили первую научную работу. Надо было разобраться с 4 видами полыни, два из которых были спорными - некоторые исследователи считали их синонимами двух других видов. Весь материал был в виде гербария. После целого года работы я нашла ответ на поставленный вопрос и даже, как мне казалось, использовала новый методический подход в работе с гербарным материалом. По ленинградской привычке я отослала статью в Ботанический журнал.

Ее возвращали из журнала два раза с длинным перечнем претензий, часть из которых была справедливой, а вторая часть - явно несправедливой. Их можно было определить как щелчок по носу провинциалке от науки. Но я была так уверена в своей правоте, что, исправляя то, что мне казалось верным и справедливым, снова и снова возвращала работу в редакцию. При этом на все, необоснованные, с моей точки зрения, претензии рецензентов я отвечала, высказывая свое мнение. Тогда мне было 28 лет, я была очень обижена несправедливостью моих рецензентов. Редакция Ботанического журнала не выдержала моего столь настойчивого отпора и на третий раз передала статью на рецензию А.А. Яце-нко-Хмелевскому. Вместо официального ответа из редакции я получила первое письмо от А.А., в котором он меня пенял и в шутливом тоне указывал на недостатки работы, главным образом, объясняемые моей небреж-

4 Оганезова Гоар Грантовна - доктор биологических наук, профессор, главный научный сотрудник Института ботаники НАН Республики Армения.

ностью в анатомических описаниях. Но в письме были и слова одобрения, которые я помню до сих пор. Он написал, что его предшественники вместе с водой выкинули и ребенка, то есть суть статьи он посчитал достойной для публикации. Я поняла, что имела право на настойчивость. Статья вышла в 1981 году, почти через четыре года после ее написания. Но с этого времени началась моя переписка с А.А., которая с некоторыми перерывами продолжалась до сентября 1987 года - до его кончины.

А.А. печатал свои письма на старой печатной машинке, так как, по его словам: «ибо пишу от руки плохо - неразборчиво, сам иногда не разбираю». В одном из писем он даже пересказал историю этой машинки. Он ее купил еще в Ереване в 1952 году у «армянского лесовода» Иды Давыдовой за 1200 (после 1961 года -120 рублей) и с того времени стал часто и с удовольствием писать (печатать) письма. Только подпись и некоторые исправления в его письмах ко мне были сделаны от руки.

Свои письма он делил на несколько категорий - деловые, родственные, дружеские и развлекательные. Письма ко мне он относил к последней категории. И это были удивительные письма. Я сейчас их перечитала и поняла, как он был прав, причисляя их к развлекательным. Для него это было развлечение - переписка с молодой (тогда!) особой, которая была ровно на 40 лет его моложе. В таких письмах он мог, как это полагается для мужчины, распускать павлиний хвост своей фантастической эрудиции, рассказывать о былом и о будущем, вспоминать свои кавказские годы и кавказских друзей. Но в одном из писем он меня упрекнул за то, что я подписалась только своим именем, без каких-либо определений вроде «Ваша» или еще лучше -«всегда Ваша». При этом А.А. назвал нашу переписку дружеской. Только сейчас я осознала то, что тогда, в 80-е годы прошлого века, мне даже не пришло в голову. Может быть, сейчас, оглядываясь назад, я смею назвать себя в какой-то, может быть, в малой степени, но его другом.

О чем эти письма? Они разные и похожие друг на друга. Они разные по темам, которые мы обсуждали (инициатором этих тем был, естественно, А.А.), но схожие в поддразнивании меня. В своих письмах он не уставал меня подталкивать к обсуждению тем, которые в то время были отнюдь не общеприняты в переписке между обычными гражданами СССР. В попытках расшевелить меня, заставить писать более раскованно, не обходить даже пикантные темы А.А. был очень настойчив. В одном из писем он просто потребовал, чтобы следующее было с привкусом «цицаки» (горький перец). Не знаю, о чем я писала, - у меня (в отличие от А.А.) нет копий моих писем. Но, читая его письма, понимаю, что временами я была явно не почтительной. Оказывается, в одном своем не очень интересном письме я признавалась в том, что письмо скучное, написала: «Вы попробуйте написать что-нибудь интересное». О, как он меня отчитал, именно тогда назвал нахалкой. «Я, -писал он, - признанный мастер эпистолярного жанра». В него, оказывается, только по письмам влюблялись девушки, а я имела наглость сомневаться в его умении развлечь своим письмом. Конечно, все это писалось в шутку. Мне было приятно сейчас, через много лет, перечитать эту его отповедь.

В письмах мы умудрялись обсуждать даже такую тему, как национальный вопрос, конечно, в контексте

народов Кавказа. Это было в нескольких письмах от 1985 года. Очевидно, в тот период эта тема стала как-то высвечиваться — постоянно декларируемая в СССР дружба народов стала вызывать сомнения. В этом вопросе он, будучи человеком славянских и французских корней («для меня французский — язык родной, моя мать была француженка»), но проведший детство, юность и первую половину жизни на Кавказе, умудрившийся поработать в двух из трех закавказских республик, имевший армянскую и грузинскую родню, дал мне урок социального устройства и социальных ниш, которые занимают пришельцы (инородцы!) среди аборигенов, и как это меняется в исторической перспективе.

Удивительно точную характеристику он дал экономической политике эпохи Л.И. Брежнева. Я сейчас не помню своей реакции на это письмо, в настоящее время понимаю, как он был прав.

Я была абсолютным продуктом советской школы и, конечно, атеисткой. А.А. был тем человеком, который указал мне на то, что христианство осталось в нас «как образ жизни и образ мысли». Приводил примеры из Библии, с которой я тогда была знакома только по сюжетам картин художников прошлого и суть которых понимала смутновато. Наверное, это заставило меня разобраться в себе — насколько я соответствую христианскому образу жизни и мысли, и поняла, насколько он был прав. После его писем я прочла Евангелие, главы из Библии, прониклась сутью христианства.

Его любимой темой для моего дразнения была тема сексуальной революции, которую он наблюдал уже второй раз за свою жизнь (первая пришлась на годы его юности — 20-е годы прошлого века; по его словам, она не особенно повлияла на него), и сложного клубка отношений мужчины и женщины. Наверное, это связано было с моей национальной принадлежностью. Армяне считались традиционалистами, консерваторами в этом вопросе. Очевидно, судя по одному из его писем, чтобы как-то оправдаться и не выглядеть очень отсталой и провинциальной, я ему отписала даже какие-то подробности одного своего романа. Удивительно! Я как-то не очень разговорчива в этом вопросе, но А.А. дожал меня.

Думаю, его интерес ко мне, к переписке со мной имел и ностальгический характер. Хотя он провел детство в Шуши — городе в Нагорном Карабахе, одном из центров армянской культуры на Кавказе («Мы все трое — старые шушинцы, поскольку у всех троих детство прошло в этом, когда-то процветавшем городе» — А.А. здесь пишет о себе, Альфреде Колаковском и Армене Тахтаджя-не), его отрочество, юность, начало научной карьеры, женитьба на грузинке, тесно связали его со славным городом Тифлисом — Тбилиси. Во многих письмах он вспоминал этот город, его улицы со старыми и новыми их названиями, дома, людей. Я родилась и 16 лет прожила в этом городе и очень его любила. Это нас очень сближало. Уже после 16 в моей жизни был Ереван, потом Ленинград и снова Ереван.

Но у него была ностальгия и по Еревану-Эривани, где он и А.Л. Тахтаджян сделали колоссально много для развития целого ряда отраслей ботаники. В одном из писем А.А. назвал А.Л. Тахтаджяна «ботанический гауляйтер Армен-свет Леонович», а в другом — «великий кормчий». Он имел на это право, так как дружил с ним давно и разделял его видение эволюции расте-

ний, просто хотел немножко подтрунить над другом с его мировой известностью. Ереванская ностальгия вылилась в его работу «Филогения в Ереване», которая, оказывается, в первой своей редакции называлась «Филогения в Ереване — история без продолжения». В 1985 году Ереванский институт ботаники отмечал 50-летний юбилей, и А.А. просили что-то написать по этому поводу, обещали напечатать в «Биологическом журнале Армении». Но не напечатали, статья показалась не очень юбилейной для руководства Института и Академии того периода. Об этой статье он упоминал в трех-четырех письмах от 1985 года, почему-то думал, что мне — очень младшему научному сотруднику (в следующую категорию я перешла только в 1987 году) позволят ознакомиться с его рукописью. И почему-то думал, что она мне может не понравиться.

К счастью, статья все-таки увидела свет, хотя и посмертно и совсем не в Армении, а в Ботаническом журнале через 10 лет — 1995 году (Бот. журн., 80, 11: 111—124). Я так рада, что С.Г. Жилин сделал это, — такая публикация бесценна как историческое свидетельство того, как становилась наука на окраинах СССР. Думаю, что атмосфера становления науки для всех провинций той уже не существующей страны была похожей по энтузиазму ее начинателей.

Андрей Алексеевич меня ругал, но не больно — не пытался уничтожить презрением с высоты своих знаний и опыта, а пытался научить. В одном из писем очень жестко указал на то, что при цитации я не придерживаюсь точности, в другом — как надо цитировать изученный материал. Я почему-то это считала не таким важным. Хвалил косвенно, но в одном письме от января 1987 года впервые написал, что уже пора завершать работу, оформлять докторскую диссертацию. Написал удивительно: «Сейчас остается самое сладкое, самое приятное — приводить все в порядок. Для меня это всегда самый отрадный, самый волнующий момент. Когда отдельные части начинают складываться в некую симфонию. Вставляются винты, подкручиваются гайки и вот — конструкция перед Вами» (20.01.87).

В одном из последних писем он написал, что будет оппонентом моей докторской диссертации. Не получилось. Его последнее письмо я получила за несколько дней до его кончины, не успела ответить — я улетала в Ташкент на конференцию по экологической анатомии растений, где мы все узнали о его кончине.

А.А. за свою жизнь успел сделать фантастически много. Именно его трудами, под его руководством в СССР была создана школа ксилотомистов. Не говоря уже о его важнейших трудах «Принципы систематики древесины» и «Основы и методы анатомического исследования древесины», которые остаются актуальными до сих пор, он написал учебник «Краткий курс анатомии растений». Этот учебник, на мой взгляд, именно в качестве краткого курса по анатомии растений вполне достоин внимания даже в настоящее время, хотя был издан в 1961 году.

Особо хочу отметить роль А.А. в становлении и развитии ботанической науки в Армении. Он сам в своих воспоминаниях пишет, что «10 лет, проведенных в Ереване, сначала в бот. саду, а затем уже в созданном Ботаническом институте, до сих пор остаются в памяти как чрезвычайно яркие, может быть, наиболее яркие годы за весь этот долгий срок» (Бот. журн., 80, 11: 111). Здесь он создал первую анатомическую лабораторию, здесь

он подготовил свою докторскую диссертацию, которую в 1947 году защитил в БИНе имени В.Л. Комарова, которая впоследствии стала основой его книги «Принципы и методы анатомического исследования древесины». Здесь вместе с А.Л. Тахтаджяном была задумана идея монографии по древесинам Кавказа, которая должна была стать материалом для работы над проблемами систематической и эволюционной анатомии древесины. Эта работа была сделана. А.А. принадлежит огромная заслуга в создании энциклопедического труда «Древесины Кавказа». Материал для монографии собирался по всему Кавказу, он сам описал этот процесс в «Филогении в Ереване». Но издан был только первый том. Часть его тиража, которая осталась нераспроданной, была сожжена. Второй том до недавнего времени считался утерянным. К счастью, рукопись недавно была найдена, и в планах Института ботаники НАН РА и Армянского ботанического общества подготовить к публикации вторую часть этого огромного научного труда. «Древесины Кавказа» - результат коллективной работы, но А.А. Яценко-Хмелевский был его главным творцом. Это важнейший справочный материал, который всегда будет востребован.

В 2012 году в Ереване прошла рабочая конференция по палеонтологии "Early Pleistocene Environmental Changes in Southern Caucasus". Меня попросили сделать доклад о возможностях использования анатомического метода в палеоботанике. Собирая материал для доклада, я для себя обнаружила, что все работы по изучению архео-ботанического материала из раскопок Кармир-Блура (местность в границах г. Еревана, где находятся развалины цитадели урартского периода -город бога Тейшебы), Ошакана (одно из древнейших сел Араратской долины, где есть древние могильники Х в. до н. э. - II в. н. э) были сделаны самим А.А. или его учениками. Раскопками в Кармир-Блуре руководил Б.Б. Пиотровский, с которым А.А. был хорошо знаком, тесно общался, о чем упомянул в одном из писем.

А.А. уехал из Еревана в 1954 году, но здесь остались его ученики и люди, с которыми он сотрудничал. Он все время их вспоминал с большой теплотой, со многими из них он до конца своей жизни поддерживал отношения - его ученики приезжали к нему, привозили уже своих учеников, они переписывались. Иногда его ученики из ближних регионов приезжали к нам в Институт ботаники защищать свои диссертации, и мы обязательно их поддерживали, помогали.

Я бесконечно рада, что судьба подарила мне дружбу с этим удивительным человеком, который легко и даже весело учил меня всему сразу - жизни, науке, общению. Хочу привести еще одну цитату из его письма, которая мне дорога и которая открывает его как великого человека, умеющего поднять до своего уровня меня - его собеседницу по переписке:

«А пока остаюсь сердечно Ваш - и это без шуток и иронии, я к Вам хорошо отношусь. Мне кажется, что Вы кое-что понимаете. А это редко... А. Яценко-Хме-левский» (14.03.84).

Н.В. Ловелиус5 Профессор A.A. Яценко-Хмелевский -

ОДИН ИЗ Моих УЧИТЕЛЕЙ

Моё знакомство с Андреем Алексеевичем Яценко-Хмелевским состоялось в 1967 году благодаря Кире Ивановне Кобак, выпускнице ЛТА им. С.М. Кирова, работавшей тогда в Главной геофизической обсерватории им. А.И. Воейкова. В то время я работал лаборантом на кафедре физической географии и учился в заочной аспирантуре ЛГПИ им. А.И. Герцена.

Кира Ивановна согласилась познакомить меня с Андреем Алексеевичем, который принял меня с присущим ему вниманием. Мне уже было известно, что профессор вырастил много специалистов, работающих в различных направлениях лесной науки. Примечательным был на двери кабинета рисунок дерева, на ветвях которого были фотографии многочисленных учеников профессора, со многими из которых впоследствии мне выпало счастье быть знакомым.

Среди учеников Андрея Алексеевича более тесное сотрудничество у меня сложилось с Ниной Ивановной Лайранд, когда мы вместе с Андреем Алексеевичем изучали антропогенное воздействие цементных заводов на дубравы в районе Новороссийска и выбросов алюминиевого завода в районе г. Братска.

Андрею Алексеевичу было свойственно очаровательное обращение к своим коллегам и хорошим знакомым словом «детка», мне это очень нравилось, но такого обращения я был удостоен только после нескольких лет знакомства. Интересным казалось обращение известного учёного в момент знакомства. Андрей Алексеевич сначала расспросил, с какими вопросами я пришел, а потом просил рассказать, насколько я осведомлён в намеченном направлении исследований, чтобы наша беседа была максимально результативной. Теперь я понимаю, профессору нужно было полностью представить себе уровень знаний и возможности собеседника. Андрей Алексеевич терпеливо меня выслушал и посоветовал познакомиться с несколькими литературными источниками, а также рекомендовал обратиться за консультациями к его ученице Евгении Савельевне Чавчавадзе, работавшей в Музее Ботанического института АН СССР. С Евгенией Савельевной мои контакты были установлены в 1968 году на Всесоюзном совещании по дендрохронологии и дендроклиматологии в городе Вильнюсе. Постоянными они стали во время моей работы в БИН АН СССР (1969-2002). К счастью, они продолжаются и сейчас. По её совету я попросил Андрея Алексеевича быть оппонентом моей кандидатской диссертации. Защита прошла успешно (1970). Его выступление было настолько содержательным, что исключило обсуждение многих критических замечаний в отзывах неофициальных оппонентов.

В 1979 году вышла моя монография «Изменения прироста деревьев. Дендроиндикация природных процессов и антропогенных воздействий», которую Л.А. Кайрюкштис, директор Литовского НИИ лесно-

5 Ловелиус Николай Валентинович - доктор биологических наук, профессор Кафедры физической географии и природопользования Санкт-Петербургского государственного педагогического института им. А.И. Герцена.

го хозяйства, бывший аспирант Андрея Алексеевича, рекомендовал её к защите в качестве докторской диссертации на соискание учёной степени доктора биологических наук.

Очередную ёмкую оценку моей работе давал Андрей Алексеевич, когда готовил отзыв на мою докторскую диссертацию от ведущей организации (1981). Полный текст всех документов по её защите приведён в моей книге-документе: «Становление дендроиндикации как направления в научных и прикладных исследованиях» (2001). В этой статье я привожу только результирующую часть из текста, подготовленного Андреем Алексеевичем.

«Монография Н.В. Ловелиуса содержит очень значительный фактический материал по очень большому числу регионов Советского Союза. Уже одно это делает её весьма ценным пособием для многих последующих исследований. Вместе с тем это одна из немногих монографий в мировой литературе, где показано отражение в приросте деревьев некоторых глобальных планетарных факторов для такой обширной территории, как вся азиатская часть Советского Союза (и некоторые его территории европейской части). Можно сказать, что географический аспект анализа изменчивости прироста деревьев, данный в монографии Н.В. Ловелиуса, является принципиально новым и одним из наиболее перспективных направлений в анализе годичных колец.

В этой интенсивно развивающейся области науки, какой является дендроиндикации, монография Н.В. Ловелиуса, безусловно, сыграет свою положительную роль не только как очень ценное справочное пособие, но и как работа, стимулирующая новые исследования в этой области».

Эти слова Андрея Алексеевича стали путеводной звездой для меня, моих учеников и последователей в разработке проблем дендроиндикации в России и сопредельных странах. Андрей Алексеевич обладал исключительной интуицией, и поддержанное им направление получило международное признание. Для меня было большим счастьем сотрудничество и общение с таким выдающимся специалистом и замечательным человеком. Оно продолжалось до конца его жизни и сохраняется в настоящее время через контакты с его учениками.

и.А. Шилкина6

Воспоминания об Андрее Алексеевиче яцЕнко-хмЕлЕвском

ведующий отделом чл.-корр. А.Н. Криштофович и проф. А.Л. Тахтаджян попросили быть руководителем проф. Андрея Алексеевича Яценко-Хмелевского. Тогда он работал в Ереване, в Институте ботаники Армянской ССР. С того времени и началось мое сотрудничество с Андреем Алексеевичем.

Определение ископаемой древесины для меня было дело новое, и в нем неоценимую помощь мне оказал мой руководитель. Вообще говоря, иметь такого руководителя, каким был Андрей Алексеевич, — большое счастье. Он входил во все тонкости моей работы, не оставляя никакие вопросы без ответа. Очень долго и тщательно мы обсуждали вопрос о правомочности выделения нового рода ископаемой древесины — 1сасюпху1оп gen.n. Это одна из самых интересных древесин Годерзского перевала. И вообще, все сделанное мной в диссертации было тщательно проверено и одобрено Андреем Алексеевичем.

После окончания аспирантуры наше сотрудничество было продолжено, в особенности после переезда Андрея Алексеевича в Ленинград. Андрей Алексеевич очень живо интересовался моими исследованиями. Материал у меня действительно был очень интересный: я занималась исследованием ископаемых древесин мезозойских отложений, преимущественно Восточной Сибири и Арктики, из районов, мало изученных с точки зрения палеоксилологии. Часто приходилось описывать новые виды и поэтому мнение и советы Андрея Алексеевича для меня были очень важны.

Из совместных работ можно упомянуть доклад по анатомии ископаемых древесин, подготовленный к Международному ботаническому конгрессу, проходившему в Ленинграде в 1975 году.

Очень приятные воспоминания у меня остались о пребывании в Ереване. Благодаря Андрею Алексеевичу я познакомилась с целым рядом сотрудников Института ботаники, с которыми сложились теплые дружеские отношения (Виля Паланджян, Нора Габ-риэлян и некоторые др.). Интересными были поездки в окрестности Еревана, но самой замечательной из них была поездка на озеро Севан в можжевеловое редколесье. Эту жемчужину Армении забыть невозможно!

Память об Андрее Алексеевиче для меня незабвенна. Считаю себя счастливой, что оказалась первой его ученицей в области палеоксилологии. В дальнейшем учениками Андрея Алексеевича были Рузыкул Худайбердиев из Института ботаники Ташкента и В. Лепехина — сотрудник ВСЕГЕИ.

В 1952 году я поступила в аспирантуру Ботанического института АН СССР, в отдел палеоботаники по специальности палеоксилология. Тема диссертации: «Ископаемые древесины Годердзского перевала». За-

6 Шилкина Инесса Валентиновна — кандидат биологических наук, старший научный сотрудник Ботанического института им. В.Л. Комарова РАН.